ЛУННАЯ ЖЕНЩИНА

Она по­кори­лась мне сра­зу, эта уди­витель­ная жен­щи­на. Я вор­вался в ее жизнь стре­митель­но и не­от­вра­тимо, не дав ей да­же осоз­нать слу­чив­ше­гося. Она по­люби­ла ме­ня, не по­нимая, ко­го лю­бит, и чувс­тва ее не име­ли ни­чего об­ще­го с те­ми, что я вы­зывал у со­тен дру­гих, в чьи судь­бы мне до­води­лось втор­гать­ся.

Жен­щи­на не от­ли­чалась ни знат­ностью, ни бо­гатс­твом. Ее внеш­ность... воз­можно мно­гих она ос­та­вила бы рав­но­душ­ны­ми. Но ка­кое мне де­ло до ее внеш­ности, ког­да все ее су­щес­тво лу­чилось див­ным внут­ренним си­яни­ем. В этом си­янии тай­на не­уяз­ви­мос­ти, в этом си­янии воз­вы­шен­ная от­ре­шен­ность и взлет. В этом си­янии сла­бость ее и си­ла.

Ее судь­ба при­над­ле­жала ей лишь до встре­чи со мной... Ес­ли она - пла­нета, то я - ме­те­орит, от вне­зап­но­го стол­кно­вения с ко­торым прож­гло ее ат­мосфе­ру и нед­ра, сби­ло тра­ек­то­рию по­лета. Чем чре­вато на­ше стол­кно­вение, пре­дуга­дывать бо­юсь. Ведь счастья - в че­лове­чес­ком по­нима­нии это­го сло­ва - я ни­кому еще не при­носил. Но есть на све­те и дру­гое счастье, под­линное. И она дол­жна его поз­нать. Я так хо­чу.

Ее чувс­тво яви­лось от­ветной ре­ак­ци­ей на мое неп­ре­одо­лимое вле­чение к ней, ко­торое впер­вые за сот­ни лет я ис­пы­тал к жи­вому че­лове­чес­ко­му су­щес­тву. С той по­ры она уже не мог­ла ос­та­вать­ся преж­ней, не мог­ла об­хо­дить­ся без ме­ня. Я на­учил ее смот­реть на мир че­рез ме­ня, ду­мать и чувс­тво­вать че­рез ме­ня, о чем она впро­чем да­же не до­гады­валась.

Ее муж, де­ти, пов­седнев­ные за­боты отод­ви­нулись для нее по ту сто­рону ре­аль­нос­ти. Сту­шева­лись, поб­лекли, ут­ра­тили смысл. Я стал ее единс­твен­ной ре­аль­ностью, единс­твен­ным смыс­лом жиз­ни.

Она пос­то­ян­но ис­ка­ла у­еди­нения, что­бы ук­радкой по­любо­вать­ся мною. Ее паль­цы лас­ка­ли ме­ня, ало све­тясь лю­бовью. Она це­лова­ла ме­ня вся­кий раз, от­хо­дя ко сну. И улыб­ка бла­жен­ной уми­рот­во­рен­ности еще дол­го по­ко­илась на ее пог­ру­жав­шемся в дре­му ли­це.

С ка­ким не­тер­пе­ни­ем ждал я мгно­вения, ког­да сон це­ликом зав­ла­де­ет ее те­лом. По­тому что сон был единс­твен­ной воз­можностью об­ще­ния с нею...

...Она про­буж­да­лась на за­ре, лег­кая и счас­тли­вая, не за­думы­ва­ясь, что имен­но де­лало ее та­кой.

Прав­да иног­да, воп­ре­ки мо­ему же­ланию, ей все же уда­валось сох­ра­нить в бодрству­ющей па­мяти об­рывки ноч­ных ви­дений. Они и ра­дова­ли, и тре­вожи­ли ее. Ее жизнь раз­дво­илась: в од­ной - гру­бова­тая, на­зой­ли­вая чувс­твен­ность му­жа, кап­ри­зы де­тей, скуч­ные хло­поты по до­му, не­об­хо­димость при­дер­жи­вать­ся об­щепри­нятых и от­то­го осо­бен­но тя­гос­тных кон­тактов с внеш­ним ми­ром; в дру­гой - при­бежи­ще та­инс­твен­но­го све­та, бла­женс­тва, рас­кре­пощен­ной ду­хов­ности, за­пол­нившей все ее ес­тес­тво.

Ко­неч­но ей и в го­лову не приш­ло бы свя­зать ка­ким-ли­бо об­ра­зом свое но­вое сос­то­яние со мной... А я жад­но пог­ло­щал ее лю­бовь, врас­тал в ее судь­бу тон­чай­ши­ми ни­тями сво­его тай­но­го вла­дычес­тва. От­ны­не я - ее судь­ба. Ее рок. Ее пу­тевод­ная звез­да.

*     *     *

Вид­но, в на­каза­ние за бес­путно про­житую жизнь я был воп­ло­щен в ка­мень. Дно оке­ана ста­ло мо­им прис­та­нищем в сле­ду­ющем рож­де­нии.

Ни мед­ли­тель­ный, сколь­зкий хо­зя­ин ра­кови­ны, ни ее креп­кие створ­ки, пуг­ли­во зах­ло­пыва­ющи­еся от ма­лей­ше­го при­кос­но­вения, ни тол­ща тя­желых со­леных вод не мог­ли по­мешать мне ле­ле­ять в се­бе без­донность кос­ми­чес­ких прос­то­ров, впе­чатав­ших в свое те­ло ме­ня... оке­ан... всю пла­нету... ко­торая столь же ве­лика, сколь и нич­тожно ма­ла в срав­не­нии с бес­ко­неч­ностью. Я при­нес это са­мо­ощу­щение в ка­мень. И счас­тлив, что его у ме­ня не от­ня­ли. Мое ло­же прек­расно. По­кой вос­хи­тите­лен. Я - хо­зя­ин ра­кови­ны, ниж­няя створ­ка ко­торой дно оке­ана, а вер­хняя - не­объ­ят­ное звез­дное не­бо.

Пом­нится, преж­де пре­выше все­го це­нил я су­ет­ное дви­жение, бе­зум­ную ус­трем­ленность к оче­ред­ной аб­сур­дной и эфи­мер­ной це­ли. Куль­ти­виро­вал в се­бе па­губ­ные эмо­ции - жгу­чую ал­чность на все, что проп­лы­вало, уле­тало, ус­коль­за­ло из мо­их рук. Жизнь в дви­жении и об­ла­дании, по че­лове­чес­кой на­ив­ности ду­мал я.

Те­перь я ли­шен воз­можнос­ти про­яв­лять се­бя в дей­ствии. Я за­точен в ка­мен­ные око­вы... Не сов­сем быть мо­жет ка­мен­ные, но не ме­нее проч­ные. И это по­мог­ло мне осоз­нать ве­ликую ис­ти­ну: жизнь есть по­кой, са­мо­ощу­щение, са­мо­уг­лублен­ность, со­зер­ца­ние. Все ос­таль­ное лишь рас­пы­ля­ет внут­ренние си­лы, ис­то­ща­ет энер­гию, обед­ня­ет соз­на­ние, на­руша­ет кон­такт с са­мим со­бой и с Все­лен­ной. Не ис­кать ни­чего и знать все - вот бла­женс­тво, вот под­линная сущ­ность пре­быва­ния. Как мог я не по­нимать это­го преж­де! Как мог так дол­го плу­тать в са­мом се­бе.

Ка­кое мне в сущ­ности де­ло до то­го, кем я был рань­ше. Здесь, на дне оке­ана я об­рел се­бя. Вы­ходит, не на­каза­ли ме­ня Выс­шие Си­лы, а наг­ра­дили. Су­ет­ность зем­ных су­ществ не дос­ти­гала мо­его прис­та­нища. При­сутс­твие вод­ных оби­тате­лей не тре­вожи­ло, не на­руша­ло внут­ренней гар­мо­нии, уми­рот­во­рен­ной рас­слаб­леннос­ти.

Я не за­мечал, что сколь­зкий хо­зя­ин мо­его но­вого прис­та­нища без ус­та­ли тру­дил­ся, на­ращи­вая и на­ращи­вая тол­щи­ну мо­их оков, де­лая их все бо­лее проч­ны­ми, бо­лее глад­ки­ми. Око­вы не до­саж­да­ли мне. У ме­ня от­кры­лось ду­хов­ное зре­ние, и я те­перь ви­дел все луч­ше, ос­трее и глуб­же, чем об­манчи­вым че­лове­чес­ким зре­ни­ем. Я ви­дел, как сол­нечные лу­чи про­низы­ва­ют оке­ан ра­дос­тны­ми, жизнь не­сущи­ми стре­лами, рас­сы­па­ясь тон­чай­ши­ми от­тенка­ми всех цве­тов.

Но с осо­бым не­тер­пе­ни­ем и вос­торгом ждал я лун­ных но­чей - это ве­ликое свя­щен­но­дей­ствие При­роды. Я та­ял, рас­тво­рял­ся, ни­вили­ровал­ся в хо­лод­ном, не­воз­му­тимо-ве­личес­твен­ном си­янии. Ведь и сам я - сгус­ток лун­ной энер­гии, кап­ля лун­но­го све­та, упав­шая с не­ба, за­терян­ная в оке­ане, ока­менев­шая от тос­ки. То бы­ла нос­таль­гия, боль и бла­женс­тво, сли­тые во­еди­но.

Ка­залось, так бу­дет всег­да. Но во­лею не­ведо­мых сил, сде­лав­ших ме­ня кам­нем, мне суж­де­но бы­ло вновь оку­нуть­ся в са­мую гу­щу мир­ских по­роков. Я по­пал в ру­ки лю­дей. От них уз­нал, что имя мне - Жем­чуг. Что я - са­мая круп­ная в ми­ре чер­ная жем­чу­жина, ко­торой нет рав­ных.

Ме­ня не толь­ко на­каза­ли за бы­лые прег­ре­шения, но и жес­то­ко под­шу­тили на­до мной, сот­во­рив дра­гоцен­ным кам­нем и прев­ра­тив в объ­ект ал­чных вож­де­лений, зла и на­силия. Ка­нули в прош­лое сол­нечный свет, про­низы­вав­ший тол­щу во­ды, и див­но прек­расные лун­ные но­чи.

Те­перь ме­ня за­точа­ли в неп­ро­ница­емые шка­тул­ки, оби­тые бар­ха­том или сафь­яном, в сталь­ные сей­фы, мрач­ные тай­ни­ки... А ес­ли и уда­валось ми­молет­но ощу­тить ка­сание све­та, сог­реть мер­тве­ющие пок­ро­вы, чис­то­ту нас­лажде­ния тот­час ом­ра­чали ядо­витые эма­нации, удуш­ли­вой вол­ной ис­то­ча­емые тес­нивши­мися вок­руг ме­ня людь­ми.

Я тус­кнел и уми­рал не­од­нократ­но в ру­ках злых и по­роч­ных сво­их вла­дель­цев. И вос­кре­сал, сог­ре­тый теп­лом доб­рых, от­кры­тых сер­дец.

*     *     *

Итак, я - цен­ное сок­ро­вище. Объ­ект низ­менных же­ланий. Си­лы не­бес­ные, за что та­кая ка­ра!

Нет, я не жа­ловал­ся. Но и не же­лал по­гибать. Что­бы вы­жить, нуж­но за­щищать­ся, ска­зал я се­бе, и из­брал удел ро­ково­го кам­ня. Впер­вые мне уда­лось ис­про­бовать свои си­лы в год, ког­да юный смаз­ли­вый прид­ворный, при­кинув­шись страс­тно влюб­ленным, про­ник в спаль­ню ко­роле­вы и по­хитил ме­ня из ее зо­лото­го лар­ца.

Об­ман и ко­варс­тво не дол­жны слу­жить за­логом уда­чи - ре­шил тог­да я. По­хити­тель был тут же на­казан. По­мут­не­ние рас­судка ста­ло ему рас­пла­той. Он кон­чил дни свои в сми­ритель­ной ру­баш­ке, на боль­нич­ной кой­ке.

Пос­ле тя­гос­тных ски­таний из од­них рук в дру­гие я по­пал к знат­ной да­ме, вы­соко­мер­ной и сво­ен­равной. Ей пре­под­нес ме­ня в дар ее суп­руг.

Ка­кое-то вре­мя я по­кор­но ук­ра­шал ее взбал­мошную го­лов­ку, воз­не­сен­ный ди­аде­мой, усы­пан­ной бри­ли­ан­та­ми и сап­фи­рами, над ро­ем ее пок­лонни­ков. Она бы­ла не слиш­ком неп­риступ­на и не слиш­ком раз­борчи­ва, моя оче­ред­ная вла­дели­ца. И это по­губи­ло ее. По­доз­ре­ния в из­ме­не ста­ли прес­ле­довать ее суп­ру­га. До­каза­тель­ства не зас­та­вили се­бя ждать. Слас­то­люби­вая вет­ре­ница бы­ла с по­зором из­гна­на из суп­ру­жес-ко­го до­ма. А оси­ротев­ший гос­по­дин на мно­гие го­ды уп­ря­тал ме­ня в гро­моз­дкий, око­ван­ный же­лезом сун­дук.

Там, сре­ди про­чих дра­гоцен­ностей и на­рядов, кон­фиско­ван­ных у опо­зорен­ной суп­ру­ги, про­лежал я до са­мой кон­чи­ны гос­по­дина, по­ка вез­де­сущие нас­ледни­ки не отыс­ка­ли ме­ня на ло­же из го­лубых сап­фи­ров, бес­слав­но вен­чавшим во ть­ме сун­ду­ка по­коро­бив­шу­юся ди­аде­му.

Шли го­ды, лю­ди упор­но не же­лали ве­рить в рок, со­путс­тву­ющий мо­ему по­яв­ле­нию. Они тя­нули ко мне пот­ные ру­ки, а я разъ­едал их сер­дца, рас­тле­вал ду­ши, ка­лечил судь­бы... Я все еще ле­ле­ял на­деж­ду вер­нуть­ся к сла­дос­тно­му со­зер­ца­нию, к не­объ­ят­ным прос­то­рам оке­ана, к гар­мо­нии с са­мим со­бой. Я жаж­дал по­коя и сво­боды. Но они, эти бес­чувс­твен­ные соз­да­ния, не же­лали за­мечать ни­чего, кро­ме пер­ла­мут­ро-вых пе­рели­вов мо­ей обо­лоч­ки и бе­зуп­речнос­ти сфе­ричес­ких очер­та­ний.

*     *     *

Не­ког­да у ме­ня бы­ли гла­за и уши, как у них. Но я был слеп и глух, как они. Те­перь у ме­ня нет ни глаз, ни ушей, но я проз­рел всем су­щес­твом сво­им, пос­тиг ис­ти­ны, ко­торые преж­де счи­тал не­пос­ти­жимы­ми.

Мно­гое мог бы я рас­ска­зать те­перь. Да нет сер­дца, спо­соб­но­го ус­лы­шать, ос­мыслить, вос­при­нять. Нет сер­дца, спо­соб­но­го раз­га­дать и оце­нить под­линное сок­ро­вище, сок­ры­тое во мне. Вок­руг лишь гру­бая ма­терия да низ­менные страс­ти. Те страс­ти, что не­ког­да сжи­гали и ме­ня.

Ка­кое счастье быть кам­нем! И ка­кое жес­то­кое на­каза­ние...

И все же сер­дце, спо­соб­ное ус­лы­шать и от­ве­тить, наш­лось. В мир вош­ла Она. Она поз­ва­ла ме­ня сво­им са­мо­от­вержен­ным гор­дым оди­ночес­твом, сво­ей уди­витель­ной спо­соб­ностью рас­тво­рять­ся во всем и ос­та­вать­ся цель­ной и чис­той, как крис­талл.

Она то­же лю­била лун­ные но­чи. Она до бе­зумия ли­била лун­ные но­чи! С не­тер­пе­ни­ем жда­ла по­яв­ле­ния сво­ей вла­дычи­цы, и как толь­ко мир пог­ру­жал­ся во ть­му, тай­ком от му­жа и де­тей про­бира­лась в сад и вся от­да­валась лун­но­му по­току.

Чу­до свер­ши­лось - я на­шел родс­твен­ную ду­шу. Мой тог­дашний вла­делец в од­ну из та­ких но­чей спе­шил ми­мо ее са­да к рос­товщи­ку с на­мере­ни­ем за­ложить ме­ня по­доро­же и тем са­мым поп­ра­вить свои расс­тро­ен­ные фи­нан­со­вые де­ла. Я дос­тался ему в нас­ледс­тво от ска­ред­но­го дя­дюш­ки, ко­торый так креп­ко цеп­лялся за жизнь, что пе­режил собс­твен­ных де­тей. Пле­мян­ник хо­рошо знал мне це­ну и по­нимал, что я для не­го единс­твен­ный шанс удер­жать­ся на вол­не жиз­ни. Жизнь и день­ги для не­го бы­ли по­няти­ем еди­ным.

...Но Лун­ная жен­щи­на пе­ла в са­ду, и го­лос ее про­низы­вал ме­ня нас­квозь. Ни­ког­да преж­де я не ис­пы­тывал ни­чего по­доб­но­го. И я по­нял: быть мне ее нас­тавни­ком, ее влас­те­лином... пре­дан­ным ра­бом. Ее судь­бой. И так страс­тно я то­го по­желал, что юно­ша, спе­шив­ший к рос­товщи­ку, спот­кнул­ся. За­мер, приг­вожден­ный к зем­ле. Прис­лу­шал­ся...

Го­лос жен­щи­ны, та­инс­твен­ный и тос­ку­ющий, приз­рачным си­яни­ем стру­ил­ся вок­руг, не­выра­зимым бла­женс­твом про­никал сквозь мой бес­ценный пан­цирь. Он ткал об­ра­зы но­чи - та­ющую во ть­ме до­рогу, струи вет­ра, аро­мат цве­тов, чер­ные си­лу­эты де­рев и ажур­ное кру­жево об­ла­ков, на­кину­тое, как ву­аль, на лик ца­рицы но­чи.

Всем су­щес­твом сво­им ус­тре­мил­ся я навс­тре­чу это­му го­лосу - юно­ша с не­ожи­дан­ной для не­го са­мого лег­костью пе­ремах­нул че­рез вы­сокую ка­мен­ную ог­ра­ду. Рас­плыв­ча­тые очер­та­ния ее те­ла не­яс­но бе­лели сквозь де­ревья ста­рого са­да, зас­тывшие, как и все вок­руг, в слад­кой ис­то­ме.

Юно­ша, вряд ли соз­на­вая что де­ла­ет, по­дошел к жен­щи­не сов­сем близ­ко - она да­же не ис­пу­галась, по­тому как в этот миг на­ходи­лась в ином из­ме­рении. Го­лубо­ватый свет лю­бов­но очер­чи­вал блед­ное, оду­хот­во­рен­ное ли­цо, влаж­но блес­тевшие до­вер­чи­вые гла­за и рот, зас­тывший на обор­ванной но­те.

- Вы так прек­расно пе­ли! - про­шеп­тал юно­ша. - Че­лове­чес­кое соз­да­ние не мо­жет так петь. Вы не че­ловек, вы - ска­зоч­ная фея. Вы - фея но­чи!

Мо­лодая жен­щи­на, оку­тан­ная шалью тон­чай­шей лун­ной пря­жи, со спо­кой­стви­ем бо­гини взи­рала на не­го.

- Вы не го­ните ме­ня и не ис­че­за­ете. Не рас­тво­ря­етесь в но­чи. Спа­сибо вам! - ле­петал окол­до­ван­ный юно­ша. - Я знаю, вы бес­смертны. А моя жизнь, увы, не сос­то­ялась. Я хо­чу, что­бы хоть од­но жи­вое су­щес­тво вспо­мина­ло обо мне. О том, что и моя тень про­мель­кну­ла од­нажды на этой брен­ной зем­ле.

И так как она по-преж­не­му хра­нила мол­ча­ние, он бе­реж­но из­влек из кар­ма­на за­вет­ную ко­робоч­ку, от­ки­нул крыш­ку и, бла­гого­вея, про­тянул ей.

В про­лив­шемся на ме­ня лун­ном бла­гос­ло­вении я ра­дос­тно и том­но за­мер­цал.

- Это са­мое прек­расное, са­мое цен­ное, что есть у ме­ня. При­мите мой дар, мо­лю вас. Чер­ная жем­чу­жина дол­жна при­над­ле­жать вам. Вам од­ной!

Лун­ная жен­щи­на слов­но в сом­намбу­личес­ком сне рас­кры­ла ла­дони... Ед­ва ко­робоч­ка кос­ну­лась их, вверх по ру­кам по­бежа­ли тре­пет­ные вол­ны мо­его вос­торга, ли­кова­ния, неж­ности. Вол­ны кос­ну­лись ее сер­дца, зав­ла­дели им. Она слад­ко вздох­ну­ла, при­под­ня­лась на цы­поч­ки и... по­цело­вала нез­на­ком­ца в гу­бы - еле уло­вимым, буд­то вспор­хнув­шая ба­боч­ка, по­целу­ем.

Рас­тро­ган­ный, он упал на ко­лени, при­жал к гла­зам край ее одеж­ды. Ка­кое-то вре­мя они по­ходи­ли на пар­ко­вую скуль­пту­ру - жен­щи­на, бе­лой ли­ли­ей ус­трем­ленная ввысь, и скло­нен­ный у ее ног юно­ша.

Я боль­ше не удер­жи­вал его, он вы­пол­нил мое же­лание. Юно­ша мед­ленно под­нялся. И, не ска­зав боль­ше ни сло­ва, поб­рел вон из са­да, уже не так лег­ко и рез­во пе­реб­равшись че­рез ог­ра­ду. Я знал, ку­да ув­ле­кал его не­от­вра­тимый рок - во­ды чер­ной ре­ки за­та­ились под сво­дами ста­рого мос­та в пред­вку­шении оче­ред­но­го жер­твоп­ри­но-ше­ния. Я знал. Но моя Лун­ная бо­гиня не уз­на­ет ни­ког­да, что вмес­те с чер­ной жем­чу­жиной при­няла в дар обор­вавшу­юся, как ее песнь, жизнь юно­ши. Да бу­дет так!

В ту ночь я об­рел пос­леднее и са­мое же­лан­ное прис­та­нище. В ту ночь я, впер­вые в сво­ем пос­леднем воп­ло­щении, об­рел счастье.

За­жав в хо­лод­ной ла­дош­ке неж­данный по­дарок, она пос­пе­шила до­мой, что­бы ук­рыть­ся в сво­ей спаль­не. Хо­тя сто­яла глу­бокая ночь и все дав­но спа­ли, она за­пер­ла дверь на ключ, по­вер­нув его дваж­ды, и толь­ко тог­да ре­шилась взгля­нуть на ме­ня.

По­ко­ясь в ее ла­донях, я мог мыс­ленным взо­ром обоз­ре­вать все, чем она жи­ла в этом ми­ре: ее по­ложе­ние в об­щес­тве, при­вязан­ности, фи­нан­со­вые зат­рудне­ния му­жа... за­пущен­ный сад, дом, дав­но нуж­давший­ся в ре­мон­те, рас­трес­кавшу­юся ме­бель с выц­ветшей обив­кой, не­затей­ли­вый ас­сорти­мент ее ту­але­тов в шка­фу оре­хово­го де­рева и фаль­ши­вых ук­ра­шений в шка­тул­ке на ту­алет­ном сто­лике.

Уди­витель­но, ее ни­чуть не взвол­но­вала мысль, что в кро­хот­ной ко­робоч­ке, от­данной ей ноч­ным нез­на­ком­цем, зак­лю­чено це­лое сос­то­яние. Лю­бу­ясь мо­ей кра­сотой, пер­ла­мут­ро­выми пе­рели­вами ок­раски, она ос­то­рож­но из­влек­ла ме­ня из ко­роб­ки и за­мер­ла по­ражен­ная. Ощу­тив паль­ца­ми теп­ло, она рас­це­нила его как приз­нак за­та­ен­ной во мне жиз­ни. Ко­неч­но же я нес в се­бе жизнь, мно­жес­тво жиз­ней, но теп­ло, уди­вив­шее ее, я впи­тал из ее сер­дца. Сам по се­бе, не сог­ре­тый доб­рым при­сутс­тви­ем, я хо­лоден и бесс­трас­тен, как и моя вла­дычи­ца Лу­на.

Не ко­леб­лясь ни ми­нуты, она при­няла ре­шение скрыть ме­ня ото всех, вла­деть мною тай­но и без­раздель­но. Са­ма не по­нимая по­чему, она от­неслась ко мне не как к дра­гоцен­ности, а как к жи­вому су­щес­тву.

Она не пря­тала ме­ня, как дру­гие, в глу­хие душ­ные тем­ни­цы, не изоб­ре­тала хит­ро­ум­ных тай­ни­ков и за­поров - она но­сила ме­ня под одеж­дой, на сво­ей гру­ди, у са­мого сер­дца. А на ночь бе­реж­но ук­ла­дыва­ла под по­душ­ку, что по­мога­ло мне не толь­ко бес­пре­пятс­твен­но вос­при­нимать ее мыс­ли, ее сно­виде­ния, но и вме­шивать­ся в них. И с той по­ры сон стал ее явью, а явь - сном.

Она не осоз­на­вала про­ис­хо­дящих с ней прев­ра­щений. Что­бы не слу­чалось вок­руг, на ли­це Лун­ной жен­щи­ны не­из­менно блуж­да­ла от­ре­шен­но-за­гадоч­ная улыб­ка, вы­зывав­шая у ее суп­ру­га бес­силь­ную ярость. Его не­доволь­ство и раз­дра­жение раз­би­вались вдре­без­ги о ее не­поко­леби­мое спо­кой­ствие.

Мы час­то гу­ляли вдво­ем по са­ду. Шум­ная воз­ня де­тей, вор­ча­ние му­жа, иног­да соп­ро­вож­давше­го ее, не от­вле­кали нас от ми­ра грез, в ко­тором мы оба пре­быва­ли.

Ве­ковые де­ревья, унич­то­жив­шие мо­гучи­ми кро­нами всю рас­ти­тель­ность у сво­его под­ножья, цеп­ля­лись за мир скрю­чен­ны­ми, зас­ко­руз­лы­ми вет­вя­ми. Зам­ше­лые се­рые гро­ты уво­дили в глубь ми­нув­ших сто­летий. Во­до­емы, ско­ван­ные во­дорос­ля­ми и ти­ной, при­наря­див­шись во­дяны­ми ли­ли­ями, тщет­но си­лились от­ра­зить без­донность и лу­чезар­ность не­ба. Мор­щи­нис­тые кор­не­вища то тут, то там вспа­рыва­ли лос­ня­щи­еся от дол­го­го по­пира­ния тро­пы.

Я слы­шал ти­хий влюб­ленный го­ворок, го­рячие вздо­хи, хрус­таль­ные рос­сы­пи дет­ско­го сме­ха, приг­лу­шен­ный ше­пот за­говор­щи­ков, шур­ша­ние кри­ноли­нов о шел­ко­вые обор­ки... я слы­шал шур­ша­ние вре­мени, хра­нимое уг­рю­мыми ал­ле­ями ста­рого са­да.... Она не слы­шала. И все же те­ни тех, дав­но ушед­ших, стран­ным об­ра­зом вол­но­вали ее, рож­дая не­яс­ные ощу­щения. Она сту­пала по тро­пе ос­то­рож­ной па­рящей по­ход­кой, буд­то бо­ясь за­деть что-то или ко­го-то.

Ес­ли рань­ше она про­яв­ля­ла лишь склон­ность к меч­там и гре­зам, то те­перь пол­ностью зах­лопну­лась для внеш­не­го ми­ра, как зах­ло­пыва­лась пе­ред не­пого­дой ра­кови­на, по­родив­шая и взрас­тившая мое но­вое те­ло. От­ка­зав­шись от все­го зем­но­го она так близ­ко по­дош­ла к ми­ру бла­женс­тва, счастья и по­коя, что поч­ти ка­салась его. Грань, неп­ре­одо­лимая для прос­то­го смер­тно­го, для нее ста­ла сов­сем проз­рачной, по­дат­ли­вой, ося­за­емой. Лишь шаг или дви­жение ду­ши от­де­ляли ее от не­ведо­мого. Толь­ко я был спо­собен по­мочь ей сде­лать этот ре­ша­ющий шаг.

Лю­бой кон­такт с ок­ру­жа­ющи­ми осу­щест­влял­ся от­ны­не че­рез ме­ня. Так свет, пре­лом­ля­ясь в приз­ме гла­за, про­ника­ет в глу­бины соз­на­ния, об­ре­тая об­ра­зы и по­нятия. Че­рез ме­ня и толь­ко че­рез ме­ня она вды­хала жизнь, вос­при­нима­ла мир. Я же об­рел в ней свое но­вое воп­ло­щение: у ме­ня по­яви­лись гла­за, ру­ки и сер­дце. Я на­шел на­конец дол­гождан­ный спо­соб са­мовы­раже­ния, став Лун­ной жен­щи­ной. Я да­же не рев­но­вал ее к му­жу, по­тому что не она, а я внут­ри нее всту­пал с ним в еди­ноборс­тво.

Но са­мым прек­расным в на­шем уди­витель­ном со­юзе бы­ли но­чи. И не толь­ко те но­чи, что мы про­води­ли в са­ду. Мы оба с тре­петом и не­тер­пе­ни­ем жда­ли мгно­вения, ког­да проз­рачный сон сме­жит ее ве­ки, за­тума­нит соз­на­ние, от­клю­чит те­ло. Ведь имен­но ее те­ло неп­ре­одо­лимой прег­ра­дой сто­яло меж­ду на­ми, ме­шало ей спол­на ощу­тить мое при­сутс­твие, мою лю­бовь. И лишь ког­да оно, на­деж­но ох­ра­ня­емое сном, рас­слаб­ленно по­ко­илось на прос­ты­нях, мы, лег­кие и счас­тли­вые, на­конец об­ре­тали друг дру­га.

Я уно­сил ее в пу­тешес­твия по да­леким стра­нам, о ко­торых она не име­ла да­же пред­став­ле­ния. Мы па­рили над жел­ты­ми пес­ка­ми Са­хары, над буй­но взды­ма­ющи­мися вол­на­ми оке­анов, над царс­твом веч­но­го ль­да или неп­ро­ходи­мыми джун­гля­ми Ама­зон­ки.

Иног­да, про­носясь над бе­тон­ны­ми наг­ро­мож­де­ни­ями го­родов или сте­лящи­мися по скло­нам гор крас­нокры­шими се­лени­ями, моя спут­ни­ца изъ­яв­ля­ла же­лание приб­ли­зить­ся, что­бы раз­гля­деть лю­дей, ус­лы­шать их речь, по­нять, в ка­ком вре­мени они жи­вут.

Я по­казы­вал ей древ­ние вос­точные хра­мы с вы­сечен­ны­ми ли­ками бо­гов, ве­личес­твен­но воз­не­сен­ные в са­мое не­бо муд­рые вер­ши­ны Ти­бета...

С мо­ей по­мощью она мог­ла ли­цез­реть род­ную пла­нету не толь­ко в ее ны­неш­нем об­ли­ке, но и та­кой, ка­кой она бы­ла сот­ни, ты­сячи, мил­ли­оны лет на­зад. По­тому что средс­твом пе­ред­ви­жения для нас бы­ла мысль и па­мять Зем­ли, в ко­торой нич­то не ис­че­за­ет бес­след­но, нич­то не изо­лиро­вано, нич­то не за­вер­ше­но.

По­рой лег­кой дым­кой мы уно­сились к ос­ле­питель­но свер­ка­ющим зве­дам, бес­ко­неч­ным, та­инс­твен­ным ми­рам...

Но лишь из­редка и очень ос­то­рож­но я от­ва­живал­ся сту­пить с ней в тот мир, из ко­торо­го со­шел в ка­мень, проп­лыть по свер­ка­ющим изум­ру­дом до­линам, по­любо­вать­ся бес­край­ни­ми лан­дшаф­та­ми, из­лу­ча­ющи­ми див­ный свет, пе­редох­нуть на бе­регах в ве­лича­вом без­молвии ка­тящих­ся рек... тех рек, ко­торых не сыс­кать ни на од­ной кар­те ми­ра.

*     *     *

На­силь­ствен­но воз­вра­ща­емая к ре­аль­нос­ти пер­вы­ми лу­чами сол­нца, зо­вом де­тей, она про­води­ла день как в дур­ма­не, взвол­но­ван­ная, пот­ря­сен­ная, счас­тли­вая, бе­реж­но ле­лея за­теряв­ши­еся в па­мяти об­рывки вос­по­мина­ний ноч­ных пу­тешес­твий и впе­чат­ле­ний, ко­торые вос­при­нима­ла лишь как прек­расные, вол­шебные сно­виде­ния.

Я не ли­шал ее заб­лужде­ний. Не имел пра­ва. Сон, гре­зы, смут­ные вол­ну­ющие до­гад­ки, крат­кие и вне­зап­ные, как мол­нии, вспыш­ки проз­ре­ния - вот все, на что она по­ка мог­ла рас­счи­тывать.

Моя лю­бовь к этой жен­щи­не пре­об­ра­зила, так мне ка­залось, не толь­ко ее, но и ме­ня са­мого. Я при­нял ре­шение ни­ког­да и ни­кому впредь не при­чинять го­ря, пе­реро­див­шись из ро­ково­го кам­ня в счас­тли­вый та­лис­ман. Глу­пец, я ве­рил, что от мо­его же­лания что-то за­висит. Увы, мой путь, как и путь каж­до­го, кто со­шел в Жизнь, пре­доп­ре­делен свы­ше. Да­же Лун­ная жен­щи­на, ко­торой я от­дал все­го се­бя, не из­бе­жала мо­его ро­ково­го вли­яния.

Слу­чилось то, что дол­жно бы­ло слу­чить­ся. Муж, у­яз­влен­ный ее упор­ным, не­объ­яс­ни­мым ох­лажде­ни­ем, ее тя­готе­ни­ем к у­еди­нению, ее пре­неб­ре­жени­ем к се­мей­ным и суп­ру­жес­ким обя­зан­ностям, за­подоз­рил из­ме­ну. Он сле­дил за нею день и ночь, кон­тро­лиро­вал каж­дый шаг, рыл­ся в ее ве­щах и бу­магах. По всем ка­нонам че­лове­чес­кой мо­рали суп­ру­га бы­ла чис­та пе­ред ним. Ус­по­ко­ен­ный рев­ни­вец го­тов был приз­нать свои заб­лужде­ния.

Но од­нажды ночью, тер­за­емый бес­сонни­цей, он по­сетил спаль­ню же­ны... Не я ли вну­шил ему эту мысль?.. ес­ли и так, я дей­ство­вал во бла­го сво­ей воз­люблен­ной. Не той, что бы­ла за­мужем за ог­ра­ничен­ным не­вежес­твен­ным рев­нивцем, а той, что оби­тала в ее те­ле.

Вор­вавшись без сту­ка в ее по­кои, он зас­тиг ее за лю­бова­ни­ем мною. Ис­пу­ган­ная жен­щи­на, креп­ко за­жав в ру­ке свое сок­ро­вище, по­пыта­лась спас­ти тай­ну. Но по­беди­ла гру­бая си­ла. Он от­нял у нее жем­чу­жину.

Я не ме­шал ему тво­рить зло. Те­перь уже я с пре­дель­ной яс­ностью по­нимал: все идет так, как дол­жно ид­ти.

При ви­де ред­кос­тной дра­гоцен­ности его гла­за вспых­ну­ли ал­чностью и не­годо­вани­ем. Не­дол­го бо­ролись в нем два про­тиво­речи­вые чувс­тва. Суп­ру­га ули­чена! И ос­кор­блен­ное дос­то­инс­тво собс­твен­ни­ка по­беди­ло - он имел нес­частье лю­бить свою же­ну.

Кто же, как не лю­бов­ник, мог пре­под­нести ей этот по­ис­ти­не цар­ский по­дарок? Су­дя по все­му, он зна­тен и бо­гат. А мо­жет выс­кочка, лов­кий де­лец, ис­поль­зо­вав­ший чер­ную жем­чу­жину не­быва­лых раз­ме­ров в ка­чес­тве при­ман­ки? Кем бы тот ни был, для не­го ос­та­валось за­гад­кой, где и ког­да пре­да­ют­ся они пор­чным уте­хам, как уда­ет­ся им так ис­кусно ду­рачить его?

Иг­но­рируя ос­корби­тель­ные об­ви­нения му­жа, Лун­ная жен­щи­на хра­нила мол­ча­ние. Толь­ко улыб­ка уж боль­ше не блуж­да­ла на сра­зу поб­лекших гу­бах. В те­ни рес­ниц за­та­ил­ся страх - страх нав­сегда по­терять ме­ня - единс­твен­ное, чем она по-нас­то­яще­му до­рожи­ла.

Муж про­дол­жал нас­тупле­ние. Рас­па­ля­ясь все бо­лее, окон­ча­тель­но ут­ра­тив кон­троль над со­бой, он дал ей по­щечи­ну - на ще­ке мо­ей воз­люблен­ной рас­цве­ла алая ро­за. Но она лишь снис­хо­дитель­но и пе­чаль­но улыб­ну­лась - ведь он не ве­да­ет, что тво­рит.

Он уда­рил ее вто­рич­но.

Ее гу­бы бо­лез­ненно дрог­ну­ли... лоп­ну­ли, как пе­рез­ревший плод... в му­ках ро­дилась моль­ба:

- Вер­ни мне жем­чу­жину.

Он окон­ча­тель­но рас­сви­репел - вот зна­чит как, чей-то дар ей до­роже де­тей, семьи, суп­ру­жес­кой вер­ности.

- Так по­лучай же свою жем­чу­жину!

Он швыр­нул ме­ня об пол и на­нес сок­ру­шитель­ный удар баш­ма­ком. Мои неж­ные пок­ро­вы хрус­тну­ли и... рас­сы­пались.

Жен­щи­на ста­ла блед­нее пол­но­го ли­ка Лу­ны. По­шат­ну­лась, взмах­ну­ла ру­кой - про­ща­ясь ли с ми­ром, же­лая ли удер­жать­ся. И за­мер­тво рух­ну­ла на раз­дроб­ленные ос­танки мо­ей обо­лоч­ки.

*     *     *

Ес­ли бы я вов­ре­мя не об­ра­тил на се­бя ярость раз­бу­шевав­ше­гося рев­нивца, си­ла ро­ка, за­ложен­ная во мне, по­беди­ла бы ме­ня са­мого. Лун­ная жен­щи­на без­воз­врат­но ис­чезла бы, как те, дру­гие, имев­шие не­ос­то­рож­ность пе­речер­кнуть мною собс­твен­ную жизнь. И я, тос­куя и то­мясь, еще Бог весть сколь­ко про­зябал бы сре­ди лю­дей, об­ре­кая их, как и преж­де, на стра­дания. Но слу­чилось ина­че. Смерть те­лес­ная ос­во­боди­ла нас обо­их.

Не­весо­мая, приз­рачная, прек­расная, взмы­ла ввысь Лун­ная бо­гиня... И на­конец уви­дела ме­ня, мою под­линную сущ­ность. Проз­ре­ние приш­ло к ней мгно­вен­но. Она по­няла смысл пе­ремен, про­ис­хо­див­ших с ней при жиз­ни, при­чины бе­зудер­жно­го и неп­ре­одо­лимо­го вле­чения к боль­шой чер­ной жем­чу­жине. Она по­няла, что чувс­тво ее вза­им­но. И мно­гое-мно­гое дру­гое, о чем мы те­перь уже вмес­те обя­заны хра­нить тай­ну.

Бы­лые странс­твия во сне всплы­ли об­разно и яр­ко. Лег­кость ста­ла ее обыч­ным и те­перь уже единс­твен­ным сос­то­яни­ем. Бла­жен­ное уми­рот­во­рение - ее сущ­ностью. Она по­няла, что не толь­ко Сол­нце мо­жет быть ис­точни­ком све­та, и не толь­ко Зем­ля - прис­та­нищем ду­ха.

Все ра­зом пре­об­ра­зилось для нее, об­ре­ло смысл и муд­рость, кра­соту и по­рядок. Мно­гоц­ве­тие зву­ка. Ме­лодич­ность све­та. Неж­ней­шие, муд­рые по­токи, про­низы­ваю-щие все, что вок­руг и внут­ри, под­хва­тыва­ющие, об­во­лаки­ва­ющие... рас­тво­ря­ющие.

И вот мы уже вмес­ти­лище му­зыки, иг­ра кра­сок, ис­точник све­та, стру­ны дви­жения, ус­трем­ленно­го к единс­твен­но воз­можной, див­но вле­кущей це­ли...

*     *     *

Так за­кон­чи­лось мое пос­леднее рож­де­ние. Из сон­ма про­шед­ших сквозь ме­ня су­деб мне уда­лось спас­ти од­ну, са­мую до­рогую. Но раз­ве это­го ма­ло? Уже толь­ко ра­ди ее спа­сения сто­ило оку­нуть­ся в тря­сину че­лове­чес­ких страс­тей.

Лун­ная бо­гиня вер­ну­ла мне спо­соб­ность лю­бить, лю­бить пре­дан­но и са­мо­от­вержен­но. Моя лю­бовь ос­во­боди­ла ее от оков зем­но­го те­ла, со­еди­нила нас в еди­ное це­лое... Не зна­чит ли это, что я про­щен, ви­на ис­купле­на, и мне ни­ког­да боль­ше не быть сно­ва кам­нем?