ГОД КРЫСЫ

Смол­ли ос­то­рож­но вы­суну­ла свою го­лов­ку с ро­зовым но­сом из ед­ва за­мет­ной ще­ли меж­ду плин­ту­сом и сте­ной: при­нюха­лась, смеш­но ше­веля ак­ку­рат­ны­ми уси­ками, по­води­ла из сто­роны в сто­роны не­боль­ши­ми се­рыми уш­ка­ми (Смол­ли бы­ла до­воль­но-та­ки сим­па­тич­ной де­воч­кой) и ре­шила, что уж те­перь-то точ­но мож­но – опас­ности нет. Всю ночь она дро­жала в сво­ём у­ют­ном гнёз­дышке, прис­лу­шива­ясь к гро­мовым зву­кам, до­нося­щим­ся из-за сте­ны, вздра­гива­ла всем те­лом и от стра­ха за­рыва­лась с го­ловой в мел­ко нар­ванную бу­магу, на­пол­нявшую гнез­до. За сте­ной тво­рилось что-то не­понят­ное, но, не­сом­ненно, ужас­ное. «Как толь­ко у ме­ня сер­дце вы­дер­жа­ло?» – по­дума­ла Смол­ли. К ут­ру, пос­те­пен­но, всё стих­ло, и вот она от­ва­жилась вый­ти и пос­мотреть: «А ко­го это тут всю ночь так изощ­рённо уби­вали: со стрель­бой, взры­вами, под му­зыку и с пес­ня­ми?..»

Сна­чала по­яви­лись за­пахи: очень вкус­ные и при­ят­ные, и Смол­ли ис­хо­дила слю­ной, улав­ли­вая их раз­но­об­ра­зие сво­им ма­лень­ким, но очень чут­ким но­сиком. За­пас съ­ес­тно­го у неё был всег­да, по­тому что кош­ки в квар­ти­ре не во­дились, и она пос­то­ян­но на­ходи­ла что по­доб­рать и при­тащить к се­бе в нор­ку – про за­пас, на чёр­ный день. В му­сор­ное вед­ро Смол­ли за­хажи­вала, как в уни­вер­сам. Но эти за­пахи го­вори­ли о том, что го­товит­ся неч­то гран­ди­оз­ное. Зна­чит, и она не ос­та­нет­ся без уго­щения и ка­ких-ни­будь осо­бых вкус­ностей. Смол­ли от бе­зыс­ходнос­ти при­нялась грызть су­хую кор­ку хле­ба, од­новре­мен­но за­нюхи­вая, упи­ва­ясь и за­едая её эти­ми чу­дес­ны­ми и вол­ну­ющи­ми за­паха­ми. Здесь бы­ло всё: изюм, яб­ло­ки, грец­кие оре­хи, ба­наны и мно­го-мно­го вся­кого раз­но­го и, ко­неч­но же, сыр – меч­та лю­бой ува­жа­ющей се­бя мыш­ки.

Да, мой до­рогой чи­татель! Как Вы, на­вер­ное, и са­ми уже до­гада­лись, Смол­ли бы­ла мыш­кой – очень ма­лень­кой, се­рой и неп­ри­мет­ной. Но гор­дой и не­зави­симой: ведь она од­на жи­ла в трёх­комнат­ной квар­ти­ре на пра­вах пол­но­цен­ной хо­зяй­ки, не учи­тывая лю­дей, ко­неч­но. Но лю­ди не в счёт: у них свои де­ла – нас­толь­ко ве­ликие и не­понят­ные прос­той мыш­ке, что ку­да уж там. Они её да­же не за­меча­ли, да и Смол­ли ста­ралась без нуж­ды на гла­за им не по­падать­ся – кто их зна­ет, что у них на уме, у ве­ликих-то? А вдруг что-ни­будь не­хоро­шее? Нап­ри­мер: взять и из­вести всех мы­шей. Бу­дет ли от это­го ко­му-ни­будь поль­за? На­вер­ня­ка бу­дет. А вред? И вред то­же бу­дет. Толь­ко мы­шам от это­го не лег­че.

По­том за сте­ной ста­ли дви­гать ме­бель: зве­нела по­суда, раз­да­вались гром­кие го­лоса, зву­чала му­зыка, и лю­ди бе­гали из од­ной ком­на­ты в дру­гую, из кух­ни на бал­кон и сно­ва в ком­на­ту, гром­ко то­пали но­гами и ве­село сме­ялись, к че­му-то го­тови­лись и че­го-то жда­ли. Смол­ли чувс­тво­вала их нер­вное и ра­дос­тное нап­ря­жение: оно ви­тало в воз­ду­хе и лёг­ким, как пё­рыш­ко, флё­ром про­ника­ло к ней в нор­ку. Смол­ли бы­ла сов­сем мо­лодень­кой мыш­кой, и это был её пер­вый Но­вый год. И пос­ледний, кста­ти, но она это­го не зна­ла…

В ком­на­те бы­ло тем­но: толь­ко гир­лянда на ёл­ке ми­гала, и по сте­нам бро­дили при­чуд­ли­вые мох­на­тые те­ни. Ёл­ка по­яви­лась с не­делю на­зад и сра­зу же очень пон­ра­вилась Смол­ли: по но­чам, про­бира­ясь в уни­вер­сам, она час­тень­ко си­дела пе­ред ёл­кой и за­воро­жён­но лю­бова­лась раз­ноцвет­ны­ми, мер­ца­ющи­ми слов­но гла­за-бу­син­ки у мы­шей, огонь­ка­ми.

Се­рым пу­шис­тым ко­моч­ком Смол­ли про­шур­ша­ла вдоль плин­ту­са до ди­вана. Как бесс­траш­ный аль­пи­нист по вер­ти­каль­ной сте­не заб­ра­лась по ков­ру на ди­ван, а уже с не­го пе­реп­рыгну­ла на стол, зас­те­лен­ный бе­лой сколь­зкой ска­тертью. И вот оно – Эль­до­радо ле­жало пе­ред ней во всей сво­ей кра­соте и бо­гатс­тве.

Ман­да­рино­вые кор­ки лишь на од­но мгно­вение за­дер­жа­ли её: она чу­яла за­пах сы­ра и все­ми ду­шой и те­лом стре­милась пос­ко­рее доб­рать­ся до не­го. Но ве­ла се­бя при этом край­не ос­то­рож­но: ос­та­нав­ли­валась и об­ню­хива­ла ска­терть пе­ред со­бой. Смол­ли бо­ялась нас­ту­пить в лу­жу вод­ки (а на сто­ле их бы­ло мно­жес­тво), по­тому что от­ку­да-то зна­ла – ес­ли нас­ту­пит, то тут же и ум­рёт. А вот ви­но – это сов­сем дру­гое де­ло, это дам­ский на­питок. По­это­му путь к сы­ру был до­лог и тру­ден, но не ли­шён при­ят­ностей: тут лиз­ну­ла, там кус­ну­ла, здесь нем­но­го по­лежа­ла и сно­ва в путь меж­ду по­лупус­тых бу­тылок, сто­ящих и оп­ро­кину­тых на бок рю­мок; меж­ду та­релок, ви­лок, но­жей и ло­жек – по­ка чуть-ли не упёр­лась в ог­ромно­го по срав­не­нию со Смол­ли тём­но-ко­рич­не­вого кры­са.

Он сто­ял в са­мом цен­тре сто­ла: на конь­ках, с за­жатой в по­бед­но вски­нутой пра­вой ла­пе клюш­кой и по его лос­ня­щей­ся, хит­рой мор­де, в не­вер­ном по­лыха­нии гир­лянды, бро­дила стран­ная ус­мешка. Смол­ли с пе­репу­гу сде­лала кник­сен, се­ла на зад­ние ла­пы и ста­ла при­хора­шивать­ся пе­ред­ни­ми. «На­вер­ное, это ка­кой-то очень важ­ный крыс…» – ду­мала она, раз­гла­живая свою мор­дочку лап­ка­ми и низ­ко кла­ня­ясь: «Мо­жет быть, это да­же сам кры­синый ко­роль».

А крыс так и сто­ял не­под­вижно, ис­ту­кан ис­ту­каном, и Смол­ли чуть по­годя ста­ла при­нюхи­вать­ся. От ко­роля по­пахи­вало. Да что там по­пахи­вало – от не­го чу­дес­но, ве­лико­леп­но и вос­хи­титель­но пах­ло. Шо­кола­дом!!! Шо­колад­ный ко­роль – да это же прос­то сказ­ка. Что там сыр – Смол­ли о та­ком по­дар­ке и меч­тать не сме­ла! Она шус­тро под­бе­жала к кры­су, вста­ла на зад­ние ла­пы, пе­ред­ни­ми упёр­лась в ко­рич­не­вый жи­вот, под­на­тужи­лась и по­вали­ла его. Ко­роль с де­ревян­ным сту­ком упал на спи­ну, и го­лова у не­го от уда­ра об стол от­ко­лолась. По­кати­лась, по­кати­лась к краю сто­ла, под­прыг­ну­ла нес­коль­ко раз и рух­ну­ла вниз, на пол.

«Вот и хо­рошо…» – по­дума­ла Смол­ли: «Так да­же луч­ше…»

03.01.2020.