Заколдованные

Жизнь не­кото­рых лю­дей бы­ва­ет ко­роче жиз­ни мно­гих па­мят­ни­ков. Они уже сто­яли, ког­да че­ловек ро­дил­ся, и бу­дут сто­ять пос­ле его смер­ти. Я прод­ле­ваю жизнь па­мят­ни­ка, не ожи­дая от не­го бла­годар­ности, но при этом не чувс­твую се­бя слу­гой, ско­рее вра­чом или доб­рым дру­гом, с ко­торым мож­но да­же по­гово­рить.

По­каза­тель­ным бы­ло мое се­год­няшнее об­ще­ние с Пуш­ки­ным.

- На­гади­ли на те­бя, Алек­сандр Сер­ге­евич.

- Да уж, пос­та­рались го­луб­чи­ки. Это все за­лет­ные, свои на ме­ня не га­дят, я как ни­как, а сол­нце рус­ской по­эзии.

- И па­мят­ник се­бе воз­двиг­ли не­рукот­ворный.

- К не­му не за­рас­тет на­род­ная тро­па!

- За­рас­тет, мо­лодежь сей­час не чи­та­ет, осо­бен­но сти­хи. Все в юту­бе и соц­се­тях си­дят.

- А как же мое - Мы все гля­дим в На­поле­оны; дву­ногих тва­рей мил­ли­оны для нас ору­дие од­но; нам чувс­тво ди­ко и смеш­но, – раз­ве это сей­час для Рос­сии не­ак­ту­аль­но?

- Ник­то эти строч­ки не пом­нит. Сей­час на слу­ху сов­сем дру­гое.

- И что же?

- Вам это­го луч­ше не знать, спо­кой­ней сто­ять бу­дете.

Пуш­кин, по­хоже, оби­дел­ся и за все вре­мя, по­ка я его мыл, не про­из­нес ни сло­ва. А я раз­мышлял о том, от­ку­да у па­мят­ни­ков та­кое са­мом­не­ние. Мо­жет, по­тому что их воз­во­дят в ранг ис­то­ричес­ких идо­лов, на­чиная це­нить боль­ше жи­вых лю­дей?

Я час­тень­ко об­щался не толь­ко с Пуш­ки­ным. Ув­ле­катель­ные бе­седы вел с Пет­ром I, Ека­тери­ной II, Су­воро­вым, Ло­моно­совым, Дзер­жин­ским. Каж­дый из них был уве­рен, что сде­лал очень мно­гое для Рос­сии, по­тому и бы­ли воз­ве­личе­ны в па­мят­ни­ках. Я не пе­речил, хо­тя мою роль в их сох­ра­нении труд­но бы­ло пе­ре­оце­нить.

Пос­ле Пуш­ки­на сле­ду­ющей мо­ей точ­кой был Веч­ный огонь на Мар­со­вом по­ле, час­тень­ко за­лива­емый во­дой или га­зиров­кой. В этот раз там тол­пи­лось нес­коль­ко ко­рот­кос­три­женых мо­лодых лю­дей с раз­ноцвет­ны­ми фла­гами. Сре­ди них я уз­нал толь­ко фран­цуз­ский и бри­тан­ский.

По­ка я под­хо­дил к Веч­но­му ог­ню, мо­лодежь по­дож­гла от не­го фла­ги.

- Вы сов­сем обал­де­ли что ли? – Я ки­нул­ся топ­тать раз­го­ра­ющий­ся кос­тер, но по­лучил ко­рот­кий удар под дых, ко­торый сва­лил ме­ня на зем­лю. Сле­ду­ющий но­гой при­шел­ся по реб­рам, я ин­стинктив­но сжал­ся в ко­мок, пы­та­ясь за­щитить ли­цо.

Мой путь в веч­ность прег­ра­дила по­лицей­ская си­рена. Уда­ры прек­ра­тились, но час­то­кол ног по-преж­не­му ок­ру­жал ме­ня. Сквозь не­го я ви­дел два пла­мени - Веч­но­го ог­ня и фла­гов. Они кор­чи­лись и ис­че­зали на гла­зах.

- Хва­тит ле­жать, вста­вай! – го­лос по­лицей­ско­го был гру­бым. - Кто та­кой?

- Я – хра­нитель па­мят­ни­ков. Арес­туй­те этих лю­дей, - я по­казал на мо­лодежь, сто­ящую ря­дом. - Они – ван­да­лы.

- Раз­бе­рем­ся. В ма­шину по­шел!

- По­чему я?

Мо­лодые лю­ди гром­ко зар­жа­ли, а по­лицей­ский взял ме­ня за ло­коть и под­тол­кнул к ма­шине. Боль­ше воп­ро­сов я не за­давал.

В ка­бине­те от­де­ления по­лиции си­дел мо­лодой май­ор.

- Про­ходи­те! – бур­кнул он. Я усел­ся на сто­ящий ря­дом со сто­лом стул.

- По­чему ху­лига­ните? – с хо­ду оша­рашил ме­ня май­ор.

- Я ху­лига­ню? Они жгли фла­ги, это - акт ван­да­лиз­ма. Ме­ня из­би­ли. По­чему их не за­дер­жа­ли?

- Они унич­то­жали не прос­то фла­ги, а фла­ги нед­ру­жес­твен­ных стран. Вы не ви­дите в этом ни­какой раз­ни­цы?

- Мож­но жечь на Веч­ном ог­не?

- Мес­то выб­ра­ли, ко­неч­но, не сов­сем удач­но, но по­нять ис­тинных пат­ри­отов мож­но. Они пы­та­ют­ся за­щитить Рос­сию от на­цис­тов и са­таниз­ма. Фла­ги бы­ли при­несе­ны в жер­тву.

«Он что, за­кол­до­ван­ный?», - мель­кну­ло у ме­ня в го­лове. Май­ор и даль­ше про­дол­жал что-то го­ворить об ис­то­рии, ко­торую нель­зя за­бывать, пре­емс­твен­ности под­ви­гов и ро­ли Рос­сии в сов­ре­мен­ном ми­ре, но я уже ни­чего не вос­при­нимал.

- Ва­та! - пе­ребил я май­ора.

- Прос­ти­те, не по­нял?

- У ме­ня в ушах ва­та, пло­хо вас слы­шу.

- Нап­расно вы так шу­тите, ска­жите спа­сибо, что по­жилой че­ловек, а то бы мы с ва­ми по-дру­гому по­гово­рили.

- Как мо­лод­чи­ки на Веч­ном ог­не?
- Иди­те и боль­ше не на­рывай­тесь. Раз­ные май­оры в жиз­ни мо­гут по­пасть­ся, по­это­му ду­май­те, преж­де чем со­вать свой нос в боль­шую по­лити­ку.

Вот о ней я ду­мал мень­ше все­го, но пред­по­чел не всту­пать в дис­куссию и уб­рать­ся по­доб­ру-поз­до­рову.

Ме­ня, хра­ните­ля па­мят­ни­ков, фак­ти­чес­ки ис­то­рии Рос­сии, опус­тил ка­кой-то мо­лод­няк, а за­кол­до­ван­ный май­ор про­читал лек­цию о пат­ри­отиз­ме. Да что се­год­ня за день та­кой. Но­ги са­ми при­вели ме­ня к па­мят­ни­ку Вла­дими­ру Ле­нину.

- Иль­ич, нра­вит­ся, что де­ло твое жи­вет?

Ле­нин мне не от­ве­тил, он за­дум­чи­во смот­рел сквозь ве­ка. По­чему-то вспом­ни­лась фо­тог­ра­фия уми­ра­юще­го вож­дя про­лета­ри­ата в ко­ляс­ке, где он выг­ля­дит очень жал­ко по срав­не­нию с мно­гочис­ленны­ми па­мят­ни­ками ему.

Не­дале­ко от мол­ча­ливо­го Ле­нина я уви­дел на ска­мей­ке де­вуш­ку и пар­ня, у ко­торо­го в ру­ках бы­ла от­кры­тая стек­лянная бан­ка с крас­ной крас­кой. Я за­мед­лил шаг, пы­та­ясь ус­лы­шать, о чем они го­ворят.

- Нель­зя так, это ж все­го лишь па­мят­ник, - го­лос де­вуш­ки зву­чал нас­той­чи­во.

- А как мож­но, ес­ли по-дру­гому ни­как? – па­рень яв­но нер­вни­чал.

 «По­куше­ние?» - я весь по­доб­рался и су­нул ру­ку в кар­ман за те­лефо­ном. 

- Ты пой­ми. ис­то­рия не па­мят­ник, ее от­мыть не­воз­можно, а ты пос­тра­да­ешь…Даль­ше я уже ни­чего не слы­шал.

Ни­куда не поз­во­нил, шел по ал­лее и ду­мал о том, что ока­зал­ся пре­дате­лем. А вдруг па­рень все-та­ки ре­шит об­лить Иль­ича крас­кой? «Не впер­вой, - по­думал я. – От­мо­ем».