«Одесса» без Одессы

Ну, что… Все уже пос­мотре­ли фильм «Одес­са» Ва­лерия То­доров­ско­го? По­делюсь сво­ими впе­чат­ле­ни­ями.

Но сна­чала для тех, кто еще не доб­рался до кар­ти­ны: она о боль­шой одес­ской ев­рей­ской семье. Отец – Гри­горий Й­оси­фович (Ле­онид Яр­моль­ник), мать – Ра­иса Иров­на (Ири­на Ро­зано­ва), три их до­чери (од­на толь­ко в те­лефон­ной труб­ке), их рус­ско-ев­рей­ские мужья, внуч­ка и внук. Они ссо­рят­ся «на весь двор» и ми­рят­ся, поп­ре­ка­ют друг дру­га и лю­бят. Та­кой се­бе ва­ри­ант клас­си­ки: «от­цы» и «де­ти». А еще по­казан раз­го­ра­ющий­ся ро­ман со­лид­но­го муж­чи­ны сред­не­го воз­раста (Ев­ге­ний Цы­ганов) с 15-лет­ней де­воч­кой. Ну, и мно­го еще че­го. И все это на фо­не Одес­сы «хо­лер­но­го» ле­та 1970 го­да.

Сра­зу ска­жу, что фильм ско­рее за­ин­те­ресо­вал, чем не за­ин­те­ресо­вал, ско­рее пон­ра­вил­ся, чем не пон­ра­вил­ся, но…

Амор­фный

Во-пер­вых, он амор­фный. Воз­можно, та­ков и был твор­ческий за­мысел ре­жис­се­ра и уви­дел он в этом не­кую «изю­мин­ку». Но с мо­ей зри­тель­ской сто­роны выг­ля­дит все это ба­наль­ной не­дора­бот­кой сце­нария.

В филь­мо­вом ор­кес­тре мно­жес­тво тем, каж­дая из ко­торых мог­ла бы гром­ко заз­ву­чать. Но вмес­то это­го ви­дим, что они приг­лу­шены, пе­реме­шаны, не до­веде­ны до кра­сивых ло­гичес­ких за­вер­ше­ний. От­четли­вая стер­жне­вая ли­ния нап­рочь от­сутс­тву­ет. Как-то раз­рознен­но иг­ра­ют на сво­их инс­тру­мен­тах му­зыкан­ты. Что, собс­твен­но, хо­тел ска­зать зри­телю ав­тор?! Не по­нят­но.

Ин­те­рес­но и впол­не дос­то­вер­но по­каза­но про­тивос­то­яние со­вет­ско­го пат­ри­отиз­ма (пом­но­жен­но­го на страх) стар­ше­го по­коле­ния и же­лания у­ехать в Из­ра­иль час­ти млад­ше­го по­коле­ния. Сколь­ко это отъ­ез­дное стрем­ле­ние вы­зыва­ет бур­ных страс­тей, пе­режи­ваний! Уже на од­ной толь­ко этой те­ме мож­но бы­ло бы сде­лать кар­ти­ну. Но с нее быс­тро сос­ко­чили и по­бежа­ли, ку­да гла­за гля­дят, даль­ше.  

Или мож­но бы­ло бы де­таль­нее, глуб­же ос­та­новить­ся на обыч­ных пе­рипе­ти­ях внут­ри­семей­ных от­но­шений в ус­ло­ви­ях со­вет­ской дей­стви­тель­нос­ти; яр­че, крас­но­речи­вее, зна­читель­нее на­рисо­вав пред­ло­жен­ные пер­со­нажи. Мо­жет, сто­ило бы от­четли­вей вы­делить сре­ди них глав­ных ге­ро­ев. Но и это­го нет. 

Объ­еди­ня­ющей строй­ной те­мати­кой мог­ла бы стать и ис­то­рия вза­имо­от­но­шений  взрос­ло­го муж­чи­ны с де­воч­кой-под­рос­тком. Боль­шой при­вет на­боков­ской «Ло­лите»! Но и она то­же то­нет сре­ди мо­ря дру­гих под­ня­тых воп­ро­сов, что яв­но ме­ша­ет сде­лать ее вы­рази­тель­нее.   

Мол­да­ван­ка и Крас­ная пло­щадь

Ро­зано­ва, спо­ру нет, ак­три­са очень хо­рошая, та­лан­тли­вая. Но роль ма­мы-одес­ситки Ра­исы Иров­ны не для нее. Ее го­вор да­лек от Одес­сы, как Мол­да­ван­ка от Крас­ной пло­щади. Или де­лай­те это ор­га­нич­но одес­ским или уж без спе­цифи­чес­ких ин­то­наций. Как об­хо­дились без них мно­гие одес­ские ев­реи 1970-х. Или во­об­ще не го­вори­те, что семья ев­рей­ская. В об­щем, как-то слиш­ком па­родий­но-ка­рика­тур­но по­лучи­лось. Эта ее роль раз­ве что для тех, кто ни ра­зу не ви­дел ни Одес­су, ни ев­ре­ев, ни одес­ских ев­ре­ев… Свет­ла­на Крюч­ко­ва в «Лик­ви­дации» ре­алис­тичнее выг­ля­дит.

Пон­ра­вилась иг­ра Яр­моль­ни­ка. Та­кой се­бе ко­лорит­ный об­раз не­моло­дого че­лове­ка – по­жив­ше­го, с опы­том, мно­го по­нима­юще­го и в то­же вре­мя не всег­да зна­юще­го, где «за­рыта со­бака» оп­ти­маль­ных ре­шений в за­путан­ных со­вет­ских ре­али­ях. Здесь, по­хоже, точ­ное ре­жис­сер­ское по­пада­ние. 

Впол­не уда­лась, по-мо­ему, и Ев­ге­нии Брик жи­вопис­ная роль од­ной из до­черей по име­ни Ми­ра.

Что же ка­са­ет­ся иди­ша, при­меня­емо­го Яр­моль­ни­ком и Ро­зано­вой, то его ис­поль­зо­вание пред­став­ля­ет­ся од­новре­мен­но и «плю­сом», по­тому что рас­цве­чива­ет до­пол­ни­тель­ны­ми узо­рами об­ра­зы и «ми­нусом» – аб­со­лют­ное боль­шинс­тво зри­телей на­тураль­но не зна­ет о чем они го­ворят. А тит­ров по­чему-то нет. Да­же при фи­ниш­ных фра­зах. Ве­ро­ят­но, это то­же за­дум­ка та­кая, но не­од­нознач­ная.  

И что тут «за Одес­су»?

Су­дя по наз­ва­нию, в «Одес­се» по­пыта­лись по­казать Одес­су. Ва­лерий То­доров­ский про­вел там свое детс­тво. Пос­та­рал­ся пе­редать ка­кие-то свои вос­по­мина­ния, пе­режи­вания. Ре­бен­ка в филь­ме наз­вал сво­им име­нем.

По­нят­но и то, что Одес­са – это бренд для меж­ду­народ­но­го рус­ско­языч­но­го прос­транс­тва. Ма­ло кто из го­родов быв­ше­го СССР име­ет та­кую лу­чезар­ную сла­ву, имидж, вы­зывая не­под­дель­ный ин­те­рес уже при од­ном толь­ко упо­мина­нии. Очень лю­бят в Рос­сии экс­плу­ати­ровать хо­довую одес­скую те­му.

Но одес­си­ты и бы­вав­шие в Одес­се ед­ва ли уз­на­ют в филь­ме Одес­су, по­тому что Одес­сы  там сов­сем нет. Наз­ва­ние от­ку­да-то «с по­тол­ка».

В Одес­се по по­нят­ным при­чинам с та­ким ак­тер­ским сос­та­вом сни­мать бы­ло не­воз­можно: Яр­моль­ник «прос­ла­вил­ся» сво­ими ан­ти­ук­ра­ин­ски­ми выс­ка­зыва­ни­ями и зас­лу­жен­но не мог въ­ехать на тер­ри­торию Ук­ра­ины. В ре­зуль­та­те сни­мали в Та­ган­ро­ге, Со­чи и в мос­ков­ском па­виль­оне.  

Но сни­мать Одес­су в Та­ган­ро­ге – это все рав­но, что «секс по те­лефо­ну» или су­дить об Эн­ри­ко Ка­рузо по то­му, как на­пева­ет его ваш со­сед. Как го­ворит ба­белев­ский пер­со­наж, «это то­вар для Кре­мен­чу­га». Для тех, кто ни­ког­да Одес­су не ви­дел и не чувс­тво­вал (не хо­чу ни в ко­ей ме­ре оби­деть ре­аль­ных кре­мен­чугцев).

Не мо­жете сни­мать в Одес­се – не де­лай­те и филь­мы об Одес­се!

Как ко­лобок

От­зы­вы о филь­ме по­ляр­ны: от «ше­девр» до «фарс», от «ге­ни­аль­но» до «от­вра­титель­но». По­лагаю смот­реть его мож­но. Он не про­валь­ный, но и не фон­тан. Это, ко­неч­но, луч­ше, чем те ба­наль­ные се­ри­алы, где уже на пер­вых ми­нутах точ­но из­вес­тно, что бу­дет на пос­ледних. Но и в зо­лотой фонд филь­мов об Одес­се «Одес­са», ко­неч­но, не по­падет.

Фильм по­казал­ся ка­ким-то не­доде­лан­ным. Та­кое впе­чат­ле­ние, что в ка­кой-то мо­мент  соз­да­телям ста­ло лень его до­раба­тывать, сле­пили из то­го, что бы­ло и ки­нули на пол­до­роги. А даль­ше пусть, как ко­лобок, сам ка­тит­ся, как ка­тит­ся…