Два дня из жизни Чичикова

По Руб­лёв­ско­му шос­се в сто­рону Мос­квы мчит­ся но­вень­кий чёр­но­го цве­та «Май­бах». На зад­нем си­дении удоб­но рас­по­ложил­ся Па­вел Ива­нович Чи­чиков. Опи­сывать его внеш­ность нет смыс­ла, так как ред­кий рос­си­янин не чи­тал по­эмы Ни­колая Ва­силь­еви­ча Го­голя «Мёр­твые ду­ши».

     Что из­ме­нилось с тех пор кар­ди­наль­но, так это то, что те­перь Чи­чиков был не от­став­ным кол­леж­ским со­вет­ни­ком, а круп­ным биз­несме­ном, фа­милию ко­торо­го зна­ют не толь­ко в на­шей стра­не, но и за её пре­дела­ми. Злые язы­ки по­гова­рива­ли, что в кон­це гор­ба­чёв­ской пе­рес­трой­ки он за­нимал­ся тем, что со­бирал пас­пор­тные дан­ные не­дав­но умер­ших лю­дей и брал на них быс­трые кре­диты. А уже в ель­цин­ские вре­мена он про­вер­нул та­кие афе­ры, что его ма­хина­ции с мёр­твы­ми ду­шами ка­жут­ся дет­ским ле­петом. Но в дан­ном по­вес­тво­вании речь не об этом, да и к то­му же се­год­ня этим ни­кого не уди­вишь.

     В сво­ём по­веде­нии Чи­чиков поч­ти не из­ме­нил­ся: он по-преж­не­му ста­ра­ет­ся не прив­ле­кать к се­бе вни­мания, пред­по­чита­ет ос­та­вать­ся в те­ни, по­тому что его плу­тов­ские ма­хина­ции тре­бу­ют ти­шины и мра­ка. Он мог бы сей­час ехать с ох­ра­ной в две-три ма­шины или в соп­ро­вож­де­нии ав­то­маши­ны ГИБДД, но он это­го ни­ког­да не де­ла­ет.

     И ещё Па­вел Ива­нович счи­та­ет, что пред­при­нима­тель­ско­му со­об­щес­тву на­до при­ложить мак­си­мум уси­лий, что­бы убе­дить всё на­селе­ние Рос­сии, что имен­но та­кие, как он, яв­ля­ют­ся «ге­ро­ями на­шего вре­мени». А то ведь что по­луча­ет­ся: се­год­ня каж­дый вто­рой рос­си­янин го­тов бро­сить ка­мень в лю­бого оли­гар­ха. И бро­сали бы, ес­ли бы их не за­щища­ла по­лиция и, вы­ража­ясь по ста­роре­жим­но­му, От­дель­ный кор­пус жан­дармов.

     Од­на­ко вер­нёмся в са­лон «Май­ба­ха». Чи­чиков от­вернул­ся от ок­на ав­то­моби­ля и заг­ля­нул в своё прош­лое. Вспом­нил, как Бе­лин­ский, Ак­са­ков, Гер­цен, Пи­сарев и дру­гие из­вес­тные лю­ди – все в один го­лос за­яви­ли, что он «плут». А один из ли­тера­туро­ведов до­думал­ся до то­го, что по­весил на не­го всех со­бак. Мол, Чи­чиков воб­рал в се­бя все от­ри­цатель­ные ка­чес­тва: меч­та­тель­ность и про­жек­тёрс­тво Ма­нило­ва, при­жимис­тость Ко­робоч­ки, аван­тю­ризм Ноз­дрё­ва, жад­ность и не­ус­тупчи­вость Со­баке­вича.

    Па­вел Ива­нович воз­му­щал­ся эти­ми оцен­ка­ми и, вспо­миная о них уже в 21 ве­ке, ду­мал: «Ну, так кто ока­зал­ся прав? Я как гость из Бу­дуще­го при­шёл и по­казал рос­си­янам, как на­до за­нимать­ся биз­не­сом. И толь­ко не­дав­но до них дош­ло. Уже поч­ти по­лови­на жи­вущих в Рос­сии ду­ма­ют так же, как и я».  

     Да, он не скры­ва­ет: у не­го один жиз­ненный мо­тив – вы­года. Он ни­ког­да не за­бывал со­вет, по­лучен­ный от от­ца – учить­ся и во­дить­ся с те­ми, кто по­бога­че, что­бы при слу­чае они мог­ли быть ему по­лез­ны­ми.

    Но вмес­те с этим в пос­ледние го­ды Чи­чико­ву за­хоте­лось ино­го бла­га, не ма­тери­аль­но­го. Он хо­тел сла­вы. По­ка у не­го бы­ла толь­ко из­вес­тность пред­при­нима­теля. Не зря же ху­дож­ник Пётр Ми­хай­ло­вич Бок­лев­ский по сво­ей ини­ци­ати­ве на­писал его пор­трет. А па­мят­ник ему как биз­несме­ну ник­то не пос­та­вит. Не опус­кать­ся же до та­кого уни­жения, что­бы ста­вить па­мят­ник са­мому се­бе, как это сде­лал Жи­ринов­ский. Да и во­об­ще, сла­ва – это не па­мят­ни­ки, а цве­ты на пос­та­мен­тах. «Вот ес­ли бы мне пос­та­вили па­мят­ник как пи­сате­лю?..» - не­од­нократ­но за­давал­ся воп­ро­сом Па­вел Ива­нович.

     Чи­чиков про­бовал пи­сать ху­дожес­твен­ные тек­сты, но у не­го это пло­хо по­луча­лось. И чем доль­ше у не­го не по­луча­лись ни сти­хи, ни про­за, тем силь­ней, как это ни стран­но, он жаж­дал имен­но ли­тера­тур­ной сла­вы. А он-то знал, что нас­то­ящая сла­ва – это ког­да уз­на­ют в про­филь.

     Иной пос­та­вит пе­ред со­бой цель – и прос­то­ит всю жизнь пе­ред ней как вко­пан­ный. А Па­вел Ива­нович – че­ловек сов­сем дру­гого пла­на. Он по­нимал, что вмес­те с целью он вы­бирал и пре­пятс­твия. Но жизнь без це­ли прев­ра­ща­ет­ся все­го лишь в об­мен ве­ществ. Не все же­лания мо­гут най­ти до­рогу к воз­можнос­тям, но он при­думал, как дос­тичь це­ли на­вер­ня­ка.

     Чи­чиков ре­шил най­ти та­лан­тли­вых ли­тера­торов, у ко­торых есть не­опуб­ли­кован­ные тек­сты, и, не счи­та­ясь ни с ка­кими день­га­ми (бла­го, у не­го их пре­дос­та­точ­но), при­об­рести  в собс­твен­ность их луч­шие про­из­ве­дения. «Это же сво­его ро­да «мёр­твые ду­ши, - ду­мал он. - К то­му же есть та­лан­тли­вые ре­бята, ко­торых на­зыва­ют «ли­тера­тур­ны­ми нег­ра­ми». Мо­жет, сде­лать став­ку на них?».

    Па­вел Ива­нович был уве­рен, что со сво­ей дь­яволь­ской энер­ги­ей и изоб­ре­татель­ностью он най­дёт та­кие тек­сты и так прос­ла­вит­ся, что ему по­зави­ду­ют не толь­ко ка­кие-то там При­лепи­ны и Шар­гу­новы, но и сам Ни­колай Ва­силь­евич Го­голь. И Пуш­кин то­же по­зави­ду­ет. По­чему? Да по­тому, что «его твор­чес­тво» бу­дет мно­гог­ранным. Он пред­ста­нет пе­ред чи­тате­лями как про­за­ик и по­эт, как бас­но­писец и па­родист, как ска­зоч­ник и ав­тор афо­риз­мов, как ли­тера­тур­ный кри­тик... Да что там, для та­кой вы­сокой це­ли лю­бые жан­ры хо­роши.

     Сей­час ко­му на Ру­си жить хо­рошо, тот, как пра­вило, по­луча­ет вто­рое граж­данс­тво. Чи­чиков на вся­кий слу­чай то­же по­лучил его и ос­новную часть вре­мени про­водил за гра­ницей.

     На­ходясь в Лон­до­не, Па­вел Ива­нович уз­нал, что на днях в Мос­кву при­едут сот­ни из­вес­тных пи­сате­лей, что­бы при­нять учас­тие в круп­ном ли­тера­тур­ном ме­роп­ри­ятии. Он сра­зу же сел в са­молёт и вче­ра ут­ром был уже в сво­ём особ­ня­ке на Руб­лёвке.

     И сра­зу на­чал дей­ство­вать.

     В те­чение дня ра­зыс­кал Алек­сан­дра Ан­дре­еви­ча Про­хано­ва и Вик­то­ра Ива­нови­ча Ли­хоно­сова, в на­деж­де ку­пить у них в свою собс­твен­ность ка­кие-ли­бо тек­сты. Но ес­ли ока­зал­ся в нуж­ном мес­те в нуж­ное вре­мя, это вов­се не зна­чит, что те­бя там ждут.

     Ли­хоно­сов, уз­нав о це­ли ви­зита Чи­чико­ва, тя­жело вздох­нул и ска­зал: «Я сво­ей со­вестью, Ро­диной и сво­ими про­из­ве­дени­ями не тор­гую». Од­ним сло­вом, биз­несмен он ни­какой. Ему-то Чи­чиков го­тов был зап­ла­тить за текст нес­коль­ко мил­ли­онов руб­лей, а он...

     Ещё ху­же по­лучи­лось со вто­рым по­пуляр­ным пи­сате­лем. Пе­ред гла­зами Пав­ла Ива­нови­ча до сих пор тря­сёт­ся баг­ро­вое ли­цо Про­хано­ва, а в ушах зас­трял крик: «Вон от­сю­да, под­лец!».

     Но день да­ром не про­шёл. Чи­чиков имел про­дук­тивную бе­седу с Ль­вом Да­нил­ки­ным. Да, с тем са­мым, по­лучив­шим од­нажды глав­ный приз пре­мии «Боль­шая кни­га». «Ну мы-то зна­ем, ко­му и за что пла­тят боль­шие день­ги», - по­думал Чи­чиков, по­жимая ру­ку но­вому зна­комо­му . А ещё Да­нил­кин от­ме­тил­ся стать­ёй «Ле­нин: ос­ли­ный мост», со­дер­жа­ние ко­торой сви­детель­ству­ет о том, что этот учё­ный муж страш­но да­лёк от ис­то­рии СССР и узок круг его зна­ний в об­ласти ди­алек­ти­ки. (Да прос­тит чи­татель мне это ав­тор­ское от­ступ­ле­ние).

     Да­нил­кин очень теп­ло встре­тил Чи­чико­ва, под­робно рас­ска­зал о пред­сто­ящем ли­тера­тур­ном ме­роп­ри­ятии и са­мое глав­ное - по-де­лово­му и с по­нима­ни­ем от­нёсся к стрем­ле­нию со­бесед­ни­ка ку­пить в собс­твен­ность чу­жие тек­сты. При этом Лев не со­вето­вал раз­го­вари­вать с из­вес­тны­ми ли­тера­тора­ми: мол, вряд ли кто-то из них пой­дёт на это, и к то­му же бу­дет стоп­ро­цен­тная утеч­ка ин­форма­ции. А ог­ласка в дан­ном слу­чае, дес­кать, под­мо­чит ре­пута­цию вос­хо­дящей но­вой ли­тера­тур­ной звез­ды. Луч­ше, по ут­вер­жде­нию Да­нил­ки­на, най­ти дей­стви­тель­но та­лан­тли­вых, но не­из­вес­тных пи­сате­лей. С кем-то из них на­вер­ня­ка удас­тся «офор­мить куп­чую». Он дал один ад­ре­сок и при этом до­бавил: «Сер­гей Га­лан­дин – пь­яни­ца ещё тот, но чер­тов­ски та­лан­тлив и как по­эт, и как про­за­ик». Да­нил­ки­ну лес­тно бы­ло поз­на­комить­ся с од­ним из рос­сий­ских оли­гар­хов, и, что­бы зак­ре­пить зна­комс­тво, он по­обе­щал ему най­ти ещё два-три че­ловеч­ка из чис­ла, как он вы­разил­ся, под­поль­ных ли­тера­тур­ных та­лан­тов.

     Па­вел Ива­нович щед­ро от­бла­года­рил со­бесед­ни­ка за кон­суль­та­цию, от­кла­нял­ся и по­ехал до­мой.

     И вот се­год­ня Чи­чиков как раз и спе­шит к это­му са­мому Сер­гею Га­лан­ди­ну, ко­торый жил один в кро­хот­ной квар­тирке в ка­ком-то ба­раке на ок­ра­ине Мос­квы. 

      Ког­да он по­дошёл к две­ри квар­ти­ры, в ко­торой про­живал Га­лан­дин, уди­вил­ся, что на ней от­сутс­тву­ет зво­нок. И ещё боль­ше уди­вил­ся, что бы­ла над­пись: «Сту­читесь – и вам от­кро­ют. Толь­ко не пе­репу­тай­те дверь». Па­вел Ива­нович гром­ко пос­ту­чал.

     Дверь от­крыл неб­ри­тый муж­чи­на при­мер­но пя­тиде­сяти лет, оде­тый в ста­рый рва­ный сви­тер и за­сален­ные брю­ки.

     - Здравс­твуй­те, - пер­вым за­гово­рил Чи­чиков. – Вы Сер­гей Га­лан­дин? Про­шу про­щения, не знаю ва­шего от­чес­тва.

     - Сер­ге­ич моё от­чес­тво. А вы по ка­кому воп­ро­су?

     - Ах, как склад­но у вас по­луча­ет­ся: Сер­гей Сер­ге­евич. Я, Сер­гей Сер­ге­евич, по ли­тера­тур­но­му де­лу. Ес­ли поз­во­лите прой­ти, я по­яс­ню, как вы смо­жете поп­ра­вить своё ма­тери­аль­ное по­ложе­ние.

     - Про­ходи­те, - не­до­умён­но пред­ло­жил Га­лан­дин, про­пус­кая не­ожи­дан­но­го гос­тя в ко­ридор.

     Пе­реша­гивая че­рез по­рог, Па­вел Ива­нович по­чему-то по­думал: «В рус­ском язы­ке пять­сот ты­сяч слов. Не­уже­ли он зна­ет хо­тя бы пять ты­сяч?».    

     Чи­чиков снял с се­бя до­рогу­щую зим­нюю кур­тку, по­весил её на прис­по­соб­ле­ние, вы­пол­ня­ющее фун­кцию ве­шал­ки, и взгля­нул се­бе под но­ги.
 
Да вы не ра­зувай­тесь, я дав­но не под­ме­тал в квар­ти­ре, про­ходи­те ту­да, - Га­лан­дин мах­нул в сто­рону две­ри.

     Чи­чиков за­шёл в про­курен­ную ком­на­ту и ос­мотрел­ся. Бро­сались в гла­за до­ведён­ная до из­не­може­ния ме­бель, оби­лие книг, рас­став­ленные, го­товые к бою шах­ма­ты и низ­кие по­тол­ки.  «Для че­го вы­сокие по­тол­ки тем, кто жи­вёт на ко­ленях?», - вспом­нил он фра­зу, ко­торую не­дав­но где-то вы­читал.

    Па­вел Ива­нович сел на единс­твен­ный ста­рый стул, ко­торый Га­лан­дин пред­ло­жил ему. Воз­ле ног пос­та­вил не­боль­шой ко­жаный че­модан­чик – сво­его ро­да спут­ник в его раз­личных крат­косроч­ных по­ез­дках. По­эт тем вре­менем при­нёс из кух­ни та­бурет­ку и при­мос­тился на ней.

     - Сер­гей Сер­ге­евич, сра­зу хо­чу пред­ста­вить­ся: Па­вел Ива­нович Чи­чиков.

     - Не­уже­ли тот са­мый? – уди­вил­ся Га­лан­дин и за­шеве­лил­ся, опи­ра­ясь ру­ками на стол.

     - Да, Сер­гей Сер­ге­евич, да. И хо­чу до­бавить: ис­крен­не рад с ва­ми поз­на­комить­ся. Лев Алек­сан­дро­вич Да­нил­кин, при­ят­ный во всех от­но­шени­ях муж­чи­на, ре­комен­до­вал мне вас как та­лан­тли­вого по­эта и про­за­ика…

     - А-а-а… Эта про­даж­ная шку­ра.

     - Сер­гей Сер­ге­евич, у ме­ня к вам де­ловое пред­ло­жение. При­чём, об­ра­тите вни­мание, я при­вык ни в чём не от­сту­пать от граж­дан­ских за­конов, ни на один шаг. И моё пред­ло­жение вам но­сит впол­не за­кон­ный ха­рак­тер…

     - И ка­кое пред­ло­жение? – рав­но­душ­но по­ин­те­ресо­вал­ся Га­лан­дин.

     - Не сом­не­ва­юсь, что вы зна­ете, как ус­тро­ена жизнь. Кто-то про­из­во­дит то­вар, не име­ет зна­чения ка­кой. А кто-то этот то­вар по­купа­ет. Вы, Сер­гей Сер­ге­евич, пи­шете сти­хи и про­зу, это ва­ша ин­теллек­ту­аль­ная собс­твен­ность. А я хо­чу у вас ку­пить этот то­вар, при­чём офор­мить этот то­вар в свою собс­твен­ность.

     - То есть? – не сов­сем по­нял Сер­гей Сер­ге­евич.

     - Я вам день­ги, а вы мне – свои ху­дожес­твен­ные тек­сты. Ес­тес­твен­но, без ка­ких-то там до­гово­ров и дру­гих бу­маг. Что на­зыва­ет­ся, от­но­шения, ос­но­ван­ные на чес­тном сло­ве. Кста­ти, это са­мые луч­шие от­но­шения в лю­бом де­ле.   

     - Ну, до­пус­тим, про­дам я вам. И что вы бу­дете де­лать-то с эти­ми тек­ста­ми?

     - Сер­гей Сер­ге­евич, от­крою вам свою тай­ну. Я уже мно­го лет пи­шу и сти­хи, и про­зу. Но спе­ци­алис­ты го­ворят, что уро­вень… как бы точ­нее ска­зать, не­дос­та­точен. Ес­ли я куп­лю у вас тек­сты, то это уже бу­дет моя собс­твен­ность. Пра­виль­но я го­ворю?

     - На­вер­но, пра­виль­но…

     - Зна­чит, я мо­гу ис­поль­зо­вать их на своё ус­мотре­ние?

     - Ах, вот в чём де­ло. Вы хо­тите пе­чатать мои про­из­ве­дения под сво­им ав­торс­твом?

     - Да, до­рогой Сер­гей Сер­ге­евич, да. Ва­ши про­из­ве­дения пой­дут в на­род.

При­лич­ные ти­ражи я вам га­ран­ти­рую. Ну и что та­кого, что ав­тор бу­дет ука­зан не вы, а я. Вы же пи­шете и хо­тите, что­бы эти тек­сты чи­тали мил­ли­оны лю­дей, и при этом по­лучать за это день­ги. У вас пи­сать по­луча­ет­ся, а по­лучать за это день­ги – нет. У ме­ня дру­гая си­ту­ация: пи­сать не осо­бо по­луча­ет­ся, а день­ги, при­чём лю­бые сум­мы, я мо­гу пот­ра­тить: и за ваш труд, и на из­да­ния.

     По­эт мол­чал.

     Ког­да ло­гика не убеж­да­ла со­бесед­ни­ка, Чи­чиков всег­да ис­поль­зо­вал ин­то­нацию:

     - Го­луб­чик, вы не спе­шите с от­ка­зом, по­думай­те. Ведь и вам бу­дет хо­рошо: ва­ши тек­сты най­дут чи­тате­лей, вы по­лучи­те от ме­ня сра­зу не­малые день­ги. И мне хо­рошо: все уз­на­ют, что есть пи­сатель Чи­чиков, - и до­бавил шу­тя: - И я вне­су свой взнос в раз­ви­тие рус­ской ли­тера­туры.     

     Га­лан­дин мед­ленно про­вёл ру­кой по ли­цу и спро­сил:

    -  А сколь­ко вы го­товы зап­ла­тить?

     - А столь­ко, до­рогой Сер­гей Сер­ге­евич, сколь­ко вы ска­жете. Ра­зуме­ет­ся в ра­зум­ных пре­делах.

     - Ну вот, ска­жем, за од­ну сти­хот­ворную строч­ку?  

     - А сколь­ко вы хо­тели бы по­лучить за од­ну стро­ку?

     - Од­на стро­ка – де­сять дол­ла­ров, - ре­шил по­тор­го­вать­ся Га­лан­дин, зад­рав це­ну до по­тол­ка.

     - Хо­рошо, - не раз­ду­мывая, от­ве­тил Чи­чиков.

     По­эт не по­верил сво­им ушам и пе­рес­про­сил:

     - Вы го­товы пла­тить за од­ну сти­хот­ворную строч­ку де­сять дол­ла­ров?

     - Да, го­тов, но при ус­ло­вии, ес­ли эта стро­ка мне пон­ра­вит­ся и ес­ли она ниг­де не пе­чата­лась.

     Сер­гей Сер­ге­евич ожи­вил­ся, гла­за его заб­лесте­ли. Он встал с та­бурет­ки, су­ет­ли­во уб­рал со сто­ла всё, что там бы­ло, смах­нул на пол хлеб­ные крош­ки и дос­тал со ста­рого ши­фонь­ера боль­шой обод­ранный че­модан со­вет­ских вре­мён. Из­влёк из не­го мно­жес­тво па­пок, на об­ложках ко­торых бы­ли над­пи­си. Сел за стол и взял в ру­ки пап­ку с над­писью «Не­опуб­ли­кован­ная ли­рика». Уже на­чал раз­вя­зывать те­сём­ки, но вдруг ос­та­новил­ся и не­довер­чи­во спро­сил:

     - А день­ги с ва­ми?  

     - Я без де­нег ни­куда не хо­жу. Вам в руб­лях или в дол­ла­рах? Хо­тите, от­прав­лю вам на кар­ту…

     - Не-е-е, толь­ко в руб­лях и толь­ко на­лич­ку. Да и кар­ты у ме­ня нет.

     - Как ска­жете. На­лич­ку так на­лич­ку, - и дос­тал из сво­его ко­жано­го че­модан­чи­ка пач­ку пя­титы­сяч­ных ку­пюр в бан­ков­ской упа­ков­ке, мол­ча по­казал по­эту и неб­режно бро­сил её на­зад в че­модан­чик.

      - Па­вел Ива­нович, - вам ка­кую ли­рику по­читать: граж­дан­скую, лю­бов­ную, пей­заж­ную…

     - Сер­гей Сер­ге­евич, это не прин­ци­пи­аль­но. Глав­ное, что­бы стро­ки бы­ли ниг­де не опуб­ли­кова­ны и зак­лю­чали в се­бе ху­дожес­твен­ную цен­ность.

     - По­нял, - от­ве­тил Га­лан­дин, не­ожи­дан­но вско­чил с та­бурет­ки и убе­жал на кух­ню.

     Че­рез ми­нуту он вер­нулся, пос­та­вил на стол во­нючую пе­пель­ни­цу, по­ложил но­вую пач­ку «При­мы» и пред­ло­жил за­курить.

     - Нет, не ку­рю. Не сде­лал при­выч­ки, бо­юсь, го­ворят, труб­ка су­шит…

     - Я тог­да в кух­не воз­ле фор­точки быс­тро по­дым­лю.

     - По­жалуй­ста, по­жалуй­ста.

     Вер­нулся по­эт дей­стви­тель­но очень быс­тро: вы­курил толь­ко по­лови­ну си­гаре­ты. Ему не тер­пе­лось уз­нать, как же даль­ше раз­вернут­ся со­бытия.

     - Па­вел Ива­нович, нач­нём с граж­дан­ской ли­рики. Чи­таю пер­вое сти­хот­во­рение. Кста­ти, на­писал я его лет де­сять на­зад.  

В го­лове сю­жеты пу­тались.
То всплы­ло убий­ство Аве­ля,
То шеп­тал со­веты Бур­бу­лис:
Мол, мы все жи­вём неп­ра­виль­но.

То Чу­байс с при­вати­заци­ей,
То Гай­дар с его ре­фор­ма­ми.
Глу­пос­ти и про­вока­ции,
Пла­ны гром­кие и вздор­ные.

Узел­ки сю­жет­ной ли­нии
Рас­пуска­лись па­ути­ною,
Пок­ры­вая, точ­но ине­ем,
Ткань ис­то­рии бы­лин­ную.

Фак­ты сме­шива­лись с вы­мыс­лом.
Да­ты прев­ра­щались в цен­ни­ки.
Пря­тали жре­цы па­пиру­сы,
Свит­ки пря­тали свя­щен­ни­ки.

Плы­ли ко­раб­ли ис­то­рии
По ми­рам, пок­ры­тым тай­ною,
И че­рез ве­ка в «Ас­то­рию»
Про­тяну­лись ру­ки Ка­ина.

Рва­ли по­лот­но сю­жет­ное
Бес­ко­неч­ные ме­тания,
Па­дали в про­рехи гет­ма­ны,
Про­яв­лялся про­филь Ста­лина.

В Прош­лом бь­ёт­ся Нас­то­ящее.
Явь ле­тит в по­тус­то­рон­нее.
Кру­жат за­мыс­лы блес­тя­щие,
И чем даль­ше – тем без­доннее.

     - Про­яв­лялся про­филь Ста­лина. Силь­но ска­зано, - оце­нил Чи­чиков. – Каж­дая стро­ка в этом сти­хот­во­рении дей­стви­тель­но сто­ит де­сять дол­ла­ров. По­купаю. Я вот пе­ри­оди­чес­ки чи­таю сов­ре­мен­ные ли­тера­тур­ные жур­на­лы и что-то поч­ти не встре­чал та­ких прон­зи­тель­ных строк.

     - А это по­тому, - выс­ка­зал своё мне­ние Га­лан­дин, - что там пе­чата­ют­ся в ос­новном круп­ные ли­тера­тур­ные чи­нов­ни­ки и их друзья и родс­твен­ни­ки. А из­да­тель­ства ти­ражи­ру­ют та­ких, как Дон­цо­ва или Гу­зель Яхи­на, ко­торые го­нят туф­ту или жу­ют соп­ли. На­род по­купа­ет, по­тому что ху­дожес­твен­ный вкус ему уро­ду­ют уже три де­сят­ка лет. И все прек­расно по­нима­ют, что уже че­рез пять­де­сят лет ник­то их не вспом­нит. Ну, раз­ве что Вик­тор Пе­левин за­дер­жится в рус­ской ли­тера­туре, да и то нав­ряд ли.

     - Но кто-то же дол­жен ос­тать­ся в рус­ской ли­тера­туре из тех, ко­го се­год­ня ак­тивно пе­чата­ют? – уди­вил­ся Чи­чиков.

     - В ос­новном ос­та­нут­ся те, ко­го се­год­ня не пе­чата­ют.

     Сер­гей Сер­ге­евич про­читал ещё с пол­сотни сти­хот­во­рений граж­дан­ско­го зву­чания – и Па­вел Ива­нович все их ку­пил.

     Ког­да Га­лан­дин хо­тел пе­рей­ти к чте­нию  пей­заж­ной ли­рики, Чи­чиков его прер­вал:

     - Сер­гей Сер­ге­евич, стоп-стоп. Что­бы не соз­да­вать не­раз­бе­риху, счи­тай­те ко­личес­тво строк, я от­дам вам день­ги - и тог­да дви­нем­ся даль­ше.

     Га­лан­дин пос­чи­тал ко­личес­тво строк. Чи­чиков не стал их пе­рес­чи­тывать,  вы­нул день­ги и рас­пла­тил­ся.

     - А вот, Па­вел Ива­нович, пей­заж­ная ли­рика. Чи­таю про осень.

     Ког­да по­эт за­кон­чил дек­ла­миро­вать, Чи­чиков, не скры­вал вос­хи­щения:

     - Вы – мо­лодец! Ска­жите: и как вам уда­ёт­ся на­ходить та­кие изу­митель­ные стро­ки? - И про­цити­ровал стро­фу из толь­ко что ус­лы­шан­но­го сти­хот­во­рения: -

За­пах сы­рос­ти и гри­бов.
Лист упав­ший на­пол­нен вла­гой.
Зак­ры­ва­ют ство­лы ду­бов
За­та­ён­ную пасть ов­ра­га.

И я ведь не чи­тал, а толь­ко один раз ус­лы­шал эти стро­ки - и сра­зу за­пом­нил.
     - Вы спра­шива­ете, как рож­да­ют­ся та­кие стро­ки? Да я, чес­тно го­воря, и сам не знаю. Вдох­но­вение – шту­ка не­понят­ная… А вот у ме­ня боль­шая под­борка сти­хот­во­рений о зи­ме.

     По­эт про­дол­жил чте­ние и, на­до приз­нать, де­лал это мас­тер­ски.

     - Оче­ред­ной ше­девр. Од­на вот эта стро­фа че­го сто­ит:
И сквозь сту­жу ян­ва­ря, со­лидар­на с на­ми,  улы­ба­ет­ся за­ря алы­ми гу­бами, - про­цити­ровал Чи­чиков и спро­сил: - Сер­гей Сер­ге­евич, а вы по­сыла­ли эти сти­хи в ре­дак­ции?    

     - Я уже три го­да ни­куда ни­чего не по­сылаю. Не хо­тят пе­чатать – их проб­ле­мы, - с гор­достью ска­зал по­эт и про­дол­жил: - Да я та­кой не один. Со мной в Ли­тера­тур­ном ин­сти­туте учи­лись ре­бята, так из на­шей груп­пы толь­ко Фё­дор Ошев­нев ак­тивно пе­чата­ет­ся. Кста­ти, пи­шет доб­ротную про­зу. Ос­таль­ных не вид­но и не слыш­но. Уве­рен, что мно­гие пи­шут, но ник­то из ре­дак­то­ров не пус­ка­ет их да­же на по­рог.

     - А этот Фё­дор — мос­квич?

     - Нет, в Рос­то­ве жи­вёт.

     - Как вы ду­ма­ете, не про­даст ли он мне часть сво­их тек­стов?

     - Я его хо­рошо знаю. Он на это не пой­дёт.

     - Ну лад­но, бог с ним.

     - Я-то по­чему сог­ла­сил­ся? У ме­ня есть вес­кая при­чина пой­ти на та­кой шаг… но не хо­чу об этом го­ворить. По­нять чу­жую боль мо­жет толь­ко тот, кто име­ет свою.

     Чи­чиков спра­шивать ни­чего не стал, так­тично про­мол­чал, а Сер­гей Сер­ге­евич  про­дол­жил чте­ние сво­их сти­хот­во­рений на са­мые раз­ные те­мы. Но ча­ще все­го зву­чала фи­лософ­ская ли­рика и сти­хи о люб­ви.

     Од­но сти­хот­во­рение так за­ин­те­ресо­вало Пав­ла Ива­нови­ча, что он сна­чала прос­лу­шал, а за­тем сам про­читал его текст. На этом не ус­по­ко­ил­ся и поп­ро­сил ав­то­ра про­читать вслух эти стро­ки ещё раз.

     «На­нял­ся – про­дал­ся», - по­думал Га­лан­дин и на­чал чи­тать вто­рой раз од­но и то же сти­хот­во­рение:

- В на­чале  всех вре­мён, ког­да но­сил­ся Ха­ос
В бес­цвет­ной кру­говер­ти Ни­чего,
Уже тог­да мне сра­зу по­каза­лось,
Что, мир соз­дав, я зас­ты­жусь его.
Но усом­нился я в сво­их сом­нень­ях,
Раз­ру­шив бес­по­доб­ное Нич­то.
А это бы­ло как всег­да проз­рень­ем.
И вновь я со­вер­шил сов­сем не то.
Я соз­дал мир. Я за не­го в от­ве­те.
Я это да­же где-то приз­наю.
Но то уже, что в ми­ре Сол­нце све­тит,
Сни­жа­ет оп­ро­мет­чи­вость мою.
И пусть в ме­ня и ве­рят, и не ве­рят,
Но для мо­литв я выз­вал к жиз­ни Жизнь.
По су­ти , жиз­ни – лишь вход­ные две­ри.
За ни­ми ждут дру­гие ру­бежи.

     - Сти­хот­во­рение слож­ное, но чер­тов­ски ин­те­рес­ное, - с до­лей ка­кой-то не­понят­ной ра­дос­ти ска­зал Чи­чиков. – Вы, ви­димо, ин­те­ресу­етесь фи­лосо­фи­ей.

     - Есть та­кой фраг­мент в мо­ей жиз­ни. А вот, Па­вел Ива­нович, ещё у ме­ня име­ют­ся на­писан­ные в раз­ные го­ды бас­ни. При­чём боль­ше по­лови­ны из них не пуб­ли­кова­лись. Ку­пите? – с сом­нень­ем спро­сил Га­лан­дин.

     - Бе­зус­ловно. По­доз­ре­ваю, что они не ме­нее ин­те­рес­ны, чем ва­ша ли­рика.

     Сер­гей Сер­ге­евич вы­нул из пап­ки тол­стую стоп­ку лис­тов.

     - Вот, есть бас­ня с та­ким наз­ва­ни­ем «Де­ва и Ро­за» и на­чал на­изусть чи­тать:

- Я так люб­лю цве­ты! – ска­зала Де­ва,
Це­луя ей по­дарен­ный бу­кет.
Сдер­жать не в си­лах пра­вед­но­го гне­ва,
Со сто­ном Ро­за мол­ви­ла в от­вет:
- Ког­да б ме­ня и вправ­ду ты лю­била,
Тог­да б цве­ты не поз­во­ляла рвать.
Как хо­рошо в са­ду цвес­ти мне бы­ло
И как му­читель­но в бу­кете уми­рать!

И так бы­ва­ет: то, что лю­бим,
Охот­но мы бе­рём и гу­бим.

     - За­меча­тель­ная бас­ня! – вос­клик­нул Па­вел Ива­нович.

     И в этом вос­кли­цании не бы­ло сов­сем ни­чего от Чи­чико­ва. Ка­залось, что это дру­гой че­ловек, но толь­ко с его внеш­ностью и го­лосом.

     И так, слу­шая один текст за дру­гим, Чи­чиков про­сидел в квар­ти­ре у по­эта до обе­да. Уже и тот, и дру­гой бы­ли не прочь за­кусить. Па­вел Ива­нович хо­тел бы­ло приг­ла­сить по­эта в рес­то­ран, но не был уве­рен, что у то­го есть при­лич­ная одеж­да, а вес­ти его в этой – не ко­миль­фо. Ехать в рес­то­ран без по­эта – то­же как-то не в те­му. И по­ка он раз­мышлял, Сер­гей Сер­ге­евич, за­кон­чив на кух­не оче­ред­ной пе­рекур, во­шёл в ком­на­ту и ска­зал:

     - Па­вел Ива­нович, по­ра бы по­обе­дать. Прав­да, у ме­ня есть толь­ко хлеб, чай и кон­серви­рован­ная киль­ка в то­мате. Ес­ли не поб­резгу­ете…

     - Сер­гей Сер­ге­евич, мы, с ва­шего поз­во­ления, пос­ту­пим вот как, - он дос­тал из кар­ма­на со­товый те­лефон, ко­торый ис­поль­зо­вал толь­ко для ре­шения бы­товых воп­ро­сов, и поз­во­нил сво­ему во­дите­лю.    

     При­мер­но че­рез пол­ча­са сот­рудни­ки бли­жай­ше­го рес­то­рана за­нес­ли в квар­ти­ру боль­ше де­сяти раз­личных блюд, сре­ди ко­торых Сер­гей Сер­ге­евич уви­дел и те, ко­торые он ни­ког­да в жиз­ни не ел.

     Пос­ле при­нятия пи­щи они про­дол­жи­ли ра­боту. По­эт чи­тал свои не­опуб­ли­кован­ные ли­тера­тур­ные па­родии, а Чи­чиков то гром­ко сме­ял­ся, а то воз­му­щал­ся без­дарностью сов­ре­мен­ных по­этов.

     Ког­да тек­сты па­родий бы­ли отод­ви­нуты в сто­рону, Чи­чиков поп­ро­сил про­читать все сти­хи о Рос­сии.

     Выс­лу­шав нес­коль­ко сти­хот­во­рений, Па­вел Ива­нович ска­зал:

     - Спо­ру нет, хо­рошие сти­хи, но уж слиш­ком пес­си­мис­тичные.

     - А по-мо­ему, оп­ре­делён­ная до­ля оп­ти­миз­ма при­сутс­тву­ет, - не сог­ла­сил­ся ав­тор.

     - Ну, зна­ете, это как пос­мотреть…

     - Каж­дый смот­рит с той ко­локоль­ни, на ко­торую смог заб­рать­ся.

     - Да, да, вы, бе­зус­ловно, пра­вы.

     - Вы­ражать­ся в на­шем се­ром Нас­то­ящем по-дру­гому – зна­чит лгать чи­тате­лям, - от­ста­ивал свою точ­ку зре­ния по­эт.

     - Цвет, в ко­торый ок­ра­шена жизнь, за­висит от на­шего вы­бора. Во вся­ком слу­чае, я так ду­маю. Я то­же не всег­да жил в шо­кола­де, и у ме­ня бы­ли чёр­ные по­лосы, - ска­зал Чи­чиков и оза­бочен­но до­бавил: - Вы, го­луб­чик, будь­те по­ак­ку­рат­ней. Сво­бода сло­ва – не го­лубь ми­ра. Власть в Рос­сии та­кие сти­хи, мяг­ко го­воря, не одоб­рит. Ну, по­суди­те са­ми. Вы пи­шете: «Сог­ражда­не! Нас­тал тот час, ког­да без­дей­ство – прес­тупленье. От­чизна при­зыва­ет вас к…» ну и так да­лее.

     - Ког­да рож­дённые пол­зать зах­ва­тыва­ют власть, они сле­дят за тем, что­бы ни у ко­го не вы­рос­ли крылья, - па­риро­вал хо­зя­ин квар­ти­ры. И ещё…

     - Всё, всё, всё… - за­махал ру­ками Чи­чиков. – Я вас умо­ляю, Сер­гей Сер­ге­евич, да­вай­те ос­та­вим эту те­му.

     - Лад­но, будь по-ва­шему, - не­хотя сог­ла­сил­ся Га­лан­дин.   

     Вско­ре по­дош­ло вре­мя для рас­ска­зов. На оз­на­ком­ле­ние с ни­ми уш­ло мно­го вре­мени. Их Чи­чиков то­же ку­пил все, при­чём мно­гие из них да­же не чи­тая.

     Пос­ле это­го Па­вел Ива­нович спро­сил:

     - А нет ли у вас кро­ме ба­сен и па­родий собс­твен­но юмо­рис­ти­чес­ких сти­хот­во­рений? Мо­жет быть, есть что-то дру­гое: од­ности­шия, двус­ти­шия или что-то ещё?

     - А как же, есть, ко­неч­но, - от­ве­тил Га­лан­дин и по­дод­ви­нул к се­бе две пап­ки, ко­торые ещё не от­кры­вал. – А вас ин­те­ресу­ет са­тира и юмор или серь­ёз­ная те­мати­ка?

     - И то и дру­гое. Глав­ное – что­бы бы­ло со­дер­жа­тель­но, ин­те­рес­но, что­бы яв­ля­лось пи­щей для раз­мышле­ний или вы­зыва­ло смех.

     - Нач­ну с са­тиры и юмо­ра. Вот, нап­ри­мер, та­кие двус­ти­шия:

Как не­дос­той­ную улов­ку, мышь от­ри­цала мы­шелов­ку. Или вот та­кое: Наз­вался груз­дем, в ку­зов влез, а там и в бе­лые про­лез.

     - Очень хо­рошие двус­ти­шия, - и Па­вел Ива­нович без­звуч­но пох­ло­пал в ла­доши.

     - Или вот, уже серь­ёз­ные сти­хи:

Нет в жиз­ни счастья. В счастье – жиз­ни нет.
Они в раз­лу­ке, слов­но ть­ма и свет.
И хоть они друг дру­га сто­ронят­ся,
Но их, к нес­частью, друг без дру­га нет.

     - Очень ин­те­рес­но. На­до же, один ру­бай, а ил­люс­три­ру­ет це­лый за­кон ди­алек­ти­ки: за­кон единс­тва и борь­бы про­тиво­полож­ностей.

     Упо­мина­ние о за­конах ди­алек­ти­ки сви­детель­ство­вало о том, что Чи­чиков об­ла­да­ет до­воль­но ши­роки­ми зна­ни­ями. Но вот бе­да: ши­рота взгля­дов не га­ран­ти­ру­ет нравс­твен­ную вы­соту.

     Они си­дели ещё дол­го. Чи­чиков ку­пил у Га­лан­ди­на поч­ти всё, что тот пред­ло­жил: ли­ричес­кие и юмо­рис­ти­чес­кие сти­хи, бас­ни, ли­тера­тур­ные па­родии, рас­ска­зы и две по­вес­ти. На вся­кий слу­чай при­купил да­же ай­тыс.

     В кон­це об­ще­ния Сер­гей Сер­ге­евич осо­бо от­ме­тил:

     - Па­вел Ива­нович, об­ма­нывать – не в мо­их пра­вилах. Все тек­сты, что я вам про­дал, ниг­де не пе­чата­лись. Это лег­ко про­верить, ис­поль­зуя Ин­тернет. Прак­ти­чес­ки всё, что опуб­ли­кова­но где-ли­бо, там сра­зу всплы­ва­ет.

     Ког­да рас­ста­вались, Чи­чиков за­дал пос­ледний воп­рос:

     - Сер­гей Сер­ге­евич, не хо­тите ли за­рабо­тать ещё и та­ким спо­собом: по­рабо­тать над мо­ими тек­ста­ми, что на­зыва­ет­ся до­вес­ти их до ума. Я хо­рошо зап­ла­чу.

     - Я по­думаю над ва­шим пред­ло­жени­ем.

     - По­думай­те, го­луб­чик, по­думай­те. Вот моя ви­зит­ка, там один из мо­их те­лефо­нов и элек­трон­ная поч­та. Ес­ли на­дума­ете, зво­ните, пи­шите. Всег­да бу­ду рад на­шему об­ще­нию.

     Уже на ули­це, креп­ко по­жав ру­ку Га­лан­ди­ну, Па­вел Ива­нович ещё раз пов­то­рил: «Вы всё-та­ки по­думай­те над мо­им пос­ледним пред­ло­жени­ем, по­думай­те».

     Сел в ма­шину, по­махал по­эту ру­кой и у­ехал.
 
     Ве­чером Чи­чиков вер­нулся в свой особ­няк на Руб­лёвке. Снял вер­хнюю одеж­ду и прос­ле­довал в ра­бочий ка­бинет.

     Пер­вым де­лом вы­нул из ми­ни­атюр­но­го че­модан­чи­ка ру­копи­си, ко­торые ку­пил се­год­ня, по­ложил их на стол и, сде­лав нес­коль­ко ша­гов в сто­рону, сел в крес­ло. Пос­мотрел на боль­шую стоп­ку пот­рё­пан­ных па­пок и по­думал: «Вот он, пер­вый шаг к ли­тера­тур­ной сла­ве».

     Кста­ти, сре­ди ру­копи­сей бы­ла и ко­рот­кая бас­ня под наз­ва­ни­ем «Сла­ва». Вот она:

Яви­лась Сла­ва к Муд­ре­цу,
Ре­шив, что он её дос­то­ин.
Но тот был хо­лод­но спо­ко­ен,
Ска­зав: «Мне Сла­ва не к ли­цу».
«А мне ли­цо твоё под­хо­дит…»
С тех пор, ог­ра­бив Муд­ре­ца,
В чу­жом об­личье Сла­ва хо­дит,
А Муд­рость хо­дит без ли­ца.

     Ес­ли вспом­нить о пла­нах ге­ни­аль­но­го Го­голя на бу­дущее, то он со­бирал­ся «воз­ро­дить Чи­чико­ва к ду­хов­ной жиз­ни, сде­лать его по­рядоч­ным че­лове­ком, вос­ста­новить жи­вую ду­шу».

     Но как мы толь­ко что убе­дились, это­го не про­изош­ло.

     Пос­мотрим на на­шу се­год­няшнюю дей­стви­тель­ность с го­раз­до боль­шим усер­ди­ем, чем обыч­но. И тог­да мы уви­дим, что сов­ре­мен­ная Рос­сия бук­валь­но ки­шит чи­чико­выми во всех сфе­рах. Они вез­де: в за­коно­датель­ных и ис­полни­тель­ных чи­нов­ничь­их крес­лах, на про­из­водс­тве, в ар­мии, в пра­во­ох­ра­нитель­ных ор­га­нах, спец­служ­бах, в ли­тера­туре и ис­кусс­тве… 

     Поль­зу­ясь бедс­твен­ным по­ложе­ни­ем, чи­чико­вы на­жива­ют­ся за счёт дру­гих лю­дей, тем са­мым до­бивая Рос­сию.

     Чи­татель, те­бе не страш­но от это­го?