Премьера "Тоски"

Ны­неш­ний се­зон за­меча­тель­ной те­ат­раль­ной ком­па­нии  "Бос­тон­ская Ли­ричес­кая Опе­ра" на­чал­ся  од­ной из са­мых по­пуляр­ных  и ос­та­ющей­ся од­ной из са­мых прек­расных в ми­ровом ре­пер­ту­аре опер.   Но мож­но ли бы­ло ожи­дать   ка­ких-ли­бо от­кры­тий в му­зыкаль­ной дра­матур­гии и сю­жете    "Тос­ки" Дж. Пуч­чин и?  Ка­залось, нет.  Как  най­ти  в  столь зна­комом ма­тери­але    что-то, что­бы бы­ло   не так,  как всег­да?  Од­на­ко, в том то и де­ло, что, как всег­да, не бы­ло. Преж­де все­го не­ожи­дан­ностью ста­ло, что ор­кес­тран­ты   из ор­кес­тро­вой ямы   бы­ли  под­ня­ты  над   сце­ной   и   рас­по­ложе­ны   за по­луп­розрач­ным за­наве­сом   на вы­соте конс­трук­ции, пред­став­ля­ющей со­бой вы­тяну­тый во всю дли­ну сце­ны бал­кон.  Акус­ти­чес­ки   и те­ат­раль­но   та­кая   ми­зан­сце­на не­сом­ненно   соз­да­вала   не­ожи­дан­ную   не­обыч­ность. Зву­ки   му­зыки  шли   свер­ху,  от­ту­да, где был свет, и они ли­лись вмес­те вниз на за­час­тую  за­тем­ненную сце­ну…А со­лис­ты ока­зыва­лись мак­си­маль­но приб­ли­жены к за­лу, пред­ста­вая

 " не­защи­щен­ны­ми"   пе­ред пуб­ли­кой. Ди­рижер Дэ­вид Стерн с мас­тер­ской син­хрон­ностью вел ор­кес­тро­вую пар­ти­туру со всем бо­гатс­твом    ее ню­ан­сов, об­ра­ща­ясь к   му­зыкан­там пе­ред  ним,  на­ходя­щим­ся  на  вы­соте, и  к    со­лис­там, ос­та­ющим­ся вни­зу   на  сце­не. Ус­та­нов­ленные на сце­не те­леви­зоры по­казы­вали со­лис­там ди­риже­ра, но по ус­ло­ви­ям ми­зан­сцен ви­деть его жест, нап­равлен­ный к ним, они мог­ли ис­клю­читель­но бо­ковым зре­ни­ем. За­меча­тель­ный   сце­ничес­кий    эф­фект, дос­ти­га­емый та­ким  рас­по­ложе­ни­ем,   не­сом­ненно был воз­мо­жен бла­года­ря   вир­ту­оз­но­му про­фес­си­она­лиз­му со­лис­тов. 

 Сле­ду­ющей   не­ожи­дан­ностью  бы­ло  то, что  пер­со­нажи со сво­ими из­вес­тны­ми ха­рак­те­рис­ти­чес­ки­ми чер­та­ми   об­на­ружи­вали  не­кое  от­ли­чие, об­ре­тали нес­коль­ко иные   чер­ты.   Сю­жет­ные   под­робнос­ти   ин­три­ги, ко­торые ча­ще все­го в пос­та­нов­ках   "Тос­ки"   Дж.  Пуч­чи­ни ока­зыва­ют­ся   ус­ловно обоз­на­чен­ны­ми   и   не уточ­ненны­ми, в премь­ере БЛО вдруг прос­ту­пили как   су­щес­твен­ные,  зна­чимые, оп­ре­деля­ющие  мо­тивы пос­тупков ге­ро­ев.

 Из де­талей они прев­ра­ща­ют­ся в сим­во­лы.

 Ве­ер  мар­ки­зы Ат­та­ван­ти,   пор­трет­ное  сходс­тво  Ма­рии Маг­да­лины с  нею, ко­торое за­печат­ле­ва­ет  Ка­вара­дос­си,  кор­зи­на со снедью, при­несен­ная Риз­ни­чим, клю­чи от ка­пел­лы при цер­кви, ко­торые Ка­вара­дос­си пря­чет за ста­ту­ей Ма­дон­ны, под­свеч­ни­ки на сто­ле Скар­пиа в его ка­бине­те  из со­путс­тву­ющих  эпи­зодов  вы­рас­та­ют в  сил­ки, ста­новят­ся  зна­ками не­умо­лимой судь­бы.

 Ре­жис­сер спек­такля - мо­лодая та­лан­тли­вая Крис­тал   Ма­нич    вдум­чи­во вгля­дыва­лась в эпо­ху, вос­создан­ную в пь­есе Вик­торь­ена  Сар­ду,  уви­дев ко­торую с Са­рой Бер­нар в ро­ли Фло­рии Тос­ки, Пуч­чи­ни бук­валь­но "за­болел" же­лани­ем прев­ра­тить дра­му в опе­ру. В ито­ге   либ­ретто  опе­ры на­писа­ли   его спод­вижни­ки   Лу­ид­жи Ил­ли­ка и  Джу­зеп­пе Джа­коза.   А ком­по­зитор соз­дал   за­вора­жива­ющую на все вре­мена му­зыку, в ко­торой со­вер­шенс­тво италь­ян­ских  ме­лодий и гар­мо­ний   сме­ло со­еди­нялось с неп­рикра­шен­ностью  кри­ка в стра­дании, сто­нами фи­зичес­кой бо­ли  в эпи­зодах доп­ро­са и пы­ток Ка­вара­дос­си…     Не­сом­ненно пос­та­нов­щик   прис­таль­но  и  да­же с прис­трас­ти­ем ос­мысля­ла  че­лове­чес­кие нра­вы  пе­ри­ода на­поле­онов­ских войн, ат­мосфе­ру в Ри­ме  1800-го го­да  с мис­те­ри­аль­ной властью цер­кви, уду­шени­ем по­рывов к сво­боде, служ­бой сек­ретной по­лиции, где  че­лове­чес­кую жизнь без­жа­лос­тно под­верга­ют пыт­кам и ги­бели, с  ин­кви­зици­ей, выс­ту­па­ющей от име­ни су­да… Ва­тикан  по­лучил  воз­можность пос­ле зак­лю­чения На­поле­оном ми­ра с па­пой унич­то­жать ре­волю­ци­оне­ров. На­поле­она их участь не тре­вожи­ла. В 1798 -ом го­ду на­род   про­воз­гла­сил   Рим­скую рес­публи­ку. В 1800-ом го­ду  Габ­сбур­ги- со­юз­ни­ки па­пы пос­ла­ли  авс­трий­ские ди­визии    в Ита­лию,  и в ре­зуль­та­те их по­бед Рим­ская рес­публи­ка па­ла. Меч­ты ре­волю­ци­оне­ров ру­шат­ся. Ге­рой   опе­ры  - ху­дож­ник Ма­рио Ка­вара­доси   и его еди­номыш­ленник  - кон­сул не­дол­го­веч­ной рес­публи­ки Рим­ской    Че­заре  Ан­дже­лот­ти ока­зыва­ют­ся об­ре­чен­ны­ми си­лой ис­то­ричес­ких об­сто­ятель­ств.  Эти под­робнос­ти,   на ко­торых  ос­но­вана пь­еса,  чрез­вы­чай­но важ­ны и воп­ло­щены   де­таль­но в спек­такле. Вни­мание к раз­ви­тию   ин­три­ги   ста­новит­ся за­логом   рас­кры­тия  тра­гичес­ких со­бытий. А по­даны они в спек­такле как по­лити­чес­кий трил­лер, но вре­мя дей­ствия  ос­та­ет­ся  тем, что у  соз­да­телей опе­ры, про­ек­ция в дру­гие вре­мена  бес­по­щад­ной влас­ти оче­вид­на  без   мод­ной под­гонки  к се­год­няшней зло­бе дня.

  Итак,    най­ден­ный Тос­кой ве­ер мар­ки­зы Ан­дже­лот­ти- сес­тры скры­ва­юще­гося от по­гони  сво­бодо­люби­вого Ан­дже­лот­ти, вы­зыва­ет ее по­доз­ре­ние в не­вер­ности     Ма­рио  Ка­вара­дос­си, в  том, что он  из­ме­ня­ет ей с этой знат­ной да­мой.   Но, по­жалуй, ни в од­ной из мно­жес­тва ви­ден­ных мной пос­та­новок "Тос­ки" ни­ког­да не бы­ло так   прос­ле­жено   ос­лепля­ющее рев­ностью   не­дове­рие ге­ро­ини. Ни­ког­да так де­таль­но шаг за ша­гом   не бы­ло по­каза­но сце­ничес­ки, как рев­ность Тос­ки по­буж­да­ет ее воз­вра­щать­ся в цер­ковь, что­бы убе­дить­ся, один или не один Ка­вара­дос­си, что и   ве­дет ее   к тай­не скры­ва­юще­гося от по­лиции    Ан­дже­лот­ти, ко­торо­го Ка­вара­дос­си  пря­чет.   Он вы­нуж­ден пос­вя­тить Тос­ку  в  ис­то­рию по­бега Ан­дже­лот­ти, что­бы снять  с се­бя   ее по­доз­ре­ние.   И это пер­вый шаг, ве­дущий его к ги­бели.    Ни­ког­да   ни од­на Тос­ка на мо­ей па­мяти не   бы­ла  так  обес­по­ко­ена  си­ним цве­том глаз  ка­ющей­ся Маг­да­лины  на пор­тре­те, ко­торый в цер­кви Сант- Ан­дреа пи­шет Ма­рио, ведь сходс­тво ее с мар­ки­зой  оче­вид­но!  Не­уже­ли он влюб­лен в мар­ки­зу Ат­та­ван­ти?!  По­это­му, пок­ру­жив вок­руг пор­тре­та, Тос­ка  про­сит  ху­дож­ни­ка сме­нить цвет ее   глаз  на тем­ный, как у нее… И тут прос­ту­па­ет   жен­ское на­чало, од­новре­мен­но ко­кет­ли­вое и прос­то­душ­ное, что и обес­ку­ражи­ва­ет, и рас­по­лага­ет к ге­ро­ине. Вос­пи­тан­ная   в  стро­гих пра­вилах ка­толи­циз­ма, Тос­ка в этом спек­такле пос­ле   страш­но­го пот­ря­сения,   выз­ванно­го  нес­часть­ем   при­сутс­тво­вать    при доп­ро­се и  пыт­ках   воз­люблен­но­го, учи­нен­ных  на­чаль­ни­ком по­лиции Скар­пиа в па­лац­цо Фар­не­зе,  стол­кнув­шись с   его  до­мога­тель­ства­ми,   и,  со­вер­шив   убий­ство сво­его му­чите­ля,   вне­зап­но сни­ма­ет с се­бя крест на це­поч­ке.  У нее-  ярой ка­толич­ки, вос­пи­тан­ной  в  мо­нас­ты­ре,   нет ве­ры боль­ше во Все­дер­жи­теля, кто до­пус­тил зло­де­яния… И этот жест зна­мена­телен   в спек­такле и не­обы­чен.

 Дав­но уже по­ра наз­вать имя ис­полни­тель­ни­цы пар­тии Тос­ки в   ве­лико­леп­ном ин­терна­ци­ональ­ном сос­та­ве премь­ер­но­го спек­такля - это мо­лодая     по­ющая с изу­митель­ны­ми   ню­ан­са­ми     рус­ская пе­вица Еле­на Сти­хина. Со­лис­тка При­мор­ско­го те­ат­ра опе­ры и ба­лета во Вла­дивос­то­ке, ны­не счи­та­юще­гося   фи­ли­алом Ма­ри­ин­ско­го те­ат­ра в Пе­тер­бурге,  она  уже об­ра­тила на се­бя вни­мание мно­гих опер­ных те­ат­ров Ев­ро­пы, ак­тивно приг­ла­ша­ющих ее для выс­тупле­ний. В од­ном из ин­тервью   Еле­не Сти­хиной   был за­дан воп­рос: "По­чему, по­лучив меж­ду­народ­ную из­вес­тность,  Вы  ос­та­етесь    со­лис­ткой не сто­лич­но­го те­ат­ра?" И она от­ве­тила с вы­зыва­ющей ува­жение ис­крен­ностью: "По­тому, что При­мор­ский те­атр - мой дом". Ко­неч­но, ес­ли мо­лодая пе­вица чувс­тву­ет бла­годар­ность к те­ат­ру, рас­крыв­ше­му ее воз­можнос­ти  и   ди­апа­зон,   дав­ше­му ей трам­плин, это го­ворит  о ее вы­соких че­лове­чес­ких ка­чес­твах.

 Но вот она-Тос­ка - Еле­на Сти­хина   сто­ит на сце­не   ста­рин­но­го  Бос­тон­ско­го те­ат­ра  Majestic,   где  пред­став­ле­на премь­ера   БЛО,- то­нень­кая, кра­сивая тем­ногла­зая, обу­рева­емая смя­тени­ем,    всмат­ри­ва­ет­ся в пор­трет, ко­торый  Ка­вара­дос­си  еще не за­кон­чил, и не ве­да­ет,  что Риз­ни­чий -(Джей­мс  Мад­да­лена)  уже за­метил, что кор­зи­на с про­визи­ей, ко­торую он при­нес в цер­ковь для  Ка­вара­дос­си,  преж­девре­мен­но  пус­та.. Вре­мя по­доз­ре­ний   и по­лицей­ско­го   сыс­ка  прев­ра­ща­ет этот пер­со­наж ча­ще изоб­ра­жа­емый     как буф­фонный,  как  пь­ян­чужку,  в  пред­став­ленно­го  зло­веще,  с двой­ным дном слу­гу тай­ной по­лиции, сог­ля­датая,  до­нос­чи­ка.   Зас­тывшее   не­под­вижное ли­цо ис­полни­теля этой пар­тии, его жес­ткий взгляд вку­пе с по­вели­тель­ностью   зву­чания  го­лоса  соз­да­ют пред­став­ле­ние об  и­езу­ит­ской сущ­ности че­лове­ка-обо­рот­ня. Ка­вара­дос­си ему не до­веря­ет. Он толь­ко, что спря­тал бе­жав­ше­го из тюрь­мы Ан­дже­лот­ти в ка­пел­ле при цер­кви. Ска­зал ему еще  об  од­ном ук­ры­тии:  мес­те встреч его с Тос­кой. И толь­ко, что по­вер­нул моль­берт  с пор­тре­том  Маг­да­лины  к  пуб­ли­ке с зак­ры­той сто­роны хол­ста, сквозь ко­торый изоб­ра­жение    во всей пре­лес­ти жи­вопис­ности  прос­ве­чива­ло. Все­го лишь мгно­венья прош­ли пос­ле то­го, что проз­ву­чала ария Ка­вара­дос­си- (Джо­натан Бёр­тон) о гар­мо­нии… А   по   сце­не   уже про­бежал   хо­лодок   тре­воги.  Он   ма­тери­али­зу­ет­ся  при   по­яв­ле­нии Скар­пиа(Дэ­ни­эл Су­тин)   в  пуд­ренном па­рике и кам­зо­ле   в соп­ро­вож­де­нии двух спод­ручных - по об­ли­ку  оде­тых в чер­ное го­лово­резов -Спо­лет­ты(Джон Джур­генс) и  Скь­яр­ро­не(Вин­сент Тур­ре­гано). Осо­бен­но по сце­ничес­ко­му ри­сун­ку ро­ли ин­те­ресен пос­ледний, он   кра­сив   и   стра­шен   ци­низ­мом убий­цы, угод­ли­вым   кон­формиз­мом.  Бас мо­лодо­го пев­ца ок­ра­шен то   вкрад­чи­востью,  то  неп­рикры­той из­девкой. Эти трое     лег­ко    со­от­но­симы  с  убий­ца­ми  вре­мен на­циз­ма.

 Му­зыкаль­ная дра­матур­гия опе­ры,  бо­гатая  све­тоте­нями, вен­ча­ет пер­вый акт про­цес­си­ей мо­лящих­ся, за ко­торы­ми сле­ду­ет хор маль­чи­ков. Они идут по бал­ко­ну над сце­ной , от­де­лен­ные от ор­кес­тра толь­ко за­наве­сом, зву­ки пе­ния и ор­кес­тра, на­чина­ясь на piano, ши­рят­ся к crescendo, и вы­рас­та­ют в гран­ди­оз­ное мас­штаб­ное forte!  Это апо­фе­оз, это од­новре­мен­но свет и мрак, оп­равда­ние и об­на­жение влас­ти цер­кви, по су­ти рав­но­душ­ной к че­лове­чес­ким судь­бам…

 Как прек­расно зву­чат го­лоса со­лис­тов в этом спек­такле!  Те­нор   Джо­натан Бёр­тон - Ка­вара­дос­си  дос­той­но про­дол­жа­ет эс­та­фету  сво­их  зна­мени­тых пред­шес­твен­ни­ков и мо­жет сос­тя­зать­ся с   се­год­няшни­ми   пев­ца­ми- "звез­да­ми", выс­ту­па­ющи­ми в этой пар­тии. Его го­лос по­летен,  ли­ричен, бо­гато ок­ра­шен.  Вы­рази­тель­ность пе­ния  бы­ла убеж­да­ющей и в реп­ли­ках, и в  ари­ях, осо­бен­но в зна­мени­той пос­ледней на­кану­не каз­ни его ге­роя…

 Кон­трас­том к  чис­то­му  сер­дцем Ка­вара­дос­си  в спек­такле яв­ля­ет­ся   уч­ти­вый и бес­по­щад­ный, с за­ос­трен­ны­ми чер­та­ми ли­ца, об­ле­чен­ный мо­гущес­твен­ной властью Скар­пиа.  Ког­да   пе­ред сце­ной доп­ро­са Ка­вара­дос­си, вос­се­дая за пись­мен­ным сто­лом,   он  ест ку­рицу, сла­дос­трастно   и нес­пешно на­сыща­ясь,   то этот бы­товой эпи­зод,  яв­но при­думан­ный пос­та­нов­щи­ком, до­бав­ля­ет крас­ку к  пор­тре­ту жад­но­го к фи­зичес­ким нас­лажде­ни­ям  пер­со­нажа. Так об­на­ружи­ва­ет­ся у­яз­ви­мое мес­то   воз­не­сен­но­го во власть Скар­пиа.   Жаж­да об­ла­дания Тос­кой, слас­то­любие зло­дея    ве­дет   его   в ито­ге к по­гибе­ли. Пе­ние это­го со­лис­та   мас­тер­ское, от­шли­фован­ное, кра­соч­ное! Каж­дый штрих, каж­дый по­ворот го­ловы, всей фи­гуры за­ос­тре­ны   плас­ти­чес­ки. 

 Так­же ук­рупне­ны в спек­такле все по­воро­ты дей­ствия. О, ес­ли бы Тос­ка не зна­ла о том, где пря­чет­ся Ан­дже­лот­ти! Но она ус­пе­ла вы­ведать, и в сце­не пы­ток, ко­торым под­верга­ет­ся Ка­вара­дос­си, не вы­дер­жав, вы­да­ет его.  Увы, ни­ког­да   пре­датель­ство не спа­са­ет. И это то­же вы­яв­ле­но   как тра­гедия, пос­тигшая Тос­ку.   Пре­лес­тная  неж­ная   кра­сави­ца, вон­зившая нож в грудь Скар­пиа, ста­новит­ся пе­реро­див­шимся на гла­зах жес­то­ким мсти­телем. Она не спе­шит убе­жать. Тос­ка- Е. Сти­хина, спев свою арию и Мо­лит­ву,   про­веря­ет все ос­та­юще­еся в ком­на­те, за­бира­ет за­пис­ку Скар­пиа, с ко­торой свя­зыва­ет на­деж­ду на спа­сение Ка­вара­дос­си, убе­див­шись в том, что ее му­читель мертв, ста­вит и за­жига­ет све­чи и  зак­ры­ва­ет ему гла­за…. И толь­ко пос­ле все­го со­вер­шенно­го по­кида­ет по­кои это­го из­верга.   Ре­шение этой клю­чевой сце­ны   так­же  не­обыч­но. Ге­ро­иня не   спе­шит   поч­ти в бес­па­мятс­тве, как при­нято, а мед­лит, дей­ству­ет об­ду­ман­но   и да­же, пре­бывая  в  от­ча­янии, хлад­нокров­но. И это ин­те­рес­ное раз­ви­тие об­ра­за. Об­раз   Тос­ки- пе­вицы, чье не­дав­нее приз­на­ние- ария  о  том, что она жи­вет для ис­кусс­тва и для люб­ви, воп­ло­щен  Е. Сти­хиной   вна­чале во всей пре­лес­ти жиз­ненной не­опыт­ности, а к фи­налу пред­став­лен мстя­щей ге­ро­иней ан­тичной тра­гедии…

 Еще од­на не­ожи­дан­ность в спек­такле - ко­рот­кое и вы­рази­тель­ное по­яв­ле­ние юной  Пас­тушки(Са­ра Вомбл),  ее не­боль­шая соп­ра­новая  ария  вно­сит кон­трастность без­мя­теж­ной  бу­коли­ки, да­ет ощу­тить кра­соту при­роды, на фо­не ко­торой ра­зыг­ры­ва­ет­ся кро­вавая тра­гедия.

 Фи­наль­ное пот­ря­сение Тос­ки, ког­да она осоз­на­ет, что Ма­рио мертв, что пат­ро­ны, ко­торы­ми его расс­тре­лива­ли, не  бы­ли хо­лос­ты­ми,  что Скар­пиа ее об­ма­нул, ве­дет, как  из­вес­тно, к то­му, что она бро­са­ет­ся вниз с вы­сокой баш­ни.  Но все   со­от­но­шение выс­тро­ен­ной   ху­дож­ни­ком Джу­ли­ей Ну­лин-Ме­рат  де­кора­ции  с за­дан­ны­ми пло­щад­ка­ми двух уров­ней по вы­соте,    ока­зыва­лось не­сов­мести­мо  с вос­хожде­ни­ем  Тос­ки тра­дици­он­но на верх. Бы­ло бы стран­но ей под­ни­мать­ся на­верх ту­да, где     рас­по­лага­ют­ся  ор­кес­тран­ты с ди­риже­ром.  И  пос­ледняя сце­на  за­вер­ша­ет­ся тем, что Тос­ка за­калы­ва­ет­ся над мер­твым те­лом воз­люблен­но­го и па­да­ет за­мер­тво,  со­еди­ня­ясь с ним в смер­ти.  В спек­такле, где  по во­ле ре­жис­се­ра так пос­ле­дова­тель­но ос­мысля­лись все мо­тива­ции пос­тупков, где влас­тво­вал "все­силь­ный бог де­талей", та­кое ре­шение,  от­сту­па­ющее от ав­тор­ско­го,  ка­жет­ся впол­не оп­равдан­ным.  В кон­це кон­цов не так важ­но, ка­ким спо­собом   ге­ро­иня уми­ра­ет из-за люб­ви.

 Шквал ап­ло­дис­ментов, ка­кой не час­то слу­ча­ет­ся в аме­рикан­ских те­ат­рах, был за­вер­ше­ни­ем премь­еры. И, оче­вид­но, та­кая го­рячая ре­ак­ция за­ла  бы­ло не­ожи­дан­ным по­дар­ком для ар­тистов. На­вер­ное,   преж­де все­го для со­вер­шенно мо­лодой  Еле­ны Сти­хиной -Тос­ки, гла­за ко­торой  си­яли счасть­ем, ког­да она  при­седа­ла  в глу­боких   ста­рин­ных   ре­веран­сах.

На фо­то - сце­на из спек­такля.