СЁСТРЫ

Не­выду­ман­ная ис­то­рия

 Со­фия ПЕР­ЛИ­НА

Каж­дый вы­бира­ет для се­бя
Жен­щи­ну, ре­лигию, до­рогу.
Дь­яво­лу слу­жить или про­року
Каж­дый вы­бира­ет для се­бя.

(Ю. Ле­витан­ский)

 Ес­ли в на­чале со­роко­вых го­дов прош­ло­го сто­летия вы, про­гули­ва­ясь по Нев­ско­му прос­пекту, ви­дели эту счас­тли­вую па­ру – не­сом­ненно, то бы­ли про­дел­ки ша­лов­ли­вого Ку­пидо­на, по­сылав­ше­го в неё стре­лы люб­ви. Родс­твен­ни­ки и друзья мо­лодо­го че­лове­ка не ве­рили, что эти не­вин­ные про­гул­ки мо­гут за­кон­чить­ся бра­ком, как не­воз­можно пред­ста­вить се­бе вмес­те строй­ную вы­сокую лис­твен­ни­цу и си­бир­ский стла­ник с ис­ко­рёжен­ным ство­лом. Мо­лодой че­ловек был вы­сокий, им­по­зан­тный, стат­ный, с пыш­ной ше­велю­рой. Она же – ма­лень­кая, нев­зрач­ная, с тон­ки­ми пе­гими во­лоса­ми и не­выра­зитель­ным взгля­дом. Про­хожие обо­рачи­вались на них, не­до­уме­вая: что же мо­жет свя­зывать столь не­похо­жих мо­лодых лю­дей? А вдруг это бы­ла лю­бовь – мо­за­ика чувств, из ко­торой нель­зя вы­кинуть ни од­но­го ка­муш­ка; лю­бовь, ко­торая ос­лепля­ет и зас­тавля­ет ви­деть чу­до, не­види­мое для дру­гих? Ес­ли так про­тиво­речи­ва их внеш­ность, мо­жет быть, сос­то­яние их душ бы­ло родс­твен­но-близ­ким, мо­жет, они по­нима­ли друг дру­га с по­лус­ло­ва? Мо­жет, на­ходи­ли в счастье дру­гого своё собс­твен­ное счастье? Мо­жет, это бы­ло соз­ву­чие душ и уме­ние мол­чать вдво­ем?..

Че­рез нес­коль­ко лет у них ро­дились две здо­ровые де­воч­ки с раз­ни­цей в три го­да. Уди­витель­но чёт­ко рас­пре­дели­лись в де­тях ге­ны: стар­шая Бел­ла бы­ла ко­пи­ей от­ца, млад­шая Ма­рия – ма­тери. Де­ти дру­жили друг с дру­гом, и семья ка­залась дос­та­точ­но бла­гопо­луч­ной и гар­мо­нич­ной.

Но вот на­чалась вой­на. В ко­рот­кий срок в дей­ству­ющую ар­мию из Ле­нин­гра­да нап­ра­вили 300 ты­сяч че­ловек, сре­ди ко­торых был и Па­вел, а его семью вмес­те с дру­гим на­селе­ни­ем – по­ряд­ка 550 ты­сяч ле­нин­град­цев – эва­ку­иро­вали на вос­ток. Пись­ма за­боты и тре­воги друг о дру­ге шли в оба кон­ца, прав­да, иног­да с боль­ши­ми пе­реры­вами. Отец нес­коль­ко раз был ра­нен и кон­ту­жен, по­бывав во мно­гих гос­пи­талях, от­ку­да, нас­ко­ро под­ле­чив­шись, опять воз­вра­щал­ся в строй.

Как ра­дова­ли его пись­ма из до­ма! Ум­ни­ца-же­на на­учи­ла де­тей пи­сать от­цу об их жиз­ни, ни­ког­да не жа­лу­ясь. Эти не­ров­ные ка­раку­ли и дет­ские за­бав­ные ри­сун­ки гре­ли сер­дце и дей­ство­вали луч­ше лю­бого ле­карс­тва, при­давая си­лы для выз­до­ров­ле­ния. Дру­гие ра­неные, не по­лучав­шие ни­каких из­вестий из до­ма, по доб­ро­му за­видо­вали Пав­лу. Са­ми же, ис­терзан­ные ду­шев­ны­ми му­ками, под­ни­мались на но­ги с тру­дом. Те ужас­ные 900 бло­кад­ных дней бы­ли, по­мимо про­чего, ещё и ве­личай­шим ис­пы­тани­ем на проч­ность вза­имо­от­но­шений очень мно­гих му­жей и жён, ма­терей и де­тей, род­ных; ведь в го­роде ос­та­валось ещё 350 ты­сяч не­эва­ку­иро­ван­ных де­тей, мно­гих из ко­торых жда­ла страш­ная смерть от го­лода и хо­лода. Не ско­ро нас­ту­пил дол­гождан­ный день, ко­торый ни­ког­да не за­будут ле­нин­град­цы: 27 ян­ва­ря 1944 го­да. По ра­дио проз­ву­чало об­ра­щение: «Го­род Ле­нин­град пол­ностью ос­во­бож­дён от вра­жес­кой бло­кады!».

Че­рез три го­да Пав­ла уже ра­дова­ли пись­ма из до­ма от вер­нувшей­ся в раз­ру­шен­ный род­ной го­род семьи, го­ревал о смер­ти быв­ших со­седей, сос­лу­жив­цев и дру­зей. Но для его семьи по­ка всё скла­дыва­лось бла­гопо­луч­но. Пос­ле По­беды Пав­ла ещё за­дер­жа­ли до кон­ца го­да для вы­пол­не­ния осо­бого за­дания и, на­конец, он не­ожи­дан­но, как всег­да ве­селый и счас­тли­вый, по­явил­ся на по­роге сво­ей квар­ти­ры, где, как он был уве­рен, его жда­ли ден­но и нощ­но.

До­чери с ра­дос­тным виз­гом по­вис­ли на от­це, он ве­село кру­жил их по ком­на­те, но что-то его за­бес­по­ко­ило, ког­да пос­мотрел в гла­за же­не. Па­вел уви­дел в них ка­кую-то тре­вогу. Ког­да про­шёл пер­вый прис­туп ра­дос­ти от дол­гождан­ной встре­чи, он вдруг за­метил в до­ме... пос­то­рон­не­го муж­чи­ну. Же­на не сму­тилась, от­ве­тила на его не­до­уме­ние пре­дель­но пря­мо: да, она дав­но уже жи­вёт с этим че­лове­ком, не быв­шим на фрон­те, за­нима­ющим вы­сокое по­ложе­ние. Это, мол, бла­года­ря его свя­зям, де­ти не го­лода­ли и ей с ни­ми вер­ну­ли преж­нюю квар­ти­ру. О еже­месяч­ном офи­цер­ском ат­теста­те, по­луча­емом в по­мощь от му­жа-фрон­то­вика, она да­же не упо­мяну­ла. Да что го­ворить... Же­на са­ма ни­ког­да – ни до вой­ны, ни во вре­мя её – ниг­де не ра­бота­ла и бы­ла иж­ди­вен­кой: вна­чале Пав­ла, а по­том – вот это­го «бла­годе­теля».

Па­вел мол­чал. Ещё не ус­пев раз­деть­ся, он креп­ко об­нял де­тей и гром­ко зах­лопнул за со­бой дверь это­го до­ма. Нав­сегда. Его сер­дце ны­ло, слов­но зуб­ная боль. Знал бы он на фрон­те об из­ме­не же­ны, неп­ре­мен­но в бли­жай­шем же бою на­шёл бы се­бе смерть.

Бра­кораз­водный про­цесс был не­дол­гим. Со­житель, ока­зыва­ет­ся, ра­ботал глав­ным ре­дак­то­ром од­ной из цен­траль­ных га­зет. К не­му в Мос­кву пе­ре­еха­ли те­перь уже быв­шая же­на Пав­ла с млад­шей до­черью Ма­шей, а стар­шая – Бел­ла – ос­та­лась в Ле­нин­гра­де с лю­бимым от­цом. Из мос­ков­ской квар­ти­ры, где был те­лефон, Ма­ша вы­зыва­ла стар­шую сес­тру с от­цом на пе­рего­воры (у них те­лефо­на в квар­ти­ре не бы­ло). Те каж­дый раз ис­прав­но при­ходи­ли для это­го на ле­нин­градский глав­почтамт – так род­ные лю­ди и об­ща­лись. Од­нажды во вре­мя та­ких пе­рего­воров ста­ло из­вес­тно, что в Мос­кве мать ожи­да­ет ре­бён­ка...

Нас­ту­пил по­ложен­ный срок. Ро­дил­ся маль­чик. Это ока­залось тра­геди­ей: ре­бёнок был слеп, глух и нем. Зна­комые су­дачи­ли: мол, сие – Божье на­каза­ние за грех ма­терин­ской из­ме­ны…

От­чим ра­ботал нап­ря­жен­но, и за­боту о сы­не­ин­ва­лиде мать и уже под­росшая Ма­ша де­лили меж­ду со­бой. Ат­мосфе­ра, в ко­торой на­ходи­лась де­вуш­ка, жи­вущая в до­ме от­чи­ма – из­вес­тно­го жур­на­лис­та, не мог­ла не пов­ли­ять на вы­бор её бу­дущей про­фес­сии. Она серь­ёз­но ув­леклась ли­тера­турой, фи­лосо­фи­ей, и ког­да за­кон­чи­ла шко­лу, по­дала до­кумен­ты на фил­фак Мос­ков­ско­го го­суни­вер­си­тета, ку­да Ма­шу, ко­неч­но же, при­няли. Бы­ла она весь­ма уве­рен­ной в се­бе, ам­би­ци­оз­ной и пол­ностью раз­де­ляла твёр­дое ком­му­нис­ти­чес­кое ми­ровоз­зре­ние от­чи­ма.

Как ему труд­но бы­ло всег­да «со­от­ветс­тво­вать», на­ходясь в пос­то­ян­ном нап­ря­жении из опа­сения в чём-то оши­бить­ся или ос­ту­пить­ся. В ста­лин­ское вре­мя ведь ре­дак­тор­ский пост, да­вая бла­га и дос­та­точ­ные средс­тва для хо­рошей жиз­ни семьи, в то же вре­мя тре­бовал ни на й­оту не от­кло­нять­ся от ли­нии пар­тии. Каж­дый но­мер га­зеты при­выч­но на­чинал­ся пе­редо­вицей, ко­торая всег­да бы­ла без под­пи­си, но все зна­ли, кто её ав­тор. За слу­чай­но до­пущен­ную опис­ку глав­ный ре­дак­тор, в бук­валь­ном смыс­ле, от­ве­чал го­ловой. Всё это, вку­пе с тер­за­ни­ями из-за тя­жёлой ин­ва­лид­ности сы­на, под­та­чива­ла здо­ровье от­чи­ма, ко­торое и так на­ходи­лось на пре­деле че­лове­чес­ких воз­можнос­тей. От нап­ря­жения и пос­то­ян­но­го стра­ха за жизнь семьи и свою собс­твен­ную, он чувс­тво­вал се­бя под да­мок­ло­вым ме­чом.

Прош­ло ещё нес­коль­ко лет. Ка­залось, что ткань вре­мени из­ме­нилась: по­чувс­тво­валась от­те­пель, жить и ды­шать ста­ло лег­че. Но глав­но­му ре­дак­то­ру не до­велось все­го это­го вку­сить: он умер ско­ропос­тижно, в сво­ём ра­бочем крес­ле...

Дол­го, очень дол­го Па­вел жил в оди­ночес­тве со стар­шей до­черью. Па­мять об оби­дах дол­го­веч­на: он не мог прос­тить быв­шей же­не из­ме­ны. Те­перь ему ка­залось, что каж­дой жен­щи­не свой­ствен­на под­лость, что каж­дая толь­ко и ждёт мо­мен­та, что­бы по­боль­ней уда­рить в спи­ну. Да и как ему ина­че ду­мать пос­ле то­го, как да­же его бес­цвет­ная, апа­тич­ная быв­шая же­на смог­ла сна­чала прив­лечь кра­сав­ца­муж­чи­ну, ка­ким был Па­вел, а за­тем – из­вес­тно­го в стра­не че­лове­ка. Уж что-что, а выб­рать во вре­мя вой­ны жен­щи­ну бо­лее прив­ле­катель­ную тру­да не сос­тавля­ло.

Пос­ле дли­тель­ных ко­леба­ний, Па­вел от­ва­жил­ся пред­при­нять ещё од­ну по­пыт­ку соз­дать семью. Но­вая же­на бы­ла мо­лода, кра­сива, но каж­дый раз, гля­дя на неё, Па­вел не мог сов­ла­дать с при­выч­ной болью: а ока­жет­ся ли эта жен­щи­на ему вер­ной? И Па­вел всё вре­мя пре­бывал нас­то­роже.

Вот кто был для не­го боль­шой ра­достью и под­дер­жкой – так это Бел­ла. Она уже мно­гое зна­ла о жиз­ни и её прев­ратнос­тях, всег­да сто­яла на сто­роне от­ца, ни­ког­да не встре­ча­ясь с ма­терью и так и не прос­тив её.

Тем вре­менем, мо­лодая же­на и вся семья с не­тер­пе­ни­ем жда­ли по­яв­ле­ния пер­венца. И вот он ро­дил­ся. Маль­чик. Как и в той мос­ков­ской семье, это был сле­пой, глу­хой и не­мой ре­бёнок. Не­веро­ят­но! Ведь это дру­гие ге­ны, сов­сем дру­гая суп­ру­жес­кая па­ра, хоть и объ­еди­нён­ная жиз­ненны­ми кол­ли­зи­ями. Как не­понят­ны при­чуды при­роды и нас­ледс­твен­ности! По­чему же Бог спра­вед­ли­во, но жес­то­ко по­карал двух из­менни­ков, но в то же вре­мя не обо­шел сво­ей ка­рой пра­вед­ных, ни­кому не сде­лав­ших зла, лю­дей? Па­радок­саль­но, неп­равдо­подоб­но, но это был факт. Те­перь го­ре обе­их се­мей – ле­нин­градской и мос­ков­ской – ста­ло рав­ным.

В Мос­кве пос­ле смер­ти от­чи­ма слег­ла и мать. В быв­шей ре­дак­тор­ской квар­ти­ре те­перь жил сын-ин­ва­лид и Ма­ша, взяв­шая на се­бя пол­ную за­боту об обо­их боль­ных. Зна­комых у Ма­ши бы­ло мно­го, а вот же­лав­ших свя­зать с ней свою жизнь всё не на­ходи­лось. Она, как и её по­кой­ный от­чим, ста­ла ра­ботать жур­на­лис­том в га­зете.

А Бел­ла, став­шая очень кра­сивой, вид­ной жен­щи­ной, выш­ла за­муж за быв­ше­го мо­ряка. До по­ры до вре­мени чле­ны раз­росшей­ся ле­нин­градской семьи жи­ли все вмес­те.

Но и Ма­ша в Мос­кве, и Бел­ла в Ле­нин­гра­де, бо­ясь пов­то­рения ро­дитель­ской судь­бы, не ре­шались за­вес­ти де­тей. Ми­нуло нес­коль­ко лет. Нас­ту­пила че­реда не­ожи­дан­ных и час­тых смер­тей: в Мос­кве умер­ла боль­ная мать, за­тем в Ле­нин­гра­де от не­из­ле­чимой бо­лез­ни скон­ча­лась же­на Пав­ла, вско­ре от об­ширно­го ин­фар­кта умер и он сам, а муж Бел­лы по­гиб в ка­тас­тро­фе.

Обе сес­тры, на­ходясь в раз­ных го­родах, ос­та­лись оди­ноки­ми си­дел­ка­ми сво­их брать­ев-ка­лек. Как не­имо­вер­но тяж­ко ор­га­низо­вать в сов­ре­мен­ной Рос­сии над­ле­жащий уход за ин­ва­лида­ми – мож­но не рас­ска­зывать, да ещё учи­тывая, что воз­раст обе­их сес­тёр уже приб­ли­жал­ся к 70-ти. Пос­ле дол­го­го раз­думья обе при­няли ре­шение: эмиг­ри­ровать в Гер­ма­нию и там жить вмес­те или ря­дом пос­ле столь­ких лет раз­лу­ки.

При­няли их хо­рошо, обес­пе­чили дос­той­ную жизнь, оп­ре­дели­ли при­лич­ное со­ци­аль­ное по­собие, квар­ти­ры, ме­дицин­скую по­мощь и са­нато­рий с пос­то­ян­ным ухо­дом за брать­ями, а пос­леднее ведь и слу­жило им ре­ша­ющим фак­то­ром в поль­зу эмиг­ра­ции из Рос­сии. Те­перь, жи­вя близ­ко друг от дру­га, сёс­тры мог­ли бы ча­ще об­щать­ся, од­на­ко пос­те­пен­но вы­яс­ни­лось, что вре­мя из­ме­нило их ха­рак­те­ры, склон­ности и об­раз мыш­ле­ния.

Ма­ша ни­как не мог­ла жить в ти­хой бла­гопо­луч­ной Гер­ма­нии, ей не хва­тало шу­ма Мос­квы, где ос­тался ши­рокий круг как бы её еди­номыш­ленни­ков. Она с го­ловой уш­ла в по­лити­чес­кую жизнь ком­му­нис­тов-со­оте­чес­твен­ни­ков. Да­же из­да­ла нес­коль­ко про­ком­му­нис­ти­чес­ких бро­шюр, в ко­торых разъ­яс­ня­ла яко­бы не­поня­того Ле­нина, его ве­ликие тру­ды с мыс­ля­ми о ком­му­нис­ти­чес­ком рае. Как это ни по­кажет­ся стран­ным, она на­ходи­ла мно­гочис­ленных пос­ле­дова­телей. По нес­коль­ко ме­сяцев она про­води­ла в Мос­кве, бы­ла од­ним из ак­тивных чле­нов де­монс­тра­ций про­тес­та, про­паган­ди­ру­юще­го ком­му­нис­ти­чес­кие идеи.

По при­ез­де из Мос­квы Ма­ша вся­кий раз ра­дос­тно ра­пор­то­вала стар­шей сес­тре о про­делан­ной ра­боте, о за­ряде не­обы­чай­ной энер­гии, по­лучен­ной от этих встреч. Бел­ла же счи­тала млад­шую сес­тру прос­то пси­хичес­ки боль­ной, за­теряв­шей­ся где-то в трид­ца­тых го­дах прош­ло­го ве­ка. Вро­де го­вори­ли на од­ном язы­ке, а друг дру­га не по­нима­ли.

Как бы ни бы­ли ког­да-то род­ные сес­тры ду­хов­но близ­ки, жизнь раз­ве­ла их по раз­ные сто­роны, и меж­ду ни­ми – бес­ко­неч­ное глу­хое прос­транс­тво оди­ночес­тва.

По­чему?..