Прерванный разговор. Рассказ

Же­лез­но­дорож­ный экс­пресс по мар­шру­ту «Мос­ква-Вла­дивос­ток», ото­шед­ший два ча­са на­зад от пер­ро­на сто­лич­но­го вок­за­ла, ве­село пос­ту­кивал на сты­ках рель­сов и на­бирал ско­рость. Это был не прос­той по­езд: в ва­гонах рас­по­ложи­лись пи­сате­ли, по­эты, дра­матур­ги и ли­тера­тур­ные кри­тики со всей Рос­сии. На­иболь­ший ин­те­рес у пас­са­жиров и об­слу­жива­юще­го пер­со­нала вы­зывал ва­гон «СВ» в се­реди­не сос­та­ва, в ко­тором еха­ли ли­тера­торы с ми­ровым име­нем.

 В пер­вом ку­пе это­го ва­гона на­ходи­лись Вис­са­ри­он Гри­горь­евич Бе­лин­ский и Дмит­рий Ива­нович Пи­сарев. Они уже поч­ти час спо­рили о по­эзии Алек­сан­дра Сер­ге­еви­ча Пуш­ки­на, оба бы­ли воз­бужде­ны и ни­как не мог­ли прий­ти к об­ще­му зна­мена­телю.

 - Вис­са­ри­он Гри­горь­евич, - лю­без­но об­ра­тил­ся к со­бесед­ни­ку Пи­сарев, - ес­ли твор­ческая де­ятель­ность Пуш­ки­на да­вала ка­кие-ни­будь от­ве­ты на те воп­ро­сы, ко­торые ста­вила дей­стви­тель­ность, то, без сом­не­ния, эти от­ве­ты мы дол­жны ис­кать в «Ев­ге­нии Оне­гине». Вот и да­вай­те объ­ек­тивно пос­мотрим на этот ро­ман…

 - Да­вай­те, - сог­ла­сил­ся Бе­лин­ский.

 - Об «Оне­гине» вы на­писа­ли две боль­шие статьи. Вот од­на из ва­ших ци­тат: «Эта по­эма име­ет для нас, рус­ских, ог­ромное ис­то­ричес­кое и об­щес­твен­ное зна­чение». И да­лее опять ци­тирую: «В ней Пуш­кин яв­ля­ет­ся пред­ста­вите­лем про­будив­ше­гося об­щес­твен­но­го са­мосоз­на­ния»…

 - Ну и с чем вы, ми­лос­ти­вый го­сударь, кон­крет­но не сог­ласны?

 - Преж­де все­го, нуж­но ре­шить воп­рос: что за че­ловек сам Ев­ге­ний Оне­гин? Ха­рак­те­ризуя его, Пуш­кин пи­шет: «Мне нра­вились его чер­ты… Страс­тей иг­ру мы зна­ли оба… И рез­кий ох­лаждён­ный ум… Кто жил и мыс­лил, тот не мо­жет в ду­ше не пре­зирать лю­дей»… Поп­ро­бу­ем за­дать се­бе воп­ро­сы. Чем же ох­лаждён ум Оне­гина? Ка­кую иг­ру страс­тей он ис­пы­тал? На что ис­тра­тил он жар сво­его сер­дца? Что под­ра­зуме­ва­ет он под сло­вом жизнь, ког­да го­ворит се­бе и дру­гим, что жизнь то­мит его? Что зна­чит, на язы­ке Пуш­ки­на и Оне­гина, жить, мыс­лить и чувс­тво­вать?

 Вис­са­ри­он Гри­горь­евич вни­матель­но слу­шал и не пе­реби­вал сво­его ви­зави.

 - От­ве­ты на все эти воп­ро­сы мы дол­жны ис­кать в опи­сании тех за­нятий, ко­торы­ми пре­давал­ся Оне­гин с са­мой ран­ней мо­лодос­ти и ко­торые, на­конец, вог­на­ли его в хан­дру. В пер­вой гла­ве Пуш­кин опи­сыва­ет це­лый день Оне­гина с той ми­нуты, ког­да он про­сыпа­ет­ся ут­ром, до той ми­нуты, ког­да он ло­жит­ся спасть, то­же ут­ром. И что же мы ви­дим? Оне­гин оде­ва­ет­ся, едет на буль­вар и гу­ля­ет там, за­тем пе­реме­ща­ет­ся в рес­то­ран, где упи­ва­ет­ся шам­пан­ским в соп­ро­вож­де­нии изо­билия изыс­канных блюд. По­том едет на ба­лет. Вой­дя в те­ат­раль­ную за­лу, Оне­гин на­чина­ет об­на­ружи­вать ох­лаждён­ность сво­его ума. Пок­ри­тико­вав ба­лет и не дос­мотрев его до кон­ца, по­кида­ет те­атр. При­ез­жа­ет до­мой, пе­ре­оде­ва­ет­ся для ба­ла и от­прав­ля­ет­ся тан­це­вать до ут­ра. При­чём в ям­ской ка­рете пос­ка­кал на бал стрем­глав; ве­ро­ят­но, вследс­твие ох­лаждён­ности ума. И так изо дня в день… Пре­об­ла­да­ющим ин­те­ресом в этой ве­сёлой жиз­ни Оне­гина яв­ля­ет­ся «на­ука страс­ти неж­ной». «Но был ли счас­тлив мой Ев­ге­ний?» - спра­шива­ет Пуш­кин. Ока­зыва­ет­ся, что Ев­ге­ний не был счас­тлив, и из это­го пос­ледне­го об­сто­ятель­ства Пуш­кин вы­водит зак­лю­чение, что Ев­ге­ний сто­ял вы­ше пош­лой, през­ренной и са­модо­воль­ной тол­пы. С этим зак­лю­чени­ем, су­дя по ва­шим стать­ям, сог­ла­ша­етесь и вы, Вис­са­ри­он Гри­горь­евич. Но я, к край­не­му мо­ему со­жале­нию, вы­нуж­ден здесь про­тиво­речить как на­шему ве­лико­му по­эту, так и вам, хо­тя, го­ворю это впол­не ис­крен­не, счи­таю вас ве­личай­шим кри­тиком.

 Ли­цо Бе­лин­ско­го слег­ка поб­ледне­ло, а Пи­сарев про­дол­жал.

 - Ког­да че­ловек чувс­тву­ет се­бя мо­лодым и силь­ным, он неп­ре­мен­но пог­ру­жа­ет­ся в тя­жёлые раз­думья. Он всмат­ри­ва­ет­ся в се­бя са­мого и в ок­ру­жа­ющую дей­стви­тель­ность и на­чина­ет дей­ство­вать. Жизнь ло­ма­ет по-сво­ему его те­оре­тичес­кие вык­ладки, ста­ра­ет­ся обез­ли­чить его са­мого и пе­рера­ботать по об­щей ка­зён­ной мер­ке весь строй его убеж­де­ний. Он упор­но бо­рет­ся за свою умс­твен­ную и нравс­твен­ную са­мос­то­ятель­ность, и в этой не­из­бежной борь­бе об­на­ружи­ва­ют­ся раз­ме­ры его лич­ных сил. Ког­да че­ловек про­шёл че­рез эту шко­лу раз­мышле­ния и жи­тей­ской борь­бы, тог­да мы име­ем воз­можность пос­та­вить воп­рос: воз­вы­ша­ет­ся ли этот че­ловек над без­личной и пас­сивной мас­сой или не воз­вы­ша­ет­ся? Ес­ли че­ловек, утом­лённый нас­лажде­ни­ем, не уме­ет да­же по­пасть в шко­лу раз­думья и жи­тей­ской борь­бы, то мы тут уже пря­мо мо­жем ска­зать, что этот эм­бри­он ни­ког­да не сде­ла­ет­ся мыс­ля­щим су­щес­твом и, сле­дова­тель­но, ни­ког­да не бу­дет иметь за­кон­но­го ос­но­вания смот­реть с през­ре­ни­ем на пас­сивную мас­су. К чис­лу этих веч­ных и без­на­дёж­ных эм­бри­онов при­над­ле­жит и Оне­гин…

 Вис­са­рин Гри­горь­евич хо­тел что-то воз­ра­зить, но не­ожи­дан­но для са­мого се­бя силь­но за­каш­лял и по­лез в кар­ман за плат­ком.

 Пи­сарев как вос­пи­тан­ный че­ловек сде­лал не­боль­шую па­узу, дож­дался за­вер­ше­ния каш­ля и про­дол­жил:

 - Оне­гин ску­ча­ет не от­то­го, что он не на­ходит се­бе ра­зум­ной де­ятель­нос­ти, и не от­то­го, что он – выс­шая на­тура, а прос­то от­то­го, что у не­го ле­жат в кар­ма­не шаль­ные день­ги, ко­торые да­ют ему воз­можность мно­го есть, мно­го пить, мно­го за­нимать­ся «на­укой страс­ти неж­ной» и кор­чить вся­кие гри­масы, ка­кие он толь­ко по­жела­ет сос­тро­ить. Ум его ни­чем не ох­лаждён, он толь­ко со­вер­шенно не тро­нут и не раз­вит. Иг­ру страс­тей он ис­пы­тал нас­толь­ко, нас­коль­ко эта иг­ра вхо­дит в «на­уку страс­ти неж­ной». О су­щес­тво­вании дру­гих, бо­лее силь­ных страс­тей, страс­тей, нап­равлен­ных к идее, он да­же не име­ет ни­како­го по­нятия…

 Вис­са­ри­он Гри­горь­евич сно­ва за­каш­лял, ещё силь­ней, чем пер­вый раз, и прик­рыл рот плат­ком. Ча­хот­ка на­пом­ни­ла о се­бе в са­мое не­под­хо­дящее вре­мя.

 Ког­да Пи­сарев уви­дел на плат­ке сле­ды кро­ви, то по­жалел, что за­те­ял этот ос­трый раз­го­вор и сра­зу ре­шил за­вер­шить его.

 - Вис­са­ри­он Гри­горь­евич, я об­ры­ваю эту те­му… Ес­ли вам бу­дет ин­те­рес­но, проч­ти­те, ес­ли рань­ше не чи­тали, мою статью «Пуш­кин и Бе­лин­ский»… Бо­га ра­ди, из­ви­ните, что зас­та­вил вас по­вол­но­вать­ся…

 Бе­лин­ский под­нял ру­ку и вя­ло мах­нул ей. А Дмит­рий Ива­нович так и не по­нял, что оз­на­чал этот жест.

 Ка­шель у Бе­лин­ско­го прек­ра­тил­ся. Оба мол­ча­ли, и бе­седа по ини­ци­ати­ве Вис­са­ри­она Гри­горь­еви­ча во­зоб­но­вилась лишь спус­тя чет­верть ча­са.

 - Мне бы­ло бы очень ин­те­рес­но уз­нать ва­ше мне­ние о пос­ледс­тви­ях боль­ше­вист­ско­го пе­рево­рота в Рос­сии в сем­надца­том го­ду, - ска­зал Бе­лин­ский и заг­ля­нул со­бесед­ни­ку в гла­за.

 - Со­ци­алис­ти­чес­кий строй в СССР при всех его ошиб­ках и ше­рохо­ватос­тях был вер­ши­ной че­лове­чес­ко­го раз­ви­тия, - ска­за Пи­сарев, до­воль­ный, что раз­го­вор во­зоб­но­вил­ся. - И дос­тичь этих вер­шин поз­во­лила по­лити­ка боль­ше­виков и в эко­номи­ке, и в куль­ту­ре. У де­тей ра­бочих и кресть­ян по­яви­лась воз­можность по­лучить хо­рошее об­ра­зова­ние, че­го не бы­ло в цар­ской Рос­сии. Убе­рите де­сяток на­ших клас­си­ков де­вят­надца­того ве­ка из рус­ской ли­тера­туры, и поч­ти ни­чего в ней не ос­та­нет­ся. А прак­ти­чес­ки все они бы­ли людь­ми сос­то­ятель­ны­ми. Им не на­до бы­ло ду­мать о кус­ке хле­ба, у них бы­ла воз­можность за­нимать­ся ли­тера­тур­ным твор­чес­твом…

 - Вот имен­но, - пе­ребил со­бесед­ни­ка Бе­лин­ский. – В со­вет­ские го­ды ря­довой граж­да­нин мог дос­тичь очень боль­ших вы­сот в лю­бой об­ласти, в том чис­ле и в ли­тера­туре. Шо­лохов, Твар­дов­ский, да что там, по­яви­лись де­сят­ки пи­сате­лей и по­этов ми­рово­го уров­ня. На­ше счастье, что пос­ле смер­ти Ле­нина стра­ну воз­гла­вил И­осиф Вис­са­ри­оно­вич. По­ка он был жив, СССР шёл от од­ной по­беде к дру­гой. И не толь­ко в эко­номи­ке и на­уке. А как стре­митель­но раз­ви­валось му­зыкаль­ное ис­кусс­тво. Не­уже­ли всё это бы­ло, но прош­ло… Пра­виль­но го­ворил Ста­лин. Дос­ловно не пом­ню, но за смысл ру­ча­юсь. По­ка боль­ше­вики сох­ра­ня­ют связь с ши­роки­ми мас­са­ми на­рода, они бу­дут не­побе­димы. И, на­обо­рот, сто­ит боль­ше­викам отор­вать­ся от масс и по­терять связь с ни­ми, сто­ит им пок­рыть­ся бю­рок­ра­тичес­кой ржав­чи­ной, что­бы они ли­шились вся­кой си­лы и прев­ра­тились в пус­тышку.

 - К ве­лико­му со­жале­нию это и про­изош­ло, - уны­ло кон­ста­тиро­вал Пи­сарев. – Но ме­ня боль­ше все­го бе­сит, что кле­вета как из ро­га изо­билия про­дол­жа­ет сы­пать­ся на И­оси­фа Вис­са­ри­оно­вича.

 - Пра­виль­но ска­зал ре­жис­сёр Бор­тко, Ста­лин – са­мая обол­ганная лич­ность в ис­то­рии двад­ца­того ве­ка. И мы до сих пор по­жина­ем пло­ды этой лжи. Мно­жес­тво ис­то­ричес­ких про­цес­сов в СССР пос­ле ты­сяча де­вять­сот пять­де­сят треть­его го­да ука­зыва­ли на раз­ви­тие со­вет­ско­го об­щес­тва в сто­рону от ком­му­низ­ма, на­зад к ка­пита­лиз­му. Ком­му­низм как идея пос­ле смер­ти Ста­лина объ­ек­тивно про­иг­ры­вал в клас­со­вой борь­бе, раз­вернув­шей­ся во всех сфе­рах об­щес­тва, в том чис­ле и внут­ри са­мой пар­тии. Сам факт, что юри­дичес­кий зап­рет КПСС про­изо­шёл с сог­ла­сия ге­нераль­но­го сек­ре­таря, все­го сос­та­ва По­лит­бю­ро, ЦК и при пол­ном без­дей­ствии мес­тных ор­га­низа­ций, го­ворит о том, что при­чина рес­тавра­ции ка­пита­лиз­ма в СССР кро­ет­ся в клас­со­вом по­раже­нии внут­ри ру­ководс­тва КПСС. По су­ти – в из­ме­не.

 - Сов­ре­мен­ный ка­пита­лизм – это тот же лю­до­ед, что и сто лет на­зад. С той лишь раз­ни­цей, что сей­час он по­жира­ет под со­усом на­уч­но-тех­ни­чес­кой ре­волю­ции. И жи­вём, не имея ни­какой на­ци­ональ­ной идеи…

 - Это не сов­сем так, а ско­рее сов­сем не так, - не сог­ла­сил­ся Бе­лин­ский. – Иде­оло­гичес­ким фун­да­мен­том бур­жу­аз­но­го строя сов­ре­мен­ной Рос­сии яв­ля­ет­ся ан­ти­сове­тизм и пра­вос­ла­вие.

 - Да, на­вер­ное, это так… И всё-та­ки Рос­сии круп­но по­вез­ло, - уве­рен­но ска­зал Дмит­рий Ива­нович. – Взяв на во­ору­жение мар­ксизм-ле­нинизм, Рос­сия выс­то­яла, пре­одо­лела все нев­зго­ды, сде­лала го­ловок­ру­житель­ный ска­чок в сво­ём раз­ви­тии. Жаль толь­ко, что рос­си­яне от­сту­пились от этой прог­рессив­ной иде­оло­гии.

 - Вре­мен­но от­сту­пились, - поп­ра­вил со­бесед­ни­ка Бе­лин­ский. – Идеи мар­ксиз­ма-ле­ниниз­ма унич­то­жить уже не­воз­можно. Они как да­мок­лов меч бу­дут ви­сеть над «го­ловой» лю­бой бур­жу­аз­ной влас­ти.

 - Так-то оно так, но пос­мотри­те… - с ин­то­наци­ей ра­зоча­рова­ния ска­зал Пи­сарев. – Поч­ти ник­то из рос­си­ян ра­боты Мар­кса, Эн­гель­са, Ле­нина се­год­ня не чи­та­ет. Ис­то­рию СССР по до­кумен­там, а не по выс­тупле­ни­ям учас­тни­ков ток-шоу, не изу­ча­ет… Ко­роче, так глу­боко не ко­па­ют, как на­до, бо­ят­ся «ло­пату сло­мать». А ин­телли­ген­ция? По­дав­ля­ющая её часть – это лю­ди, ко­торые не изу­ча­ют ис­то­рию со­ци­алис­ти­чес­ко­го стро­итель­ства, со­вер­шенно не ори­ен­ти­ру­ют­ся в по­лити­чес­ких про­цес­сах, про­ис­хо­дящих в сов­ре­мен­ном ми­ре. По­это­му не­из­ле­чимо и стра­да­ют бо­лезнью под наз­ва­ни­ем по­лити­чес­кая на­ив­ность. Те, кто счи­та­ет се­бя ин­телли­ген­та­ми, - это, как го­ворит­ся, «ин­телли­ген­ты на бо­су но­гу». Осо­бен­но яр­ко этот вы­вод ил­люс­три­ру­ют выс­ка­зыва­ния вид­ных и дей­стви­тель­но та­лан­тли­вых де­яте­лей на­шего ис­кусс­тва. Сколь­ко му­зыкаль­ных ше­дев­ров соз­дал Юрий Ан­то­нов, а ра­ту­ет се­год­ня за мо­нар­хию в Рос­сии…

 - Что вы хо­тите от не­го? У не­го об­ра­зова­ние – му­зыкаль­ное учи­лище…

 - Ну, тог­да пусть пуб­лично не ка­са­ет­ся по­лити­ки. Или Люд­ми­ла Гур­ченко. Ве­лико­леп­ней­шая ак­три­са! Но про­тив­но бы­ло смот­реть, как она рас­хва­лива­ла Ель­ци­на… А Ни­кита Ми­хал­ков! Он же, прос­то, зах­лё­быва­ясь от эн­ту­зи­аз­ма, пы­тал­ся до­казать в сво­их пе­реда­чах ка­кой вы­да­ющий­ся по­лити­чес­кий де­ятель был ад­ми­рал Кол­чак.

 - Пол­ностью сог­ла­сен с ва­ми.

 - На пос­ледних вы­борах в Го­сударс­твен­ную Ду­му боль­шое чис­ло из­би­рате­лей, за­ражён­ное по­лити­чес­кой на­ив­ностью, про­голо­сова­ло за «Еди­ную Рос­сию» А сра­зу пос­ле пре­зидент­ских вы­боров, эта пар­тия рез­ко уси­лила уро­вень экс­плу­ата­ции тру­дящих­ся. То так на­зыва­емая пен­си­он­ная ре­фор­ма, то вве­дение, смеш­но ска­зать, на­лога на сбор ягод и гри­бов в ле­су, то но­вые штра­фы, то ин­фля­ция… Дру­гими сло­вами, наг­ло ос­та­вила сво­их из­би­рате­лей в ду­раках. Ну как тут не вспом­нить из­вес­тную фра­зу Гру­шень­ки из «Брать­ев Ка­рама­зовых»: «Вот и ос­та­вай­тесь с тем, что вы у ме­ня руч­ку це­лова­ли, а я у вас нет»… Жить ста­ло уже так про­тив­но, что уми­рать не хо­чет­ся.

 - Ког­да три коз­ла под­пи­сали Бе­ловеж­ские сог­ла­шения, ба­раны про­мол­ча­ли.

 - Осо­бен­но боль­но бы­ло смот­реть, как по­вели се­бя пред­ста­вите­ли ру­ково­дяще­го сос­та­ва ми­нис­терс­тва обо­роны, КГБ, МВД во вре­мя рас­па­да СССР..

 - Они, по­ка слу­жили в пе­ри­од раз­ло­жения КПСС, на­учи­лись «пе­ре­обу­вать­ся в воз­ду­хе», по­это­му и по­лучи­ли ге­нераль­ские лам­па­сы.

 - Ни­чего, ос­та­лось ждать сов­сем не­дол­го. Ка­ких-ни­будь два-три го­да – и мы уви­дим но­вую со­ци­алис­ти­чес­кую ре­волю­цию в Рос­сии… - с во­оду­шев­ле­ни­ем про­из­нёс Дмит­рий Ива­нович.

 - На­род без­молвству­ет.

 - Воз­можно это за­говор мол­ча­ния. И за­говор­щи­ков ста­новит­ся всё боль­ше.

 - Ни­какой со­ци­алис­ти­чес­кой ре­волю­ции в бли­жай­шие го­ды не бу­дет, - ка­тего­ричес­ки не сог­ла­сил­ся Вис­са­ри­он Гри­горь­евич. – Нет ра­бочей пар­тии, во­ору­жён­ной ре­волю­ци­он­ной те­ори­ей, ко­торая воз­гла­вила бы мас­сы и до­вела бы ре­волю­цию до по­бед­но­го кон­ца. В да­лёкой пер­спек­ти­ве ми­ровая ре­волю­ция не­из­бежна, но ник­то не зна­ет, ка­кой ло­зунг бу­дет на­писан на зна­мени этой ре­волю­ции. Воп­ро­сов мно­го, но на то они и воп­ро­сы, что при­зыва­ют нас к от­ве­ту.

 - Не ме­шай­те мне ос­та­вать­ся оп­ти­мис­том. Пес­си­мис­том я ста­ну и без вас.

Лишь бы по­лучи­лось не так, как на Ук­ра­ине…

 - Лю­бой на­род пи­шет свою ис­то­рию с ошиб­ка­ми, - с пе­чалью в гла­зах кон­ста­тиро­вал Вис­са­ри­он Гри­горь­евич.

 - Мы же ви­дим, - нас­та­ивал на сво­ём Пи­сарев, - как быс­тро скла­дыва­ет­ся ре­волю­ци­он­ная си­ту­ация… Пос­мотри­те, на про­тес­тные ак­ции вы­ходят уже ты­сячи. Ха­баровск, Минск. Про­вин­ция ста­новит­ся сто­лицей об­щес­твен­но­го мне­ния.

 - Да, дей­стви­тель­но, уже «вер­хи не мо­гут, а ни­зы не хо­тят». Не­де­ес­по­соб­ны те и дру­гие, но в ру­ках у «вер­хов» и фи­нан­со­вый ре­сурс, и си­ловой, и ад­ми­нис­тра­тив­ный, и ре­лиги­оз­ный. И го­тов­ность пой­ти на всё ра­ди сох­ра­нения сво­его ста­туса и ак­ти­вов. И что не­мало­важ­но, уме­лое ма­нипу­лиро­вание мел­ко­бур­жу­аз­ной пси­холо­ги­ей по­дав­ля­юще­го боль­шинс­тва «ни­зов». Пре­зидент и пра­витель­ство бу­дут ещё трид­цать лет обе­щать тру­дящим­ся счас­тли­вый ка­пита­лизм.

 - По­лити­ки обе­ща­ют до тех пор, по­ка у них не от­бе­рут мик­ро­фон.

 - Инер­тность и не­де­ес­по­соб­ность – вот глав­ные ха­рак­те­рис­ти­ки по­веде­ния «ни­зов» на се­год­няшний день.

 - Но си­ту­ация на­каля­ет­ся, и к ак­тивнос­ти лю­дей под­тол­кнёт не пус­той же­лудок, а, ско­рее все­го что-ни­будь дру­гое; нап­ри­мер, ко­рона­вирус. Пос­ледс­твий этой эпи­демии мы до кон­ца по­ка, на мой взгляд, не осоз­на­ём. Ин­три­га се­год­няшней жиз­ни офор­мится уже зав­тра. И нам на­до спе­шить. Не зря Твар­дов­ский на­писал: «Смерть – она всег­да в за­пасе, жизнь – она всег­да в об­рез». Вис­са­ри­он Гри­горь­евич, вы бы на­писа­ли статью, как вы ви­дите се­год­няшний и зав­траш­ний день Рос­сии. А эпиг­ра­фом к статье пос­та­вили бы та­кие сло­ва: «Ста­лин при­нял Рос­сию с со­хой, а ос­та­вил с атом­ной бом­бой. А Пу­тин при­нял Рос­сию с Чу­бай­сом, по­хоже, что и ос­та­вит её с Чу­бай­сом».

 - Пос­леднее вре­мя я ни­чего не пи­шу. Си­лы кон­ча­ют­ся…

 - Ес­ли си­лы кон­ча­ют­ся, зна­чит, они ещё есть. Бу­дем ждать ва­ши но­вые статьи.

 - Ни­какой со­ци­алис­ти­чес­кой ре­волю­ции не бу­дет, - сно­ва пов­то­рил Бе­лин­ский. – Как го­ворил не­заб­венный Ста­нис­лав­ский, не ве­рю.

 Пи­сарев за­метил, что со­бесед­ник опять на­чал вол­но­вать­ся и у не­го мо­жет раз­ра­зить­ся но­вый прис­туп каш­ля. С учё­том это­го, он ре­шил сме­нить те­му раз­го­вора.

 - Чес­тно го­воря, хо­чу пе­ревес­ти нем­но­го в дру­гую плос­кость на­шу бе­седу. Вис­са­ри­он Гри­горь­евич, сей­час ме­ня очень вол­ну­ет сос­то­яние сов­ре­мен­но­го ли­тера­тур­но­го про­цес­са в Рос­сии. Как вы его оце­нива­ете?

 Бе­лин­ский за­думал­ся на нес­коль­ко се­кунд и ска­зал:

 - Здесь всё вза­имос­вя­зано. Как го­сударс­тво от­но­сит­ся к пи­сате­лям? Они же се­год­ня в от­ли­чие от со­вет­ско­го пе­ри­ода бес­при­зор­ни­ки. На ка­кие ши­ши жить ли­тера­тору? Го­нора­ры-то в жур­на­лах ко­пе­еч­ные, а ча­ще во­об­ще ав­то­ру ни­чего не пла­тят…

 - А есть де­сят­ки жур­на­лов, в ко­торых пуб­ли­кация во­об­ще плат­ная… - ус­мехнул­ся Пи­сарев.

 - Ну, это для гра­фома­нов. Ува­жа­ющий се­бя ли­тера­тор на это не пой­дёт. Это всё рав­но, что я сде­лаю та­бурет­ку, вы­несу её на ры­нок и бу­ду пред­ла­гать по­купа­телям взять её ма­ло то­го бес­плат­но, а ещё и день­ги дам за то, что кто-то сог­ла­сит­ся заб­рать её.

 - Лю­бой гра­фоман-лю­битель меч­та­ет стать про­фес­си­ональ­ным гра­фома­ном.

 - Вот имен­но… Так вот, се­год­ня я нас­чи­тал уже око­ло трид­ца­ти пи­сатель­ских со­юзов. И всту­пить в них про­ще па­реной ре­пы: зап­ла­ти день­ги -и ты уже в пи­сатель­ском строю. Бо­лее-ме­нее серь­ёз­ные – это Со­юз пи­сате­лей Рос­сии и Рос­сий­ский со­юз пи­сате­лей. В них, хо­тя и не час­то, но всё же встре­ча­ют­ся сто­ящие ав­то­ры. Иде­оло­гичес­ки мне, ко­неч­но, бли­же Со­юз пи­сате­лей Рос­сии, но и там ме­ня слиш­ком мно­гое не ус­тра­ива­ет. Боль­ше по­лови­ны ли­тера­торов в нём – это не пи­сате­ли и по­эты, а так на­зыва­емая око­лоли­тера­тур­ная сре­да. Да и сог­ла­шатель­ская по­лити­ка с оли­гар­хи­чес­кой властью не де­ла­ет им чес­ти. Опять же за­иг­ры­вание с ре­лиги­ей. Я го­ворил и не ус­та­ну пов­то­рять, что в сло­вах бог и ре­лигия ви­жу ть­му, мрак, це­пи и кнут. Ес­ли про­ана­лизи­ровать взгля­ды са­мых вы­да­ющих­ся пред­ста­вите­лей че­лове­чес­тва, то де­вянос­то про­цен­тов из них, ес­ли не боль­ше, бы­ли ате­ис­та­ми, по­тому что за­дали се­бе воп­рос: «Ес­ли бог есть, то по­чему его нет?»…

 - А це­лый ряд зна­мени­тых лю­дей о сво­их ате­ис­ти­чес­ких взгля­дах выс­ка­зались в иро­нич­ной фор­ме. Мне боль­ше все­го нра­вит­ся, как ска­зал Ген­ри Мен­кен: «Цер­ковь – это мес­то, где джентль­ме­ны, ни­ког­да не бы­вав­шие на не­бесах, рас­ска­зыва­ют о них не­были­цы тем, кто ни­ког­да ту­да не по­падёт».

 - А Марк Твен вы­разил­ся ещё смеш­нее: «Чем ча­ще че­ловек по­мина­ет Бо­га в сво­их ре­чах, тем усер­днее я сле­жу за сво­им ко­шель­ком». Ре­лигия всег­да от­ста­ива­ла ин­те­ресы толь­ко экс­плу­ата­торов, этим же она за­нима­ет­ся и сей­час. Оли­гар­хи­чес­кий ка­пита­лизм сов­ре­мен­ной Рос­сии нас­толь­ко оз­ве­рел, что уро­вень экс­плу­ата­ции рас­тёт прак­ти­чес­ки еже­месяч­но. И что же? Цер­ковь хоть один раз за­мол­ви­ла сло­веч­ко за ин­те­ресы тру­дящих­ся? Нет! Ты­сячу раз прав Ле­нин: «Ре­лигия – опи­ум для на­рода».

 - А ме­ня боль­ше все­го бе­сит прос­то чу­довищ­ный уро­вень бед­ности рус­ско­го на­рода, - воз­му­тил­ся Дмит­рий Ива­нович. - Имен­но по­это­му он так стре­митель­но вы­мира­ет.

 - А по-дру­гому и быть не мо­жет. Или этот на­род бу­дет бо­роть­ся за своё вы­жива­ние, или бу­дет без­молвство­вать и вы­мирать. У нас в стра­не двес­ти дол­ла­ровых мил­ли­ар­де­ров и у них в со­вокуп­ности в пол­то­ра ра­за де­нег боль­ше, чем в Фе­дераль­ном бюд­же­те Рос­сии за 2020 год.

 - Но мы ви­дим, что рус­ский мед­ведь на­чина­ет про­сыпать­ся от спяч­ки…

 - Да, это так, - не­охот­но сог­ла­сил­ся Бе­лин­ский.

 - И кто, на ваш взгляд, на этом фо­не бу­дет «ге­ро­ем на­шего вре­мени» в рус­ской ли­тера­туре?

 - Уве­рен, что уже кто-то пи­шет но­вый ро­ман, где глав­ны­ми ге­ро­ями бу­дут но­вые боль­ше­вики. А вся эта при­кор­млен­ная оп­по­зиция, у ко­торой хо­роший ап­пе­тит, в гла­зах на­рода про­дол­жит те­рять прив­ле­катель­ность. Се­год­ня са­мый луч­ший спо­соб от­сле­живать нас­тро­ения лю­дей – это чи­тать ком­мента­рии в Ин­терне­те. Там их де­сят­ки ты­сяч и поч­ти все уг­ро­жа­ющие для влас­ти. Вот и су­дите, кто в ско­ром вре­мени бу­дет ге­ро­ем в жиз­ни, а зна­чит и в рус­ской ли­тера­туре.

 - А ко­го вы счи­та­ете луч­ши­ми пи­сате­лями и по­эта­ми в двад­цать пер­вом ве­ке? – спро­сил Пи­сарев.

 - Кто луч­ший из про­за­иков? На этот воп­рос от­ве­тить очень слож­но. Те ав­то­ры, ко­торые по­луча­ют де­неж­ные пре­мии и у ко­торых кни­ги вы­ходят ре­гуляр­но, по уров­ню сво­его та­лан­та без­на­дёж­но да­леки от на­ших клас­си­ков, в том чис­ле от клас­си­ков со­вет­ско­го пе­ри­ода. Это дру­гой сорт ли­тера­туры, ры­ноч­ный сорт. Эти ав­то­ры идут на по­воду у чи­тате­лей, а нуж­но вес­ти за со­бой. В их тек­стах в луч­шем слу­чае при­сутс­тву­ет доб­ротный ху­дожес­твен­ный язык и боль­ше ни­чего. Од­на­ко уве­рен, что есть, есть та­лан­тли­вые и да­же очень та­лан­тли­вые про­за­ики, тек­сты ко­торых или вы­ходят ми­зер­ны­ми ти­ража­ми или во­об­ще не прод­ви­га­ют­ся даль­ше сай­та «про­за.ру». Ну а там в по­токе гра­фома­нии за­метить их прос­то не­воз­можно. К та­кому вы­воду при­хожу по той при­чине, что нет-нет, да и проч­тёшь рас­сказ ка­кого-ни­будь со­вер­шенно не­из­вес­тно­го ав­то­ра, и этот рас­сказ не да­ёт по­коя нес­коль­ко дней.

 - Ну а вот ро­ман Ми­ха­ила По­пова «На крес­сах всход­них» или ро­ман Алек­сан­дра Ро­ди­оно­ва «Князь-раб», - пред­ло­жил в ка­чес­тве эта­лона Дмит­рий Ива­нович.

 - Не спо­рю, хо­рошие ро­маны, но со­быти­ем в рус­ской ли­тера­туре они не ста­ли…

 - Мо­жет по­тому, что из­да­ны смеш­ным ти­ражом и не дош­ли до чи­тате­лей…

 - И по этой при­чине то­же, - сог­ла­сил­ся Бе­лин­ский. – Но глав­ное всё же, на мой взгляд, кро­ет­ся в дру­гом. Про­ис­хо­дит сме­на по­коле­ний чи­тате­лей. И у но­вых чи­тате­лей ху­дожес­твен­ный вкус де­фор­ми­рован. Этой це­ли бур­жу­аз­ное го­сударс­тво до­бива­ет­ся уже трид­цать лет. Мо­лодо­му чи­тате­лю в ос­новной сво­ей мас­се нуж­ны лег­ко­вес­ные тек­сты: Аку­нин, Дон­цо­ва, Ус­ти­нова, Ма­рини­на…

 - Кста­ти, о Ма­рини­ной, - ожи­вил­ся Пи­сарев. - Рань­ше ни­чего у неё не чи­тал, а вот не­дав­но уви­дел её кни­гу «Горь­кий квест» и ре­шил уз­нать, что там она ве­ща­ет про Алек­сея Мак­си­мови­ча. Про­из­ве­дение в трёх то­мах, на мно­гих стра­ницах пус­то­та. Но есть у этой кни­ги один боль­шой плюс: ге­рои пос­то­ян­но воз­вра­ща­ют­ся к тек­сту по­вес­ти «Де­ло Ар­та­моно­ва», под­робно об­сужда­ют об­ра­зы, из вза­имо­от­но­шения и так да­лее. Всё это по­может осо­бен­но мо­лодым чи­тате­лям луч­ше по­нять твор­чес­тво Горь­ко­го. А что мне ка­тего­ричес­ки не пон­ра­вилось, так это нас­мешли­во-брез­гли­вое опи­сание со­вет­ской дей­стви­тель­нос­ти се­миде­сятых го­дов. У мо­лодых чи­тате­лей мо­жет сло­жить­ся та­кое впе­чат­ле­ние, что жизнь при со­вет­ской влас­ти бы­ла убо­гой, а вот сей­час хо­рошо жи­вёт­ся.

 - Ви­дел я эту кни­гу, пос­мотрел: ти­раж шесть­де­сят ты­сяч эк­зем­пля­ров. Вот имен­но та­кая ли­тера­тура и нуж­на на­шей оли­гар­хи­чес­кой влас­ти. Но ес­ли бы там проз­ву­чали страш­ные циф­ры, ха­рак­те­ризу­ющие жизнь Рос­сии за пос­ледние трид­цать лет, то эта кни­га выш­ла бы в луч­шем слу­чае ти­ражом од­ну ты­сячу эк­зем­пля­ров. Всё это не рус­ская, а псев­до­рус­ская ли­тера­тура.

 - Да-а, циф­ры прос­то шо­киру­ют. Рус­ских в Рос­сии за пос­ледние трид­цать лет ста­ло на де­сять мил­ли­онов мень­ше… Да вы и без ме­ня обо всём этом зна­ете.

 - Са­мая глав­ная при­чина пла­чев­но­го сос­то­яния ли­тера­туры в том, что рус­ская ли­тера­тура пат­ри­оти­чес­кой нап­равлен­ности у нас зап­ре­щена. Да, да, зап­ре­щена! А что­бы это бе­зоб­ра­зие не слиш­ком уж бро­салось в гла­за, нет-нет да и бро­сит власть «кос­точку» в ад­рес пи­сате­лей-пат­ри­отов. Вот Ва­лен­тин Кур­ба­тов по­лучил на­конец-то Го­сударс­твен­ную пре­мию по ли­тера­туре, а Ни­колай Зи­новь­ев стал Ге­ро­ем Ку­бани…

 - А вот ещё од­на воз­му­титель­ная ил­люс­тра­ция, - до­бавил Пи­сарев. – Книж­ный ма­газин «Биб­лио-Гло­бус» от­ка­зал­ся про­давать кни­ги из­да­тель­ства «Ин­сти­тут рус­ской ци­вили­зации», ко­торое вы­пус­ка­ет в свет про­из­ве­дения та­ких ав­то­ров, как Дос­то­ев­ский, Ле­онть­ев, Бер­дя­ев, Иль­ин, Ря­занов, Ша­фаре­вич, Ка­тасо­нов и мно­гих дру­гих вы­да­ющих­ся мыс­ли­телей. Это же из­да­тель­ство, ес­ли пом­ни­те, вы­пус­ка­ет и Боль­шую эн­цикло­педию рус­ско­го на­рода. При­чина зап­ре­та на про­дажу – от­каз не­ко­его «об­щес­твен­но­го со­вета» ра­ботать с кни­гами дан­но­го из­да­тель­ства. При этом за­лы «Биб­лио-Гло­буса» за­биты кни­гами Шен­де­рови­ча, Аку­нина и дру­гих ру­софо­бов.

 Че­рез нес­коль­ко ми­нут со­бесед­ни­ки пе­реш­ли к об­сужде­нию сов­ре­мен­ной по­эзии.

 - … А вот та­лан­тли­вому по­эту в этом пла­не про­ще, - ут­вер­ждал Бе­лин­ский. - Текст сти­хот­во­рения в де­сят­ки раз ко­роче. Его лег­че раз­местить в пе­чати, чи­тате­ли быс­трее его за­метят, а, зна­чит, и да­дут дос­той­ную оцен­ку. Хо­тя и тут барь­еры. Жи­вуча за­висть, дей­ству­ет прин­цип «свой-чу­жой» и мно­го дру­гих фак­то­ров. Есть де­сяток-два хо­роших по­этов, но до эпи­тета «вы­да­ющий­ся» они яв­но не до­тяги­ва­ют. Да и са­ми пи­сатель­ские со­юзы пло­хо ра­бота­ют над «вы­ращи­вани­ем» гром­ких имён, не ока­зыва­ют сво­ев­ре­мен­ной и су­щес­твен­ной под­дер­жки дей­стви­тель­но та­лан­тли­вым ав­то­рам. За­чем-то по­яви­лись «свя­щен­ные ко­ровы», чьи сти­хи кри­тико­вать пуб­лично нель­зя. От это­го стра­да­ют преж­де все­го са­ми «свя­щен­ные ко­ровы», ибо не име­ют воз­можнос­ти оз­на­комить­ся с за­меча­ни­ями чи­тате­лей. Стра­да­ют и чи­тате­ли, так как не наб­лю­да­ют твор­ческо­го рос­та этих в об­щем-то неп­ло­хих по­этов. Да и пи­сатель­ские со­юзы при эта­кой по­лити­ке те­ря­ют ав­то­ритет в гла­зах чи­тате­лей. Вот все­го лишь один при­мер. Я уже упо­минал о ку­бан­ском по­эте Ни­колае Зи­новь­еве. Та­лант не­сом­ненный. Яр­кая ли­тера­тур­ная ин­ди­виду­аль­ность, ко­торую за­мети­ли и чи­тате­ли и в Со­юзе пи­сате­лей Рос­сии. Зи­новь­еву, что бы­ва­ет очень ред­ко, по­вез­ло: об­ласкан и пи­сатель­ским со­юзом, и властью, и пе­ри­оди­чес­ки­ми из­да­ни­ями. И в спи­сок «свя­щен­ных ко­ров» уже дав­но по­пал. И что же? В пос­ледние го­ды не вы­ходят из-под его пе­ра та­кие же прон­зи­тель­ные стро­ки, ка­кие он пи­сал ра­нее. А ес­ли бы по­яви­лась прин­ци­пи­аль­ная и доб­ро­жела­тель­ная кри­тика в его ад­рес, воз­можно, его наз­ва­ли бы луч­шим рус­ским по­этом в сов­ре­мен­ной Рос­сии.

 - Да, сог­ла­сен. Ни­колай Зи­новь­ев – один из луч­ших по­этов. Но кто же всё-та­ки са­мый луч­ший, Вис­са­ри­он Гри­горь­евич?

 - Луч­шим рус­ским по­этом на­чала двад­цать пер­во­го ве­ка я счи­таю Ми­ха­ила Ани­щен­ко…

 - Как я рад, что на­ши оцен­ки сов­па­да­ют! – вос­клик­нул Пи­сарев и да­же под­прыг­нул от ра­дос­ти.

 - Всю жизнь ему не да­вали хо­да. Его твор­чес­тво за­мал­чи­вали, поч­ти все ли­тера­тур­ные жур­на­лы вклю­чали пе­ред его ше­дев­ра­ми крас­ный свет. Я не ви­дел ни од­ной статьи о по­эзии Ани­щен­ко, да и уз­нал о нём, чес­тно го­воря, сов­сем не­дав­но. Не по­нят­но, ку­да смот­ре­ли чи­нов­ни­ки Со­юза пи­сате­лей Рос­сии, кста­ти, чле­ном ко­торо­го он был, по-мо­ему, с трид­ца­ти лет. И что сов­сем уж пе­чаль­но, до сих пор его твор­чес­тво не по­лучи­ло дос­той­ной оцен­ки. А ведь луч­ше не­го по­эти­чес­ким язы­ком ник­то не на­писал о сло­ме эпох в Рос­сии и о том, что при этом пе­режил рус­ский че­ловек. А ка­кой у не­го по­ток све­жих и уди­витель­но яр­ких ме­тафор, ка­кая кон­цен­тра­ция мыс­лей и чувств в каж­дой стро­фе…

 - Что да, то да. На днях мне прис­ла­ли из Са­мары толь­ко что вы­шед­шее соб­ра­ние его со­чине­ний в двух то­мах. Там я про­читал мно­го его сти­хот­во­рений, ко­торые рань­ше не встре­чал в Ин­терне­те. А вы чи­тали этот двух­томник?

 - К со­жале­нию по­ка нет. Но я слы­шал об этом из­да­нии. Обя­затель­но най­ду.

 - Так вот, там я про­читал мно­жес­тво стра­ниц, от ко­торых прос­то дух зах­ва­тыва­ло. Есть там сти­хот­во­рение, где ли­ричес­кий ге­рой ве­дёт раз­го­вор с клад­би­щен­ским сто­рожем. Чи­тали?

 - Нет, впер­вые слы­шу…

 - Я его то­же ра­нее не встре­чал. А тут про­читал два ра­за и сра­зу за­пом­нил. Оно на­зыва­ет­ся «Очень пе­чаль­ное сти­хот­во­рение». Вот пос­лу­шай­те.

На от­ши­бе по­гос­та пус­то­го,
Воз­ле жёл­тых раз­ма­зан­ных гор
Я с клад­би­щен­ским сто­рожем сно­ва
Бес­прос­ветный ве­ду раз­го­вор.

Я ска­зал ему: «Ви­димо, ско­ро
По­дой­дёт не­из­бежный че­рёд…»
Но от­ве­тил клад­би­щен­ский сто­рож:
- Тот, кто жив, ни­ког­да не ум­рёт.

Я вер­нулся до­мой и три но­чи
Всё хо­дил и ка­чал го­ловой:
- Как уз­нать, кто жи­вой, кто не очень,
А кто вов­се уже не жи­вой?

Под ико­ною свеч­ка го­рела.
Я смот­рел в ле­дяное ок­но.
А же­на на ме­ня не смот­ре­ла,
Слов­но я уже умер дав­но.

В ти­хом до­ме мне ста­ло пос­ты­ло,
Взял я вод­ку и пил из гор­ла.
Ах, лю­бимая, как ты ос­ты­ла,
Слов­но в прош­лом го­ду умер­ла!

Я зап­ла­кал, и ме­сяц-за­морыш
Ус­мехнул­ся в но­чи смо­ляной…
Ах ты, сто­рож, клад­би­щен­ский сто­рож:
Что ты, сто­рож, на­делал со мной?

 - Пот­ря­са­ющее сти­хот­во­рение, - Вис­са­ри­он Гри­горь­евич смах­нул на­бежав­шую сле­зу. – Вот это и есть нас­то­ящая по­эзия.

 Ми­нуты две-три си­дели мол­ча.

 За ок­ном за­мель­ка­ли пя­ти­этаж­ки. Сос­тав стал тор­мо­зить. На­меча­лась пер­вая ос­та­нов­ка в дол­гом пу­ти.

 Вдруг дверь в ку­пе с ляз­гом отъ­еха­ла, и в про­ёме воз­ник муж­чи­на сред­них лет в фор­ме про­курор­ско­го ра­бот­ни­ка. В ру­ках он дер­жал до­рогую ко­жаную пап­ку, на од­ном из паль­цев пра­вой ру­ки бро­сал­ся в гла­за зо­лотой пер­стень с брил­ли­ан­том. За спи­ной муж­чи­ны сто­яли двое в по­лицей­ской фор­ме.

 Во­шед­ший пос­мотрел на Пи­саре­ва и гром­ко спро­сил:

 - Пи­сарев Дмит­рий Ива­нович?

 - Да, я. А что слу­чилось?

 - Я стар­ший сле­дова­тель по осо­бо важ­ным де­лам Ге­нераль­ной про­кура­туры Рос­сии, моя фа­милия Аб­дра­ханов. Се­год­ня в от­но­шении вас воз­бужде­но уго­лов­ное де­ло по статье двес­ти семь, часть пер­вая. Ре­шени­ем Бас­манно­го су­да го­рода Мос­квы вы с се­год­няшне­го дня на­ходи­тесь под до­маш­ним арес­том. Вот пос­та­нов­ле­ния, - и сле­дова­тель из­влёк из пап­ки ка­кие-то до­кумен­ты.

 - Ни­чего не по­нимаю. В чём ме­ня об­ви­ня­ют?! – воз­му­тил­ся Дмит­рий Ива­нович.

 - По­яс­няю, - от­ве­тил сле­дова­тель. – Статья двес­ти семь, часть пер­вая – это пуб­личное рас­простра­нение за­ведо­мо лож­ной ин­форма­ции об об­сто­ятель­ствах, пред­став­ля­ющих уг­ро­зу жиз­ни и бе­зопас­ности граж­дан.

 - Чушь ка­кая-то. И ка­кую же лож­ную ин­форма­цию я рас­простра­нил?..

 - Ну как же. Вы же на­писа­ли и опуб­ли­кова­ли статьи «Мыс­ля­щий про­лета­ри­ат», «Ре­алис­ты», «Ба­заров»?

 - Ну, я…

 - Вот за это и при­дёт­ся нес­ти уго­лов­ную от­ветс­твен­ность. Вы от­си­дели в Пет­ро­пав­лов­ской кре­пос­ти че­тыре го­да, но вы­воды для се­бя так и не сде­лали. Вот я вам и по­могу сде­лать вы­воды – ус­мехнул­ся Аб­дра­ханов.

 - Но поз­воль­те… - вме­шал­ся Вис­са­ри­он Гри­горь­евич.

 - А с ва­ми не раз­го­вари­ва­ют. По­ка не раз­го­вари­ва­ют! А ес­ли бу­дете и даль­ше мно­го вя­кать, то бе­седо­вать бу­дем и с ва­ми. Но в дру­гом мес­те. А вы, - сле­дова­тель неб­режно мах­нул ру­кой в сто­рону Пи­саре­ва, - быс­трень­ко со­бирай­тесь. Че­рез три ми­нуты ос­та­нов­ка, вы­ходим…

 Че­рез пять ми­нут Дмит­рий Ива­нович Пи­сарев и «соп­ро­вож­да­ющие его ли­ца» по­кину­ли ва­гон и выш­ли на пер­рон.

 По­езд пос­то­ял все­го две ми­нуты и пом­чался даль­ше.

 А из пер­во­го ку­пе дол­го слы­шал­ся над­рывный ка­шель ос­тавше­гося в оди­ночес­тве пас­са­жира.

 Де­кабрь 2020 го­да.