Владимир МОЧАЛОВ: «Мы оказались жалкими и ничтожными»

Се­год­ня он уже мэтр, ко­рифей не толь­ко в его ко­рон­ном жан­ре – ка­рика­туре, но и в жи­вопи­си, и в гра­фике. Меж­ду­народ­но из­вес­тный ху­дож­ник (в Япо­нии чи­та­ет лек­ции сту­ден­там-ка­рика­турис­там, в Тур­ции в те­чение ме­сяцев сво­ими ри­сун­ка­ми по­мога­ет вы­жить мес­тной га­зете, в США сот­рудни­ча­ет с Син­ди­катом ка­рика­турис­тов Джер­ри Ро­бин­со­на, на Ку­бе, в Югос­ла­вии, в той же Япо­нии – член жю­ри ху­дожес­твен­ных кон­курсов, во Фран­ции, Гер­ма­нии, Поль­ше, Швей­ца­рии – учас­тник выс­та­вок и фес­ти­валей ка­рика­туры и т.д.), ла­уре­ат мно­жес­тва пре­мий и при­зов, учас­тник со­тен рос­сий­ских и за­рубеж­ных выс­та­вок и проч. На­конец, в 2007 го­ду про­изош­ло то, что уда­валось ред­ко ко­му из со­вет­ско-рос­сий­ских ка­рика­турис­тов – он из­бран дей­стви­тель­ным чле­ном Рос­сий­ской Ака­демии ху­дожеств. Нес­ла­бо зву­чит: «Ака­демик В. Г. Мо­чалов»… Ста­ло быть, и у ме­ня есть те­перь в при­яте­лях, с ко­торым мы на «ты», всам­де­лиш­ный, со­вер­шенно жи­вой ака­демик! А ког­да-то – прос­то Во­лодя Мо­чалов, сна­чала внеш­татный ав­тор ри­сун­ков, по­том как-то вдруг – зам­глав­но­го ху­дож­ни­ка и на­конец – са­мый глав­ный ху­дож­ник «Кро­коди­ла», мой мно­голет­ний сос­лу­живец по ле­ген­дарно­му «жур­на­лу по­лити­чес­кой са­тиры», вы­ходив­ше­му ти­ражом в поч­ти… 6 мил­ли­онов эк­зем­пля­ров!..

- Во­лодя, дав­но хо­тел те­бя спро­сить: а как ты во­об­ще до­шёл до жиз­ни та­кой? Ведь, нас­коль­ко я знаю, ро­дите­ли твои не бы­ли ху­дож­ни­ками?

- Ты прав: в семье ник­то ис­кусс­твом не за­нимал­ся, ма­ма – до­мохо­зяй­ка, па­па – ин­же­нер Ми­нис­терс­тва элек­тро­тех­ни­чес­кой про­мыш­леннос­ти. А я в детс­тве боль­ше все­го на све­те лю­бил фут­бол. Но еще до шко­лы на­чал ри­совать и, су­дя по все­му, у ме­ня что-то по­луча­лось, по­тому что од­нажды па­па от­вел ме­ня в изос­ту­дию До­ма пи­оне­ров. Ею ру­ково­дила ста­руш­ка Еле­на Алек­сан­дров­на Ива­нова, ко­торая, ви­димо, раз­гля­дела во мне ху­дожес­твен­ные спо­соб­ности. Как-то она пред­ло­жила мне на­писать гу­ашью ком­по­зицию на те­му сказ­ки для Все­со­юз­ной выс­тавки дет­ско­го твор­чес­тва. Мне бы­ло 11 лет. Сох­ра­нил­ся ка­талог выс­тавки 1959 го­да, где ука­зана и моя ра­бота. Выс­тавка про­ходи­ла на Куз­нецком мос­ту, 11. Так я стал учас­тни­ком пер­вой в сво­ей жиз­ни выс­тавки. 

- По­том бы­ла Мос­ков­ская ху­дожес­твен­ная шко­ла при Ин­сти­туте Су­рико­ва, что на­ходи­лась нап­ро­тив Треть­яков­ской га­лереи…

- Да,  и во вре­мя двух боль­ших пе­ремен – по 25 ми­нут – мы бе­гали в Треть­яков­ку. В то вре­мя все по­голов­но ув­ле­кались Вру­белем. Но мне нра­вилась и клас­си­чес­кая рус­ская жи­вопись, пе­ред­вижни­ки, Сав­ра­сов, Ле­витан, Су­риков, Ре­пин, их кар­ти­ны в Треть­яков­ке для ме­ня то­же бы­ли «шко­лой». Не­ожи­дан­но кто-то из ре­бят при­нес аль­бом, вок­руг ко­торо­го тут же стол­пился на­род. Я по­дошел и уви­дел то ис­кусс­тво, ко­торое ме­ня прос­то оше­ломи­ло, – это был Саль­ва­дор Да­ли, тог­да поч­ти зап­ре­щен­ный в СССР ху­дож­ник. Аль­бом был пло­хонь­кий, с от­вра­титель­ны­ми реп­ро­дук­ци­ями, но бла­года­ря ему я по­нял, что мож­но мыс­лить и изоб­ра­жать по-дру­гому, а не толь­ко так, как нас учи­ли. До это­го я да­же не пред­став­лял, что су­щес­тву­ет дру­гое ис­кусс­тво. Твор­чес­тво Да­ли для ме­ня ста­ло пот­ря­сени­ем, как буд­то мне гвоздь в го­лову вби­ли.

- Не с не­го ли пош­ло твоё ув­ле­чение ка­рика­турой?

- Нет, это про­изош­ло рань­ше. В пос­леднем клас­се наш пре­пода­ватель ри­сун­ка дал за­дание сде­лать шарж. Ри­сунок у ме­ня по­лучил­ся… бо­лее удач­но, чем у дру­гих. Рань­ше я и не знал о су­щес­тво­вании та­кого жан­ра в ис­кусс­тве. И ещё од­но. В мо­ем род­ном до­ме в Ста­росад­ском пе­ре­ул­ке (там сей­час, кста­ти, Со­юз ху­дож­ни­ков!..) я как-то заб­рался на чер­дак. Сре­ди хла­ма, стек­ла, крыс, сло­ман­ных ве­лоси­педов в тем­но­те и пы­лище я раз­гля­дел связ­ку жур­на­лов. Это бы­ла под­шивка до­во­ен­но­го «Кро­коди­ла». И ме­ня нас­толь­ко зах­ва­тили ста­рые «кро­кодиль­ские» ри­сун­ки, что я стал их прос­то пе­рери­совы­вать. По­том по­весил на сте­ну, это бы­ла моя до­маш­няя выс­тавка.

- Знаю из тво­их рас­ска­зов: в По­лиг­ра­фичес­кий ин­сти­тут те­бя сна­чала не при­няли… По­чему?

- Не смог сдать эк­за­мены ни на днев­ное, ни на ве­чер­нее от­де­ление. Так сов­па­ло, что как раз в те дни в «Ком­со­моль­ской прав­де» выш­ла статья «30 среб­ре­ников» о пре­пода­вате­лях имен­но это­го По­лиг­ра­фичес­ко­го ин­сти­тута: бра­ли взят­ки... Пос­ту­пил я ту­да толь­ко на чет­вертый год.

- А как ока­зал­ся в «Кро­коди­ле»?

- Ну, до это­го мно­го че­го бы­ло: ра­бота гра­вёром на фаб­ри­ке «Гоз­нак», служ­ба в ар­мии (пом­ню, ко­ман­дир на­шего ба­таль­она вы­делил мне под мас­тер­скую… ту­алет, где, по его при­казу, я ри­совал пор­трет ми­нис­тра обо­роны Ус­ти­нова), изос­ту­дия «Кро­коди­ла», ин­сти­тут, пос­ле не­го служ­ба в из­да­тель­стве «Физ­куль­ту­ра и спорт»… Но, про­рабо­тав в из­да­тель­стве два ме­сяца, вдруг по­лучил лес­тное пред­ло­жение – за­нять дол­жность за­мес­ти­теля глав­но­го ху­дож­ни­ка… жур­на­ла «Кро­кодил» (до это­го мои ри­сун­ки час­то пе­чата­лись в жур­на­ле и, ви­димо, нра­вились ру­ководс­тву). Так я с 1978-го свою судь­бу свя­зал с «Кро­коди­лом».

- И кол­ле­ги-ху­дож­ни­ки, ко­торые уже зна­ли твои ри­сун­ки, ко­неч­но, при­няли те­бя…

- …очень пло­хо! С са­мых пер­вых ми­нут мо­его по­яв­ле­ния в ре­дак­ции я был встре­чен ле­дяным мол­ча­ни­ем. Хо­тя, ка­залось бы, ре­шение по мо­ей кан­ди­дату­ре при­нима­ли на ред­колле­гии боль­шинс­твом го­лосов. И все же ху­дож­ни­ки, ра­ботав­шие в «Кро­коди­ле», бы­ли нас­тро­ены ре­шитель­но про­тив ме­ня. На­вер­ное, на та­кой дол­жнос­ти они хо­тели ви­деть ко­го-то из сво­их. Так что я сра­зу по­нял, что по­пал в кол­лектив яв­ных не­доб­ро­жела­телей, что на­до вни­матель­но сле­дить за со­бой, за сво­им твор­чес­твом, за сво­ими сло­вами, что­бы ни­кого не оби­деть. Но в кон­це кон­цов – хо­тя и не сра­зу – мои от­но­шения с кол­ле­гами по­меня­лись на са­мые дру­жес­кие и вза­им­но ува­житель­ные.

- Да, мо­гу это под­твер­дить. И ил­люс­тра­ции в жур­на­ле с тво­им при­ходом ста­ли яв­но вы­рази­тель­нее, смеш­нее, ос­трее. Но, приз­на­ем­ся се­бе, Во­лодя, «Кро­кодил», хо­тя и был «глав­ным» са­тири­чес­ким ор­га­ном пе­чати в СССР, всё же да­леко не са­мым сме­лым, да­же в пе­рес­трой­ку. Нап­ри­мер, дол­го не пе­чата­ли шар­жи на Гор­ба­чёва…

- Да… Ког­да на­чалась пе­рес­трой­ка в 1985–1986 гг. и ген­се­ком ЦК КПСС стал Гор­ба­чев, я пред­ло­жил на ред­колле­гии дать на не­го шарж в «Кро­коди­ле» – ведь во всем ми­ре СМИ пуб­ли­ку­ют шар­жи на пер­вых лиц го­сударс­тва. По­коле­бав­шись, глав­ный ре­дак­тор Алек­сей Пь­янов ска­зал мне: «На­рисуй­те, а мы по­дума­ем»… Я на­рисо­вал. А в то вре­мя как раз шли оче­ред­ные пе­рего­воры СССР и США по сок­ра­щению во­ору­жений, и я на­рисо­вал со­вер­шенно не злую ка­рика­туру, а дру­жес­кий шарж: Гор­ба­чев и Рей­ган ве­дут пе­рего­воры. Ни­чего лиш­не­го. Все это про­ис­хо­дило в кон­це 1986 го­да, а как раз че­рез па­ру ме­сяцев мы со­бира­лись в Аме­рику, и, ко­неч­но, бы­ло бы здо­рово на­печа­тать та­кой шарж и при­вез­ти жур­нал с со­бой в Шта­ты. Глав­ный по­вез мой шарж в От­дел про­паган­ды ЦК, от­ту­да его пе­реда­ли в По­лит­бю­ро, где его, го­ворят, смот­рел Гро­мыко. Не­дели че­рез две шеф бро­сил мне на стол ри­сунок и ска­зал: «Они ре­комен­до­вали воз­держать­ся. Сей­час еще не вре­мя…».

…А в США нас поз­ва­ли на пресс-кон­фе­рен­цию. Мне, как ху­дож­ни­ку, да­ли моль­берт, и, по­ка кро­кодиль­цы от­ве­чали на воп­ро­сы, я ри­совал шар­жи на учас­тни­ков. Ко мне выс­тро­илась оче­редь. По­дошел крас­но­лицый пле­шивый муж­чи­на и на рус­ском язы­ке с яв­ным ак­центом ска­зал: «Мо­лодой че­ловек, вы, ес­ли бы жи­ли здесь, мог­ли бы неп­ло­хие день­ги за­раба­тывать». Я ог­ля­нул­ся: «Из­ви­ните, а вы кто?» Он пред­ста­вил­ся: «Вик­тор Фран­цу­зов. Го­лос Аме­рики». И я не по­верил сво­им ушам, по­тому что имен­но его го­лос, Фран­цу­зова, я слу­шал но­чами!.. Но аме­рикан­ских жур­на­лис­тов ин­те­ресо­вало дру­гое: «Ри­су­ете ли вы ка­рика­туры на свою власть, на Гор­ба­чева?»… На что наш глав­ный от­ве­тил: «Гор­ба­чева на­до не кри­тико­вать, его на­до под­держи­вать!» От­вет обес­ку­ражил аме­рикан­ских жур­на­лис­тов. В ре­зуль­та­те пресс-кон­фе­рен­ция заш­ла в ту­пик.

- Ка­рика­тура ведь всег­да для влас­ти как кость в гор­ле. По­чему, как ду­ма­ешь?

- По­тому что она смот­рит на дей­ствия влас­ти с дру­гой, неп­ри­ят­ной для нее сто­роны. Ведь ка­рика­тура это укол влас­ти, она дер­жит власть в пос­то­ян­ном нап­ря­жении. Ка­рика­турист да­ет воз­можность «раз­деть» власть и по­казать са­мые неп­ри­ят­ные и смеш­ные ее чер­ты. Как бы эта власть ни пы­талась пуд­рить­ся, де­лать хо­рошую ми­ну. При­чем ка­рика­тура не обя­затель­но дол­жна быть по­лити­чес­кой, она мо­жет но­сить и об­ще­чело­вечес­кий ха­рак­тер. Ведь язык са­тиры, язык ка­рика­туры – очень об­разный язык, это язык гро­тес­ка, это воз­можность смот­реть на мир не так, как ос­таль­ные лю­ди, не так, как власть при­нуж­да­ет смот­реть боль­шинс­тво.

В на­чале 1990-х от­но­шение влас­ти к по­лити­чес­кой ка­рика­туре в на­шей стра­не нес­коль­ко из­ме­нилось. На Ель­ци­на мож­но бы­ло на­рисо­вать и опуб­ли­ковать чуть ли не лю­бую ка­рика­туру. Мои шар­жи на не­го и дру­гих по­лити­ков ак­тивно пуб­ли­кова­лись в га­зетах «Из­вестия», «Мос­ков­ская прав­да». Но это дли­лось не­дол­го, все­го год-пол­то­ра… А в 1993 го­ду, на­ходясь в Аме­рике, я от­пра­вил ка­рика­туру с изоб­ра­жени­ем пре­зиден­тов Ель­ци­на и Клин­то­на в Бе­лый Дом. Ког­да я вер­нулся в Мос­кву, то с удив­ле­ни­ем об­на­ружил в поч­то­вом ящи­ке от­клик на ка­рика­туру от аме­рикан­ско­го пре­зиден­та Клин­то­на, да ещё… со сло­вами бла­годар­ности! В об­щем, по­ка есть власть, бу­дет и ка­рика­тура, бу­дет са­тира.

- Но не бу­дет уже на­шего «Кро­коди­ла»: ис­то­рия ве­сёло­го жур­на­ла ока­залась сов­сем не ве­сёлой…

 - Да уж… Я ведь ра­ботал в «Кро­коди­ле» до тех пор, по­ка он не зак­рылся, хо­тя и ухо­дил в 1988 го­ду не­надол­го: у­ехал на пол­го­да в Швей­ца­рию. Вер­нувшись в Мос­кву, за­шел в ре­дак­цию и – на све­жий глаз – рас­кри­тико­вал ра­боты ху­дож­ни­ков, а глав­ный приг­ла­сил ме­ня вер­нуть­ся на преж­нюю дол­жность. Но к «Кро­кодил» был уже, увы, не жи­лец. Жур­нал сел на фи­нан­со­вую мель, и мы бы­ли вы­нуж­де­ны об­ра­тить­ся за по­мощью к бан­ку. Банк наз­на­чил ре­дак­то­ром сво­его че­лове­ка, ко­торый весь смысл жур­на­ла пе­ревер­нул вверх но­гами, из «Кро­коди­ла» ис­чезла ка­рика­тура и фель­етон. Все! В та­ком ви­де жур­нал про­сущес­тво­вал ров­но два ме­сяца. Вско­ре бан­ки­ры про­горе­ли и зак­ры­ли жур­нал. У ме­ня воз­никла идея, что на­до из­да­вать аль­тер­на­тив­ный «Кро­кодил». Мы, чет­ве­ро быв­ших сот­рудни­ков, в те­чение трёх лет вы­пус­ка­ли «Но­вый Кро­кодил». Фак­ти­чес­ки де­лали его за свой счет, без го­нора­ров… Сей­час «Но­вый Кро­кодил» не из­да­ет­ся.

- По­чему ис­чез «Кро­кодил», по-тво­ему?

Не наш­лось сре­ди нас, ос­татков преж­не­го «Кро­коди­ла», лю­дей, спо­соб­ных вы­тол­кнуть его из бо­лота фи­нан­со­вой про­пас­ти, ибо все мы ока­зались нас­толь­ко при­митив­ны­ми, жал­ки­ми, нич­тожны­ми, что сре­ди нас не ока­залось дос­той­ных, яр­ких, энер­гичных и от­ветс­твен­ных за судь­бу сво­его жур­на­ла! Ду­маю,  ви­на  в этом всех, вклю­чая и ме­ня са­мого. Мы ока­зались жал­ки­ми и нич­тожны­ми, одер­жи­мыми толь­ко сво­ей собс­твен­ной  си­юми­нут­ной вы­годой! С по­терей «Кро­коди­ла» по­теря­на це­лая ис­то­рия уни­каль­но­го ис­кусс­тва кро­кодиль­ской  ка­рика­туры пе­ри­ода со­вет­ско­го прош­ло­го! Прер­ва­на связь и тра­диции мно­гих по­коле­ний ху­дож­ни­ков, име­ющих свой осо­бый, «кро­кодиль­ский», стиль и по­черк.

- А не ус­та­рел ли он? На­до ли вос­ста­нав­ли­вать со­вет­скую шко­лу ка­рика­туры?

- На­до! Вот у нас нет по­нятия «про­фес­сор ка­рика­туры», пос­коль­ку не су­щес­тву­ет на­уки ка­рика­туры, ко­торая пре­пода­валась бы в ВУ­Зах. В Япо­нии же в уни­вер­си­тете на фа­куль­те­те ис­кусств есть от­де­ление ка­рика­туры. Там учит­ся око­ло 30 сту­ден­тов, ме­ня приг­ла­шали там выс­ту­пить с лек­ци­ями. В Рос­сии ка­рика­туре не учат, от­де­ления ка­рика­туры ни в од­ном ин­сти­туте нет, но, ду­ма­ет­ся, уже наз­ре­ла не­об­хо­димость та­кое от­де­ление соз­дать. Де­ло в том, что рос­сий­ская ка­рика­тура в ми­ре за­нима­ет зна­читель­ное мес­то. И осо­бен­но вы­соко­го уров­ня ка­рика­туры на­ши ху­дож­ни­ки дос­тигли в со­вет­ское вре­мя. Что ка­са­ет­ся ху­дожес­твен­но­го мас­терс­тва, то, как и вез­де, есть лю­ди та­лан­тли­вые и без­дарные, есть мас­те­ра, а есть без­ли­кие. Вот при­мер:  я толь­ко что ку­пил в Бер­ли­не не­ког­да из­вес­тный у нас в СССР жур­нал «Ой­лен­шпи­гель». О ка­чес­тве тек­стов не су­жу (не знаю не­мец­ко­го), но с точ­ки зре­ния ка­чес­тва ка­рика­туры, ри­сун­ка и те­мати­ки его уро­вень как буд­то по­низил­ся! Я нас­чи­тал 17 ри­сун­ков, свя­зан­ных с сек­су­аль­ной те­мати­кой. Са­мо ка­чес­тво ри­сун­ков сла­бое, а под­час и при­митив­ное. Вид­но, что ри­су­ют в жур­на­ле лю­ди слу­чай­ные, не име­ющие хоть ка­кой-то шко­лы на­чаль­но­го ри­сова­ния. То же са­мое про­ис­хо­дит сей­час и у нас. В га­зетах ра­бота­ют лю­ди, не уме­ющие гра­мот­но ри­совать. То, что поч­ти все эти ху­дож­ни­ки ри­су­ют без та­кого по­нятия как юмо­рис­ти­чес­кий ри­сунок, это яс­но! Ны­неш­нее по­нима­ние, что в юмо­ре и в фут­бо­ле раз­би­ра­ют­ся  все, при­водит к то­му, что боль­шинс­тво ри­сун­ков – без та­кого по­нятия, как юмор!  

- Ко­го ты счи­та­ешь сво­ими учи­теля­ми в ка­рика­туре?

- Это школь­ные учи­теля, ин­сти­тут­ские, «кро­кодиль­цы» и пер­вый сре­ди них – Ев­ге­ний Шу­ка­ев! По боль­шо­му сче­ту – все ху­дож­ни­ки «Кро­коди­ла»! На пер­вом эта­пе бы­ли вы­да­ющи­еся не­мец­кие ху­дож­ни­ки-ка­рика­турис­ты Олаф Гуль­бран­сон, Эрих Те­одор Виль­ке, на­ши Кук­ры­ник­сы, Ле­онид Сой­фер­тис, Ви­талий Го­ря­ев, Иван Се­менов, Гер­ман Ого­род­ни­ков… ко­неч­но, Бо­рис Ефи­мов (ему в этом го­ду – 108 лет!).

- Сей­час всё ча­ще ты ра­бота­ешь не толь­ко в ка­рика­туре, но и в жи­вопи­си, и в книж­ной гра­фике. Что, ка­рика­тура ста­ла те­бе тес­на?

- Ну что ты! Гра­фика мне при­носит од­но удо­воль­ствие, жи­вопись – дру­гое, ак­ва­рель – третье… Те­перь ча­ще ста­ра­юсь выб­рать­ся на на­туру. Не­дав­но я по­нял, что се­бя са­мого я пос­ти­гаю че­рез при­роду. Ак­ва­рель – та­кое от­дохно­вение для ме­ня, ведь я не ко­пирую пей­заж, а на бу­магу пе­рено­шу свои впе­чат­ле­ния от уви­ден­но­го. Чувс­твую в этом нап­равле­нии свои не­ис­поль­зо­ван­ные ре­зер­вы. Сей­час вот с ог­ромным удо­воль­стви­ем ра­ботаю над ил­люс­тра­ци­ями к сказ­ке Шар­ля Пер­ро «Маль­чик-с-паль­чик»! Сло­вом, ни в ко­ем слу­чае не на­до ду­мать, что од­но ис­клю­ча­ет дру­гое. Для ме­ня раз­ные ви­ды изоб­ра­зитель­но­го ис­кусс­тва – это сим­би­оз в ху­дожес­твен­ном твор­чес­тве. Ког­да я за­нима­юсь од­ним, от­ды­хаю от дру­гого, и в то же вре­мя пос­ле та­кого пе­рек­лю­чения при­ходят ка­кие-то но­вые мыс­ли. Но бы­ва­ет, ког­да пи­шешь пей­заж, и вдруг – раз, ру­ка тя­нет­ся к ка­ран­да­шу, и – бац, го­това ка­рика­тура, прос­то для се­бя. Хо­чет­ся по­хули­ганить!

- Пе­речис­ли свои глав­ные по­беды в ис­кусс­тве, при­зы?

- Пе­речис­лять при­зы не бу­ду, их мно­го, но… С удо­воль­стви­ем вспо­минаю, как учас­тво­вал, нап­ри­мер, в 2000 го­ду на меж­ду­народ­ном фес­ти­вале ка­рика­туры во Фран­ции, где из­вес­тные ху­дож­ни­ки ри­сова­ли шар­жи на всех же­ла­ющих. Еди­ног­ласно был удос­то­ен Grand Priх, ме­ня да­же взве­сили на ве­сах, в ре­зуль­та­те че­го ока­залось, что ве­сил я це­лых… 14 ко­робок фран­цуз­ско­го ви­на! Но ес­ли серь­ёз­но, то са­мое по­чёт­ное для ме­ня – это, бес­спор­но, быть чле­ном  Рос­сий­ской Ака­демии ху­дожеств. Са­мо приз­на­ние  ка­рика­турис­та в Ака­демии ху­дожеств – это приз­на­ние и ува­жение са­мого жан­ра ка­рика­туры!

_____________________________

Ри­сун­ки Вла­дими­ра Мо­чало­ва.