ЗОЛОТАЯ ЛИХОРАДКА НА ДОНУ

Об­ще­из­вес­тно, что сре­ди дан­тистов не­мало ев­ре­ев,  что­бы в этом убе­дить­ся,  дос­та­точ­но взгля­нуть на спи­сок вра­чей лю­бой сто­мато­логи­чес­кой по­лик­ли­ники.  Склон­ность  к этой про­фес­сии  без осо­бого тру­да мож­но об­на­ружить  сре­ди ев­рей­ских граж­дан Нью-Й­ор­ка, Бу­харес­та, Со­фии, Тби­лиси, уже не го­воря  об Из­ра­иле, о чем  пел Вы­соц­кий:  «Нет зуб­ным вра­чам пу­ти – слиш­ком мно­го про­сит­ся».  Да­же  са­мому то­вари­щу Ста­лину зу­бы ле­чил ев­рей  Мак­сим Са­вель­евич Ли­пец. Тем не ме­нее,  сим­па­тий к ев­ре­ям вождь на­родов  не ис­пы­тывал, и де­ло вра­чей-вре­дите­лей оче­вид­ное  то­му сви­детель­ство.

   Есть та­кая бай­ка: «Од­нажды док­то­ра Ра­бино­вича приг­ла­сили ос­мотреть то­вари­ща Ста­лина, у ко­торо­го за­болел жи­вот. Прос­то­душ­ный док­тор  про­мял жи­вот Ге­нераль­но­го сек­ре­таря и ска­зал:

– Бу­дем ста­вить клиз­му, так как у па­ци­ен­та обыч­ный за­пор.

– Ко­му клиз­му? - изу­мил­ся вождь. - Мне клиз­му?

 На что  Ра­бино­вич, со свой­ствен­ным «ра­бино­вичам»  ос­тро­уми­ем, от­ве­тил:

– Нет, то­варищ Ге­нераль­ный сек­ре­тарь, клиз­му бу­дем ста­вить мне!

 Он по­думал, что удач­но по­шутил, но то­варищ Ста­лин юмо­ра не оце­нил, и клиз­му ве­лел пос­та­вить са­мому Ра­бино­вичу. Гля­дя на эту про­цеду­ру, И­осиф Вис­са­ри­оно­вич так хо­хотал, что его прор­ва­ло, и сра­зу жить ста­ло луч­ше, жить ста­ло ве­селей. С тех  пор, как толь­ко у на­ших вож­дей слу­ча­ют­ся за­поры, клиз­мы ста­вят ев­ре­ям». 

   По­доб­ные ка­зусы са­ми  ев­реи на­зыва­ют  Ев­рей­ским счасть­ем (ЕС). Это вы­раже­ние обыч­но про­из­но­сит­ся с иро­ни­ей, под ко­торой под­ра­зуме­ва­ет­ся ан­то­ним – «счастье на­обо­рот». Что­бы стать  об­ла­дате­лем ЕС, не обя­затель­но быть ев­ре­ем,  эта фра­за  уже при­об­ре­ла  ин­терна­ци­ональ­ный ста­тус, ее ис­поль­зу­ют  лю­ди лю­бой  на­ци­ональ­нос­ти,  но все рав­но  на­зыва­ют ее  ев­рей­ским  –  ведь рус­ское счастье, гру­зин­ское счастье, ар­мян­ское счастье и т. д. – не зву­чит.  Биб­лия ут­вер­жда­ет, что ЕС по­дарил сво­ему на­роду  его ос­но­вопо­лож­ник Мо­исей. Он из­ма­ял­ся за те со­рок лет, по­ка во­дил соп­ле­мен­ни­ков по пус­ты­не в по­ис­ках той единс­твен­ной на Ближ­нем Вос­то­ке зем­ли, в ко­торую Все­выш­ний ни фи­га не вло­жил, и да­же с прес­ной во­дой всег­да бы­ла му­читель­ная нап­ря­жён­ка. За­то  не пос­ку­пил­ся на нес­метные за­пасы пес­ка, кам­ней и ми­лых, доб­ро­жела­тель­ных со­седей, в ок­ру­жении ко­торых пред­сто­яло жить  из­бран­но­му на­роду.
   
Глав­ный пер­со­наж этой ис­то­рии  сто­мато­лог  Фи­ма Гроб­ман  был ев­ре­ем, его на­ци­ональ­ная при­над­лежность бы­ла на­писа­на на  ли­це  пла­кат­ны­ми бук­ва­ми. Од­на толь­ко сок­ру­шитель­ная фа­милия не мог­ла не прив­лечь к не­му прис­таль­но­го вни­мания ЕС, и, в до­вер­ше­ние ко все­му, его уго­раз­ди­ло ро­дить­ся  22 и­юня 1941 го­да. 

Стар­шее по­коле­ние пом­нит, что со­вет­ское  здра­во­ох­ра­нение тех лет, пред­став­ля­ло  со­бой жал­кое зре­лище, а рот на­ших со­оте­чес­твен­ни­ков яв­лял со­бой  вит­ри­ну  оте­чес­твен­ной сто­мато­логии. Нем­но­гих со­вет­ских граж­дан, ока­зав­шихся за ру­бежом, мож­но бы­ло бе­зоши­боч­но вы­чис­лить по ме­тал­ли­чес­ко­му блес­ку, ко­торый из­лу­чали их ис­кусс­твен­ные зу­бы. До­моро­щен­ные ма­тери­алы для зуб­ных про­тезов бы­ли ог­ра­ниче­ны тре­мя ос­новны­ми ком­по­нен­та­ми: нер­жа­ве­ющая сталь, сом­ни­тель­но­го ка­чес­тва плас­тмас­са, и не­дос­тупное боль­шинс­тву па­ци­ен­тов зо­лото.  Драг­ме­тал­лы в СССР всег­да  на­ходи­лись  под бди­тель­ным кон­тро­лем го­суда­рева ока, да­же об­ру­чаль­ные коль­ца мож­но бы­ло ку­пить толь­ко со справ­кой из ЗАГ­Са,  а  на­личие во рту  зо­лотых  ко­ронок  вос­при­нима­лось как ук­ра­шение, и мно­гие для этой це­ли жер­тво­вали здо­ровы­ми зу­бами. Пос­тупле­ние зо­лота в сто­мато­логи­чес­кие  по­лик­ли­ники бы­ло стро­го ог­ра­ниче­но, а по­пав – бес­след­но рас­тво­рялось за дверь­ми ка­бине­та глав­но­го вра­ча. Но, как спра­вед­ли­во ут­вер­жда­ют эко­номис­ты, спрос рож­да­ет пред­ло­жение. В по­ис­ках вож­де­лен­но­го ме­тал­ла пок­лонни­ки зо­лото­го тель­ца про­яв­ля­ли за­вид­ную сме­кал­ку. Они ока­зались го­раз­до смыш­ле­нее на­ив­ных ста­рате­лей вре­мен Дже­ка Лон­до­на, ко­торые ис­ка­ли зо­лото в зем­ле или в ко­шель­ках сво­их по­дель­ни­ков. На­ши же до­быт­чи­ки на­ходи­ли его в са­мых не­ожи­дан­ных мес­тах. Нап­ри­мер, в пе­ри­од пол­но­го от­сутс­твия в про­даже зо­лотых из­де­лий пол­ки га­лан­те­рей­ных ма­гази­нов ло­мились от не­вос­тре­бован­ной по­золо­чен­ной би­жуте­рии: брас­ле­тов, бро­шек, ча­сов, ко­лец и т.д., а  наш уш­лый зо­лото­ис­ка­тель смек­нул, что ры­ноч­ная сто­имость по­золо­ты су­щес­твен­но пре­выша­ет це­ну са­мой ми­шуры, а вы­удить бла­город­ный ме­талл из по­золо­чен­ных ца­цек бы­ло де­лом тех­ни­ки. Пот­ре­бите­лями бла­город­но­го ме­тал­ла бы­ли в ос­новном юве­лиры и дан­тисты. Что ка­салось дан­тистов, спе­ци­аль­но для них су­щес­тво­вала статья Уго­лов­но­го ко­дек­са, сог­ласно ко­торой за не­закон­ное ис­поль­зо­вание драг­ме­тал­лов для из­го­тов­ле­ния зуб­ных про­тезов гро­зило  дли­тель­ное ли­шение сво­боды с кон­фиска­ци­ей иму­щес­тва. Вы­ража­ясь язы­ком де­тек­тивно­го жан­ра – «лю­ди в си­них ши­нелях охо­тились на лю­дей в бе­лых ха­латах» – как в опе­ре Фа­уст: «Лю­ди гиб­нут за ме­талл, за-а ме­талл!
 
  На од­ном  пред­при­ятии с ус­тра­ша­ющим наз­ва­ни­ем «ре­жим­ное» в от­вет на ко­вар­ные про­ис­ки аме­рикан­ской во­ен­щи­ны тру­дящи­еся вар­га­нили ка­кую-то сек­ретную  хре­нотнь  жут­кой раз­ру­шитель­ной си­лы, ко­торой мож­но бы­ло жах­нуть в бе­лый свет так, что ма­ло не по­кажет­ся. Мо­жем, ког­да за­хотим! А что­бы эта «пе­тар­да»,  ве­сом в сот­ни ки­лог­рамм,  сле­дова­ла стро­го по за­дан­но­му кур­су, и по пу­ти  шаль­ной ока­зи­ей не уро­нила пас­са­жир­ский а­эроп­лан, и не грох­ну­ла мир­ный на­селен­ный пункт (что пе­ри­оди­чес­ки слу­чалось), кон­такты ее при­боров, во из­бе­жание окис­ле­ний, из­го­тов­ля­лись из зо­лото­содер­жа­щего спла­ва. Эти из­де­лия, как про­дук­ты пи­тания, име­ли  свой срок год­ности и, от­ле­жав по­ложен­ное вре­мя, спи­сыва­лись в утиль. При все­объ­ем­лю­щем ар­мей­ском  раз­долбай­стве  за бес­хозным иму­щес­твом не бы­ло дол­жно­го прис­мотра, и ра­бочие, име­ющие дос­туп к зо­лото­нос­ным де­талям, бы­ли ис­крен­не воз­му­щены во­пи­ющей рас­то­читель­ностью ру­ководс­тва, по­это­му ре­шили  са­ми рас­по­рядить­ся сво­ей про­дук­ци­ей.  Ос­та­валось най­ти под­хо­дяще­го по­купа­теля, нуж­да­юще­гося  в их то­варе. Вско­ре проб­ле­ма ре­шилась  обыч­ным рус­ским  спо­собом, сло­во­охот­ли­вый кла­дов­щик це­ха, на пол­ках ко­торо­го пы­лились зо­лото­содер­жа­щие кон­такты, у пив­но­го ларь­ка поз­на­комил­ся с пар­нем по име­ни Фе­дор. Как обыч­но,  у вы­пив­ших му­жиков лег­ко воз­никла  вза­им­ная сим­па­тия, и пос­ле оче­ред­но­го  ста­кана ви­на  кла­дов­щи­ку по­каза­лось, что но­вый зна­комый  как раз тот че­ловек, ко­торый им ну­жен, и он по­делил­ся с ним  за­ман­чи­вой пер­спек­ти­вой озо­лотить­ся в бук­валь­ном смыс­ле это­го сло­ва. До­гово­рились о сле­ду­ющей встре­че, что­бы на трез­вую го­лову ого­ворить ус­ло­вия гря­дуще­го биз­не­са.

В де­ле зо­лото­го про­мыс­ла  Фе­дор  не был но­вич­ком, и да­же од­нажды пре­ус­пел.  Он про­мыш­лял не­дале­ко от  кон­то­ры по скуп­ке зо­лотых из­де­лий  у на­селе­ния, и пе­рех­ва­тывал лю­дей, не­сущих их в скуп­ку, пред­ла­гая  зап­ла­тить боль­ше. Ге­шефт Фе­дора ока­зал­ся весь­ма неп­ро­дол­жи­тель­ным,  ра­бот­ни­ки  кон­то­ры сда­ли кон­ку­рен­та в  ру­ки ми­лиции, и пос­ле со­от­ветс­тву­ющих  фор­маль­нос­тей,  его от­пра­вили  за­нимать­ся об­щес­твен­но по­лез­ным тру­дом в мес­та не столь от­да­лен­ные.   Пре­быва­ние на  строй­ках на­род­но­го хо­зяй­ства  за­мет­но­го вли­яния на аван­тюрные нак­лоннос­ти Фе­дора не ока­зало, ока­зав­шись на сво­боде, он все­цело пос­вя­тил се­бя по­ис­кам ус­коль­знув­шей от не­го гос­по­жи Уда­чи и, как ему по­каза­лось – не­безус­пешно. 

  Как уже упо­мина­лось вы­ше, в СССР през­ренный ме­талл всег­да на­ходил­ся в ус­той­чи­вом де­фици­те, и спрос на не­го был без­гра­нич­ным. По­дель­ни­ки Фе­дора вос­при­няли по­яв­ле­ние обо­ротис­то­го дель­ца с не­быва­лым эн­ту­зи­аз­мом и, иг­но­рируя тон­кости, свя­зан­ные с обо­ронос­по­соб­ностью лю­бимой дер­жа­вы,  при­нялись та­щить с за­вода зо­лото­содер­жа­щие  де­тали  в про­мыш­ленных мас­шта­бах. Но, в от­ли­чие от дре­муче­го че­хов­ско­го зло­умыш­ленни­ка, ко­торый без­воз­врат­но свин­чи­вал  гай­ки с же­лез­но­дорож­ных рель­сов, эти аван­тю­рис­ты  на мес­та зо­лото­содер­жа­щих де­талей ус­та­нав­ли­вали в пла­ту та­кие же, ви­зу­аль­но не­от­ли­чимые, но без на­личия в них бла­город­но­го ме­тал­ла. И ре­зуль­тат не зас­та­вил се­бя  ждать – пос­ле  кон­фу­за с не­удач­ным ис­пы­тани­ем ра­кеты, ка­кой- то ос­тряк на сте­не муж­ско­го сор­ти­ра, мас­ля­ной крас­кой на­писал:

Ле­тела ра­кета, упа­ла в бо­лото,
Ка­кая зар­пла­та, та­кая ра­бота.

  С вы­пор­хнув­шей ми­мо бди­тель­ной ох­ра­ны неп­ригляд­ной ме­тал­ли­чес­кой ми­шурой про­ис­хо­дила та­инс­твен­ная ме­тамор­фо­за. Пос­редс­твом за­мыс­ло­ватой хи­мичес­кой ре­ак­ции Фе­дор из этих кон­тактов из­вле­кал хи­мичес­ки чис­тое зо­лото и сбы­вал его с вну­шитель­ным на­варом. Ко­ман­да по­дель­ни­ков, вдох­новлён­ная ус­пешно рас­цве­та­ющим биз­не­сом, ос­новную ра­боту ста­ла вос­при­нимать как до­сад­ную по­меху на пу­ти к сы­той и без­за­бот­ной жиз­ни. На Рос­тов об­ру­шилась зо­лотая ли­хорад­ка, эта­кий мес­течко­вый Клон­дайк. На от­хо­жий про­мысел по­тяну­лись  дан­тисты,  юве­лиры и про­чие пок­лонни­ки зо­лото­го тель­ца.

  Сло­во рэ­кет - италь­ян­ско­го про­ис­хожде­ния, пе­рево­дит­ся на рус­ский язык как «вы­мога­тель­ство с при­мене­ни­ем уг­роз жес­то­кого на­силия». В СССР Воз­никло это по­нятие в Рос­сии в ли­хих де­вянос­тых  с рус­ским наз­ва­ни­ем «кры­ша».  В СССР эту фун­кцию  осу­щест­вля­ли  пра­во­ох­ра­нитель­ные  ор­га­ны,  толь­ко вмес­то жес­то­кого на­силия  уг­ро­жали жер­тве ли­шени­ем сво­боды.  Об этом яв­ле­нии Жва­нец­кий пи­сал: «Что ох­ра­ня­ешь, то име­ешь», ох­ранни­ки  го­сударс­твен­ной  собс­твен­ности  (ОБХСС)  са­ми ее  не по­хища­ли, но свою до­лю от по­хищен­но­го име­ли. День­ги, как из­вес­тно, на де­ревь­ях не рас­тут, а на са­мую при­лич­ную зар­пла­ту жить бы­ло не толь­ко зат­рудни­тель­но, но и неп­рестиж­но. Уже тог­да пра­во­ох­ра­ните­ли  но­сили фир­менную одеж­ду из ма­гази­на «Бе­рёз­ка», име­ли но­вень­кие ав­то­моби­ли  жи­гули, а на­чаль­ни­ки с боль­ши­ми звез­да­ми  и вов­се вла­дели  не­дос­тупны­ми прос­то­му смер­тно­му Вол­га­ми. Под­поль­ные  дель­цы, объ­еди­нив­шись с блюс­ти­теля­ми со­ци­алис­ти­чес­кой собс­твен­ности, прев­ра­тились в ма­тери­аль­но проц­ве­та­ющую часть на­селе­ния. Единс­твен­ную для них опас­ность пред­став­ля­ли ры­цари со щи­тами и кин­жа­лами в пет­ли­цах, ко­торые властью бы­ли по-оте­чес­ки об­ласка­ны и щед­ро об­ла­годе­тель­ство­ваны: вне вся­ких оче­редей  лю­бой де­фицит, вклю­чая квар­ти­ры и ав­то­моби­ли. По­это­му нуж­ды в свя­зях с де­неж­ны­ми меш­ка­ми они не ис­пы­тыва­ли,  и путь к их го­рячим сер­дцам и хо­лод­ным го­ловам  был  труд­но­дос­ту­пен. И у Фи­мы имел­ся свой пок­ро­витель – ра­бот­ник  ОБХСС Олег Пав­ло­вич  Мал­ков. Олег Пав­ло­вич про­шёл тер­нистый путь от учас­тко­вого ин­спек­то­ра до сле­дова­теля по осо­бо важ­ным де­лам.  Фи­ма к не­му  об­ра­щал­ся  не­час­то, толь­ко в кри­тичес­ких об­сто­ятель­ствах, так как за свои ус­лу­ги он зап­ра­шивал  го­ловок­ру­житель­ные  го­нора­ры. 

   Фи­ма был од­ним из пос­то­ян­ных Фе­диных кли­ен­тов, и до­гады­вал­ся о сом­ни­тель­ном про­ис­хожде­нии то­вара, но, как и боль­шинс­тво со­вет­ских дель­цов, ру­ководс­тво­вал­ся ухар­ским афо­риз­мом – «кто не рис­ку­ет, тот не пь­ет шам­пан­ское». В один не сов­сем прек­расный день он  при­об­рел у Фе­ди  уве­сис­тый па­кет зо­лото­содер­жа­щих кон­тактов по очень соб­лазни­тель­ной це­не.  Обыч­но он сам хи­мичил, из­вле­кая чис­тое зо­лото из при­садок, но в тот раз, хо­тя фа­кир был трезв, –  фо­кус не удал­ся,  кон­такты бес­след­но рас­тво­рились в кис­лотном рас­тво­ре без ма­лей­ше­го на­мека на бла­город­ный ос­та­ток. А ког­да сквозь стек­ло ла­бора­тор­ной кол­бы Фи­ме зло­рад­но под­мигну­ло мсти­тель­ное ЕС, он осоз­нал, что Фе­дор, вы­ража­ясь  уго­лов­ным жар­го­ном,  под­су­нул ему «кук­лу». Мо­шен­ник на вся­кий слу­чай из го­рода сли­нял, хо­тя рас­счи­тывал, что у не­задач­ли­вого по­дель­ни­ка  хва­тит ума не об­ра­щать­ся в со­от­ветс­тву­ющие служ­бы, где чи­кать­ся с ним не ста­нут и пос­та­вят очис­ти­тель­ную клиз­му. О на­личии у Фи­мы ми­лицей­ско­го опе­куна Фе­дор не по­доз­ре­вал, а Фи­ма, в свою оче­редь, жес­то­ко фра­ер­нулся,  рас­счи­тывая на  со­дей­ствие пок­ро­вите­ля. В тот раз ЕС одер­жа­ло над ним убе­дитель­ную по­беду. 

 – Ал­ло! – ус­лы­шал Олег Пав­ло­вич зна­комый го­лос. – Это  Фи­ма. Мы мо­жем встре­тить­ся?

– Есть проб­ле­мы?

– Ну как без них? – с дрожью в го­лосе от­ве­тил по­тер­певший.

Их встре­ча сос­то­ялась в  жи­гулях  Оле­га Пав­ло­вича.  Сле­дова­тель  вни­матель­но слу­шал Фи­му, про­яв­ляя при этом не­хоро­ший ин­те­рес к под­робнос­тям. Его су­ровое ли­цо ос­та­валось не­под­вижным, но по гла­зам уга­дыва­лось, что мыс­ленно он  уже выс­тра­ива­ет опе­ратив­ное рас­сле­дова­ние.

– А от­ку­да эти хре­нови­ны этот ма­зурик бе­рет? – въ­ед­ли­во до­пыты­вал­ся  Олег Пав­ло­вич.

Этот воп­рос Фи­ме не пон­ра­вил­ся, но от­сту­пать бы­ло уже поз­дно. Как го­вори­ла же­на, ког­да но­чами ора­ла их ма­лолет­няя дочь – «те­перь ее уже об­ратно не за­сунешь». Фи­ма чес­тно приз­нался, что про­ис­хожде­ния «то­вара» не зна­ет. Олег Пав­ло­вич  с жад­ным ин­те­ресом при­нял­ся расс­пра­шивать: что он мо­жет рас­ска­зать о Фе­де, дав­но ли зна­комы, сколь­ко вре­мени они за­нима­ют­ся этим  про­мыс­лом,  и кто еще по­купал этот та­вар? Фи­ма  по­нял, что это уже не бе­седа, а доп­рос, и что он вля­пал­ся в дерь­мо по са­мые уши, но   еще теп­ли­лась на­деж­да, что воп­рос упи­ра­ет­ся не столь­ко в день­ги, сколь­ко в боль­шие день­ги.  Мо­жет быть,  бла­годе­тель прос­то на­бива­ет це­ну.
– Учи­тывая де­ликат­ность проб­ле­мы, я бы за це­ной не пос­то­ял,  жа­лоб­но про­лепе­тал Фи­ма.

Олег Пав­ло­вич на на­жив­ку не по­вел­ся.

- Де­ло не в це­не, – за­дум­чи­во про­цедил он сквозь зу­бы и, по­обе­щав по­думать, хо­лод­но поп­ро­щал­ся и ука­тил на сво­ем Жи­гуле  цве­та мор­ской вол­ны. На Фи­мином блед­ном  ли­це бы­ло на­писа­но  то осо­бен­ное вы­раже­ние, ка­кое бы­вало, ког­да в зу­боп­ро­тез­ный ка­бинет     вла­мыва­лись  опе­ратив­ни­ки и ко­ман­до­вали: «Ос­та­вать­ся всем на сво­их  мес­тах». 

 Мно­го­опыт­ный Фе­дя имел все ос­но­вания рас­счи­тывать на бла­гора­зумие Фи­мы, но  кли­ент его ожи­даний не оп­равдал. Сов­ре­мен­ные жер­твы в по­доб­ных слу­ча­ях на­нима­ют спе­ци­алис­тов сов­сем дру­гого про­филя, ко­торые за ого­ворен­ный про­цент на­ходят мо­шен­ни­ка и пос­редс­твом обыч­ных бы­товых при­боров ти­па утю­га или па­яль­ни­ка вос­ста­нав­ли­ва­ют спра­вед­ли­вость. Но тог­да жуль­ни­чес­тво еще  не при­няло ны­неш­не­го раз­ма­ха, и  проб­ле­мы ре­шали  при­кор­млен­ные  пок­ро­вите­ли из «ор­га­нов».  Но на этот раз  ох­ра­нитель­ная ме­даль с изоб­ра­жени­ем ан­ге­ла-хра­ните­ля, ко­торая столь­ко лет ис­прав­но слу­жила Фи­ме, по­вер­ну­лась к не­му об­ратной сто­роной и со все­го ма­ху вма­зала ему по те­меч­ку.

 Пос­ле этой  встре­чи  Олег Пав­ло­вич весь ве­чер раз­мышлял над проб­ле­мой сво­его по­допеч­но­го, но  не спе­шил с окон­ча­тель­ным ре­шени­ем. И де­ло бы­ло не нравс­твен­ной ще­петиль­нос­ти, а в трез­вом рас­че­те. С од­ной сто­роны  день­ги ему бы­ли ос­тро не­об­хо­димы – нак­лё­вывал­ся за­ман­чи­вый об­мен его хру­щев­ки  на доб­ротную трех­комнат­ную ста­лин­ку  с ве­сомой доп­ла­той. Струх­нувший кли­ент го­тов рас­ко­шелить­ся на лю­бую сум­му, и про­ходим­ца Фе­дю  мож­но то­же наг­нуть и рас­кру­тить на кру­той го­норар, но это  рис­ко­ван­ное ме­роп­ри­ятие. Еще не из­вес­тно  кто сто­ит за фи­гурой это­го ша­ромыж­ни­ка, тем бо­лее Фи­ма упо­мянул, что тот был су­дим и ос­во­бодил­ся дос­рочно. Та­кие хмы­ри час­то сот­рудни­ча­ют  с мен­та­ми, или  (не к но­чи будь упо­мяну­та) с «кон­то­рой»… За­то, ес­ли пус­тить это де­ло по офи­ци­аль­но­му рус­лу, мож­но бе­зо вся­кого рис­ка по­лучить оче­ред­ное зва­ние, а с ним и ре­шение жи­лищ­ной  проб­ле­мы. Тща­тель­но взве­сив ва­ри­ан­ты, он ос­та­новил свой вы­бор на вто­ром. 

    На сле­ду­ющий день Олег Пав­ло­вич до­ложил о пер­спек­тивной опе­рации сво­ему не­пос­редс­твен­но­му на­чаль­ни­ку.  Док­лад сле­дова­теля пол­ковни­ка оза­дачил. Туч­ный лы­сый дядь­ка  с тол­сты­ми лин­за­ми оч­ков, эта­кое мур­ло в по­гонах, на­бычил­ся, гус­то пок­раснел, и при­нял­ся изоб­ра­жать глу­боко­мыс­лие.  Он то­же не ре­шал­ся брать на се­бя от­ветс­твен­ность за столь ще­кот­ли­вое де­ло, где от­чётли­во пах­ло спе­цифи­кой ве­домс­тва КГБ, а кон­то­ра рев­нос­тно от­но­сились к ор­лам, со­вав­шим свой клюв в их гнез­до.   Пол­ковник  от­пра­вил  сле­дова­теля  с не­оп­ре­делён­ным умо­зак­лю­чени­ем - «по­дума­ем». «Врёт, – ре­шил  Олег Пав­ло­вич, – тех, кто уме­ет ду­мать,  на­чаль­ни­ками не наз­на­ча­ют».  Как  он и пред­по­лагал, пол­ковник  не­мед­ленно поп­ро­сил­ся  на при­ем к ге­нера­лу.  Сфе­ры вли­яния МВД и КГБ нег­ласно  бы­ли чет­ко раз­де­лены: ге­бис­ты ко­пали вглубь, пре­дос­тавляя мен­там  до­воль­ство­вать­ся тем, что ос­та­валось на по­вер­хнос­ти. Не­даром в оп­ре­делён­ных кру­гах аб­бре­ви­ату­ру КГБ рас­шифро­выва­ли как Кон­то­ра Глу­боко­го Бу­рения.  

 Слав­ный го­род  Рос­тов  для шпи­онов осо­бого ин­те­реса не пред­став­лял,  и по­лити­чес­ки­ми ина­комыс­ля­щими не сла­вил­ся. Тем не ме­нее,  ро­дину нель­зя бы­ло ос­та­вить без прис­мотра, и доб­лес­тная ар­мия бой­цов не­види­мого фрон­та бы­ла вы­нуж­де­на  вес­ти неп­ри­мири­мую борь­бу в ос­новном с бе­зобид­ной мес­течко­вой шу­шерой, ти­па фар­цовщи­ков, бол­ту­нов и пси­хичес­ки не­ус­той­чи­вых граж­дан, гор­до име­новав­ших се­бя дис­си­ден­та­ми. Для сох­ра­нения ко­личес­тва сот­рудни­ков, хо­роших зар­плат, квар­тир, наг­рад и зва­ний враг им был ос­тро не­об­хо­дим.
По­ка пол­ковник сог­ла­совы­вал с ге­нера­лом  по­лучен­ны­ми све­дени­ями,  раз­ведка до­нес­ла до ушей   ко­митет­чи­ков слух о мно­го­обе­ща­ющей опе­рации, ко­торую за­мыш­ля­ли мен­ты, и рос­тов­ские   че­кис­ты  пе­рех­ва­тили   ини­ци­ати­ву в свои  ру­ки. В гря­дущей опе­рации от­четли­во за­ма­ячил звез­до­пад на по­гоны. Но в сре­де ру­ководс­тва мес­тно­го   ко­мите­та  воз­никли раз­ногла­сия. Часть ры­царей с го­рячи­ми сер­дца­ми пред­ла­гали это де­ло раз­дуть и при­дать ему зло­вещую ок­раску по ти­пу прес­ло­вутых вра­гов на­рода. А че­кис­ты с хо­лод­ной го­ловой пре­дос­те­рега­ли – на­до быть ос­мотри­тель­ней:  ведь са­ми  столь­ко лет в упор не ви­дели, как у них под но­сом ору­дова­ла шай­ка рас­хи­тите­лей, по­кусив­ша­яся на свя­тое – обо­ронос­по­соб­ность дер­жа­вы, и из Мос­квы мог­ли на­ведать­ся та­кие оф­таль­мо­логи, что ма­ло не по­кажет­ся.  Од­ни пред­ла­гали вер­нуть это скан­даль­ное де­ло мен­там – пус­кай са­ми рас­хле­быва­ют за­варен­ную ка­шу, дру­гие тре­бова­ли не­мед­ленно на­чать рас­сле­дова­ние са­мим. По­ка они  спо­рили,  Мос­кве ста­ло из­вес­тно   о ху­дожес­твах рос­тов­ских ста­рате­лей. Лу­бян­ка, как ни­какая дру­гая ор­га­низа­ция, уме­ла чут­ко дер­жать нос по вет­ру, име­ла сво­их ос­ве­доми­телей во всех  зна­читель­ных ор­га­низа­ци­ях, и рос­тов­ская кон­то­ра не бы­ла ис­клю­чени­ем. По­это­му сто­лич­ные че­кис­ты рва­нули в Рос­тов бе­зо вся­кого приг­ла­шения,  как та го­ра к Ма­гоме­ту. 

   Оле­гу Пав­ло­вичу, как за­чин­щи­ку, по­ручи­ли стар­то­вую часть пред­сто­яще­го гром­ко­го про­цес­са. Из­ло­вить Фе­дора, осо­бых уси­лий не пот­ре­бова­лось. Он, ни­чего не по­доз­ре­вая, без­мя­теж­но нас­лаждал­ся пре­лес­тя­ми чер­но­мор­ско­го  пля­жа,  и был нес­ка­зан­но удив­лен, ког­да двое рос­лых пар­ней спор­тивно­го те­лос­ло­жения приг­ла­сили его прой­ти в под­жи­дав­шую их нев­да­леке  Вол­гу.  За­вер­те­лась ка­русель скан­даль­но­го уго­лов­но­го де­ла с лег­ким по­лити­чес­ким ук­ло­ном.  Олег Пав­ло­вич пе­ред Фе­дей не стал иг­рать роль от­ца-нас­тавни­ка. При пер­вой же встре­че, сме­рив его расс­трель­ным взгля­дом, стал го­ворить вкрад­чи­во, слов­но гип­но­тизи­руя. Но об­ви­ня­емо­го  кош­ма­рить не приш­лось, он и не со­бирал­ся при­нимать по­зу ге­роя-пар­ти­зана, и ког­да сле­дова­тель пред­ло­жил ему в об­мен на ус­ловную ме­ру на­каза­ния  вы­ложить всю име­ющу­юся у не­го ин­форма­цию, Фе­дор без ко­леба­ний стал на путь по­ка­яния и по­мощи следс­твию, сдав с пот­ро­хами всех сво­их кли­ен­тов и по­дель­ни­ков. Нап­ря­гать­ся ему не бы­ло нуж­ды, он где-то вы­читал, что па­мять – как прак­тичная де­вуш­ка,  ес­ли за ней нет дол­жно­го уха­жива­ния, она ухо­дит к дру­гому, по­это­му скру­пулез­но фик­си­ровал в тет­ра­ди каж­дую свою сдел­ку.

   Следс­твие быс­тро на­бира­ло обо­роты и вско­ре до­копа­лось до та­ких лю­бопыт­ных ве­щей, что на цу­гун­дер приш­лось брать неп­ри­лич­ное чис­ло  по­доз­ре­ва­емых, не ус­то­яв­ших пе­ред соб­лазном зо­лото­го тель­ца. Вы­яс­ни­лось, нап­ри­мер, что тор­говля зо­лото­нос­ны­ми де­таля­ми осу­щест­вля­лась со все­ми приз­на­ками ры­ноч­ных от­но­шений:  за на­лич­ные, в кре­дит и да­же по бар­те­ру: ста­кан кон­тактов – литр вод­ки. А на дво­ре, пос­ле от­но­ситель­но ве­гета­ри­ан­ских бреж­нев­ских вре­мен,  сто­яли пло­то­яд­ные  ан­дро­пов­ские. На го­род на­катил зо­лото­нос­ный хо­локост.  Для очень мно­гих спе­ци­алис­тов за­ма­ячи­ла пер­спек­ти­ва сме­нить бе­лые ха­латы на спе­цодеж­ду тем­но-се­рых  от­тенков. Че­кис­ты с при­ходом на вер­ши­ну влас­ти сво­его ше­фа, пос­ле не­дол­гой спяч­ки, сно­ва на­чали вхо­дить во вкус  и вос­ста­нав­ли­вать слег­ка под­за­бытые на­выки. Ру­ково­дил стра­ной Юрий Вла­дими­рович не­дол­го; к кон­цу его прав­ле­ния граж­да­не с пред­при­нима­тель­ской жил­кой окон­ча­тель­но вы­роди­лись как класс и все  ре­же встре­чались на сво­боде. Их уже мож­но бы­ло за­носить в Крас­ную кни­гу на­ряду с ред­ки­ми пред­ста­вите­лями фа­уны. Фи­му дол­го не тре­вожи­ли, хо­тя уже мно­гие его кол­ле­ги ак­тивно да­вали приз­на­тель­ные по­каза­ния. За­теп­ли­лась сла­бая на­деж­да, что у его ан­ге­ла-хра­ните­ля воз­никли ма­тери­аль­ные проб­ле­мы,  и что он ско­ро объ­явит­ся за го­нора­ром. По но­чам Фи­ме сни­лись мрач­ные сно­виде­ния – не­бо в кле­точ­ку и ле­деня­щее ду­шу ляз­ганье тю­рем­ных за­совов.

  Од­ним теп­лым  ве­сен­ним  ве­чером в по­недель­ник Фи­му на­чало то­мить не­хоро­шее пред­чувс­твие: на ду­ше бы­ло тре­вож­но и, как ока­залось, – не без ос­но­ваний. Вез­де­сущее ЕС на этот раз яви­лось к не­му на квар­ти­ру в об­ра­зе мо­лодо­го че­лове­ка, ко­торый вру­чил по­вес­тку и веж­ли­во пред­ло­жил рас­пи­сать­ся. Этот ви­зит как-то не­хоро­шо вспуг­нул Фи­мино сер­дце; оно вдруг за­билось с пу­га­ющей  час­то­той, по ли­цу зас­тру­ились кап­ли хо­лод­но­го по­та, а по спи­не в па­нике за­су­ети­лись му­раш­ки. Ему ос­та­валось упо­вать на Все­выш­не­го, и он с на­деж­дой ус­тре­мил свой взор к не­бу. Но там его не ус­лы­шали, не­бос­вод был за­тянут гус­ты­ми об­ла­ками и ка­нал воз­душной свя­зи не ра­ботал. Граж­да­нину Гроб­ма­ну пред­ла­галось  явить­ся в уп­равле­ние Ко­мите­та го­сударс­твен­ной бе­зопас­ности в пят­ни­цу к 19-и ча­сам  к сле­дова­телю по осо­бо важ­ным де­лам мос­ков­ской во­ен­ной про­кура­туры то­вари­щу  Мо­гиль­но­му. С учё­том спе­цифи­ки это­го ве­домс­тва, фа­милия сле­дова­теля зву­чала мно­го­обе­ща­юще. От­четли­во за­ма­ячи­ла даль­няя до­рога, ко­торая у Фи­мы тес­но ас­со­ци­иро­валась с ка­зен­ным до­мом. В тот день он на­пил­ся до сос­то­яния, близ­ко­го к нев­ме­ня­емос­ти. Же­на, ко­торая преж­де бе­силась из-за ка­кой-ни­будь лиш­ней стоп­ки, на этот раз смот­ре­ла на му­жа с мол­ча­ливой пе­чалью, как Пе­нело­па на Одис­сея, от­прав­ля­юще­гося в да­лекое и опас­ное пу­тешес­твие. Ут­ром, вер­нув се­бя к су­ровой дей­стви­тель­нос­ти, он стал ли­хора­доч­но рыс­кать по го­роду, на­жимая на все ры­чаги, в по­ис­ках вы­хода из этой гроз­ной за­пад­ни. Но ни­какие свя­зи не ра­бота­ли – на все щед­рые по­сулы,  сле­дова­ло толь­ко грус­тное со­чувс­твие, та­кой уро­вень  бла­годе­телям был не по зу­бам.

  Ока­зав­шись в зда­нии  оди­оз­но­го уч­режде­ния, Фи­ма был оше­лом­лун сте­риль­ной чис­то­той и ухо­жен­ностью, ра­зитель­но от­ли­чав­шихся  от об­шарпан­ной об­ста­нов­ки  ми­лиции. В прос­торном вес­ти­бюле нап­ро­тив вхо­да всю сте­ну за­нима­ло изоб­ра­жение щи­та со скре­щён­ны­ми кин­жа­лами. Бу­дучи по на­туре че­лове­ком мни­тель­ным  со стой­ки­ми пред­рассуд­ка­ми, щит и в осо­бен­ности кин­жа­лы вы­зыва­ли в ду­ше Фи­мы ле­деня­щий тре­пет. Де­журив­ший ча­совой ку­да-то поз­во­нил, и вско­ре Фи­ма, по­чер­невший от пе­режи­ваний, об­ре­чен­но ша­гал по ко­ридо­ру на нег­ну­щих­ся но­гах в соп­ро­вож­де­нии муж­чи­ны цы­ганис­той на­руж­ности в штат­ском, но с от­кро­вен­но во­ен­ной вып­равкой. На свер­ка­ющем пар­ке­те ле­жала ши­рокая ков­ро­вая до­рож­ка, каж­дый этаж че­редо­вал­ся на­личи­ем бюс­та хму­рого Дзер­жин­ско­го и пор­тре­та Ан­дро­пова с за­гадоч­ной улыб­кой Мо­ны Ли­зы. Сте­ны бы­ли щед­ро ук­ра­шены не­затей­ли­вой наг­лядной аги­таци­ей.  В скром­ном ка­бине­те на треть­ем эта­же Фи­му встре­тил муж­чи­на сред­них лет, ко­рот­ко стри­женый блон­дин с круг­лым ру­мяным ли­цом и глу­боко по­сажен­ны­ми  го­лубы­ми гла­зами под бе­лесы­ми рес­ни­цами. Он вы­шел из-за сто­ла и, при­вет­ли­во улы­ба­ясь, про­тянул ру­ку с та­ким ви­дом, слов­но дав­но и с не­тер­пе­ни­ем ожи­дал этой встре­чи.

– Ки­рилл Сер­ге­евич, сот­рудник ко­мите­та, – скром­но пред­ста­вил­ся он. – Вы, на­вер­ное, до­гады­ва­етесь, для че­го мы вас приг­ла­сили?

С его ли­ца не схо­дила дру­желюб­ная улыб­ка. Фи­ма да­же слег­ка ус­по­ко­ил­ся – по­хоже, игол­ки под ног­ти вты­кать не бу­дут. Он уже ни в ко­ем слу­чае не рас­счи­тывал на бла­гопо­луч­ный ис­ход, и нер­возно пы­тал­ся нас­тро­ить­ся на  единс­твен­но пра­виль­ный путь, ве­дущий к вы­ходу из зло­веще­го ла­бирин­та с на­имень­ши­ми по­теря­ми. Про­дол­жая ли­хора­доч­но раз­мышлять, он  пос­та­рал­ся при­дать сво­ему ли­цу вы­раже­ние ис­крен­не­го не­до­уме­ния – не­оп­ре­делен­но по­жимал  пле­чами, и на все воп­ро­сы  нес ка­кую-то не­сус­ветную око­леси­цу, ти­па – «я не я  и ло­шадь не моя». Ки­рилл Сер­ге­евич, по­хоже, был че­лове­ком не­тер­пе­ливым. Он до­сад­ли­во по­мор­щился и крас­но­речи­во пос­мотрел на ча­сы, что оз­на­чало: пес с то­бой, мой ра­бочий день за­кон­чился, я с удо­воль­стви­ем по­ужи­наю и ля­гу спать в мяг­кую кро­вать, в от­ли­чие от тех уп­рямцев, ко­торые пред­по­чита­ют жес­ткие на­ры. 

  Это был толь­ко лег­кий пле­вок для ра­зог­ре­ва, а ког­да в ка­бинет во­шел тот мо­лодой че­ловек цы­ган­ской на­руж­ности с объ­ёмис­той пап­кой под мыш­кой, де­ло пош­ло ве­селее. Наз­вавшись Ан­дре­ем Алек­се­еви­чем, он рас­крыл пап­ку, как пух­лую ис­то­рию бо­лез­ни, и при­нял­ся чи­тать.  В пап­ке ока­залось пол­ное соб­ра­ние со­чине­ний из Фи­миной бо­гатой ком­мерчес­кой би­ог­ра­фии. «По­нес­ло гов­но по тру­бам» – мель­кну­ло в Фи­мином моз­гу. За­кон­чив чте­ние, Ан­дрей Алек­се­евич го­лосом вра­ча-пси­хи­ат­ра «дру­жес­ки» по­сове­товал:

– Не тя­ни ре­зину, му­дак, это в тво­их же ин­те­ресах. Ко­лись и сва­ливай до­мой!

Фи­мин ин­стинкт са­мосох­ра­нения цеп­ко ух­ва­тил­ся за пос­леднюю фра­зу и нас­той­чи­во пот­ре­бовал – «Сда­вай­ся!» Как го­ворит­ся, про­тив ло­ма нет при­ема.  Из той пап­ки Фи­ма  с изум­ле­ни­ем уз­нал о се­бе мно­го ин­те­рес­но­го; он был вы­нуж­ден пос­лушно «вспо­минать» да­же то, о чем не имел ни ма­лей­ше­го пред­став­ле­ния, но на все воп­ро­сы стал  с го­тов­ностью от­ве­чать ут­верди­тель­но. По­чувс­тво­вав, что кли­ент уже соз­рел, сле­дова­тели ста­ли  ис­толко­вывать  фак­ты ис­клю­читель­но в сво­их ин­те­ресах, нап­ри­мер, эпи­зод с по­куп­кой у Фе­ди  ла­тун­ных кон­тактов,  об­ра­тили их в зо­лото­содер­жа­щие. С не­воз­му­тимостью буль­до­зера Ан­дрей Алек­се­евич пред­ло­жил Фи­ме  сдать «это зо­лото» в об­мен на ис­клю­чение из об­ви­нений той  гроз­ной   статьи «о не­закон­ной пред­при­нима­тель­ской де­ятель­нос­ти с ис­поль­зо­вани­ем драг­ме­тал­лов». Это бы­ли  как раз  те эпи­зоды, ко­торые по­гаша­лись с по­мощью Оле­га Пав­ло­вича за со­лид­ные воз­награж­де­ния.  Толь­ко здесь до Фи­мы дош­ло, что его бла­годе­тель ак­тивно сот­рудни­чал не толь­ко с ним, но и с кон­то­рой. Фи­ме на мгно­вение по­мере­щилось, что он стал учас­тни­ком сна Ни­кано­ра Ива­нови­ча из ро­мана «Мас­тер и Мар­га­рита», у ко­торо­го нас­той­чи­во тре­бова­ли сдать ва­люту: «Бог ис­тинный в ру­ках ни­ког­да не дер­жал и не по­доз­ре­вал, ка­кая та­кая ва­люта!»

Ус­лы­хав, что речь идёт о трех­стах грам­мах, опе­шив­ший Фи­ма спро­сил:

– А где же я возь­му столь­ко зо­лота?

Ан­дрей Алек­се­евич,  по­миная  «зо­лотую» ги­рю еще од­но­го зо­лото­ис­ка­теля по име­ни Шу­ра Ба­лага­нов,  с ци­нич­ной ус­мешкой по­сове­товал:

– Ищи­те, Шу­ра,  ищи­те, ведь  на­ша свя­тая обя­зан­ность  вер­нуть го­сударс­тву ук­ра­ден­ное у не­го  зо­лото. 

  Фи­ма пог­ля­дел на не­го тос­кли­вым взгля­дом и по­думал, что не по­жалел бы ни­каких де­нег на над­гробье это­му гу­сю. Пос­ле не­боль­шо­го тор­га ос­та­нови­лись на по­лови­не. С тем из­мо­чален­но­го Фи­му и вып­ро­води­ли до­мой, пред­ва­ритель­но дав под­пи­сать со­от­ветс­тву­ющие про­токо­лы и под­писку о не­вы­ез­де. Фи­ма, ис­поль­зуя свои ка­налы, ку­пил сто пять­де­сят грамм зуб­но­го зо­лота и под про­токол сдал его нах­ра­пис­то­му че­кис­ту.

Нес­мотря на то, что де­ло бы­ло гром­ким,  ход следс­твия  не от­ли­чал­ся той сви­репостью, ко­торой сла­вились про­цес­сы под пат­ро­нажем КГБ. То ли от­то­го, что соб­ра­ли чрез­мерно бо­гатый уро­жай об­ви­ня­емых, то ли по­тому, что к это­му вре­мени не ста­ло Ан­дро­пова, а с при­ходом к влас­ти Гор­ба­чева гай­ки за­мет­но от­пусти­ли. В со­вет­ской юрис­пру­ден­ции та­кие по­нятия, как пре­зум­пция не­винов­ности, от­сутс­твие улик и дру­гие тон­кости, смер­дя­щие бур­жу­аз­ным душ­ком, не име­ли ни ма­лей­ше­го зна­чения. Ког­да го­суда­рево око на­лива­лось кровью, и раз­да­валась ко­ман­да «фас», упечь за ре­шет­ку лю­бого граж­да­нина, что два паль­ца об ас­фальт. Ведь сто­ило тща­тель­но пот­рясти вла­дель­ца ав­то­моби­ля или хо­зя­ина при­лич­но об­став­ленной квар­ти­ры – мож­но бы­ло нас­крес­ти как ми­нимум на «треш­ку». А ког­да слу­шались де­ла  хо­тя бы с ма­лей­шим по­лити­чес­ким ук­ло­ном, то ре­шение вы­носи­лось вов­се не в су­де, и учас­тни­ки та­кого про­цес­са на­ходи­лись в за­ле су­да в ка­чес­тве фи­зи­оло­гичес­ко­го рас­тво­ра. Судьи, про­куро­ры, ад­во­каты и на­род­ные за­седа­тели доб­ро­совес­тно изоб­ра­жали не­зави­симость, но прак­ти­чес­ки ни­како­го вли­яния на окон­ча­тель­ный при­говор не ока­зыва­ли, яв­ляя со­бой не­кий ан­ту­раж, не­отъ­ем­ле­мую часть чет­ко ре­жис­си­рован­но­го спек­такля. Об­ви­ня­емые, как пра­вило, не пы­тались вни­кать в юри­дичес­кие тон­кости сво­его де­ла, а за­бота  ад­во­катов зак­лю­чалась в воз­можнос­ти най­ти об­щий язык с об­ви­нени­ем и отыс­кать ту зо­лотую се­реди­ну, ко­торая бы ус­тра­ива­ла обе сто­роны. Суд не ин­те­ресо­вала сте­пень ви­ны, он ру­ководс­тво­вал­ся ис­клю­читель­но пос­тавлен­ной за­дачей. 

  Суд над Фи­мой яр­ко­го сле­да в оте­чес­твен­ной юрис­пру­ден­ции не ос­та­вил: об­ви­нитель не был Вы­шин­ским, за­щит­ник не был Пле­вако. На­род­ные за­седа­тели, учас­тво­вав­шие в су­деб­ной це­ремо­нии, дре­мали по кра­ям су­дей­ско­го сто­ла и в нуж­ный мо­мент пос­лушно ки­вали го­лова­ми, как ки­тай­ские бол­ванчи­ки. Че­рез пол­ча­са Фи­ма по­лучил свою за­кон­ную «треш­ку» с кон­фиска­ци­ей иму­щес­тва, ко­торое заб­ла­гов­ре­мен­но  спря­тал. Су­деб­ные прис­та­вы  с тос­кой раз­гля­дыва­ли убо­гий хлам, ни­ко­им об­ра­зом не впи­сыва­ющий­ся в пар­кетные по­лы с за­мыс­ло­ватым узо­ром, не­опи­су­емой кра­соты обои, умо­пом­ра­читель­ную ке­рами­чес­кую плит­ку и фин­скую сан­техни­ку, ко­торые кон­фиска­ции не под­ле­жали. Учи­тывая на­личие у под­су­димо­го не­совер­шенно­лет­не­го ре­бен­ка, по­ложи­тель­ную ха­рак­те­рис­ти­ку с мес­та ра­боты и от­сутс­твие су­димос­ти, суд счел воз­можным от­пра­вить его на «хи­мию» – строй­ку на­род­но­го хо­зяй­ства.

В про­цес­се офор­мле­ния до­кумен­тов в  су­де Фи­му приг­ла­сил к се­бе в ка­бинет судья, вы­носив­ший ему при­говор. За­пер дверь из­нутри и, сму­ща­ясь, ска­зал:

– Вы, я ви­жу, че­ловек по­рядоч­ный и по­нима­ете, что к вы­несе­нию при­гово­ра я имел лишь  кос­венное от­но­шение.  В Рос­то­ве я че­ловек но­вый, свя­зями не об­рос. У ме­ня к вам прось­ба – моя же­на нуж­да­ет­ся в про­тези­рова­нии зу­бов, а в на­шей ве­домс­твен­ной по­лик­ли­нике ей пред­ло­жили толь­ко сталь­ные ко­рон­ки. Не мог­ли бы вы сос­та­вить про­тек­цию, что­бы ей пос­та­вить зо­лотые?

«Ну что ж, – по­думал Фи­ма, – по­хоже, этот судья па­рень не про­мах, в Рос­то­ве он быс­тро ос­во­ит­ся, а в бу­дущем мо­жет стать по­лез­ным». Ус­лу­гу ему Фи­ма ока­зал – поз­во­нил сво­ему за­веду­юще­му  и вкрат­це об­ри­совал си­ту­ацию. 

 Фе­дя, как  бы­ло обе­щано, по­лучил ус­ловную ме­ру на­каза­ния и был от­пу­щен на сво­боду пря­мо из за­ла су­да.