Не родись красивой...

ГЛА­ВА ПЕР­ВАЯ. СЕР­ДЦА В УНИ­СОН

Это бы­ла ро­ман­ти­чес­кая лю­бовь с пер­во­го взгля­да. Как толь­ко встре­тились их гла­за, ру­ки со­еди­нились, сер­дца обо­их за­бились в уни­сон, каж­дая кле­точ­ка его су­щес­тва по­тяну­лась к ней, как про­тиво­полож­но за­ряжен­ные час­ти­цы стре­митель­но сли­ва­ют­ся во­еди­но. Ключ от ее сер­дца вплот­ную под­хо­дил толь­ко к его рас­пахну­тому для люб­ви сер­дцу. Они не бы­ли под­верже­ны ар­ха­ич­но­му пер­во­быт­но­му те­лес­но­му вле­чению. Это бы­ла связь, про­дик­то­ван­ная ра­зумом, сов­мести­мостью и ин­теллек­том. Они не рас­ста­вались: вмес­те учи­лись, ра­бота­ли, смот­ре­ли на звез­дное не­бо в по­ис­ках па­да­ющей звез­ды, пре­дуга­дывая свою судь­бу. Люд­ми­ла бы­ла изу­митель­но хо­роша, да и Бо­рис не­дурен. Лю­ди смот­ре­ли на них и ра­дова­лись: ока­зыва­ет­ся, не толь­ко в кни­гах опи­сана не­ис­то­вая пыл­кая лю­бовь, слу­ча­ет­ся та­кое и в жиз­ни. Они ни­ког­да не ссо­рились, ес­ли она на­чина­ла фра­зу, он за­кан­чи­вал. Чи­тали всег­да вмес­те од­ну кни­гу, и ник­то им не был ну­жен – так их жизнь пол­на друг дру­гом.

 Вско­ре в до­ме заз­ве­нели дет­ские го­лоса: ро­дились два чу­дес­ных маль­чи­ка. Ро­дите­ли лю­били и гор­ди­лись сво­ими деть­ми. Жизнь ка­залась бе­зоб­лачной и дол­гой. Вре­мя – это ко­рабль, ниг­де не бро­са­ющий якорь, это те­чение Веч­ности, не­сущее каж­до­го от со­бытия к со­бытию.

Ро­дите­ли Бо­риса вмес­те с семь­ей млад­ше­го сы­на эмиг­ри­рова­ли в Аме­рику. Бо­рис с же­ной и дву­мя деть­ми все еще ос­та­вались в Ека­терин­бурге, не ре­ша­ясь ло­мать на­лажен­ную жизнь. Но спус­тя два го­да вся семья, на­конец, вос­со­еди­нилась в од­ном ма­лень­ком при­ят­ном го­род­ке Но­вой Ан­глии. Ро­дите­ли и млад­ший брат с семь­ей по­мога­ли им об­жить­ся, ку­пить дом, ос­во­ить­ся с мес­тны­ми по­ряд­ка­ми. Де­ти  пош­ли учить­ся, Бо­рис под­ра­баты­вал на строй­ке, а Лю­доч­ке приш­лось  вре­мен­но уби­рать офи­сы и до­ма сос­то­ятель­ных  аме­рикан­цев, что де­лали мно­гие вновь при­быв­шие и бо­лее стар­ше­го воз­раста. В лю­бое вре­мя для каж­до­го по­коле­ния эмиг­ра­ция тя­жела. Вро­де, на­чали при­живать­ся, как бы стро­ить кры­шу над го­ловой - а фун­да­мен­та ведь нет.

Про­лете­ли го­ды - жизнь, ка­залось, пос­те­пен­но на­лажи­валась. Нас­та­ла  по­ра по­давать до­кумен­ты на по­луче­ние граж­данс­тва. У них об­ра­зовал­ся не­боль­шой круг зна­комых, при­ехав­ших с ни­ми поч­ти од­новре­мен­но. Вмес­те учи­ли язык, ле­том со­бира­лись в пар­ке, ку­пались, жа­рили шаш­лы­ки.  Лю­доч­ку при­ходи­лось дол­го уго­вари­вать, что­бы она при­со­еди­нилась к ком­па­нии, она не­охот­но шла на эти встре­чи, ста­ла зам­кну­той и мол­ча­ливой. Оза­бочен­ный муж по­вел её к вра­чу. Обыч­ная деп­рессия, впро­чем, как и у мно­гих. При­нимай таб­летки, - по­сове­товал врач.

Ро­дите­ли Бо­риса то­же за­мети­ли стран­ности в по­веде­нии не­вес­тки, и по­дели­лись сво­ими опа­сени­ями с сы­ном. Он ус­по­ко­ил их: всё под кон­тро­лем. Та же ста­ла из­бе­гать лю­дей, их взгля­дов - ду­мала, что её кра­сота, до­рогая одеж­да, по­ход­ка мо­дели вы­зыва­ют за­висть. Но до­ма она рас­слаб­ля­лась: го­тови­ла, уби­рала и ка­залась са­ма со­бой - ве­селой, об­щи­тель­ной, как и преж­де.

Нас­ту­пила оче­ред­ная зи­ма,  снег за­нёс до­рож­ку к до­му, он, как клу­боч­ки хлоп­ка, ви­сел  на де­ревь­ях, а днём бы­ло свет­ло и ра­дос­тно. Семья го­тови­лась праз­дно­вать 20-ти­летие стар­ше­го сы­на. Приг­ла­шены толь­ко родс­твен­ни­ки и нем­но­гочис­ленные друзья. Лю­доч­ка на­дела са­мое кра­сивое платье, ко­торое ку­пил ей за­бот­ли­вый муж, и бы­ла осо­бен­но хо­роша, ве­села и взвол­но­вана. Стол ук­ра­шали крас­ные ро­зы в ва­зах, ви­сели поз­дра­витель­ные тран­спа­ран­ты и раз­ноцвет­ные ша­ры, ти­хая ли­ричес­кая му­зыка под­ни­мала нас­тро­ение.

Ког­да гос­ти рас­про­щались, все чет­ве­ро уб­ра­ли со сто­ла, по­мыли по­суду и ра­зош­лись по спаль­ням. Бо­рис шеп­тал ей неж­ные сло­ва, как и все про­шед­шие двад­цать лет. Го­ды нис­коль­ко не уме­рили их вза­им­ную лю­бовь.  Об­няв друг дру­га, они зас­ну­ли. На­ут­ро Бо­рис не стал бу­дить спя­щую же­ну (пусть от­дохнет, бед­няжка, от вче­раш­них хло­пот), по­цело­вал, за­тем от­вез де­тей на за­нятия и по­ехал на ра­боту.

Ве­чером Бо­рис с маль­чи­ками воз­вра­щал­ся до­мой. Снег все еще не прек­ра­щал­ся, до­рога к до­му бы­ла не рас­чи­щена, и в ок­нах по­чему-то не го­рел свет. Взвол­но­ван­ный тем­но­той и неп­ри­выч­ной ти­шиной, Бо­рис бро­сил­ся в дом: быть мо­жет, она лег­ла от­дохнуть или при­боле­ла? На ве­шал­ке не бы­ло её но­вой дуб­ленки и от­сутс­тво­вали са­пож­ки. На сто­ле - за­пис­ка с од­ним ко­рот­ким сло­вом:   «Прос­ти».

Он по­бежал к бли­жай­шим со­седям уз­нать что-ли­бо о Лю­доч­ке. Со­сед­ка ска­зала, что та ут­ром поп­ро­сила у неё ма­шину на час и до сих пор не вер­ну­ла.

Бо­риса зно­било в пред­чувс­твии страш­но­го. Поз­во­нил в экс­трен­ную служ­бу. По­лиция от­ве­тила, что по­ис­ки обыч­но на­чина­ют че­рез 48 ча­сов: слу­чай ор­ди­нар­ный – же­на прос­то сбе­жала от не­го. Убеж­дать в об­ратном бы­ло бес­по­лез­но – они дей­ство­вали по инс­трук­ции.

Ма­шину со­сед­ки наш­ли быс­тро - на сле­ду­ющий день: она сто­яла на бе­регу во­дох­ра­нили­ща, и по тон­ко­му сле­ду каб­лучков мож­но бы­ло прос­ле­дить ко­неч­ный путь: сле­ды об­ры­вались на мос­ту.

Нес­коль­ких дней во­дола­зы ис­ка­ли те­ло, но ни­чего не об­на­ружи­ли. Ка­кую тай­ну унес­ла  Лю­доч­ка с со­бой, как скры­вала своё сос­то­яние от му­жа, ко­торый не при­нял всерь­ез пре­дуп­режде­ние ро­дите­лей о пси­хичес­ком расс­трой­стве же­ны? Страш­ная смерть и не про­ходя­щая боль ут­ра­ты...

Не­моло­дой уже отец с дву­мя пов­зрос­левши­ми сы­новь­ями пы­тались жить за­ново. Бо­рис ор­га­низо­вал стро­итель­ную ком­па­нию, сы­новья по­мога­ли. Родс­твен­ни­ки пред­ла­гали по­мощь, но Бо­рис ре­шитель­но от­верг все их по­пыт­ки, зам­кнул­ся в се­бе, пос­та­рел и по­седел. Пос­то­ян­но ны­ло сер­дце. В тот год мед­ленно и тя­жело нас­ту­пала вес­на, дол­го очи­щал­ся ото ль­да во­до­ем. Во­дола­зы во­зоб­но­вили по­ис­ки и од­нажды наш­ли те­ло в дуб­ленке. При опоз­на­нии под­твер­ди­лось – это бы­ли ос­танки Лю­доч­ки. Так как она бы­ла рус­ской, то приг­ла­сили свя­щен­ни­ка, но он от­ка­зал­ся хо­ронить са­мо­убий­цу. Тог­да ев­рей­ский по­хорон­ный дом взял на се­бя все хло­поты и, на­конец, те­ло за­бот­ли­во при­дали зем­ле. Зи­мой и ле­том на мо­гиле сто­ят в гор­шочках жи­вые цве­ты – как сим­вол не­увя­да­ющей люб­ви му­жа и сы­новей.

Од­нажды Бо­рис ска­зал ма­тери: один я не ос­та­нусь, не по­тяну семью. У не­го ос­та­вались зна­комые в Рос­сии, и вско­ре все уви­дели но­вую же­ну, ко­торая при­няла на се­бя се­мей­ные тя­готы и за­боты. Круп­ная жен­щи­на с круг­лым ли­цом и кра­шены­ми во­лоса­ми, да­леко не кра­сави­ца, она на­чина­ла свою жизнь на­чина­ла с ну­ля: на­до учить язык, уметь во­дить ма­шину, вес­ти хо­зяй­ство и  ис­кать ра­боту. Она по­люби­ла Бо­риса и при­няла его де­тей как сво­их.

Спус­тя ка­кое-то вре­мя за­бере­мене­ла, что бы­ло боль­шой не­ожи­дан­ностью для обо­их. Маль­чик ро­дил­ся не­доно­шен­ным с яв­ны­ми приз­на­ками сла­бо­умия. Мать Бо­риса ры­дала: за что столь­ко нес­частий вы­пало ее сы­ну? Ро­дите­ли Бо­риса взя­ли на се­бя за­боту о маль­чи­ке: по­силь­но по­мога­ли рас­тить и раз­ви­вать его. Поз­же маль­чи­ка оп­ре­дели­ли в спе­ци­аль­ный дет­ский сад, за­тем в спец­шко­лу.

Отец Бо­риса, Мак­сим, в Рос­сии ра­ботал уп­равля­ющим стро­итель­ным трес­том, но без зна­ния язы­ка най­ти в Аме­рике ква­лифи­циро­ван­ную ра­боту труд­но. Мак­сим по­шел ра­ботать на склад. Мно­гие его ро­вес­ни­ки пос­ле не­удач­ных по­ис­ков ра­боты по спе­ци­аль­нос­ти уб­ра­ли по­даль­ше свои дип­ло­мы, с по­мощью зна­комых наш­ли низ­ко­оп­ла­чива­емую ра­боту мой­щи­ков по­лов в раз­ных уч­режде­ни­ях или прис­тро­ились раз­во­зить прес­та­релых лю­дей. Дру­гие ста­рались по­лучить ин­ва­лид­ность все­ми воз­можны­ми спо­соба­ми. Мак­сим до­рабо­тал по воз­расту до пен­сии и ка­тего­ричес­ки зап­ре­тил боль­ной же­не офор­млять ин­ва­лид­ность. Ска­зал: стыд­но, мы и так про­живем.

Мак­сим ро­дил­ся в Ле­нин­градской об­ласти, в бед­ной ев­рей­ской семье. Его ба­буш­ка зна­ла шесть язы­ков, по­лучив об­ра­зова­ние заг­ра­ницей, а дед был рав­ви­ном. Во вре­мя из­вес­тной эпи­демии грип­па в 20-х го­дах прош­ло­го сто­летия оба они умер­ли, ос­та­вив си­ротой пя­тилет­нюю доч­ку Ми­ру. В дет­ские го­ды Ми­ра (бу­дущая мать Мак­си­ма) хлеб­ну­ла мно­го го­ря. За­муж выш­ла по люб­ви за че­лове­ка стар­ше её на двад­цать лет. Ког­да ро­дились в семье де­ти, Бел­ла и Мак­сим, ро­дите­ли меч­та­ли дать им пол­но­цен­ное об­ра­зова­ние, ко­торо­го са­ми бы­ли ли­шены. Но это слу­чилось по­том, так как на­чалась жес­то­кая вой­на 1941 го­да, ко­торую пред­сто­яло пе­режить и вы­жить. По Ла­дож­ско­му озе­ру в пер­вую бло­кад­ную зи­му бы­ло вы­везе­но 550 ты­сяч ле­нин­град­цев, в чис­ле ко­торых - и семья Мак­си­ма. По ле­довой «до­роге жиз­ни»  им уда­лось эва­ку­иро­вать­ся в Кур­ган­скую об­ласть, в се­ло Чу­баки. Отец Мак­си­ма был ин­ва­лидом и по­тому не под­ле­жал мо­били­зации в ар­мию. Кро­ме эва­ку­иро­ван­ных, в се­ле жи­ло мно­го лю­дей, сос­ланных в это глу­хое от ци­вили­зации мес­то, как чле­ны се­мей так на­зыва­емых «вра­гов на­рода». Мно­го на эту те­му на­писа­но до­кумен­таль­ных ис­то­рий о ли­шени­ях, го­лоде, бо­лез­нях, об от­сутс­твии эле­мен­тарных ус­ло­вий су­щес­тво­вания - так пусть же каж­дый и до­мыс­ли­ва­ет бы­тие это в ме­ру сво­их поз­на­ний.

В да­лекой эва­ку­ации мать Мак­си­ма го­тови­лась к рож­де­нию треть­его ре­бен­ка. В по­ложен­ный срок, уса­див Ми­ру на сан­ки, по­вез её муж в со­сед­нее се­ло, где на­ходи­лась пло­хонь­кая боль­ни­ца. Же­на тя­жело раз­ре­шалась от бре­мени маль­чи­ком, и при от­сутс­твии эле­мен­тарной са­нита­рии и не­об­хо­димых ле­карств под­хва­тила ин­фекцию, от ко­торой му­читель­но дол­го ле­чилась. Ос­та­вив же­ну в боль­ни­це, отец Мак­си­ма пос­пе­шил до­мой, к де­тям.

В ок­ру­ге вы­ли го­лод­ные вол­ки и, по­чувс­тво­вав че­лове­ка, бро­сились ему на­пере­рез. На от­кры­том прос­транс­тве спря­тать­ся бы­ло нег­де: сто­яли соб­ранные сто­га се­на и оди­нокие де­ревья. Он влез на де­рево и дож­дался рас­све­та. Вол­ки к это­му вре­мени ис­чезли. Спрыг­нул с де­рева не­удач­но, силь­но уда­рил­ся о не­дав­но сруб­ленный пе­нек, а круп­ные вет­ки по­рани­ли ему пра­вый бок. От бо­ли он на мгно­вение по­терял соз­на­ние, но, пре­воз­мо­гая се­бя, доб­рался до до­ма.

 Го­лод­ные и ис­пу­ган­ные де­ти пла­кали, не зная, как по­мочь от­цу. Че­рез ка­кое-то вре­мя со­седи при­вез­ли Ми­ру с но­ворож­денным ре­бен­ком в дом к де­тям и к уми­ра­юще­му му­жу. Умер он в 46 лет, и в сви­детель­стве о смер­ти бы­ло на­писа­но: смерть нас­ту­пила в ре­зуль­та­те но­во­об­ра­зова­ния в пе­чени. Че­рез три ме­сяца умер и ре­бенок.

Про­пус­тим тя­желые во­ен­ные, пос­ле­во­ен­ные го­ды, пе­ре­езд семьи в Ле­нин­градскую об­ласть, где пос­ле мас­си­рован­ных бом­бе­жек  от их быв­ше­го жилья ни­чего не ос­та­лось, по­ис­ки при­бежи­ща в го­роде Бо­рисо­ве в Бе­лорус­сии, где обос­но­валась род­ная сес­тра Ми­ры. Де­ти там за­кон­чи­ли де­сяти­лет­ку. Стар­шая Бел­ла ус­пешно сда­ла эк­за­мены в Мин­ский пе­даго­гичес­кий ин­сти­тут, но по ан­кетным дан­ным (на­ци­ональ­ность – ев­рей­ка)  в спис­ке при­нятых не ока­залась. У­еха­ла на Урал, там окон­чи­ла ин­сти­тут, ус­тро­илась на хо­рошую ра­боту уже в Свер­дловске, и по­сове­това­ла бра­ту Мак­си­му пос­ле­довать её при­меру.  Так он и сде­лал. По­лучив дип­лом ин­же­нера-стро­ите­ля, на­чал ра­ботать на строй­ке про­рабом. Глу­бокие про­фес­си­ональ­ные зна­ния, ор­га­низа­тор­ские спо­соб­ности и чувс­тво от­ветс­твен­ности поз­во­лили ему  быс­тро рас­ти по служ­бе.

Од­нажды на од­ной из мо­лодеж­ных ве­чери­нок Мак­сим об­ра­тил вни­мание на вы­сокую брю­нет­ку с го­лубы­ми гла­зами и по­терял го­лову. Поз­на­коми­лись. Ста­ли встре­чать­ся.  Ама­лия ро­дилась в семье нем­цев По­волжья, жив­ших в тех мес­тах уже бо­лее 200 лет. Мать Мак­си­ма вся­чес­ки пре­пятс­тво­вала пред­сто­яще­му бра­ку: «ка­кой это стыд для ев­рея - же­нить­ся на нем­ке. Нем­цы унич­то­жали наш на­род, я ка­тего­ричес­ки про­тив это­го со­юза». Сколь­ко  он ни объ­яс­нял ма­тери, что семья Ама­лии са­ма пос­тра­дала от со­вет­ской влас­ти, бу­дучи на­силь­ствен­но сос­ланной, как и мно­гие дру­гие, со сво­их на­сижен­ных мест - Ми­ра не хо­тела слы­шать сы­на. Но ког­да мо­лодые и кра­сивые при­еха­ли в Бо­рисов, мать при­няла не­вес­тку с объ­яти­ями. Мо­лодые пе­ревез­ли ма­му в Свер­дловск (пе­ре­име­нован­ный поз­же в Ека­терин­бург), до­бились по­луче­ния жилья, ро­дили дво­их сы­новей и, как это ни ба­наль­но зву­чит, про­жили в пре­дан­ности, люб­ви и сог­ла­сии 50 лет. 

ГЛА­ВА ВТО­РАЯ. НА­ЦИ­ОНАЛЬ­НОСТЬ — НЕ­МЕЦ

Ле­топи­си сви­детель­ству­ют, что пер­вые нем­цы по­яви­лись в Рос­сии ще в Х ве­ке, а уже в сле­ду­ющем сто­летии на­чали стро­ить­ся пер­вые не­мец­кие цер­кви. В 12-13 вв. нем­цы по­яви­лись в Мос­кве, где до сих пор су­щес­тву­ют наз­ва­ния: Не­мец­кая сло­бода, Не­мец­кий ры­нок, Ле­фор­то­во. В Рос­сию приг­ла­шались ар­хи­тек­то­ры, му­зыкан­ты. При Пет­ре нем­цы слу­жили в рус­ской ар­мии, на фло­те, в кол­ле­ги­ях, стро­или фаб­ри­ки и за­воды. Сло­бода ста­ла ак­тивно зас­тра­ивать­ся, воз­никли ма­нуфак­ту­ры. Мно­гие име­ли ред­кие спе­ци­аль­нос­ти по на­вига­ции и ко­раб­лес­тро­ению.

Всю де­ятель­ность Пет­ра Пер­во­го мож­но наз­вать по су­ти ре­волю­ци­ей. Царь меч­тал о вы­ходе Рос­сии к мо­рю, о соз­да­нии фло­та. Ека­тери­на Вто­рая про­дол­жа­ла приг­ла­шать спе­ци­алис­тов из ев­ро­пей­ских стран в Рос­сию для раз­ви­тия сель­ско­го хо­зяй­ства, ско­товодс­тва и рыб­но­го про­мыс­ла. Ты­сячи жи­телей из не­мец­ких зе­мель се­лились на пра­вом бе­регу Вол­ги.

Куль­тур­но-бы­товым об­ли­ком нем­цы По­волжья су­щес­твен­но от­ли­чались от рус­ских и ук­ра­ин­цев. На­селен­ные пун­кты име­ли ши­рокие, пря­мые ули­цы; по­сере­дине се­ления на­ходи­лась пло­щадь, пе­ред до­мами рос­ли де­ревья и по­саже­ны цве­ты. По­меще­ния для ско­та, ко­нюш­ни, ам­ба­ры де­лались не из де­рева, а из кир­пи­ча, проч­но и на ве­ка. В по­сел­ках ца­рила при­сущие нем­цам чис­то­та, по­рядок, дис­ципли­на. По пе­репи­си 1913 го­да в Рос­сий­ской им­пе­рии про­жива­ло 2 400 000 нем­цев. Это бы­ли лю­ди, при­нимав­шие ак­тивное учас­тие в эко­номи­ке стра­ны. 19 ок­тября 1918 го­да дек­ре­том СНК РСФСР бы­ла об­ра­зова­на Ав­то­ном­ная об­ласть нем­цев По­волжья с ад­ми­нис­тра­тив­ным цен­тром в Са­рато­ве.

По­волж­скую рес­публи­ку ста­рики вспо­мина­ют как по­терян­ный рай. Куль­тур­ный и на­уч­ный центр, из­да­ние 21-й га­зеты, со­тен книг боль­ши­ми ти­ража­ми, на­ци­ональ­ные цен­тры. Но «рай» на­чинал­ся с из­вес­тно­го все­му ми­ру го­лода. По­волжье ста­ло его эпи­цен­тром. Там бы­ли са­мые мас­со­вые люд­ские по­тери. С 1937 по 1941 го­да здесь, да и по всей стра­не, ты­сячи лю­дей бы­ли арес­то­ваны и расс­тре­ляны  как «вра­ги на­рода».

28 ав­густа 1941 го­да вы­шел Указ Пре­зиди­ума Вер­ховно­го Со­вета, по ко­торо­му на­селе­ние об­ви­нялось в сок­ры­тии вра­гов со­вет­ской влас­ти, в на­личии шпи­онов и ди­вер­сантов, а по­тому счи­талось не­об­хо­димым пе­ресе­ление все­го не­мец­ко­го на­селе­ния По­волжья в Ка­зах­стан, Ко­ми ССР, рай­оны Но­воси­бир­ской, Ом­ской об­ластей и дру­гие ре­ги­оны.

От­прав­ку эше­лонов с нем­ца­ми-спец­пе­ресе­лен­ца­ми пред­пи­сыва­лось на­чать 3 сен­тября 1941 го­да. Пред­ста­вите­ли влас­ти за­яви­ли, что на сбо­ры да­ет­ся  24 ча­са, взять са­мое не­об­хо­димое: до­кумен­ты, цен­ности,  еду, одеж­ду, но не бо­лее ста ки­лог­раммов. Яков и Мар­та, ро­дите­ли Ама­лии и их дво­их сы­новей, как и все жи­тели по­сел­ка, спеш­но со­бира­ли ве­щи и про­дук­ты. На сколь­ко и ку­да их по­везут ник­то не знал. Ска­зали - не плачь­те, ско­ро вы вер­не­тесь, всё ва­ше бу­дет в це­лос­ти. Выш­ли из до­ма. Мар­та дер­жа­ла Ама­лию за руч­ку, млад­ше­го сы­ниш­ку нес­ла на ру­ках, а стар­ший шел сам с узел­ком. Яков та­щил ос­новной скарб, за­вязан­ный в ска­терть. Че­тырех­летняя Ама­лия пом­нит, как страш­но ре­вел го­лод­ный скот в по­кида­емой де­рев­не. До же­лез­но­дорож­ной стан­ции шли пеш­ком. Ког­да пог­ру­зили в ва­гоны, от ве­щей ос­та­лись толь­ко ма­лень­кие узел­ки с про­дук­та­ми. Мно­го че­модан­чи­ков, су­мок и уз­лов ос­та­лись ле­жать вдоль до­роги – она ведь даль­няя, а груз тя­желый.

За­тол­ка­ли лю­дей в ва­гоны для пе­ревоз­ки ско­та. Зак­ры­ли за­сова­ми. У каж­до­го ва­гона сто­ял ча­совой с вин­товкой. Там бы­ли ста­рики и де­ти, и мо­лодые. За две не­дели по­кор­ми­ли толь­ко раз. По­езд мед­ленно прод­ви­гал­ся по нап­равле­нию к Си­бири, про­пус­кая во­ен­ные эше­лоны.  Де­ти и глу­бокие ста­рики за­боле­вали и уми­рали. На ос­та­нов­ках те­ла выб­ра­сыва­ли.

На­конец, по­езд ос­та­новил­ся. Ста­ли вы­пихи­вать по­лужи­вых лю­дей на хо­лод. Мно­гие па­дали в об­мо­рок от го­лода и ус­та­лос­ти. Эше­лон ока­зал­ся в Тю­мен­ской об­ласти, в се­ле Пе­рева­лово. В до­роге умер млад­ший сы­ночек. Семью оп­ре­дели­ли в хо­лод­ную ком­на­ту к по­лус­ле­пой ста­рухе. Ни­какой еды и жут­кая не­нависть мес­тно­го на­селе­ния – «фа­шис­тов при­вез­ли».

Им еще по­вез­ло - иные сос­та­вы с пе­ресе­лен­ца­ми при­вози­ли в тай­гу, вы­дава­ли то­поры, пи­лы и при­казы­вали стро­ить жилье под от­кры­тым не­бом. Во­ду бра­ли из ре­ки. Го­рячее пи­тание – раз в день: од­но пер­вое блю­до и 500 грам­мов хле­ба. Вы­жили толь­ко еди­ницы.

В то же вре­мя в сроч­ном по­ряд­ке все во­ен­нослу­жащие не­мец­кой на­ци­ональ­нос­ти бы­ли де­моби­лизо­ваны и нап­равле­ны на тру­довы­ера­боты. В 1942 го­ду мо­били­зовы­вали уже не толь­ко муж­чин, но и жен­щин от 15 до 55 лет. Фак­ти­чес­ки тру­довые ла­геря вхо­дили в сис­те­му ГУ­ЛАГа. Тер­ри­тория ок­ру­жалась ко­лючей про­воло­кой, по пе­римет­ру сто­яли выш­ки с ча­совы­ми, вни­зу – ох­ра­на с со­бака­ми.  Бы­ло зап­ре­щено ис­поль­зо­вать не­мец­кий язык, и нем­цы, как ев­реи,  ста­ли са­мой ас­си­мили­рован­ной груп­пой в Рос­сии.

Вплоть до 12 де­каб­ря 1955 го­да всё не­мец­кое на­селе­ние обя­зано бы­ло ре­гуляр­но от­ме­чать­ся в ко­мен­да­туре. Ука­зание в гра­фе «На­ци­ональ­ность» - «Не­мец» оз­на­чало от­сутс­твие воз­можнос­ти пос­тупле­ния в выс­шее учеб­ное за­веде­ние, по­лити­чес­кую неб­ла­гона­деж­ность и от­сутс­твие пер­спек­тив в жиз­ни. Лю­ди по­няли, что им пред­сто­ит веч­ная ссыл­ка и воз­вра­та в род­ные края не бу­дет.

За 14 лет из­гна­ния мно­го пе­ремен про­изош­ло в семье Яко­ва и Мар­ты: ра­ботая в тя­желей­ших ус­ло­ви­ях, пло­хо оде­тые и по­луго­лод­ные, оба умер­ли, ос­та­вив де­тей оди­ноки­ми. Ког­да Ама­лии  ис­полни­лось 18 лет, она пе­ре­еха­ла в Свер­дловск.

ГЛА­ВА ТРЕТЬЯ. ЕЩЁ РАЗ О ЛЮБ­ВИ

Но вер­нёмся к люб­ви и пре­дан­ности. Встре­тив­шись в 1960 го­ду, Мак­сим и Ама­лия ни­ког­да не рас­ста­вались и от­праздно­вали свою зо­лотую свадь­бу уже в Аме­рике. Им бы­ло по 73 го­да и ка­залось, что впе­реди ещё мно­го лет счас­тли­вой жиз­ни. Но ник­то не зна­ет сво­ей судь­бы - ког­да пробь­ет час про­щания. Мак­сим пос­те­пен­но стал те­рять па­мять, пе­рес­тал ори­ен­ти­ровать­ся в квар­ти­ре, им ов­ла­дела тя­желая де­мен­ция - при­об­ре­тен­ное сла­бо­умие, ле­чение от ко­торо­го по­ка не най­де­но. Рас­пад пси­хичес­ких фун­кций – ин­теллек­та, мыш­ле­ния, ре­чи - в ре­зуль­та­те по­раже­ния моз­га. Бо­лезнь дол­гие го­ды гнез­дится в ор­га­низ­ме, вы­ходя на­ружу со все­ми тя­желы­ми пос­ледс­тви­ям уже на ис­хо­де жиз­ни че­лове­ка...

Мак­сим, ка­залось, ис­пы­тывал чувс­тво ви­ны и сты­да за свою бо­лезнь, ста­ра­ясь скрыть не­дуг, ко­торый спря­тать не­воз­можно. Не­имо­вер­ные уси­лия и тер­пе­ние тре­бова­лись Ама­лии, что­бы умыть, поб­рить, одеть, на­кор­мить лю­бимо­го че­лове­ка и дать ле­карс­тва. Каж­дый день она вы­води­ла его на ули­цу, зас­тавля­ла дви­гать­ся и по воз­можнос­ти вес­ти бе­седу. Ни­ког­да не те­ряла са­мокон­тро­ля, не еди­нож­ды пы­талась объ­яс­нить ему его не­обос­но­ван­ные стра­хи и гал­лю­цина­ции, но он мгно­вен­но за­бывал всё. Она бы­ла для не­го не толь­ко же­ной и си­дел­кой, но и гра­мот­ным пси­холо­гом. Ста­ралась вы­водить его из глу­боко­го за­бытья в мир ре­аль­нос­ти. Врач ска­зал: он бу­дет жить, по­ка хо­дит.

И вдруг –  он стал па­дать. В гос­пи­тале, сде­лав рен­тген лёг­ких и ска­ниро­вание го­лов­но­го моз­га, и не об­на­ружив опас­ности, по­мес­ти­ли Мак­си­ма в Дом прес­та­релых, ибо он пе­рес­тал пе­ред­ви­гать­ся. На ут­ро у не­го вы­соко под­ня­лась тем­пе­рату­ра и Мак­си­ма пе­ревез­ли об­ратно в гос­пи­таль, где Ама­лия и наш­ла его.

Он ле­жал с зак­ры­тыми гла­зами. На этот раз раз­гля­дели за­пущен­ное вос­па­ление лёг­ких. Мак­сим ды­шал с тру­дом, ком­би­нации ан­ти­би­оти­ков не по­мога­ли. Его го­лубые гла­за иног­да бы­ли по­лу­от­кры­ты и гля­дели на же­ну с от­ча­яни­ем и  моль­бой, как бы ища от­ве­та и ус­по­ко­ения. Он уже не мог про­из­нести ни зву­ка. Род­ные и мед­персо­нал не мог­ли прек­ра­тить его стра­даний. Но здо­ровое сер­дце Мак­си­ма ещё ис­прав­но би­лось в гру­ди, кровь на­туж­но дви­галась...

  Це­лый ме­сяц Ама­лия не от­хо­дила от му­жа, пла­кала, ви­дя его из­мождён­ные, ис­ху­дав­шие  ру­ки. Сы­новья да­вали ей не­боль­шой от­дых, но бо­ясь по­терять его, она бе­жала об­ратно в гос­пи­таль. Мак­сим уже не ре­аги­ровал да­же на ее го­лос, из зак­ры­тых глаз ка­тились сле­зы. К кон­цу ме­сяца его пе­ревез­ли опять в Дом прес­та­релых, так как в гос­пи­тале уже ис­черпа­ли все средс­тва и боль­ше не име­ли чем по­мочь уми­ра­юще­му. 

Од­нажды ночью его све­ла су­доро­га, сер­дце ос­та­нови­лось, и он за­тих нав­сегда. Ис­ка­жён­ное стра­дани­ем ли­цо при­об­ре­ло по­кой и уми­рот­во­рение. Оди­нокая сле­за зас­ты­ла в угол­ке гла­за. У пос­те­ли соб­ра­лись все род­ные и пер­со­нал До­ма прес­та­релых.

 ...В По­хорон­ном до­ме бу­кета­ми цве­тов был пок­рыт пос­та­мент, рав­вин про­из­но­сил по­миналь­ную мо­лит­ву, на­пол­ненную сос­тра­дани­ем и сим­па­ти­ей к ушед­ше­му. Ров­но 11 лет на­зад при­сутс­тву­ющие здесь же хо­рони­ли Лю­доч­ку.

На Бо­риса нах­лы­нули тя­желые вос­по­мина­ния. Ама­лия, с тру­дом сдер­жи­вая сле­зы, по­веда­ла ис­то­рию их люб­ви, про­ща­ясь с му­жем. Её, на­вер­ное,  ни­ког­да не бу­дет прес­ле­довать мысль, что она что-то не­дода­ла, упус­ти­ла или сде­лала мень­ше, чем мог­ла. Ес­ли мож­но бы­ло бы прод­лить его жизнь, то она лег­ла вмес­то не­го по­жер­тво­вала со­бой.
 
Это бы­ла бы не жер­тва – это лю­бовь!..

Лю­бовь – как де­рево; она вы­рас­та­ет са­ма со­бой, пус­ка­ет глу­боко кор­ни во всё на­ше су­щес­тво и не­ред­ко про­дол­жа­ет зе­ленеть и цвес­ти да­же на раз­ва­линах на­шего сер­дца. У это­го чувс­тва есть толь­ко один за­кон – сос­та­вить счастье то­му, ко­го лю­бишь.

Вок­руг нас - мир, где столь­ко не­понят­но­го, и хо­роше­го, и дур­но­го, и прек­расно­го, и урод­ли­вого, ве­лико­душия и жес­то­кос­ти. Всё это в це­лом сос­тавля­ет на­шу жизнь.