ЛАНДЫШИ НА ПЕПЕЛИЩЕ

Три го­да то­му на­зад, в ок­тябре 2011-го, в "Кру­гозо­ре"  по­явил­ся рас­сказ  Га­лины Пи­чуры "Сви­дание".

И на фо­руме тот­час раз­го­релись спо­ры. Вос­торжен­ные ком­мента­рии ("ав­тор глу­боко про­ник в суть жен­ской пси­холо­гии...", "уз­на­ва­емый  мно­гими об­раз оди­ночес­тва...") со­седс­тво­вали с кри­тичес­ки­ми ( "ге­ро­иня пес­си­мис­тична, не уме­ет ра­довать­ся жиз­ни, в ней от­сутс­тву­ет  са­модос­та­точ­ность...").      

 Сло­вом, ро­ман­тизм и женс­твен­ность стол­кну­лись с чувс­тва­ми эман­си­пиро­ван­ных дам, счи­та­ющих, что мож­но жить счас­тли­во и без лю­бимо­го муж­чи­ны, на­ходя смысл в дру­гих цен­ностях...

 Ла­герь пред­ста­вите­лей силь­ной по­лови­ны че­лове­чес­тва то­же раз­де­лил­ся - уже влю­бив­ши­еся в ге­ро­иню или меч­та­ющие встре­тить та­кую же в жиз­ни, и те, ко­му ге­ро­иня ка­тего­ричес­ки пре­тит.

 

Как и сле­дова­ло ожи­дать, пок­лонни­кам ос­трых сю­жетов не при­шел­ся по вку­су рас­сказ, сот­канный из глу­боких пе­режи­ваний  ин­тро­вер­та. В то же вре­мя, он всерь­ез зат­ро­нул тех, кто лю­бит пси­холо­гичес­кую про­зу и не по­нас­лышке зна­ком с оди­ночес­твом. 

Так или ина­че, сам факт, что по­вес­тво­вание о жен­ском оди­ночес­тве выз­ва­ло бур­ную ре­ак­цию не толь­ко жен­щин, а и муж­чин, - не единс­твен­ный, но бе­зус­ловный ком­пли­мент рас­ска­зу. "Кру­гозор" по­лучил не­мало пи­сем и те­лефон­ных звон­ков с по­жела­ни­ем ав­то­ру про­дол­жить это жиз­ненное и тро­га­ющее про­из­ве­дение. Один из чи­тате­лей (кста­ти, муж­чи­на!) по­сето­вал: он, мол, чувс­тву­ет се­бя ос­кор­блён­ным, ибо толь­ко глу­боко про­ник­ся пе­режи­вани­ями глав­ной ге­ро­ини, а ав­тор взял - да обор­вал рас­сказ на са­мом ин­те­рес­ном мес­те...

 Се­год­ня "Кру­гозор" пред­ла­га­ет чи­тате­лям но­вое про­из­ве­дение Га­лины Пи­чуры. Это уже не рас­сказ, а по­весть. "Лан­ды­ши на пе­пели­ще" - са­мос­то­ятель­ное про­из­ве­дение.  И это же - про­дол­же­ние рас­ска­за "Сви­дание".

Как в кош­марном сне... Буд­то и не с ним все это слу­чилось. Но, увы, все про­ис­хо­дило в ре­аль­нос­ти: суд, при­говор, уби­тые го­рем ро­дите­ли... Ес­ли бы кто-то до это­го ска­зал ему, что он, ти­хоня из ин­телли­ген­тной семьи, бу­дет си­деть в тюрь­ме, да еще по та­кой статье, он счел бы это­го че­лове­ка су­мас­шедшим...

Гла­ва 1.

Весь ве­чер Ле­на вы­бира­ла по­дарок под­ружке-од­но­кур­сни­це. Она обош­ла нес­коль­ко ма­гази­нов не­пода­леку от до­ма, не наш­ла ни­чего под­хо­дяще­го и ста­ла уже по­думы­вать о по­ез­дке на Нев­ский, но в ито­ге об­на­ружи­ла оча­рова­тель­ный нас­тенный све­тиль­ник в ма­гази­не у мет­ро "Пло­щадь Му­жес­тва", ря­дом с собс­твен­ным до­мом. 

  Све­тиль­ник на­поми­нал скло­нен­ную го­лову на гиб­кой ме­тал­ли­чес­кой шее и поз­во­лял со­бой ру­ково­дить, пос­лушно ме­няя по­ложе­ния, как в пос­ло­вице про му­жа-го­лову и же­ну-шею. Он да­вал уз­кий нап­равлен­ный свет, а зна­чит, мог по­радо­вать Зин­ку не толь­ко сво­им ми­лым ди­зай­ном, но и глав­ным пред­назна­чени­ем - ос­ве­щать то не­боль­шое, но жиз­ненно важ­ное прос­транс­тво прик­ро­ват­ной тум­бочки, на ко­торой всег­да ле­жит оче­ред­ная ин­те­рес­ная кни­га. А чи­тать кни­ги в ус­ло­ви­ях об­ще­жития без это­го чу­дес­но­го по­дар­ка - ну, со­вер­шенно не­воз­можно, не ме­шая дру­гим (вот уж дей­стви­тель­но, "луч све­та в тем­ном царс­тве").

 В од­ной ру­ке Ле­на дер­жа­ла бу­кет бе­лых гвоз­дик. В дру­гой - све­тиль­ник в кра­сивой ко­роб­ке, пе­ревя­зан­ной ат­ласной лен­той. Ко­роб­ку ук­ра­шал эф­фек­тный ро­зовый бант - вер­ши­на упа­ковоч­но­го ди­зай­на всех вре­мен и на­родов. Нем­но­го пош­ло­вато, на вкус от­ца, но впол­не ро­ман­тично, по мне­нию ма­мы и са­мой Ле­ны.

Па­пу Ле­ны по­чему-то ди­ко раз­дра­жал ро­зовый цвет, а ма­ма поч­ти с каж­дой по­луч­ки по­купа­ла се­бе что-то ро­зовое. 

- Цвет ниж­не­го белья сен­ти­мен­таль­ной ста­рой де­вы, - с от­вра­щени­ем ре­аги­ровал отец на ма­мины  об­новки, ког­да та пы­талась по­лучить его ком­пли­мент по по­воду оче­ред­ной ро­зовой блу­зоч­ки.

- От­ку­да та­кая ос­ве­дом­лённость в об­ласти ниж­не­го белья ста­рых дев? - па­риро­вала ма­ма.

- Это мои пред­по­ложе­ния, но они ос­но­ваны на ре­аль­ных фак­тах: на пля­же все ста­рые, но мо­лодя­щи­еся да­моч­ки с ищу­щим взгля­дом, - ис­клю­читель­но в ро­зовых ку­паль­ни­ках, - не сда­вал­ся отец. Но раз­ве мож­но без­на­казан­но по­бедить в спо­ре с собс­твен­ной же­ной!  Ма­ма уме­ла най­ти брешь у про­тив­ни­ка, все сла­бые мес­та ко­торо­го бы­ли ею дав­но изу­чены:

- Ге­ни­аль­но! Так вот чем ты за­нима­ешь­ся за пля­же! Бу­ду знать. А мне ка­жет­ся, что при же­лании, мож­но опош­лить лю­бой цвет, да­же цвет го­лубо­го не­ба. Ес­ли бы я име­ла твой взгляд на ве­щи, то мог­ла бы объ­явить не­бес­ный цвет цве­том муж­ско­го ниж­не­го белья и дур­но­го вку­са: на пля­же у не­кото­рых яв­но проб­ле­матич­ных муж­чин - прон­зи­тель­но го­лубые плав­ки, а у те­бя, мой до­рогой, к то­му же, име­ют­ся го­лубые каль­со­ны.

Па­па воз­му­щал­ся так, слов­но его об­ви­нили в прес­тупле­нии. При упо­мина­нии мер­зко­го для муж­ско­го дос­то­инс­тва сло­ва "каль­со­ны", он всег­да на­чинал нер­вни­чать и клясть­ся, что ни­ког­да не но­сил "этой га­дос­ти". Ма­ма нас­та­ива­ла, что ког­да-то дав­но каль­со­ны все-та­ки су­щес­тво­вали в его гар­де­робе. Пос­ле это­го спор ча­ще все­го ухо­дил на опас­ную глу­бину раз­ли­чий в вос­при­ятии жиз­ни. Па­па объ­яв­лялся ци­ником, а ма­ма сен­ти­мен­таль­но-вос­торжен­ной дев­чонкой, и оби­жен­ные друг на дру­га, ро­дите­ли рас­хо­дились по ком­на­там. Че­рез ми­нуту на­чина­лись под­ли­зыва­ния и по­иск ком­про­мис­сов:

- Ну, вот! Так и есть: ма­лень­кая обид­чи­вая школь­ни­ца. За­то не ста­ре­ешь, мо­лодец! Хо­рошо, я сог­ла­сен тер­петь за­силье ро­зово­го цве­та в на­шем до­ме. Но ес­ли я ста­ну им­по­тен­том из-за хро­ничес­ко­го по­дав­ле­ния мо­их эс­те­тичес­ко-эро­тичес­ких пред­почте­ний, то мы оба бу­дем знать при­чину этой тра­гедии.

- Ти­хо! Ре­бенок ус­лы­шит! - тре­вож­но пре­дуп­режда­ла ма­ма, опа­са­ясь, как бы воль­ные шу­точ­ки му­жа не по­рани­ли ду­шу юной взрос­лой до­чери.

  Ле­на хи­хика­ла: ро­дите­ли всег­да так ми­ло и смеш­но ссо­рились, что это уже на­поми­нало не ссо­ры, а раз­минки КВН-ов­ских ко­манд. Для от­ца шу­тить и нас­мешни­чать оз­на­чало ды­шать. Ма­ма, к со­жале­нию, не­ред­ко сер­ди­лась на не­го за та­кое, с ее точ­ки зре­ния, лег­ко­мыс­ленное от­но­шение к жиз­ни, что как бы сни­жало цен­ность всех ее пе­режи­ваний по раз­ным по­водам. А уж по­воды для расс­трой­ств ма­ма (как че­ловек твор­ческий) всег­да на­ходи­ла.

Но сто­ило ей лишь на­чать горь­ко взды­хать или скри­вить рот в на­мере­нии  всплак­нуть, как па­па тут же спа­сал­ся бегс­твом:

- Ухо­жу к те­леви­зору, до­рогая: не хо­чу пре­рывать твор­ческо­го про­цес­са тво­их стра­даний.

  Ма­мина тре­вож­ная ду­ша име­ла тен­денцию стра­дать про­филак­ти­чес­ки. Она пы­талась пред­ви­деть на­мере­ния судь­бы и бы­ла бы не про­тив от­кро­вен­но­го с ней раз­го­вора. Скрыт­ный ха­рак­тер судь­бы раз­дра­жал и тре­вожил...

"А вдруг доч­ка не смо­жет ус­тро­ить­ся на хо­рошую ра­боту пос­ле окон­ча­ния ВУ­ЗА, ос­та­нет­ся ста­рой де­вой или вый­дет за­муж за по­дон­ка? А что, ес­ли воз­можные сок­ра­щения шта­тов на ра­боте кос­нутся ее семьи? А ин­фля­ция! А сер­дце му­жа, ко­торое уже два ра­за по­калы­вало? А лю­бимая блуз­ка, ко­торая по­линя­ла, и юб­ка, что уже не зас­те­гива­ет­ся да­же в по­ложе­нии ле­жа? А но­вая мор­щи­на на лбу! А доч­ка, ко­торая все ре­же бы­ва­ет до­ма, но по­ка еще ни с кем не встре­ча­ет­ся! Что-то не вид­но на го­ризон­те же­нихов! А вдруг они так и не по­явят­ся? А вдруг не бу­дет вну­ков?"

 Отец ус­та­вал от ежед­невных уте­шений же­ны: ее во­об­ра­жение бы­ло не­ис­ся­ка­емым, а ско­рость по­яв­ле­ния но­вых на­думан­ных пе­режи­ваний нам­но­го пре­выша­ла лю­бое тер­пе­ние. Ге­нети­чес­кая тре­вож­ность ми­ро­ощу­щения усу­губ­ля­лась ма­миным бла­гопо­лучи­ем и из­ба­лован­ностью. Но все это, к счастью, впол­не урав­но­веши­валось от­цов­ским оп­ти­миз­мом и жиз­нестой­костью.

... Ле­на смот­ре­ла в ок­но ав­то­буса, с неж­ностью вспо­миная ма­му и па­пу, их ку­хон­ные сло­вес­ные ба­талии и не­воль­но ду­мала о том, что ей на ред­кость по­вез­ло с ро­дите­лями: они лю­били ее и друг дру­га. Ког­да-ни­будь у нее бу­дет та­кая же чу­дес­ная семья, лю­бящий муж и ре­бенок, а луч­ше, двое де­тей...

Гла­ва 2.

Дверь от­кры­ла на­ряд­ная Зи­на, об­ня­ла под­ру­гу и шеп­ну­ла:

 - А у ме­ня в гос­тях - па­рень из тво­ей груп­пы, сим­па­тич­ный ...

Ле­на рав­но­душ­но по­жала пле­чами. Она еще ни ра­зу в жиз­ни не влюб­ля­лась, не счи­тая ро­мана в дет­ском са­ду. Над ней да­же под­тру­нива­ли собс­твен­ные ро­дите­ли, на­зывая с неж­ностью и скры­той тре­вогой "на­шей ле­дыш­кой" за аб­со­лют­ное рав­но­душие к муж­ско­му по­лу.

Ком­на­та бы­ла уже за­пол­не­на гос­тя­ми. Не­пода­леку от ок­на рас­по­ложи­лась ком­па­ния: де­вуш­ка и три пар­ня, од­ним из ко­торых ока­зал­ся Вик­тор из ее груп­пы. Нез­на­ком­ка, су­дя по все­му, не каж­дый день по­пада­ла в центр вни­мания муж­чин, и, пы­та­ясь удер­жать его на се­бе как мож­но доль­ше, выс­ту­пала в ро­ли мас­со­вика-за­тей­ни­ка. Она раз­ма­хива­ла ру­ками, гром­ко сме­ялась собс­твен­ным анек­до­там, и ко­кет­ни­чала с тре­мя пар­ня­ми од­новре­мен­но (по прин­ци­пу "где от­ко­лет­ся").  А ее так на­зыва­емые со­бесед­ни­ки с не­тер­пе­ни­ем пог­ля­дыва­ли на стол, ус­тавлен­ный все­воз­можны­ми са­лата­ми и про­чими вкус­ностя­ми.

  Ле­на выс­коль­зну­ла на кух­ню вслед за хо­зяй­кой и тут же спро­сила ее, как так выш­ло, что Вик­тор - здесь. Ведь Зи­на учи­лась в па­рал­лель­ной груп­пе и ни­ког­да не об­ща­лась с ним, хо­тя оба они жи­ли в об­ща­ге.

- Он с Али­ком дру­жит, мо­им со­седом. А се­год­ня, пред­став­ля­ешь, за­хожу к Али­ку утюг заб­рать (ну, он мне его ре­мон­ти­ровал), а там - этот па­рень. Приш­лось за­од­но и его приг­ла­сить. Не­удоб­но же Али­ка поз­вать, а это­го - про­иг­но­риро­вать. Тут так не при­нято. За­коны об­ще­жит­ско­го гос­тепри­имс­тва. Да он - ни­чего, по-мо­ему, сим­па­тич­ный! И вдо­бавок, еще один пар­тнер для тан­цев! А что, ты - про­тив?

- Да нет, все пра­виль­но, -  от­ве­тила Ле­на, с удив­ле­ни­ем ощу­щая не­объ­яс­ни­мый внут­ренний дис­комфорт.

На­конец хо­зяй­ка поз­ва­ла гос­тей к сто­лу, и Ле­на ока­залась си­дящей нап­ро­тив Вик­то­ра. Он шу­тил и уха­живал за де­вуш­ка­ми спра­ва и сле­ва от се­бя, а вок­руг Ле­ны су­етил­ся ка­кой-то ры­жий рох­ля в оч­ках, еже­минут­но пред­ла­гав­ший ей под­ба­вить оливье. 

И хо­тя в ин­сти­туте она во­об­ще не за­меча­ла Вик­то­ра, ей вдруг нес­терпи­мо за­хоте­лось, что­бы имен­но он вы­делил ее из всех гос­тей.

Ког­да на­чались тан­цы, за­бот­ли­вый лю­битель оливье тут же пред­ло­жил се­бя на роль пар­тне­ра, что выз­ва­ло ее внут­реннее раз­дра­жение, но от­ка­зывать­ся бы­ло не­лов­ко. Зин­ка тан­це­вала с Али­ком, а Вик­тор - с той са­мой де­вицей, ко­торая раз­вле­кала всех у ок­на. Она по-хо­зяй­ски об­ни­мала его за шею и что-то ко­кет­ли­во шеп­та­ла ему на ухо.

Впер­вые в жиз­ни Ле­на ощу­тила ос­трую боль рев­ности. Это бы­ло так силь­но и так не­объ­яс­ни­мо по от­но­шению к прак­ти­чес­ки пос­то­рон­не­му че­лове­ку, что она ис­пу­галась. Ее оше­ломи­ло это но­вое бо­лез­ненное чувс­тво, и ста­ло страш­но от аб­со­лют­но­го не­уме­ния скрыть его от ок­ру­жа­ющих. Иг­рать по­доба­ющую слу­чаю роль бес­печно­го гос­тя в та­ком сос­то­янии бы­ло не­воз­можно. Ней­траль­ное по­веде­ние не уда­валось. Ис­крен­няя, го­лая и не ре­туши­рован­ная жиз­ненным опы­том вспыш­ка рев­ности и че­го-то еще, что ни­ког­да не при­ходи­лось ис­пы­тывать до сих пор, ис­ка­зило ли­цо, и Ле­на пред­почла спас­тись бегс­твом, сос­лавшись на вне­зап­ную го­лов­ную боль.

  Зин­ка уди­вилась и расс­тро­илась, пред­ло­жила обез­бо­лива­ющие таб­летки, но Ле­на не ста­ла ни­чего при­нимать, чмок­ну­ла под­ружку в ще­ку с ви­нова­тым вы­раже­ни­ем ли­ца и шеп­ну­ла ей на уш­ко:

- У ме­ня иног­да бы­ва­ет та­кое пе­ред "жен­ски­ми де­лами". Ни­чего страш­но­го!

Ког­да Ле­на по­тяну­лась к ве­шал­ке, она ус­лы­шала го­лос Вик­то­ра:

- Раз­ре­ши?

Он по­дал ей плащ и чуть за­мет­но при­дер­жал свои ру­ки у нее на пле­чах, ког­да она наш­ла, на­конец, ру­кава.

 - Я то­же ухо­дить со­бирал­ся: мне тут съ­ез­дить на­до, - неб­режно бро­сил он, - так что ес­ли ты не про­тив, пой­дем вмес­те, хо­тя бы до мет­ро! Те­бе ведь - на мет­ро?

- На мет­ро, - сму­щен­но от­ве­тила Ле­на и по­чувс­тво­вала го­ловок­ру­жение.

Они шли по ули­це... Вик­тор что-то рас­ска­зывал ей, но она ед­ва слу­шала его. С ней что-то про­ис­хо­дило.

Вдруг она ос­ту­пилась и реф­лектор­но схва­тила его за ру­ку. Он под­хва­тил ее, что­бы не упа­ла. И не­ожи­дан­но для обо­их рез­ко раз­вернул и, при­тянув к се­бе, по­цело­вал пря­мо в гу­бы. Это был пер­вый по­целуй в ее жиз­ни.

Что про­ис­хо­дило даль­ше, Ле­на не пом­нит. Ког­да спо­соб­ность со­об­ра­жать вер­ну­лась, она за­мети­ла сквер, ска­мей­ку, на ко­торой они с Вик­то­ром си­дели об­нявшись, и ей ста­ло не­выно­симо страш­но, что это вол­шебс­тво мо­жет ког­да-ни­будь за­кон­чить­ся.

Они си­дели на ска­мей­ке бес­ко­неч­но дол­го. Не бы­ло вре­мени, не бы­ло ни­чего, кро­ме по­тери соз­на­ния от счастья.

"Так вот как это бы­ва­ет!" - про­нес­лось в ее в го­лове. Она ут­кну­лась в его пле­чо и зак­ры­ла гла­за, что­бы не спуг­нуть вне­зап­но сва­лив­ше­еся на нее чу­до.

Гла­ва 3.

Ле­на не бы­ла кра­сави­цей. Так, ми­ловид­ная свет­лень­кая дев­чушка. Ну, строй­нень­кая... Та­ких в груп­пе бы­ло не­мало. Од­на­ко имен­но эта де­вуш­ка нес­ла в се­бе не­кую тай­ну и бу­дора­жила его кровь. Он ду­мал о ней, меч­тал ... Хо­тя же­ла­ющих с ним встре­чать­ся бы­ло хоть от­бавляй, а ас­ке­том Вик­тор не был.

А тут Алик, зна­комый па­рень из об­ще­жития, в ко­тором жил и Вик­тор, рас­ска­зал ему про день рож­де­ния Зин­ки, со­сед­ки по эта­жу, и Вик­тор по­нял, что Ле­на (как ее близ­кая под­ру­га) дол­жна быть в чис­ле приг­ла­шен­ных. Он поп­ро­сил Али­ка по­мочь ему по­пасть на это тор­жес­тво.

          ... Ког­да Ле­на нем­но­го приш­ла в се­бя, она пос­мотре­ла на ча­сы и по­няла, что ее ро­дите­ли, ви­димо, уже об­зва­нива­ют боль­ни­цы и мор­ги. Из бли­жай­ше­го те­лефо­на-

 -ав­то­мата она поз­во­нила до­мой со­об­щить, что жи­ва и здо­рова. В те­лефон­ной труб­ке ры­дала ма­ма. Ле­на пы­талась ее ус­по­ко­ить:

- Я не мо­гу при­ехать: мос­ты раз­ве­дены, и мет­ро зак­ры­то. Я по­том все объ­яс­ню. Ни­чего пло­хого не слу­чилось, я ос­та­нусь у Зи­ны в об­ще­житии, а ут­ром бу­ду до­ма.

Па­па, вдруг по­теряв чувс­тво юмо­ра, схва­тил труб­ку, на­гово­рил гру­бос­тей, пос­ле че­го раз­да­лись гуд­ки. Ле­на не при­вык­ла к скан­да­лам. До­ма все стро­илось на ува­жении и до­верии. Она рас­пла­калась.

"Бо­же мой! Что они по­дума­ли о ней? Бед­ные ро­дите­ли!"

Ста­ло хо­лод­но. Бы­ло ре­шено вер­нуть­ся в об­ще­житие, что­бы сог­реть­ся и дож­дать­ся ут­ра. Ле­ну не хо­тели впус­кать так поз­дно, пос­коль­ку она там не про­жива­ла. Объ­яс­не­ние си­ту­ации с раз­ве­ден­ны­ми мос­та­ми и зак­рывшим­ся мет­ро на ко­мен­данта об­ще­жития не про­из­ве­ло силь­но­го впе­чат­ле­ния.

 - Не по­ложе­но пос­то­рон­ним пос­ле 11 ве­чера на­ходить­ся на тер­ри­тории...

 Ко­мен­дан­тша бы­ла но­вень­кой, все­го на све­те бо­ялась, не то, что преж­няя, с ко­торой лег­ко ре­шались лю­бые проб­ле­мы.

Пос­ле про­гул­ки на вет­ру, да под дож­дем, Ле­на рас­кашля­лась. На­от­рез от­ка­зав­шись бу­дить Зи­ну, она при­мос­ти­лась на по­докон­ни­ке пе­ред пос­том ко­мен­данта. Да, и что тол­ку  бес­по­ко­ить под­ру­гу! Кро­вати уз­кие, лиш­не­го мес­та нет. А поз­во­лить Ле­не при­лечь на ку­шет­ку в ком­на­те от­ды­ха, где не раз спа­сались от не­пого­ды и раз­ве­ден­ных мос­тов не­путе­вые гос­ти при преж­ней "хо­зяй­ке боль­шо­го до­ма", но­вень­кая ко­мен­дан­тша ни за что не сог­ла­силась. Уго­воры не по­мог­ли, на­меки на по­дар­ки то­же, и Вик­то­ру приш­лось вы­нес­ти из сво­ей ком­на­ты су­хую длин­ную ру­баш­ку для Ле­ны, сви­тер и нос­ки, и зас­та­вить ее пе­ре­одеть­ся тут же, за ко­лон­ной. Он так­же зах­ва­тил плед, об­мо­тал им Ле­ну, как ма­лень­ко­го ре­бен­ка, и вмес­те с ней про­сидел на по­докон­ни­ке пе­ред пос­том ко­мен­данта нес­коль­ко ча­сов, по­ка го­род не прос­нулся. Ут­ром он про­водил ее до са­мого до­ма и по­цело­вал на про­щание.

 Вспыш­ка, ко­торая ос­ле­пила Ле­ну, не име­ла ло­гичес­ко­го объ­яс­не­ния. Но ее пос­ледс­твия пов­ли­яли на всю ее даль­ней­шую жизнь.

На­чав­ший­ся ро­ман еще не ус­пел раз­вить­ся, как на­чалось ле­то, и Вик­тор у­ехал на ка­нику­лы к се­бе на ро­дину, в Харь­ков. Его ро­дите­ли жда­ли сы­на весь учеб­ный год и пре­тен­до­вали на це­лое ле­то об­ще­ния с ним. Но он уже со­об­щил, что смо­жет при­ехать лишь на две-три не­дели. Бы­ли сле­зы ма­мы, воп­ро­сы от­ца.... Но он сто­ял на сво­ем: он обе­щал Ле­не вер­нуть­ся в Пи­тер не поз­днее, чем че­рез три не­дели. И им обо­им этот срок ка­зал­ся веч­ностью. 

  Од­на­ко вме­шал­ся слу­чай, и Вик­тор про­вел в Харь­ко­ве це­лое ле­то. Сна­чала он пи­сал пись­ма и зво­нил, а по­том вдруг пе­репис­ка и звон­ки обор­ва­лись. Ле­на пе­режи­вала му­читель­ную не­оп­ре­делен­ность в оди­ноч­ку, ни с кем не де­лясь. Гор­дость не поз­во­ляла ей заб­ра­сывать Вик­то­ра пов­торны­ми пись­ма­ми. Зво­нить ему са­мой бы­ло то­же не в ее ха­рак­те­ре. Про­ревев нес­коль­ко дней под­ряд, она уго­вори­ла се­бя, что Вик­тор все ещё лю­бит ее и сам все объ­яс­нит, ког­да вер­нется. Ма­ло ли что бы­ва­ет! Мо­жет, проб­ле­мы с ро­дите­лями... Ле­на пы­талась оп­равдать лю­бимо­го, но ее фан­та­зия не мог­ла вос­создать бла­гопо­луч­ную си­ту­ацию, при ко­торой Вик­тор не смог бы ей поз­во­нить, ес­ли бы хо­тел это­го.

 Од­нажды, не спра­вив­шись с жут­ки­ми мыс­ля­ми о том, что ее лю­бимый мог поп­росту по­гиб­нуть, по­ка она тут но­сит­ся со сво­им де­вичь­им са­молю­би­ем, она  от­пра­вилась на меж­ду­город­ний пе­рего­вор­ный пункт. Ус­лы­шав его спо­кой­ное "Але", Ле­на по­веси­ла труб­ку и дол­го не мог­ла прий­ти в се­бя.

Ре­шив ни­чего боль­ше не вы­яс­нять и не про­яв­лять ини­ци­ати­вы, она счи­тала дни до на­чала учеб­но­го го­да: ведь вряд ли Вик­тор прер­вет уче­бу без ве­сомой на то при­чины.

               И вот, в кон­це ав­густа от не­го приш­ло пись­мо:

"Ле­ноч­ка, мне очень не­лег­ко со­об­щать те­бе это, но я же­нил­ся. Так бы­ва­ет в жиз­ни: пла­ниру­ешь од­но, а по­луча­ет­ся сов­сем ина­че. Ты - за­меча­тель­ный че­ловек, и я всег­да бу­ду пом­нить о те­бе. Нам пред­сто­ит ежед­невно встре­чать­ся на за­няти­ях, что для ме­ня (и, на­вер­ное, для те­бя то­же) бу­дет и ра­дос­тно, и боль­но. Но я на­де­юсь, мы по­можем друг дру­гу пре­одо­леть не­лов­кость и пос­тро­ить дру­жес­кие от­но­шения. Прос­ти ме­ня! Так по­лучи­лось. Вик­тор".

  Ле­на пом­ни­ла боль, ко­торую ис­пы­тала, про­читав это пись­мо. Она про­лежа­ла в пос­те­ли це­лую не­делю, силь­но ис­пу­гав ро­дите­лей. Слез поч­ти не бы­ло, но силь­ней­шая сла­бость об­ру­шилась на нее с ура­ган­ной си­лой, и ее по­качи­вало, ког­да она хо­дила по квар­ти­ре все­го лишь нес­коль­ко ми­нут в день. Спа­сал сон. Ле­на спа­ла поч­ти пос­то­ян­но, а ког­да про­сыпа­лась, ста­нови­лось страш­но от не­жела­ния жить, и она спе­шила сно­ва зас­нуть, что, как ни стран­но при поч­ти круг­ло­суточ­ном сне, ей уда­валось.

Ког­да прош­ли все воз­можные сро­ки боль­нич­но­го, она взя­ла ака­деми­чес­кий от­пуск. По­мог­ли свя­зи ро­дите­лей, да и, объ­ек­тивно го­воря, учить­ся в та­ком сос­то­янии она бы все рав­но не смог­ла.

На сле­ду­ющий год все ее од­но­кур­сни­ки уже ра­бота­ли, а она за­кан­чи­вала ВУЗ в чу­жой груп­пе млад­ших на год ре­бят, где ник­то не знал о ее не­ук­лю­жем ро­мане.

 Гла­ва 4.                                        

  Бо­рис был лю­бим­цем от­де­ла. Он не от­но­сил­ся к ба­лагу­рам. Но от не­го ис­хо­дило неч­то бла­город­ное и му­жес­твен­ное, что сло­вами объ­яс­нить труд­но. Не прос­то вы­сокий, а ка­кой-то боль­шой и силь­ный, не кра­сав­чик, но с во­левы­ми чер­та­ми ли­ца, он на­поми­нал раз­ведчи­ка, ка­кими их вос­при­нима­ли зри­тели со­вет­ско­го ки­но  70-ых , или мо­лодо­го ге­нера­ла в штат­ском, о ко­их меч­та­ли ма­мы боль­шинс­тва не­вест то­го вре­мени. Ко­рот­кие ру­сые во­лосы, бе­лозу­бая, чуть с грус­тинкой, улыб­ка доб­ро­го, вдум­чи­вого и во­лево­го че­лове­ка, не­показ­ная серь­ез­ность и оче­вид­ная от­ветс­твен­ность за все, к че­му он имел хоть ка­кое-то от­но­шение. К не­му хо­телось прис­ло­нить­ся и от­го­родить се­бя от всех труд­ностей жиз­ни. Так де­ти пря­чут­ся за па­пу и за ма­му.

Конс­трук­тор­ское бю­ро Глав­Ле­нин­градCтроя име­ло про­ход­ную сис­те­му. Опаз­ды­вать бы­ло не­воз­можно. Но все-та­ки иног­да лю­ди опаз­ды­вали. Бо­рис как на­чаль­ник от­де­ла не раз спа­сал сво­их сот­рудни­ков от раз­ных неп­ри­ят­ностей, ис­хо­див­ших от вы­соко­го на­чаль­ства, пос­коль­ку с ним мно­гие счи­тались в этой ор­га­низа­ции. Его ува­жали и под­чи­нен­ные, и на­чаль­ни­ки. А мно­гие жен­щи­ны бук­валь­но сох­ли по не­му, хо­тя он ни­как это­го не до­бивал­ся.

Муж­чи­на, об­лик ко­торо­го обе­ща­ет ог­ра­дить от жиз­ненных бурь хруп­кую жен­скую ду­шу, всег­да прив­ле­кате­лен для не­вест. А в дан­ном кол­лекти­ве, где жен­щин -  боль­шинс­тво, за­муж­них мож­но бы­ло пе­рес­чи­тать по паль­цам. Вот и вы­ходи­ло: поч­ти все сот­рудни­цы, не­зави­симо от воз­раста (раз­ве­ден­ные, ов­до­вев­шие или ни ра­зу за­мужем не по­бывав­шие) меч­та­ли ус­тро­ить свою жизнь, то есть, ос­та­вались в ду­ше не­вес­та­ми.

Муж­чи­ны от­де­ла не шли ни в ка­кое срав­не­ние с Бо­рисом. К то­му же, ник­то из них не был сво­боден. Же­нати­ки с об­ру­чаль­ны­ми коль­ца­ми на паль­цах и пе­леной се­мей­ных за­бот в гла­зах, ко­неч­но, то­же за­меча­ли дам и их дос­то­инс­тва. Го­тов­ность к ро­манам без обя­затель­ств всег­да на­писа­на на ли­цах же­натых муж­чин. Ну, ска­жем для спра­вед­ли­вос­ти, поч­ти всег­да. Од­на­ко сре­ди жен­щин от­де­ла не наш­лось ни од­ной да­мы-ка­микад­зе: все глу­боко по­нима­ли пред­ска­зу­емость пос­ледс­твий ро­мана с же­нати­ком, да еще и в од­ном тру­довом кол­лекти­ве.

 Бо­рис стро­ил от­но­шения с под­чи­нен­ны­ми ров­но, доб­ро­жела­тель­но, но ис­клю­читель­но в дру­жес­ком жан­ре. Же­ла­ющих из­ме­нить этот жанр хва­тало. По­меще­ние КБ бла­го­уха­ло аро­матом мод­ных жен­ских ду­хов, пес­тре­ло на­ряд­ны­ми блуз­ка­ми, ин­три­гова­ло на­элек­три­зован­ной ат­мосфе­рой го­тов­ности к флир­ту и да­же боль­ше­му...

Сна­чала Ле­на при­нима­ла вни­мание на­чаль­ни­ка в свой ад­рес как обыч­ный жест веж­ли­вос­ти и де­ловую не­об­хо­димость. Од­на­ко пос­те­пен­но она до­гада­лась, что Бо­рис к ней не сов­сем рав­но­душен. До­гад­ка приш­ла пу­тем нап­равлен­ной на нее энер­гии все­об­щей за­вис­ти жен­щин кол­лекти­ва, ко­торые вдруг ста­ли от­но­сить­ся к ней поч­ти враж­дебно. Сна­чала Ле­на рас­те­рялась и ни­чего не мог­ла по­нять. А по­том, по­наб­лю­дав, от­четли­во уви­дела не­удач­ные по­пыт­ки нес­коль­ких дам прив­лечь вни­мание Бо­риса, а так­же злые взгля­ды в свою сто­рону в те мо­мен­ты, ког­да на­чаль­ник под­хо­дил к ней с ка­ким-то воп­ро­сом.

Ле­на не на­ходи­ла в се­бе приз­на­ков влюб­леннос­ти. Но ей бы­ло при­ят­но нра­вить­ся. Кро­ме то­го, сим­па­тию к Бо­рису она в се­бе все-та­ки об­на­ружи­ла. Это был че­ловек, ко­торо­го нель­зя бы­ло не вы­делить из всех зна­комых ей муж­чин. Он ни­ког­да не вел се­бя на­вяз­чи­во, но мог лег­ко ув­лечь бе­седой, по­шутить и тут же вер­нуть­ся к ра­бочим те­мам и де­ловым от­но­шени­ям. Он дер­жался с дос­то­инс­твом, но впол­не де­мок­ра­тич­но, и уди­витель­но лов­ко ба­лан­си­ровал меж­ду обыч­ной лю­без­ностью и яв­ным муж­ским ин­те­ресом.

  Не­замет­но для се­бя, Ле­на ста­ла ду­мать о нем все ча­ще и ча­ще. Она да­же ис­пы­тыва­ла ду­шев­ную пус­то­ту, ког­да дол­го не ви­дела его, нап­ри­мер, во вре­мя боль­нич­но­го, ког­да прос­ту­дилась, да и прос­то, по вы­ход­ным. Но все это бы­ло так не по­хоже на страсть!

Ма­тери­ал для рож­де­ния страс­ти тек в ее кро­ви. Сов­сем дру­гой муж­чи­на од­нажды вко­лол ей в ве­ну это ог­не­опас­ное жид­кое ве­щес­тво, но под­жи­гать не стал. Не ус­пел. И вот, сос­тав ее кро­ви из­ме­нил­ся, но го­рючее, при­гото­вив­шись к вспыш­ке, ос­та­лось не сго­рев­шим, а лишь опа­лен­ным. Так под­жи­га­ют шер­стя­ную нит­ку, что­бы оп­ре­делить, из нас­то­ящей ли шер­сти свя­зан сви­тер. Нит­ка ока­залась нас­то­ящей. Она чес­тно за­горе­лась. Но сви­тер все рав­но не по­надо­бил­ся...

Ле­на вспо­мина­ла Вик­то­ра поч­ти каж­дый день. Ска­зать точ­нее? Она его прос­то не за­быва­ла: он про­дол­жал в ней жить. Она глу­шила в се­бе эту па­мять все­ми си­лами. Но КПД ее уси­лий был нич­тожным.

 Иног­да, за­метив в тол­пе муж­чи­ну, по­хоже­го на не­го, она на­чина­ла дро­жать всем те­лом и быс­тро нап­равля­лась к нез­на­ком­цу. Бе­шено ко­лоти­лось сер­дце, вос­по­мина­ния мгно­вен­но ожи­вали... Она пом­ни­ла не толь­ко чер­ты Вик­то­ра, его го­лос и за­пах, но и собс­твен­ные чувс­тва, ко­торые хра­нила как ве­ликую цен­ность вмес­те с оби­дой и неп­ро­ходя­щей болью по­тери.

  Вик­тор лишь при­от­крыл для нее дверь в мир чувс­твен­ности, но эта дверь зах­лопну­лась пе­ред ее но­сом до то­го, как она по­пыта­лась прой­ти вов­нутрь. За­быть это бы­ло не­воз­можно. Хо­тя она по­нима­ла, что Вик­то­ра в ее жиз­ни уже не бу­дет и нуж­но при­нимать ре­аль­ность.

  Ког­да ду­ша еще не ос­во­боди­лась от пре­дыду­щего сю­жета, как стро­ить но­вые от­но­шения?  По­дож­дать, по­ка за­живут все ра­ны? А ес­ли на­дежд на выз­до­ров­ле­ние нет, тог­да как быть?

Хо­телось теп­ла, от­но­шений, семьи и де­тей, на­конец... И все это бы­ло ря­дом! Ос­та­валось лишь вы­тащить за­нозу не­нуж­ных вос­по­мина­ний и рас­чистить мес­то для ис­крен­ности. Му­чила со­весть: он не зна­ет о ней глав­но­го! А ес­ли уз­на­ет, как пос­ту­пит? Бро­сит? Мо­жет быть... Или не бро­сит, но бу­дет стра­дать и рев­но­вать к па­мяти прош­ло­го, в ко­тором, кро­ме нес­коль­ких по­целу­ев, ни­чего не бы­ло. Ни­чего, дей­стви­тель­но, не бы­ло. Од­на­ко бы­ло все и да­же боль­ше: она лю­била.

Бо­рис ни­чем не на­поми­нал Вик­то­ра. Они, по­жалуй, бы­ли ан­ти­пода­ми, как внеш­не, так и внут­ренне.

Ша­тен с се­рыми гла­зами, Бо­рис был по мас­ти по­хож на са­му Ле­ну. Про­хожие мог­ли бы лег­ко при­нять их за бра­та и сес­тру, ес­ли бы не взгляд "бра­та", вы­давав­ший сов­сем не брат­ское от­но­шение к этой де­вуш­ке.

Вик­тор же, ка­рег­ла­зый брю­нет, был яв­но из дру­гой по­роды. Да и по тем­пе­рамен­ту муж­чи­ны рез­ко от­ли­чались друг от дру­га: сан­гви­ник, да­же нем­но­го флег­ма­тик, Бо­рис был так не по­хож на бур­ля­щего энер­ги­ей и да­же не­ко­ей аван­тюрностью Вик­то­ра - ти­пич­но­го хо­лери­ка с лег­ким на­меком на воз­можную ме­лан­хо­лию!

  От Бо­риса ве­яло на­деж­ностью. Вик­тор же вол­но­вал неп­ред­ска­зу­емостью и сво­ен­равностью... За­быть Вик­то­ра бы­ло же­лани­ем ра­зума. Не за­бывать его - пот­ребностью ду­ши.

Бо­рис был осо­бен­но хо­рош тем, что не ме­шал Ле­не лю­бить па­мять о Вик­то­ре: и не по­хожий на не­го, и не по­доз­ре­ва­ющий о его су­щес­тво­вании пре­дан­ный и лю­бящий че­ловек. Он был добр, щедр, вни­мате­лен и умен в каж­дом жес­те и сло­ве, в каж­дом взгля­де и дол­гом мол­ча­нии.

А вско­ре она по­няла, что Бо­рис по-нас­то­яще­му лю­бит ее. Она до­гады­валась, что чувс­тво теп­ло­ты и бла­годар­ности за лю­бовь к се­бе, ко­торое она ис­пы­тыва­ла, - это еще не са­ма лю­бовь. Но в то же вре­мя, бы­ло бы глу­по на­де­ять­ся, что сна­ряд страс­ти по­падет в нее дваж­ды.

  И хо­тя не­кото­рые из ее под­руг вос­пла­меня­лись мно­гок­ратно, в са­мой се­бе Ле­на ус­пе­ла осоз­нать эту дан­ную при­родой... од­но­разо­вость воз­го­рания. Она так "сде­лана" Все­выш­ним. Как рас­те­ние, ко­торое цве­тет лишь раз в сто лет и ко­торое нель­зя пе­реса­дить в дру­гую поч­ву, пос­коль­ку оно не при­живет­ся.

  Че­рез год пос­ле то­го про­щаль­но­го пись­ма Вик­то­ра, ког­да боль бук­валь­но ос­ле­пила ее, она в пол­ном оди­ночес­тве справ­ля­ла мрач­ный юби­лей - го­дов­щи­ну их рас­ста­вания. Ле­на тог­да наш­ла ска­мей­ку, где они це­лова­лись пос­ле Зин­ки­ного дня рож­де­ния, и про­сиде­ла на ней, на­вер­ное, боль­ше ча­са. По­том приш­ла до­мой, зак­ры­лась в сво­ей ком­на­те и на­писа­ла два чет­ве­рос­ти­шия:

  Не­уже­ли мне в счастье от­ка­зано?
 Я го­ню эти мыс­ли прочь.
 Но ду­ша моя - од­но­разо­ва,
 А уж это­му - не по­мочь!

 А ве­сен­нее вдох­но­вение -
 Не для всех! Увы, не для всех...
 И за счастье - дли­ной в мгно­вение -
 На­каза­ние, как за грех!

  Но­вый ро­ман на­пол­нил смыс­лом ее тус­клую жизнь: те не­под­дель­ные чувс­тва, ко­торые ис­пы­тывал к ней сос­лу­живец, бы­ли нас­толь­ко яр­ки­ми и силь­ны­ми, что ее су­щес­тво­вание по­лучи­ло но­вый свет и ритм. Она бы­ла лю­бима и нуж­на хо­роше­му че­лове­ку. По­явил­ся сти­мул хо­дить на ра­боту, да и во­об­ще, она ста­ла про­сыпать­ся по ут­рам с улыб­кой, че­го дав­но уже не с ней не слу­чалось.

 " Я, на­вер­ное, по­том смо­гу его по­любить ", - уго­вари­вала се­бя Ле­на, - "Он ведь мне нра­вит­ся, а зна­чит, и лю­бовь при­дет со вре­менем. Пусть да­же это бу­дет не ос­трая лю­бовь, а хро­ничес­кая. Ну, и что в этом страш­но­го? Ос­трые чувс­тва - бо­лее яр­кие, но они быс­тро про­ходят. А хро­ничес­кие чувс­тва, как и бо­лез­ни, -  мед­ленно тле­ют внут­ри че­лове­ка, за­то они - веч­ны.

Не­уже­ли я ни­ког­да боль­ше не вспых­ну? Не мо­жет быть! Од­но­разо­вость ду­ши... Страш­ный ди­аг­ноз, нес­мотря на не­кий шарм пре­вос­ходс­тва над боль­шинс­твом и сно­биз­ма из­бран­ности. На­мек на мак­си­мализм и глу­бину. А тол­ку-то в этой из­бран­ности! Ведь это - из­бран­ность для стра­даний! Ни­чего се­бе при­говор, вра­гу не по­жела­ешь!"

Ле­на соп­ро­тив­ля­лась ди­аг­но­зу, ко­торый са­ма се­бе пос­та­вила. Она убеж­да­ла се­бя в том, что она неп­ра­виль­но трак­ту­ет сим­пто­мы сво­их пе­режи­ваний, и во­об­ще, она - пло­хой ди­аг­ност:

 "Глу­пос­ти все это: ни­какая я не од­но­разо­вая в чувс­твах! Прой­дет вре­мя, в ду­ше от­кро­ет­ся вто­рое ды­хание, и но­вая вол­на страс­ти нак­ро­ет ме­ня с го­ловой".

Она обя­зыва­ла се­бя так ду­мать. Это бы­ло ее зак­ли­нани­ем, мо­лит­вой и на­деж­дой. Она уже поч­ти по­вери­ла, что лю­бит Бо­риса. Ко­неч­но, лю­бит! Прос­то это все нем­но­го ина­че, спо­кой­ней и нор­маль­нее, что ли, чем лю­бовь к Вик­то­ру.

"У ме­ня бу­дет нас­то­ящий друг, ко­торый ме­ня ни­ког­да не пре­даст. Лю­бить нуж­но тех, кто это­го сто­ит. Ина­че чем все мы от­ли­ча­ем­ся от жи­вот­ных, ес­ли не мо­жем ру­ково­дить со­бой и сво­ими эмо­ци­ями? Бо­рис лю­бит ме­ня, а я люб­лю и ува­жаю его, и ко­неч­но, я ста­ну его же­ной и сде­лаю его счас­тли­вым".

И все-та­ки из­редка ей, как наз­ло, вспо­мина­лась ду­рац­кая прит­ча про по­ющую пти­цу, ко­торая, по­быв од­нажды в силь­ных ла­пах ко­та лишь мгно­венье, уже ни­ког­да не мог­ла ни петь, ни бес­печно ле­тать. 

Гла­ва 5.

Сер­гею по­вез­ло: у не­го бы­ли са­мые кра­сивые и доб­рые ро­дите­ли на све­те. Ког­да ему ис­полни­лось пять лет, ма­ма ста­ла час­то во­дить его по те­ат­рам и му­зе­ям, на дет­ские кон­церты в фи­лар­мо­нию...

Ма­ма нас­лажда­лась выс­тупле­ни­ем кло­унов в цир­ке да­же боль­ше, чем он сам, а по­том, в ан­трак­те, фо­тог­ра­фиро­валась с Сер­ге­ем на фо­не жи­вой обезь­яны, ко­торую, на вся­кий слу­чай, при­дер­жи­вал ас­систент фо­тог­ра­фа.

Ма­ма бы­ла его под­ружкой, и с ней бы­ло ин­те­рес­но. Они уже по­быва­ли в пла­нета­рии, а в зо­опар­ке - це­лых два ра­за, а еще, они хо­дили на ба­лет, и это бы­ло здо­рово! 

Сер­гей лю­бил вы­лаз­ки по му­зе­ям и те­ат­рам: он на­бирал­ся впе­чат­ле­ний, а по­том, при­ходя до­мой, ри­совал то, что ви­дел. Ри­совал он и то, че­го не мог ви­деть, но хо­тел бы: он ри­совал свои меч­ты...

  Ро­дите­ли за­меча­ли, что Сер­гей хо­рошо ри­су­ет, и ста­рались раз­вить в нем эту спо­соб­ность. В до­ме пос­то­ян­но по­яв­ля­лись аль­бо­мы ху­дож­ни­ков, крас­ки, ка­ран­да­ши... При­ходил со­сед - учи­тель ри­сова­ния - за­нимать­ся с ним по вы­ход­ным. Ро­дите­ли меч­та­ли о карь­ере ар­хи­тек­то­ра для сы­на, сам же он хо­тел стать по­жар­ни­ком, но ри­совал с удо­воль­стви­ем. Ма­ма улы­балась, гля­дя на Се­режу и его па­пу.

 "Мои маль­чи­ки", - с неж­ностью об­ра­щалась она к ним.

Отец сос­тавлял Сер­гею ком­па­нию во всех его иг­рах. Он не был скуч­ным пап­кой,   по мне­нию сы­на. Умел ша­лить, как маль­чиш­ка, но, как ред­кий взрос­лый, хо­рошо раз­би­рал­ся в тех­ни­ке и в во­ен­ных.

 Ма­ма в тех­ни­ке раз­би­ралась ху­же. По­это­му иг­рать с от­цом в по­жар­ни­ков и в вой­ну бы­ло нам­но­го ин­те­рес­нее. Но ма­му Се­режа то­же очень лю­бил, хоть она и быв­шая дев­чонка.

 - Ле­ноч­ка! Я ку­пил вам би­леты в те­атр, схо­дите с Се­режей в суб­бо­ту, - го­ворил иног­да отец. - А я в дру­гой раз к вам при­со­еди­нюсь: взял хал­турку на дом, бу­ду чер­тить.

- Бо­рис! Ты из­ба­лу­ешь его, так нель­зя! - гром­ко шеп­та­ла Ле­на на кух­не, - Ну, что это та­кое: сто­ит ему за­хотеть но­вую иг­рушку, как ты тут же ее по­купа­ешь. У не­го уже три стро­итель­ных конс­трук­то­ра! За­чем ему чет­вертый?

- Ну, что ты, ми­лая, они все - аб­со­лют­но раз­ные, - от­ве­чал Се­режин па­па и тут же об­ни­мал же­ну, слов­но уго­вари­вая её не сер­дить­ся.

Па­па но­сил Сер­гея на пле­чах на де­монс­тра­ци­ях и раз­ных зре­лищах, ког­да нуж­но бы­ло сроч­но стать вы­ше ос­таль­ных, что­бы что-то уви­деть, и Сер­гей ис­пы­тывал не­выра­зимое чувс­тво гор­дости и счастья. 

 " Мне же мог дос­тать­ся ка­кой-ни­будь дру­гой пап­ка!" - с ужа­сом ду­мал Се­режа каж­дый раз, ког­да за­мечал чу­жих от­цов ря­дом со сво­ими друзь­ями. Од­на­ко вслух он ни­чего об этом не го­ворил, а прос­то креп­че сжи­мал па­пину ру­ку.

 Од­нажды в те­ат­ре, во вре­мя ан­трак­та, к ма­ме по­дошел нез­на­комый для Се­режи дя­день­ка с кра­сивой де­воч­кой пос­тарше са­мого Сер­гея (у нее на го­лове был ог­ромный крас­ный бант, ко­торый Се­режа дол­го по­том пом­нил: он та­ких боль­ших бан­тов рань­ше не ви­дел!), и ма­ма по­чему-то очень раз­волно­валась и поб­ледне­ла.

Сер­гею ку­пили мо­роже­ное и уса­дили за сто­лик в те­ат­раль­ном бу­фете.  Де­воч­ка дер­жа­ла в ру­ке кон­фе­ту на длин­ной па­лоч­ке, бе­реж­но при­каса­ясь к ней язы­ком и од­новре­мен­но вы­делы­вая но­гами ка­кие-то ба­лет­ные па, ста­ра­ясь этим прив­лечь к се­бе вни­мание Се­режи. За­метив, что он на нее не смот­рит, она ос­та­вила в по­кое кон­фе­ту и ста­ла что-то на­певать. Ког­да и это не по­мог­ло, она при­нялась вни­матель­но раз­гля­дывать Се­режу. На­вер­ное, хо­тела с ним поз­на­комить­ся. Но он по­казал ей язык и усел­ся к ней спи­ной, чтоб не ме­шала есть мо­роже­ное. Он не лю­бил та­ких вы­пен­дрех! Но иног­да он ук­радкой по­вора­чивал­ся и не­замет­но смот­рел на нее. 

По­ка он ел мо­роже­ное, дя­день­ка и ма­ма раз­го­вари­вали, а во­об­ра­жуля гор­до от­во­рачи­валась, ког­да Се­режа, как ему ка­залось, не­замет­но раз­гля­дывал ее бант. А по­том ан­тракт за­кон­чился, и ма­ма по­вела Се­режу в зал. Боль­ше ни дя­день­ки, ни вы­пен­дре­хи Се­режа ни­ког­да не ви­дел. Он всю до­рогу рас­ска­зывал ма­ме про то, как на­рису­ет до­ма Маль­ви­ну с си­ними во­лоса­ми, та­кую же, как в спек­такле, или да­же луч­ше! Ма­ма ки­вала, но ни­чего не от­ве­чала ему. Вско­ре Се­режа за­был про крас­ный бант и его об­ла­датель­ни­цу.

В его жиз­ни ни­чего не из­ме­нилось с той са­мой встре­чи в те­ат­ре, о ко­торый он вско­ре окон­ча­тель­но за­был. Се­режа рос, взрос­лел и ум­нел, за­нимал­ся лы­жами и конь­ка­ми, а иног­да иг­рал с па­пой в шаш­ки и шах­ма­ты. В шко­ле все бы­ло хо­рошо, и он час­то ра­довал ро­дите­лей от­метка­ми, осо­бен­но по фи­зике и ма­тема­тике.

Он не мог знать, что та са­мая встре­ча в дет­ском те­ат­ре пе­ревер­нет всю его жизнь. 

Гла­ва 6.

Од­нажды, ког­да он учил­ся в седь­мом клас­се, па­па встре­тил его пос­ле за­нятий у школь­ных две­рей и приг­ла­сил в ка­фе. Сер­гей нем­но­го уди­вил­ся и по­ин­те­ресо­вал­ся, не ста­нет ли ма­ма вол­но­вать­ся, ожи­дая их к обе­ду. Но отец ска­зал, что ма­ма у­еха­ла в сроч­ную ко­ман­ди­ров­ку и они бу­дут ка­кое-то вре­мя жить вдво­ем. Сер­гей по­жал пле­чами и нас­то­рожил­ся: уж боль­но отец был пе­чаль­ным. 

Сна­чала они заш­ли в пи­рож­ко­вую, взя­ли ку­риный буль­он в ча­шеч­ках с мяс­ны­ми го­рячи­ми пи­рож­ка­ми, а по­том от­пра­вились в мо­роже­ницу. Отец все  вре­мя шу­тил,слов­но ми­нута серь­ёз­ности мог­ла ока­зать­ся ми­нутой ра­зоб­ла­чения. Он так ста­рал­ся ка­зать­ся неп­ри­нуж­дённым и ве­селым, что Сер­гей ос­тро по­чувс­тво­вал бе­ду.

 - Что слу­чилось, пап? - встре­вожен­но спро­сил он, - Я уже взрос­лый, а ты со мной как с груд­ным об­ща­ешь­ся! Го­вори! А то я все бро­шу и не­мед­ленно пой­ду с воп­ро­сами к ма­ме.

- Не на­до, сы­нок! Тем бо­лее, ее до­ма нет. Я ведь ска­зал, что она у­еха­ла, - отец зап­нулся и на­дол­го за­мол­чал.

Сер­гей его не то­ропил. Он по­нимал, что тот рас­ска­жет все сам, и это бу­дет ка­кая-то жут­кая по­весть. Слу­чилось что-то не­поп­ра­вимое, но что? На­конец он не вы­дер­жал:

- Ма­ма жи­ва? - од­ни­ми гу­бами, поч­ти не слыш­но, спро­сил он.

- Жи­ва, ко­неч­но! Что ты при­думал, род­ной мой? Ма­ма жи­ва и здо­рова. Она очень лю­бит те­бя,

но ... Я не хо­тел те­бе сра­зу го­ворить, да ви­жу, что при­дет­ся. Се­режа! Ма­ма по­люби­ла дру­гого че­лове­ка и вы­ходит за не­го за­муж, а мы с ней бу­дем раз­во­дить­ся. Вот... Но к те­бе это не име­ет от­но­шения. Ты мо­жешь жить, с кем ты хо­чешь, с ней или со мной.

Сер­гей не пом­нил, что бы­ло даль­ше, по­тому что у не­го силь­но зак­ру­жилась го­лова, и все, что ска­зал ему отец, ка­залось аб­со­лют­но не­ре­аль­ным: как это вдруг его ма­ма, его лю­бимая род­ная ма­моч­ка бу­дет жить с ка­кими-то чу­жими людь­ми, но не с ни­ми! Это ни­как не ук­ла­дыва­лось в го­лове. Он впал в стран­ное сос­то­яние, ког­да все вок­руг - как бы не по-нас­то­яще­му, а - в ки­но про чу­жих лю­дей. И ждешь, ког­да ки­но за­кон­чится, а ты опять за­живешь сво­ей преж­ней жизнью. Но ки­но все не кон­ча­лось, и Се­режа ста­рал­ся уй­ти в сон, в меч­ты или ка­кой-то свой, при­думан­ный доб­рый мир, где ник­то ни­кого не пре­да­ет и не бро­са­ет.

Он не хо­дил в шко­лу ме­сяц, ле­жал в кро­вати и не на­ходил сил встать. До ту­але­та и об­ратно в пос­тель, - вот и весь его мар­шрут. Ор­га­низм за­щищал­ся: Сер­гей поч­ти пос­то­ян­но пре­бывал в сос­то­янии сна. Вид­но, унас­ле­довал от ма­тери спо­соб­ность спа­сать­ся сном от стрес­сов.

Он слы­шал, как па­па ше­потом го­ворил с ма­мой по те­лефо­ну и ус­по­ка­ивал ее, обе­щая, что со вре­менем Се­режа при­дет в се­бя и смо­жет при­нять эту си­ту­ацию по-взрос­ло­му. Прос­то нуж­но дать ему вре­мя для адап­та­ции.

Ма­ма,ока­зыва­ет­ся, дав­но жда­ла, ког­да Сер­гей под­растет, что­бы мож­но бы­ло уй­ти из семьи, а то уш­ла бы рань­ше: та да­лекая встре­ча в те­ат­ре что-то пе­ревер­ну­ла в ее от­но­шени­ях с этим па­пашей во­об­ра­жули, ма­миным быв­шим од­но­кур­сни­ком, ко­торо­го она, как рас­ска­зал отец, лю­била еще в юнос­ти.

  А тот при­возил свою доч­ку в Пи­тер на ка­нику­лы, и уже тог­да он раз­велся с вы­пен­дре­хиной ма­мой. Слу­чай­ная встре­ча в те­ат­ре вос­кре­сила юно­шес­кий ро­ман, и ма­ма Сер­гея вдруг по­няла, что по-преж­не­му лю­бит Вик­то­ра (так зва­ли это­го не­годяя. А ина­че, чем не­годя­ем, Сер­гей его мыс­ленно ни­как не на­зывал).

Ма­ме, как она по­том объ­яс­ня­ла от­цу, во­об­ще по­каза­лось, что всех этих лет, ко­торые раз­де­ляли их жизнь на раз­ные го­рода и со­бытия, и вов­се не бы­ло. Вот, как ес­ли бы они вче­ра ви­делись, а се­год­ня встре­тились вновь. Она пош­ла сле­дом за сво­им чувс­твом, а сам Сер­гей, как и его отец, ока­зались выб­ро­шен­ны­ми из сце­нария ее счастья.

На­де­ясь, что ос­тавля­ет сы­на с уни­каль­но пре­дан­ным от­цом, Ле­на по­лага­ла, что в  жиз­ни Се­режи ни­чего прин­ци­пи­аль­но не из­ме­нит­ся. Ведь ее муж - это не прос­то отец. Он - сра­зу нес­коль­ко от­цов и ма­терей в од­ном ли­це. Да и она ни­куда не де­нет­ся от сы­на. Она не по­кида­ет стра­ну, не ухо­дит на вой­ну, не бро­са­ет его в бес­по­мощ­ном сос­то­янии. Он ос­та­нет­ся ей сы­ном. Пусть да­же нем­но­го за­оч­ным сы­ном! Она бу­дет зво­нить каж­дый день, на­вещать его как мож­но ча­ще, при­нимать у се­бя (то есть, у них), ин­те­ресо­вать­ся его де­лами, вы­сылать день­ги и по­дар­ки... А по­том, ког­да-ни­будь, ког­да Сер­гей сам ста­нет му­жем и от­цом, они бу­дут си­деть вдво­ем на кух­не, пить чай, и вы­рос­ший муд­рый сын пой­мет ее, как взрос­лый муж­чи­на спо­собен по­нять взрос­лую жен­щи­ну. А что тол­ку об­ма­нывать му­жа, се­бя и сы­на, пред­ла­гая всем, вмес­то друж­ной семьи, фаль­ши­вый му­ляж, где нес­час­тные лю­ди изоб­ра­жа­ют идил­лию? Чем это луч­ше? Раз­ве их сын ни­чего не по­чувс­тву­ет? Он же - не де­бил! Он впол­не дос­то­ин ис­крен­ности, в кон­це кон­цов. Ина­че как мож­но рас­счи­тывать в бу­дущем на его ис­крен­ность в их собс­твен­ный ад­рес?

Гла­ва 7.

Ленa смот­ре­ла на Вик­то­ра и ду­мала, что она - са­мая счас­тли­вая жен­щи­на пла­неты. Она за­видо­вала са­мой се­бе. Вик­тор по­ведал ей до пош­лости ба­наль­ную ис­то­рию сво­ей же­нить­бы, и ока­залось, как это час­то бы­ва­ет, он был вы­нуж­ден свя­зать се­бя уза­ми бра­ка, пос­коль­ку мать во­об­ра­жули бы­ла бе­ремен­на. Ро­мана у них прак­ти­чес­ки не бы­ло: об­щие зна­комые, ве­черин­ка, тан­цы, ал­ко­голь и не­от­ступ­ное на­вяз­чи­вое вни­мание его бу­дущей же­ны. Он был не трезв, и как-то все са­мой со­бой слу­чилось. Ут­ром он ис­пы­тал от­вра­щение к ней и к се­бе са­мому, но бы­ло уже поз­дно. И как он ни ста­рал­ся из­бе­гать вче­раш­нюю зна­комую, но ни­чего не вы­ходи­ло: она ока­залась на ред­кость нас­той­чи­вой. Бе­гала за ним, приз­на­валась в люб­ви, уг­ро­жала, что на­ложит на се­бя ру­ки, ес­ли он ее бро­сит.  Сколь­ко та­ких по­пыток вый­ти за­муж она пред­при­нима­ла до не­го, Вик­тор не знал, но пер­во­от­кры­вате­лем ее пло­ти он не был.

В об­щем, про­тив­но вспо­минать, - ба­наль­ная пь­ян­ка, а по­том... рас­пла­та сво­ей судь­бой: с то­го ут­ра на­чал­ся кош­мар его жиз­ни. Сто­ило вый­ти из па­рад­но­го, как на ули­це его уже ожи­дала да­ма его лег­ко­мыс­ленной но­чи. Ма­ло то­го! Их от­цы вмес­те ра­бота­ли, о чем Вик­тор уз­нал толь­ко пос­ле слу­чив­ше­гося, а отец его был строг и прин­ци­пи­ален. Ну, и на­конец, ее бе­ремен­ность... Приш­лось же­нить­ся.

Пос­ле свадь­бы Вик­тор снял ком­на­ту в Ле­нин­гра­де, ку­да пе­ре­ехал из об­ще­жития, что­бы там на­чать свою суп­ру­жес­кую жизнь и за­од­но до­учить­ся до по­луче­ния дип­ло­ма.

Ког­да ро­дилась Ка­тюша (так наз­ва­ли во­об­ра­жулю), он по­пытал­ся ук­ре­пить семью. Все-та­ки ре­бенок, об­щие ин­те­ресы. Но его же­на пос­ле ро­дов ста­ла не прос­то нер­вной, но и аг­рессив­ной. Она пос­то­ян­но вып­лески­вала на Вик­то­ра злость и скан­да­лы по лю­бому по­воду. По­нима­ла, что он ее не лю­бит и что же­нил­ся на ней из чувс­тва дол­га. А ког­да он воз­вра­щал­ся до­мой пос­ле за­нятий, то за­мечал, что ску­ча­ющая же­на не трез­ва. Сна­чала это бы­ло ви­но, по­том вод­ка, по­том все под­ряд.

Же­на зли­лась не толь­ко на не­го, но на всех и каж­до­го, вклю­чая се­бя! У нее не бы­ло мо­лока, и при­ходи­лось по­купать его за не­малые день­ги у со­сед­ки, ко­торая то­же кор­ми­ла  груд­ничка и прос­то за­лива­лась мо­локом. Это рож­да­ло бу­рю не­навис­ти к со­сед­ке. Вик­тор вы­зывал злость суп­ру­ги сво­ей не­уме­лой по­пыт­кой ими­тиро­вать нор­маль­ные от­но­шения при яв­ном от­сутс­твии с его сто­роны чувств к ней. Со­седи ком­му­нал­ки раз­дра­жали мель­ка­ни­ем пе­ред гла­зами: же­на при­вык­ла жить в Харь­ко­ве в от­дель­ной квар­ти­ре. Бе­сил ее и собс­твен­ный кри­чащий ре­бенок, и пи­тер­ская дож­дли­вая по­года, и своя рас­полнев­шая пос­ле ро­дов фи­гура, и все то, что сос­тавля­ло ее жизнь, в ко­торой яв­но не хва­тало че­го-то глав­но­го, что все­ля­ет в че­лове­ка ра­дость!

- Я все рав­но не кор­млю грудью, так что ре­бен­ку вре­да не бу­дет, ес­ли мать чуть-чуть выпь­ет и рас­сла­бит­ся. Ду­ма­ешь, лег­ко це­лый день до­ма си­деть, да с пе­лен­ка­ми во­зить­ся! - пов­то­ряла она ежед­невно од­ну и ту же фра­зу.

  Вик­тор ус­тал от убеж­де­ний и скан­да­лов. Ни­чего не по­мога­ло. Он по­нимал, что же­на стре­митель­но спи­ва­ет­ся.

Он уже ра­ботал и имел воз­можность оп­ла­тить по­мощь нянь­ки, жи­вущей ря­дом, что­бы же­на не так ус­та­вала. На­де­ял­ся, что при ня­не ей ста­нет лег­че и мо­раль­но и она смо­жет най­ти се­бе за­нятие по ду­ше. Но лю­бимым за­няти­ем суп­ру­ги ос­та­валась ежед­невная пь­ян­ка.

Он во­дил ее к нар­ко­логам, от­прав­лял к род­ным в Харь­ков на па­ру не­дель, на­де­ясь, что она от­дохнет от за­бот и по­нежит­ся в теп­ле ро­дитель­ской люб­ви. А сам ос­та­вал­ся во вре­мя от­пуска на­еди­не с ре­бен­ком. Од­на­ко же­на воз­вра­щалась еще бо­лее не­доволь­ной, чем у­ез­жа­ла. Она рев­но­вала Вик­то­ра к каж­дой про­хожей де­вуш­ке на ули­це, к те­лефон­ным звон­кам, к при­думан­ным ею лю­бов­ным сю­жетам, ко­торые мог­ли бы про­ис­хо­дить в ее от­сутс­твие. Каж­дая ее вспыш­ка рев­ности соп­ро­вож­да­лась за­по­ем и кри­ками, ос­кор­бле­ни­ями, уп­ре­ками и уг­ро­зами. Она гро­зила раз­во­дом, ма­нипу­лиро­вала ре­бен­ком, ко­торо­го он ни­ког­да не уви­дит, ес­ли они раз­ве­дут­ся; по­зором, ко­торый она ус­тро­ит ему на ра­боте, и, на­конец, ког­да все ар­гу­мен­ты за­кан­чи­вались, - сво­им са­мо­убий­ством.

Од­нажды ему уда­лось ус­тро­ить ее в хо­роший ле­чеб­но-ре­аби­лита­ци­он­ный центр. Но она умуд­ри­лась сбе­жать от­ту­да, пос­коль­ку там не бы­ло спир­тно­го и ни­какой воз­можнос­ти его дос­тать. И уже нич­то не мог­ло по­мешать ей спить­ся окон­ча­тель­но. 

Вик­тор раз­велся, и суд до­верил ему вос­пи­тание до­чери, так как боль­ше до­верить бы­ло не­кому. Отец быв­шей суп­ру­ги, как вы­яс­ни­лось, то­же дав­но зло­упот­реблял спир­тным, хоть и не так яв­но, как доч­ка. Он умел мас­ки­ровать свой по­рок, и до по­ры до вре­мени о нем ма­ло кто знал из его сос­лу­жив­цев. Пил он до­ма ве­чера­ми и по вы­ход­ным, а ког­да силь­но на­каты­вало, же­на дос­та­вала ему боль­нич­ный с не­вин­ным ди­аг­но­зом: ее под­ру­га ра­бота­ла учас­тко­вым вра­чом и всег­да вы­руча­ла. Ор­га­низм тес­тя справ­лялся с наг­рузкой дол­гие го­ды. Но к мо­мен­ту доч­ки­ного раз­во­да вод­ка до­била его: тесть ле­жал в боль­ни­це с об­ширным ин­фар­ктом. Те­ща Вик­то­ра умер­ла дав­ным-дав­но от пе­рито­нита. Так что, с той сто­роны на­де­ять­ся бы­ло не на ко­го.

Так Вик­тор стал от­цом-оди­ноч­кой. Его ма­ме приш­лось ос­та­вить на вре­мя му­жа и все свои за­боты, что­бы при­ехать к сы­ну в Ле­нин­град: кто-то же дол­жен был во­зить­ся с ма­лыш­кой, по­ка Ви­тя ра­ботал! Для яс­лей ре­бенок был еще ма­ловат, с точ­ки зре­ния ба­буш­ки. Да и хо­рошие яс­ли най­ти - не так-то прос­то.

Но вско­ре ста­ло яс­но, что са­мое ра­зум­ное в та­кой си­ту­ации - вер­нуть­ся в Харь­ков. Ря­дом - сес­тра, ро­дите­ли, друзья детс­тва. Да и род­ные сте­ны, как из­вес­тно, по­мога­ют.

Отец с по­мощью сво­их свя­зей на­шел сы­ну в Харь­ко­ве ра­боту. И Вик­то­ра прос­то пе­реве­ли без пре­рыва­ния ста­жа на но­вое пред­при­ятие, где он до сих пор и тру­дил­ся. Так на­чал­ся но­вый и, по­жалуй, са­мый труд­ный (на тот мо­мент) пе­ри­од его жиз­ни.

Ему, ко­неч­но, по­мога­ли. Но днем он тя­жело ра­ботал, по­том мчал­ся по ма­гази­нам, что­бы ку­пить про­дук­ты, а ве­чера­ми он ос­та­вал­ся на­еди­не с кап­ризной ма­лыш­кой, ко­торой тре­бова­лось все боль­ше и боль­ше вни­мания. Вик­тор ста­рал­ся за­менить де­воч­ке мать. Од­на­ко чем боль­ше он жа­лел ее и чем силь­нее бы­ло его чувс­тво ви­ны из-за ее по­луси­ротс­тва при жи­вой ма­ме, тем боль­ше дочь кап­ризни­чала, как буд­то чи­тала его мыс­ли и про­ника­ла в чувс­тва.

Ка­тя рос­ла не­пос­лушной, с бес­ко­неч­ны­ми слез­ли­выми оби­дами. Она не же­лала са­мос­то­ятель­но иг­рать ни ми­нуты, и, слов­но тре­буя ком­пенса­ции сво­ей ущем­ленной до­ли, не ос­тавля­ла Вик­то­ру ни­како­го шан­са для от­ды­ха. 

Из жиз­не­радос­тно­го пар­ня он прев­ра­тил­ся в мо­лодо­го ста­рич­ка, ко­торо­му жизнь ста­ла ка­зать­ся за­тянув­шимся ис­пы­тани­ем.

Ему бы­ло стыд­но про­сить ро­дите­лей ве­чера­ми ос­та­вать­ся с Ка­тей, тем бо­лее, что им при­ходи­лось по­могать еще и его сес­тре, ко­торой то­же не по­вез­ло с суп­ру­жес­твом, и она рас­ти­ла дво­их де­тей в оди­ноч­ку. 

Хо­телось люб­ви, семьи и пол­но­цен­ной жиз­ни. Од­на­ко судь­ба Вик­то­ра, по­хоже, бы­ла на­писа­на не са­мым доб­рым сце­нарис­том. По край­ней ме­ре, сам Вик­тор имен­но так и счи­тал, за­бывая, что этот злой сце­нарист в дан­ном слу­чае - он сам.

Мать пы­талась зна­комить его с ка­кими-то де­вуш­ка­ми, по­нимая, что сы­ну нуж­на же­на, а внуч­ке - ес­ли уж не ма­ма, то хо­тя бы доб­рая за­бот­ли­вая жен­ская ду­ша. 

Нес­коль­ко раз он да­же на­чинал ка­кие-то от­но­шения с ма­мины­ми про­теже. Но каж­дый раз за­мечал, что всем этим жен­щи­нам ну­жен толь­ко он сам, но не его дочь. Она раз­дра­жала их, бы­ла треть­ей лиш­ней, и ему на­мека­ли, что хо­рошо бы от­дать ее на вре­мя ма­тери или от­пра­вить в пи­онер­ский ла­герь на все ле­то. 

Же­на же его, как ни стран­но, во­об­ще не про­яв­ля­ла ни­како­го ин­те­реса ни к не­му, ни к ре­бен­ку. И Вик­тор по­нял, что дочь его, дей­стви­тель­но, - на­поло­вину си­рота. Кро­ме не­го, она ни­кому не нуж­на.

  С этим по­нима­ни­ем его за­ин­те­ресо­ван­ность в от­но­шени­ях с да­мами та­яла: он уже знал на­изусть, что от не­го ждут, а пре­давать сво­его ре­бен­ка Вик­тор не со­бирал­ся.

  Он лю­бил доч­ку и от­да­вал ей все­го се­бя, но лич­ной жиз­ни у не­го не толь­ко не бы­ло, но и, как ему ка­залось, уже ни­ког­да не бу­дет.

Все ча­ще вспо­минал он свою юно­шес­кую влюб­ленность, за­тем не­лепую же­нить­бу, и иног­да хо­телось прос­то за­выть от мыс­ли, что ни­чего уже нель­зя из­ме­нить! 

"По­чему", - ду­мал он, - "тог­да, в юнос­ти, ка­залось, что влюб­леннос­тей мо­жет быть, сколь­ко за­хочешь? Кра­сивые де­воч­ки, за­гадоч­ные улыб­ки, не­хит­рые сю­жеты, по­целуи ...

Воз­ни­кало ощу­щение, что так бу­дет веч­но: юность, сту­ден­чес­тво, ги­тары, ком­па­нии в об­ща­ге, и да­же ро­маны, ес­ли угод­но".

 Да, он был тог­да, ко­неч­но, влюб­лен в Ле­ну, и, не слу­чись эта не­лепая ро­ковая ве­черин­ка с лиш­ней вы­пив­кой и на­вяз­чи­вой де­вуш­кой, все мог­ло бы сло­жить­ся ина­че в его жиз­ни.

И все-та­ки, нес­мотря на влюб­ленность, он тог­да до кон­ца не осоз­на­вал, что той ска­мей­ки, где они с Ле­ной це­лова­лись, и тех чувств, ко­торые он ис­пы­тывал к ней, ни­ког­да боль­ше не бу­дет в его жиз­ни ни к од­ной дру­гой жен­щи­не!

За эти го­ды, ко­неч­но, бы­вали мо­мен­ты, ког­да ему ка­залось, что и он влю­бит­ся еще сто раз, и его по­любит не од­на. Сю­жеты слу­чались, в не­го кто-то, дей­стви­тель­но, влюб­лялся, да и он ув­ле­кал­ся на ка­кое-то вре­мя. Но ни ра­зу не ис­пы­тал он боль­ше ни к ко­му на све­те той неж­ности и ро­бос­ти, как тог­да, в ин­сти­туте, к де­воч­ке, ко­торая при­рев­но­вала его так от­кро­вен­но на Зин­ки­ном дне рож­де­ния к пер­вой встреч­ной нез­на­ком­ке и так на­ив­но пы­талась скрыть свои чувс­тва!

  Гос­по­ди! Как они це­лова­лись тог­да на ска­мей­ке не­дале­ко от мет­ро! Как си­дели об­нявшись на об­ще­жит­ском по­докон­ни­ке до ут­ра! Как крас­не­ли под стро­гим осуж­да­ющим взгля­дом ко­мен­данта об­ще­жития! Как меч­та­ли о по­ез­дке в При­бал­ти­ку на ка­нику­лах! Но он не при­ехал, и вот те­перь -  спол­на рас­пла­чива­ет­ся.

По­чему он не по­нял тог­да, что все это бы­ло уни­каль­ным, бес­ценным и не­пов­то­римым по­дар­ком судь­бы и что ни­ког­да и ни с кем он не ис­пы­та­ет боль­ше ни­чего по­доб­но­го ? По­чему в мо­лодос­ти всег­да ка­жет­ся, что прек­расное мгно­вение мож­но сто раз пов­то­рить еще в луч­шем ва­ри­ан­те? И в чем, черт возь­ми, - вол­шебс­тво этой де­воч­ки?

 Ка­кая-то внут­ренняя связь, ус­певшая за­родить­ся меж­ду ни­ми еще в ин­сти­туте, но ра­зор­ванная его же­нить­бой, ос­та­лась в нем, и, ви­димо, в ней (Вик­тор вспом­нил, как она поб­ледне­ла при встре­че с ним в те­ат­ре). Но те­перь все это не­воз­можно вос­ста­новить, так как она за­мужем и рас­тит сы­на.

Тог­да, в те­ат­ре, они не­замет­но об­ме­нялись те­лефо­нами, а по­том и ад­ре­сами, и ста­ли об­щать­ся. Пись­ма Ле­на по­луча­ла на ад­рес сво­ей под­ру­ги, звон­ки слу­чались ред­ко, но Ле­на при­думы­вала ва­ри­ан­ты ус­лы­шать его го­лос все ча­ще и ча­ще. Вик­тор нес­коль­ко раз при­ез­жал в Ле­нин­град, а Ле­на ста­ла у­ез­жать в ко­ман­ди­ров­ки.

Гла­ва 8.

...  " Знал ли отец о ро­мане ма­тери с быв­шим од­но­кур­сни­ком или все от­кры­лось для не­го толь­ко сей­час?"  - этот воп­рос ос­та­вал­ся не­от­ве­чен­ным для Се­режи, но од­нажды, как он те­перь вспо­минал, па­па ти­хим кри­ком пред­ло­жил ей:

 - Ухо­ди! Че­го ты ждешь?!

Сер­гей тог­да не при­дал зна­чения ус­лы­шан­но­му. Но те­перь это все всплы­ло в па­мяти, и он ужас­нулся от по­нима­ния тра­гедии, ко­торую приш­лось пе­режить его от­цу. 

Ле­на хо­тела пе­репи­сать за­ново всю ис­то­рию сво­ей судь­бы. Прав­да, для это­го не­об­хо­димо бы­ло раз­ру­шить судь­бу ее му­жа и сы­на. 

Она му­чилась и ме­талась, чувс­тво­вала се­бя ви­нова­той, но ни­чего не мог­ла с со­бой сде­лать. Бы­ла ли это страсть, ко­торую не­воз­можно пре­одо­леть и ко­торая не­из­бежно про­ходит до­воль­но быс­тро, или же это бы­ла та единс­твен­ная лю­бовь, с ко­торой да­леко не каж­дый встре­ча­ет­ся в жиз­ни, она не зна­ла. Прос­то не мог­ла пе­рес­тать улы­бать­ся, ког­да ду­мала о Вик­то­ре. И в та­кие ми­нуты на нее пос­матри­вали в мет­ро или на ули­це с не­кото­рым не­до­уме­ни­ем, пос­коль­ку встре­тить улыб­ку  не­зем­но­го счастья на ли­цах со­вет­ских про­хожих до­води­лось не­час­то.

Ле­на и Вик­тор уже по­няли, что бу­дут вмес­те. Воп­рос их вос­со­еди­нения был воп­ро­сом вре­мени. 

Наз­рел мо­мент, ког­да от­кла­дывать слож­ный раз­го­вор с сы­ном ста­ло не­воз­можно.  Ле­на го­тови­ла свою речь не один год. Но ког­да приш­ло вре­мя и нуж­но бы­ло ре­шить­ся, все за­готов­ленные до­воды ку­да-то уле­тучи­вались, и она ти­хо пла­кала в ван­ной ком­на­те. Каж­дый день она обе­щала му­жу, что зав­тра со­берет­ся с ду­хом и все ска­жет сы­ну. Но зав­тра пов­то­рялись ее сле­зы...

На­конец отец Сер­гея не вы­дер­жал:

- Мы при­вык­ли вы­ручать друг дру­га, Ле­на. Те­бе труд­но ска­зать сы­ну, что ты ухо­дишь. Я пос­та­ра­юсь по­гово­рить с ним сам. Так даль­ше жить не­воз­можно. У­ез­жай и до­верь это де­ло мне. 

(Про­дол­же­ние сле­ду­ет)

Об ав­то­ре: Га­лина Пи­чура ро­дилась и вы­рос­ла в Ле­нин­гра­де. С 1991 го­да жи­вет в США (Нью-Джер­си и Фло­рида). По об­ра­зова­нию - биб­ли­ог­раф и прог­раммист. Пуб­ли­кации её сти­хов и про­зы мож­но най­ти в пе­ри­оди­ке США и Ев­ро­пы. В 2006 го­ду вы­шел в свет ее по­эти­чес­кий сбор­ник "Прос­транс­тво бо­ли" (из­да­тель­ство "Су­дары­ня", Санкт-Пе­тер­бург). По­беди­тель меж­ду­народ­но­го ли­тера­тур­но­го кон­курса, сос­то­яв­ше­гося в Са­маре (2012), в ко­тором при­няли учас­тие  ав­то­ры из 17 стран ми­ра. Член Объ­еди­нения Рус­ских Ли­тера­торов Аме­рики (ОР­ЛИ­ТА). Сайт ав­то­ра: www.pichura.com