Озарение Лазарь Фрейдгейм

Ла­зарь Фрей­дгейм

Оза­рение

Ти­хая уз­кая улоч­ка в пред­местье Лон­до­на. Мы шли навс­тре­чу. С улыб­кой фор­маль­но кив­ну­ли друг дру­гу го­лова­ми, как при­нято здесь в знак при­ветс­твия. Прош­ли даль­ше. Что-то вско­лых­ну­лось внут­ри. Я ог­ля­нулась. Он сто­ял уже в нес­коль­ких ша­гах по­зади и смот­рел на ме­ня, как бы ожи­дая от­ветной ре­ак­ции.

- Ва­люша?! - проз­ву­чала воп­ро­ситель­ная ин­то­нация зна­комо­го го­лоса.
- Валь­ка!!! - уже без вся­ких приз­на­ков бри­тан­ско­го эти­кета за­ора­ла я и тот­час по­вис­ла на его шее.

Труд­но ска­зать, как бы вос­при­нял эту сце­ну кто-ли­бо со сто­роны. Ему под 70, мне боль­ше 55. Да, меж­ду на­ми бы­ла (и есть: это не из­ме­ня­ет­ся) раз­ни­ца в 14 лет. Тог­да, лет трид­цать то­му на­зад, это вос­при­нима­лось мной как ком­пли­мент со сто­роны очень со­лид­но­го ин­те­рес­но­го че­лове­ка, но и как нас­то­ражи­ва­ющий знак при не­воль­но серь­ез­ном взгля­де на пер­спек­ти­ву от­но­шений. Но сей­час это бы­ла ра­дость. Это бы­ла встре­ча!

Мгно­вения по­ражён­но­го мол­ча­ния сме­нились стран­ной смесью двух та­су­ющих­ся друг с дру­гом мо­ноло­гов. Рас­стать­ся бы­ло не­воз­можно. Все де­ла отош­ли в сто­рону. Ва­ля приг­ла­сил зай­ти к не­му, - это бы­ло сов­сем близ­ко. Мы го­вори­ли. Мы вгля­дыва­лись друг в дру­га. Мы вгля­дыва­лись в про­шед­шие го­ды.

Ва­ля по­дошел к книж­но­му шка­фу и уве­рен­но дос­тал из вто­рого ря­да книг пап­ку, на­пом­нившую мне су­хое де­лоп­ро­из­водс­тво да­лёких со­вет­ских лет. Он по­ложил пе­редо мной не­боль­шой кон­верт.

- Пос­мотри, - нем­но­го сму­щён­но ска­зал он.

Там ока­зались мои пись­ма. Я ежед­невно по­сыла­ла их ему бо­лее чет­верти ве­ка то­му на­зад. Уди­вило? Да, нет. Объ­еди­нило ста­рое и но­вое. Мгно­вен­но пос­та­вило точ­ку над i, нес­коль­ко то­чек над че­редой дав­них i, да­ло от­вет на бы­лые тер­за­ния. Про­шед­шие го­ды пред­ста­вились крис­таль­но чис­тым сло­ем во­ды, сквозь ко­торый чёт­ко вы­яви­лось приг­лу­шён­ное вре­менем прош­лое. Точ­но так­же, в мес­те, скры­том от глаз до­маш­них, его пись­ма тех же дней хра­нились у ме­ня. Мне не на­до да­же пе­речи­тывать ни его, ни свои пись­ма. Я их пом­ни­ла, как толь­ко что на­писан­ные и по­лучен­ные. Я вып­ро­сила свои пись­ма, что­бы вновь ос­тать­ся на­еди­не с ни­ми и тем вре­менем. Мы зна­ли, что лю­бое рас­ста­вание у нас сей­час - не на­дол­го.

Вспо­лохи ог­ня не поз­во­ляли отор­вать взгляд. Треск су­хих по­лень­ев и за­пах смо­лис­то­го де­рева до­пол­ня­ли ощу­щение у­юта. Теп­ло ох­ва­тыва­ло ве­сен­ний дач­ный до­мик, бес­при­ют­но сос­ку­чив­ший­ся по лю­дям за дол­гую мос­ков­скую зи­му. Оно про­ника­ло в нас, за­шед­ших в дом пос­ле про­гул­ки по еще пус­то­му под­москов­но­му по­сел­ку. Каж­дое мгно­вение и каж­дый шаг та­ил не­из­вес­тность, за ко­торой скры­валось ка­кое-то осо­бое от­кро­вение. Дол­гождан­ное. Ле­ле­емое во мно­жес­тве встреч и в бес­ко­неч­ности не­пов­то­римых раз­го­воров.

Это был день мо­его рож­де­ния. И ка­залось ес­тес­твен­но ожи­да­емое еди­нение, ко­торое уже дав­но при­зыв­но скво­зило в каж­дом при­кос­но­вении, в вя­зи сло­вес­ных пе­рек­ли­чек. Гла­за дав­но про­ника­ли в са­мую глу­бину вос­при­ятия друг дру­га. При этом нам бы­ло друг с дру­гом нас­толь­ко хо­рошо, что сло­жив­ша­яся фор­ма об­ще­ния ка­залась са­модос­та­точ­ной. Но мне не хва­тало ещё не пос­тигну­тых воз­можнос­тей вза­имоп­ро­ник­но­вения ду­ши и те­ла. Для это­го нуж­ны бы­ли осо­бые, не слу­чай­ные ус­ло­вия.

Не­боль­шой круг­лый стол, при­жатый к зак­ры­тому на зи­му став­ня­ми ок­ну, в сов­мес­тной су­ете пос­те­пен­но ста­новил­ся праз­днич­ным. Ма­лень­кий дом на фе­шене­бель­ной ны­не Ни­коли­ной го­ре при­об­ре­тал об­жи­той вид. Сво­бод­но рас­пра­вил­ся аро­мат­ный бу­кет роз в боль­шой хрус­таль­ной ва­зе. Шам­пан­ское, бо­калы, фрук­ты, шо­колад... Я всег­да лю­била свой день рож­де­ния. Меч­та­тель­ные на­деж­ды, срав­ни­мые толь­ко с но­вогод­ни­ми ожи­дани­ями, су­ета под­го­тов­ки и ра­дость встре­чи с са­мыми близ­ки­ми, да и ещё го­воря­щими та­кие же­лан­ные сло­ва. В это вре­мя всё это воп­ло­тилось в осо­бые на­деж­ды, не чет­ко про­гова­рива­емые да­же мыс­ленно.

Мы пи­ли мяг­кий конь­як и вкус­ное шам­пан­ское. Гур­ма­ны ска­жут, что это пло­хо, но нам бы­ло хо­рошо. Всё бы­ло по его ма­нове­нию точ­но та­ким, как я люб­лю. Ис­корки шам­пан­ско­го ра­дос­тно ожив­ля­лись в бо­калах иг­ри­во бро­са­емы­ми мной ту­да ку­соч­ка­ми горь­ко­го шо­кола­да.

Что на­чина­ет­ся пос­ле на­чала? Да и мож­но ли наз­вать на­чалом дол­гождан­ный вы­меч­танный, вы­люби­мый ша­жок? Не­об­хо­димо, ес­тес­твен­но, не­из­бежно. Но ужас бе­рёт, ког­да по­нима­ешь, что за этим од­ним из счас­тли­вей­ших, а на са­мом де­ле са­мом счас­тли­вом мгно­вении жиз­ни, пос­ле­ду­ет рас­ста­вание. Че­рез па­ру дней Ва­ля у­ез­жал в от­пуск. Я дав­но под­талки­вала его от­дохнуть, сме­нить об­ста­нов­ку мос­ков­ской за­чум­леннос­ти.

Од­но де­ло ра­зум и соз­на­ние, а дру­гое - пу­ля, под­се­ка­ющая пти­цу счастья (фу, ка­кая ба­наль­ность) на взле­те! Жизнь сто­ит на стра­же, не до­пус­кая пре­сыще­ния. Ко­рот­кий вздох, а за­тем про­дол­жи­тель­ный вы­дох...

К это­му мгно­вению жиз­ни я и воз­вра­ща­юсь пос­то­ян­но (де­сяти­лети­ями!) с теп­лом и бла­годар­ностью. Ни что дру­гое, хо­рошее и яр­кое, в пос­ле­ду­ющей жиз­ни не мик­ши­ру­ет этот мак­си­мум. Все­го нес­коль­ко не­дель дис­танци­он­но­го раз­ры­ва пе­ред мно­голет­ним про­дол­же­ни­ем. В тот мо­мент это ка­залось не­пере­носи­мым. И се­год­ня я воз­вра­ща­юсь к это­му, ког­да я ста­ла бо­лее чем вдвое стар­ше. Да и во мне, ве­ро­ят­но, мно­гое из­ме­нилось: из кан­це­ляр­ской офис­ной кры­сы с дип­ло­мом ин­же­нера, я пре­об­ра­зилась в сот­рудни­цу глян­це­вого жен­ско­го жур­на­ла. Кор­респон­денс­твую в Ев­ро­пах и по все­му ми­ру.

Ро­ман­ти­ка вос­по­мина­ний. Как-то так по­луча­ет­ся, что счастье час­то ока­зыва­ет­ся упу­щен­ным. Мо­жет быть, за этим сто­ит его си­юми­нут­ность, и ре­али­зу­юще­еся счастье пос­те­пен­но ут­ра­чива­ет ка­кие-то глав­ные его чер­ты, прев­ра­ща­ясь в обы­ден­ность, за­тёр­тость, в быт? Над­бы­товая ро­ман­тичность и ре­аль­ная жизнь, - мо­жет быть, это две ипос­та­си это­го кра­сиво­го ле­бедя жиз­ни - счастья?

Я при­каса­юсь к этим пись­мам. Се­год­ня я, ве­ро­ят­но, выб­ра­ла бы дру­гие сло­ва, но это бы­ло тог­да, и я це­ню это сох­ра­нив­ше­еся вос­при­ятие то­го мо­мен­та. Сей­час, ка­жет­ся, впер­вые за мно­го лет я пе­реве­ла эти пись­ма из сво­его под­созна­ния в ося­за­емую ре­аль­ность. Я сов­мести­ла эти две сто­поч­ки пи­сем - его и мою - в неж­ную, до слез бу­дора­жащую пе­рек­личку. Пусть хоть де­нек они бу­дут вмес­те. Его пись­ма на­писа­ны толь­ко для ме­ня. И я ос­тавляю их толь­ко для се­бя, ог­ра­ничи­ва­юсь ма­лой то­ликой их теп­ла и мыс­лей в сво­их пись­мах. А еще в ушах и моз­гу, как пир­синг, на­ши раз­го­воры, раз­го­воры по те­лефо­ну и при до­рогих встре­чах, ко­торых всег­да не хва­тало. Я ни­ког­да не пред­став­ля­ла, что я столь не­насыт­на: до­зиро­ван­но­го судь­бой об­ще­ния бы­ло всег­да ма­ло. Всег­да... И се­год­ня в вос­по­мина­ни­ях - то­же.

23 мая
Ми­лый мой, лю­бимый, здравс­твуй!
Я сос­ку­чилась по те­бе ужас­но. Прош­ло все­го 3-4 дня, а мне ка­жет­ся, что це­лая жизнь. Труд­но выб­рать вре­мя у­еди­нения, что­бы на­писать те­бе пись­мо. На ра­боте скуч­но и тос­кли­во без тво­их звон­ков. Сей­час мне по­вез­ло: я ос­та­лась од­на. Ес­ли бы ты был здесь, мож­но бы­ло весь день быть с то­бой. Но ты да­леко, и я толь­ко пи­шу те­бе.
До­рогой мой, как мне хо­чет­ся к те­бе. Я те­перь ни на ми­нуту не рас­ста­юсь с тво­им пос­ледним по­дар­ком. Ког­да я чувс­твую це­поч­ку ку­лона на шее, мне ка­жет­ся, что ты ка­са­ешь­ся ме­ня, вспо­минаю те­бя близ­ко-близ­ко. Мне страш­но хо­чет­ся быть всё вре­мя с то­бой.
Ког­да ты поз­во­нил мне вче­ра, я прос­то обал­де­ла, всё ли­кова­ло внут­ри ме­ня. А ведь мы го­вори­ли все­го-то па­ру ми­нут и так не­дав­но рас­ста­лись. Ме­ня ужас­но зли­ло, что я не мо­гу ска­зать те­бе в эти ми­нуты то, что ки­пело внут­ри, то, что жжёт. Они же вок­руг не пред­став­ля­ют, что я го­ворю с лю­бимым (и лю­бящим?)! В тво­ём Кры­му кра­сивые и строй­ные жен­щи­ны. Ес­ли ты в ко­го-ни­будь влю­бишь­ся, я убью те­бя. Но мне пред­став­ля­ет­ся, что тво­ей жиз­ни ни­чего не гро­зит. Я на­де­юсь.
Я те­бя креп­ко-креп­ко об­ни­маю, це­лую. В трез­вом сос­то­янии это де­лать еще при­ят­ней.

24 мая
Не соч­ти за нес­кром­ность. Но мне очень хо­чет­ся, чтоб в ус­ло­ви­ях Чер­но­го мо­ря ты ре­аль­но чувс­тво­вал мою бли­зость. Ес­ли плав­ки ока­жут­ся ве­лико­ваты, не счи­тай это за по­жела­ние тол­стеть. Но знаю, - бу­ду лю­бить в лю­бом сос­то­янии. Це­лу-у-у-ю.

25 мая
При­ветик!
А я на це­лых два ча­са ос­та­лась в офи­се од­на. За что я сра­зу взя­лась? Пи­сать те­бе. Не то, что ты, по­росё­нок. На­вер­ное, по­ка не по­лучишь моё пер­вое пись­мо, не бу­дешь пи­сать. Я очень жду. Ну, как я мо­гу, об­го­няя поч­ту, до­нес­ти до те­бя мои сло­ва и же­лания?! Я не жду, я пи­шу и пи­шу лю­бимо­му муж­чи­не. Без вся­кой гор­дости и ка­муф­ля­жа, де­лая это пос­ле боль­шо­го пе­реры­ва вто­рой раз в жиз­ни. Нет, не вто­рой - тре­тий. Это впер­вые бы­ло еще до за­мужес­тва. Важ­но дру­гое: я хо­чу ви­деть те­бя каж­дый день, пос­то­ян­но. Я да­же не пред­став­ля­ла, что это так силь­но и не­от­ступ­но. Ты, ви­димо, и не ожи­дал от ме­ня та­кого час­то­го на­поми­нания о се­бе. Да и нуж­ны ли те­бе все мои эмо­ции в та­кой кон­цен­тра­ции и в та­ком объ­ёме? А?
Хо­чу быть тво­им си­ам­ским близ­не­цом. Нет, нет, нет. Хо­чу, что­бы ты как эго­ист всю жизнь ис­кал и ле­ле­ял мою лю­бовь для се­бя.
Ми­лый мой, я очень-очень ску­чаю без те­бя. Мил­ли­он раз це­лую, об­ни­маю, жду.
P.S. По­цело­вала те­бя и как бы зас­ты­ла в ожи­дании от­ве­та. Ты же ни­ког­да не ос­та­вал­ся в дол­гу.

Да­же стран­но убеж­дать­ся, что ежед­невная тя­га бы­ла не толь­ко вос­по­мина­ни­ями тос­ку­ющей ду­ши, но и ре­аль­ны­ми со­быти­ями прош­ло­го, строч­ка­ми от­ра­жён­ных пе­режи­ваний на бу­маге. Ока­зыва­ет­ся, на век. Чувс­тво бла­годар­ности к Ва­лен­ти­ну зах­лес­тну­ло ме­ня за эти сох­ра­нён­ные пись­ма. Этот приз­нак жи­вос­ти тех дней в нём. Та­кое единс­тво на­шего вос­при­ятия, столь же­лан­ное, ока­залось ре­аль­ностью.

26 мая
Валь­ка!
Те­бя сна­чала хо­чу от­ру­гать за твои не­обос­но­ван­ные по­доз­ре­ния на от­сутс­твие мо­их же­ланий, ка­са­ющих­ся те­бя!!! И за твои сом­не­ния в вос­при­ятии мною да­ли-бли­зи, как ты пи­шешь. И не ко­лись, по­жалуй­ста. А то у ме­ня от этих уко­лов фи­зи­оно­мия об­ла­зит, как пос­ле пер­во­го про­дол­жи­тель­но­го за­гара.
Я ос­та­лась в офи­се од­на. Де­лаю свое глав­ное де­ло: пи­шу те­бе. Де­ло, при­нося­щее удо­воль­ствие. Это как буд­то я с то­бой раз­го­вари­ваю. Я ви­жу те­бя при этом, твоё ли­цо. Ещё бы нем­но­го по­чувс­тво­вать твоё при­кос­но­вение. Не хва­та­ет лас­ко­вос­ти тво­их глаз. Мне ка­жет­ся, они по­мяг­ча­ют, ког­да бу­дут чи­тать пись­мо. Я за­даю те­бе воп­ро­сы, и са­ма же на них от­ве­чаю, за те­бя. Ты не ду­май, что я всег­да от­ве­чаю так, как мне хо­чет­ся. Я иног­да от­кли­ка­юсь "на­обо­рот". В боль­шинс­тве слу­ча­ев я по­том по­нимаю, что ошиб­лась. А иног­да ски­саю и жду тво­его вме­шатель­ства: в пись­ме или по те­лефо­ну.
А мои по­лос­ки на спи­не за­жили? Я боль­ше не бу­ду так. Толь­ко ты не за­горай силь­но, по­ка они не за­жили. А то ос­та­нешь­ся по­лоса­тым. Мне при­дет­ся те­бя пе­ре­име­новать в Зеб­рёнка.

Ва­лень­ка, я так хо­чу, что­бы мы ока­зались вмес­те, что­бы и до­ма мы бы­ли вмес­те. Я очень-очень ску­чаю. Пусть мои тёп­лые меч­та­ния сог­ре­ва­ют те­бя.

29 мая
Ва­лень­ка, род­ной, здравс­твуй!
Я вче­ра бы­ла так ра­да, ус­лы­шав те­бя. Ты не зво­нишь, а мне ка­жет­ся, что те­бя ув­лекла дру­гая да­ма. Ку­рорт - Крым - мо­ре...
Ког­да я мыс­ленно про­вожа­ла те­бя, я ра­дова­лась тво­ему пред­сто­яще­му от­ды­ху. Но как толь­ко ты у­ехал, я по­чувс­тво­вала, что мир так нес­пра­вед­ли­во жес­ток. Он выр­вал ду­шу и сер­дце, ко­торым бы­ло так хо­рошо, и ос­та­вил на их мес­те тер­за­ющую боль ожи­дания... Мне не хва­та­ет те­бя здесь.
Се­год­ня у нас со­вер­шенно ве­лико­леп­ный день. Про­шел дож­дик, пах­нет све­жей лис­твой, мо­лодой трав­кой. Ког­да ты вче­ра го­ворил со мной, у ме­ня в го­лове про­носи­лись ты­сячи лас­ко­вых слов. Мне так хо­телось вып­леснуть их на те­бя. Не для те­бя, а для се­бя. Ты же, мой лю­бимый, прос­тишь мне та­кой эго­изм? Я ужас­но зли­лась, что не мог­ла се­бе это поз­во­лить, чтоб не воз­буждать лю­бопытс­тво баб­ско­го ок­ру­жения. Ведь всё это толь­ко на­ше. Я в пер­вый раз чувс­твую се­бя собс­твен­ни­ком сво­их чувств, мне не хо­чет­ся об этом го­ворить ни с од­ной под­ру­гой. Но я неп­ре­рыв­но об этом го­ворю са­ма с со­бой. Не сой­ти бы с ума. А мо­жет, уже?

30 мая
При­вет, лю­бимый!
Мос­ков­ская вес­на ба­лу­ет нас. Вот в та­кой бы день по­ехать с то­бой вдво­ём ку­да-ни­будь на при­роду. А по­том бы и не рас­ста­вать­ся. Чтоб каж­дая се­кун­дочка дня и но­чи при­над­ле­жала толь­ко друг дру­гу. Как мне это­го хо­чет­ся. И ког­да толь­ко это сбу­дет­ся? Я хо­чу, что­бы со мной ты за­бывал обо всём дру­гом на све­те! Я меч­таю при­над­ле­жать те­бе, неж­но­му, страс­тно­му, лас­ко­вому.
Я пос­то­ян­но вспо­минаю день мо­его рож­де­ния. За­меча­тель­ный день! Ты у ме­ня очень вни­матель­ный и за­бот­ли­вый. Я бы­ла по­раже­на тем, как ты мно­гое пре­дус­мотрел для мо­ей ра­дос­ти в этот день. Чес­тно, та­кого от те­бя я не мог­ла ожи­дать. Я с этим не встре­чалась. Ока­зыва­ет­ся, к жен­щи­не мож­но от­но­сить­ся и так...
Сей­час опять ты не зво­нишь. Ты та­кой не­год­ный, тол­сто­кожий, не чувс­тву­ешь в этом Кры­му, что я од­на и, как на игол­ках, кру­чусь, на­де­ясь на твой зво­нок. Бук­валь­но дер­жу ру­ку на те­лефон­ной труб­ке, вдруг это по­может. Зас­тавля­ешь Ва­люшу стра­дать.
Хо­чет­ся рас­тво­рить­ся в те­бе, быть в каж­дом тво­ем дви­жении. Быть каж­дым тво­им дви­жени­ем. Но при этом чтоб сох­ра­нилось вол­не­ние при каж­дом тво­ем приб­ли­жении ко мне - в те­бе и во мне. Ми­лый мой, я те­бя очень неж­но и лас­ко­во це­лую и об­ни­маю. В.

Я от­сы­лаю оче­ред­ное пись­мо и не­воль­но ду­маю о сво­ем до­ме. Из­ме­на. Ка­кое-то об­ли­ча­ющее со­дер­жа­ние вне­сено в это по­нятие, сов­сем не вы­тека­ющее из доб­рой эти­моло­гии сло­ва. Сме­на, ме­на, за­мена - ну что дур­но­го мож­но рас­слы­шать в этом? А тут бе­запел­ля­ци­он­ное клей­мо: сто из ста оп­ро­шен­ных от­ри­цатель­но от­зо­вут­ся об этом по­нятии. По­чему ан­то­нимом сло­ву из­ме­на слу­жит пох­валь­ное "вер­ность", а од­но­корен­но­му "из­ме­нение" кос­ное "кон­серва­тизм"? Мне всё ста­ло ка­зать­ся иным. Мож­но, ко­неч­но, не при­менять это сло­во для наз­ва­ния чувс­тва и от­но­шений, ко­торые мо­гут воз­никнуть вне семьи. Но я счи­таю спра­вед­ли­вым вдох­нуть дру­гую оцен­ку в это сло­во. Не об­ли­читель­ную. Од­нослов­но оп­ре­делить пог­ло­ща­ющую влюб­ленность в дру­гого че­лове­ка труд­но. Но клей­мо "из­ме­на" здесь нес­пра­вед­ли­во.

31 мая
Ва­леч­ка, до­рогой мой!
Ты не пи­шешь, а я об­ду­мала и ре­шила, что на это мо­гут быть две при­чины:
- ты хан­дришь, кап­ризни­ча­ешь и не хо­чешь об этом пи­сать. Это очень пло­хо, но я те­бя всё рав­но люб­лю;
- ты не хан­дришь, всё хо­рошо и ве­село, те­бе не­ког­да пи­сать, но я всё рав­но те­бя люб­лю.
Ми­лый мой, по­жалуй­ста, не кук­ся, воз­вра­щай­ся ско­рей, а то мне вся­кие мыс­ли ле­зут.
Це­лую те­бя очень, по­висаю на те­бе. Твоя В

На двух сто­ронах сло­жен­ной стра­нич­ки пись­ма - два по­жел­тевших от­пе­чат­ка до сих пор сох­ра­нив­шей­ся в пись­ме вло­жен­ной мной ро­зоч­ки. О ней я за­была.

Я да­лека от вся­кой по­лити­ки, но ког­да го­ворят о кон­сти­туци­он­ных пра­вах, я не­воль­но впи­сываю в них пра­во на лю­бовь как фор­му пра­ва на лич­ную жизнь, обоб­щённо - пра­ва на жизнь. Я не по­нимаю, по­чему это гла­венс­тву­ющее для жиз­ни сос­то­яние под­верга­ет­ся, как сей­час мог­ли бы ска­зать, сек­вес­тру, ос­тра­киз­му - об­щес­твен­но­му и ре­лиги­оз­но­му. "Не пре­любо­дей­ствуй" - за­поведь, ко­торая раз и нав­сегда на­ложи­ла та­бу на воз­можность осо­бой час­ти че­лове­чес­ких от­но­шений. Это сов­сем не все­доз­во­лен­ность. Каж­дое про­яв­ле­ние че­лове­чес­кой жиз­ни мо­жет иметь неп­ри­ем­ле­мые про­яв­ле­ния. Мож­но лю­бить есть, но не прев­ра­щать­ся в свинью. Мож­но лю­бить му­зыку, но не до­водить со­седей до ис­те­рики ка­кофо­ни­ей собс­твен­но­го ис­полне­ния. Мож­но... Мож­но, на­конец, лю­бить, но не быть ни мо­раль­ным, ни фи­зичес­ким на­силь­ни­ком ни в семье, ни за её пре­дела­ми.

Как об­ра­зец в при­роде вспо­мина­ют мо­ногам­ных брать­ев на­ших мень­ших. На­ибо­лее час­то - изящ­ных ле­бедей и аг­рессив­ных вол­ков. За­меча­тель­ная и уни­каль­ная спо­соб­ность веч­ной при­вязан­ности. Но за этим не сто­ит за­кон, пред­пи­сыва­ющий та­кое по­веде­ние, нет осуж­де­ния и на­каза­ния за от­кло­нения от единс­твен­ности от­но­шений. Это при­рода и "доб­рая во­ля". У лю­дей, ко­неч­но, так­же слу­ча­ют­ся та­кие судь­бы - к счастью из­бран­ных, к вос­торгу род­ных и зна­комых. Я ду­маю, что за та­кую бо­го­из­бран­ную единс­твен­ность ник­то не выс­ту­пил бы осуж­да­ющим судь­ей. Судь­ба, дос­той­ная ова­ции. Бы­ва­ет так, но мо­жет быть и ина­че...

Бо­лез­ни мо­гут до­бав­лять­ся, сов­ме­щать­ся, че­редо­вать­ся. Му­зыка, кни­ги, филь­мы - что-то од­но не ис­клю­ча­ет дру­гого. На­конец, под­ру­ги и друзья... По­чему ве­чер с од­ной из них сов­сем не по­зорит от­но­шение к дру­гой? Фе­тиш по­нятия люб­ви, сек­су­аль­ной люб­ви как фор­мы ис­клю­читель­ной? Или фе­тиш ин­тимной зо­ны (я бы ска­зала точ­ней и пря­мей, но это вы­падет из об­щепри­нятой лек­си­ки), по­доб­но пок­ло­нению ве­щам, ко­торых ка­сались ве­ликие или лю­бимые лю­ди? В са­мих по­няти­ях "не­вин­ность" и "по­теря не­вин­ности" ле­жит пре­досу­дитель­ность сек­су­аль­ных кон­тактов. Есть, ко­неч­но, от­ли­чия по­нятий "не­вин­ности" и "не­винов­ности", но ко­рень слов един - ви­на! О ка­кой "ви­не" идёт речь? Ка­кое про­яв­ле­ние ви­ны пре­доп­ре­деля­ет­ся с мо­мен­та рож­де­ния?

А лю­бовь? Го­ворят, что в та­ком слу­чае это не лю­бовь. Кто мо­жет быть су­ди­ей в этой си­ту­ации? По­эт, фи­лософ, под­ру­га? Это столь лич­нос­тно, что ни сло­во, ни де­ло дру­гого не мо­жет да­же приб­ли­жать­ся к учас­тию. Это мое де­ло! И дей­ствия, и оцен­ка. Об этом я обя­затель­но как-ни­будь на­пишу для жур­на­ла.

2 и­юня
Зав­тра я у­ез­жаю с Вов­кой к ро­дите­лям. При­дет­ся ждать встре­чи уже в Мос­кве. Я да­же не мо­гу пред­ста­вить та­кого пе­реры­ва - без пи­сем, без звон­ков. Вер­нусь в Мос­кву од­новре­мен­но с то­бой.
Я очень ску­чаю по те­бе. С ра­достью до бо­ли под­нял на вер­ши­ну и бро­сил. Од­ной так не­уют­но. Ес­ли поч­та и се­год­ня не от­даст мне твои пись­ма, то я рас­сержусь и на неё и на те­бя. Очень хо­чу, что­бы мы уже вер­ну­лись в Мос­кву и встре­тились. Зак­ры­ла гла­за. Ви­жу на­шу встре­чу. Боль­ше ни­куда без ме­ня не у­ез­жай. Я бу­ду ста­рать­ся всег­да ра­довать те­бя.
Ва­лень­ка, ты­сячу раз це­лую, креп­ко об­ни­маю. Хо­чу быть частью те­бя, тво­ей жиз­ни - на­шей жиз­ни. В.

Я про­читы­ваю сей­час пос­ледние сло­ва дав­них меч­та­ний и пе­чалюсь мно­жес­твен­но­му чис­лу ре­аль­но­го су­щес­тво­вания - на­ших жиз­ней. Это так хо­рошо выг­ля­дит "на­шей жиз­ни"! Со­бытия дав­них дней... Не на день, не на мгно­вение, это вско­лых­ну­ло ду­шу и пе­реро­дило всю суть вос­при­ятия жиз­ни. Мо­жет это осо­бен­ность мо­его жен­ско­го ума. Но я нут­ром чувс­твую жи­тей­ские взры­вы, пе­рево­рачи­ва­ющие жиз­ненные оцен­ки и бы­това­ние.

При­шес­твия ув­ле­чений... Осуж­даю ли я се­бя за та­кие мо­мен­ты счастья? Да, по­жалуй, нет. Ве­ро­ят­но, со­жалею, что об этом при­ходит­ся го­ворить в про­шед­шем вре­мени. Каж­дое мгно­вение ка­залось аб­со­лют­но не­об­хо­димым, жиз­не­об­ра­зу­ющим. Чувс­тво не­ком­фор­тнос­ти по­яв­ля­лось при воз­вра­щении до­мой. Ви­на пе­ред му­жем за его не ис­клю­читель­ность в мо­ем се­год­няшнем вос­при­ятии. Не­жела­ние под­да­вать­ся неж­ности, ко­торая на­чина­ла ас­со­ци­иро­вать­ся с обя­зан­ностью.

В лич­ном об­ще­нии с му­жем мне стыд­но не пе­ред ним, а стыд­но за из­ме­ну с собс­твен­ным му­жем мо­ему лю­бимо­му. Из­ме­на - это сов­сем не лю­бов­ные от­но­шения по­мимо семьи, это лю­бов­ные от­но­шения вто­рой оче­реди, в па­мять люб­ви. Это при­говор? Да­леко не нав­сегда. Сер­дце спо­соб­но к ре­ани­мации, и инс­тру­мен­том мо­жет ока­зать­ся жизнь.

Пись­ма - что при­от­кры­тый за­навес. За­моч­ная сква­жина в две­ри собс­твен­но­го до­ма и собс­твен­ный ключ. А сколь­ко все­го са­мого раз­но­го бы­ло за пос­ле­ду­ющие дни, ме­сяцы и го­ды! Ва­лен­тин, лю­бовь к не­му - дру­гое, всё не так. Эти дав­ние мгно­вения вы­дер­жи­ва­ют но­вое при­кос­но­вение. Чувс­тво, ко­торое ос­та­ёт­ся.

Нав­сегда.