ШЕДЕВРЫ ПРИДВОРНОГО МАСТЕРА

Не­дав­но пре­зидент Рос­сий­ской ака­демии ху­дожеств Зу­раб Це­рете­ли пред­ло­жил пос­та­вить в Санкт-Пе­тер­бурге па­мят­ник дру­гому пре­зиден­ту ─ Вла­дими­ру Пу­тину. «На­до пос­та­вить"!», — за­явил он, - я  го­тов.  Но это дол­жен на­род пот­ре­бовать. На­до кол­лектив­ное пись­мо соз­дать. По­жалуй­ста, кол­лектив­ное пись­мо соз­дай­те. А я прик­лею фо­тог­ра­фии, най­ду мес­то, и да­дим дви­жение».

Он на­пом­нил, что бо­лее де­сяти лет на­зад уже соз­дал па­мят­ник «В здо­ровом те­ле — здо­ровый дух», ко­торый изоб­ра­жа­ет Вла­дими­ра Пу­тина в ки­моно в об­ра­зе дзю­до­ис­та. Скуль­пту­ра на­ходит­ся в лич­ной га­лерее Це­рете­ли.

  Зва­ние «гру­зин­ско­го мил­ли­оне­ра» Зу­раб Це­рете­ли по­лучил еще  в 70-е. Сос­то­яние приш­ло к не­му прос­то: ра­но воз­гла­вив мо­нумен­таль­ную сек­цию Со­юза ху­дож­ни­ков Гру­зии, Зу­раб Кон­стан­ти­нович по­лучил дос­туп к за­казам на офор­мле­ние глав­ных пар­тий­ных здрав­ниц. Его скуль­пту­ры, а так­же мо­за­ич­ные и де­кора­тив­ные пан­но ук­ра­сили ку­рор­ты чер­но­мор­ско­го по­бережья, а рас­ценки на та­кие ра­боты ус­та­нав­ли­вались на гла­зок.  Уже  тог­да  у  Це­рете­ли име­лись  вы­сокие пок­ро­вите­ли, сре­ди ко­торых был  и пер­вый сек­ре­тарь ЦК ком­партии Гру­зин­ской ССР Эду­ард Ше­вар­днад­зе.  В кон­це 90-х го­дов Це­рете­ли на­зыва­ли «прид­ворной мас­тер­ской»  мэ­ра Мос­квы Юрия Луж­ко­ва, тог­да и на­чалось прев­ра­щение мил­ли­оне­ра в мил­ли­ар­де­ра. Не обош­лось и без уго­лов­ных дел, но вы­сокие пок­ро­вите­ли вы­руча­ли скуль­пто­ра во все вре­мена.

Вот в Мос­кве три го­да с мо­мен­та  убий­ства Бо­риса Нем­цо­ва  влас­ти не да­вали раз­ре­шения уве­кове­чить его па­мять, и толь­ко пос­ле нас­той­чи­вых тре­бова­ний мос­кви­чей  бы­ла от­кры­та таб­личка  на до­ме, где жил уби­тый по­литик. А Гор­со­вет Ва­шин­гто­на еди­ног­ласно одоб­рил пе­ре­име­нова­ние в честь Бо­риса Нем­цо­ва пло­щади, где рас­по­ложе­но рос­сий­ское по­соль­ство.  И мож­но не сом­не­вать­ся, что ни ка­кие кол­лектив­ные пись­ма не при­нуди­ли бы  Це­рете­ли соз­дать Бо­рису Ефи­мови­чу мо­нумент.  
    За­то па­ру лет на­зад  в Рос­сии бе­зо вся­ких тре­бова­ний тру­дящих­ся  в цен­тре Мос­квы под ком­по­зицию «Бо­же, ца­ря хра­ни» от­кры­ли па­мят­ник ли­деру ЛДПР Вла­дими­ру Жи­ринов­ско­му. Трёх­метро­вый мо­нумент соз­дал скуль­птор Зу­раб Це­рете­ли (а кто ж еще?) к  70─лет­не­му юби­лею де­пута­та. За­каз­чи­ком  мо­нумен­та был  сам Вла­димир Воль­фо­вич.   Во­об­ще-то су­щес­тву­ют впол­не по­нят­ные пра­вила ус­та­нов­ки по­доб­ных со­ору­жений – пос­ле смер­ти пер­со­нажа, че­рез оп­ре­делен­ное ко­личес­тво лет, ког­да ему бу­дет уже да­на объ­ек­тивная ис­то­ричес­кая оцен­ка.  А тог­да  по это­му по­воду я  на­писал сти­шок:

 Я па­мят­ник се­бе ку­пил у Це­рете­ли.

В Бас­манном пе­ре­ул­ке он сто­ит.

Там ли­бера­лы с де­мок­ра­тами шу­мели,

Бро­сали чеп­чи­ки и пла­кали нав­зрыд.

Зу­раб свар­га­нил па­мят­ник на­деж­но

Не сок­ру­шит  его ни тол, ни ди­намит,

Его не ос­квер­нит ка­кой-ни­будь без­божник

Лишь под­лый  го­лубь лик мой ок­ро­пит.

Вско­ре пос­ле это­го слу­чая  в  Рос­то­ве сос­то­ялась  встре­ча  с по­этом Иго­рем Гу­бер­ма­ном.  Из за­ла ему  приш­ла за­пис­ка с этой но­востью.  Гость спро­сил: «Где же слу­чилось это ис­то­ричес­кое со­бытие?»  «В Мос­кве!» ─  друж­но от­ве­тили зри­тели. Он сде­лал пе­чаль­ное ли­цо и ска­зал: «Кош­мар».

 ***

В  од­ной из сво­их книг  Игорь Ми­роно­вич  рас­ска­зал о сво­ей встре­че с Вла­дими­ром Воль­фо­вичем:   «На кон­цертах я очень час­то по­лучаю за­пис­ки, со­вер­шенно, раз­личные. И мно­гие за­пис­ки име­ют пря­мое от­но­шение к сво­боде, по­тому что это за­пис­ки о лю­дях ко­торые се­год­ня чрез­вы­чай­но за­мет­ны. В час­тнос­ти, я очень рад, что уже го­да два как пе­рес­тал по­лучать за­пис­ки о Жи­ринов­ском. А рань­ше та­ких за­писок бы­ло очень мно­го, ведь а­уди­тории ог­ромные, сла­ва бо­гу, по ты­сячи че­ловек. И рань­ше при­ходи­ло во­семь-де­сять за­писок: «Как Вы от­но­ситесь к Жи­ринов­ско­му? Что Вы о нем ду­ма­ете? Нет ли у Вас о нем сти­хов?»

Ну, сти­хов о вре­мен­ных вож­дях и ли­дерах у ме­ня ни­ког­да не бы­ло.

Бы­ли толь­ко что-то ти­па:

«В люб­ви и смер­ти на­ходя не­ис­черпа­емую те­му,

Я не пле­вал в пор­трет вож­дя,

Пос­коль­ку клал на всю сис­те­му».

Но был у ме­ня сти­шок, ко­торым я с лег­костью от­ве­чал на за­пис­ки о Жи­ринов­ском.

Хо­тя сти­шок был на­писан со­вер­шенно по дру­гому по­воду, но очень точ­но под­хо­дил.

Сти­шок был та­кой:

«Сре­ди бо­лот­ных пу­зырей,

На­дутых га­зами гни­енья,

Всег­да на­ходит­ся ев­рей -

Ве­нец бо­лот­но­го тво­рения».

Пуб­ли­ка сме­ялась, по­ощ­ряя хло­пали, и я удив­лялся: от­ку­да у это­го че­лове­ка та­кой элек­то­рат? По­тому что, зна­ете ли, я на са­мом де­ле в ка­ком-то смыс­ле ев­рей­ский на­ци­она­лист. Мне стыд­но, ког­да я ви­жу, как выс­ту­па­ет Жи­ринов­ский.

И вот судь­ба, ус­лы­шав, так ска­зать, что я так го­ворю о Жи­ринов­ском, ус­тро­ила мне с ним встре­чу. И этой встре­чей я не мо­гу не пох­ва­лить­ся.

Бы­ло это два го­да на­зад в До­ме ли­тера­тора в Мос­кве, шло об­сужде­ние кни­ги за­меча­тель­ной пи­сатель­ни­цы Еле­ны Ржев­ской «О ва­ри­ан­тах раз­ви­тия рус­ско­го фа­шиз­ма».

Я ду­маю, стар­шие по­коле­ния прек­расно пом­нят её кни­гу «Май 45-го».

Я злос­тный ку­риль­щик, по­это­му вы­шел в фойе по­курить. Ку­пил се­бе в книж­ном ки­ос­ке нес­коль­ко книг и су­щес­твен­ная де­таль по­ложил их там же в фойе на стол. Ку­рю, зна­чит, хо­жу кру­гами и пог­ля­дываю на них, чтоб кол­ле­ги пи­сате­ли их не спёр­ли. И вдруг ви­жу, что пря­мо в со­сед­нем за­ле, в боль­шом за­ле с рос­сий­ски­ми пи­сате­лями встре­ча­ет­ся Жи­ринов­ский. Я его, ес­тес­твен­но, дож­дался. Он вы­шел в соп­ро­вож­де­нии трех те­лох­ра­ните­лей, ам­ба­лов в ко­рич­не­вых ко­жаных кур­тках. Зна­ете, он, идя меж­ду ни­ми, в сво­ем та­ком мес­течко­вом кар­ту­зе он выг­ля­дел как ев­рей, арес­то­ван­ный во вре­мя «Прод­разверс­тки». Я не по­нимаю, по­чему спе­ци­алис­ты по его имид­жу не по­реко­мен­ду­ют ему что-то бо­лее сла­вян­ское. Я к не­му по­дошел, го­ворю:

- Здравс­твуй­те, Вла­димир Воль­фо­вич, моя фа­милия Гу­бер­ман, я ли­тера­тор. Жи­ву в Из­ра­иле, пи­шу кни­ги. К со­жале­нию, нет с со­бой книж­ки, что­бы вам по­дарить.

Про се­бя по­думал: «И бы­ла бы, я б те­бе хрен по­дарил».

- И про­шу у вас ав­тограф.

Он нак­ло­нил­ся к та­кому не­высо­кому пи­сате­лю, ко­торый, ви­димо, ус­тра­ивал эту встре­чу; не­из­вес­тный мне че­ловек.

И тот ему жар­ко хва­леб­ное про ме­ня на­шеп­тал. И Жи­ринов­ский со сво­ей оба­ятель­ной улыб­кой мне го­ворит:

- Да­вай­те лю­бую кни­гу, и я для вас на ней пос­тавлю свой ав­тограф.

И Жи­ринов­ский, как вы все зна­ете, на­ив­ный, чис­тый, за­меча­тель­ный че­ловек. А я че­ловек мер­зкий, ко­вар­ный, под­лый, я это­го не скры­ваю. Я ки­нул­ся к стоп­ке сво­их книг, и при­нес ему на под­пись толь­ко что вы­шед­шую тог­да в Мос­кве книж­ку «Днев­ни­ки Геб­бель­са».

Я ему ее про­тянул, рас­крыл там, где у об­ложки бе­лое прос­транс­тво. Но он ее зак­рыл, заг­ля­нул в нее и вер­нул мне с див­ны­ми сло­вами:

- Вы зна­ете, здесь я не мо­гу вам рас­пи­сать­ся, ме­ня и так о нем все вре­мя спра­шива­ют.

Я так ожи­вил­ся, был очень рад то­му, что се­год­ня же ве­чером рас­ска­жу эту ис­то­рию друзь­ям. И под­су­нул ему дру­гую книж­ку. Он рас­пи­сал­ся на кни­ге Ро­зано­ва, и этот ав­тограф я при­вез к се­бе в И­еру­салим и очень бе­реж­но хра­ню»