Я не согласен ни с одним словом, которое вы говорите, но готов умереть за ваше право это говорить... Эвелин Беатрис Холл

независимый интернет-журнал

Держись заглавья Кругозор!.. Наум Коржавин
x

Под солнцем - Грузия моя

Главы из книги "Пока быльем не поросло"

Опубликовано 12 Августа 2016 в 08:23 EDT

Валерий Сандлер
...из-под арки дома по Орджоникидзе, 77 вышли - нет, вырвались стремглав! - Надия и Циури, и с ними Шота, которого я узнал еще издали по недавно увиденной фотографии. На ходу жестикулируя, он что-то горячо и сердито выговаривал сестрам, а те, судя по их виноватому виду, смущенно оправдывались. Тут все трое заметили меня - и картина резко поменялась, став из грозной - радостной. Мы сошлись. Шота крепко меня обнял и тут же отчитал: - Ты как себя ведешь, кацо? Пошел открытку опустить - и с концом. Знаешь, как я сестер ругал: человек новый, город ему незнаком, зачем одного отпустили? Мы уже шли в милицию заявлять, что у нас гость пропал...
________________________
Гостевой доступ access Подписаться

Вы­писы­вая мне ко­ман­ди­ровоч­ные на по­ез­дку в Тби­лиси, глав­бух Кир­гиз­ско­го ин­сти­тута на­уч­но-тех­ни­чес­кой ин­форма­ции, где я це­лый год, преж­де чем уй­ти в жур­на­лис­ти­ку, тру­дил­ся ре­дак­то­ром за 105 руб­лей в ме­сяц, воз­можно, не знал, что 70 "ноч­лежных" ко­пе­ек в сут­ки мо­жет в луч­шем слу­чае хва­тить лишь на кой­ку в сель­ском До­ме при­ез­жих, но ни­как не на мес­то в при­лич­ном оте­ле. Но о том, что в сто­лице Гру­зии, преж­де чем се­лить пер­вых пос­то­яль­цев в толь­ко что отс­тро­ен­ную гос­ти­ницу, над глав­ным вхо­дом ве­ша­ют таб­личку "Мест нет", -  глав­бух, ско­рее все­го, не до­гады­вал­ся. Это по­том мне объ­яс­ни­ли ум­ные лю­ди, что воп­рос "Есть ли сво­бод­ные мес­та?" - воп­рос глу­пый, за­давать его не сле­ду­ет, а сле­ду­ет, вло­жив в пас­порт 10-20 руб­лей, по­дать ад­ми­нис­тра­тору в об­мен на ключ от но­мера. С этим пра­вилом я зна­ком не был, по­это­му, при­летев в Тби­лиси 14 ок­тября 1966 го­да, в по­ис­ках ноч­ле­га по­коле­сив по го­роду на трам­вае и в трол­лей­бу­се, на­вес­тив не мень­ше по­лудю­жины оте­лей, всю­ду на­тыка­ясь на прес­ло­вутую таб­личку, по­дал­ся, по­ка не поз­дно, на ж/д вок­зал, на­шел не­заня­тую ду­бовую скамью, на ней улег­ся, в по­душ­ку об­ра­тив ко­ман­ди­ровоч­ную "ба­лет­ку", для пу­щего ком­форта обер­ну­тую в плащ, - так и про­кема­рил до ут­ра. Ко­торое, как в ста­рой доб­рой сказ­ке, ока­залось муд­ре­нее ве­чера.

К счастью, был к то­му вре­мени в мо­ей би­ог­ра­фии па­мят­ный мо­мент: служ­ба в ар­мии. Там я зад­ру­жил с пар­нем из Гру­зии, зва­ли его Шо­та Го­гу­ад­зе. Ве­сель­чак и пе­вун, как и по­доба­ет гру­зину, он для ме­ня на­писал рус­ски­ми бук­ва­ми текст зна­мени­той гру­зин­ской пес­ни о Тби­лиси. По ве­черам, ко­ротая вре­мя до от­боя, мы пе­ли на два го­лоса под его ак­компа­немент на ги­таре: "Тби­лисо, мзис да вар­де­бис мха­рео, уше­нод, си­цоц­хлес ар мин­да. Сад арис, схва­ган аха­ли ва­рази, сад арис, ча­гара Мтац­минда". Шо­та рас­ска­зывал мне про свой дом в Тби­лиси, приг­ла­шал при­ехать пос­ле дем­бе­ля к не­му в гос­ти; я обе­щал, что при­еду, хо­тя сам в та­кую воз­можность ве­рил сла­бо...

Но в ут­ро 15 ок­тября, сбро­сив ос­та­ток ноч­ной дре­мы, я уже знал, на что пот­ра­чу пер­вый день в нез­на­комом го­роде: ра­зыщу быв­ше­го сос­лу­жив­ца, он по­может най­ти жилье на не­делю, а то и при­ютит у се­бя до­ма - зря, что ли, так кра­сиво о нем рас­ска­зывал. Иду в го­род­ское ад­ресное бю­ро, за­пол­няю бланк: фа­милия - Го­гу­ад­зе, имя - Шо­та, в гра­фе "от­чес­тво" де­лаю про­черк: сол­да­ты друг дру­га по ба­тюш­ке не ве­лича­ют; год рож­де­ния - та­кой же, как у ме­ня, 1939-й. Бланк вер­нулся с ад­ре­сом: ули­ца Ор­джо­никид­зе, 77. Спро­сил, ка­ким ав­то­бусом ту­да про­ехать, - мне объ­яс­ни­ли.

Ра­ду­ясь, что все удач­но скла­дыва­ет­ся, иду к ав­то­бус­ной ос­та­нов­ке. "Зеб­ра" для пе­шехо­дов да­леко, аж на пе­рек­рес­тке, гля­нул по сто­ронам - ма­шин нет, дви­нул нап­ря­мик. Тут, как в из­вес­тной пе­сен­ке про ста­руш­ку, но с поп­равкой на мой не дам­ский пол, ме­ня "ос­та­новил ми­лица­нер". Сер­жант ми­лиции шел, по­махи­вая жез­лом, в мою сто­рону, я, об­ре­чен­но, - ему навс­тре­чу, на хо­ду дос­та­вая из кар­ма­на штраф­ную треш­ку. На мо­ем ли­це, на­вер­но, бы­ло на­писа­но, что я не здеш­ний, по­тому что он спро­сил: "Ты от­ку­да?" От­ве­тил как есть: из Кир­ги­зии мы, ко­ман­ди­рован­ные. Мою про­тяну­тую ру­ку с тро­яком сер­жант от­вел:

- Гос­тей не штра­фу­ем. Иди, боль­ше не на­рушай...

Без проб­лем на­шел нуж­ный дом и квар­ти­ру, пос­ту­чал в дверь, мне от­кры­ли две мо­лодые жен­щи­ны, наз­ва­лись сес­тра­ми Шо­та Го­гу­ад­зе; стар­шую зва­ли На­дия, млад­шую - Ци­ури. По­поз­же приш­ла сред­няя, Та­мара, Там­ри­ко. Объ­яс­ни­ли: брат здесь жил рань­ше, а не­дав­но пе­ре­ехал в рай­он Ав­ла­бар, на ули­цу Гу­тан­скую, 17, прос­то еще не ус­пел от­сю­да вы­писать­ся, а по но­вому ад­ре­су - про­писать­ся. Но я дож­дусь его здесь: "У не­го се­год­ня ут­ром доч­ка ро­дилась, он в род­дом у­ехал, ско­ро сю­да при­едет, рас­ска­жет, как же­на и ре­бенок се­бя чувс­тву­ют". Мне бы­ло пред­ло­жено от­дохнуть с до­роги, на ско­рую ру­ку пе­реку­сить, "а Шо­та вер­нется - вмес­те по­ужи­на­ем". 

Мою ру­ки над ку­хон­ной ра­кови­ной. Мыс­ленно ра­ду­юсь, что проб­ле­ма ноч­ле­га, по­хоже, поч­ти ре­шена. Рас­ска­зываю сес­трам про то, как мы с Шо­та тя­нули сол­дат­скую лям­ку, да ка­кой он у них бра­вый, ком­па­ней­ский, ве­селый па­рень, и как здо­рово иг­ра­ет на ги­таре. Сес­тры слу­ша­ют, пе­рег­ля­дыва­ют­ся, как буд­то я со­об­щаю об их бра­те неч­то преж­де нес­лы­хан­ное...

Пер­вый ви­зит в нез­на­комую семью ред­ко об­хо­дит­ся без прос­мотра се­мей­ных фо­тог­ра­фий. Вот и те­перь - На­дия, на пра­вах стар­шей сес­тры, дос­та­ла из ко­мода аль­бом, рас­кры­ла пе­редо мной: "Это наш Шо­тико..." Со сним­ка на ме­ня смот­рел па­рень в сол­дат­ской по­левой фор­ме, в по­гонах ря­дово­го, с ак­ку­рат­но подс­три­жен­ны­ми уса­ми, без ко­торых гру­зин - не гру­зин. Зва­ли пар­ня, яс­ное де­ло, Шо­та Го­гу­ад­зе, но его ли­цо я ви­дел впер­вые!      

Про­дол­жаю лис­тать аль­бом. Пос­те­пен­но до ме­ня до­ходит, что нез­на­комец, ко­торо­го ви­жу на сним­ках, с ми­нуты на ми­нуту мо­жет вой­ти, и тог­да... Чувс­твую се­бя во­риш­кой, ко­торый заб­рался в чу­жой дом и вдруг ус­лы­шал, что вер­ну­лись хо­зя­ева. Вы­путы­вать­ся на­до - но как? Ска­зать сес­трам, что я не ту­да по­пал и во­об­ще не тот, за ко­го пол­ча­са на­зад се­бя вы­давал, - и это пос­ле то­го, как пред­ста­вил­ся сос­лу­жив­цем и дру­гом их лю­бимо­го бра­та?! По­жалуй, на­до смы­вать­ся по­тихонь­ку, по­ка нез­на­комый мне Шо­та не при­шел да не ра­зоб­рался со мной по-муж­ски. Бе­ру в од­ну ру­ку свой ви­дав­ший ви­ды плащ, в дру­гую - об­шарпан­ную "ба­лет­ку", сес­трам по­казы­ваю за­пол­ненную, но не от­прав­ленную до­мой от­крыт­ку: дес­кать, сбе­гаю к поч­то­вому ящи­ку, опу­щу и вер­нусь. На­дия ты­чет паль­цем в мои по­жит­ки: "А это за­чем? Ос­тавь, ник­то не ук­ра­дет..."

Весь в хо­лод­ном по­ту от сты­да (ма­ло то­го, что при­пер­ся в нез­на­комый дом, где те­бя при­няли по-че­лове­чес­ки, так еще оби­жа­ешь лю­дей не­дове­ри­ем!), я прис­тро­ил "ба­лет­ку" в угол ком­на­ты, прис­тро­ил на ве­шал­ку плащ, ре­шив: вый­ду, про­гуля­юсь, а ког­да вер­нусь, Шо­та уже по­явит­ся в квар­ти­ре, ему я все объ­яс­ню, он пра­виль­но ме­ня пой­мет... 

Два ча­са бро­дил по го­роду, о ко­тором пел сов­сем не­дав­но: "Та­кой ла­зур­ный не­бос­вод си­яет толь­ко над то­бой!", - но до не­бос­во­да ли бы­ло мне, столь глу­по по­пав­ше­му в пе­реп­лет! Что ж, ви­дать, при­дет­ся еще од­ну ночь пе­рекан­то­вать­ся на вок­заль­ной ду­бовой скамье, но преж­де я обя­зан, при­дя с по­вин­ной го­ловой, по­ка­ять­ся пе­ред ни о чем не по­доз­ре­ва­ющи­ми сес­тра­ми и их бра­том, да и по­жит­ки свои заб­рать...   

Пол­сотни мет­ров ос­та­валось до мес­та мо­его бу­дуще­го по­ка­яния, как из-под ар­ки до­ма по Ор­джо­никид­зе, 77 выш­ли - нет, выр­ва­лись стрем­глав! - На­дия и Ци­ури, и с ни­ми Шо­та, ко­торо­го я уз­нал еще из­да­ли по не­дав­но уви­ден­ной фо­тог­ра­фии. На хо­ду жес­ти­кули­руя, он что-то го­рячо и сер­ди­то вы­гова­ривал сес­трам, а те, су­дя по их ви­нова­тому ви­ду, сму­щен­но оп­равды­вались. Тут все трое за­мети­ли ме­ня - и кар­ти­на рез­ко по­меня­лась, став из гроз­ной - ра­дос­тной. Мы сош­лись. Шо­та креп­ко ме­ня об­нял и тут же от­чи­тал:  

- Ты как се­бя ве­дешь, ка­цо? По­шел от­крыт­ку опус­тить - и с кон­цом. Зна­ешь, как я сес­тер ру­гал: че­ловек но­вый, го­род ему нез­на­ком, за­чем од­но­го от­пусти­ли? Мы уже шли в ми­лицию за­яв­лять, что у нас гость про­пал...    

Мой жал­кий ле­пет оп­равданья: из­ви­ни, не­дора­зуме­ние выш­ло, ад­ресное бю­ро ви­нова­то, вот бланк, смот­ри, - Шо­та слу­шать не стал, ру­ку мою с блан­ком от­вел, о гос­ти­нице да­же ду­мать зап­ре­тил: "Ос­та­ешь­ся у ме­ня. Сей­час тут ужи­на­ем, по­том едем ко мне в Ав­ла­бар, бу­дем пить за здо­ровье мо­ей же­ны и доч­ки, поз­же в род­дом сбе­га­ем..."

По­хоже, я взял слиш­ком серь­ез­ный тон. Ис­прав­люсь, рас­ска­жу анек­дот. Ра­зуме­ет­ся, гру­зин­ский. Они, пос­ле ев­рей­ских, са­мые ос­тро­ум­ные. "Я так ду-у-умаю", - как го­ворил ве­ликий ар­мя­нин Фрун­зик Мкртчян в ве­ликом гру­зин­ском филь­ме "Ми­мино".

Ги­ви, зад­рав го­лову, под ок­на­ми род­до­ма, кри­чит же­не, сто­ящей у рас­кры­того ок­на:

- На­ни, как твои де­ла? Ты ро­дила уже?

- Все в по­ряд­ке, ро­дила, - от­ве­ча­ет На­ни.

- Ко­го? Маль­чи­ка?

- Нет...

- А ко­го?!

Уже в Ав­ла­баре, хо­рошо за­пол­ночь, ког­да мы при­лич­но наг­ру­зились "ка­хетин­ским", Шо­та ска­зал, что нас­та­ло вре­мя ид­ти в род­дом, до ко­торо­го, ока­зыва­ет­ся, ру­кой по­дать. По­дош­ли к род­до­мов­ской про­ход­ной. Шо­та пос­ту­чал в за­тяну­тое про­волоч­ной сет­кой окош­ко, а я, соб­рав ос­та­ток трез­вости, спро­сил, от­че­го он так уве­рен, что нам от­кро­ют в столь поз­дний час. "А у нас про­пуск есть, - от­ве­чал Шо­та, вы­нимая из кар­ма­на трех­рублев­ку. - Лю­бую дверь от­кры­ва­ет". И вер­но: од­на "треш­ка" от­кры­ла нам во­рота род­до­ма, вто­рая впус­ти­ла в от­де­ление на треть­ем эта­же, где об­ре­тались Ли­ли и Ха­туна - же­на и дочь мо­лодо­го па­паши. За тре­тий "про­пуск" мо­лодой ма­тери раз­ре­шили по­дой­ти к зас­теклен­ной две­ри на лес­тнич­ную пло­щад­ку и по­казать нам ди­тя. Пом­ню сло­ва Ли­ли, че­рез стек­ло об­ра­щен­ные ко мне, нез­ванно-неж­данно­му: "Шо­та вас хо­тя бы по­кор­мил? Вы там не го­лода­ете? Из­ви­ните, что так не­удоб­но по­лучи­лось..."

 
/Шо­та и Ли­ли Го­гу­ад­зе. 1990-е го­ды/

Ут­ром сле­ду­юще­го дня Шо­та по­шел со мной в ад­ресное бю­ро, что­бы по­мочь най­ти сво­его тез­ку и од­но­фамиль­ца. Се­дов­ла­сый, веж­ли­вый, с ти­хим го­лосом, сот­рудник бю­ро пе­реб­рал кар­точки всех тби­лис­ских Шо­та Го­гу­ад­зе, не счи­тая то­го, кто сто­ял со мной ря­дом, и все они ока­зались "ти­пич­ные не те" - или слиш­ком мо­лодые, или че­рес­чур ста­рые, что­бы быть мо­ими сос­лу­жив­ца­ми. Мне лишь ос­та­валось ру­ками раз­вести: "Как же так? Он ведь го­ворил, что жи­вет в Тби­лиси, у не­го свой дом, в гос­ти ме­ня звал..." - "А где вы с ним бы­ли зна­комы? - спро­сил се­дов­ла­сый. - Ах, на Ук­ра­ине, в ар­мии слу­жили! Так я вам, ува­жа­емый, ска­жу од­ну прос­тую вещь: ес­ли гру­зин у­ез­жа­ет на сто ки­ломет­ров от Гру­зии, то всем го­ворит, что он из Тби­лиси. Ваш при­ятель мо­жет жить в ка­ком-ни­будь рай­цен­тре или в де­рев­не, про ко­торую ник­то не зна­ет, - а Тби­лиси зна­ет весь мир!.." 

Мы выш­ли на ули­цу. Шо­та по­ложил мне ру­ку на пле­чо: "Ви­дишь, как все хо­рошо выш­ло. Не на­шел од­но­го дру­га - на­шел дру­гого..."

На тре­тий день пос­ле мо­его не­ча­ян­но­го по­яв­ле­ния во дво­ре до­ма на Гу­тан­ской, 17, ко мне по­дошел нез­на­комый че­ловек: "Ни­колоз ме­ня зо­вут. Мы с Шо­та со­седи. Ес­ли при­дешь, а он еще с ра­боты не вер­нулся, за­ходи ко мне, от­дохни, по­кушай". Двор был гус­то на­селен, квар­тирки кро­хот­ные, уб­ранс­твом не­бога­тые, в нес­коль­ких я по­бывал, приг­ла­шен­ный хо­зя­ева­ми, и вез­де ме­ня при­нима­ли, как до­рого­го гос­тя, ко­торо­го жда­ли, он дол­го не шел и на­конец при­шел.

...Слу­чай сде­лал ме­ня не­воль­ным сви­дете­лем ко­рот­кой дво­ровой пе­репал­ки меж­ду дву­мя со­сед­ка­ми: не по­дели­ли ве­рев­ку для суш­ки белья. Вы­шел муж од­ной из них, по­весил еще од­ну ве­рев­ку, и спор утих, не ус­пев раз­го­реть­ся...

По ве­черам муж­чи­ны уса­жива­лись на све­жем воз­ду­хе за гру­бо ско­лочен­ным до­щатым сто­лом, пи­ли ви­но, бла­го за ним не на­до бы­ло бе­жать в ма­газин - поч­ти у всех име­лось свое, до­маш­нее; иг­ра­ли в нар­ды, в кар­ты, го­вори­ли нем­но­го о по­лити­ке, за­то мно­го и го­рячо - о фут­бо­ле. В один из та­ких ве­черов я ока­зал­ся в их ком­па­нии. За сто­лом си­дел нез­на­комый мне па­рень не из "на­шего" дво­ра и, как мне по­каза­лось, не гру­зин, хо­тя по-гру­зин­ски го­ворил, слов­но это его род­ной язык. "Он рус­ский, - впол­го­лоса от­ве­тил на мой воп­рос Шо­та, - звать Ана­толий. Ро­дил­ся в Тби­лиси, жи­вет на со­сед­ней ули­це. Жал­ко, ты ско­ро у­едешь, не уви­дишь, как он клас­сно в фут­бол иг­ра­ет". Так­же впол­го­лоса я за­метил, что в Гру­зии, это всем из­вес­тно, лю­бой маль­чиш­ка, ед­ва выб­равшись из пе­ленок, на­чина­ет иг­рать в фут­бол, так с че­го бы Ана­толию  быть ис­клю­чени­ем из это­го пра­вила? "Он-то как раз ис­клю­чение, - от­ве­тил мой друг, - у не­го вмес­то ног про­тезы. Ему обе но­ги трам­ва­ем от­ре­зало. Но ты прав, в фут­бол он иг­ра­ет с тех пор, как выб­рался из пе­ленок"...       

...Та­маз, сот­рудник гру­зин­ско­го ИН­ТИ, ку­да я был ко­ман­ди­рован, вы­пол­нял по­руче­ние сво­его ди­рек­то­ра - по­казать гос­тю Тби­лиси. Мы выш­ли из зда­ния ин­сти­тута на ули­цу, он под­нял ру­ку, ос­та­новил так­си, от­крыл двер­цу, что-то ска­зал во­дите­лю, выс­лу­шал от­вет, вы­нул из кар­ма­на тро­як, про­тянул внутрь, зах­лопнул двер­цу, так­си отъ­еха­ло, а мой про­вожа­тый тут же ру­ку под­нял, го­лосуя. Весь не­до­уменье, я спро­сил:

- Та­маз, за­чем ты зап­ла­тил во­дите­лю, он же нас не взял?   

- А как ина­че! Че­ловек ехал в дру­гую сто­рону, но ос­та­новил­ся, что­бы ме­ня выс­лу­шать. А мог в это вре­мя день­ги за­раба­тывать. О, вот дру­гая ма­шина, в нее ся­дем.  

На­чав с прос­пекта Рус­та­вели, мы про­еха­ли че­рез центр го­рода - ту­да, где кре­пость На­рика­ла, где го­ра Мтац­минда с Пан­те­оном, за­вер­ну­ли в Бо­тани­чес­кий сад... Ме­ня все при­води­ло в вос­торг: ши­рокие прос­пекты и кру­тые, уз­кие, мо­щеные бу­лыж­ни­ком  улоч­ки, ар­хи­тек­ту­ра ста­рых зда­ний. Сво­их эмо­ций я не скры­вал. Так мы ка­тались час, вто­рой. Ког­да вер­ну­лись к зда­нию ин­сти­тута, Та­маз, рас­пла­чива­ясь, про­тянул так­систу ку­пюру в 50 руб­лей - тот за­махал ру­ками, за­мотал го­ловой, за­гово­рил по-гру­зин­ски го­рячо, по­могая се­бе жес­та­ми. Та­маз рас­сме­ял­ся, су­нул день­ги в кар­ман, поз­вал ме­ня из ма­шины и на хо­ду объ­яс­нил: "Ему пон­ра­вилось, как ты хо­рошо го­ворил о на­шем го­роде, он те­бя счи­та­ет сво­им гос­тем, по­это­му де­нег с нас не взял..."

За­кан­чи­валась моя ко­ман­ди­ровоч­ная не­деля. Днем я бе­гал по де­лам, по­том ехал в Ав­ла­бар, до­жидал­ся Шо­та, что­бы с ним от­пра­вить­ся в род­дом, где еще ос­та­вались Ли­ли с Ха­туной. Вер­нувшись на Гу­тан­скую, со­об­ра­жали не­хит­рый ужин на дво­их. Шо­та ста­вил на стол бу­тыль до­маш­не­го ви­на, ко­торое при­вез из сво­его род­но­го се­ла Лан­чху­ти, и мы до­поз­дна тра­вили ис­то­рии из ар­мей­ской жиз­ни.

В пос­ледний день ко­ман­ди­ров­ки, в са­мый ка­нун отъ­ез­да до­мой я чуть бы­ло все не ис­портил. Сес­тры ус­тра­ива­ли что-то вро­де про­щаль­но­го ужи­на в мою честь. По­нимая, что пред­сто­ят серь­ез­ные рас­хо­ды, я ре­шил в них по­силь­но по­учас­тво­вать. За­шел в гас­тро­ном, ку­пил ку­рицу, кон­фе­ты и ви­но, на рын­ке наб­рал зе­лени и фрук­тов. С пол­ной сум­кой сне­ди явил­ся на Ор­джо­никид­зе, 77, впол­не со­бой до­воль­ный. На­тия, Ци­ури и Там­ри­ко хло­пота­ли в кух­не, че­му-то ве­село сме­ялись; Шо­та си­дел на ди­ване, лис­тал га­зету. Я во­шел, сес­тры уви­дели у ме­ня в ру­ках сум­ку с про­визи­ей, и ве­селье смол­кло. За сто­лом си­дели в пол­ном мол­ча­нии. На мой воп­рос - что слу­чилось? - от­ве­чали ко­рот­ко: ни­чего не слу­чилось. Не прив­ле­кая вни­мания сес­тер, Шо­та шеп­нул мне: "Вый­дем, по­курим..." Мы выш­ли во двор, и он ска­зал: "Ва­лера, мо­жет быть, там, от­ку­да ты при­ехал, при­нято, что­бы гость при­носил с со­бой еду, но у гру­зин так не де­ла­ют. Есть на сто­ле ку­рица - вмес­те едим ку­рицу, бу­дут од­ни су­хари - гры­зем су­хари. Ты нас боль­ше не оби­жай, ка­цо..."

Урок я ус­во­ил. Вер­нувшись в дом, из­ви­нил­ся пе­ред сес­тра­ми, был про­щен, на про­щанье - по­цело­ван, и мы с Шо­та в пос­ледний раз от­пра­вились к не­му на Гу­тан­скую. Ве­чером дру­гого дня он обе­щал про­водить ме­ня в а­эро­порт. Спать я лег за­пол­ночь - си­дел, пи­сал. С ут­ра по­рань­ше, за­ранее уз­навши ад­рес, по­ехал на прос­пект Рус­та­вели, за­шел в ре­дак­цию га­зеты "Ве­чер­ний Тби­лиси", по­ложил пе­ред при­ят­ной да­мой, сот­рудни­цей от­де­ла пи­сем, па­ру стра­ничек, итог мо­их ноч­ных бде­ний: рас­сказ о том, как я по не­дора­зуме­нию по­пал к нез­на­комым лю­дям и что из это­го выш­ло. Да­ма, до­читав до кон­ца, спра­шива­ет:

- Вы хо­тите ви­дет этот текст на­печа­тан­ным - я уга­дала?

- Уга­дали, имен­но это­го я хо­чу.  

- По­нимаю ва­ши чувс­тва, - на­чала она то­ном, ка­ким взрос­лые объ­яс­ня­ют ма­лому ре­бен­ку, что ему еще ра­но меч­тать о взрос­лом ве­лоси­педе, - но и вы пой­ми­те: чи­тате­лей ва­ша за­мет­ка не уди­вит. Все рав­но, как ес­ли бы мы со­об­щи­ли в га­зете, что тби­лисец Шо­та Го­гу­ад­зе ут­ром встал, по­чис­тил зу­бы, поб­рился и по­ехал на ра­боту. Он вас не ос­та­вил но­чевать на ули­це, при­нял, как род­но­го? Но точ­но так же, по­верь­те, с ва­ми пос­ту­пили бы в лю­бом гру­зин­ском до­ме, да хоть бы и в мо­ем...      

Не ве­рить да­ме у ме­ня не бы­ло при­чин. Ос­та­валось поп­ро­щать­ся и уй­ти.

ВСЕМ ЕХАТЬ НА­ДО!

Мне по­каза­лось, что све­тофо­ры на тби­лис­ских пе­рек­рес­тках - ско­рее эле­мент де­кора­ции, не­жели "оп­ти­чес­кое ус­трой­ство, не­сущее све­товую ин­форма­цию и ре­гули­ру­ющее улич­ное дви­жение тран­спор­та и пе­шехо­дов", как се­год­ня учит нас Wikipedia. Нес­четное чис­ло раз я наб­лю­дал за тем, как гру­зины за ру­лем ав­то­моби­ля (час­тно­го, слу­жеб­но­го - не­важ­но) прос­ка­кива­ли пе­рек­ресток на крас­ный свет, точ­но так же пос­ту­пали пе­шехо­ды. При этом (вни­мание!) ава­рий на до­рогах Тби­лиси слу­чалось мень­ше, чем в мо­ем Фрун­зе, где в те го­ды час­тных ав­то­моби­лей бы­ло счи­тан­ное чис­ло, и они це­пене­ли пе­ред крас­ным сиг­на­лом све­тофо­ра, как кро­лик пе­ред уда­вом. За­торы, вре­мя от вре­мени воз­ни­кав­шие на до­рогах Тби­лиси, рас­са­сыва­лись мир­но и быс­тро, без ма­та и мор­до­боя (это вам не Мос­ква). Го­рячие спо­ры меж­ду дву­мя, а то и тре­мя во­дила­ми, с их энер­гичной жес­ти­куля­ци­ей, ко­го угод­но мо­гут ввес­ти в заб­лужде­ние: вам ка­жет­ся, что спор­щи­ки вот-вот схва­тят­ся за кин­жа­лы, а они все­го лишь ре­ша­ют, ко­му про­ез­жать пер­во­му, а ко­му чуть по­годить.          

Кар­тинка из жиз­ни. Вы­сокий, ком­форта­бель­ный Ikarus, в ко­тором си­дят двое ту­рис­тов и не ме­нее трид­ца­ти ту­рис­ток, важ­но проп­лы­ва­ет по прос­пекту Рус­та­вели. Во­дитель ув­лекся раз­го­вором с блон­динкой на пе­ред­нем крес­ле и чуть не прос­ко­чил пе­рек­ресток на крас­ный свет. Визг тор­мо­зов, воз­му­щен­ные вык­ри­ки из дру­гих ма­шин, чьи вла­дель­цы по­от­кры­вали бо­ковые ок­на и, по­могая се­бе ру­ками, ру­га­ют на­хала, ме­шая рус­ские сло­ва с гру­зин­ски­ми:

- Ты что, сду­рел?!

- Не­сет­ся, как оша­лелый, све­тофо­ра не ви­дит!...

- Что вы от не­го хо­тите, че­ловек пер­вый раз сел за руль!

Во­дитель Ikarus'а не вы­дер­жи­ва­ет, тор­мо­зит и вы­совы­ва­ет­ся на­ружу, что­бы от­ве­тить всем ра­зом:

- Че­го рас­кри­чались? Ни­куда я не не­сусь, нор­маль­ную ско­рость дер­жу. Вам за­вид­но, что у ме­ня в са­лоне ту­рис­тки со все­го Со­юза - кра­сави­цы, блон­динки! А у вас не­из­вес­тно кто...

- Как это "не­из­вес­тно кто"?

- Нет, вы ви­дали на­хала?! Он се­бя пра­вым счи­та­ет!

- Да я, мо­жет, в боль­ни­цу спе­шу, у ме­ня же­на бе­ремен­ная!..

Сно­ва во­дитель Ikarus'а:

- А ну, по­кажи, где она, твоя бе­ремен­ная? Нет у те­бя ни­какой же­ны. Ко­му ты ну­жен та­кой! На­вер­ное, ста­руху ве­зешь, а мне за­виду­ешь и злишь­ся, что не мо­жешь со мной по­менять­ся...

Пос­ме­ялись, об­легчи­ли ду­ши - и разъ­еха­лись по сво­им де­лам.       

Еще анек­дот в те­му. Мос­квич, пу­тешес­твуя по Кав­ка­зу на сво­ем ав­то­моби­ле, по­пада­ет в Тби­лиси. Едет по го­роду, как по­рядоч­ный: на жел­тый сиг­нал све­тофо­ра тор­мо­зит, на крас­ный - сто­ит тер­пе­ливо, ждет зе­лено­го. И ни­чего по­нять не мо­жет: во­дите­ли, все как один, мчат­ся, не раз­би­рая цве­тов, и га­иш­ни­ки их не ос­та­нав­ли­ва­ют. Мос­кви­ча зло взя­ло - он взял и про­ехал на крас­ный. Тут же - свис­ток ав­то­ин­спек­то­ра: ос­та­новись.

- Ты что, до­рогой, пра­вила не зна­ешь?    

- Как это не знаю! Я двад­цать лет за ру­лем. Ез­жу стро­го по пра­вилам. Но вот ми­мо вас толь­ко что про­ехал на­руши­тель - вы его по­чему-то не ос­та­нови­ли.

- Так он пра­вила не зна­ет, до­рогой! А ты сам ска­зал, что зна­ешь. Да­вай сю­да тех­та­лон. По­лучи дыр­ку.

Тби­лис­ские ав­то­бусы и трол­лей­бу­сы той по­ры - от­дель­ный анек­дот. Ком­постер, та­лон­чик, про­ез­дной би­лет - про все эти при­выч­ные ат­ри­буты го­род­ско­го пас­са­жир­ско­го тран­спор­та при­ез­же­му сле­дова­ло за­быть на пол­ный срок пре­быва­ния в гру­зин­ской сто­лице. Здесь был в за­коне единс­твен­ный спо­соб оп­ла­ты за про­езд - те же со­вет­ские 5 ко­пе­ек, толь­ко пла­тить их по­лага­лось во­дите­лю лич­но. Нет, не по­думай­те, об­ще­со­юз­ные та­лоны и про­ез­дные би­леты су­щес­тво­вали, но ник­то их по­купать не ду­мал, и у ком­посте­ров, ус­та­нов­ленных в са­лонах, ра­боты не бы­ло. Вам как бы го­вори­ли: "У нас все прос­то, до­рогой. Вой­ди в ав­то­бус с зад­ней две­ри, дви­гай­ся к пе­ред­ней; вы­ходя, по­ложи пе­ред во­дите­лем на пе­ред­нюю па­нель свои пять ко­пе­ек, а уж он сам ре­шит, сколь­ко де­нег пос­ле сме­ны сдать в кас­су ав­то­пар­ка, а сколь­ко при­нес­ти в семью..."

Пе­ред­ви­гал­ся я по го­роду ре­же в мет­ро, ча­ще - в трол­лей­бу­се или в ав­то­бусе, но ни кон­тро­лера, ко­торый бы от­лавли­вал "зай­цев", ни са­мих "зай­цев" мне встре­тить так и не до­велось.         

И пусть вас не удив­ля­ет сце­на, мной ви­ден­ная не раз. Ав­то­бус от­хо­дит от ос­та­нов­ки, ти­хонь­ко дви­жет­ся к пе­рек­рес­тку, а сза­ди, взма­хивая ру­ками, пос­пе­ша­ет жен­щи­на: упус­ти­ла, а ехать на­до. Ма­шина плав­но при­тор­ма­жива­ет, ос­та­нав­ли­ва­ет­ся, зад­няя дверь от­кры­ва­ет­ся, жен­щи­на до­гоня­ет, вхо­дит, дверь зак­ры­ва­ет­ся - по­еха­ли. Не ду­май­те, что во­дитель сде­лал это единс­твен­но по доб­ро­те сер­дечной. Доб­ро­та, ко­неч­но, при­сутс­тво­вала, но и 5 ко­пе­ек лиш­ни­ми не бы­ва­ют, на до­роге не ва­ля­ют­ся. Во вся­ком слу­чае, тог­да. По край­ней ме­ре, в Тби­лиси...  

   

ДЕНЬ­ГИ - ЗЛО, КОГ­ДА ИХ МА­ЛО ИЛИ НЕТ СОВ­СЕМ

Че­рез че­тыре го­да, вык­ро­ив из от­пуска не­делю, ле­чу к гру­зинам. Шо­та встре­ча­ет ме­ня в а­эро­пор­ту. Ли­ли с до­черь­ми (их уже бы­ло трое: вслед за Ха­туной в по­ложен­ный срок по­яви­лись на свет Ле­ла и Май­ко) гос­тит у свек­ро­ви в де­рев­не Лан­чху­ти, ро­дине мо­его дру­га. Каж­дый ве­чер пе­ред сном Шо­та под­хо­дил к ви­сев­шей на сте­не фо­тог­ра­фии, на ко­торой зас­ня­ты же­на и до­чери, и, об­ра­ща­ясь к ним, ти­хо и го­рячо го­ворил по-гру­зин­ски. Не сра­зу я до­гадал­ся спро­сить, о чем он с ни­ми бе­седу­ет. Вот его от­вет:

- Я им го­ворю: мои до­рогие, лю­бимые, ско­рее воз­вра­щай­тесь, я без вас очень ску­чаю.    

Как-то ве­чером я за­метил (не от боль­шо­го знать, ума, да и вы­пито бы­ло не­мало):

- Лю­бой муж­чи­на, а уж гру­зин - тем бо­лее, меч­та­ет о сы­не, а у те­бя три де­воч­ки. Не обид­но те­бе?

Шо­та ме­ня от­резвил од­ной фра­зой:

- Пус­кай хоть де­сять до­чек, лишь бы жи­вы бы­ли, здо­ровы и счас­тли­вы.

Вы­ходим из до­ма, идем в ба­ню. Навс­тре­чу по­жилой дядь­ка. Шо­та с ним поз­до­ровал­ся, ос­та­новил­ся, я же про­шел впе­ред, что­бы не ме­шать бе­седе. Дог­нав ме­ня, мой друг ка­кое-то вре­мя шел мол­ча, по­том за­гово­рил:

- Он тут не­дале­ко жи­вет, вверх по на­шей ули­це. Не­дав­но из тюрь­мы вы­шел. Рань­ше на ме­ховой фаб­ри­ке завс­кла­дом ра­ботал. Мы с Ли­ли хо­тели всту­пить в ко­опе­ратив на квар­ти­ру, ну­жен был пер­вый взнос - де­сять ты­сяч руб­лей, я к не­му до­мой при­шел, поп­ро­сил взай­мы, он го­ворит: "День­ги у ме­ня есть, я те­бе дам, но по­дож­ди, по­ка я со­беру мил­ли­он руб­лей. Меч­таю уви­деть мил­ли­он сво­ими гла­зами, те­перь уже не­дол­го ос­та­лось". По­том на фаб­ри­ку приш­ла ре­визия, вскры­ла у не­го не­дос­та­чу, его по­сади­ли на пять лет, а всё, что он на­соби­рал, кон­фиско­вали. И зна­ешь, что он мне сей­час ска­зал?"Эх, Шо­та, ка­кой же я был ду­рак, что не дал те­бе тог­да де­сять ты­сяч! Сей­час бы ты мне их вер­нул..."      

По­жалуй, сей­час са­мое вре­мя для но­вого ста­рого анек­до­та.

- Ги­ви, лю­ди го­ворят, ты ку­пил се­бе са­молет. За­чем он те­бе?

- Как за­чем?Тон­ну ман­да­ринов пог­ру­жу, в Мос­кву от­ве­зу. Удоб­но, и с "А­эроф­ло­том" не на­до свя­зывать­ся.

- То­же вер­но. А сколь­ко ты от­дал за свой са­молет?

- А, ерун­да! Три мил­ли­она.

- Три мил­ли­она?! Су­мас­шедшие день­ги! Это ж це­лый год ра­ботать на­до... 

Че­рез пло­щадь иду к стан­ции мет­ро "26 ба­кин­ских ко­мис­са­ров". Пос­ре­ди пло­щади сто­ят и о чем-то гром­ко спо­рят се­дой ста­рик и па­рень лет не стар­ше двад­ца­ти. Па­рень го­рячит­ся, еще нем­но­го - и ру­ки пус­тит в ход. Об­хо­жу спор­щи­ков сто­роной и слы­шу за спи­ной звук уве­сис­той оп­ле­ухи: ну вот, ду­маю, мо­лодой все-та­ки не сдер­жался; ог­ля­дыва­юсь - па­рень уда­ля­ет­ся, при­жав ла­донь к ще­ке, а ста­рик что-то гнев­ное вык­ри­кива­ет ему вслед. Ря­дом со мной, наб­лю­дая эту сце­ну, ос­та­новил­ся про­хожий, у ко­торо­го я спро­сил: "За что ста­рик его уда­рил?" - "Этот мо­лодой не­ува­житель­но с ним раз­го­вари­вал, вот за что", - от­ве­тил про­хожий...    

...По­ез­дом выб­ра­лись на три дня в Лан­чху­ти. Дву­хэтаж­ный де­ревян­ный дом, в ко­тором Шо­та ро­дил­ся и рос до пе­ре­ез­да в Тби­лиси, стро­ил еще его дед, сей­час в нем жи­вет мать, 80-лет­няя кал­ба­тоно Ба­бинэ. Как в лю­бом гру­зин­ском де­ревен­ском до­ме, пер­вый этаж слу­жит кух­ней с боль­шой печью-ка­мином, ко­торую то­пят дро­вами; тут же - кла­дов­ки со вся­ким ин­вента­рем, не­об­хо­димым в кресть­ян­ском хо­зяй­стве; вто­рой этаж - спаль­ный, ту­да не дол­жны про­никать за­пахи го­тов­ки и еды. Ут­ром, прос­нувшись и по­зав­тра­кав, мы выш­ли в сад со­бирать хур­му и ко­ролек, ко­торый та же хур­ма, толь­ко мя­коть у не­го слад­кая, не так вя­жет, цве­том тем­ная, поч­ти ко­рич­не­вая. Уро­жай в тот год вы­дал­ся обиль­ный, и мы с Шо­та неп­ло­хо по­рабо­тали, сни­мая его. По­том мне взду­малось раз­мять­ся руб­кой дров для ка­мина. Я взял то­пор, выб­рал нес­коль­ко по­лень­ев пок­рупнее и на здо­ровен­ном пне на­чал их рас­ка­лывать на чур­ки. Мое  усер­дие прер­ва­ла кал­ба­тоно Ба­бинэ (Кал­ба­тоно (груз.) - веж­ли­вая фор­ма об­ра­щения к жен­щи­не): по­дош­ла, от­ня­ла то­пор, что-то нас­мешли­вое ска­зала по-гру­зин­ски. Шо­та, тут же сто­яв­ший, пе­ревел:      

- Мать го­ворит: за­чем ме­ня ба­лу­ешь? Зав­тра у­едешь - кто мне дро­ва ко­лоть бу­дет? Ес­ли ты та­кой за­бот­ли­вый, ос­та­вай­ся и жи­ви здесь... 

-------------------------------------------------------

* Кал­ба­тоно (груз.) - веж­ли­вая фор­ма об­ра­щения к жен­щи­не.

Там же, в Лан­чху­ти. Шо­та при­вел ме­ня в гос­ти к со­седу, ко­торый ра­бота­ет в Ба­туми, а в Лан­чху­ти при­ехал на­вес­тить ро­дите­лей. Си­дим в са­ду за сто­лом, ус­тавлен­ным снедью, пь­ем бе­лое прох­ладное ви­но, за­кусы­ва­ем зе­ленью, едим го­рячее ло­био, ум­ные раз­го­воры ве­дем. При­ятель - глав­ный ин­же­нер Ба­тум­ско­го кон­сер­вно­го за­вода, жа­лу­ет­ся на слож­ности жиз­ни:      

- Пол­то­ра го­да как сня­ли ди­рек­то­ра, но­вого ни­как не наз­на­чат. Один всё тя­ну: про­из­водс­тво, фи­нан­сы, кад­ры...

- А те­бя по­чему не ста­вят ди­рек­то­ром? - на­ив­но ин­те­ресу­юсь.

- От­ку­да я знаю, по­чему, - раз­во­дит он ру­ками. - Ну, не ста­вят...

- Мо­жет, ко­му-то де­нег на­до дать?

- Так раз­ве я про­тив! Пус­кай ска­жут - сколь­ко и ко­му. Ког­да в пар­тию хо­тел всту­пить, мне ска­зали при­нес­ти 20 ты­сяч. Я при­нес, от­дал, ме­ня при­няли в пар­тию. А сей­час - мол­чат.

В 1983 го­ду Ха­туна, явив­ша­яся на свет в па­мят­ный день 15 ок­тября, за­кон­чи­ла де­сятый класс. Соб­ра­лась пос­ту­пать в Тби­лис­ский пе­дин­сти­тут на фа­куль­тет рус­ско­го язы­ка, но  ро­дите­ли не име­ли де­нег на "всту­питель­ный взнос", и меч­ту о выс­шем об­ра­зова­нии для стар­шей до­чери им приш­лось от­ло­жить на не­оп­ре­делен­ный срок.

Ка­жет­ся, пов­то­рялась слу­чив­ша­яся за па­ру лет до это­го ис­то­рия с мо­лодой гру­зин­кой Ма­наной, при­ехав­шей во Фрун­зе к род­ной тет­ке, ко­торая обе­щала по­мочь пле­мян­ни­це с пос­тупле­ни­ем в ме­дин­сти­тут. Про­валив пер­вый же эк­за­мен, де­вуш­ка ду­хом не па­ла, ре­шила че­рез год пов­то­рить по­пыт­ку, а до тех пор ус­тро­илась курь­ером к нам, в ре­дак­цию "Ве­чер­ки". В сво­ей не­уда­че она ви­нила те­туш­ку. Од­нажды ра­зот­кро­вен­ни­чалась:

- Я, как при­еха­ла, сра­зу ей ска­зала: "Те­тя, мне па­па день­ги дал, что­бы вы серь­ез­ным лю­дям по­дари­ли, они мне по­могут пос­ту­пить". Она не пос­лу­шала. Ска­зала, у нее есть друзья, они все сде­ла­ют. А у нас ник­то ни­кому не по­мога­ет за кра­сивые гла­за. Так я сей­час у нее жи­ву, свою зар­пла­ту от­кла­дываю, еще нем­но­го ро­дите­ли до­бавят, те­тю не бу­ду слу­шать, день­ги ко­му нуж­но по­дарю и пос­туплю в ин­сти­тут.        

Ни­чего не знаю о даль­ней­шей судь­бе Ма­наны, да и за­чем мне. Но знаю, что в Гру­зии, по край­ней ме­ре в те го­ды, серь­ез­ным лю­дям не взят­ки да­вали, а "серь­ез­ные день­ги да­рили". Зву­чит при­лич­но, выг­ля­дит не­под­судно...   

Еще од­на сцен­ка, на ту же те­му. Мы с мо­им за­вот­де­ла Ви­тей Ник­сдор­фом и га­зет­ным ху­дож­ни­ком Ва­лерой Кай­са­ровым пос­ле сда­чи ма­тери­алов в но­мер ре­шили заг­ля­нуть в рес­то­ран "Кир­гиз­стан", как раз нап­ро­тив ре­дак­ции. Приш­ли, за­каза­ли по пять­де­сят грам­мов конь­яку. Си­дим, сма­ку­ем. Ве­чер, а на­роду в за­ле неп­ри­выч­но ма­ло. За со­сед­ним сто­ликом - сред­них лет гру­зин, пе­ред ним бу­тыл­ка. Дол­го гля­дит в на­шу сто­рону, по­том вста­ет и вмес­те с бу­тыл­кой под­хо­дит:

- Не воз­ра­жа­ете, ре­бята, ес­ли я к вам под­ся­ду?        

Ста­нешь тут воз­ра­жать, ес­ли че­ловек при­шел не с пус­ты­ми ру­ками...

- Бу­дем зна­комы, ме­ня Шал­ва зо­вут, - ска­зал он, ус­тра­ива­ясь по­удоб­нее. - Вы что пь­ете?

- Конь­як, на­зыва­ет­ся "Кир­гиз­стан".

- Раз­ве это конь­як, ге­нац­ва­ле?! Нас­то­ящий конь­як - вот! - под­няв бу­тыл­ку, он нак­ло­нил ее над на­шими бо­кала­ми, уже ус­певши­ми опус­теть. - Ну, что ска­жете?

Нам бы ска­зать прав­ду, что на­питок сред­нень­кий, ка­чес­твом нис­коль­ко не луч­ше, чем наш род­ной, кир­гиз­ский, по­жалуй, да­же по­хуже, но до прав­ды ли тут, ког­да пь­ешь на дар­мовщи­ну.

- Клас­сный конь­ячок, - ки­вали мы с до­воль­ным ви­дом, а он нам под­ли­вал. Пос­те­пен­но бу­тыл­ка опус­те­ла, мы под­ня­лись ухо­дить.

- Э, нет, ми­нуточ­ку, - по­качал го­ловой наш по­илец. - Сна­чала ко мне в но­мер зай­дем.

Лифт под­нял нас на пя­тый этаж. Вош­ли в но­мер. Шал­ва наг­нулся, вы­тащил из-под кро­вати ящик с уже нам зна­комым конь­яком:         

- Там еще один та­кой же ящик есть, - пох­вастал­ся. - Доч­ка у ме­ня в ваш уни­вер­си­тет пос­ту­па­ет, при­ехал ее под­держать. Как ду­ма­ете, пред­се­дате­лю при­ем­ной ко­мис­сии это­го хва­тит? 

Мы за­вери­ли за­бот­ли­вого па­поч­ку, что двух ящи­ков гру­зин­ско­го конь­яка хва­тит, что­бы  спо­ить всю при­ем­ную ко­мис­сию с сек­ре­тарем впри­дачу. На ра­дос­тях он от­крыл но­вую бу­тыл­ку... 

Осенью то­го же 1983 го­да мы с За­ремой по­еха­ли в Крым, по­вида­лись с родс­твен­ни­ками - ее и мо­ими, по­том взя­ли курс на Тби­лиси, где нас жда­ли Го­гу­ад­зе.

Крат­чай­ший путь из Кры­ма в Гру­зию ве­дет че­рез аб­хаз­скую сто­лицу Су­хуми. Мы ку­пили би­леты на ве­чер­ний ав­то­бус до Тби­лиси, усе­лись на свои мес­та, вре­мя от­прав­ле­ния - 20.00, как ска­зано в рас­пи­сании. Мно­го мест в ав­то­бусе ос­та­вались не за­няты­ми, во­дитель то и де­ло вы­бегал на пло­щадь пе­ред ав­то­вок­за­лом, что­бы вер­нуть­ся с но­вым пас­са­жиром. Так про­шел час, вто­рой, по­шел тре­тий. Мес­тный на­род, вид­но, был при­вычен к здеш­ним по­ряд­кам, но все же не вы­дер­жи­вал и вре­мя от вре­мени на­чинал роп­тать. Во­дитель имел вер­ное средс­тво для по­дав­ле­ния бун­та:          

- Ес­ли сей­час же не за­мол­чи­те - всех вы­сажу и у­еду в га­раж.

И ро­пот сти­хал.

Тро­нулись в 1 час по­полу­ночи. Рас­сто­яние до Тби­лиси, 440 ки­ломет­ров, пред­сто­яло пок­рыть ча­сов за 7-8. Из­му­чен­ные ожи­дани­ем пас­са­жиры поч­ти сра­зу ус­ну­ли, а ко мне сон не идет. Я ус­та­вил­ся в ноч­ное ок­но, пя­люсь на рос­кошные особ­ня­ки, сто­яв­шие по обе сто­роны от шос­се, в нес­коль­ких сот­нях мет­ров друг от дру­га. Каж­дый в два эта­жа, каж­дый от­де­лен от про­ез­жей час­ти чу­гун­ной ли­той ог­ра­дой, с чу­гун­ны­ми же во­рота­ми, от ко­торых к до­му ве­ла ши­рокая ал­лея с выс­тро­ив­ши­мися по обе­им сто­ронам элек­три­чес­ки­ми све­тиль­ни­ками - их не мень­ше дю­жины, и все вклю­чены, яр­ко ос­ве­щая тер­ри­торию пе­ред до­мом. Свет го­рел и в пер­вых эта­жах особ­ня­ков, че­го я, при­быв­ший из мест, где при­нято эко­номить элек­тро­энер­гию, "что­бы не на­гора­ло лиш­не­го", ни­как не мог по­нять. Нак­ло­ня­юсь че­рез про­ход к со­седу-аб­хазцу, он то­же бодрству­ет:

- Объ­яс­ни­те, ува­жа­емый, к че­му та­кая ил­лю­мина­ция, ведь ночь на дво­ре. И та­кие рас­хо­ды су­мас­шедшие...

  Со­сед как буд­то ждал слу­чая ме­ня, чу­жака для здеш­них мест, прос­ве­тить. Те­перь уже он ко мне нак­ло­нил­ся и, ста­ра­ясь не тре­вожить спя­щих, за­шеп­тал пря­мо на ухо: 

- Пой­ми, до­рогой, че­ловек ку­пил или пос­тро­ил дом, зап­ла­тил пять­сот ты­сяч руб­лей, а мо­жет, це­лый мил­ли­он, он хо­чет, что­бы это ви­дели все, кто ми­мо про­ез­жа­ет. Сам по­думай, за­чем он бу­дет на элек­три­чес­тве эко­номить?

- У вас то­же есть та­кой дом? - не­вин­но ин­те­ресу­юсь, пред­ви­дя от­вет. И по­лучил его:

- Ес­ли бы у ме­ня был та­кой дом, раз­ве я сей­час ехал бы с то­бой в ав­то­бусе?..

Ос­тавши­еся ки­ломет­ры до Тби­лиси я ту­по мол­чал.         

Нам с За­ремой, хоть и не сра­зу, все же уда­лось уго­ворить Шо­та и Ли­ли, что­бы при­вез­ли в сле­ду­ющем го­ду Ха­туну к нам во Фрун­зе, где имел­ся та­кой же вуз, а мой хо­роший зна­комый обе­щал "без осо­бых по­дар­ков", то бишь, за па­ру бу­тылок конь­яка, по­мочь с пос­тупле­ни­ем. На­конец, ро­дитель­ское сог­ла­сие по­луче­но, мож­но де­лать сле­ду­ющий шаг. При­хожу по зна­комо­му ад­ре­су в ре­дак­цию "Ве­чер­не­го Тби­лиси", кла­ду пе­ред за­веду­ющей от­де­лом пи­сем три ма­шино­пис­ные стра­ницы с крат­ким опи­сани­ем мо­ей "гру­зин­ской эпо­пеи". Пом­ня, как за 17 лет до это­го ох­ла­дила мой пыл сот­рудни­ца сек­ре­тари­ата, на сей раз я был нас­тро­ен ре­шитель­но.     

Шо­та, ког­да я ему рас­ска­зал о сво­ем ви­зите в ре­дак­цию "Ве­чер­ки", по­ин­те­ресо­вал­ся: "Сколь­ко ты им зап­ла­тил?" - "Что зна­чит зап­ла­тил? - не по­нял я. - Это мне, ав­то­ру, по­лага­ет­ся го­норар за статью". Он ус­мехнул­ся: "Ва­лико, ты по­ряд­ков на­ших не зна­ешь. Что­бы в га­зете по­яви­лась твоя статья, ты дол­жен вы­ложить 500 руб­лей, а ес­ли хо­чешь, что­бы про те­бя не на­печа­тали уже го­товый фель­етон, - это бу­дет сто­ить ты­сячу".

По­хоже, у мо­его дру­га бы­ли ус­та­релые све­дения: пла­тить мне ни­чего не приш­лось. За­рисов­ка по­яви­лась в тби­лис­ской "Ве­чер­ке" уже пос­ле на­шего отъ­ез­да из Гру­зии. Поч­то­вый пе­ревод из ре­дак­ции на 30 руб­лей я по­лучил уже во Фрун­зе.

(Окон­ча­ние сле­ду­ет)

Не пропусти интересные статьи, подпишись!
facebook Кругозор в Facebook   telegram Кругозор в Telegram   vk Кругозор в VK
 

Слушайте

СТРОФЫ

ПУШКИН – ВЫСОЦКИЙ (ПОЭМА)

Борис Пукин май 2025

Царь Эдип

Потому тут и мор, что остался с женой,
что сроднился вполне со случайной страной;
кто не хочет ослепнуть – не слушай слепца,
нет нам Родины, матери нет, нет отца!

Дмитрий Аникин май 2025

ИСТОРИЯ

Украинские маршалы

Смотрел краем глаза парад победы…

Виталий Цебрий май 2025

РЕЗОНАНС

Украинский почемучка (сериал)

Почти каждое утро и почти каждый украинский гражданин, просыпаясь, задает себе первый вопрос: "Почему американец Дональд Трамп решил, что можно безнаказанно и на свой выбор отбирать у соседа его дом (квартиру), страну, жену, например, и детей?"

Виталий Цебрий май 2025

ИЗ ЖУРНАЛИСТСКОГО ДОСЬЕ

Неизвестный плагиат

Почему «Буратино» был заимствованием, а «Терминатора» едва ни сочли воровством?

Сергей Кутовой май 2025

Держись заглавья Кругозор!.. Наум Коржавин

x

Исчерпан лимит гостевого доступа:(

Бесплатная подписка

Но для Вас есть подарок!

Получите бесплатный доступ к публикациям на сайте!

Оформите бесплатную подписку за 2 мин.

Бесплатная подписка

Уже зарегистрированы? Вход

или

Войдите через Facebook

Исчерпан лимит доступа:(

Премиум подписка

Улучшите Вашу подписку!

Получите безлимитный доступ к публикациям на сайте!

Оформите премиум-подписку всего за $12/год

Премиум подписка