ХОРОШЕЕ ДЕЛО – БРАКОМ НЕ НАЗОВУТ

Начало истории: Воздушное происшествие

Как уже упоминалось, с женщинами  Андрею Семёнову не везло.  В первые брачные сети он угодил   ещё в армии.  Воинская часть, в которой  рядовой Семёнов  служил,  располагалась  на окраине небольшого городка  Краснопольска   с единственным производством – трикотажной фабрикой  имени Розы  Люксембург. Трудились там,  в основном женщины, поэтому  соотношение  мужского и женского населения  в посёлке  было сильно не в пользу последних.    Достаточно было  быть холостым и относительно непьющим мужиком, чтобы считаться  завидным женихом.  Едва созревших для любви парней  забривали в армию, большая  часть из которых  назад не возвращалась,  а вернувшихся  расхватывали,  как горячие пирожки.  Молодые девицы,  окончив школу,  тоже не задерживались,  в поисках лучшей доли, уезжали в большие  города,  а вакансии  юных невест занимали матёрые разведёнки – жертвы былого легкомыслия, которые всё ещё  не теряли  надежды  построить новую семью, для чего с  помощью  таинственных  бабских  хитростей  скручивали спидометры со своего  изрядного жизненного пробега.  Зрелые тётки, прошедшие  суровую школу совместной жизни с непутёвым мужиком,  давно распрощались с подростковым максимализмом,  и  в поисках нового  семейного счастья их не сдерживали такие очевидные изъяны намеченного объекта, как внешняя непривлекательность, материальная несостоятельность  или физическая ущербность.  Наличие у него  семьи или устоявшейся сожительницы не всегда являлось непреодолимой преградой.  Опытная баба знает много способов изъятия мужика  у нерасторопной клуши.  Жена не гора, можно и подвинуть.  И подвигали, как  железнодорожный локомотив  своими мощными буферами выталкивает в привокзальный тупик пришедшие в негодность вагоны.

 С учётом этих обстоятельств,  воинская  часть  была  объектом пристального внимания  местных невест, а танцплощадка  клуба фабрики  являла собой  злачное место, где амур одерживал свои убедительные победы.  В запущенном,   не топленном  зимой клубе обычно  царила провинциальная  скучища, а при отсутствии достаточного  количества  парней   под хриплую радиолу девки топтались с девками.  Лишь нечастое появление военнослужащих  оживляло унылую обстановку.  Выпорхнувшие  в самоволку  солдаты  проходили  там  курс молодого самца,  предаваясь одноразовым  радостям  с  девицами, перезревшими  от недостатка мужского окружения.  На первых свиданиях девушки возбуждённо хихикали, пытаясь казаться неуступчивыми, а солдаты, ограниченные  во времени,  активно домогались их благосклонности  и, добившись, приспустив штаны, а то и вовсе через ширинку, торопливо утоляли свою распирающую  плоть. Невостребованные  барышни  старались жарче  раздуть пожар страстей, а кавалеры, получив желаемое,  этот пожар  старательно тушили. 
  
   До армии  Андрей  освоил специальность  автослесаря  и теперь  безотказно обслуживал  личные и служебные  автомобили  командиров  части, за что  пользовался различными поблажками и в том числе  внеплановыми увольнениями. Непосредственный начальник  их подразделения старшина Сорокин владел  стареньким Москвичом, который постоянно ломался,  и на этой почве у Андрея с ним сложились доверительные отношения.    После дембеля Андрея обещали  оставить  на  сверхсрочную службу, где сулили неплохую зарплату и другие заманчивые перспективы.   Домой  он возвращаться не планировал, так как мамаша  поставила его в известность, что в их тесной коммуналке  поселился её новый сожитель.

   За полгода  до  дембеля   Семёнова  к ним в часть прибыла группа  участников фабричной самодеятельности.  На одну из  девиц, полненькую  шатенку с обветренным  лицом и зелёными распутными глазами,  Андрей  смотрел с откровенным вожделением.  Даже сквозь мешковатый  сарафан   отчётливо  вырисовывались  её аппетитные  конфигурации.  Девушка  была не  первой молодости,  что он расценил как факт положительный – зачем  попусту тратить  время на  молоденьких дурочек,  которые строят из себя черт знает  что.  Её  как-то по-хозяйски опекал  руководитель  самодеятельности,  развязный  мужик  лет пятидесяти,   которого называли  Ашотом  Аванесовичем.   Уловив заинтересованный взгляд   солдатика, незнакомка  проявила инициативу и решительно заявила: 

– А я тебя  знаю, ты Андрей.  А  меня зовут  Вика.

– Откуда ты меня знаешь? – удивился он.

– Ты встречался с моей  лучшей подругой,  медсестрой Надькой. Я вас видела вместе, и она  мне сказала, что вы  расплевались.
  
   С  молоденькой девушкой Надей, молоденькой, голубоглазой,  с косичками,  аккуратно  уложенными вокруг головы,  Андрей познакомился  в том самом  клубе.  После танцев они гуляли  по пустым улочкам города,  вдоль старых деревянных хат с ветхими  заборами и низенькими скамеечками  возле калиток.  Андрей  развлекал девушку  байками из солдатского фольклора  и делал  таинственные  намёки  о  своей причастности к секретам  государственной важности. Когда остановились возле Надиной избы, она позволила себя поцеловать, но безответно.  Встретились еще пору раз, но  дальше невинных поцелуев дело не шло. Попытка продвинуть  отношения  к намеченному  завершению натыкались на решительную неуступчивость с насмешливым сопровождением  – «Даже не надейся». Однажды томление юной души  и зов созревшего организма  толкнуло его  к необдуманному поступку, –  по совету  изощрённого  старшины Сорокина(дурак, они силу любят), он попытался сломить  её сопротивление. Надя грубо его оттолкнула  и отвесила увесистую оплеуху со словами:

– Не на ту напал, это только после свадьбы!

– А  я на тебе жениться не собираюсь! – огрызнулся Андрей, развернулся и ушёл.
На том их роман и завершился.

 Первое  свидание   с Викой  состоялось   у  кинотеатра Маяк.  Слово  кино  у советской молодёжи  означало нечто большее, чем важнейшее из искусств, а  последние ряды пользовались повышенным  спросом. Вика, зная, что  денег у солдата в обрез, предусмотрительно  купила  билеты на последний ряд.  Теперь рядом с Андреем сидела настоящая женщина,  а не подросток с косичками. Уж она-то знает,  зачем люди целуются и что делают после. Губы её и глаза обещали  многое, и Андрей был уверен, что на этот раз  своего не упустит и таким лопухом как с Надькой  не будет.  Когда ещё шла скучная кинохроника, Андрей  осторожно накрыл своей грубой  клешнёй   девичью руку и принялся её нежно поглаживать, а когда  протеста не последовало,  он переложил свою вспотевшую  от напряжения ладонь  на её гладкое колено. И тут неожиданно  она  сама к нему повернулась и,  призывно поцеловав  его  в губы,  захихикала:

– А ты целоваться не умеешь. Ладно, не бойся, я тебя научу.

    Искусством обольщения  в полном объёме  Андрей  ещё не овладел,  его чмоканье с Надей назвать поцелуями можно было с большой натяжкой,  а  Вика  оказалась терпеливой учительницей.  Ученик   быстро  освоился с новым делом и даже достиг определённой  изощренности.  Через пару свиданий  подруга уже позволяла  целовать  свои пышные  груди, а  однажды он попытался проникнуть к главной  девичьей тайне, но она ловко  перехватила  его руку  и, смеясь,  словно невзначай,  задела локтем  то самое  месте, где теснилась его невостребованная  готовность.

 Вика, находясь  на краю  женской ликвидности,  неоднократно  и целенаправленно знакомилась с военными,  некоторые  из которых перегостили у неё в постели. Кандидаты в спутники жизни (преимущественно дембеля),  добиваясь  желаемого, как правило,  клятвенно заверяли: «Как только –  так сразу!». Но, исполнив воинский долг, от супружеского  уклонялись и бесследно растворялись в бескрайних просторах  страны.   На местном брачном  рынке высоко котировались  офицеры  – люди образованные и  дисциплинированные, на которых при случае можно надавить в кабинете замполита. Но «звёздные» мужики были поголовно окольцованы.  После нескольких неудачных  романов Вика была  вынуждена утешаться   руководителем  их самодеятельности,  дядькой семейным, скучным  и жадным.

  В казарме после отбоя, когда заходил разговор  о женщинах,  Андрей  выступал как искушённый специалист  по этой части, и ни  у кого из  его слушателей не возникало сомнения, что уж кто-кто,  а  Семёнов  про женщин знает всё.  На самом деле  у него  было всего несколько  совокупительных  опытов, что никаких  амурных  сведений  не прибавляло, но  и этого было достаточно, чтобы считаться  авторитетом в солдатской среде. С  новой подругой  отношения  стремительно  катились  в сторону  койки.  Долгожданный  день наступил, когда   Вика  пригласила его  к себе домой. Жили они вдвоём с матерью  в  стареньком домике.  Мамаша, такая же одинокая баба,  мечтая  о  благоприятной  участи дочери, каждого нового ухажёра  воспринимала  как будущего зятя. И в  тот раз накрыла на стол, чем бог послал: котлетки, жареную   картошечку, салатик из овощей,  начатую бутылку Московской  и деликатно  оставляла молодых наедине.

  С того дня,  как только  выпадала  возможность, молодые  предавались  любовным утехам.   Накопленную за армейскую службу  мужскую могучесть  Андрей воплощал в неуёмные плотские радости,  не задумываясь  о последствиях. А  Вика о последствиях очень даже  думала. 

Каждая  незамужняя  девушка  мечтают  о прекрасном принце на корабле  с алыми парусами,  который приплывёт и увезет её  в блаженную  семейную гавань, но в жизни мечты и реальность редко шагают рядом.  Не случайно  скептики  утверждают,  что  хорошее  дело браком не назовут. С незапамятных времён  одинокие  бабы, желающие заполучить мужика на ПМЖ,  используют  проверенный  способ – «брак по залету».  Обычно  этот  вариант  пускают в ход,   когда  все другие  исчерпаны, но  эта затея  чревата  печальными  последствиями.  Не исключено, что намеченный объект в самый ответственный  момент  слиняет, а его  подруге  придется  выбирать  между двумя вариантами:  плохим  и очень плохим – стать матерью-одиночкой  или,  скрепя сердцем,  идти в абортарий. 

  
Вика была уверенна, что  теперь, как никогда прежде, её  цель  близка к осуществлению.  Маршрут   к заветному   ЗАГСу был тщательно проложен.  К решающему разговору  с  будущим  супругом  она  готовилась обстоятельно,  даже репетировала перед зеркалом свой  жалкий и  виновато-испуганный  вид.  На  злополучное свидание  Андрей шёл с  дурным  предчувствуем,  и  оно его не обмануло. Увидев  подругу без следов грима,  удрученную,  в чёрном платке, как на похоронах,  его сердце опустилось куда-то в область желудка.  Вика, глядя в землю, тихим голосом  пробормотала:

– У нас будет ребёнок. –  И, немного помолчав,  добавила,  –  как ты на это смотришь?  

Услышав это известие,  Андрей не  подхватил её на руки,  не  осыпал  поцелуями, а  впал  в ступор и  упёрся  в неё стеклянными глазами.  На его лице было написано такое отчаяние, как будто в этот момент жизнь закончилась. Отойдя от шока, он тихо промямлил:

– Какой из меня  отец?  Ни работы, ни жилья  и ещё столько  служить.  Давай избавимся от этого дела.   Вика была готова  к такому  обороту:

 – Я сама хотела  разминироваться,  но  Надька  водила меня к врачу  и та объяснила, что в моём случае это опасно для жизни.

– Дай мне возможность  это переварить.  –  Мрачно подытожил  Андрей.
 На том и  расстались.
 
  На следующее свиданье он  не пришёл.  А  вскоре   дежурный по части передал ему  от Вики  письмо, состоящее   всего из  одного предложения:  «Если   собираешься  меня  бросить, у тебя будут серьёзные неприятности». Известие о грядущем отцовстве  обрушилось  на парня, как  обухом по голове, а что касалось угрозы, Андрей  знал,  что ни какими  серьезными последствиями они не угрожают,  к кляузам  от залетевших подруг командование уже привыкло  и  относилось  к ним без  должного  рвения.  Обычно  заканчивались  эти претензии  общим комсомольским собранием  с  нудной  нотацией  о  долге  и  чести мужчины и  советского  воина.  Но, поразмышляв,  Андрей  склоку  решил не  затевать,  а  женитьба  – не  самый худший для него  вариант,  ведь уже принял  решение продолжить службу  в части, а, имея жильё, не жить в казарме.
  
 Получив заветное  согласие, Вика  выяснила, что  расписаться в  ЗАГСе  можно ускоренно, представив  медицинскую справку о беременности,  а  военнослужащему  для свадебного  мероприятия  предоставляется отпуск на 10 суток.    Родительница  Андрея  на свадьбу прибыла со своим хахалем,  пожилым  дядькой в старом  военном кителе без погон.  Впервые увидев Вику, искушённая мамаша с грустью подумала  –  «Бывалая  девушка».  В числе  гостей были родственники новобрачных,  Ашот Аванесович   с женой, лучшая подруга Надя и другие  незамужние подруги, на которых  Вика  поглядывала с нескрываемым чувством превосходства  –  они могли только мечтать о таком счастье. Андрей  щеголял в новенькой  парадной форме  с  традиционным  рядом пёстрых значков на груди.

  И зашумела  бесшабашная,  горластая русская  свадьба. В разгар веселья, надрываясь, хрипит гармонь; перекрикивая её, гости орут песни, причём каждый свою, не обращая внимания на усердие гармониста. Уже пили за здоровье родителей новобрачных, за счастье «молодых» и даже за их  будущих  детей. Захмелевшими  мужиками овладела шальная удаль, был бы повод её реализовать. И повод  вскоре нашёлся.  Смолкает звон посуды, стихает гармонь…  А что стряслось? А ничего особенного:  какая ж русская  свадьба может считаться окончательно удавшейся без традиционного мордобоя?  В тот раз предлогом послужила попытка одного из гостей по имени Агдам заначить бутылку самогона. Он даже успел пристроить её в сапог, когда хищение  объекта общественной услады усекла его прозорливая соседка. Она возмутилась в матерной форме и подняла истошный вопль. Мужику, как положено, бьют морду, выволакивают на высокое крыльцо, раскачивают и на счёт «три» – отправляют в свободный полёт. Зрелище – для ценителей прыжков в воду с трёхметрового трамплина:  двойное сальто, прогнувшись, с чётким приземлением без брызг. Брызги, скорее всего, были, но только из глаз исполнителя этого упражнения в момент встречи  с землёй.  Летуна при рождении мама назвала Адам, но имя не прижилось, свой псевдоним он получил за пристрастие к одноимённой марке портвейна. Судя по тому,  как долго не шевелился, треснулся  он капитально. Был бы трезвым, обязательно чего-нибудь бы себе сломал. Вроде не сломал. Агдам оказался мужиком крепким, его здоровья хватило бы ещё не на один такой полёт.  Открыл глаза, лежит, слушает, как за окном народ снова запел. Тут лежи, не лежи, -  время идёт к ночи, глядишь, гости станут расходиться. Напрягся. Но принять вертикальное положение с первой попытки не удалось. Пополз по-пластунски, используя давнишние армейские навыки. Коварные ступеньки он мужественно одолел, привстав на четвереньки. Таким манером, культурно выражаясь – раком, он появился в доме. Хозяйка, увидев гостя, радостно запричитала:

– Люди, игля, хто прийшов?! Агдам, и где ж тебя, ёптыть, носило? Мужики, штрафную ему, штрафную!!!

Может, про ту свадьбу пел популярный тогда  Муслим Магомаев: «Ах, эта свадьба, свадьба, свадьба пела и плясала…»

В общем, катилась свадьба по  накатанной дорожке, пока   лучшая Викина подруга  не устроила цирк с конями. С хмельной бравадой  Надя   начала   флиртовать  с новобрачным.  Постоянно к нему  подсаживалась с бокалом вина, прижималась  и что-то  нашёптывала.  Обиду на соперницу  Надя  затаила  давно.  И хотя жажда  мести  кипела, как вода в кастрюле на медленном огне, но  при встречах  с ней  всегда  мило  улыбалась. Женская месть, как и красота  – страшная сила.  В отличие  от слепого и бурного  мужского  отмщения,  у представительниц  слабого пола – это чувство  продумано и изящно.  Вначале  Вика  с каменным лицом наблюдала за куражом подруги, а после того  как они вдвоём  стали часто выходить  во  двор,  не выдержала и разрыдалась. 

И посредине этого разгула
Я пошептал на ухо жениху —
И жениха, как будто ветром, сдуло,
Невеста вся рыдает наверху».
 (В.Высоцкий)

В  разгорающийся  костёр  ревности  плеснул  маслица почётный гость Ашот Аванесович.  Он  произнес кавказский  тост:

 «Одной  ядовитой   паучихе  приспичило  перебраться на другой  берег  речки, а плавать не умела.  В  это время  плыла змея, которая предложила  «подбросить» паучиху.  Плывут  они плывут,  и вдруг паучиха  присмотрелась к змее   и  узнала  в ней  соперницу, которая раньше крутила  шашни с её  пауком.  Вскипела от ярости, и стали  в ней   бороться две мысли: смириться  и плыть дальше,  или укусить  и утонуть вместе. И она укусила. Так выпьем за женскую дружбу!».

   Гости уже находились  в достаточной  кондиции, чтобы  не вникать   в  смысл сказанного  и  с  удовольствием выпили.  Только  новобрачная   многозначительно  погрозила  Ашоту Аванесовичу кулаком  и  разрыдалась  ещё горче.  Но, как говорится, –  это  только присказка, сказка будет впереди.   Закончилось свадебное застолье  далеко за полночь  долгими прощаниями  с пьяными лобзаниями  и  традиционными  выяснениями  кто кого  уважает.  Провожая  Надю,  Андрей   в шутку спросил: 

– Ты как медик, можешь определить, кто  у меня  наклёвывается   пацан  или девка?

–  У тебя? – изобразила удивление  Надя, –  завтра  загляни ко мне на работу  и  я тебе дам одну бумажку, где всё написано.

   Чмокнув  Андрея в щеку, она  растворилась  в темноте.  Отойдя  от обильных застолий,  Андрей отправился  в здравпункт, где работала Надя.  Девушка вышла и, с загадочной улыбкой,  вручила конверт  со словами: 

– Не забудь меня  на крестины пригласить.

   В конверте оказалась справка такого содержания: «Гражданка (Ф.И.О.)  находиться  под наблюдением  женской консультации  с  диагнозом беременность. На   день последнего осмотра  (число, месяц, год)  установлен  срок 16 недель. Состояние  оценивается  как  нормальное, патологий  и отклонений нет.  Справка выдана  для представления  по требованию».
Андрей,  почитав  текст, с недоумением на лице  спросил:

– А что это значит?

– Это значит – криво усмехнулась  Надя,  –  что когда  ты ещё   не имел счастья быть знакомым со своей  драгоценной   супругой,  она уже два месяца  как была беременна. Ветром надуло.
  
   В тот раз судьба к Андрею оказалась благосклонной.  Из цепких объятий  ушлой  бабы  ему  удалось выскользнуть  без серьёзных потерь.  Он  ушёл, оставив  записку следующего содержания: «Видеть  тебя больше не хочу, Надька мне всё  рассказала. Алименты пускай платит твой Ашот Аванесович».  Дальнейшие  разборки   устраивать  Вика  не стала, уж очень неприглядной  была интрига. Развелись по обоюдному согласию  вскоре после заключения брака.  Вика  в очередной раз  избавилась  от   беременности  и принялась за поиски  очередной жертвы.  

Но вернёмся к Жоре, новому приятелю Андрея.                                                                                                                                       

ПЕРВАЯ  ЛЮБОВЬ

      Летом  в Ростовской  городской  среде  человек безвылазно жить не может:  утомляют угрюмые многоэтажки  с балконами, лифтами, тесными и шумными дворами  и  пыльными улицами. Горожанин с нетерпением ждёт выходных, чтобы вырваться на волю, в пампасы, подальше от городской суеты с её раскалённым асфальтом и троллейбусно-трамвайными  душегубками. В окружении Ростова  нет ни лесов, ни гор, куда можно друзей «тянуть – рискнуть, чтобы в связке с тобой одной…», зато есть полноводный  Дон - самое подходящее место для полноценного отдыха. Донской пляж мало соответствовал своему предназначению: было мелко, грязно и воняло тиной. В выходные дни по  мосту густым потоком горожане шли пешком, ехали на автомобилях, мотоциклах, велосипедах с женами, тёщами, детьми и собаками. Компании отдыхающих располагались вдоль реки на песке и траве, в тени прибрежной тополиной рощи. Играли в футбол, разжигали костры, готовили еду, горланили песни под гитару или гармонь и купались вместе с детьми и собаками. А ещё на ростовских пляжах всегда был огромный выбор красивых девушек, прожаренных южным солнцем до африканской черноты.

   Жора с родителями, сестрой, её мужем и их трёхлетним сынишкой,  жил  в тесной двухкомнатной  квартире.  Окончив  школу без ошеломляющих успехов, о получении высшего образования  он  не помышлял. По настоянию родителей  поступил  в ПТУ (профессионально-техническое  училище), чтобы получить  рабочую специальность сантехника  как у отца. Но в его планы вмешалась  судьба-злодейка, Жора  безоглядно влюбиться.

  Знакомство с предметом его страсти  случилось на Донском пляже.  Он сидел  на песке, прислонившись  спиной к  стволу тополя,   и  разглядывал  гуляющих вдоль берега девушек.  Мимо него  к воде  шла аппетитная  блондинка  в смелом купальном облачении, её соломенного цвета  волосы свисали за спиной кокетливым хвостиком.   Незнакомка  была счастливой обладательницей  полного комплекта  женского очарования:  оборудована  пышной грудью, стройными ногами и подвижной тазобедренной  композицией.  Увидав её,  Жора на несколько минут лишился дара речи  и тут же влюбился до полной  потери ориентации  во времени и пространстве. Знакомство состоялось в воде, когда Жора, нырнув,  всплыл возле купальщицы.  Девушка легко пошла на знакомство, назвавшись   Лялькой.  Это имя ему  показалось легкомысленным, с блудливым оттенком.  Дальше они уже сидели вместе  и  болтали ни о чём. Когда солнце скрылось  за горизонтом  и вода в реке стала чёрной, они вместе отправились в город.  По пути выяснилось, что правильно  зовут девушку  Ларисой,  что в поисках  женского счастья она прибыла в Ростов  совсем недавно  из какой-то глухомани, где осталась её мать  с  двумя младшими сёстрами, а она  устроилась ученицей маляра на завод   ради  койки в общежитии. 

  Теперь  все  мысли Жоры  занимала Лялька,  даже во сне его преследовали её лучисто-шальные глаза. С того дня встречаться  стали    каждый день,  Лялька постоянно  работала  во вторую  смену, а  он, забросив учёбу, полдня проводил  с  ней.  Родители  на всё  про всё   выдавали  ему полтинник  в день, а  Лялька ползарплаты отправляла  матери  в деревню.  Они  гуляли по городу,  глазели  на витрины  магазинов,  мороженое и кино, по выходным:  танцы, шманцы,  обжиманцы.  Однажды Жора  выклянчил у сестры три  рубля, купили бутылку вина, пирожных  и,  прихватив стакан  из автомата   газированной воды,  отправились  к облюбованной накануне  скамейки,  расположенной  в заброшенной  части городского парка.  Покончив с трапезой, долго и исступлённо целовались  и, захмелевший Жора, изнемогая  от избытка  чувств, предложил  Ляльке  выйти за него замуж. Она, конечно же, мечтала  выйти замуж  и  распрощаться  с  опостылевшим  общежитием, но на роль супруга Жора ни каким боком не тянул,  его  предложение она восприняла  как шутку и в шутку же согласилась.

    Счастливый Жора,  провожая подругу, по дороге с упоением строил планы, о грядущей совместной жизни, но  Лялька охладила его пыл:

– А как же армия?

– Так ты  меня будешь ждать.

 – В общежитии?  – смеясь,  спросила Лялька.

– Что-нибудь придумаем, –  беспечно ответил он.

Поздним вечером, а точнее уже ночью, он проводил Ляльку, дождался,  пока злая спросонья дежурная общежития  отопрет дверь и впустит припозднившуюся жиличку со словами:

– Ох, деревня  проклятущая, когда ж вы нагуляетесь?!

– А то ты  как будто сама молодой не была! – весело огрызалась  Лялька и, на прощанье,  лизнув Жору  в щеку, исчезала.

  А он через весь городок поспешил  домой. Обычно в это время вся семья, включая  родителей, сестру с мужем и их маленьким  ребенком   давно уже спала.  

 Но в тот раз  родители все-таки  дождались его возвращения.  Мать  возилась на кухне, а отец  на балконе курил «Приму» одну за  другой.  Как оказалось, им сообщили, что Жора перестал посещать училище. Учуяв запах алкоголя, мать  с угрозой в голосе спросила:

– Где по ночам шляешься и пьянствуешь?!

– Я не шляюсь и не пьянствую, я с девушкой встречаюсь.

– Ну и как её  зовут?

– Лариса. – Немного помолчав,  добавил  –  Мы решили, поженимся…

 – Не рановато? –  нахмурив брови,  усмехнулась мать.

В это время на кухню вошел отец и сквозь зубы процедил:

–  Женилка  выросла?  Ты не в загс, а в армию у меня пойдешь, засранец, родину защищать!  Может, поумнеешь за два года. Хватит того, что тебя из училища хотят выгнать!

– Это не из-за неё…

– А из-за кого – из-за него? – Отец  указал пальцем ниже живота.

 – Ты больше с ней встречаться не будешь! – объявила мать  тоном, не терпящим возражений.

– Буду! – огрызнулся сын.

– Что-о-о? – взревел отец, и впервые за все годы  воспитания влепил сыну звонкую  оплеуху, а потом, отдышавшись, заявил:

– Мы из него рабочего  человека   хотим  сделать, а он из-за  какой-то  давалки…

– Она не давалка!

– Тем более!
 
  В училище его  с  трудом  восстановили, свидания  стали реже, а вопрос о женитьбе  отпал сам собой и вовсе не по вине  родителей.  Лялька  начала   увиливать  от свиданий  под различными  предлогами: устала на работе,  домой к матери надо ехать, собрание в цеху и т. д.  Городская жизнь  открыла  ей глаза на новые стороны  бытия,  и не в последнюю очередь  повышенный к ней интерес  представителей  противоположного  пола. Гуляя с Жорой  в центре города, она с откровенным  интересом  поглядывала  на хорошо одетых мужчин, выходящих из дверей респектабельных учреждений и ресторанов. Жора, замечая это,  мучился от ревности. Несмотря на своё провинциальное происхождение, она  была не лишена  практицизма – ни крутить  серьёзный роман с неимущим пэтэушником, ни выходить  за него замуж,  в её честолюбивые  планы не входило,  и  нравился Жора  ей  не очень,  проводила   время от скуки.  А  в последнее время  стала с ним  общаться  с едва уловимой  гримасой  презрения.  Однажды в выходной день   она пришла с большим опозданием  и с  отчетливым  запахом алкоголя. 

–  Где тебя носило! – гневно  заорал  Жора.

– А тебе какое дело? – она посмотрела на него с ледяным недоумением и добавила  –  кто ты такой, чтоб я перед тобой отчитывалась?

  Наговорив друг друга кучу обидных слов, они  расстались.

   Через неделю, терзаемый муками тоски,  Жора отправился  к заводской проходной  с букетиком ромашек – символом мужского  покаяния. С жадностью он вглядывался в лица девушек, выходивших из проходной, пока наконец не выпорхнула Лялька выпорхнула  со счастливой улыбкой и, как разнузданная кобылица, потряхивая  густой  золотистой  гривой,  поскакала ему навстречу.  Жора  даже успел широко раскрыть руки для  объятья, но… она ловко увернулась,  и лихо запрыгнула  в поджидавшую её серебристую «Волгу». Показав  Жоре  язык  и,  победно хлопнув  дверцей,  Лялька  умчалась навстречу  своем  женскому  счастью.  На следующий день, выпив  для храбрости, Жора  снова отправился к проходной завода.  Лариска вышла в окружении компании  девушек и парней. Он  подошёл к ней вплотную, сильно сжал её руку повыше локтя и попытался увести в сторону  со словами:

- Нам надо поговорить.

Лялька  побледнела, рывком  высвободила  руку   и отчётливо произнесла:

- Пошёл вон!

Их моментально  окружили  её  спутники, а  двое крепких ребят оттащили  Жору в сторону.
- Ты чё пристал к девушке? - спросил рыжеволосый парень  невысокого роста, плотного телосложения. - Отвали  и чеши своей дорогой.

 Жора  попытался ударить  рыжего, но тот ловко увернулся и так врезал Жоре в челюсть, что у него потемнело в глазах, но на ногах он всё же удержался. Взвыв от боли и обиды, он бросился на обидчика, но ударить  его не успел,  двое парней  схватили его за руки сзади. Жора попытался отбиваться  ногами, но тут подскочил третий,  они  Жору скрутили  и доставили  в оперативный  пункт милиции при заводе.

  Закончилась эта история печально.  Жора получил пятнадцать  суток  за хулиганство, был отчислен из училища и загремел в армию.  Армейскую  повинность  он  отслужил в стройбате.  Слово «стройбат» у многих вызывало  лёгкую иронию. Обычно туда направлялись призывники из неблагополучных  семей или из числа подростков, состоящих на учёте в милиции.  Солдаты стройбата к военной службе имели очень отдалённое отношение: вместо осваивания военной специальности, физподготовки и стрельб они рыли котлованы, плотничали и выполняли другие строительные работы. В народе ходило много анекдотов про стройбат, поэтому служить в таком роду  войск было не престижно.  Но строительные специалисты в стране пользовались неизменным спросом. К ним в часть  регулярно приходили сообщения о наборе демобилизованных  военнослужащих  на различные предприятия. После истории с арестом  и исключением из училища  возвращаться  в Ростов  Жора не собирался и, отслужив  армию, остановил свой выбор на  городе Краснопольске, где требовались работники строительных специальностей с  предоставлением жилья.  В бюро по трудоустройству Краснопольска предложили несколько учреждений, среди которых была трикотажная фабрика имени Розы Люксембург. Трикотажная фабрика у Жоры ассоциировалась с городом  Иваново, где «незамужние ткачихи составляют большинство», поэтому  без колебаний остановил выбор на ней. В отделе кадров, узнав, что он сантехник, определили в ЖКО при общежитии  этого учреждения, и там же ему выделили койку в комнате с тремя постояльцами.

Окончание следует.