Исповедь о хулигане

"Ука­жи, ка­ким пу­тем ид­ти, что­бы не за­чер­нить
се­бя в этом гре­хов­ном сон­ме…"

С. Есе­нин (из пись­ма Г. А. Пан­фи­лову, 1912 г.)

1

Вот уже бо­лее по­луве­ка имя Сер­гея Есе­нина креп­ко спа­яно в сер­дцах лю­дей с об­ра­зом Рос­сии, ее са­мобыт­ностью и ли­хостью. Его по­эзию зна­ют лю­ди по все­му ми­ру. Еще при жиз­ни по­эта его сти­хи пе­реве­ли на фран­цуз­ский, не­мец­кий и ан­глий­ский, а на се­год­няшний день из­вес­тны пе­рево­ды на 16 инос­тран­ных язы­ков. Та­кой ми­ровой ин­те­рес к рус­ской на­род­ной по­эзии был бы стра­нен, ес­ли не знать то­го, что сам Сер­гей Есе­нин был не прос­тым кресть­ян­ским па­рень­ком, пи­сав­шим о том, что ви­дел вок­руг се­бя с са­мого рож­де­ния. Его жи­вой ум, цеп­кий и глу­бокий, пре­вос­хо­дящий мно­гих ок­ру­жав­ших его лю­дей, всег­да тя­нул­ся к че­му-то не­обык­но­вен­но­му. Се­режа Есе­нин был не по­хож на ос­таль­ных…

Пер­вым за­метил в маль­чи­ке тя­гу к сти­хот­ворно­му мыш­ле­нию сель­ский школь­ный учи­тель се­ла Кон­стан­ти­ново Ря­зан­ской гу­бер­нии. Раз­гля­деть в не­пос­лушном, не­усид­чи­вом маль­чи­ке тон­кую, ра­нимую, пол­ную про­тиво­речий ду­шу бы­ло неп­росто. Под­созна­тель­но чувс­твуя, что он от­ли­ча­ет­ся от сверс­тни­ков сво­его кру­га об­ще­ния, Есе­нин ста­рал­ся скрыть свою ис­тинную на­туру и от­то­го прос­лыл ху­лига­ном и лен­тя­ем. В до­ме де­да, где про­вел дет­ские го­ды бу­дущий по­эт, вос­пи­тани­ем маль­чи­ка за­нима­лись три его дядь­ки. Из вос­по­мина­ний са­мого Есе­нина по­нят­но, что Сер­гея в семье лю­били, а по­тому ста­рались за­калить и на­учить пос­то­ять за се­бя. "Де­душ­ка иног­да сам под­за­дори­вал на ку­лач­ную и час­то го­ворил баб­ке: "Ты у ме­ня, ду­ра, его не трожь. Он так бу­дет креп­чеё" - вспо­минал по­эт в каж­дой сво­ей ав­то­би­ог­ра­фии.

Ка­жет­ся, что в ду­ше Есе­нина пос­то­ян­но бо­ролись две си­лы: по­эзия и пов­седнев­ность. Ни од­на из них не дол­жна бы­ла по­бедить, по­тому что без од­ной по­гиб­ла бы и вто­рая. Но судь­ба ма­нила его к лю­дям, ко­торые не хо­тели ви­деть в нем ли­рика, а толь­ко сель­ско­го пар­ня, му­жика и по­весу. Есе­нин как буд­то яв­лялся оли­цет­во­рени­ем строк Алек­сан­дра Бло­ка, по­эзию ко­торо­го ува­жал и с ко­торым пер­вым встре­тил­ся в Пе­тер­бурге, ожи­дая со­вета и под­дер­жки:

Хра­ню я к лю­дям на без­людьи
Не­раз­де­лен­ную лю­бовь.

Дей­стви­тель­но, мно­гие сти­хи Есе­нина про­низа­ны чувс­твом глу­боко­го не­до­уме­ния  по­эта от­то­го, что он не при­нят ни кресть­яна­ми, для ко­торых он дол­жен быть "сво­им" по пра­ву рож­де­ния и вос­пи­тания, ни го­род­ской ин­телли­ген­ци­ей, счи­тав­шей его слиш­ком прос­тым, не­изыс­канным для сво­его об­щес­тва. Есе­нин опи­сывал встре­чу с Ме­реж­ков­ским и Гип­пи­ус, со­бирав­ши­ми вок­руг се­бя мо­лодых по­этов и пи­сате­лей, в от­кры­том пись­ме "Да­ма с лор­не­том":

" Ме­реж­ков­ский на­зывал ме­ня ха­мом, на­зыва­ла ме­ня Гип­пи­ус Аль­фон­сом за то, что ког­да-то я, при­шед­ший из де­рев­ни, имел пра­во но­сить ва­лен­ки.

- Что это на вас за гет­ры? - спро­сила она, на­ведя лор­нет.

Я ей от­ве­тил:

- Это охот­ничьи ва­лен­ки.

- Вы во­об­ще крив­ля­етесь".

Встре­чая хо­лод­ный при­ем и хан­жес­тво сре­ди боль­шинс­тва то­вари­щей по це­ху, Есе­нин по­нял, что Бог су­дил ему не ис­кать еди­номыш­ленни­ков, а быть гла­сом мно­гос­тра­даль­ной Ро­дины. Он час­то го­ворил об этом, на­зывая се­бя "Божь­ей дуд­кой", и от­ме­чен­ным "осо­бой ме­той", и "слу­чай­ным гос­тем" на зем­ле. Род­ные так­же чувс­тво­вали из­бран­ность Сер­гея и, не имея воз­можнос­ти и сил по­мочь ему, раз­ры­ва­емо­му от тос­ки и оди­ночес­тва,  пос­те­пен­но от­да­лялись от не­го. Отец го­ворил о нем: "Он не та­кой как мы. Он Бог его зна­ет кто…". В этих сло­вах чувс­тву­ет­ся и страх, и до­сада раз­ры­ва меж­ду По­этом и семь­ей.

На­деж­да Воль­пин (же­на Есе­нина до 1924 го­да) в раз­го­воре с Ма­ри­ен­го­фом од­нажды от­ве­тила на воп­рос о том, по­нима­ет ли она, кто та­кой Есе­нин: "Он мно­го нас слож­нее.  Мы с ва­ми про­тив не­го как бы толь­ко дву­мер­ны. А Сер­гей… Ду­ма­ете, он стар­ше вас на два го­да, ме­ня на че­тыре с лиш­ком? Нет, он стар­ше нас на мно­го ве­ков!  на­ши кор­ни в де­вят­надца­том ве­ке. А его вскор­ми­ла Русь, и древ­няя, и но­вая. Мы с ва­ми рос­си­яне, он рус­ский". Эти сло­ва за­дели гор­дость со­бесед­ни­ка и по­роди­ли еще од­но­го тай­но­го вра­га Есе­нина… Опуб­ли­кован­ный пос­ле смер­ти по­эта "Ро­ман без вранья" до сих пор по­ража­ет чи­тате­лей сво­ей нес­кром­ностью, про­тиво­речи­выми фак­та­ми и из­лишней злоб­ли­востью по от­но­шению к па­мяти Есе­нина, пос­вя­тив­ше­го Ма­ри­ен­го­фу прон­зи­тель­ные стро­ки:

"Сре­ди прос­лавлен­ных и юных
Ты был всех луч­ше для ме­ня".

Лю­бил Есе­нин ук­радкой, сво­их чувств от­кры­вать ему бы­ло прак­ти­чес­ки не­кому. Мно­гие лю­ди, на­зывав­шие се­бя его друзь­ями, при жиз­ни по­эта хищ­ни­чес­ки лю­бова­лись скан­да­лами, ко­торые раз­во­рачи­вались вок­руг его фи­гуры, а пос­ле смер­ти раз­но­сили о нем не­веро­ят­ные сплет­ни и слу­хи, из ко­торых ед­ва ли най­дет­ся хоть кап­ля ис­ти­ны.

Жен­щи­ны Сер­гея Есе­нина

Од­на из лю­бимых жен­щин Есе­нина ак­три­са Ав­густа Мик­ла­шев­ская ос­та­вила вос­по­мина­ния о нем. "Я ви­дела, как ему труд­но, пло­хо. Как он оди­нок. По­няла, что мы ви­нова­ты пе­ред ним - и я, и мно­гие, це­нив­шие и лю­бив­шие его. Ник­то из нас не по­мог ему по-нас­то­яще­му. Он тя­нул­ся к нам, шел к нам. С ним бы­ло труд­но, а мы от­хо­дили в сто­рону, ос­тавля­ли его од­но­го", - пи­сала Мик­ла­шев­ская, по­нимая ис­тинную при­чину столь ко­рот­ко­го ве­ка По­эта. Сколь­ко бо­ли и стра­ха за Есе­нина пря­чет­ся за стро­гостью и ла­конич­ностью этих строк. Ос­та­ет­ся лишь до­гады­вать­ся, ка­ким на са­мом де­ле не­защи­щен­ным бы­ло сер­дце че­лове­ка, о ко­тором ак­три­са пи­сала:

"Мно­го го­вори­ли о его гру­бос­ти с жен­щи­нами. Но я ни ра­зу не по­чувс­тво­вала и на­мека на гру­бость. Он мог ча­сами си­деть смир­но воз­ле ме­ня.

Ком­на­та моя бы­ла по­хожа на ро­щу из астр и хри­зан­тем, ко­торые он пос­то­ян­но при­носил мне.

Пом­ню, как пер­вый раз он при­шел ко мне. Пом­ню, как я си­дела в крес­ле. Пом­ню, как он си­дел на ков­ре у мо­их ног, дер­жал мои ру­ки и го­ворил:

- Кра­сивая, кра­сивая...".

Воз­вы­шен­ное, неж­ное лю­бова­ние жен­щи­ной, не жа­лость, но сос­тра­дание к лю­бой жен­ской судь­бе час­то зву­чит в сти­хах Есе­нина. Об­раз Бо­горо­дицы, Ру­си, Му­зы, ма­тери, при­роды, гиб­кой тра­вин­ки или де­рев­ца и да­же гро­зы родс­тве­нен в пред­став­ле­нии по­эта об­ра­зу жен­щи­ны. Та­кое тож­дес­тво де­ла­ет его сти­хи за­вора­жива­ющи­ми, по­хожи­ми на древ­ние сказ­ки и ле­ген­ды:

"Со сно­пом во­лос тво­их ов­ся­ных
Отос­ни­лась ты мне нав­сегда"

"Зе­леная при­чес­ка,
Де­вичес­кая грудь,
О тон­кая бе­рез­ка,
Что заг­ля­делась в пруд?"

"О, му­за, друг мой гиб­кий,
Рев­ни­вица моя.
Опять под дож­дик сып­кий
Мы выш­ли на по­ля"

"А Русь все так­же бу­дет жить,
Пля­сать и пла­кать у за­бора"

"Ты та­кая ж прос­тая, как все,
Как сто ты­сяч дру­гих в Рос­сии"

Здесь же мож­но за­метить, что чувс­тва в ли­рике Есе­нина су­щес­тву­ют в гар­мо­нии с при­родой. Как буд­то са­ма Русь про­ника­ет в ду­шу по­эта и от­ве­ча­ет на каж­дое ее дви­жение. При­рода слов­но по­луча­ет те­лес­ное воп­ло­щение, пре­об­ра­жа­ет­ся в ося­за­емые пред­ме­ты, жи­вот­ных и лю­дей, жи­вет и дей­ству­ет:

"Ды­мом по­ловодье
За­лиза­ло ил.
Жел­тые по­водья
Ме­сяц уро­нил"

"Выз­ва­нива­ют в чет­ки
Ивы - крот­кие мо­наш­ки"

"Осень - ры­жая ко­была - че­шет гри­ву"

"За­шуме­ли над за­тоном трос­тни­ки.
Пла­чет де­вуш­ка-ца­рев­на у ре­ки"

"Лес зас­тыл без пе­чали и шу­ма,
Вис­нет темь, как пла­ток, за сос­ной.
Сер­дце гло­жет пла­кучая ду­ма…
Ой, не ве­сел ты, край мой род­ной"

От­дель­ное мес­то в сти­хах и жиз­ни Есе­нина за­нима­ет об­раз Хрис­та, от­ли­ча­ющий­ся от ка­нони­чес­ко­го. Бо­лее близ­кий, оче­лове­чен­ный, но не по­теряв­ший бо­жес­твен­ной тай­ны и си­лы, он сло­жил­ся в ду­ше по­эта уже к 16 го­дам. Из пе­репи­сок с дру­гом Есе­нина Гри­гори­ем Пан­фи­ловым мож­но сос­та­вить очень под­робное пред­став­ле­ние о ду­хов­ной вы­соте еще сов­сем юно­го Сер­гея: "Ге­ний для ме­ня - че­ловек сло­ва и де­ла, как Хрис­тос.  Хрис­тос для ме­ня со­вер­шенс­тво. Но я не так ве­рую в не­го, как дру­гие. Те ве­ру­ют из стра­ха, что бу­дет пос­ле смер­ти? А я чис­то и свя­то, как в че­лове­ка, ода­рен­но­го свет­лым умом и бла­город­но ду­шою, как в об­ра­зец в пос­ле­дова­нии люб­ви к ближ­не­му.  Лю­ди, пос­мотри­те на се­бя, не из вас ли выш­ли Хрис­ты и не мо­жете ли вы быть Хрис­та­ми? Раз­ве я при во­ле не мо­гу быть Хрис­том, раз­ве ты то­же не пой­дешь на крест, сколь­ко я те­бя знаю, уми­рать за бла­го ближ­не­го?". С та­ким жи­вым, го­рячим сер­дцем и рве­ни­ем к све­ту и ощу­щени­ем бо­жес­твен­но­го при­сутс­твия Есе­нин, бе­зус­ловно, стра­дал в те­ря­ющей Бо­га пред­ре­волю­ци­он­ной Рос­сии. Внут­ренний над­лом по­родил мно­жес­тво сти­хов, где ис­тинная Ве­ра пред­ста­ет пе­ред чи­тате­лем в об­ра­зе прос­то­го че­лове­ка, скры­ва­ясь в са­мой су­ти рус­ско­го му­жика, его люб­ви к Ро­дине, не­от­де­лимой от ее ис­конных тра­диций. Сти­хот­во­рения "Шел гос­подь пы­тать лю­дей в люб­ви" (1914 г.), "Гой ты, Русь моя род­ная" (1914 г.), "За­пели те­саные дро­ги" (1916 г.), "Гля­ну в по­ле, гля­ну в не­бо" (1917 г.), "О, ве­рю, ве­рю, счастье есть" (1917 г.) не­ред­ко вклю­ча­ют­ся в сбор­ни­ки ду­хов­ной по­эзии как об­разцы чис­той, без­за­вет­ной люб­ви к Бо­гу и все­му рож­денно­му на Зем­ле.

2

В на­ши дни в Рос­сии имя Сер­гея Есе­нина, ка­жет­ся, зна­ет каж­дый че­ловек. Од­на­ко, боль­шинс­тву из­вестен по­эт не сво­ими уди­витель­ны­ми, ще­мящи­ми стро­ками, а ко­рот­ки­ми при­воль­ны­ми час­тушка­ми и нем­но­гочис­ленны­ми ци­тата­ми, пол­ны­ми през­ре­ния к тем лю­дям, кем Есе­нин был от­вер­гнут, не по­нят, го­ним и пре­зира­ем. В этих за­час­тую отор­ванных от пер­во­ис­точни­ка сти­хах чут­ко­му чи­тате­лю не най­ти оп­равда­ния че­лове­чес­кой гру­бос­ти, в них лишь без­бреж­ное от­ча­яние твор­ческой на­туры По­эта в по­пыт­ке най­ти свое мес­то сре­ди ха­оса Ре­волю­ции. Стре­митель­но ме­ня­ющий­ся куль­тур­ный и ду­хов­ный пласт жиз­ни и твор­чес­тва и мрак тя­жело­го бы­та и лич­ной не­ус­тро­ен­ности по­роди­ли эти горь­кие стро­ки.

В чем же при­чина та­кого од­но­боко­го вос­при­ятия по­эзии Есе­нина?

От­вет кро­ет­ся в пре­под­не­сении СМИ и те­леви­дени­ем "удоб­но­го об­ра­за" Ге­ния, чье твор­чес­тво не впи­сыва­ет­ся в уз­кие рам­ки пов­седнев­ности. Сти­хи Есе­нина мно­гог­ранны. В боль­шинс­тве из них кро­ет­ся слож­ный ряд сим­во­лов и об­ра­зов, над ко­торым нуж­но ду­мать. Он, как и лю­бой из нас­то­ящих по­этов, не пус­ка­ет в свой мир тех, кто не да­ет се­бе тру­да от­клик­нуть­ся на го­лос и чувс­тва По­эта и сквозь вре­мя заг­ля­нуть в его гла­за. Имен­но по­это­му один из чи­тате­лей оце­нит лишь сме­лые, от­ча­ян­ные стро­ки сти­хот­во­рения "Сыпь, гар­мо­ника…", а дру­гой зам­рет над чет­ве­рос­тишь­ем:

Вид­но, так за­веде­но на­веки -
К трид­ца­ти го­дам пе­ребе­сясь,
Все силь­ней, прож­женные ка­леки,
С жизнью мы удер­жи­ва­ем связь.

Есе­нин как бы соз­да­ет нес­коль­ко плас­тов в сво­их сти­хах. Чувс­тва Есе­нина нас­толь­ко сок­ры­ты от чу­жих, не­доб­рых глаз в поч­ти су­евер­ной опас­ке за­пят­нать чис­то­ту ду­ши, что лишь по-нас­то­яще­му чут­кий и от­зывчи­вый че­ловек смо­жет их отыс­кать в его сти­хах. Для та­ких еди­номыш­ленни­ков Есе­нин и ос­та­вил сво­еоб­разный пу­тево­дитель по сво­ей по­эзии. Это статьи "Клю­чи Ма­рии" и "Быт и ис­кусс­тво", от­кры­ва­ющие Есе­нина как фи­лосо­фа и ре­лиги­ове­да. Под­робное опи­сание зна­чения в кресть­ян­ской куль­ту­ре ор­на­мен­та, сло­ва, при­роды, хрис­ти­ан­ских и ми­фоло­гичес­ких об­ра­зов пот­ря­са­ет и зас­тавля­ет пе­речи­тать зна­комые стро­ки по­эта с но­вым по­нима­ни­ем их су­ти.

Вос­торг Есе­нина пе­ред не­объ­ят­ной ши­ротой кресть­ян­ско­го ми­ро­ощу­щения, о ко­тором он пи­шет в "Клю­чах Ма­рии", мгно­вен­но за­ража­ет: "Мы зас­та­вили жить и мо­лить­ся вок­руг се­бя поч­ти все пред­ме­ты. Вгля­дитесь в цве­точ­ное узо­рочье на­ших кресть­ян­ских прос­тынь и на­воло­чек. Здесь с ка­кой-то тор­жес­твен­ностью му­зыки пе­реп­ле­та­ют­ся крес­ты, цве­ты и вет­ви". Про­читав од­нажды о столь глу­боком вза­имоп­ро­ник­но­вении бы­та, по­эзии, му­зыки и ре­лигии уже не мо­жешь вос­при­нимать Есе­нина как има­жинис­та. Сво­им от­но­шени­ем к сло­ву как к об­ра­зу все­го ок­ру­жа­юще­го, по­пут­чи­ку бы­та, воп­ло­щен­но­му Бо­гу, Есе­нин отод­ви­га­ет от се­бя всех дру­гих по­этов те­чения, ко­торых в статье "Быт и ис­кусс­тво" уп­ре­ка­ет в по­вер­хностном вос­при­ятии сло­вес­ной фор­мы. Он пи­шет о том, что та­кое "ис­кусс­тво по­вер­хностных впе­чат­ле­ний" лишь де­кора­тив­но и не спо­соб­но быть дви­жущей си­лой в сов­ре­мен­ном ми­ре.

Еще од­но от­ли­ча­ет По­эта от его сов­ре­мен­ни­ков-по­этов - чувс­тво не­раз­рывной свя­зи с Ро­диной. Есе­нин буд­то врас­та­ет в бла­годат­ную поч­ву Ру­си и под­ни­ма­ет­ся над ее прос­то­рами, прос­лавляя да­же са­мый ма­лый ее ос­ко­лок, ос­та­ющий­ся не­заме­чен­ным не толь­ко по­эта­ми, но и чи­тате­лями. Сам он объ­яс­ня­ет не­сос­то­ятель­ность дру­гих по­этов, пы­тав­шихся пи­сать о прос­том на­роде и его бы­те: "У соб­рать­ев мо­их нет чувс­тва ро­дины во всем ши­роком смыс­ле это­го сло­ва, по­это­му у них так и не сог­ла­сова­но все. По­это­му они так и лю­бят тот дис­со­нанс, ко­торый впи­тали в се­бя с удуш­ли­выми па­рами шу­тов­ско­го крив­ля­ния ра­ди са­мого крив­ля­ния". Та­кая рез­кая оцен­ка объ­яс­ни­ма. Че­ловек, для ко­торо­го каж­дое сло­во дра­гоцен­но, не мо­жет не вос­ста­вать про­тив пус­то­го, не­осоз­нанно­го пи­сания сти­хов, ко­торых в но­вой, пос­тре­волю­ци­он­ной Рос­сии воз­ни­кало ог­ромное мно­жес­тво. По­эзия, не на­пол­ненная бо­жес­твен­ным све­том, вы­сокой мыслью, глу­биной ми­ро­ощу­щения Есе­нину чуж­да. Для не­го "луг ху­дож­ни­ка толь­ко тот, где рас­тут цве­ты це­лите­ля Пан­те­лимо­на". Та­ким об­ра­зом, Есе­нин выс­ка­зыва­ет ис­тинное наз­на­чение лю­бого ис­кусс­тва - вра­чевать ду­ши - и приб­ли­жа­ет его к еван­гель­ско­му по­нима­нию Люб­ви и слу­жения Бо­гу.

По­эт Вик­тор Бо­ков в сво­ем сти­хот­во­рении о Есе­нине очень точ­но оха­рак­те­ризо­вал са­му суть По­эта для Рос­сии во все пос­ле­ду­ющие го­да:

Он - На­деж­да. Он - Русь. Он - её Воз­не­сение.
По­тому и бес­смертье ему по пле­чам.

Не­воз­можно не сог­ла­сить­ся, что по­эзия Есе­нина - воп­ло­щение рус­ско­го ха­рак­те­ра, пол­но­го про­тиво­речий, но име­юще­го в ос­но­ве сво­ей Ве­ру и На­деж­ду на луч­шее, ухо­дяще­го кор­ня­ми в древ­ние вре­мена и обы­чаи и иду­щего к Бо­гу са­мыми стран­ны­ми, муд­ре­ными пу­тями.

3

По­эзия Есе­нина лег­ко за­поми­на­ет­ся, ло­жит­ся на сер­дце и рож­да­ет жи­вые кар­ти­ны в во­об­ра­жении, а чувс­тва, вос­пе­тые им, хоть раз в сво­ей жиз­ни ис­пы­тывал "вся­кий рус­ский че­ловек". На се­год­няшний день ог­ромное ко­личес­тво сти­хов По­эта по­ложе­но на му­зыку. В раз­ные го­ды ком­по­зито­ры Г. Сви­ридов, Ю. За­цар­ный, Г. По­нома­рен­ко, Ю. Чич­ков, Е. По­пов, В. Ли­патов, А. Алек­сан­дров и дру­гие об­ра­щались к Есе­нину, об­рамляя его стро­ки раз­но­об­разны­ми ме­лоди­ями. Под­час на од­но и то же сти­хот­во­рение бы­ло на­писа­но бо­лее трех ва­ри­ан­тов му­зыки. Стро­ки По­эта са­ми дик­ту­ют ин­то­нации, а по­тому петь их лег­ко. Так, нап­ри­мер, зна­мени­тая ме­лодия на сти­хи "Клен ты мой опав­ший" ро­дилась еще при жиз­ни Есе­нина и ед­ва ли не при­над­ле­жит ему са­мому. Но на­ряду с этим есть и во­каль­ные цик­лы, в ко­торых ком­по­зито­ры пы­тались ус­лы­шать не прос­то­ту ин­то­нации, близ­кую к на­род­но­му пе­нию, а глу­бину ми­ро­ощу­щения и ха­рак­те­ра Есе­нина. Од­ним из на­ибо­лее из­вес­тных круп­ных му­зыкаль­ных про­из­ве­дений на его сти­хи стал во­каль­ный цикл Г. Сви­ридо­ва "От­ча­лив­шая Русь", боль­ше на­поми­на­ющий пол­но­цен­ную кан­та­ту по на­бору средств му­зыкаль­ной вы­рази­тель­нос­ти и по­ража­ющий ощу­щени­ем по­ис­ти­не рус­ско­го прос­то­ра.

Мно­гие го­ды твор­чес­тво Сер­гея Есе­нина вдох­новля­ет ав­то­ров в раз­личных жан­рах ли­тера­туры и ис­кусс­тва пос­вя­щать свои про­из­ве­дения, от­ра­жа­ющие их мыс­ли и чувс­тва, Ру­си в ее ис­крен­нем и жи­вом воп­ло­щении. Еже­год­но на ро­дине По­эта в се­ле Кон­стан­ти­ново и в Ря­зани про­водят­ся фес­ти­вали, кон­курсы и праз­днич­ные ме­роп­ри­ятия ко дню рож­де­ния зем­ля­ка. Со всех угол­ков зем­но­го ша­ра при­ез­жа­ют лю­ди, за­воро­жен­ные ис­то­ричес­кой фи­гурой Сер­гея Алек­сан­дро­вича Есе­нина и жаж­ду­щие при­кос­нуть­ся к его жиз­ни, так и ос­та­ющей­ся тай­ной и по­водом для мно­гочис­ленных раз­мышле­ний и спо­ров. Как бы там ни бы­ло, сам По­эт про­сит сво­их чи­тате­лей ис­кать от­ве­ты меж­ду строк: "Что ка­са­ет­ся ос­таль­ных ав­то­би­ог­ра­фичес­ких све­дений, - они в мо­их сти­хах".

"Да­лекие ми­лые бы­ли!..
Тот об­раз во мне не угас.

Мы все в эти го­ды лю­били,
Но, зна­чит,
Лю­били и нас".

(1925 г.)