ОТ КАЖДОГО ПО СПОСОБНОСТИ, КАЖДОМУ ПО ТРУДУ

В конце  прошлого столетия  Арон Моисеевич служил скромным торговым работником с нескромными  возможностями – заведовал складом строительных материалов. Он от природы обладал повышенным рыночным рефлексом и, получив доступ к золотой жиле советского дефицита, принялся её  усердно разрабатывать. Страна ещё в рынок не собиралась, это гораздо позже стало возможным безнаказанно разворовывать социалистическую  собственность  в промышленных масштабах,  а Арон Моисеевич  ещё тогда умудрился построить удивительно продвинутую схему, посредничая между государР’В­ственной  структурой  и  потребителями вожделенного товара. Непосильным трудом  завсклада  нашелестел себе внушительное состояние. В СР’В­ССР законопослушному гражданину хорошо жить было противопоказанно, поэтому обеспеченных людей народ  не любил, а его  благосостояние  обязательно привлекало внимание или бандитов, или правоохранительных органов, а чаще всего – тех и других, как случилось с Ароном Моисеевичам.

  Персонаж романа «Двенадцать стульев» гражданин Кислярский имел специальную допровскую корзину (ДОПР – дом предварительного заключения) на случай ареста. Сделана она была по особому заказу и была весьма универсальна. В развёрнутом виде представляла собой кровать, в полуразвёрнутом – столик, кроме того, заменяла шкаф – в ней были полочки, крючки и ящики.  Семья Арона Моисеевича  тоже имела подобную  корзину,  хотя она  не была столь универсальной,  но её предназначение  тоже было  связанно  с арестом. В корзинке хранись  семейные ценности, и каждый раз, когда возникала  угроза со стороны соответсР’В­твующих  органов,  жена Арона Моисеевича  Фира, переправляла корзинку к дальней, но надёжной родственнице.
   В один не самый прекрасный день, когда  Арон Моисеевич  находился на работе, в его   квартире раздался телефонный звонок. Жена подняла трубку.

– Вы Фира? У Арончика  на работе шмон, - поспешно сообщал прокуренный голос с тревожной интонацией, -  его только что замели, готовитесь к визиту незваных гостей. 

  Обычно,  сразу же после ареста,  домой  к подозреваемому наведывались оперативники с обыском, а следом за ними являлись   судебные приставы  описывать   имущество  на предмет конфискации.  Сердце женщины  угрожающе затрепетало, она лихорадочно  упаковала  заветную корзинку, но…  осуществить привычный маршрут,  было не суждено, в подъезде её поджидали  двое свирепого вида мужчин. У  впавшей  в прострацию Фиры, они отобрали ценную ношу и скрылись.

   От расР’В­стройства у Арона Моисеевича  слегка поехала крыша, и он  заявил куда следует,  а когда осознал, что поступил неосмотрительно,  было уже поздно.

  В те годы в уголовном розыске трудились цепкие профессионалы, и грабителей  вскоре изловили. Въедливых оперативников затрясло от жадности, когда они составляли опись похищенного: ювелирные  украшения, золотые монеты,  столовое серебро, антикварные цацки,  облигации трёхпроцентного займа и, конечно, деньги. Изо всех щелей торчали уши неправедно нажитого добра, стоимость которого никаким боком не соответсР’В­твовала жалкой зарплате потерпевшего. Как показывает практика, нередко  в подобных случаях у оперативников возникает  желание внушить клиенту, что с его стороны было бы благоразумней  поделиться частью своей прибыли  со скромными служащими правопорядка.  Для этого, параллельно со следствием о грабеже,  оперативниками была проведена тщательная  ревизия на складе  Арона Моисеевича,  и его хрупкий скелет болезненно захрустел в тесных объятиях недавних  благодетелей, после чего – потерпевший вмиг  превратился в подозреваемого. Тёртые калачи этой организации  продемонстрировали  своему клиенту  популярный в их кругах спектакль с участием «доброго» и «злого» следователя, а чтобы жерР’В­тва яснее осмыслила эту драматургию, её отправили в мрачное помещение с решётками на окнах.  Арон Моисеевич находился в том благоприятном возрасте, когда легкомыслие его уже покинуло, а старческое слабоумие ещё не наступило, поэтому недели ему оказалось вполне достаточно, чтобы предложить оперативникам посильную материальную помощь за их кропотливый труд. В тот раз госпожа Фемида оказалась не только с повязкой на глазах, но и с лапшой на ушах.  Из её объятий ему удалось выскользнуть прилично ощипанным,  но получил возможность  вернуться  на свой трудовой пост.  Предстояло навёрР’В­стывать  упущенное с удвоенной энергией, чтобы  делиться прибылью  с  тружениками  отдела  по борьбе  с хищением социалистической собственности  (ОБХСС).