МАЯКОВСКИЙ (поэтическая композиция)

Валентине Львовне Бородянской, моей маме, посвящается.

Эпиграф

На самом деле жизнь проста,
но мы настойчиво её усложняем.
(Конфуций).

Пролог

Мне мама в раннем детстве
Маяковского читала.
О сердце, битом пулей,
Революции начала.
И о самом
Загадочном В. В.
О гения
Коверканной судьбе.
О Грузии –
Таланта колыбели
И о стихах,
Что Владу душу грели.
О мальчике,
О парне, о мужчине,
Что верил в идеалы
До кончины.
Он был
Властитель поколенья.
Поэт
Марксистского ученья.
Любимец публики.
Дитя казацкой доли.
Грузин, гордец,
Но без грузинской крови.
Поэт,
Художник даровитый.
Мужик
Талантами набитый.
Он не жил жизнь,
Он пролетал.
Творил… любил…
И тосковал…
Был по натуре
Одиночка.
Писал ступенькой:
Строчка, точка.
Был признан
С самого начала.
Жизнь
Знаменитость предвещала…
Но Пушкина
Настигла месть:
Он жизнь закончил
В тридцать шесть.

Детство

Июльский зной.
Село Багдади.
Ночной порою
Дождь заладил.
На свет явился
Мальчик Влад.
Мать в муках,
А папаша рад.
Две дочери
И, наконец, мальчонка.
Владимир поднял на руки
Ребёнка.
Дворянства столбового
Отпрыск
Кричит от страха,
Подлетая в воздух.
Счастливые родители
И сёстры.
«Наследник есть!» -
Глаголет папа гордый.

С младенства,
С самого начала
Володя полюбил стихи,
Что мать читала.
Некрасов, Пушкин,
Лермонтов, Крылов…
Запоминает в миг
И декламировать готов.
Экспромт рождается
В пять лет.
Он сам читать старается,
И в шесть нисходит свет.
Любимейшая книга
«Дон-Кихот» Сервантес.
Меч деревянный, латы –
То мечтаний кладезь.
Ночами, лёжа на спине,
Он в мыслях, где ни разу не был:
Летит на сказочной волне,
Врезаясь сходу в бархат неба.

Володя в Кутаиси.
Гимназист.
Почти отличник.
Вспоминает прист:
«Шалил, как все,
Вопросы точно метил.
Смеялись дети,
Я страдал с ответом».
Легко в учении…
Он начинает рисовать…
Наброски, скетчи –
Целая тетрадь.
Володе десять.
Мир вокруг искрится.
Вопросов куча.
Время ветром мчится.

Январь четвёртого,
Японская война.
Эскадры гибель.
Тонет Русь до дна.
Год пятый…
Забастовки, стачки.
Попытка революции
Столь неудачной.
Слова – новинки
Режутся в словарь:
«Листовки, прокламации»,
Расшатывая старь.
Талант Володи
Проявился в рисованьи.
Взрослеет мальчик –
Революции влиянье.
Меняется тематика:
Стихи грубей.
Любовь и нежность
Изгнаны взашей.
Он член
Марксистского подполья.
Ещё не знает –
Это жизни поле.
Рисует шаржи:
Анархистов – в чёрном,
Эсеров – в красном,
А эсдеков – в синем (спорном).
Уходит детство…
Юность на подходе.
Шагает в гору,
С неба глаз не сводит.
Нет, он не верит.
Бога нет!
Мечтаний полон
Будущий поэт.

Юность

Тринадцать лет.
В семье беда большая.
В последний путь
Он папу провожает.
Жить не на что.
Продажа с молотка.
Где ты –
Всевышнего рука?!
Влад о себе:
«Я по рождению грузин,
Казак по деду.
Суть – фортуною любим.»

Семья в Москве,
В Садовое Кольцо зажата:
Козихинского угол с Малой Бронной.
Старый дом. Квартирка маловата.
Влад тонет в философии,
Не признаёт других предметов.
Ругает мать, преподаватели
За это.
Марксизм и Строгановка –
Времени штрихи.
Журнал «Порыв»,
Там первые печатные стихи.

Пятнадцать лет.
Володя – большевик.
Член партии рабочих -
Гордости родник.
Попал за прокламации
В московскую охранку.
Деянье каторгой грозит.
Решает суд:
     Младенец, не по рангу.
Освободили,
Но оставили филёра.
И Влад попался,
Камера готова.
И началось:
Аресты, травли.
Партийца жизнь
Подобная спирали.
К Некрасову
На время потянуло.
Тетрадь, другая…
Серостью пахнуло.
Несовместимы вовсе
Тезисы марксизма
С любовью.
Свет, что сломан в призме.
Штрихи – пустое.
В лоб и напролом!
Перо поэта –
Молот, лом.

Молодость

Семнадцать лет.
Бутырская тюрьма.
Учил теорию…
То практика была.
Десятый год.
Мороз. Январь.
Володя на свободе:
Добрый царь.
Пешком домой
По снегу в ветер, стужу.
Едва, едва
Поспел на ужин.
А дома мама, сёстры.
Праздник, да и только.
Свободен Влад,
Но вот вопрос: «На сколько»?

Влад рвётся в живописцы,
Но осечка.
Экзамен провалил:
В пейзаже речка
Текла не так.
А нежная натура,
Напутав свет и тень,
Смотрелась шкурой.

На публике прочитанные,
Первые стихи.
Долой сюсюканье!
Здесь Маяковского
          являются штрихи:
Взывает
          к поэтической реформе.
Слов новых куча,
В новой форме.
Со стонами рождался
Русский футуризм:
«Мы Гумилёву, Брюсову
Леща дадим!»
Взрыв Маяковского
Потряс колонны.
И затрещали
Классиков каноны.
Свою работу
Влад читает Пастернаку.
Борис сражён,
Он принимает драку.
Блок потрясён
Работами Володи.
В. В. ругают классики…
У молодёжи в моде.
Его печатают,
Растёт известность.
Проверка будет:
Из какого теста
Изваян
Молодой поэт?
Элита знает –
Гений вышел в свет.

Война!
Четырнадцатый год.
Он рвётся в армию,
Но вот
Беда!
Когда весь мир
                 Встревожен,
Влад отстранён!
Он не благонадёжен.
Суть – в революцию
Игрок.
Не армия,
Тюремный срок
Маячит
Маяковскому В. В.
И приговор
По политической статье.
Он в автошколе.
С техникой на ты.
Для армии работа:
Гайки да болты.

Знакомство с Куприным
                                 и Горьким.
Пора признания настала.
Он пишет в «Летописи» много:
Сотрудник «толстого» журнала.
Влад Мейерхольду
Преподносит книжку.
В ней, что-то он
                  карандашом
С размаху пишет.
Актёр читает
И смущается при этом:
«Театров королю
От короля поэтов».
Володя обожает «изм».
Блок подтверждает право
Юного поэта,
Сказав: «Демократизм».
Не строевик,
В автомобильной школе
                                пашет он.
И «За Усердие» на Станиславской ленте
Военною медалью награждён.

Влад в революцию
Влетел с размаху.
«Ломать старьё!» - Его девиз.
Без страха!
И полетели
Дни… недели… годы…
Талант поэта
Служит для народа.
Он пишет
Яростно и много.
Ступеньки - строчки –
Новая дорога.
Поэзию литавр
И громких труб
Лингвисты
Какофонией зовут.
А он не в силах
Изменить дорогу.
Но вот в стихах
Порой сквозит тревога.
Он необычен.
Он красив, громаден.
Читает громогласно,
Но не славы ради.
Влад – рупор
Революции идей.
Громит каноны,
Затхлость и людей.
Он платит
Дорого за это:
Не избран
«Королём Поэтов».
Сей титул
Северянин получил.
Лик Маяковского
Уныл.
Кто знает
Северянина теперь?
В семнадцатом –
Была потеря из потерь!

Он пишет
И снимается в кино.
Талантов множество
Владимиру дано.
Год двадцать первый.
Умер Блок.
Поэта-символиста
Принял Бог.
Эпоха
Славы и гонений.
Ушёл из жизни
Бард.
         Романтик.
                        Гений.
Для Маяковского
Всё просто, ясно:
Громить старьё
Нещадно, громогласно.

Зрелость

Он творит…
           Он мотается…
                              Крутится…
Наступает усталость подчас.
В клубах…
               В залах…
                           На улицах…
И воюет с бюро ВХУТЕМАС.
Шеф бюро
Беззастенчиво блеет,
                    Тянет время…
                              Работа нигде.
Нету качества:
      Строки бледнеют.
                        Выход книги,
Увы, вдалеке.
Бюрократы
      Советского типа
                          Захватили
Литературу.
Стоп конвейер.
        Телега со скрипом
                         Тормозит
Соцпрогресс и культуру.

Время вписано
             В ночи и дни.
Влад везде,
             Но, что может один.
Есть поэты
             Калибром поменьше.
Идол - Влад
              Для мужчин и для женщин.
Бег галопом…
              Россия…, Европа…
Пишет пьесы…,
              Швыряет остроты…
То в Берлине, то в Риге,
              Синь режущий стриж.
Поднимает и славит
              России престиж.
Называет Париж
              Мировым захолустьем.
Хвалит технику запада,
              Славит волю по-русски.

Стукнуло тридцать.
              Разбита Атланта.
Он в Боги стремится,
              Как греки, когда-то.
На свалку старьё:
                                                      Достоевский, Толстой.
Прёт напролом
            Будто бык – головой.
Критика побоку!
            Он, как пружина.
Пишет, рисует
            Для ГУМа витрины.
Спорит с Цветаевой
            И Пастернаком.
Слово «Прогресс»
            Им поставлено на кон.
Красная площадь.
            Конец января.
Ленина смерть.
            Поминки. Друзья.
Влад на коне.
           Он не тянет резину.
Испепеляет стихами
           Безделье, рутину.

Год двадцать пятый.
            В Америку виза
Владу открыта
            Из Мексики, с низу,
Смотрите по карте,
            Путь из Ларедо, с юга,
Открыта Америка:
            Выше экватора,
                    Ниже Полярного Круга.
Влад поражён
            Техническим прогрессом!
Но проклинает
            В жёлтых тонах компрессор.
Американцы – амёбы.
            Суть, первобытные люди!
Не доросли ещё до марксизма
            У них всё на блюде.
Хулит высотные дома
           С архитектурною лепнинкой.
В его глазах
            Нарушена идиллии картинка.
Здесь футуризм
           Смешался с безобразьем.
Нью-Йоркцы гибнут кучами
           В провинциальной пасти.

Он знаменит –
          Король на троне.
Десятки книг
          И речи с микрофоном.
Он средь гигантов.
          Мировая слава.
Но главное, вся жизнь –
          Российская держава!
Гордится родиной
          Прославленный поэт.
Он – сей страны лицо!
          Её постпред.
Исколесив Россию
          Вдоль и поперёк,
Он видел нищету.
         Не видеть он не мог.
Влад начал размышлять
         О смысле жизни.
Той жизни,
         Что обещана отчизне.
Да, он казак,
        Да, он грузин.
В нём дух свободы.
        Да, он с мечтой неразделим.
Влад – лидер молодёжи,
        Футуризма.
Но тонет в бюрократии
        Отчизна.

Бешеный ритм…!
       Певец революции.
Но как досаждают
       Начальства инструкции.
Его лицо
        В газетах, на витринах.
В стране порыв.
        Она и он – едины.
Но вдруг,
        Впервые,
               И за много лет
Приказом Госиздата
        Вырезан портрет.
Что это?
       Может сновиденье?
Или похуже:
      С верху спущено решенье.
Начало чистки?
      Сталина контроль?
Вопросов уйма,
      А ответов – ноль.

Капель апреля.
     Солнечное время.
Влад за столом
       Воюет с графиком полемик.
Унижен в чувствах.
       Подступает страх.
И в сердце пусто.
       Он – не при делах.
Команда коновалов
       Руководит страной.
Забыта честь!
       Кто славит – тот герой.
Большая очередь,
       Целующих кольцо.
Талант в загоне,
       И гниёт нутро.
Был Николай,
       Теперь Иосиф.
Соцреализм
       Сюрпризы преподносит.
Ушёл Есенин.
       Как? Ответа нет.
Отцовы тени –
        Гамлету привет.
В Кремлёвских коридорах
        Тишь.
Запахло жаренным
        Для мозговитых тыщ.
Ежовщина!
        А Сталин в стороне.
Инакомыслящих
        Сжигают на огне.
Да! Инквизиции
        Не избежать!
Как спрятаться?
        Куда бежать?
Известность –
         Двухсторонняя медаль.
Расплату
         Намечает календарь.
Влад понимает,
        Загнан за флажки.
Конец волчаре.
        Всё кругом трещит.
Трещит и рушится.
        Не долог был оргазм.
Запахло нужником.
        Убрали пьедестал.
Он понимает,
        Что летит в гиену.
Грядёт конец
       Старью – партийным членам.
Есть выход?
       Да, единственный, один:
Страданье по Сергею -
       Путь необратим.

Набрался мужества.
      Припомнил детство.
Путь выбрал
      По указке сердца.
Прощанье с женщиной.
      Двадцатка на такси.
«Я позвоню.
      Нет времени. Прости».
Она уходит…
      У парадной двери…
Раздался выстрел.
      С миром кончил гений.
Гроб в клубе –
      Не Кремлёвский Зал.
Поток людей
      Три дня маршировал.
Цветаева
      Оплакала поэта:
«Он гений лет грядущих,
      Но никто не понял это».
На смерть поэта
      Часть интеллигенции ворчала:
«Жлоб поэтический.
      Ведь не Шаляпин, не Качалов».

Мы до сих пор
         Не знаем, что случилось.
Быть может, то незнанье –
         Наша милость.
Вот вам история
         Великого поэта.
Но не хочу закончить
                                                   Я на этом.
Вчитайтесь люди
                                                   В Маяковского стихи:
Последние,
         Где он замаливал грехи.

«Ты посмотри, какая в мире тишь.
Ночь обложила небо звёздной данью
 в такие вот часы встаёшь и говоришь
векам истории и мирозданью».

(Апрель 1930 года. Неоконченное.)

Загадка

О, Боже!
Как любил её Володя.
То был
Нежнейший взрыв.
Как поцелуй,
Что скулы сводит.
Как ласки жгучей
Жаждущий порыв.
Была любовь…
Загадка – Лиля Брик.
Питьё в подвалах,
Всякое бывало…
Он изменял
И Лиля изменяла.
Поэт – отдельно,
Да мужик – двойник.
Влад поделён –
Два разных человека.
Один – гигант,
Что языком-стилетом
Сметает мерзость и сарказм.
Другой – пацан,
Подверженный иллюзиям,
Испуганный до спазм.
Любовный
Многолетний треугольник.
До наших дней
Загадка из загадок.
Володя – Лиля – Осип.
Открытый брак,
Как шумное, пьянящее
Застолье.
Жизнь
Трёх людей
Под очень странной
Крышей,
Что Небеса
Благословили,
Жертвуя канонами,
Престижем.
Стук
Трёх сердец
В любовный унисон
С пятнадцатого года.
Неимоверность
Ситуации.
Каприз,
Сарказм природы.
Поэма
«Облако В Штанах»,
И посвященье
Лиле Брик.
А Осип
Вне себя от гения поэта.
Он публикации
Родник.
Так
Много лет…
Она тигрица,
Лиля Брик
Играет
Мальчиком, поэтом,
Гражданином.
Мужчин, меняя, как парик.
Загадочная
Лиля Коган-Брик,
Из рядовых:
Обычная персона.
Ни красоты, не стати.
Тысячи таких.
Быть может даже миллионы.
И грянул выстрел.
Пуля. Пистолет.
Она страдает…
Годы счёты сводят…
Ломает ногу.
Знает, что не встанет.
И так же, как и он
От пули в лоб уходит.

Эпилог

Он не достиг Есенина вершины,
Поэт реклам, плакатов, футурист.
Судьба и очень веские причины,
Как груз его тянули вниз.
Вниз – суть к низам, к рабочей массе.
Он – революции продукт.
Да, он поэт, подвластен страсти,
Но жизни курс порою крут.
Влад вырос на идеях Маркса,
Где предначертана стезя.
Поборник и защитник класса.
Как в шорах конь – свернуть нельзя.
Свой гений, положив на плаху,
Ковал, но не писал стихи.
Для Влада птица – это птаха.
Слов старых кладезь не с руки.
Рубил с плеча и клял эпоху.
Взывал: «Всё старое на слом»!
Не верил ахам, охам, вздохам.
Лишь верил в веское «потом».
Он бурно жил, писал, боролся,
Покуда углядел причал.
Пришвартовался. Взгляд… и сдался.
В стране бардак. Суть – обнищал
Путь революции канонов.
Всё таже мерзкая толпа,
Как при царе: хамелеонов,
Качающих свои права.
Он понял, страшная затея,
Эксперимент свободы нравов.
По сути – гиблая идея.
Сорвалась с троса переправа.
Орёл двуглавый канул в веки.
Кровавый стяг отныне правит.
Забыты напрочь человеки.
Иосиф-царь, как хочет давит.
Забыты слава и отчизна.
Сменился идол на престоле.
Испепеляет правду тризна.
Ложь в каждом деле,
                          в каждом слове.

«Маяковский был и остаётся лучшим, талантливейшим поэтом нашей советской эпохи. Безразличие к его памяти и произведениям – преступление». – Пишет Сталин Ежову. После этого, как выразился Борис Пастернак, «Маяковского стали насаждать, как картошку при Екатерине». У Маяковского началась вторая жизнь. Вечная.