Американский расизм

Пер­вую ра­боту я по­терял че­рез 3 не­дели. Мой ма­лень­кий босс прос­то поз­во­нил мне и ска­зал: «Ра­боты нет, ког­да бу­дет, поз­во­ню. Зав­тра не при­ходи».

Опять приш­лось об­ра­тить­ся за по­мощью к ве­дущей NAYANA.  У же­ны ра­боты не бы­ло. Мы на­чина­ли по­нимать, что ра­бота в Аме­рике – сос­то­яние шат­кое. Ник­то не га­ран­ти­ру­ет, а тем бо­лее не зас­тавля­ет ра­ботать. Ра­бот на всех не хва­та­ет, а для то­го, что­бы удер­жать­ся на ра­боте, на­до ра­ботать хо­рошо. С боль­шой го­сударс­твен­ной точ­ки зре­ния это по­ложи­тель­но – при здо­ровом ка­пита­лиз­ме ка­кой-то про­цент без­ра­бот­ных дол­жен су­щес­тво­вать. Но как быть нам? Как пла­тить за квар­ти­ру, по­купать еду и одеж­ду, как жить?

Мно­гие из на­ших, по­нимая риск не иметь га­ран­ти­рован­ную ра­боту, сра­зу пе­реш­ли на со­ци­аль­ное обес­пе­чение. Вэл­фер – так на­зыва­ет­ся прог­рамма по­мощи бед­ным в Аме­рике. Да, вэл­фер спас мно­гих эмиг­рантов от ни­щеты. В то же вре­мя вэл­фер при­водил к при­выч­ке не ра­ботать, без­делью. А глав­ное, на­до бы­ло все вре­мя до­казы­вать, что ты бед­ный. Это от­ри­цатель­но от­ра­жалось на уров­не жиз­ни, на от­но­шени­ях в семье.

Эмиг­ра­ция быс­тро раз­де­лилась на тех, кто выб­рал жизнь на по­собии, и тех, кто по­шел ра­ботать. Мы пош­ли ра­ботать.
 
   По­мощ­ник сан­техни­ка – так на­зыва­лась моя пер­вая ра­бота. Зар­пла­та: два с по­лови­ной дол­ла­ра в час. Ком­па­ния сос­то­яла из хо­зя­ина, до­воль­но по­жило­го поль­ско­го ев­рея Зе­лика, чер­но­коже­го мас­тер-сан­техни­ка Май­ка и ме­ня, мо­лодо­го по­мощ­ни­ка: при­неси – по­дай.

Зе­лик го­ворил нем­но­го по-рус­ски. Он си­дел в ка­ком-то си­бир­ском ла­гере, как по­ляк, по­том во­евал в поль­ском кор­пу­се в сос­та­ве Крас­ной Ар­мии. За­тем по до­гово­ру СССР с поль­ским пра­витель­ством пос­ле вой­ны вер­нулся в Поль­шу. Зе­лик рас­ска­зывал, как встре­чали по­ляки тех нем­но­гочис­ленных ев­ре­ев, ко­торые раз­ны­ми пу­тями уце­лели в вой­не и воз­вра­щались в Поль­шу. Ев­рей­ские до­ма и ма­гази­ны бы­ли раз­граб­ле­ны, си­наго­ги унич­то­жены. Ев­ре­ев не пус­ка­ли к се­бе до­мой. Дош­ло до пог­ро­мов и убий­ств. Поль­ский ан­ти­семи­тизм пре­вос­хо­дил не­мец­кий. Тог­да же на­чали про­яв­лять­ся и мно­гочис­ленные фак­ты скот­ско­го от­но­шения по­ляков к со­седям-ев­ре­ям во вре­мя Вто­рой Ми­ровой Вой­ны, во вре­мя не­мец­кой ок­ку­пации. Хо­локост, ла­геря смер­ти, га­зовые ка­меры – фо­тог­ра­фии ужа­сов по­пол­зли по ми­ру.

Поль­ша го­ворит, что все прес­тупле­ния про­тив ев­ре­ев со­вер­ша­ли нем­цы. Мы, ев­реи, го­ворим, что не толь­ко нем­цы, но и по­ляки, ли­тов­цы, ук­ра­ин­цы…
 
- Иду по ули­це Кра­кова, где мы жи­ли до вой­ны, - рас­ска­зывал мне Зе­лик, - Смот­рю, идут лю­ди в ха­сид­ской одеж­де, чер­ные длин­ные лап­серда­ки, чер­ные фет­ро­вые шля­пы. Ев­реи! Но, ока­залось, это бы­ли по­ляки, раз­гра­бив­шие си­наго­гу…

… Не в си­лах обес­пе­чить бе­зопас­ность ев­ре­ев, поль­ское пра­витель­ство раз­ре­шило им вы­ехать в толь­ко что об­ра­зован­ный Из­ра­иль. Эти быв­шие поль­ские ев­реи, мно­гие из ко­торых во­ева­ли на фрон­тах, ста­ли мощ­ной сос­тавля­ющей ев­рей­ско­го го­сударс­тва. Имен­но они пер­вы­ми по­няли, что в этом ми­ре ник­то не за­щитит ев­ре­ев от вра­гов, кро­ме са­мих се­бя. Си­онизм пос­ле вой­ны при­об­рел но­вое зна­чение: го­сударс­тво Из­ра­иль – это не толь­ко на­ша зем­ля, где мы име­ем пра­во жить, но и зем­ля, где мы име­ем шанс вы­жить!

   Зе­лик, ве­лико­леп­ный ме­ханик, сна­чала по­пал в ла­герь для пе­ресе­лен­цев на Кип­ре, а по­том в Из­ра­иль. Уже на Кип­ре он чи­нил сан­техни­ку, ве­лоси­педы, кас­трю­ли. По­том ра­ботал в Из­ра­иле. За­тем по­пал в Аме­рику, где и ос­но­вал ма­лень­кую сан­техни­чес­кую ком­па­нию. Он на­учил ме­ня мно­гому, этот ужас­ный с тя­желым ха­рак­те­ром Зе­лик, мой пер­вый ка­пита­лист-экс­плу­ата­тор. И мой пер­вый учи­тель в Аме­рике. Спа­сибо ему!

А мас­тер-сан­техни­ком в на­шей ком­па­нии был чер­но­кожий Майк, поч­ти ко­рен­ной аме­рика­нец. На са­мом де­ле его при­вез­ли ро­дите­ли еще ре­бен­ком из Ямай­ки. У Май­ка то­же, как и у Зе­лика, был тя­желый ха­рак­тер. Сан­техни­ку он знал ве­лико­леп­но, но на этом его по­ложи­тель­ные ка­чес­тва за­кан­чи­вались. По­лучал Майк раз в де­сять боль­ше ме­ня, все вре­мя пе­реру­гивал­ся с хо­зя­ином, всег­да был чем-то не­дово­лен. Майк не лю­бил бе­лых за то, что они бе­лые; Зе­лика за то, что он хо­зя­ин; ме­ня за то, что я мо­лод, а ему ско­ро на пен­сию. Од­нажды Зе­лик ска­зал мне, что по тре­бова­нию Май­ка, ему уже приш­лось уво­лить нес­коль­ко по­мощ­ни­ков. Майк на­чал ры­чать и на ме­ня. В те­чение дня Зе­лика не бы­ло, и мы ра­бота­ли вдво­ем. Майк злил­ся на ме­ня за то, что я не по­нимаю, как по-ан­глий­ски мо­лоток, тру­ба, га­еч­ный ключ.

«Хам­мер,- по­нима­ешь, - хам­мер» - зве­рел Майк, вы­пучив на ме­ня гла­за. Он жа­ловал­ся Зе­лику, что ему не­воз­можно ра­ботать с та­ким, как я, ту­пым и не­об­ра­зован­ным по­мощ­ни­ком. Май­ку и в го­лову не при­ходи­ло, что на све­те есть лю­ди, не го­воря­щие по-ан­глий­ски.

- И по­том он глу­хой, - кри­чал Майк Зе­лику, - Что я ему не го­ворю, он не слы­шит. Ку­пи ему слу­ховой ап­па­рат.

И это бы­ло прав­да, он об­ра­щал­ся ко мне, а я смот­рел на не­го мол­ча, не ре­аги­руя. Вам смеш­но? Сей­час мне то­же.

По­нимая, что ско­ро Майк ме­ня вы­давит, я при­гото­вил до­ма по сло­варю речь. Од­нажды, ког­да мы ос­та­лись вдво­ем с Май­ком в ка­ком-то глу­хом под­ва­ле, я про­читал ему эту речь:

- Ты, чер­ная обезь­яна, - ска­зал я, - Ес­ли ты не прек­ра­тишь жа­ловать­ся на ме­ня хо­зя­ину, те­бе здесь в под­ва­ле нас­ту­пит ко­нец! В под­твержде­ние сво­их слов я дер­жал в ру­ках ог­ромный сан­техни­чес­кий ключ… Мне бы­ло 35. Май­ку 62…

Майк не ска­зал ни сло­ва. От­вернул­ся и ушел. Мы про­дол­жа­ли ра­ботать. Жа­лобы прек­ра­тились. Од­нажды нам приш­лось ус­та­нав­ли­вать джа­кузи, со­вер­шенно но­вое обо­рудо­вание в те вре­мена, ни Зе­лик, ни Майк по­нятия не име­ли с че­го на­чать. А ког­да я поп­ро­сил тех­ни­чес­кий пас­порт и, про­читав его, рас­ска­зал им, что нуж­но де­лать, они оне­мели. Хо­зя­ин по­высил мне зар­пла­ту на 25 цен­тов в час, а Майк стал со мной со­вето­вать­ся по сан­техни­ке. Ес­тес­твен­но, я про­дол­жал тас­кать га­зовые бал­ло­ны, тя­желые уни­тазы и да­же чу­гун­ные ван­ны по эта­жам. Тог­да это бы­ло для ме­ня не слож­но. 

   Зе­лик при­нес в обе­ден­ный пе­рерыв три ог­ромных бу­тер­бро­да, бу­тыл­ку вод­ки и ко­роб­ку апель­си­ново­го со­ка. Я на­лил се­бе пол­ста­кана вод­ки и под­нес ко рту.

- Стой, - за­орал Майк, - Раз­бавь вод­ку апель­си­новым со­ком, ина­че ты сож­жёшь все внут­ри се­бя.

Я зас­ме­ял­ся, а Зе­лик ска­зал:

- Не бес­по­кой­ся за этих ра­шен. Они при­вык­ли.
 
   Сей­час, про­жив мно­го лет в Аме­рике, я ни­ког­да бы не наз­вал чер­ных обезь­яна­ми. Сре­ди них есть, так же, как и сре­ди бе­лых, ум­ные и глу­пые, хо­рошие и пло­хие, доб­рые и злые. Ес­ли вы заб­лу­дились в до­роге, чер­ные по­могут быс­трее, чем бе­лые.

Нам, ев­ре­ям, не под­хо­дит ра­сизм. Мы не сов­сем бе­лые, да­же ес­ли у не­кото­рых го­лубые гла­за и бе­лые куд­ри. Тем из нас, кто ду­ма­ет, что мы бли­же к бе­лым ан­гло­сак­сам, арий­цам, сла­вянам, со­ветую спро­сить пос­ледних, счи­та­ют ли они нас сво­ими брать­ями?

Мир че­рез 100-200 лет бу­дет смуг­лым, и в этом нет ни­какой проб­ле­мы. Сов­ре­мен­ный Из­ра­иль го­раз­до лег­че на­ходит об­щий язык с не ев­ро­пей­ски­ми стра­нами: Ки­та­ем, Ин­ди­ей, хрис­ти­ан­ской Аф­ри­кой. С Ев­ро­пой на­ша лю­бовь не сло­жилась.

   Это дав­но по­няли аме­рикан­ские ев­реи, ко­торые еще в 60-х го­дах прош­ло­го сто­летия взя­ли курс на сбли­жение с чер­ны­ми аме­рикан­ца­ми. Ев­реи под­держа­ли дви­жение «Чер­ных пан­тер», по­нимая, что ра­сизм и ан­ти­семи­тизм име­ют об­щие кор­ни. Еще не так дав­но в Аме­рике мож­но бы­ло встре­тить над­пи­си: «Толь­ко для бе­лых». По­рыв­шись нем­но­го в ис­то­рии, я уз­нал, за та­кими дверь­ми ев­ре­ев то­же не жда­ли, а кое-где бы­ло на­писа­но: «Не для ев­ре­ев». Не на­до ду­мать, что ККК (Ку-Клукс-Клан) был соз­дан для за­щиты бе­лых ев­ре­ев.

…Факт, рас­ска­зан­ный мне по­жилым ев­ре­ем- аме­рикан­цем. Зва­ли его Фил.

- Мы жи­ли тог­да в шта­те Юж­ная Ка­роли­на. Бы­ло это до вой­ны. На две­рях од­но­го из рес­то­ранов по­яви­лась над­пись: «Со­бакам и ев­ре­ям не вхо­дить!» Да-да, имен­но та­кая над­пись. И это бы­ло не­нака­зу­емо тог­да! Мы, мо­лодые ев­реи, бло­киро­вали этот рес­то­ран, не пус­кая по­сети­телей, по­ка хо­зя­ин не снял эту над­пись…

Се­год­ня не­мало чер­но­кожих счи­та­ют се­бя ев­ре­ями, по­сеща­ют си­наго­ги, жи­вут по-ев­рей­ски. И в Аме­рике, и в Из­ра­иле. Но еще боль­шее чис­ло их пе­рехо­дит в Ис­лам, осо­бен­но в тюрь­мах США. Эти, к со­жале­нию, не ста­новят­ся на­шими друзь­ями.
 
А че­рез пол­го­да Зе­лик вы­шел на пен­сию, зак­рыв ком­па­нию, и мы с Май­ком ста­ли офи­ци­аль­ны­ми аме­рикан­ски­ми без­ра­бот­ны­ми. Пом­ню, ог­ромные оче­реди в офи­се за по­луче­ни­ем по­собия по без­ра­боти­це. Мол­ча­ливые лю­ди, неп­ри­ят­ное чувс­тво тре­воги. Над­пи­си на ан­глий­ском, ис­пан­ском, ки­тай­ском, италь­ян­ском. На рус­ском над­пи­сей не бы­ло.

Я на­шел ра­боту че­рез две не­дели. В этот раз, по­верив в мой рас­сказ, ме­ня при­няли ин­же­нером сан­техни­чес­ко­го от­де­ла боль­шой де­вело­пер­ской ком­па­нии с хо­рошей зар­пла­той и бе­нефи­тами.

-I am proud for you, boy! - Ска­зал мне Майк при встре­че, - Я гор­жусь то­бой, па­рень!
 
С тех пор прош­ло мно­го вре­мени. Нег­ры на­чали ве­личать се­бя аф­ро­аме­рикан­ца­ми. По­лит кор­рек­тность пе­реш­ла все гра­ницы и прев­ра­тилась в раз­да­чу бес­плат­ных ль­гот и без­на­казан­ности. В Аме­рике по­явил­ся чер­ный ра­сизм.
 
…Од­нажды в гос­пи­тале ма­ма ска­зала мне:

- Ска­жи, мож­но поп­ро­сить за­менить это­го чер­но­го док­то­ра?

- Нет. Но по­чему?

- По­нима­ешь, - ска­зала ма­ма, - этот док­тор ни­чего не зна­ет. Он по­лучил ль­гот­ный дип­лом вра­ча…

Ду­маю, нор­маль­ных чер­но­кожих аме­рикан­цев уни­жа­ет и ос­кор­бля­ет та­кая сверх по­лит кор­рек­тность.

Кон­гресс США ни­ког­да не приз­нал ев­ре­ев эт­ни­чес­ким мень­шинс­твом, хоть нас нам­но­го мень­ше, чем аф­ро­аме­рикан­цев. И ни­ког­да ни­каких ль­гот нам не дал.

И пра­виль­но сде­лали аме­рикан­ские кон­грессме­ны: по­зор-то был бы ка­кой – ль­го­ты за то, что ты ев­рей!

Пер­вая аме­рикан­ская ра­бота