Исповедь "Гермеса"

В аме­рикан­ском днев­ном цен­тре для по­жилых

В пос­ледние го­ды сво­ей жиз­ни моя тё­ща нес­коль­ко раз в не­делю по­сеща­ла в Сан-Ди­его днев­ной центр для по­жилых, ко­торый мы меж­ду со­бой на­зыва­ли "дет­ским са­диком". По ут­рам в дом прес­та­релых, где она жи­ла, за ней и дру­гими оби­тате­лями при­ез­жал ав­то­бус, от­во­зил их в "са­дик", а к ужи­ну дос­тавлял об­ратно до­мой. Там про­води­ли свои дни в об­ще­нии друг с дру­гом лю­ди по­жило­го и очень по­жило­го воз­растов. Сре­ди них бы­ло не­мало ки­тай­цев, па­ра по­ляков, один ку­бинец, нес­коль­ко ко­рен­ных аме­рикан­цев, но боль­шинс­тво - из быв­ше­го СССР. Как-то раз поз­во­нила мне на­ша при­ятель­ни­ца, ко­торая в том "са­дике" ра­бота­ла пси­хоте­рапев­том, и спро­сила, не мо­гу ли я к ним при­ехать и раз­влечь ста­рич­ков: про­читать им ка­кую-ни­будь лек­цию или рас­ска­зать что-то ин­те­рес­ное? От­ка­зать бы­ло не­удоб­но, и я сог­ла­сил­ся.

В прос­торном за­ле наб­ра­лось с пол­сотни оби­тате­лей это­го клу­ба, по­нимав­ших по-рус­ски. Не­кото­рых вка­тили в ин­ва­лид­ных ко­ляс­ках, кое-кто си­дел в крес­лах и дре­мал, скло­нив го­лову, но всё же боль­шинс­тво слу­шало вни­матель­но и да­же с ин­те­ресом. Пос­ле лек­ции вок­руг ме­ня соб­ра­лась груп­па лю­бопыт­ных; за­дава­ли воп­ро­сы. Од­но­го гос­по­дина с бо­лез­ненно-блед­ным силь­но мор­щи­нис­тым ли­цом и глян­це­вым че­репом я при­метил ещё во вре­мя лек­ции. Он си­дел сбо­ку в пер­вом ря­ду, слу­шал вни­матель­но, а по­том по­дошёл, но воп­ро­сов не за­давал и всё вре­мя по­каш­ли­вал в пла­ток, при­жимая его ко рту. Бы­ло за­мет­но, что он хо­чет по­гово­рить и ждёт, по­ка ме­ня ос­та­вят в по­кое. Вско­ре пуб­ли­ка рас­се­ялась и он ска­зал:

- Моё имя Эн­то­ни, по-рус­ски ста­ло быть - Ан­тон. Най­дёт­ся у вас для ме­ня ми­нут­ка? Хо­тел вам кое-что ска­зать. Да­вай­те при­сядем тут в угол­ке. Мне сто­ять тя­жело…

Мы усе­лись у сто­ла в кон­це ком­на­ты и он про­дол­жил:

- Ме­ня зо­вут Ан­тон… Ах да, я уже вам пред­ста­вил­ся… Ва­ше имя мне зна­комо, чи­тал на ин­терне­те ва­ши рас­ска­зы. Знаю, что на­писа­ли вы нес­коль­ко ис­то­рий про лю­дей с не­обыч­ны­ми судь­ба­ми. Очень поз­на­ватель­но и лю­бопыт­но… Книж­ку ва­шу за­казал. Сей­час по ве­черам чи­таю. Ког­да тут объ­яви­ли, что вы бу­дете у нас с лек­ци­ей, хо­тел бы­ло эту книж­ку с со­бой при­нес­ти, что­бы вы над­пи­сали, но до­ма за­был… Мо­жет по­том… Я ког­да её чи­тал, по­думал вот что: на­до бы рас­ска­зать вам про мою жизнь. Это мо­жет вый­ти ин­те­рес­ный сю­жет для рас­ска­за. Уве­рен, что вам при­годит­ся. Нет-нет, не по­думай­те, что это ста­риков­ское бах­валь­ство. Ни­чего та­кого нет. Сла­ва ме­ня не ин­те­ресу­ет. Да­же на­обо­рот - я её со­вер­шенно не хо­чу. Де­ло в том, что мне то­же вы­пала не­обыч­ная судь­ба. По лю­бым мер­кам. Ни­кому я до сих пор не рас­ска­зывал, да и вам не стал бы го­ворить, ес­ли бы… Ес­ли бы не знал, что ос­та­лось мне сов­сем ма­ло сро­ку в этой жиз­ни. Он­ко­логия в лёг­ких. Чет­вёртая ста­дия… Каж­дый день жиз­ни - по­дарок. Так что, ни­каких ил­лю­зий и на­дежд. Жизнь я про­жил хо­рошо ли, пло­хо ли - как су­мел. Од­на­ко, не хо­телось бы уй­ти без сле­да и унес­ти с со­бой всё ин­те­рес­ное, что про­изош­ло. По­думал я: вот ес­ли бы вы на­писа­ли о мо­ей судь­бе по­весть, или хо­тя бы рас­сказ - это был бы луч­ший па­мят­ник, что пос­ле ме­ня ос­та­нет­ся. Я рас­ска­жу, а вы уж са­ми всё ли­тера­тур­но офор­ми­те, как за­хоти­те. Что­бы чи­тать бы­ло за­нят­нее. Не хо­тите пос­лу­шать?

Я сог­ла­сил­ся и ска­зал, что для раз­го­вора нам луч­ше встре­тить­ся не в та­ком люд­ном мес­те, как здесь, а мо­жет где-то в пар­ке, рес­то­ране, или…

- Зна­ете что, при­ходи­те ко мне до­мой, - ска­зал Эн­то­ни, - я жи­ву не­дале­ко от­сю­да, в до­ме для пен­си­оне­ров. Один жи­ву. Нам ник­то не по­меша­ет. Толь­ко есть од­но неп­ре­мен­ное ус­ло­вие. Я вам всё про се­бя рас­ска­жу, во всех де­талях. Как на ду­ху, без утай­ки. Но вы дай­те сло­во, что ни­чего пуб­ли­ковать не ста­нете, по­ка я жив. Не пуб­ли­ковать, и во­об­ще ни­кому ни сло­ва о том, что уз­на­ете. Вот ког­да ме­ня не ста­нет - тог­да ми­лос­ти про­сим: пи­шите, рас­ска­зывай­те, пуб­ли­куй­те. А по­ка я жив - всё стро­го меж­ду на­ми. Ког­да уз­на­ете под­робнос­ти, са­ми пой­мё­те, что так луч­ше. Ес­ли сог­ласны, бу­дем раз­го­вари­вать. Ес­ли нет, из­ви­ните, что по­бес­по­ко­ил.

Я дал сло­во и мы до­гово­рились, что я при­ду к не­му до­мой в суб­бо­ту. Ког­да че­рез нес­коль­ко дней я при­ехал и на­жал кноп­ку звон­ка, дверь квар­ти­ры сра­зу же от­кры­лась - ви­димо ме­ня жда­ли. Я уви­дел мо­его но­вого зна­комо­го в поч­ти праз­днич­ном оде­янии: бе­лая ру­баш­ка, чёр­ный гал­стук-ба­боч­ка и наг­ла­жен­ные брю­ки на си­рене­вых под­тяжках. Он жес­том приг­ла­сил ме­ня вой­ти:

- Ми­лос­ти про­шу. Чес­тно го­воря, не был уве­рен, что при­дёте. Но го­товил­ся, ждал... Ме­ня зо­вут Эн­то­ни… Ах да, вы зна­ете. Впро­чем, это не нас­то­ящее моё имя. У ме­ня в жиз­ни бы­ло нес­коль­ко имён, а ка­кое из них нас­то­ящее - те­перь ка­кая раз­ни­ца? То имя, с ко­торым ро­дил­ся, я и сам уж за­был. По при­чине, что про­жил я нес­коль­ко со­вер­шенно раз­ных жиз­ней, и каж­дая бы­ла под сво­им име­нем. Точ­нее - три жиз­ни про­жил… По­рой ду­маю, а мо­жет и ни од­ной нас­то­ящей жиз­ни у ме­ня не бы­ло? В го­лову ле­зут стран­ные мыс­ли: да был ли я в ре­аль­нос­ти, жил ли я? Вдруг все три жиз­ни мои это лишь чьи-то сны? Мо­жет не че­ловек я вов­се, а ли­тера­тур­ный вы­мысел, плод фан­та­зии. Приз­рак. Вдруг вы сей­час с приз­ра­ком раз­го­вари­ва­ете? В пос­леднее вре­мя пы­та­юсь чер­ту под­вести: ес­ли я всё же жил, то хо­рошо ли? Я не раз при­нимал ре­шения, ко­торые раз­во­рачи­вали мою жизнь в но­вую сто­рону и прев­ра­щали ме­ня в ко­го-то дру­гого. При­нес­ло ли это мне счастье? Не уве­рен… Не знаю… Ну лад­но, не об­ра­щай­те вни­мания на стар­ческую бол­товню. Это я так… Спер­ва выс­лу­шай­те мою ис­то­рию, а по­том са­ми ре­шай­те, что за че­ловек этот "Эн­то­ни", и вер­но ли он со­бой рас­по­рядил­ся? Итак, с че­го нач­нём? Да­вай­те нач­нём с чая.

Я дос­тал блок­нот, усел­ся к сто­лу и при­гото­вил­ся слу­шать. Эн­то­ни при­нёс из кух­ни чай­ник, две чаш­ки, блю­деч­ко с кус­ко­вым са­харом и ко­роб­ку с пе­чень­ем. Сел нап­ро­тив ме­ня, раз­лил чай; од­ну чаш­ку по­дод­ви­нул ко мне, по­мол­чал нем­но­го, снял оч­ки, и стал мед­ленно рас­ска­зывать. Я слу­шал, де­лая за­мет­ки в блок­но­те; иног­да пе­рес­пра­шивал, что­бы уточ­нить ка­кую-то де­таль.

Ис­то­рия ме­ня за­ин­те­ресо­вала - та­кое не каж­дый день ус­лы­шишь. Пос­ле той пер­вой встре­чи я при­ходил к не­му ещё раз пять или шесть. Рас­ска­зывать он мог не­дол­го, го­ворил ко­рот­ки­ми фра­зами, за­дыхал­ся, быс­тро ус­та­вал. По­рой у не­го слу­чались прис­ту­пы каш­ля, пос­ле ко­торых он го­ворить не мог; тог­да я ухо­дил, а по­том по те­лефо­ну наз­на­чал но­вую встре­чу. Од­нажды мне нуж­но бы­ло на две не­дели у­ехать из го­рода по се­мей­ным де­лам. Пос­ле воз­вра­щения до­мой сра­зу поз­во­нил Эн­то­ни. Те­лефон не от­ве­чал, и я ре­шил зай­ти к не­му и уз­нать, в чём де­ло? Дверь квар­ти­ры бы­ла рас­пахну­та нас­тежь, ме­бели в ком­на­те не бы­ло, и там ра­бота­ли ма­ляры. Я спус­тился на пер­вый этаж к ме­нед­же­ру, и он мне ска­зал: "Хо­роший был сень­ор, де­ликат­ный. Жаль его. На прош­лой не­деле ему ста­ло сов­сем пло­хо. Мы выз­ва­ли ско­рую, увез­ли в гос­пи­таль, а от­ту­да его пе­реве­ли в хос­пис. Его там пос­та­вили на нар­ко­тики. Что­бы не му­чил­ся. Умер он спо­кой­но, во сне. Два дня, как по­хоро­нили".

Прош­ло око­ло трёх лет. За это вре­мя я на­писал мно­го рас­ска­зов, а вот к этой ис­то­рии ни­как не мог под­сту­пить­ся. Что-то ме­ня удер­жи­вало. Ско­рее все­го, не знал как к ней по­дой­ти, как по­дать что­бы не ис­портить ав­тор­ским от­но­шени­ем. По­том ре­шил: на­пишу прос­то, без прик­рас и сво­их ком­мента­ри­ев. Пусть заз­ву­чит его го­лос, как я слы­шал и за­пом­нил.

- Я ро­дил­ся в Мос­кве. В 1935 го­ду. В прош­лом ме­сяце в на­шем "са­дике" спра­вили моё вось­ми­деся­тиле­тие. Пос­та­вили на торт свеч­ку, "Happy Birthday" спе­ли. Вот толь­ко свеч­ку у ме­ня за­дуть не выш­ло - воз­ду­ха в лёг­ких не хва­та­ет. За­дули со­об­ща, всем друж­ным кол­лекти­вом... Я сю­да в Ка­лифор­нию пе­реб­рался два го­да на­зад, врач по­сове­товал. Кли­мат тут для ме­ня под­хо­дящий... Как ви­дите, квар­тирка у­ют­ная, жи­ву по-ста­риков­ски. Вер­нее - до­живаю. Семьи у ме­ня нет. По­читай, всю жизнь про­жил в оди­ночес­тве. Ни же­ны, ни де­тей… Жаль, ко­неч­но. Но так об­сто­ятель­ства сло­жились. Сей­час пой­мё­те, по­чему. Спер­ва рас­ска­жу про ро­дите­лей.

Мать моя бы­ла аме­рикан­ка, она ро­дилась и вы­рос­ла в Нью-Й­ор­ке, в ев­рей­ской семье, в Брук­ли­не. В 1928 го­ду за­кон­чи­ла Си­ти-Кол­ледж, по­лучи­ла сте­пень ба­калав­ра в ар­хи­тек­ту­ре.

Нью-Й­орк 1930-е го­ды

Сра­зу же на хо­рошую ра­боту ус­тро­илась в од­ну про­ек­тную фир­му. Од­на­ко, про­рабо­тала там все­го год или чуть доль­ше. По­том фир­ма зак­ры­лась, и она очу­тилась на ули­це. Ве­ликая деп­рессия. Ниг­де мес­та най­ти не мог­ла. Жи­ла впро­голодь. Пол­го­да об­би­вала по­роги - всё без тол­ку.

Од­нажды уви­дела объ­яв­ле­ние в га­зете, что тор­го­вая фир­ма Ам­торг на­бира­ет ар­хи­тек­то­ров в Со­вет­скую Рос­сию для ра­боты по кон­трак­ту. Пош­ла она по это­му объ­яв­ле­нию. Там у вхо­да - тол­па та­ких, как она. На квар­тал. Сот­ни. Без­ра­бот­ные ар­хи­тек­то­ры, ин­же­неры, ра­бочие. Удач­но прош­ла ин­тервью. Взя­ли её, и под­пи­сала она кон­тракт на два го­да ра­боты в СССР. Ус­ло­вия бы­ли за­меча­тель­ные. Зар­пла­та - в дол­ла­рах, часть в руб­лях, обес­пе­чива­ют жиль­ём, пи­тани­ем, оп­ла­чива­ют до­рогу ту­да и об­ратно. Ка­залось, че­го луч­ше?

При­еха­ла она в Мос­кву ле­том 30-го го­да. По­нача­лу рус­ско­го язы­ка не зна­ла, но он ей не осо­бен­но был ну­жен. Ра­бота­ла она в мос­ков­ском про­ек­тном ин­сти­туте. Кол­ле­ги бы­ли поч­ти все аме­рикан­цы, как и она - кон­трактни­ки. Ста­ла хо­дить на кур­сы и вско­ре уже неп­ло­хо го­вори­ла по-рус­ски, хо­тя с силь­ным ак­центом. От ак­цента она до кон­ца жиз­ни не мог­ла из­ба­вить­ся. Про то, что аме­рикан­ка, го­ворить бы­ло опас­но. По­это­му при­ходи­лось объ­яс­нять со­седям и зна­комым, буд­то она ро­дом из Эс­то­нии, по­тому и ак­цент. Кто там по­нимал в ак­центах?

Как толь­ко при­еха­ла она в СССР, ей сра­зу вы­дали со­вет­ский пас­порт. Она брать его не хо­тела - бы­ла ведь граж­данкой США и у неё был аме­рикан­ский пас­порт. Ей объ­яс­ни­ли, что пос­коль­ку меж­ду стра­нами нет дип­ло­мати­чес­ких от­но­шений, ей ну­жен со­вет­ский пас­порт, ина­че она там не мо­жет на­ходить­ся. Взя­ла. Ку­да де­нешь­ся?

Че­рез два го­да она выш­ла за­муж за сво­его рус­ско­го сот­рудни­ка. Он там же в про­ек­тном ин­сти­туте ра­ботал. Тут как раз у неё кон­тракт за­кон­чился и она ска­зала сво­ему на­чаль­ству, что хо­чет с му­жем у­ехать до­мой в Нью-Й­орк. Но ей до­воль­но гру­бо от­ве­тили, что она те­перь со­вет­ская граж­данка и по­ехать за гра­ницу не мо­жет. Приг­ро­зили: ес­ли по­пыта­ет­ся свя­зать­ся с аме­рикан­ски­ми пред­ста­вите­лями или пись­ма ста­нет пи­сать сво­им родс­твен­ни­кам в Нью-Й­ор­ке, то её арес­ту­ют как шпи­он­ку. Та­кие там на­чались вре­мена. Что бы­ло де­лать? По­тому и ос­та­лась она в Рос­сии до кон­ца сво­их дней.

По­нача­лу по­сели­лись они с му­жем в ма­лень­кой ком­натке на Ни­кит­ском Буль­ва­ре, в ком­му­нал­ке. Че­рез па­ру лет я ро­дил­ся. От­ца сво­его не пом­ню, мне бы­ло два го­да, ког­да его в 37-м арес­то­вали за связь с инос­тран­кой (его же­ной, то есть) и вско­ре расс­тре­ляли. Уди­витель­но, од­на­ко, что мою мать не тро­нули. Толь­ко пре­дуп­ре­дили, что­бы она о сво­ём му­же спра­вок не на­води­ла и дер­жа­ла язык за зу­бами. Уз­на­ли мы о его судь­бе че­рез мно­го лет, ког­да в 55-м го­ду ей вы­дали справ­ку о его ре­аби­лита­ции.

Так и рос я с ма­терью. Мой пер­вый язык был, ес­тес­твен­но, ан­глий­ский. До­ма мы с ней го­вори­ли толь­ко по-ан­глий­ски, а на ули­це с деть­ми и по­том в шко­ле, я го­ворил по-рус­ски. Зна­ние ан­глий­ско­го сна­чала ста­рал­ся скры­вать. Впро­чем, де­тей эти не ин­те­ресо­вало. Та­ким об­ра­зом у ме­ня ока­залось два род­ных язы­ка. По-ан­глий­ски я го­ворю с брук­лин­ским ак­центом - моя мать от­ту­да ро­дом. А в рус­ском, как ви­дите, у ме­ня го­вор мос­ков­ский. Мать стро­го сле­дила, что­бы я по-ан­глий­ски го­ворил гра­мот­но и чис­то, как аме­рика­нец. По­купа­ла в бу­кинис­ти­чес­ких ма­гази­нах кни­ги на ан­глий­ском и зас­тавля­ла ме­ня чи­тать вслух и за­учи­вать на па­мять це­лые по­эмы. Я до сих пор пом­ню боль­шие кус­ки из Эми­ли Ди­кин­сон, У­ол­та У­ит­ме­на, Эд­га­ра По и дру­гих аме­рикан­ских по­этов.

Во вре­мя вой­ны нас эва­ку­иро­вали в Пермь, а по­том мы вер­ну­лись в Мос­кву, опять в ком­му­нал­ку. В дру­гую, прав­да. Мать ра­бота­ла в рай­он­ной биб­ли­оте­ке, за­раба­тыва­ла гро­ши, но как-то жи­ли. В 52-м го­ду я пос­ту­пил в МИ­СИС, то есть в Ин­сти­тут Ста­ли и Спла­вов име­ни Ста­лина. Учил­ся жад­но, да­же по­вышен­ную сти­пен­дию по­лучал, что для нас с ма­терью бы­ло не­малым под­спорь­ем. Ин­сти­тут за­кон­чил как раз, ког­да в Мос­кве про­ходил все­мир­ный фес­ти­валь мо­лодё­жи. Это был 57-й год. Мне тог­да вдруг ужас­но за­хоте­лось по­об­щать­ся с аме­рикан­ца­ми, по­гово­рить по-ан­глий­ски хоть с кем-то кро­ме ма­тери. Но это бы­ло опас­но. Инос­тран­цев креп­ко "опе­кали" сту­качи и бра­ли на за­мет­ку каж­до­го, кто к ним приб­ли­жал­ся. Мать стро­го-нас­тро­го зап­ре­тила под­хо­дить к аме­рикан­цам. Бо­ялась, что ме­ня пос­тигнет судь­ба от­ца… В том же го­ду осенью она вдруг тя­жело за­боле­ла, ста­ла силь­но каш­лять. Ду­маю: бы­ло у неё то же, что у ме­ня сей­час. Ве­ро­ят­но - нас­ледс­твен­ность. Я, од­на­ко, бо­лею уже нес­коль­ко лет. Ра­ди­ацию про­шёл, по­том хи­мию. По­ка ещё жи­вой, как ви­дите. Всё же сов­ре­мен­ная аме­рикан­ская ме­дици­на мне жизнь прод­ли­ла, а вот мою мать все­го за два ме­сяца скру­тило. По­хоро­нил я её пе­ред са­мым но­вым го­дом.

Пос­ле то­го мос­ков­ско­го фес­ти­валя за­пала мне в го­лову меч­та - у­ехать на За­пад. Ну, мо­жет не у­ехать, а хо­тя бы съ­ез­дить. В те го­ды моз­ги у ме­ня бы­ли ос­но­ватель­но про­мыты со­вет­ской про­паган­дой. Я по ка­кой-то ин­фантиль­ной на­ив­ности ве­рил в идеи ком­му­низ­ма и счи­тал СССР луч­шим мес­том для жиз­ни. Пом­ни­те, как там у Ман­дель­шта­ма: "…Но люб­лю мою греш­ную зем­лю от­то­го, что иной не ви­дал…" Вот и я ис­крен­не лю­бил Мос­кву, рус­скую куль­ту­ру, у ме­ня бы­ли хо­рошие друзья, а ни­чего дру­гого я тог­да и не знал. По­тому и лю­бил. Од­на­ко, ког­да в дни фес­ти­валя уви­дел я на ули­це аме­рикан­цев, фран­цу­зов, ан­гли­чан, был со­вер­шенно по­ражён их ли­цами, ма­нера­ми, улыб­ка­ми. Ка­кая-то ис­хо­дила от них нез­на­комая мне до то­го а­ура сво­боды, что ли. Они бы­ли та­кие дру­гие, что ка­зались мар­си­ана­ми. Бы­ла в них не­понят­ная мне от­кры­тость и рас­кре­пощён­ность. Глав­ное за­метил: бы­ло са­мо­ува­жение и дос­то­инс­тво. Че­го сов­сем не бы­ло у нас. Я не го­ворил с ни­ми, толь­ко смот­рел из­да­ли, но и это­го бы­ло дос­та­точ­но что­бы в мо­их моз­гах на­чал­ся тек­то­ничес­кий сдвиг. До ме­ня вдруг дош­ло, что где-то там есть дру­гой мир. Мне за­хоте­лось выб­рать­ся из клет­ки, где я жил. У­ехать от­ту­да, уви­деть что-то но­вое. Дру­гие зем­ли, дру­гих лю­дей. Быть мо­жет да­же встре­тить­ся с аме­рикан­ски­ми родс­твен­ни­ками мо­ей ма­тери. Но в те го­ды это был лишь сон на­яву. К ре­аль­нос­ти от­но­шения не име­ющий. Шан­сы на у­езд бы­ли рав­ны ну­лю…

Пос­ле ин­сти­тута ме­ня рас­пре­дели­ли ра­ботать на ави­аци­он­ный за­вод, поч­то­вый ящик 1303, где вы­пус­ка­ли ЯКи, то есть са­молё­ты Яков­ле­ва. Я там про­рабо­тал бо­лее вось­ми лет, за­нимал­ся но­выми ма­тери­ала­ми, в ос­новном спла­вами ти­тана. Спе­ци­аль­ность моя - ме­тал­ло­веде­ние. Стал ве­дущим ин­же­нером. Вско­ре же­нил­ся, по­лучи­ли мы од­но­ком­натную квар­ти­ру у мет­ро "А­эро­порт". Од­на­ко дол­го с же­ной не про­жил. Че­рез три го­да мы раз­ве­лись и я опять ос­тался один. Хо­рошо, хоть де­тей не за­вели.

В ак­ку­рат пос­ле мо­его 31-го дня рож­де­ния, ме­ня вы­зыва­ют в от­дел кад­ров за­вода. За­шёл я в ка­бинет к на­чаль­ни­ку. Там кро­ме не­го бы­ли два че­лове­ка. В штат­ском. На­чаль­ник сра­зу вы­шел. Стар­ший из тех дво­их мне го­ворит: "Я пол­ковник пер­во­го глав­но­го уп­равле­ния КГБ, а это мой кол­ле­га, он ве­да­ет США и Ка­надой". Ес­ли не зна­ете, пер­вое глав­ное уп­равле­ние - это раз­ведка. Фа­милий сво­их не наз­ва­ли, толь­ко име­на, по­том до­гадал­ся: псев­до­нимы. Ста­ли они ме­ня расс­пра­шивать: как жи­ву, до­волен ли ра­ботой, хо­рошая ли у ме­ня квар­ти­ра, не со­бира­юсь ли опять же­нить­ся, ну и то­му по­доб­ное. По­гово­рили не­кото­рое вре­мя, а по­том пол­ковник вдруг спра­шива­ет: "А не хо­тели бы вы пе­ре­ехать жить в дру­гую рес­публи­ку, ска­жем, в Лат­вию или Эс­то­нию?". До ме­ня сра­зу не дош­ло, к че­му он кло­нит, по­тому со­вер­шенно ис­крен­не от­ве­тил: "Нет, мне и здесь хо­рошо. Мне нра­вит­ся жить в РСФСР". Тут он прос­то про­си­ял и го­ворит: "Вот та­кой от­вет я от вас хо­тел ус­лы­шать! Те­перь ви­жу, что вы со­вет­ский пат­ри­от. Мы хо­тим сде­лать вам пред­ло­жение." Пос­ле че­го они ска­зали, что ви­дят во мне по­тен­ци­ал раз­ведчи­ка: цен­ная ин­же­нер­ная спе­ци­аль­ность, прак­ти­чес­кий опыт, со­вер­шенное зна­ние ан­глий­ско­го, от­сутс­твие семьи, че­го-то там ещё.

"Ес­ли сог­ласны, - го­ворят, - пе­рехо­дите на ра­боту в на­шу ор­га­низа­цию, бу­дем го­товить вас к не­легаль­ной ра­боте на тер­ри­тории на­шего глав­но­го про­тив­ни­ка - США. Зар­пла­та ос­та­нет­ся у вас в том же раз­ме­ре, что вы по­луча­ете сей­час на за­воде, а ког­да по­еде­те в ко­ман­ди­ров­ку за ру­беж, бу­дем от­кла­дывать её здесь на ваш счёт в сбер­кассе. Ког­да вер­нё­тесь на ро­дину, на­берёт­ся круг­лень­кая сум­ма". Ины­ми сло­вами, пред­ло­жили мне стать шпи­оном. Ска­жу чес­тно - я об­ра­довал­ся. Вот он мой шанс у­ехать за гра­ницу! Дру­гого не бу­дет. Дол­го ду­мать не стал, сра­зу сог­ла­сил­ся.

Они ска­зали, что от­ны­не мой аген­турный псев­до­ним бу­дет "Гер­мес" - по име­ни гре­чес­ко­го бо­га тор­говли и хит­рости. Да­ли на под­пись раз­ные бу­маги. Под­пи­сал я этим псев­до­нимом, а че­рез не­делю с за­вода уво­лил­ся.

Мне сра­зу вы­дели­ли пу­тёв­ку в са­нато­рий КГБ, что не­дале­ко от Пи­цун­ды на Чёр­ном мо­ре. Я там ме­сяц про­валан­дался, за­горел, ок­реп. А ког­да вер­нулся, на­чалась ин­тенсив­ная шпи­он­ская учё­ба. Пря­мо в цен­тре Мос­квы. Это про­ис­хо­дило та­ким об­ра­зом. Каж­дое ут­ро я на мет­ро при­ез­жал на Ар­бат, где не­дале­ко бы­ла кон­спи­ратив­ная квар­ти­ра. Как мне объ­яс­ни­ли, хо­зя­ева на­ходи­лись в дол­госроч­ной заг­ра­нич­ной ко­ман­ди­ров­ке, а их квар­ти­ру ис­поль­зо­вали для вся­ких сек­ретных дел. В квар­ти­ре ме­ня ждал один из учи­телей. За­нима­лись со мной каж­дый день до ве­чера, и так ме­сяцев во­семь или да­же доль­ше, сей­час не пом­ню точ­но. По­чему, спра­шива­ете, обу­чали ме­ня ин­ди­виду­аль­но? Да по­тому, что был я очень за­сек­ре­чен и знать ме­ня в ли­цо ник­то из та­ких же бу­дущих шпи­онов не дол­жен был. Да и мне ни­кого из них ви­деть не по­лага­лось. Так на­дёж­нее. Я ста­рал­ся быть при­леж­ным уче­ником, ра­ботал в пол­ную си­лу. По­нимал, что без боль­ших ус­пе­хов мне заг­ра­ницы не ви­дать, как сво­их ушей. Чем там за­нима­лись? Обу­чали ме­ня вся­ким шпи­он­ским на­укам. Ес­ли вам ин­те­рес­но, рас­ска­жу.

Во-пер­вых, учи­ли как вы­яв­лять слеж­ку на ули­це. Это важ­но ког­да идёшь на встре­чу со связ­ни­ком или зак­ла­дывать тай­ник. Нуж­но по край­ней ме­ре час про­верять­ся, то есть гу­лять по ули­цам, за­ходить в ма­гази­ны и ка­фе, во­об­ще вес­ти се­бя рас­слаб­ле­но. Не ог­ля­дывать­ся, но в то же вре­мя скрыт­но наб­лю­дать, нет ли за то­бой "хвос­та". Ес­ли "хвост" об­на­ружил­ся, встре­ча со связ­ни­ком от­ме­ня­ет­ся. Имей­те в ви­ду, фи­лера эти, то есть "хвос­ты", то­же ведь не лы­ком ши­ты. Их обыч­но нес­коль­ко че­ловек, с бри­гади­ром в ав­то­моби­ле где-то на со­сед­ней ули­це. На­зыва­ет­ся это на­руж­ное наб­лю­дение, то есть "на­руж­ка". Пе­рего­вари­ва­ют­ся они по ра­дио. Эти фи­лера очень опыт­ные, наб­лю­да­ют тай­но, что­бы се­бя не об­на­ружить, пос­то­ян­но сме­ня­ют друг дру­га, да ещё мо­гут пе­ре­оде­вать­ся, ме­нять внеш­ность. Ну там па­рики, шля­пы, оч­ки… Прав­да, обувь ме­нять они не лю­бят, по­тому обувь - глав­ная при­мета. Раз­ли­чить их сре­ди про­хожих сов­сем неп­росто. Нель­зя по­дать ви­да, ес­ли ты их за­метил, и бо­же упа­си - от них от­ры­вать­ся. Это рав­но­силь­но приз­на­нию, что ты агент. За­метил слеж­ку - спо­кой­нень­ко по­гуляй ещё, как не­вин­ный ба­рашек, да иди се­бе до­мой. Я для тре­ниров­ки по­дол­гу хо­дил по ули­цам Мос­квы, а за мной во след по­сыла­ли бри­гады са­мых опыт­ных фи­леров, ко­торые, ра­зуме­ет­ся, по­нятия не име­ли, что это тре­ниров­ка. Сле­дили всерь­ёз. Од­ной за­дачей во вре­мя та­ких про­гулок бы­ло за­ложить где-то в го­роде тай­ник с фо­топ­лёнкой, да так, что­бы фи­лера это­го не за­мети­ли. По­том я дол­жен был пи­сать от­чё­ты: где хо­дил, что де­лал, ко­го из "хвос­тов" рас­познал, ка­ким об­ра­зом. Мои учи­теля све­ряли это с от­чё­тами фи­леров и ста­вили мне оцен­ки.

Учи­ли ме­ня раз­ным ме­тодам свя­зи. Осо­бен­но мно­го вре­мени ухо­дило на тре­ниров­ки по при­ёму мор­зянки. Да ещё обу­чали вся­ким шиф­рам что­бы эту мор­зянку по­том чи­тать. Мне да­ли лич­ный шифр, ко­торый ежед­невно ме­нял­ся по оп­ре­делён­но­му пра­вилу. Не­деля­ми я си­дел с на­уш­ни­ками и до го­лов­ной бо­ли за­писы­вал ты­сячи цифр по пис­ку то­чек и ти­ре, что мне про­иг­ры­вали с маг­ни­тофо­на. До­бивал­ся ско­рос­ти при­ёма до ста зна­ков в ми­нуту. Дол­жен был вы­рабо­тать пол­ный ав­то­матизм. За­тем ча­сами эти циф­ры рас­шифро­вывал сво­им ко­дом. Нуд­ное за­нятие, ска­жу я вам. Не за­бывай­те: это всё про­ис­хо­дило дав­но, в кон­це шес­ти­деся­тых, ког­да ни компь­юте­ров, ни ин­терне­та ещё не бы­ло и в по­мине. Пе­реда­ча шпи­он­ской ин­форма­ции тог­да бы­ла весь­ма до­потоп­ной. Сов­ре­мен­ные аген­ты, по­лагаю, ко­рот­ко­вол­но­вым ра­дио, мор­зянкой и руч­ной де­шиф­ровкой не поль­зу­ют­ся. Я от этих дел дав­но ото­шёл, так что не знаю, как сей­час…

План свя­зи был та­кой. Ког­да я ока­жусь в Аме­рике, из Цен­тра мне по ра­дио мор­зянкой бу­дут пе­реда­вать при­казы и со­об­ще­ния. Од­на­ко, по­сылать свои пись­ма в Центр я дол­жен был дру­гими спо­соба­ми. Один та­кой спо­соб - сим­па­тичес­киe чер­ни­ла; вер­нее ко­пир­ка, пок­ры­тая не­види­мыми чер­ни­лами. При­чём, чер­ни­ла, как и шифр, бы­ли для ме­ня ин­ди­виду­аль­ные, без спе­ци­аль­но­го хи­мичес­ки за­коди­рован­но­го про­яви­теля не про­честь. С ви­ду ко­пир­ка - это прос­то лист чис­той бу­маги. Она нак­ла­дыва­лась по­верх обыч­но­го пись­ма или на стра­ницу в кни­ге, и че­рез неё пи­сал­ся сек­ретный текст. За­тем пись­мо или кни­га с не­види­мым тек­стом по­сыла­лась по поч­те на ус­ловлен­ный ад­рес (мне да­ли та­кой поч­то­вый ад­рес в Ве­не), от­ту­да это пе­реп­равля­ли в Центр, а там про­яв­ля­ли и чи­тали.

Дру­гой ме­тод, ко­торо­му ме­ня обу­чили, бы­ла мик­ро­точ­ка. Это кро­хот­ный фо­то-не­гатив  раз­ме­ром при­мер­но мил­ли­метр на мил­ли­метр. Я мик­ро­точ­ку дол­жен был го­товить сам. За­нятие весь­ма хло­пот­ное. Брал ку­сочек цел­ло­фана из обёр­тки на пач­ке си­гарет и про­питы­вал его све­точувс­тви­тель­ным рас­тво­ром хло­рида се­реб­ра. Про­суши­вал, за­ряжал его в фо­то­ап­па­рат, как плён­ку, и де­лал сни­мок сек­ретно­го тек­ста или до­кумен­та. Да так, что­бы изоб­ра­жение на цел­ло­фане по­лучи­лось очень ма­лень­кое. За­тем про­яв­лял в хи­мика­тах обыч­ным об­ра­зом и под мик­роско­пом вы­резал кро­хот­ный квад­ра­тик с не­гати­вом тек­ста. Ос­татки цел­ло­фана  сжи­гал. Пос­ле че­го, брал прос­тую поч­то­вую от­крыт­ку. На ней в ус­ловном мес­те скаль­пе­лем де­лал го­ризон­таль­ный над­рез. По­лучал­ся кар­манчик. Я ту­да ак­ку­рат­но за­пихи­вал цел­ло­фано­вую мик­ро­точ­ку и заг­ла­живал. Иног­да для вер­ности по­верх ещё нак­ле­ивал мар­ку. Ес­ли не зна­ешь мес­то, об­на­ружить со­вер­шенно не­воз­можно. Пи­сал на от­крыт­ке ка­кой-то пус­той текст по-ан­глий­ски. Ну, вро­де: "До­рогая Хе­лен, поз­драв­ляю с днём рож­де­ния, при­вет из Мон­ре­аля", и по­сылал от­крыт­ку на тот же вен­ский ад­рес. Бы­ли и дру­гие спо­собы свя­зи, но не хо­чу вам мо­рочить го­лову эти­ми тех­ни­чес­ки­ми де­таля­ми. Обу­чали ме­ня фо­тосъ­ём­ке кро­хот­ны­ми ка­мера­ми Ми­нокс, за­писи раз­го­воров спря­тан­ны­ми в одеж­де мик­ро­фона­ми. Мно­го ещё че­му учи­ли. Тре­ниро­вали, как вес­ти се­бя на доп­ро­сах в слу­чае про­вала. Го­ворю вам всё это лишь для то­го, что­бы вы по­няли - го­тови­ли ме­ня всерь­ёз, а я был при­леж­ным уче­ником.

Ле­том 67-го го­да, в ак­ку­рат пос­ле шес­тиднев­ной вой­ны на Ближ­нем Вос­то­ке, ме­ня опять пос­ла­ли на три не­дели от­ды­хать в тот же са­нато­рий на Чёр­ном мо­ре. Ког­да вер­нулся, в квар­ти­ре, что у Ар­ба­та, был ус­тро­ен про­щаль­ный бан­кет. Ка­кие бы­ли там яс­тва! Я по­доб­но­го ни­ког­да не про­бовал. Хрус­таль­ная ва­за до­вер­ху с чёр­ной ик­рой. Вся­кие коп­чё­ные ры­бы - здесь в рус­ском ма­гази­не та­ких не най­дёшь. Ка­кой-то осо­бый шаш­лык, ома­ры, до­рогие ви­на и конь­яки, не пом­ню сей­час, что ещё. Приш­ли двое мо­их ку­рато­ров из пер­во­го глав­но­го уп­равле­ния и чет­ве­ро учи­телей, ко­торые ме­ня все эти ме­сяцы на­тас­ки­вали. Пи­ли мно­го, ве­сели­лись. Я под­ме­чал - сле­дят они за мной: мно­го ли пью, не пь­янею ли? На сле­ду­ющий день один из ку­рато­ров при­нёс мне пач­ку аме­рикан­ских до­кумен­тов на имя Ген­ри Сэм­псо­на: сви­детель­ство о рож­де­нии, дип­лом об окон­ча­нии Нью-Й­орк­ско­го уни­вер­си­тета, аме­рикан­ские во­дитель­ские пра­ва. "Ле­ген­ду", то есть свою вы­мыш­ленную би­ог­ра­фию, я уже знал на­изусть. С тех пор у ме­ня по­яви­лось но­вое имя - Ген­ри. Снаб­ди­ли ме­ня по тем вре­менам со­лид­ной сум­мой. Око­ло ты­сячи ка­над­ских дол­ла­ров в мел­ких ку­пюрах, да ещё вы­дали одеж­ду и обувь. Всё аме­рикан­ско­го про­из­водс­тва. Пос­ле че­го, мы с ку­рато­ром вы­лете­ли во Вла­дивос­ток. В пор­ту ме­ня по­мес­ти­ли в ма­лень­кий от­сек на ко­раб­ле, ко­торый шёл в Ван­ку­вер с гру­зом ка­ких-то хи­мика­тов. Так, я нав­сегда по­кинул СССР.

Ког­да ко­рабль при­шёл в Ка­наду, я по тра­пу со­шёл на бе­рег с ма­лень­ким че­модан­чи­ком в ру­ке. Ох­ра­ны на при­чале не бы­ло ни­какой.

Спо­кой­но вы­шел из пор­та, пой­мал так­си и поп­ро­сил от­везти ме­ня в не­доро­гую гос­ти­ницу. Мне по­нача­лу чудн? бы­ло - все вок­руг го­ворят по-ан­глий­ски. Но при­вык быс­тро. Ут­ром по­зав­тра­кал, на так­си до­ехал до вок­за­ла, ку­пил би­лет и по­ехал на по­ез­де че­рез всю стра­ну в Мон­ре­аль. Сог­ласно пла­ну вжи­вания, я при­шёл в уни­вер­си­тет Мак­Гилл, спро­сил, есть ли там ра­бота для ин­же­нера? По­вез­ло. Они как раз ис­ка­ли ис­сле­дова­теля в от­дел ма­тери­ало­веде­ния. То, что я аме­рика­нец, их в те го­ды не вол­но­вало. Зар­пла­та не­боль­шая, за­то ин­те­рес­ные про­ек­ты. Ра­бота в уни­вер­си­тете не пыль­ная, без стро­гого рег­ла­мен­та по вре­мени. Это да­вало мне воз­можность спо­кой­но прис­по­собить­ся к но­вой об­ста­нов­ке, изу­чить за­пад­ную тех­ни­чес­кую тер­ми­ноло­гию, при­боры, ме­тоды ис­пы­таний. Глав­ное - учил­ся жить, как все. Вы ведь са­ми, ког­да сю­да им­мигри­рова­ли, на­вер­ня­ка то­же прош­ли че­рез по­доб­ную жиз­ненную шко­лу, с азов. Пос­то­ян­но за со­бой сле­дил, что­бы слу­чай­но не бряк­нуть что-то по-рус­ски. Дру­зей я не за­водил. По­яв­ля­лись и ис­че­зали жен­щи­ны, впро­чем, ни­чего серь­ёз­но­го. Ста­рал­ся быть со все­ми в хо­роших от­но­шени­ях, но не бо­лее то­го. Знал, что ра­но или поз­дно при­дёт­ся ни­ти рвать, а это всег­да тя­жело. Да и опас­но бы­ло в мо­ём по­ложе­нии ко­го-то впус­кать в свою жизнь. По­тому и семью не за­водил.

С Цен­тром я свя­зывал­ся ред­ко, толь­ко раз в пол­го­да по­сылал им че­рез Ве­ну от­крыт­ки с ин­форма­ци­ей о том, где жи­ву и чем за­нима­юсь. Пи­сал че­рез сим­па­тичес­кую ко­пир­ку, ко­торой ме­ня снаб­ди­ли ещё в Мос­кве. Раз в ме­сяц по ра­дио дол­жен был при­нимать со­об­ще­ния из Цен­тра. Для это­го я ку­пил ко­рот­ко­вол­но­вый при­ём­ник "Со­ни". Эти со­об­ще­ния, кста­ти, ме­ня ужас­но зли­ли. Смыс­ла в них не бы­ло ни­како­го, лишь тра­та вре­мени. При­ём шиф­ро­вок не толь­ко рис­ко­ван­ное за­нятие, но и весь­ма уто­митель­ное: что­бы ник­то за этим за­няти­ем не зас­тал при­ходи­лось за­пирать­ся у се­бя в квар­ти­ре на нес­коль­ко ча­сов, по ра­дио при­нимать мор­зянку, за­писы­вать ря­ды цифр, а по­том нес­коль­ко ча­сов под­ряд рас­шифро­вывать ду­рац­кие со­об­ще­ния, вро­де: "поз­драв­ля­ем с праз­дни­ком ве­ликой ок­тябрь­ской ре­волю­ции". Ко­му это бы­ло на­до? Иди­оты!

В Мон­ре­але я про­жил два го­да. По­любил этот го­род, да­же нем­но­го вы­учил­ся по-фран­цуз­ски. По­том ска­зал сот­рудни­кам в ла­бора­тории, что стос­ко­вал­ся по род­ным США и хо­чу вер­нуть­ся до­мой. Уво­лил­ся из уни­вер­си­тета, пеш­ком пе­решёл гра­ницу у Ни­агар­ско­го во­допа­да и от­ту­да у­ехал на за­пад в го­род Си­этл. Там снял квар­ти­ру, при­шёл в агентство по най­му и ска­зал, что ищу ра­боту по спе­ци­аль­нос­ти. Ме­ня нап­ра­вили в зна­мени­тую фир­му Бо­инг, ко­торая вы­пус­ка­ла са­молё­ты, и стал я ра­ботать ин­же­нером в ла­бора­тории спе­ци­аль­ных ма­тери­алов. В от­де­ле кад­ров Бо­ин­га мои до­кумен­ты ни­каких по­доз­ре­ний не выз­ва­ли, да их осо­бо и не смот­ре­ли - я пос­ту­пал не в сек­ретное под­разде­ление и по­тому ни­какой про­вер­ки не бы­ло. Аме­рикан­цы в этом пла­не бы­ли до­воль­но бес­печные. Впро­чем, и сей­час то­же…

На Бо­ин­ге я про­рабо­тал поч­ти пять лет. В про­фес­си­ональ­ном пла­не это бы­ли луч­шие го­ды мо­ей жиз­ни. Дом я не по­купал, сни­мал квар­ти­ру. За­вёл нес­коль­ко дру­зей-при­яте­лей, в ос­новном из сос­лу­жив­цев. Ув­лёкся под­водным спор­том. Ку­пил ак­ва­ланг, кос­тюм, всё про­чее сна­ряже­ние. Всту­пил в клуб под­водни­ков. Мы с друзь­ями поч­ти каж­дую не­делю вы­ез­жа­ли на пог­ру­жения - бла­го оке­ан под бо­ком.

Те­перь ска­жу вам са­мое важ­ное - сра­зу по при­ез­де, ещё в Мон­ре­але, я стал чи­тать. Взах­лёб. Каж­дую сво­бод­ную ми­нуту. Нет, нет, не по­думай­те, я и рань­ше мно­го чи­тал. Важ­но од­на­ко - что чи­тал? Преж­де бы­ла клас­си­ка, иног­да по­пуляр­ная бел­летрис­ти­ка на ан­глий­ском, ко­торую мать для ме­ня по­купа­ла в бу­каш­ках. Но тут я стал чи­тать ис­то­ричес­кие кни­ги, ме­му­ары, пуб­ли­цис­ти­ку. Прог­ла­тывал всё, что на­ходил по ис­то­рии Ев­ро­пы, пер­вой и вто­рой ми­ровых войн, и осо­бен­но чи­тал про ис­то­рию СССР. От­крыл для се­бя Ору­эл­ла, Кон­квес­та, Дон Ле­вина, мно­гих дру­гих ав­то­ров, о ко­торых рань­ше да­же не слы­хал. Ког­да пе­ре­ехал в Си­этл, стал по­купать ме­му­ары на рус­ском, про­читы­вал их, а по­том вти­харя выб­ра­сывал. Это ведь был сек­рет, что я знаю рус­ский - вдруг кто зай­дёт в дом и уви­дит эти кни­ги. Я не прос­то чи­тал - я ду­мал, срав­ни­вал, ста­рал­ся по­нять: по­чему так всё выш­ло, по­чему нас об­ма­ныва­ли? Хо­тя и рань­ше я кое-что знал о том, что тво­рилось на мо­ей ро­дине, и о мно­гом до­гады­вал­ся, но всё же был, как сле­пой ко­тёнок. А тут от этой ла­вины ин­форма­ции у ме­ня от­кры­лись гла­за. Я по­нял, в ка­ком прес­тупном го­сударс­тве мне до­велось ро­дить­ся и про­жить 32 го­да. Ме­ня прос­то тряс­ло. Не мог спать но­чами. Ду­мал про мать, ко­торую не от­пусти­ли до­мой в Аме­рику, про без­винно уби­того от­ца. Мно­го о се­бе ду­мал: что же мне де­лать даль­ше со сво­ей жизнью? К то­му вре­мени я уже чувс­тво­вал се­бя аме­рикан­цем. Не по мес­ту оби­тания, а по ду­шев­но­му нас­трою, ес­ли угод­но. По­любил эту стра­ну так, как вряд ли кто из рож­дённых здесь её лю­бит. Нет, ска­зал я се­бе, ни­ког­да вре­да Аме­рике при­носить не бу­ду. Это мой дом, моя стра­на. Не ста­ну красть её сек­ре­ты. Не хо­чу ра­ботать на прес­тупную со­вет­скую власть.

Ес­ли пом­ни­те, в дни мо­ей и ва­шей мо­лодос­ти в СССР сла­вили раз­ведчи­ков Вто­рой Ми­ровой вой­ны. Это дей­стви­тель­но бы­ли ве­ликие ге­рои, и нам, мо­лодым и на­ив­ным, хо­телось стать та­кими, как они, что­бы и на­ми гор­ди­лись. Но ре­аль­ность ока­залась сов­сем иной. Во­ен­ные раз­ведчи­ки це­ной не­веро­ят­ных уси­лий и сво­ей жиз­ни до­быва­ли важ­ную ин­форма­цию за ли­ни­ей фрон­та. Толь­ко вот поль­за от неё бы­ла близ­ка к ну­лю. Ко­ман­до­вание и сам Ста­лин не до­веря­ли раз­ведке, и поч­ти все све­дения из не­мец­ко­го ты­ла они обыч­но иг­но­риро­вали. Ре­шения за­час­тую при­нима­лись не по ре­аль­ной об­ста­нов­ке, а по по­лити­чес­ким или лич­ным мо­тивам. Нап­ри­мер - на­чать нас­тупле­ние ко дню рож­де­ния Ста­лина, хо­тя это ве­ло к ог­ромным жер­твам и лишь от­да­ляло по­беду. Бе­зумие. А как стра­на по­том их от­бла­года­рила? Пос­ле вой­ны поч­ти все вы­жив­шие раз­ведчи­ки по­пали в ста­лин­ские тюрь­мы и ла­геря. Ли­бо за не­надоб­ностью бы­ли уво­лены без средств к су­щес­тво­ванию. До­жива­ли свои дни в ни­щете. Наг­ра­ды, да­же са­мой мел­кой, ни один не по­лучил. Не­чего ска­зать, хо­рошо от­бла­года­рили ге­ро­ев! Рос­сия уме­ет лю­бить толь­ко мёр­твых. А что же де­лала раз­ведка пос­ле вой­ны? Кра­ла на За­паде сек­ре­ты, под­ку­пала по­лити­ков, ве­ла под­рывную ра­боту. С од­ной целью: нес­ти кро­вавую уто­пию в дру­гие стра­ны. Боль­ше ни­чего. Я вам так ска­жу: ра­ботать на со­вет­скую раз­ведку, а сей­час и на рус­скую - бес­чес­тное и да­же пос­тыдное за­нятие.

Тог­да я ре­шил пор­вать с мо­ими мос­ков­ски­ми хо­зя­ева­ми. Но как? Пой­ти в ФБР и всё рас­ска­зать? А мо­жет прос­то пе­рес­тать вы­ходить с Цен­тром на связь? Нет, это бы­ло бы глу­по. Мос­ков­ские "то­вари­щи" та­ких ве­щей не про­ща­ют и ру­ки у них длин­ные. Рис­ко­вать сво­ей жизнью и сво­бодой мне сов­сем не хо­телось. Что­бы не выз­вать у Цен­тра по­доз­ре­ний я ре­шил дей­ство­вать ак­ку­рат­но.

В Цен­тре, ви­димо, ре­шили, что про­цесс мо­его вжи­вания по­дошёл к кон­цу и прис­ла­ли мне шиф­ровку с мо­им пер­вым за­дани­ем: до­быть из Бо­ин­га сек­ретные до­кумен­ты по но­вым ком­по­зици­он­ным ма­тери­алам. "Бес вам в реб­ро!" - по­думал я. Ни­каких сек­ре­тов для вас красть не бу­ду. Но что же им пос­лать? Я хо­рошо по­нимал, что в СССР вез­де бар­дак, на всех уров­нях. Сни­зу до­вер­ху. А ста­ло быть и в раз­ведке бар­дак. Как же ина­че? Их там, в Цен­тре, что, дей­стви­тель­но ин­те­ресу­ют но­вые ма­тери­алы? Да им прос­то на­до от­чи­тать­ся, что про­веде­на аген­турная опе­рация. Так фун­кци­они­ру­ет бар­дак - ими­тация де­ятель­нос­ти. Ну что-ж, бу­дет вам ими­тация! Я вот что сде­лал.

В те вре­мена в аме­рикан­ских тех­ни­чес­ких жур­на­лах рек­ла­миро­вали от­кры­тые на­уч­ные от­чё­ты. Мно­гие ис­сле­дова­ния в уни­вер­си­тетах де­лались на го­сударс­твен­ные гран­ты, то есть на день­ги на­логоп­ла­тель­щи­ков, и по­тому на­уч­ные от­чё­ты бы­ли в сво­бод­ном дос­ту­пе всем же­ла­ющим. Я за­казал ко­пии этих от­кры­тых от­чё­тов на мик­ро­фишах. Ес­ли пом­ни­те, бы­ли та­кие плос­кие фо­топ­лёнки, и вско­ре по­лучил по поч­те це­лую пач­ку фи­шей. В со­вет­ской раз­ведке не це­нили ма­тери­алы, ко­торые мож­но сво­бод­но ку­пить. Им ин­те­рес­но толь­ко то, что до­быто аген­турным пу­тём, то есть не­легаль­но. А ина­че, как по­казать свой тя­жёлый и опас­ный труд на бла­го ро­дины? Что-ж, пусть ду­ма­ют, что я ук­рал от­чё­ты в Бо­ин­ге. Ку­пил я эти мик­ро­фиши и пос­лал в Центр пись­мо: "Уда­лось до­быть то, что про­сили. Воп­рос: как пе­рес­лать?"

Вско­ре по­лучил по ра­дио рас­по­ряже­ние: пе­редать ма­тери­алы связ­ни­ку при лич­ной встре­че в го­род­ке Су­сали­то. Это в при­горо­де Сан-Фран­циско, за мос­том. Со­об­щи­ли вре­мя, мес­то встре­чи и про­вероч­ный мар­шрут, то есть ули­цы по ко­торым я дол­жен прой­ти пе­ред встре­чей, что­бы груп­па под­дер­жки из кон­суль­ства прос­ле­дила, нет ли за мной на­руж­ки. Для подс­тра­хов­ки, ес­ли я сам по­чему-то не за­метил. Да­ли па­роль: "Прос­ти­те, мы с ва­ми не встре­чались на ку­рор­те Мар­бе­ла в Ис­па­нии?", и от­зыв: "Нет, я в Ис­па­нии ни­ког­да не был, но мы мог­ли поз­на­комить­ся в Ита­лии."

При­ехал я в Сан Фран­циско, в наз­на­чен­ный день стал бро­дить по го­роду - про­верял­ся, нет ли "хвос­та", в ус­ловное вре­мя про­шёл­ся по мар­шру­ту.

В Сан-Фран­циско

Од­на­ко, ког­да по­дошёл к наз­на­чен­но­му мес­ту в Су­сали­то, связ­ник не по­явил­ся. Я по­дож­дал нем­но­го и ушёл. За­пас­ный день был на­зав­тра. На сле­ду­ющий день я опять поб­ро­дил по го­роду, про­верил­ся, по­дошёл к мес­ту встре­чи и на этот раз уви­дел связ­ни­ка: блон­ди­нис­то­го "то­вари­ща" с ко­жаной сум­кой че­рез пле­чо.  Об­ме­нялись па­ролем и от­зы­вом. Се­ли на ска­мей­ку, я ему пе­редал пач­ку с "сек­ретны­ми" мик­ро­фиша­ми. Связ­ник объ­яс­нил, что на­кану­не, ког­да он вы­шел из кон­суль­ства, за­метил за со­бой на­руж­ку и по­тому на встре­чу не явил­ся. Се­год­ня всё бы­ло чис­то. По­гово­рили ми­нут пять и ра­зош­лись в раз­ные сто­роны. Пос­ле этой встре­чи я вер­нулся до­мой в Си­этл и че­рез па­ру не­дель по­лучил шиф­ровку с бла­годар­ностью за за­меча­тель­но цен­ную ин­форма­цию. Анек­дот! Не знал, пла­кать или сме­ять­ся. Од­на­ко, ре­шил: на­до этот биз­нес сво­рачи­вать. Чем рань­ше, тем луч­ше. Шпи­он­ские иг­ры уже си­дели у ме­ня в пе­чён­ках. Доб­ром это кон­чится не мог­ло.

А тут при­ходит но­вая шиф­ровка с уже серь­ёз­ным при­казом: уво­лить­ся из Бо­ин­га, пе­ре­ехать в го­род Бур­банк, что в при­горо­де Лос-Ан­же­леса, и ус­тро­ить­ся на ра­боту в Лок­хид. Пос­та­рать­ся по­пасть в "Skunk Works". Зна­ете, что это та­кое? Это сек­ретный от­дел под ру­ководс­твом зна­мени­того ави­аконс­трук­то­ра Кел­ли Джон­со­на. Там раз­ра­баты­ва­ют но­вей­шие во­ен­ные са­молё­ты осо­бого наз­на­чения. К при­меру, ещё в 55-м го­ду они сде­лали са­молёт-раз­ведчик У-2, на ко­тором ле­тел Па­уэрс. Про­читал я шиф­ровку и ра­зоб­ра­ло ме­ня зло - они там в Мос­кве что, с ума сош­ли? Да ес­ли я бу­ду на­нимать­ся в  "Skunk Works", мне ус­тро­ят та­кую про­вер­ку, что пух и перья по­летят! ФБР без сом­не­ния об­на­ружит, что до­кумен­ты мои под­дель­ные, что в Нью-Й­орк­ском уни­вер­си­тете я не учил­ся, да и всё ос­таль­ное. Од­но из двух - или им в Цен­тре на ме­ня нап­ле­вать, лишь бы га­лоч­ку пос­та­вить, или они пол­ные бол­ва­ны. Тог­да я ре­шил - час нас­тал: "Гер­мес" дол­жен прек­ра­тить своё су­щес­тво­вание.

Я об­ста­вил всё так, что­бы соз­дать ил­лю­зию нес­час­тно­го слу­чая. На ра­боте ска­зал сос­лу­жив­цам что на нес­коль­ко дней еду на оке­ан ны­рять. Взял с со­бой сна­ряже­ние, рюк­зак и ком­плект за­пас­ной одеж­ды. За­ехал в клуб под­водни­ков, на­качал воз­ду­хом бал­лон для ак­ва­лан­га - это что­бы там зас­ве­тить­ся, а по­том по­ехал на ма­шине к даль­не­му краю по­лу­ос­тро­ва, к от­кры­тому оке­ану. На пус­тынном бе­регу в ма­шине пе­ре­одел­ся в под­водный кос­тюм, на­дел на се­бя сна­ряже­ние, зап­лыл мет­ров на двес­ти-трис­та, там ак­ва­ланг от­стег­нул и сбро­сил его и мас­ку на дно. Доп­лыл на­зад до бе­рега, от кос­тю­ма отод­рал нес­коль­ко кус­ков ре­зины и раз­бро­сал их в при­бое. В ма­шине за­пихал ос­татки кос­тю­ма в рюк­зак, на­дел за­пас­ную одеж­ду, а ста­рую с бу­маж­ни­ком ос­та­вил на си­денье. Ког­да об­на­ружат бро­шен­ную ма­шину с ве­щами, а мо­жет и ак­ва­ланг най­дут на дне, ста­нет по­нят­но, что про­изо­шёл нес­час­тный слу­чай. Уто­нул Ген­ри Сэм­псон, а мо­жет его аку­ла или ка­сат­ка съ­ела - в то вре­мя там у бе­рега как раз шли их стаи. Но что кон­крет­но слу­чилось, не яс­но. Оке­ан уме­ет хра­нить тай­ны. По­лиция ис­кать ме­ня дол­го не бу­дет - прес­тупле­ния то нет. Это я так об­ста­вил на слу­чай, ес­ли вдруг "то­вари­щи" ста­нут как-то на­водить справ­ки: ку­да де­вал­ся мис­тер Сэм­псон? Ко­роче го­воря, бро­сил я ма­шину, на­дел рюк­зак, пеш­ком до­шёл до со­сед­не­го го­род­ка, от­ту­да доб­рался до цен­траль­ной ав­тостан­ции и на ав­то­бусе Грэй­ха­унд у­ехал да­леко, в го­род Цин­цинна­ти.

Там по­селил­ся в при­город­ном мо­теле и по­шёл на боль­шое клад­би­ще "Спринг Гро­ув". За­чем? Сей­час пой­мё­те. Стал я хо­дить сре­ди мо­гил и чи­тать да­ты на па­мят­ни­ках. Ис­кал мо­гилу ка­кого ни будь пар­ня при­мер­но мо­его го­да рож­де­ния и смер­ти в мо­лодом воз­расте. Бро­дил там два дня, по­ка не на­шёл то, что мне бы­ло нуж­но - по­косив­ший­ся па­мят­ник под­рос­тку по име­ни Эн­то­ни Ма­ков­ски. Ро­дил­ся он в 1936 го­ду, а да­та смер­ти бы­ла в мар­те 1947-го. Мо­гила выг­ля­дела весь­ма не­ухо­жен­ной - зна­чит: или он уже за­быт, или близ­кой род­ни не ос­та­лось. Да и фа­милия зву­чала на рус­ский лад. Иде­аль­но!

С клад­би­ща я сра­зу по­ехал в му­ници­пали­тет, в от­дел граж­дан­ских ре­гис­тра­ций. Там ска­зал при­ём­щи­це, что моё имя Эн­то­ни Ма­ков­ски, я по­терял своё сви­детель­ство о рож­де­нии и мне нуж­на ко­пия. Они про­вери­ли по кни­ге ре­гис­тра­ций рож­де­ний за 1936 год, наш­ли там имя мла­ден­ца Эн­то­ни, и че­рез пол­ча­са у ме­ня на ру­ках бы­ло сви­детель­ство - ле­галь­ный до­кумент. Взял я его и от­пра­вил­ся в по­лицию. Ска­зал, что при­ехал сю­да из Нью-Й­ор­ка, но по до­роге у ме­ня ук­ра­ли бу­маж­ник с во­дитель­ски­ми пра­вами. Вмес­то удос­то­вере­ния по­казал им сви­детель­ство о рож­де­нии, ко­торое толь­ко что по­лучил. Сдал эк­за­мен, и мне вы­дали пра­ва шта­та Огайо. В ре­зуль­та­те че­го у ме­ня по­яви­лись под­линные до­кумен­ты на моё но­вое имя. Вот как прос­то бы­ло в те го­ды, ког­да ещё не бы­ло компь­юте­ров и на­род был ку­да до­вер­чи­вее. В мо­ём ли­це вос­крес Эн­то­ни Ма­ков­ски, по­томок рус­ских им­мигран­тов, а у ме­ня по­яви­лось ещё од­но имя, ко­торое ос­та­лось до сих пор. Про­шу лю­бить и жа­ловать….  Спра­шива­ете, по­чему хо­тел быть по­том­ком рус­ских им­мигран­тов? Да по­тому, что стос­ко­вал­ся я по рус­ской куль­ту­ре, язы­ку, об­ще­нию. Хо­тел за­вес­ти зна­комых, кто го­ворит по-рус­ски, от­кры­то чи­тать рус­ские кни­ги, по­купать еду в рус­ских ма­гази­нах. Для че­лове­ка с рус­ски­ми кор­ня­ми - это ес­тес­твен­но и ни­каких воп­ро­сов вы­зывать не дол­жно. Но вер­нёмся к мо­ей ис­то­рии.

В Цин­цинна­ти ос­та­вать­ся бы­ло нес­коль­ко рис­ко­ван­но - вдруг слу­чай­но на­тол­кнусь на ка­ких-то родс­твен­ни­ков по­кой­но­го Эн­то­ни. Всё мо­жет быть. По­это­му пе­ре­ехал я в Дет­ройт. Там снял квар­ти­ру, ус­тро­ил­ся ме­хани­ком в ав­то­ремон­тную мас­тер­скую. От­пустил бо­роду, пок­ра­сил во­лосы в ры­жева­тый цвет. Не уз­нать! Ме­хани­ком я про­был не­дол­го, где-то с пол­го­да. По­том пе­решёл на ра­боту в боль­шую фир­му, вы­пус­ка­ющую зап­части для ав­то­моби­лей, а там уж…

Впро­чем, хва­тит на се­год­ня. Ус­тал силь­но. Пой­ду при­лягу. В сле­ду­ющий раз, как при­дёте, рас­ска­жу ос­таль­ное, там уж не мно­го ос­та­лось…

Но сле­ду­юще­го ра­за не слу­чилось. Это бы­ла моя пос­ледняя встре­ча  с "Гер­ме­сом".

©Jacob Fraden, 2019.