Захватывающе интересный Собчак

1.
  
Об Ана­толии Алек­сан­дро­виче Соб­ча­ке я впер­вые ус­лы­шал, ког­да при­ехал в 1989 го­ду в Стра­ну Со­ветов, пос­ле поч­ти во­сем­надца­тилет­не­го от­сутс­твия по при­чине эмиг­ра­ции на пос­то­ян­ное мес­то жи­тель­ство в Го­сударс­тво Из­ра­иль. В офи­ци­аль­ной ан­ке­те зна­чилось: "Для вос­со­еди­нения семьи", но наш единс­твен­ный не­ев­рей­ский со­сед по боль­шой и шум­ной ле­нин­градской ком­му­наль­ной квар­ти­ре Иван Пет­ро­вич Кри­воно­сов оп­ре­делил при­чину на­шего се­мей­но­го отъ­ез­да зна­читель­но точ­нее. "Что­бы ро­дину пре­давать", - ска­зал он, уз­нав о том, что мы у­ез­жа­ем, при этом плю­нув на пол в ко­ридо­ре и ска­зав что-то ма­тер­но нев­ра­зуми­тель­ное. Но плю­нул жид­ко­вато, а вы­ругал­ся как-то сла­бо, так что на не­го ос­таль­ные 22 на­ших со­седа (все как на под­бор ев­рей­ской на­ци­ональ­нос­ти) вни­мания осо­бен­но­го не об­ра­тили, го­рячо об­суждая это тог­да, в 1973 го­ду, все еще не­веро­ят­ное со­бытие. Кри­воно­сову приш­лось да­же, что­бы го­лос на­ци­ональ­но­го мень­шинс­тва был ус­лы­шан, тай­но ночью прик­ле­ить к на­шей две­ри кар­тонку с над­писью: "По­зор Вай­нштей­нам - дваж­ды пре­дате­лям ро­дины!". По­чему дваж­ды, мы не по­няли, но как-то за­были в пре­дотъ­ез­дной су­ете спро­сить его, а те­перь уже, на­вер­ное, и нет Кри­воно­сова, по­тому что жил без­божно, хо­дил на кос­тя­ной но­ге, драл­ся до ис­ступ­ле­ния с же­ной и до­черью и, ду­маю, дав­но по­мер. Мир его пра­ху. Он был рас­те­рян­ный и нес­час­тный че­ловек.

На ис­то­ричес­кой ро­дине я за­нимал­ся те­ат­ром: пи­сал пь­есы, ста­вил их и ру­ково­дил те­ат­ром юно­го зри­теля под смеш­ным наз­ва­ни­ем "Ад­ра­ба" (что в пе­рево­де оз­на­ча­ет "И так да­лее"). По­том пу­ти-до­роги при­вели ме­ня в Па­риж, где я за­раба­тывал день­ги, на­читы­вая кни­ги на ра­дио "Сво­бода". Кни­ги эти бы­ли приз­ва­ны раз­ру­шить ос­но­вы ком­му­нис­ти­чес­ко­го строя, и, воз­можно, они-то его и раз­ру­шили, так как лич­но я до сих пор не по­нимаю, как он, строй, раз­ру­шил­ся так для ме­ня не­ожи­дан­но и быс­тро. Кста­ти, от­ту­да, из Па­рижа, из ра­дио "Сво­бода", вы­рос­ла моя ус­той­чи­вая не­любовь к твор­чес­тву Зи­новь­ева (не ре­волю­ци­оне­ра, ко­неч­но, а со­ци­аль­но­го фан­таста). В Лон­до­не я нем­но­го по­рабо­тал на фаб­ри­ке муж­ской одеж­ды, ук­ла­дывая гал­сту­ки, но не смог уг­нать­ся за вь­ет­намца­ми и был уво­лен. За­тем в Нью-Й­ор­ке я пос­та­вил нес­коль­ко спек­таклей в зна­мени­том Lincoln Center for the Performing Arts, по­том ока­зал­ся в Лос-Ан­дже­лесе, где по со­вер­шенно не­веро­ят­ной слу­чай­нос­ти по­пал иг­рать на сце­ну, пе­реси­дел срок въ­ез­дной ви­зы, стал пе­ре­офор­млять до­кумен­ты и зас­трял по се­год­няшний день. Ког­да же от­кры­лась гра­ница Со­юза Со­вет­ских и ста­ло воз­можным ез­дить на фи­зичес­кую ро­дину, ока­зал­ся я в 1989 го­ду в Мос­кве, в квар­ти­ре у мо­ей дет­ской и юно­шес­кой люб­ви Гуль­на­ры Гур­ге­нид­зе. Млад­шая ее дочь, в то вре­мя се­милет­няя кра­сот­ка по име­ни Крис­ти­на, на мое пред­ло­жение не шу­меть, ког­да я го­ворю по те­лефо­ну, от­ве­тила мне в том смыс­ле, что сна­чала же­нись на мо­ей ма­ме, а по­том ко­ман­дуй, и я ре­шил же­нить­ся.

Что­бы от­ме­тить это дос­та­точ­но не­ожи­дан­ное для нас обо­их со­бытие (я не­замед­ли­тель­но сде­лал пред­ло­жение, а Гу­ля его при­няла), мы соб­ра­ли уз­кий круг дру­зей, вклю­чая Алек­сея Си­моно­ва, его же­ну Га­лю Ще­пет­но­ву, из­вес­тно­го тог­да по­эта-па­родис­та Сан Са­ныча Ива­нова с же­ной - ба­лери­ной Олей За­бот­ки­ной, Сер­гея Вла­дими­рови­ча Ми­хал­ко­ва с его тог­дашней под­ру­гой Та­ней, ко­торая, уз­нав, что мы с Гу­лей ре­шили по­женить­ся, зас­та­вила Сер­гея Вла­дими­рови­ча по­вес­ти и ее к ал­та­рю. "У нас ста­ло хо­рошей т-т-тра­дици­ей, - ска­зал мне Сер­гей Вла­дими­рович, при­дя на на­шу по­мол­вку и приг­ла­сив ме­ня на свою, - встре­чать­ся д-д-руг у д-д-ру­га на свадь­бах, - и, слег­ка ско­сив гла­за по сто­ронам, до­бавил: - Д-д-да­вай, чтоб не в п-п-пос­ледний раз". И вправ­ду, вско­ре он с Та­ней раз­велся, а по­том и же­нил­ся, но его ны­неш­няя же­на нас с Гу­лей уже ни на по­мол­вку, ни на свадь­бу не зва­ла.

Си­дели мы в опи­сыва­емый мной день у Гу­ли до­ма. Раз­го­вор, как всег­да в те вре­мена, за­шел о по­лити­ке, и Сан Са­ныч про­из­нес имя Соб­чак. По­рази­ло ме­ня то, что ком­па­ния, соб­равша­яся за сто­лом (пра­воза­щит­ник Си­монов, ель­ци­нист Ива­нов и "мра­кобес" Ми­хал­ков), в один го­лос ста­ла хва­лить Соб­ча­ка, к это­му хо­ру при­со­еди­нились и их же­ны. Гу­ля же до­бави­ла, что толь­ко что про­вела с Соб­ча­ком нес­коль­ко дней, так как учас­тво­вала в съ­ем­ках аме­рикан­ско­го до­кумен­таль­но­го филь­ма об ан­ти­семи­тиз­ме в Рос­сии и го­тови­ла ин­тервью по это­му воп­ро­су как с ру­ково­дите­лем "Па­мяти" Ва­силь­евым, так и с ря­дом ру­ково­дите­лей Рос­сий­ско­го го­сударс­тва, вклю­чая Соб­ча­ка. Соб­чак в филь­ме был ге­ро­ем по­ложи­тель­ным, про­тиво­весом "Па­мяти". "Ос­трый, быс­трый, по­хоже, глу­бокий и иде­алист, по край­ней ме­ре, у не­го есть что-то за ду­шой, - ре­зюми­рова­ла Гу­ля. - И же­на сим­па­тич­ная".

Не­замед­ли­тель­нно бы­ло при­нято ре­шение поз­во­нить Соб­ча­кам и приг­ла­сить их в гос­ти, ког­да бу­дут в Мос­кве (Гу­ля поз­во­нила, приг­ла­шение бы­ло при­нято, и ме­сяца че­рез два мы с Соб­ча­ками вы­пива­ли и за­кусы­вали за на­шим сто­лом), а в от­вет пос­ту­пило приг­ла­шение ко мне от Ана­толия Алек­сан­дро­вича при­ехать в Пи­тер и по­гово­рить о воз­можнос­ти сот­рудни­чес­тва. Мы до­гово­рились о встре­че и че­рез не­делю бы­ли с Гу­лей в Пи­тере, тог­да еще име­ну­емом Ле­нин­гра­дом, где жи­ла Гу­лина ма­ма, моя бу­дущая те­ща. Сна­чала по­сети­ли ули­цу Мо­ховую, на ко­торой прош­ло мое детс­тво, и си­наго­гу на Лер­монтов­ском, в ко­торой дед зас­та­вил мо­его пар­тий­но­го от­ца, тог­да еще мор­ско­го офи­цера, "за­кон­но" же­нить­ся на мо­ей ма­ме. Дед ска­зал, что этой бан­дит­ской влас­ти он не ве­рит ни в чем и бра­ка, зак­лю­чен­но­го в бан­дит­ском же заг­се, не приз­на­ет, так что "не­вен­чанно­го" му­жа к сво­ей до­чери в пос­тель не пус­тит. От­цу уда­лось вы­тор­го­вать ноч­ной и тай­ный об­ряд (все гос­ти, при­ехав из заг­са, пи­ли и ве­сели­лись, а ро­дите­ли от­ва­лили ти­хонь­ко со свадь­бы и че­рез зад­ний ход бы­ли по­вен­ча­ны рав­ви­ном и ок­ру­чены по всем ев­рей­ским за­конам и пра­вилам).

Пос­ле по­сеще­ния се­мей­но-ис­то­ричес­ких мест мы с Гу­лей ока­зались в при­ем­ной мэ­ра Ле­нин­гра­да, ок­на­ми вы­ходя­щей на Иса­аки­ев­скую пло­щадь. Имен­но там Соб­чак ска­зал нам, что Сан-Фран­циско пред­ло­жил Ле­нин­гра­ду стать го­рода­ми-поб­ра­тима­ми, а кто-то из нас ска­зал: "По­чему Сан-Фран­циско? Лос-Ан­дже­лес, и толь­ко Лос-Ан­дже­лес!" - "Но в Сан-Фран­циско есть порт, - ска­зал кто-то из по­мощ­ни­ков мэ­ра, - там ста­рей­шая рос­сий­ская ко­лония в Аме­рике, есть рус­ская цер­ковь, он сто­ит на за­ливе, там ту­маны, в кон­це кон­цов, как у нас!"

Соб­чак по­вер­нулся ко мне. Пос­ле неп­ро­дол­жи­тель­ной па­узы я ска­зал: "Мы с Гу­лей ро­дились здесь, а жи­вем там!" Ар­гу­мент был при­нят, и, за­бегая впе­ред, ска­жу, что на ре­чи по по­воду под­пи­сания до­гово­ра меж­ду на­шими го­рода­ми Соб­чак со­об­щил двух­ты­сяч­ной а­уди­тории, соб­равшей­ся в Та­ун-хол­ле Лос-Ан­дже­леса, что оп­ре­деля­ющей при­чиной ре­шения о вступ­ле­нии в от­но­шения имен­но с Лос-Ан­дже­лесом ста­ло то, что вот он (я сто­ял ря­дом и пе­рево­дил его речь) ро­дил­ся там, а жи­вет тут. Это, на­вер­ное, вос­при­нялось а­уди­тори­ей как не очень удач­ная шут­ка, но бы­ло на са­мом де­ле ис­тинной прав­дой.

По­лучив одоб­ре­ние мэ­ра, мы че­рез зна­комую да­му, оби­тав­шую в вы­соких бан­ков­ских сфе­рах Ка­лифор­нии, свя­зались с тог­дашним мэ­ром Лос-Ан­дже­леса То­мом Брэд­ли, двух­метро­вым нег­ром, быв­шим ра­нее по­лицей­ским, за­тем иг­равшим в бей­сбол, за­кон­чившим за­оч­но юри­дичес­кий фа­куль­тет и мно­гок­ратно из­би­рав­шимся на дол­жность мэ­ра в Лос-Ан­дже­лесе. Де­ло зак­ру­тилось быс­трее, чем мы се­бе пред­став­ля­ли, и вско­ре мы с Гу­лей и Соб­ча­ками ока­зались в Лос-Ан­дже­лесе, где пер­вым де­лом я по­вез всех на бе­рег Ти­хого оке­ана, а за­тем гу­лять по ноч­ным ули­цам Бе­вер­ли Хиллс.

2.

На­зав­тра пред­се­датель ко­мите­та по го­родам-поб­ра­тимам при мэ­рии Лос-Ан­дже­леса, Этель­да Зин­гер (прав­нучка то­го са­мого швей­но­машин­но­го Зин­ге­ра) при­еха­ла к нам на сво­ем "роллс-рой­се", что­бы по­казать го­род и сде­лать все не­об­хо­димые по­куп­ки. Это бы­ли иде­алис­ти­чес­кие, а зна­чит, без­де­неж­ные вре­мена, ког­да рос­сий­ские мэ­ры ле­тали ту­рис­ти­чес­ким клас­сом и по­чита­ли 100 дол­ла­ров за круп­ную сум­му. Гу­ля взя­ла си­ту­ацию в свои ру­ки,так как уже три или че­тыре ра­за бы­вала в Ка­лифор­нии. Они объ­еха­ли все ма­гази­ны, в ко­торых про­дава­ли ве­щи, воз­вра­щен­ные из до­рогих ма­гази­нов, а со­от­ветс­твен­но име­ющие скид­ки до 80%. Но да­же и эти це­ны ка­зались Люд­ми­ле вы­соко­ваты­ми. И единс­твен­ное мес­то, где де­вуш­ки су­мели пот­ра­тить день­ги на по­дар­ки и су­вени­ры, был ма­газин "99 цен­тов". В этом ма­гази­не все, что бы­ло на при­лав­ках, про­дава­лось за 99 цен­тов. Ма­дам Зин­гер поп­ро­сила у на­ших дам раз­ре­шение за­пар­ко­вать свой рос­кошный ав­то­мобиль за уг­лом, а ког­да она уви­дела вер­нувших­ся из ма­гази­на де­вушек с пол­ны­ми ру­ками па­кетов с яр­кой над­писью на каж­дом "99 цен­тов", то пред­ло­жила пе­рело­жить эти па­кеты в боль­шие сум­ки, да­бы не шо­киро­вать швей­ца­ров в гос­ти­нице на Ро­део Драйв, где но­мер сто­ил от 1000 дол­ла­ров и вы­ше в ночь.

Соб­чак, уз­нав, что там, ку­да Гу­ля во­дит Люд­ми­лу, все в два-три ра­за де­шев­ле, чем в дру­гих мес­тах, еже­вечер­не спра­шивал Гу­лю, сколь­ко де­нег она ему се­год­ня сэ­коно­мила. По­дар­ков на­копи­лось столь­ко, что мы да­ли Соб­ча­кам наш ста­рый и "для кон­спи­рации" рва­ный че­модан, но кон­спи­рация не по­мог­ла: его все рав­но раз­ре­зали в Ше­реметь­еве и, ес­ли бы не по­мешав­шая во­рам бад­минто­нов­ская ра­кет­ка, ута­щили бы мно­го боль­ше. Во­об­ще Соб­ча­ков в Ше­реметь­еве час­тень­ко об­кра­дыва­ли, нес­мотря на их уже к то­му вре­мени звез­дный ста­тус. Ана­толий Алек­сан­дро­вич да­же как-то при­вык к это­му и шу­тил, что обес­пе­чива­ет по­дар­ка­ми не толь­ко свою семью, но так­же и семьи мно­жес­тва рос­сий­ских та­можен­ни­ков.

Че­модан этот, зак­ле­ен­ный сов­мес­тны­ми уси­ли­ями Гу­ли и Лю­ды, пос­лу­жил еще на бла­го от­но­шений го­родов-поб­ра­тимов. Соб­ча­ков­ская Ксю­ша, тог­да в воз­расте де­вяти лет, поп­ро­бова­ла у нас на да­че в Ре­пино мюс­ли из Лос-Ан­дже­леса, ко­торые мы при­вез­ли Крис­ти­не. Пос­ле че­го по прось­бе Соб­ча­ков мы, бу­дучи в Лос-Ан­дже­лесе, на­били этот же кон­спи­ратив­ный че­модан ов­ся­ными хлопь­ями (на ос­тавлен­ные Соб­ча­ками 100 дол­ла­ров - боль­шие для них по тем вре­менам день­ги) и при­вез­ли их Ксе­нии.

Вку­сы к еде у Ана­толия Алек­сан­дро­вича бы­ли са­мыми скром­ны­ми. У нас до­ма он пред­ла­гал нам сам сде­лать фир­менные пель­ме­ни или сва­рить ма­каро­ны с кет­чу­пом. Лю­бимые блю­да Ана­толия Алек­сан­дро­вича во­об­ще бы­ли эти са­мые ма­каро­ны с кет­чу­пом и пель­ме­ни, ко­торые он всег­да и ста­рал­ся за­казы­вать в изыс­канных рес­то­ранах Юж­ной Ка­лифор­нии. Лю­да же всег­да вы­бира­ла са­мое до­рогое в ме­ню блю­до, но, поп­ро­бовав его один раз, тут же от­да­вала му­жу, а са­ма с удо­воль­стви­ем ела его ма­каро­ны. Ана­толия Алек­сан­дро­вича она ос­тавля­ла с та­рел­кой че­го-то ему не­из­вес­тно­го, пах­ну­щего стран­ны­ми за­паха­ми и, су­дя по вы­раже­нию его ли­ца, со­вер­шенно несъ­едоб­но­го.

По­том, прав­да, все из­ме­нилось. По­яви­лась Джейн Фон­да, ко­торая рас­це­лова­лась с Соб­ча­ком в обе ще­ки (пос­ле че­го он, по ут­вер­жде­нию Лю­ды, две не­дели не мыл­ся). По­том дру­гие звез­ды, цар­ская фа­милия. Соб­ча­ки на­учи­лись ос­ле­питель­но улы­бать­ся, глу­боко взды­хать от яко­бы пе­репол­нявших их чувств, за­водя гла­за и в упор не за­мечая тех, с кем они на­чина­ли свой путь на­верх. В те же вре­мена их пер­во­го ви­зита в Лос-Ан­дже­лес все бы­ло ра­дос­тно ра­достью пер­во­го от­кры­вания, по-дет­ски жад­но и не­пос­редс­твен­но.

В ма­гази­не уце­нен­ных то­варов бы­ли выб­ра­ны два платья, так на Люд­ми­лу сев­шие, что она еще дол­го хо­дила в них на ра­боту, по­яв­ля­лась на при­емах и да­вала ин­тервью по те­леви­дению. Гу­ля, по­томс­твен­ный ди­зай­нер жен­ской одеж­ды, что-то до­бави­ла, уши­ла, увя­зала - и Лю­да все вре­мя пре­быва­ния в Лос-Ан­дже­лесе выг­ля­дела так, что мес­тные га­зеты не ус­та­вали пи­сать о кра­соте, вку­се и гра­ци­оз­ности но­вых рос­сий­ских жен­щин.

Люд­ми­ла очень хо­тела ку­пить се­бе баль­ное платье. На­конец пос­ле дол­гих по­ис­ков они с Гу­лей его наш­ли. Счас­тли­вая Лю­да вош­ла вмес­те с Гу­лей в но­мер гос­ти­ницы, где Ана­толий Алек­сан­дро­вич в тру­сах си­дел у те­леви­зора, тор­жес­твен­но объ­яви­ла, что сей­час он от удив­ле­ния и вос­торга ум­рет, и поп­ро­сила его на вре­мя уда­лить­ся в ван­ную ком­на­ту. Об­ла­чив­шись в рос­кошное длин­ное ве­чер­нее платье, рас­ши­тое би­сером, с вы­резом поч­ти до коп­чи­ка, Люд­ми­ла выз­ва­ла му­жа. Се­кунд на трид­цать у не­го язык при­лип к гор­та­ни, по­том он спро­сил: "А что ты с этим плать­ем бу­дешь де­лать в Рос­сии?" - "Пой­ду в Кремль на Но­вый год", - от­ве­тила Лю­да. Соб­чак по­думал и ска­зал: "Ес­ли ты в этом на­ряде при­дешь в Кремль, Ра­иса Мак­си­мов­на вы­зовет вой­ска". Но ку­да ему бы­ло про­тив Лю­ды.

Во вре­мя ви­зита мы пы­тались поз­на­комить Соб­ча­ков с как мож­но боль­шим ко­личес­твом лю­дей, ко­торые мог­ли по­тен­ци­аль­но за­ин­те­ресо­вать­ся ус­та­нов­ле­ни­ем эко­номи­чес­ких от­но­шений с Ле­нин­гра­дом. Од­ним из та­ких лю­дей был хо­зя­ин се­ти "Прайс-клуб", по­жилой ев­рей по име­ни Со­ломон Прайс, вы­ехав­ший в на­чале ве­ка из Одес­сы и ку­пив­ший се­бе в по­дарок на се­миде­сяти­летие са­молет "Бо­инг-747". "За­хоте­лось се­бя по­бало­вать", - со­об­щил он мне кон­фи­ден­ци­аль­но.

Сол, как он нам пред­ста­вил­ся, за­горел­ся иде­ей ор­га­низа­ции на тер­ри­тории Ле­нин­гра­да клу­ба-ма­гази­на (Сол яв­лялся соз­да­телем идеи ма­гази­нов ти­па от­кры­того уже зна­читель­но поз­же в Мос­кве ма­гази­на "Мет­ро"), а Соб­чак пред­ло­жил от­дать под этот про­ект толь­ко что силь­но об­го­рев­ший "Фрун­зен­ский" уни­вер­маг.

3.
Еще од­на встре­ча бы­ла с хо­зя­ином круп­ной стро­итель­ной фир­мы "Грос­сман", ко­торо­го Соб­чак уго­ворил ехать в Ле­нин­град и ор­га­низо­вать там в по­меще­нии Бир­жи на Ва­силь­ев­ском ос­тро­ве нас­то­ящую сов­ре­мен­ную бир­жу.

Выс­тупле­ние Соб­ча­ка в Та­ун-хол­ле Лос-Ан­дже­леса прош­ло как од­но ды­хание. Соб­чак лег­ко и хо­рошо го­ворил, а я пе­рево­дил, до­бав­лял в его речь нем­но­го юмо­ра, под­бра­сывая вре­мя от вре­мени ло­зун­го­об­разные фра­зы, так что док­лад раз двад­цать пре­рывал­ся ова­ци­ями за­ла. Соб­чак по­том ска­зал мне, что, оче­вид­но, был в уда­ре, так как чи­тал этот док­лад уже нес­коль­ко раз, но ниг­де не имел та­кого шум­но­го ус­пе­ха. Дол­жен с гор­достью ска­зать, что имен­но пос­ле это­го док­ла­да Гос­де­пар­та­мент на­чал рас­це­нивать Соб­ча­ка как ре­аль­но­го пре­тен­дента на мес­то Пре­зиден­та Рос­сии, ес­ли и ког­да Ель­ци­ну при­дет­ся с это­го мес­та ухо­дить. Слу­хи эти слег­ка под­порти­ли до то­го теп­лые от­но­шения Соб­ча­ка с ель­цин­ской ад­ми­нис­тра­ци­ей. Как мы уже те­перь зна­ем, до мес­та пре­зиден­та Соб­чак не доб­рался, но вы­шед­шие из-под его кры­ла Чу­байс и Пу­тин не толь­ко за­нима­ли и за­нима­ют серь­ез­ные пос­ты в и­ерар­хии сов­ре­мен­но­го Рос­сий­ско­го го­сударс­тва, но и ока­зали ог­ромное, ес­ли не ре­ша­ющее вли­яние на его фор­ми­рова­ние.

В от­вет на ви­зит Соб­ча­ка мэр Лос-Ан­дже­леса Том Брэд­ли соб­рался в Ле­нин­град. Мы с Гу­лей по­лете­ли по­мочь го­товить его ви­зит. Ана­толий Алек­сан­дро­вич рас­по­рядил­ся, что­бы нам ока­зыва­ли вся­чес­кое со­дей­ствие, и, как я по­том уз­нал из кни­ги Юрия Шу­това "Соб­ча­ки­ада", ска­зал сво­им по­мощ­ни­кам Пав­ло­ву и Шу­тову, что я "цен­ный кадр". Ме­ня бес­пре­пятс­твен­но пус­ка­ли в мэ­рию, я сво­бод­но мог хо­дить по всем ка­бине­там и от­де­лени­ям и ско­ро стал чувс­тво­вать се­бя во двор­це как до­ма ("Чувс­твуй се­бя здесь у нас как до­ма", - ска­зал мне Соб­чак). Пом­ню, од­нажды я уви­дел, как три убор­щи­цы сто­яли с ме­тел­ка­ми пос­ре­ди за­вален­но­го му­сором за­ла пе­ред при­ем­ной мэ­ра. Ми­мо сно­вали сот­рудни­ки, го­товя­щие ка­кую-то свер­хваж­ную встре­чу в Ма­лом за­ле для за­седа­ний. Я по­дошел к убор­щи­цам и про­из­нес ко­рот­кую, но вы­рази­тель­ную речь, пос­ле ко­торой ког­да кто-то из ад­ми­нис­тра­тив­но-хо­зяй­ствен­ной час­ти мэ­рии ви­дел ме­ня приб­ли­жа­ющим­ся, тут же бро­сал­ся под­ме­тать и вы­тирать пыль.

Нес­коль­ко раз мы с Соб­ча­ком встре­тились в его ка­бине­те, но по­том раз­го­воры плав­но пе­ремес­ти­лись в дом мо­ей те­щи, на ули­цу Сал­ты­кова-Щед­ри­на. Ос­новной при­чиной бы­ло то, что в те вре­мена в мэ­рии ужас­но го­тови­ли (это уже по­том у Соб­ча­ка по­явил­ся лич­ный по­вар, и стол ста­ли нак­ры­вать в спе­ци­аль­ной сто­ловой ря­дом с его ка­бине­том). Моя же же­на, час­тично гру­зин­ских кро­вей, прек­расно го­тови­ла. Единс­твен­ной проб­ле­мой бы­ло для Соб­ча­ка дос­тать ма­шину, что­бы с Иса­аки­ев­ской пло­щади доб­рать­ся до Сал­ты­кова. Ког­да мы еха­ли вмес­те из мэ­рии, я ло­вил ле­ваков на пло­щади, а ког­да Ана­толий Алек­сан­дро­вич ехал один, он го­ворил ко­му-ни­будь из сот­рудни­ков, имев­ших час­тные ав­то­моби­ли, что у не­го важ­ные пе­рего­воры с аме­рикан­ца­ми, и его вез­ли к те­ще на са­циви.

Дваж­ды мэ­ра во­зил Юрий Шу­тов, ждал в ма­шине, по­ка Соб­чак по­обе­да­ет, и вез его об­ратно в мэ­рию. По­том, уже го­товя ма­тери­алы для книг и га­зет­ных ста­тей о Соб­ча­ке, Шу­тов вспом­нил об этих стран­ных пе­рего­ворах, по­чему-то вед­шихся вне офи­ци­аль­ных ка­бине­тов мэ­рии, и ра­зыс­кал мою те­щу, к это­му вре­мени уже тя­жело боль­ную, толь­ко что пе­ренес­шую серь­ез­ную опе­рацию, ин­сульт и кли­ничес­кую смерть. Нес­коль­ко раз он при­ез­жал к ней, при­возя в по­дарок "вкус­нень­кое", и вел со­дер­жа­тель­ные раз­го­воры ти­па: "А что, Ра­иса Ива­нов­на, зять-то ваш в ЦРУ ра­бота­ет?" - "Ра­бота­ет, ра­бота­ет", - от­ве­чала те­ща и ела при­несен­ные Шу­товым кон­фе­ты. "А вот не го­вори­ли ли здесь зя­тек-то ваш с Соб­ча­ком о том, что­бы вмес­те каз­ну гра­бить?" - "Го­вори­ли, го­вори­ли, ми­лень­кий, ох как го­вори­ли". - "А как гра­бить-то, не че­рез Фонд ли спа­сения Санкт-Пе­тер­бурга?" - "Че­рез фонд, че­рез фонд…" Так и по­яви­лись на свет ис­то­рия о том, как во­рова­лись мил­ли­оны из Фон­да спа­сения Санкт-Пе­тер­бурга, и це­лый ряд дру­гих не ме­нее серь­ез­ных и до­казан­ных об­ви­нений.

Од­нажды я был в мэ­рии, ког­да Соб­ча­ка как де­пута­та сроч­но выз­ва­ли в Мос­кву. Би­лет ему тут же ор­га­низо­вали по те­лефо­ну, но ма­шины не бы­ло. По­доз­ре­ваю, все ма­шины мэ­рии в те вре­мена пос­то­ян­но хал­ту­рили на ули­цах го­рода и в га­раж воз­вра­щались край­не не­охот­но. Соб­чак нер­вни­чал, я ска­зал ему, что­бы он шел к слу­жеб­но­му вхо­ду, и тут же на пло­щади пой­мал кош­марно­го ви­да "Мос­квич". По до­роге в а­эро­порт мы го­вори­ли с Ана­толи­ем Алек­сан­дро­вичем об опас­ности рес­тавра­ции ком­му­низ­ма, а ког­да я воз­вра­щал­ся с тем же ле­ваком из а­эро­пор­та, то до то­го бро­сав­ший на Соб­ча­ка оша­рашен­ные взо­ры во­дитель по­сето­вал, что он да­же рас­ска­зывать, что вез мэ­ра в а­эро­порт, ни­кому не смо­жет. "Это по­чему же?" - по­ин­те­ресо­вал­ся я. "Так все рав­но ник­то ни­ког­да не по­верит, - ска­зал мне огор­ченный во­дитель. - Ну са­ми по­суди­те, кто по­верит, что на Иса­аки­ев­ской пло­щади ме­ня пой­мал аме­рикан­ский под­данный, стор­го­вал ехать в а­эро­порт и об­ратно, а за­тем в ма­шину сел мэр го­рода, ко­торый ехал по сроч­но­му вы­зову пре­зиден­та в Мос­кву? Аб­сурд!"

К не ме­нее фан­тасти­чес­ким ис­то­ри­ям мож­но от­нести и сле­ду­ющую. Я за­хожу в меж­ду­народ­ный от­дел мэ­рии, где ме­ня на­ходит дру­гой ас­систент Соб­ча­ка - Пав­лов. "Шеф тре­бу­ет в ка­бинет", - го­ворит он. Ког­да я за­хожу, в ка­бине­те у Соб­ча­ка за длин­ным сто­лом за­седа­ний си­дят две­над­цать че­ловек. Соб­чак во гла­ве сто­ла, ос­таль­ные - по шесть че­ловек, по сто­ронам. "А вот и он", - го­ворит Соб­чак, жес­том ука­зыва­ет мне на стул у вто­рого тор­ца сто­ла и, не дав опом­нить­ся, го­ворит: "Мы тут об­сужда­ли соз­да­ние Фон­да спа­сения ар­хи­тек­турных и дру­гих куль­тур­ных цен­ностей Санкт-Пе­тер­бурга, но ник­то из при­сутс­тву­ющих здесь ни­ког­да не имел де­ла с та­кого ти­па ор­га­низа­ци­ями. Рас­ска­жи нам, как они ус­тро­ены". Пос­ле мо­его пят­надца­тими­нут­но­го выс­тупле­ния о том, как дей­ству­ют за­пад­ные не­ком­мерчес­кие ком­па­нии и фон­ды, Соб­чак за­дал при­сутс­тву­ющим один воп­рос: "Ну, что вы ду­ма­ете?" - "Ду­маю, го­дит­ся", - отоз­вался один из при­сутс­тву­ющих, ока­зав­ший­ся ака­деми­ком Ли­хаче­вым. "Все яс­но, да­вай­те го­лосо­вать".

Я, ни­чего не по­нимая, пе­рево­дил взгляд с од­но­го на дру­гого. Соб­чак улыб­нулся: "То­вари­щи, пред­ла­гаю приг­ла­сить на дол­жность ге­нераль­но­го ди­рек­то­ра Фон­да спа­сения Ле­нин­гра­да при­сутс­тву­юще­го здесь Ле­она Вай­нштей­на". - "Под­держи­ваю", - ска­зали вмес­те Ани­кушин и Ли­хачев, и все под­ня­ли ру­ки. "Еди­ног­ласно".

Все ста­ли шум­но отод­ви­гать стулья, за­гово­рили, под­хо­дя ко мне, улы­бались и жа­ли ру­ку. Пос­те­пен­но до ме­ня до­шел смысл про­ис­хо­дяще­го. Я при­сутс­тво­вал на уч­ре­дитель­ном соб­ра­нии Фон­да спа­сения го­рода, где две­над­цать его уч­ре­дите­лей плюс мэр, яв­но приз­ванный быть пред­се­дате­лем фон­да, толь­ко что про­голо­сова­ли за то, что­бы пред­ло­жить мне стать ге­нераль­ным ди­рек­то­ром этой ор­га­низа­ции. Соб­чак ока­зал­ся ря­дом со мной, то­же по­жал ру­ку, ти­хо спро­сил: "Что ду­ма­ешь?" Я то­же ти­хо от­ве­тил: "Ана­толий Алек­сан­дро­вич, я ведь не толь­ко ев­рей, но еще и пре­датель ро­дины, да еще и аме­рикан­ский граж­да­нин. Я зап­ла­тил, что­бы от­ка­зать­ся от со­вет­ско­го граж­данс­тва". - "Ну, это поп­ра­вимо", - ус­по­ко­ил ме­ня Ана­толий Алек­сан­дро­вич.

4.

Уч­ре­дитель­ное соб­ра­ние кон­чи­лось, мэр спе­шил на дру­гую встре­чу, и, пох­ло­пав еще па­ру де­сят­ков раз по мо­ему пле­чу и спи­не, уч­ре­дите­ли ра­зош­лись. Про се­бя я ре­шил, что опять ста­новить­ся граж­да­нином Стра­ны Со­ветов я не со­бира­юсь, и по­думал, что от ру­ководс­тва фон­дом я от­ка­жусь, но слу­чая не пред­ста­вилось, так как ник­то со мной ни о фон­де, ни о мо­ем в нем учас­тии ни­ког­да боль­ше не за­гово­рил. Я за­был об этом фон­де и впер­вые вспом­нил о нем нес­коль­ко лет спус­тя, ког­да од­нажды, бу­дучи по де­лам в Мос­кве, я уви­дел в ки­ос­ке "Но­вую га­зету" со стать­ей Во­щано­ва, быв­ше­го по­мощ­ни­ка пре­зиден­та Ель­ци­на, где сре­ди про­чего рас­ска­зыва­лось о том, как мно­го де­нег бы­ло ук­ра­дено Фон­дом спа­сения Ле­нин­гра­да - Санкт-Пе­тер­бурга его пре­зиден­том (Ле­оном Вай­нстай­ном) и бух­галте­ром фон­да (Гу­лей). Спа­сибо, те­щень­ка! Вот уж уд­ру­жила!

В этой статье бы­ло рас­ска­зано так­же и о дру­гих ма­хина­ци­ях и зло­упот­ребле­ни­ях, яко­бы со­вер­шенных Соб­ча­ком, но к нам, су­дя по статье, они уже не име­ли от­но­шения. Сра­зу же пос­ле этой пуб­ли­кации Ана­толий Алек­сан­дро­вич по­явил­ся на те­леви­дении Пе­тер­бурга с оп­ро­вер­же­ни­ем ука­зан­ных в статье фак­тов. По по­воду Фон­да спа­сения Ана­толий Алек­сан­дро­вич ска­зал, что во­об­ще не зна­ет ни­како­го Ле­она и Гу­ли. "Знал Гюль­ча­тай в филь­ме ?Бе­лое сол­нце пус­ты­ни", а вот имя Гу­ля слы­шу в пер­вый раз", - ска­зал мэр. Пос­ле это­го за­яв­ле­ния в сле­ду­ющем вы­пус­ке "Но­вой га­зеты" на пер­вой стра­нице бы­ла на­печа­тана фо­тог­ра­фия Соб­ча­ка с Гу­лей в а­эро­пор­ту Лос-Ан­дже­леса и с под­писью о том, что это Гу­ля, ко­торую Соб­чак "ни­ког­да не знал". Да­лее в га­зете при­води­лись вы­дер­жки из пе­репис­ки Соб­ча­ка со мной, ко­пии ко­торых, ви­димо, сох­ра­нились у опаль­но­го в то вре­мя Юрия Шу­това.

Встре­чать То­ма Брэд­ли мы еха­ли це­лым кор­те­жем. С ним вмес­те при­лете­ли уже зна­комая нам внуч­ка Зин­ге­ра, фир­ме ко­торо­го ког­да-то сре­ди про­чего при­над­ле­жал ны­неш­ний Дом кни­ги в Санкт-Пе­тер­бурте, и вну­чатая пле­мян­ни­ца ис­сле­дова­теля Амун­дсе­на, не­задол­го до сво­его ви­зита по­дарив­шая Лос-Ан­дже­лесу те­ат­раль­но-кон­цер­тный ком­плекс сто­имостью приб­ли­зитель­но в 100 мил­ли­онов дол­ла­ров.

Во­зили нас по го­роду ис­клю­читель­но ко­лон­ной с заж­женны­ми фа­рами и с во­ющим ми­лицей­ским эс­кортом. Аме­рикан­цы сна­чала нем­но­го пу­гались, но по­том поп­ри­вык­ли и да­же на­чали по­лучать удо­воль­ствие. В Аме­рике ник­то не поз­во­лил бы ни Зин­гер, ни Амун­дсен, ни уж тем бо­лее мэ­ру Лос-Ан­дже­леса но­сить­ся по ули­цам, пу­гая дру­гих во­дите­лей и пе­рек­ры­вая ожив­ленные ма­гис­тра­ли. Се­миде­сяти­пяти­лет­няя Кэ­ролайн Амун­дсен до то­го ра­зош­лась, что на­чала ма­хать про­хожим ру­кой в бе­лой пер­чатке.

Ни­чего осо­бо при­меча­тель­но­го во вре­мя ви­зита не про­изош­ло. Мы по­сети­ли по­ложен­ные му­зеи, от­си­дели на по­ложен­ных встре­чах и ска­зали ожи­да­емые от нас сло­ва. Ин­те­рес­ное на­чалось во вре­мя отъ­ез­да, при пе­ре­ез­де из Ле­нин­гра­да в Мос­кву, где у нас бы­ло наз­на­чено сви­дание с Гав­ри­илом По­повым, тог­дашним мэ­ром Мос­квы. Пос­ле это­го все дол­жны бы­ли разъ­ехать­ся кто ку­да: Том до­мой, Ка­рен Амун­дсен с Этель­дой Зин­гер на­мере­вались поб­ро­дить па­ру дней по Мос­кве, а за­тем по­лететь на ро­дину сво­их об­щих пред­ков - в Одес­су.

Од­но вос­по­мина­ние из это­го ви­зита все-та­ки про­сит­ся на бу­магу. Том Брэд­ли и трое соп­ро­вож­давших его лиц жи­ли в гос­ти­нице "При­бал­тий­ская" и по ут­рам зав­тра­кали в гос­ти­нич­ном рес­то­ране. Зав­тра­кали они жид­ким ча­ем и плош­кой ка­ши. Ежед­невно пе­ред их при­ходом в рес­то­ране по­яв­ля­лись сот­рудни­ки пи­тер­ской мэ­рии, соп­ро­вож­давшие гос­тей из Лос-Ан­дже­леса, и за­казы­вали се­бе фран­цуз­ский конь­як с ик­рой. Конь­як час­тично вы­пива­ли на мес­те, а час­тично за­бира­ли с со­бой, так что в кон­це пре­быва­ния То­му Брэд­ли при­нес­ли к оп­ла­те счет.

Пе­ред отъ­ез­дом в Мос­кву я по­дошел к ра­бот­ни­ку мэ­рии по име­ни Сер­гей, от­ве­ча­юще­му за ор­га­низа­цию бы­товой сто­роны ви­зита, и вы­яс­нил у не­го, что де­лега­ция от­пра­вит­ся в Мос­кву "Крас­ной стре­лой". "Я на­де­юсь, - ска­зал я ему, - что каж­до­му чле­ну де­лега­ции (кро­ме То­ма Брэд­ли, Этель­ды Зин­гер и Кэ­ролайн Амун­дсен, в сос­та­ве груп­пы при­ехал так­же член го­род­ско­го со­вета Лос-Ан­дже­леса Джо­эль Вакс) возь­мут по от­дель­но­му ку­пе". - "У ме­ня, - ска­зал Сер­гей, - от­че­та ник­то не при­мет, еже­ли на че­тырех че­ловек я пред­став­лю во­семь би­летов". Я тут же вы­нул из кар­ма­на сум­му, зна­читель­но пре­вышав­шую сто­имость лиш­них би­летов, и поп­ро­сил Сер­гея за­купить пять ку­пе СВ - че­тыре для чле­нов де­лега­ции плюс еще од­но нам с Гу­лей.

Нас при­вез­ли к по­ез­ду за пять ми­нут до его от­прав­ле­ния. Сер­гей, уже серь­ез­но под­шо­фе, ве­село сно­вал по плат­форме и на мой воп­рос, все ли в по­ряд­ке, под­нял вверх боль­шой па­лец: "Пол­ный ажур!"

Даль­ше со­бытия ста­ли раз­во­рачи­вать­ся стре­митель­но и зах­ва­тыва­юще. Сна­чала из ку­пе, ку­да за­шел мэр Том Брэд­ли - двух­метро­вого рос­та и со­вер­шенно чер­ный негр, - раз­дался от­ча­ян­ный крик. Ког­да я вбе­жал в ку­пе, я уви­дел за­бив­ше­гося в угол май­ора со­вет­ской ар­мии, ко­торый до то­го, как по­явил­ся Том, усел­ся ти­хонь­ко с бу­тыл­кой вод­ки, на­резан­ной квад­ра­тика­ми кол­ба­сой, кус­ком чер­но­го хле­ба и огур­цом и мир­но уже вы­сосал пол­бу­тыл­ки, как вдруг от­кры­лась дверь и во­шел… двух­метро­вый негр. Не­уди­витель­но, что май­ор зак­ри­чал не­чело­вечес­ким го­лосом и у не­го на­чал­ся нер­вный тик. Я бро­сил­ся ис­кать Сер­гея, но его и всех соп­ро­вож­да­ющих уже и след прос­тыл.

Сле­ду­ющей бы­ла Ка­рен Амун­дсен. Гра­ци­оз­но вы­летев из сво­его ку­пе, она по­дош­ла к Гу­ле и спро­сила: "А что, муж­чи­на, ко­торый ле­жит в мо­ем ку­пе, он бу­дет со мной спать? - по­том на се­кун­ду за­дума­лась и серь­ез­но про­из­несла: - Это­го не слу­чалось уже трид­цать че­тыре го­да!"

На кри­ки май­ора вы­сыпа­ли пас­са­жиры и ус­та­вились на ги­гант­ско­го нег­ра, выс­ко­чив­ше­го из ку­пе и те­перь в не­кото­рой рас­те­рян­ности сто­яв­ше­го пос­ре­дине ва­гона. К То­му про­бил­ся один из пас­са­жиров, не­боль­шо­го рос­та муж­чинка в ро­зовой по­чему-то пи­жаме. "Эй, я те­бя знаю! - ска­зал наш по­пут­чик на ужас­ном, но все-та­ки ан­глий­ском язы­ке. - Ты Том Брэд­ли, мэр Лос-Ан­дже­леса… Это мэр Лос-Ан­дже­леса Том Брэд­ли, - со­об­щил он по-рус­ски и сно­ва пе­решел на ан­глий­ский: - Я ме­сяц на­зад из Ка­лифор­нии, и там, в а­эро­пор­ту Лос-Ан­дже­леса, ви­сит твой боль­шой пор­трет".

Том был не­веро­ят­но поль­щен. Он дол­го по­жимал ру­ку че­лове­ка, уз­навше­го его. Ду­маю, он го­дами по­том рас­ска­зывал о том, что его уз­на­ли в ноч­ном по­ез­де из Пе­тер­бурга в Мос­кву. Очень до­воль­ный встре­чей с Брэд­ли, ро­зовая пи­жама по­менял­ся с май­ором мес­та­ми. Он пе­рета­щил к То­му ве­щи, вы­нул бу­тыл­ку хо­роше­го конь­яка, и они с мэ­ром поз­на­коми­лись так, что ут­ром, в Мос­кве, их ни­как бы­ло не раз­бу­дить.

С Амун­дсен де­ло так­же ре­шилось до­воль­но быс­тро: мы пе­ренес­ли ее ве­щи к нам, она ос­та­лась с Гу­лей, а я по­шел спать на ее мес­то. Джо­элю Вак­су по­палась в ку­пе очень хо­рошень­кая жен­щи­на, ко­торая бы­ла ему со­вер­шенно не нуж­на по при­чине иной его сек­су­аль­ной ори­ен­та­ции, а Этель­да, пред­се­датель ко­мите­та го­родов-поб­ра­тимов, ко­торой к то­му вре­мени бы­ло око­ло се­миде­сяти, ни­куда от сво­его пя­тиде­сяти­лет­не­го кре­пыша по­пут­чи­ка ухо­дить не ста­ла. Она бы­ла очень удов­летво­рена зна­комс­твом и в те­чение двух пос­ле­ду­ющих дней все вре­мя го­вори­ла о не­об­хо­димос­ти уг­лубле­ния и рас­ши­рения свя­зей меж­ду Лос-Ан­дже­лесом и Ле­нин­гра­дом.

5.

Ког­да я в сле­ду­ющий раз ока­зал­ся в Ле­нин­гра­де, Сер­гей в мэ­рии боль­ше не ра­ботал. По слу­хам, он ор­га­низо­вал свое ту­рис­ти­чес­кое агентство и во­зил инос­тран­цев по Рос­сии, а рус­ских - за ру­бежом. Прав­да, ес­ли он и там про­делы­вал те же шут­ки, что с на­ми, то, ду­маю, быс­тро ра­зорил­ся.

Вско­ре пос­ле по­ез­дки де­лега­ции мэ­рии Лос-Ан­дже­леса в Ле­нин­град ту­да же за­соби­рались по­тен­ци­аль­ные вклад­чи­ки и тор­го­вые пар­тне­ры. Пер­вой тро­нулась с мес­та стро­итель­но-под­рядчес­кая фир­ма "Грос­сман". Фир­ма стро­ила тор­го­вые ком­плек­сы и биз­нес-цен­тры, и их за­ин­те­ресо­вала идея пос­тро­ить в Ле­нин­гра­де бир­жу. Пред­ло­жение Ана­толия Алек­сан­дро­вича - вер­нуть Санкт-Пе­тер­бург­ской бир­же ее ис­тинное пред­назна­чение - бы­ло встре­чено с эн­ту­зи­аз­мом, и вла­делец ком­па­нии с дву­мя по­мощ­ни­ками по­лете­ли в Ле­нин­град, что­бы взгля­нуть на зда­ние сво­ими гла­зами. Они лю­без­но пред­ло­жили и мне при­нять учас­тие в этой по­ез­дке, и вско­ре мы уже при­зем­ли­лись на рос­сий­ской зем­ле.

Пер­вый ви­зит был к мэ­ру. "Нам нуж­ны та­кие лю­ди, как вы, - ска­зал Соб­чак грос­сма­нов­цам, - пер­вопро­ход­цы, эн­ту­зи­ас­ты, спе­ци­алис­ты. Вы име­ете мою стоп­ро­цен­тную под­дер­жку. Ищи­те про­ек­ты, вы­бирай­те и строй­те, строй­те. Нам нуж­на бир­жа, нуж­ны ком­му­ника­ции, нуж­ны офи­сы, ав­то­мобиль­ные сто­ян­ки и тор­го­вые по­меще­ния. Строй­те, со­зидай­те, за­раба­тывай­те! Кон­чи­лось тем­ное и страш­ное вре­мя в ис­то­рии Го­сударс­тва Рос­сий­ско­го - здесь сей­час мы с ва­шей по­мощью и дру­жес­кой под­дер­жкой на­чина­ем стро­ить ка­пита­лизм!"

Грос­сма­нов­цы друж­ной тол­пой вы­вали­ли из ка­бине­та мэ­ра, уп­лотни­лись в по­дан­ную мэ­ри­ей лег­ко­вую, где на пе­ред­нем си­денье их ждал пред­ста­витель мэ­рии, и пом­ча­лись по го­роду вы­бирать объ­ек­ты стро­итель­ства. Я по при­чине ог­ра­ничен­ности по­садоч­ных мест в ав­то­моби­ле "Вол­га" в эту по­ез­дку не по­пал и знаю все со слов по­мощ­ни­ков Эй­ба Грос­сма­на.

На Нев­ском ему пон­ра­вил­ся Анич­ков дво­рец. "А мож­но вот это зда­ние по­лучить под пе­рес­трой­ку?" - спро­сил ста­рик Грос­сман. "Мож­но, - уве­рен­но от­ве­тило соп­ро­вож­да­ющее ли­цо. - Ко­неч­но, мож­но". Да­лее Грос­сма­ну бы­ли обе­щаны Тав­ри­чес­кий дво­рец (Зим­ний им то­же пон­ра­вил­ся, но тут грос­сма­нов­цы по­няли, что на не­го у них си­ленок мо­жет не хва­тить), Ад­ми­рал­тей­ство и по­чему-то боль­шой жи­лой дом на Пет­роград­ской сто­роне, пря­мо нап­ро­тив Бир­жи. Но боль­ше все­го аме­рикан­цы за­пали на са­му Бир­жу на Стрел­ке Ва­силь­ев­ско­го. Так как, во-пер­вых, это зда­ние им пред­ло­жил сам мэр, а во-вто­рых, им им­по­ниро­вала идея вер­нуть зда­нию его пер­воздан­ное пред­назна­чение и соз­дать в Санкт-Пе­тер­бурге пер­вую нас­то­ящую сов­ре­мен­ную бир­жу, ко­торая, по убеж­де­нию всех аме­рикан­цев, и яв­ля­ет­ся ос­но­вой сво­бод­но­го рын­ка и ка­пита­лиз­ма. Грос­сма­ну хо­телось ос­та­вить след в ис­то­рии, и бир­жа ста­ла для не­го Глав­ным Про­ек­том.

Все мои роб­кие по­пыт­ки вер­нуть Эй­ба на зем­лю не при­носи­ли ни­како­го ре­зуль­та­та. "Мне это зда­ние пред­ло­жил сам мэр!" - ска­зал Грос­сман и пос­та­вил точ­ку на всех мо­их воз­ра­жени­ях. Об­ме­рив, сфо­тог­ра­фиро­вав и за­рисо­вав Бир­жу и все, что име­ло к ней от­но­шение, грос­сма­нов­цы уле­тели до­мой, и вско­ре прив­ле­чен­ный к ра­боте про­ек­тный ин­сти­тут в Сан-Фран­циско вру­бил­ся в де­ло всей мощью сво­их двух­сот пя­тиде­сяти сот­рудни­ков. В ре­кор­дные сро­ки Грос­сман вы­летел об­ратно в Рос­сию, имея на ру­ках про­ект соз­да­ния сов­ре­мен­ной элек­трон­ной бир­жи на Ва­силь­ев­ском, при этом ни са­мо зда­ние, ни ок­ру­жа­ющие его до­ма не ме­няли сво­его ис­то­ричес­ко­го ви­да, а, на­обо­рот, ре­конс­тру­иро­вались и ук­репля­лись.

На этот раз, кро­ме двух по­мощ­ни­ков, с Грос­сма­ном при­лете­ли так­же глав­ный ар­хи­тек­тор про­ек­та из Сан-Фран­циско, бир­же­вой спе­ци­алист из Чи­каго и, ко­неч­но, я, то­же к это­му вре­мени за­разив­ший­ся эн­ту­зи­аз­мом ин­весто­ров. Бы­ла при­готов­ле­на пре­зен­та­ция про­ек­та, вклю­ча­ющая ви­део, компь­ютер­ную гра­фику, ог­ромно­го раз­ме­ра фо­тог­ра­фии и пла­каты. Вмес­то Соб­ча­ка, ко­торый, как ока­залось, уле­тел пе­ред са­мым на­шим при­быти­ем, нас про­води­ли к од­но­му из его за­мов Боль­ша­кову, ста­рому про­из­водс­твен­ни­ку, хо­рошо знав­ше­му го­род и мо­гуще­му трез­во оце­нить пред­ла­га­емый про­ект. Уди­вив­шись, что вмес­то боль­шой а­уди­тории их бу­дет слу­шать один че­ловек, грос­сма­нов­цы на­чали по­луто­рача­совую пре­зен­та­цию. Веж­ли­во пос­лу­шав пер­вые де­сять ми­нут док­ла­да, у Боль­ша­кова вдруг ок­ругли­лись гла­за, и, по­вер­нувшись ко мне, он до­воль­но гром­ко ска­зал: "Слу­шай, я не по­нимаю, эти коз­лы что, Бир­жу со­бира­ют­ся пе­рес­тра­ивать? А Кунс­тка­мера, там рас­по­ложен­ная, к е..ной ма­тери, что ли?"

Я слег­ка опе­шил, а глав­ный ар­хи­тек­тор, го­ворив­ший в этот мо­мент под мяг­кую клас­си­чес­кую му­зыку, из­бран­ную Грос­сма­ном для соп­ро­вож­де­ния пре­зен­та­ции, за­мол­чал и ус­та­вил­ся на ме­ня, ожи­дая объ­яс­не­ний. "Де­ло в том… - на­чал я, слег­ка за­ика­ясь, но ста­ра­ясь внеш­не не про­явить ни­каких эмо­ций и всем сво­им бе­зоб­лачным ви­дом как бы го­воря не по­нимав­шим ни сло­ва по-рус­ски аме­рикан­цам, что все в пол­ном по­ряд­ке, - де­ло, ви­дите ли, в том, что это не они при­дума­ли… им это пред­ло­жили…"

"На­зови мне имя это­го иди­ота, ко­торый пред­ло­жил вы­селить из Бир­жи му­зей, а зда­ние пе­рес­тро­ить, - прер­вал ме­ня Боль­ша­ков. - А он вам ска­зал, этот ваш со­вет­чик х..вый, что Бир­жу за­лива­ет каж­дый раз, ког­да у Не­вы по­ловодье? Он вам, этот ко­зел во­нючий, ска­зал, что, что бы мы ни де­лали, каж­дый раз под­ва­лы сно­ва на­пол­ня­ют­ся во­дой? А что это зда­ние в фе­дераль­ной собс­твен­ности, он вам ска­зал? И что го­роду его ник­то не от­да­вал и не от­даст, что есть за­кон, зап­ре­ща­ющий пе­реп­ро­фили­ровать зда­ния школ, уни­вер­си­тетов и му­зе­ев, это он вам, ваш ко­зел без­ро­гий, ска­зал?" - ки­пятил­ся Боль­ша­ков.

"Нет, - чес­тно от­ве­тил я и по­нял, что да­же ес­ли слов Боль­ша­кова грос­сма­нов­цы не по­няли, то тон по­няли точ­но. - Про все это ко­зел наш во­нючий нам не ска­зал".

"Ну а все-та­ки кто же он, ваш тай­ный со­вет­ник? - раз­ве­селил­ся вдруг Боль­ша­ков. - А я его по­зову сей­час сю­да, и пусть он мне рас­ска­жет, как он се­бе пред­став­ля­ет всю эту пе­рес­трой­ку х..вую? Ну, кто это?" Боль­ша­ков ус­та­вил­ся на ме­ня, а я мол­ча на не­го. И тут до не­го ста­ло до­ходить. "Ты шу­тишь…" - ска­зал он, хо­тя я си­дел мол­ча.

"В чем де­ло?" - спро­сил Грос­сман. Я вкрат­це объ­яс­нил про му­зей и на­вод­не­ния. Боль­ша­ков мол­ча си­дел и ба­раба­нил паль­ца­ми по сто­лу. От­молчав­шись, он скри­вил­ся, как буд­то съ­ел ли­мон, а по­том ска­зал: "Я те­бе сей­час анек­дот рас­ска­жу. Что на­зыва­ет­ся, на зло­бу дня. А ты как хо­чешь, так и пос­ту­пай. Хо­чешь пе­рево­ди, а хо­чешь - сов­ри че­го-ни­будь. Так вот. Ве­дет стар­ши­на в ро­те по­лит­за­нятие. Вдруг один сол­дат под­ни­ма­ет ру­ку и спра­шива­ет: ?То­варищ стар­ши­на, а кро­коди­лы ле­та­ют?" - ?Ты че­го, очу­мел? - от­ве­ча­ет ему стар­ши­на. - Ви­тебск у те­бя, что ли, за Шан­хай за­ехал?" - ?А вот, то­варищ стар­ши­на, - не уни­ма­ет­ся сол­дат (ду­маю, Ра­бино­вич у не­го бы­ла фа­милия, не ина­че), - то­варищ ка­питан нам вче­ра ска­зал, что кро­коди­лы ле­та­ют". Тут стар­ши­на ос­та­новил­ся, по­думал хо­рошень­ко, ну вот сов­сем как я сей­час, и го­ворит: ?То­варищ ка­питан прав. Кро­коди­лы ле­та­ют, но ни­зень­ко-ни­зень­ко"".

Боль­ша­ков опять по­мол­чал, по­том стал серь­ез­ным, ви­димо, при­нял ка­кое-то ре­шение и ска­зал: "Ни­чем не мо­гу по­мочь. - Он об­вел гла­зами при­тих­ших гос­тей и до­бавил: - Ни фак­та то­го, что там му­зей, ни на­вод­не­ний еже­год­ных, ни то­го, что зда­ние при­над­ле­жит фе­дера­лам, а не нам, из­ме­нить не мо­гу. Не в мо­ей это, что на­зыва­ет­ся, юрис­дикции. И мэр с на­вод­не­ни­ями ни­чего по­делать не мо­жет, хо­тя, ко­неч­но, хо­чет. Ме­ня поп­ро­сили выс­лу­шать аме­рикан­цев и ре­шить, есть ли в про­ек­те смысл. Ну вот я и ре­шил: смыс­ла в нем не ви­жу. Ни­како­го".

6.

На этом за­кон­чи­лась ко­рот­кая эпо­пея вза­им­ной влюб­леннос­ти Эй­ба Грос­сма­на, из­вес­тно­го аме­рикан­ско­го стро­ите­ля, и го­рода Санкт-Пе­тер­бурга, в то вре­мя еще Ле­нин­гра­да. Я, прав­да, еще по­пытал­ся что-то де­лать, по­бежал по ка­бине­там, по­пытал­ся ка­чать пра­ва, но Соб­ча­ка в го­роде не бы­ло, а дру­гие его за­мы да­же слу­шать о пе­рес­трой­ке Бир­жи не хо­тели, а ког­да я упо­минал Тав­ри­чес­кий или Анич­ков дво­рец, ша­раха­лись от ме­ня, как от чу­мы, или сме­ялись в го­лос. Я нас­толь­ко ра­зоз­лился на ап­па­рат Соб­ча­ка, что со­вер­шил так­ти­чес­кую ошиб­ку и не явил­ся на наз­на­чен­ную мною же встре­чу с Чу­бай­сом, пос­леднюю на­деж­ду на спа­сение про­ек­та. Как вы­яс­ни­лось поз­же, он на ме­ня оби­дел­ся и да­же выс­ка­зал­ся нас­чет то­го, что до встре­чи со мной ду­мал, что аме­рикан­цы - пун­кту­аль­ные и обя­затель­ные лю­ди. Ес­ли б я знал, что он ста­нет вдох­но­вите­лем, ор­га­низа­тором пе­рес­трой­ки и пе­реде­ла собс­твен­ности! Впро­чем, это мне урок. Ес­ли наз­на­чил встре­чу, то, что бы ни про­ис­хо­дило, на­до на нее яв­лять­ся. То­ля, до­рогой, при­мите мои за­поз­да­лые из­ви­нения.

Встре­чи с Со­лом Прай­сом то­же име­ли свое про­дол­же­ние. Пос­ле обе­щания Соб­ча­ка пе­редать "Прайс-клу­бу" в арен­ду "Фрун­зен­ский", серь­ез­но пов­режден­ный по­жаром уни­вер­маг, Сол сна­рядил эк­спе­дицию для ос­мотра уни­вер­ма­га, оцен­ки пов­режде­ний и оцен­ки при­быль­нос­ти та­кого пред­при­ятия. Пос­ле ин­тенсив­ной пе­репис­ки с на­ми и с кан­це­ляри­ей мэ­ра час­тный "Бо­инг-747" с тре­мя пас­са­жира­ми на бор­ту (двое муж­чин и од­на бо­евая да­ма, спе­ци­алист по мар­ке­тин­гу) при­зем­лился в а­эро­пор­ту Пул­ко­во, и де­лега­ция нап­ра­вилась в мэ­рию на сог­ла­сован­ную ра­нее встре­чу с Ана­толи­ем Алек­сан­дро­вичем.

Я при­летел на два дня рань­ше ком­мерчес­ким рей­сом и не­мед­ленно явил­ся в мэ­рию, что­бы убе­дить­ся, что нас ждут. Ана­толий Алек­сан­дро­вич под­твер­дил, что пом­нит о встре­че, и я по­ехал встре­чать гос­тей в а­эро­порт. За пят­надцать ми­нут до наз­на­чен­но­го вре­мени мы бы­ли в ка­бине­те мэ­ра. Спус­тя не­кото­рое вре­мя Соб­чак быс­тры­ми ша­гами во­шел в при­ем­ную, ши­роко улы­ба­ясь, энер­гично по­жал всем ру­ки и скрыл­ся за дверью сво­его ка­бине­та. Прош­ло око­ло по­луча­са, нас не вы­зыва­ли. Я по­дошел к сек­ре­тарю с прось­бой на­пом­нить Ана­толию Алек­сан­дро­вичу, что его ждут тор­го­вые пар­тне­ры, при­летев­шие по его приг­ла­шению из США. "Мэ­ра нет, - со­об­щи­ла мне сек­ре­тарь. - Он у­ехал на встре­чу с…". - "Как у­ехал?! Он же во­шел и ни­куда не вы­ходил из сво­его ка­бине­та!" - оша­рашен­но ска­зал я, не ве­ря сво­им ушам. "Он вы­шел че­рез зад­нюю дверь, - ска­зала сек­ре­тарь, - и се­год­ня не вер­нется".

Я ли­хора­доч­но со­об­ра­жал, что ска­зать аме­рикан­цам, но тут ус­лы­шал, что при­летев­шая в сос­та­ве груп­пы жен­щи­на, как по­том ока­залось, поль­ско­го про­ис­хожде­ния, пе­рево­дит сло­ва сек­ре­таря сво­им кол­ле­гам. Я бро­сил­ся спа­сать по­ложе­ние, ле­печа что-то вро­де: "Мэ­ра, на­вер­ное, сроч­но выз­ва­ли, и нам на­до по­ка об­су­дить все с од­ним из его за­мов", но пред­ста­вите­ли Со­ла Прай­са раз­верну­лись и мол­ча у­еха­ли в а­эро­порт, от­ку­да и от­бы­ли вон из Го­сударс­тва Рос­сий­ско­го. По при­ез­де в Лос-Ан­дже­лес ме­ня жда­ло пре­неп­ри­ят­ней­шее пись­мо от Со­ла, из ко­торо­го я уз­нал, ка­кой я мо­раль­ный урод, ди­летант, выс­кочка и са­моз­ва­нец.

Соб­чак был ин­те­рес­ный со­бесед­ник, иног­да да­же па­радок­саль­ный, и мне нра­вилось с ним раз­го­вари­вать. Его ин­те­ресо­вало, как ус­тро­ен за­пад­ный мир: как без при­мене­ния на­силия дос­ти­га­ет­ся по­рядок, по­чему по­лицей­ские не бе­рут взя­ток, сто­имость по­дер­жанных ав­то­моби­лей, от­но­шение к ре­лигии и к на­ци­ональ­ным мень­шинс­твам… Я ста­рал­ся по ме­ре сил да­вать ему как мож­но бо­лее пол­ную и прав­ди­вую ин­форма­цию. Где не знал, чес­тно приз­на­вал­ся. Ког­да не был уве­рен в ис­точни­ке, го­ворил, что ин­форма­ция неп­ро­верен­ная.

Соб­чак не всег­да рас­по­ряжал­ся ин­форма­ци­ей так, как я это се­бе пред­став­лял. Пом­ню, в Мос­кве, в его квар­ти­ре на Руб­левке, мы го­вори­ли о сроч­ной неб­хо­димос­ти для Рос­сии что-то про­давать, что­бы де­лать за­куп­ки за ру­бежом. Ана­толий Алек­сан­дро­вич ду­мал о том, как мож­но умень­шить за­виси­мость стра­ны от сто­имос­ти неф­ти, и мы пе­речис­ля­ли все воз­можные статьи эк­спор­та. "По­ка что все, что мы мо­жем, это сырье, - го­ворил Соб­чак. - Нам нуж­но вре­мя, что­бы пе­рес­тро­ить­ся, на­чать на ба­зе это­го сырья рас­тить кон­ку­рен­тоспо­соб­ную ин­дус­трию. На­до сроч­но най­ти что-то, что нас про­дер­жит де­сяток лет… Ко­неч­но, мож­но об­ра­тить­ся за зай­мом в Гер­ма­нию и США, но, во-пер­вых, это за­виси­мость, а во-вто­рых, при­дет­ся ког­да-ни­будь от­да­вать".

И тут я вспом­нил не­дав­но про­читан­ную мною в "New York Times" статью о том, сколь­ко раз­ные ма­ло- и сред­не­раз­ви­тые стра­ны дол­жны Со­вет­ско­му Со­юзу. Статья при­води­ла при­меры за­дол­женнос­ти раз­ных стран СССР и ут­вер­жда­ла, что сум­марно она сос­тавля­ет не ме­нее 80 мил­ли­ар­дов дол­ла­ров.

"Я по­нимаю, - го­ворил я Соб­ча­ку, - что часть это­го да­валась ору­жи­ем и что вы­бить у них эти день­ги бу­дет труд­но, ес­ли не не­воз­можно. Но мож­но брать не день­га­ми, а ка­кой-то их про­дук­ци­ей, ко­торую где-то мож­но в ми­ре про­давать, и, ска­жем, часть де­нег от­да­вать им, а часть за­бирать в по­гаше­ние дол­га".

Че­рез нес­коль­ко дней Соб­чак поз­во­нил мне, на­пом­нил об этом раз­го­воре и поп­ро­сил дать ему в ка­чес­тве при­мера, ка­кие стра­ны сколь­ко за­дол­жа­ли. Я от­ве­тил, что не пом­ню точ­но, но, ка­жет­ся, речь шла в чис­ле про­чих о Су­дане, Егип­те, Ку­бе. "А циф­ры?" - "Циф­ры, ка­жет­ся, от мил­ли­ар­да до де­сяти на стра­ну". - "А хо­тя бы приб­ли­зитель­но, нав­скид­ку?" - "Нав­скид­ку, ну, ска­жем, Еги­пет - во­семь мил­ли­ар­дов, Су­дан - че­тыре, а Ку­ба - пол­то­ра. А что?" - "По­гово­рим поз­же", - ска­зал Соб­чак и дал от­бой.

Ча­са че­рез два мы вклю­чили но­вос­ти. Пе­реда­вали пря­мую тран­сля­цию за­седа­ния Вер­ховно­го Со­вета. Выс­ту­пал Соб­чак. "Пра­витель­ство ут­вер­жда­ет, что де­нег нет и взять их не­от­ку­да, - пла­мен­но го­ворил ли­дер де­путат­ской оп­по­зиции. - Не хо­чет ли пра­витель­ство уве­рить нас, что за­было о том, что Еги­пет за­дол­жал нам во­семь мил­ли­ар­дов, Су­дан - пять и Ку­ба - не ме­нее по­луто­ра? В об­щей слож­ности бо­лее вось­ми­деся­ти мил­ли­ар­дов, и не руб­лей, а дол­ла­ров!"

Ему что-то крик­ну­ли с од­но­го из пер­вых ря­дов, и он тут же от­ве­тил: "А вот ис­точни­ков сво­их я вам от­кры­вать не со­бира­юсь. Но хо­чу ска­зать, что ин­форма­ция эта пре­дель­но ак­ку­рат­ная и мно­гок­ратно про­верен­ная".

Один из си­дев­ших в пре­зиди­уме - со­вер­шенно нез­на­комый мне че­ловек - нак­ло­нил­ся к мик­ро­фону: "Эти день­ги на бу­маге су­щес­тву­ют, но в дей­стви­тель­нос­ти поч­ти все стра­ны-дол­жни­ки пла­тить не мо­гут".

Соб­чак что-то стро­чил в блок­но­те, вы­дер­нул стра­ницу и от­сту­пил на­зад, тот­час же к не­му под­ско­чил ка­кой-то мо­лодой че­ловек, схва­тил бу­маж­ку и ис­чез. Соб­чак пос­то­ял нем­но­го, об­ду­мывая от­вет: "Воз­можно, кто-то из этих стран пла­тит на­шим от­ветс­твен­ным чи­нов­ни­кам, что­бы они не ду­мали. А воз­можно, что им за это и пла­тить не на­до. Не ду­мать - это по­луча­ет­ся у них ес­тес­твен­но". Зал хо­хот­нул. Тот же де­ятель из пре­зиди­ума сно­ва нак­ло­нил­ся к мик­ро­фону: "Вы, Ана­толий Алек­сан­дро­вич, яв­но счи­та­ете, что при­над­ле­жите к ду­ма­ющей час­ти на­селе­ния. Мо­жет, вы нам, без­моз­глым, под­ска­жете?"

7.

В это вре­мя у нас раз­дался те­лефон­ный зво­нок. "Гос­по­дина Ле­она Вай­нштей­на, по­жалуй­ста!" - "Это я". - "Прос­ти­те, зво­ню вам по по­руче­нию Ана­толия Алек­сан­дро­вича. Вы но­вос­ти смот­ри­те?" - "Смот­рю". - "Ну и от­лично. У Ана­толия Алек­сан­дро­вича к вам воп­рос. Зна­ете ли вы пре­цедент, ког­да дол­ги ка­кой-то стра­ны бы­ли по­гаше­ны че­рез бар­тер?" - "Знаю. Стра­на - Пе­ру, - тут же отоз­вался я. - Идея, су­дя по прес­се, приш­ла в го­лову ви­це-пре­зиден­ту по трей­ду ?Ферст Ин­тер­стейт бан­ка", и они же про­вели всю опе­рацию. Они да­же ку­пили у Пе­ру часть дол­га". - "Тру­боч­ку не ве­шай­те, воз­можно, бу­дут еще воп­ро­сы".

Го­лос про­пал, а на эк­ра­не Соб­чак за­кан­чи­вал от­вет: "Та­ким об­ра­зом, по­могая этим стра­нам оп­ла­тить свои дол­ги, мы по­можем им раз­ви­вать тор­го­вые свя­зи и на­ходить рын­ки сбы­та для сво­их то­варов". - "Свое не мо­жем про­дать", - крик­нул кто-то с пер­во­го ря­да. К Соб­ча­ку в это вре­мя по­дошел тот же мо­лодой че­ловек, по­ложил на три­буну бу­маж­ку и мол­ча ре­тиро­вал­ся.

Соб­чак раз­вернул бу­маж­ку: "Для та­ких дел в ми­ре при­нято прив­ле­кать круп­ные бан­ков­ские ком­па­нии, у ко­торых есть не толь­ко фи­нан­со­вые опе­рации, но и от­де­лы, за­нима­ющи­еся бар­те­ром. Нап­ри­мер, долг Пе­ру был по­гашен с по­мощью аме­рикан­ско­го ?Ферст Ин­тер­стейт бан­ка", ко­торый мож­но прив­лечь и к ре­шению на­ших на­сущ­ных проб­лем. Воз­можно, мы пред­ло­жим им ку­пить часть на­шего дол­га…"

"Как это - ку­пить часть на­шего дол­га?" - удив­ленно спро­сил еще один си­дев­ший в пре­зиди­уме за­седа­тель.

Соб­чак, ко­торый, как я ду­маю, на тот мо­мент не имел ни ма­лей­ше­го по­нятия о том, что зна­чит ску­пать дол­ги, вы­дер­жал па­узу, за­тем раз­вел ру­ками: "На этой но­те, яр­ко под­твержда­ющей все, что я го­ворил се­год­ня, я и хо­чу за­кон­чить свое выс­тупле­ние". Зал взор­вался ап­ло­дис­мента­ми. Че­рез ми­нуту го­лос в те­лефон­ной труб­ке про­из­нес: "Спа­сибо. От­бой". - "Вам спа­сибо, - ска­зал я. - Бы­ло зах­ва­тыва­юще ин­те­рес­но!"

Го­воря о Соб­ча­ке, на­до, ко­неч­но, упо­мянуть и о двух его ас­систен­тах - Юрии Шу­тове (ны­не си­дящем в тюрь­ме) и Вла­дими­ре Пу­тине (ны­не Пре­зиден­те Рос­сии). С Вла­дими­ром Вла­дими­рови­чем мы встре­чались все­го ра­за два или три. Он по­явил­ся, ес­ли не оши­ба­юсь, в пе­ри­од меж­ду ви­зита­ми Грос­сма­на и Прай­са. Пом­ню, Соб­чак ска­зал мне, что вмес­то не очень дис­ципли­ниро­ван­но­го Шу­това он приг­ла­сил но­вого по­мощ­ни­ка, с ко­торым был хо­рошо зна­ком по уни­вер­си­тету и с ко­торым, как Ана­толий Алек­сан­дро­вич на­де­ял­ся, я бу­ду под­держи­вать теп­лые дру­жес­кие и де­ловые от­но­шения.

Из­вестие об ухо­де Шу­това не бы­ло для ме­ня не­ожи­дан­ностью. Юра с дав­них лет, чуть ли не с детс­тва, дру­жил с Алек­сан­дром Нев­зо­ровым, ве­дущим тог­да са­мой ос­трой в Пи­тере, а воз­можно, и во всей стра­не пе­реда­чи "600 се­кунд". Пе­реда­ча эта от­ку­да-то по­луча­ла дос­та­точ­но дос­то­вер­ную, иног­да взры­во­опас­ную и не пред­назна­чен­ную ши­роко­му рас­простра­нению ин­форма­цию о Соб­ча­ке и о со­быти­ях, про­ис­хо­дящих в мэ­рии. Все ок­ру­жение Соб­ча­ка мол­ча­ливо по­доз­ре­вало, что ис­точни­ком этой ин­форма­ции был Шу­тов.

Мы с Юрой час­то встре­чались в при­ем­ной Соб­ча­ка и да­же хо­дили нес­коль­ко раз пить пи­во и го­ворить о свет­лом бу­дущем но­вой Рос­сии. Юра, ко­торо­го стра­на зна­ет как че­лове­ка, об­ви­нен­но­го в бан­ди­тиз­ме и в ор­га­низа­ции ря­да гром­ких по­лити­чес­ких убий­ств, в те вре­мена был влюб­лен в Соб­ча­ка. Ни­чего го­мосек­су­аль­но­го в этой влюб­леннос­ти не бы­ло. Прос­то Юра, воз­можно, впер­вые в жиз­ни по­верил в че­лове­чес­кое бес­ко­рыс­тие, бла­городс­тво и соз­дал у се­бя в го­лове об­раз эта­кого странс­тву­юще­го Лан­це­лота, при­шед­ше­го в го­род очи­щать его от дра­конов и про­чей сквер­ны. Ни один че­ловек, за ис­клю­чени­ем, воз­можно, И­ису­са и Са­харо­ва, не вы­дер­жит срав­не­ния со странс­тву­ющим ры­царем в раз­ве­ва­ющих­ся бе­лых одеж­дах. Соб­чак, бу­дучи че­лове­ком со впол­не плот­ски­ми же­лани­ями, быв­ший член пар­тко­ма уни­вер­си­тета, по­литик, лю­битель зна­мени­тос­тей и ту­сов­ки, срав­не­ния не вы­дер­жал, и в ка­кой-то мо­мент Юри­на ис­то­вая лю­бовь пе­рерос­ла в не ме­нее же ис­то­вую не­нависть. Не знаю толь­ко, не­нави­дел ли Юра Соб­ча­ка, про­дол­жая ра­ботать его по­мощ­ни­ком, или стал не­нави­деть его по­том, но ре­зуль­та­ты этой не­навис­ти мож­но об­на­ружить в его скан­даль­ных кни­гах "Ворье" и "Соб­ча­ки­ада".

В од­ной из этих книг Юра опи­сал и ме­ня, не по­жалев при этом кра­сок и эпи­тетов: "Од­но вре­мя к пат­ро­ну по­вадил­ся час­тить блис­та­тель­ный пос­ла­нец сис­те­мы ка­пита­лиз­ма, им­по­зан­тный и пред­ста­витель­ный внеш­не аме­рика­нец Лео Вай­нстайн, а по-прос­то­му - Ле­ня Вай­нштейн, быв­ший ле­нин­гра­дец, - пи­сал он, пос­ле че­го рас­ти­рал ме­ня в по­рошок. - В Аме­рике за мно­го лет ски­таний он, оче­вид­но, сов­сем озяб в ни­щей тол­пе со­оте­чес­твен­ни­ков, по­это­му с пер­вы­ми вспо­лоха­ми за­ри де­мок­ра­тии вор­вался сю­да пог­реть­ся и, ис­полняя роль рас­то­роп­но­го ян­ки, по­мучить всех сво­ей рас­то­роп­ностью…" И так да­лее, стра­ница за стра­ницей. Юре дос­та­лась тя­желая до­ля (зас­лу­жен­но или не­зас­лу­жен­но, не мне су­дить), и он не­сет свой крест. Бог ему судья.

В про­тиво­вес Шу­тову Пу­тин ма­ло го­ворил, в гла­за не смот­рел. Ког­да раз­го­вари­вал, то го­ворил ти­хим, еле слыш­ным го­лосом. Но это он, а не раз­битной и приб­латнен­ный Шу­тов пе­репу­гал ме­ня чрез­вы­чай­но во вре­мя пер­во­го же на­шего раз­го­вора. Мы ока­зались ли­цом к ли­цу в за­ле пе­ред при­ем­ной мэ­ра, по­жали друг дру­гу ру­ки, об­ме­нялись па­рой ни­чего не зна­чащих слов, а по­том Вла­димир (он пред­ста­вил­ся Вла­димир, и я так его и на­зывал все вре­мя на­шего ко­рот­ко­го зна­комс­тва) рас­ска­зал мне, как и к ко­му на­до об­ра­щать­ся, что­бы ре­шить ка­кое-то дос­та­точ­но пус­тячное и уже за­быв­ше­еся те­перь де­ло, по ко­торо­му я тог­да ока­зал­ся в мэ­рии. Пе­репу­гал он ме­ня сво­им пол­ным сходс­твом с гэ­бэш­ни­ками, с ко­торы­ми ме­ня в мо­ей прош­лой (со­вет­ской) жиз­ни сво­дила судь­ба. Смот­ря мне в ле­вое пле­чо и ни ра­зу не под­няв гла­за, он ти­хим, ни­чего не вы­ража­ющим го­лосом го­ворил на са­мом по­роге мо­ей слы­шимос­ти пред­ло­жения без окон­ча­ний, по­висав­шие в воз­ду­хе и оку­тывав­шие наш, во­об­ще-то, пус­тячный раз­го­вор ат­мосфе­рой ка­кой-то та­инс­твен­ности, сек­ретнос­ти, буд­то нас с ним что-то свя­зыва­ло, а пос­то­рон­ние да­же не дол­жны бы­ли до­гады­вать­ся, что мы с ним зна­комы.

Пу­гать­ся бы­ло вро­де со­вер­шенно не­чего, но от­ку­да-то из под­созна­ния вы­лез­ло все, что в те­чение во­сем­надца­ти лет эмиг­ра­ции вы­дав­ли­валось, вы­тал­ки­валось, вы­мета­лось и вы­чища­лось, по­ка на­конец я не стал се­бя чувс­тво­вать сво­бод­ным че­лове­ком, дей­ствия и жизнь ко­торо­го за­висят от не­го са­мого, ну, мо­жет, еще и от его дру­зей и близ­ких. Но не от тем­ной си­лы, ко­торую на­до пос­то­ян­но опа­сать­ся, ко­торая мо­жет, ес­ли хо­чет, зак­рыть те­бе дос­туп в уни­вер­си­тет, к хо­рошей ра­боте, к по­ез­дкам за гра­ницу, ко­торая мо­жет ли­шить те­бя сво­боды сло­ва, соб­ра­ний, пе­реме­щений и пе­репис­ки. Та, в кон­це кон­цов, си­ла, ко­торая уби­ла мо­его обо­жа­емо­го де­да, расс­тре­ляла его бра­та, про­фес­со­ра Харь­ков­ско­го уни­вер­си­тета, пос­ла­ла в ла­геря, вы­кину­ла из жиз­ни око­ло сот­ни мо­их даль­них и близ­ких родс­твен­ни­ков, не го­воря уже о двад­ца­ти мил­ли­онах мо­их сог­раждан раз­ных на­ци­ональ­нос­тей. С этой си­лой я де­ло иметь не хо­тел, и так как, бу­дучи инос­тран­ным под­данным, имел та­кую воз­можность, то и не стал. Пом­ню, я по­дошел к Соб­ча­ку сов­сем на­кану­не при­ез­да лю­дей Со­ломо­на Прай­са, спро­сил его, что имен­но Вла­димир Вла­дими­рович Пу­тин пре­пода­вал в уни­вер­си­тете, и по­лучил от­вет: "Во­лодя ра­ботал в пер­вом от­де­ле". Не пом­ню, ска­зал ли Соб­чак, что Пу­тин ру­ково­дил пер­вым от­де­лом или что был од­ним из сот­рудни­ков, но под­твержде­ние гэ­бэш­но­го про­ис­хожде­ния но­вого по­мощ­ни­ка я по­лучил.

Фи­ас­ко с Со­ломо­ном Прай­сом, на­ложив­ше­еся на ис­то­рию с Грос­сма­ном вку­пе со впе­чат­ле­ни­ем от при­хода но­вых лю­дей в соб­ча­ков­ский ап­па­рат, то не­дове­рию к влас­ти. Я ре­шил, что все воз­вра­ща­ет­ся на кру­ги своя, у­ехал в Лос-Ан­дже­лес, ко­торый уже дав­но при­вык счи­тать до­мом, и про­дол­жил де­ла и за­нятия, прер­ванные ко­рот­кой влюб­ленностью в Пе­рес­трой­ку.