Ямщик, не гони лошадей...

Мо­ему дру­гу Се­мёну Ви­ноку­ру

Вот уже нес­коль­ко ве­ков как в хрис­ти­ан­ской ка­лен­дарной ли­тера­туре су­щес­тву­ет осо­бый жанр — «свя­точ­ный рас­сказ». А ев­рей­ско­го жан­ра свя­точ­ных рас­ска­зов как не бы­ло, так и нет. И это не­хоро­шо. Этот про­бел на­до за­пол­нить…

О НО­ВОМ АВ­ТО­РЕ «КРУ­ГОЗО­РА»

Галь­пе­рин Ефим Ми­хай­ло­вич - ре­жис­сёр, сце­нарист ки­но и те­леви­дения, про­дюсер, жур­на­лист, пи­сатель. Окон­чил Днеп­ро­пет­ров­ский гор­ный ин­сти­тут им. Ар­тё­ма (Днеп­ро­пет­ровск, 1970 год) по спе­ци­аль­нос­ти «Ин­же­нер-ма­шинос­тро­итель»; Го­сударс­твен­ный ин­сти­тут те­ат­раль­но­го ис­кусс­тва им. Кар­пенко-Ка­рого (Ки­ев, 1979 год) по спе­ци­аль­нос­ти «Ре­жис­сёр ки­но». Ра­ботал на сту­ди­ях им. Дов­женко (Ки­ев), Свер­дловской ки­нос­ту­дии (Ека­терин­бург), Сту­дии име­ни Горь­ко­го (Мос­ква). С 1992 го­да жи­вёт в США. Ве­дущий и про­дюсер эт­ни­чес­ко­го те­леви­зи­он­но­го ка­нала WMNB (США), жур­на­лист, пи­сатель.

Шму­левич в си­наго­ге по­яв­лялся раз в го­ду. Да-да, он был из тех са­мых ев­ре­ев, ко­торые, что­бы окон­ча­тель­но не ис­портить от­но­шения со Все­могу­щим, со скор­бным ви­дом от­да­ют дань и­уда­из­му толь­ко в Й­ом-Ки­пур. По­нят­ное де­ло, в этот день Шму­левич, как и все, пос­тился, ка­ял­ся и об­ра­щал­ся к Все­выш­не­му с прось­бой. И она у Шму­леви­ча еже­год­но бы­ла од­на и та же. Он хо­тел ока­зать­ся в Швей­ца­рии. И так, что­бы нав­сегда. Пред­ставь­те се­бе, вок­руг не­го сто­нали, ры­дали ев­реи в бе­лых одеж­дах. Би­ли се­бя ку­лака­ми в грудь, ис­тошно умо­ляли прос­тить все на­копив­ши­еся за год прег­ре­шения, а по­том плав­но пе­рехо­дили от этих просьб к пос­та­нов­ля­ющей час­ти:

а) Хо­рошей за­писи в Кни­ге Жиз­ни.

б) За­казы Гос­по­ду на сле­ду­ющий год вся­чес­ких благ.

За ты­сяче­летия у ев­ре­ев с Бо­гом сло­жились свои ин­тимные от­но­шения и по­это­му про­сят они се­год­ня так мно­го, что у бед­ных ан­ге­лов руч­ки бо­лят всё за­писы­вать. За­то со Шму­леви­чем всё прос­то: Швей­ца­рия. И ни­чего бо­лее. А ког­да ис­те­кал День Ис­купле­ния, и тос­ку­ющий ро­жок шо­фара, воз­ве­щал, что все за­писи в Кни­ге Жиз­ни на этот год уже сде­ланы, и ого­лодав­шие за сут­ки пос­та, ев­реи бро­сались по до­мам пог­ло­щать пи­щу, Шму­левич шёл, и по­купал де­сяток би­летов ло­тереи Power Ball. А как же. Он по­нимал, что Гос­по­ду на­до да­вать шанс то­же. Шму­левич уже дав­но пос­чи­тал, сколь­ко нуж­но вы­иг­рать, что­бы ку­пить не­боль­шую квар­тирку в ка­ком-ни­будь не­доро­гом кан­то­не, оп­ла­тить ме­дицин­скую стра­хов­ку, и что­бы хва­тило на скром­ное-скром­ное, но про­жива­ние...

По­чему имен­но Швей­ца­рия? Ни те­бе Фран­ция, ни Гол­ландия. Ни Ис­па­ния, на­конец. Всё прос­то. В юнос­ти все мы ув­ле­кались Ба­белем. Имен­но тог­да в го­лове у Шму­леви­ча за­села фра­за, ска­зан­ная Миш­кой Япон­чи­ком:

— И чем бы­ло бы пло­хо, ес­ли бы ев­реи жи­ли в Швей­ца­рии, где их ок­ру­жали бы пер­воклас­сные озё­ра, го­рис­тый воз­дух и сплош­ные фран­цу­зы...

Учи­тывая, что в те вре­мена по­ез­дка да­же в брат­скую Поль­шу бы­ла воз­можна для со­вет­ско­го че­лове­ка толь­ко ги­поте­тичес­ки, сло­во «Швей­ца­рия» во­об­ще зву­чало как Рай. А по­том рух­нул Же­лез­ный за­навес. И по­жалуй­ста... Ез­жай се­бе, ку­да ду­ше угод­но. И Шму­левич стал вов­се не для удо­воль­ствия, а по не­об­хо­димос­ти пе­ред­ви­гать­ся по ми­ру. Но при всём при этом в Швей­ца­рии он всерь­ёз ни­ког­да не бы­вал. Толь­ко про­лётом. То есть, ес­ли в сво­их биз­нес-пе­реме­щени­ях у не­го дол­жна бы­ла слу­чить­ся пе­ресад­ка в Ев­ро­пе, он обя­затель­но вы­бирал сты­ков­ку рей­сов имен­но в Цю­рихе. И да­же в Ки­тай за сан­техни­кой он ле­тал с пе­ресад­кой там же. Но ни ра­зу не де­лал стоп-овер. И в стра­ну, со­от­ветс­твен­но, не вы­ходил. Так что Швей­ца­рия для не­го — это се­ро-го­лубые сте­ны ко­ридо­ра тран­зи­та в а­эро­пор­ту.

Но знал он про эту стра­ну всё. Про вы­соту гор и глу­бину озёр. Про рас­ти­тель­ность и жи­вот­ный мир. Шму­левич ста­ратель­но изу­чал ин­форма­цию о кли­мати­чес­ких из­ме­нени­ях вплоть до рос­та снеж­ных ша­пок в Аль­пах или, на­обо­рот, их та­янии. Ну и, ко­неч­но, сле­дил за си­ту­аци­ей на рын­ке нед­ви­жимос­ти во всех кан­то­нах. Ко­неч­но, хо­телось бы по­селить­ся в Цю­рихе. Но там це­ны на жильё бы­ли зап­ре­дель­ны­ми.

Как ис­тый страс­тный лю­бов­ник, Шму­левич жил пред­вку­шени­ем. Он вез­де и во всём вы­ис­ки­вал ка­кие-то на­мёки, сим­во­лы и зна­ки. Да­же ког­да си­дев­ший ря­дом в си­наго­ге крик­ли­вый ха­сид в прош­лом го­ду обоз­вал его шви­цером, Шму­левич, ко­неч­но зная про про­ис­хожде­ние это­го сло­ва от кор­ня «швиц» (по­теть), всё рав­но по­думал, что впол­не мо­жет быть, что шви­цер — это счас­тли­вый ев­рей, жи­вущий в Швей­ца­рии.

В Со­вет­ском Со­юзе Шму­левич, как вся­кое сред­неста­тис­ти­чес­кое ли­цо ев­рей­ской на­ци­ональ­нос­ти, чис­лился в ин­телли­гент­ской прос­лой­ке. Прав­да, был он не му­зыкан­том, не учи­телем, не вра­чом, а ин­же­нером. Же­нил­ся он ещё сту­ден­том. Как тут го­ворят в Аме­рике — accidentally. То есть, в ре­зуль­та­те ава­рии, ко­торая слу­чилась на вто­ром кур­се во вре­мя сен­тябрь­ско­го вы­ез­да сту­ден­тов на кар­тошку, по не­опыт­ности в по­ловых воп­ро­сах обо­их учас­тни­ков про­ис­шес­твия. Опять же, как фор­му­лиру­ют в той же Аме­рике — nothing special. То есть, обыч­ное де­ло. Для это­го и бы­ли при­дума­ны в СССР ком­со­моль­ские свадь­бы. В по­ложен­ный срок ро­дил­ся сын. Алек­сандр. Умень­ши­тель­но-лас­ка­тель­но — Шу­рик. По­том бы­ло окон­ча­ние ин­сти­тута и тру­довые буд­ни. Прав­да, толь­ко для Шму­леви­ча. Же­на ра­ботать да­же не на­чина­ла. Мол, кто-то дол­жен за­нимать­ся ре­бён­ком... Вот и бро­дила до­рогая суп­ру­га сом­намбу­лой по квар­ти­ре, лис­та­ла жур­на­лы, смот­ре­ла те­леви­зор и всё вре­мя вя­зала коф­точки, сви­тера и ша­поч­ки. Но толь­ко для се­бя! А ре­бёнок её прос­то раз­дра­жал.

— Ну, что тут та­кого, сы­нок, — за­щища­ла её ма­ма Шму­леви­ча — Ин­стинкт ма­теринс­тва обя­затель­но прос­нётся.

Но это­го так ни­ког­да и слу­чилось. Что ж, обыч­ное де­ло... Так что, ре­бён­ком за­нима­лась ма­ма Шму­леви­ча. Она же ве­ла хо­зяй­ство — бе­гала по ма­гази­нам, го­тови­ла еду. А па­па Шму­леви­ча учил вну­ка пи­сать, счи­тать и веж­ли­во раз­го­вари­вать.

Все пя­теро тес­ни­лись в двух­комнат­ной квар­тирке 27,6 кв. мет­ров, со смеж­ны­ми ком­на­тами. Ка­залось бы, прос­транс­тво не­боль­шое, но за­метить, что же де­ла­ет каж­дый день же­на, у Шму­леви­ча вре­мени не бы­ло. По­тому что вос­пи­тан он был в луч­ших тра­дици­ях ев­рей­ской семьи. То есть, че­лове­ком доб­ро­совес­тным (доб­ро плюс со­весть). И смыс­лом сво­ей жиз­ни (раз уж так сло­жилось) он наз­на­чил се­бе быть за­бот­ли­вым сы­ном, за­бот­ли­вым му­жем и за­бот­ли­вым от­цом. А что­бы со­от­ветс­тво­вать, он стал су­ет­ли­вым. Ведь на­до бы­ло всё ус­петь и ни­кого не под­вести.

Днём он тру­дил­ся в ма­лень­кой кон­торке во­дока­нала на жал­кую зар­пла­ту, а по ве­черам чер­тил кур­со­вые ра­боты по те­ории ма­шин и ме­ханиз­мов для ле­нивых, но сос­то­ятель­ных сту­ден­тов. А ещё он под­ра­баты­вал пе­рево­дами с ан­глий­ско­го. Язык он ух­ва­тил ещё в шко­ле. Пе­рево­дил Шму­левич тех­ни­чес­кие тек­сты для имев­ше­гося в го­роде гро­мад­но­го про­ек­тно­го ин­сти­тута все­со­юз­но­го зна­чения. При этом ре­чи о за­чис­ле­нии его в штат и быть не мог­ло. В от­де­ле кад­ров по­нима­ли не­сов­мести­мость —«все­со­юз­ное зна­чение» и фа­милия Шму­левич. И жизнь боль­шо­го тру­дово­го кол­лекти­ва про­ходи­ла как боль­шой ко­рабль ми­мо Шму­леви­ча. Ни те­бе ком­со­моль­ских соб­ра­ний, ни суб­ботни­ков с вос­крес­ни­ками... Да что там! Да­же до­говор на пе­рево­ды был офор­млен на же­ну Шму­леви­ча. По­тому как она об­ла­дала звуч­ной фа­мили­ей окан­чи­ва­ющей­ся на «ко». Ой! Из­ви­ните, я, ка­жет­ся, упус­тил эту де­таль — суп­ру­га Шму­леви­ча бы­ла пред­ста­вите­лем ти­туль­ной на­ции. И до учё­бы жи­ла в ма­лень­ком рай­он­ном цен­тре с на­личи­ем чис­ли­тель­но­го в наз­ва­нии — Пя­тихат­ки. Обыч­ное де­ло...

В Аме­рику Шму­леви­чи при­еха­ли вчет­ве­ром. Ма­лень­кий сын, же­на и ма­ма. Па­па не дож­дался. По­хоро­нили его в Ук­ра­ине. А ма­ма, сла­ва Бо­гу, ещё ус­пе­ла по­жить обус­тро­ен­ной ста­ростью. Вку­сить все ра­дос­ти «эсэ­сая»: «фуд­стем­пы», «хо­матен­ды», и тол­пы вра­чей, при­думы­ва­ющих не­мыс­ли­мые тес­ты и про­цеду­ры, что­бы толь­ко ур­вать по­боль­ше де­нег, ко­торые доб­рая Аме­рика вы­деля­ет на приз­ре­ние по­жилых лю­дей. И отош­ла ма­ма Шму­леви­ча в мир иной, то­же при­неся до­ход дель­цам от ме­дици­ны. Слу­чилось это в до­ме прес­та­релых. Это та­кое грус­тное уч­режде­ния, где мед­персо­нал мак­си­маль­но прод­ле­ва­ет об­ветшав­шие жиз­ни ста­риков. По­тому, что каж­дый день ра­боты ап­па­рата ис­кусс­твен­но­го ды­хания, про­качи­ва­юще­го воз­дух в те­ле, на­ходя­щем­ся уже в сос­то­янии ово­ща, это ещё ты­сячи дол­ла­ров от­ка­чан­ных у го­сударс­тва. Обыч­ное де­ло — ка­пита­лизм... И в не­го на­до бы­ло Шму­леви­чу впи­сывать­ся.

С са­мого на­чала ста­ло по­нят­но, что ин­же­неры здесь не очень-то нуж­ны. Как и пе­ревод­чи­ки тех­ни­чес­ких тек­стов. И Шму­левич за­торо­пил­ся опять. Бро­сил­ся, как и все, учить­ся на прог­раммис­та. Сна­чала вгры­зал­ся в Mainframe – Cobol, CICS, DB2. По­том ока­залось что зна­токов уже мно­го. На­чал учить язык Visual Basic. Но тут слу­чил­ся пе­ре­из­бы­ток и этих прог­раммис­тов-ско­рос­пе­лок и Шму­левич ныр­нул в бур­ное мо­ре час­тно­го пред­при­нима­тель­ства. Че­тыре ра­за он от­кры­вал кор­по­рации. В каж­дой он был один, но с ти­тулом «Пре­зидент». Во­зил сер­ви­зы из Жи­томи­ра, под­солнеч­ное мас­ло из Вин­ни­цы и да­же пар­кет из Та­илан­да. Да, ещё в Из­ра­иль бы­товую элек­тро­нику. От­кры­вал ав­то­мой­ку и дет­ские лет­ние ла­геря, ме­дицин­ские офи­сы и один раз фаб­ри­ку по чис­тке пу­ховых по­душек. Как же, ведь на­до бы­ло быть за­бот­ли­вым му­жем и за­бот­ли­вым от­цом. Он су­етил­ся, спрес­со­вывал сут­ки, за­гонял се­бя. И всё вре­мя про­горал.

К это­му вре­мени ста­ло яс­но, что они с же­ной со­вер­шенно чу­жие лю­ди. Вер­нее, это бы­ло от­кры­ти­ем толь­ко для Шму­леви­ча. А же­не, ока­зыва­ет­ся, с са­мого на­чала всё бы­ло по­нят­но. Так что она не силь­но про это за­мора­чива­лась (сло­во из её лек­си­кона). В США она, ощу­тив се­бя в ог­ромном шка­фу, пол­ном шмо­ток, вдруг прос­ну­лась. Ведь вя­зать уже не на­до бы­ло! И ки­нулась с раз­ма­хом в со­ци­ум. Ус­тро­илась на ра­боту в «трэ­вэл» агентство. Сра­зу же ста­ла спать с хо­зя­ином, жо­ви­аль­ным ев­ре­ем из Ки­шинё­ва. По­том с при­яте­лем хо­зя­ина. По­том... Ко­роче, обыч­ное де­ло.

Да и сын Шу­рик (Alex), вку­сив сво­бод, па­пу ни в грош не ста­вил. Под­рос­тко­вым ни­гилиз­мом он так до кон­ца и не пе­ребо­лел, хо­тя уже вы­махал к двад­ца­ти пя­ти го­дам в здо­ровен­но­го де­тину.

— В мо­его де­да по­шёл, — гор­до го­вори­ла же­на, снис­хо­дитель­но ме­ряя взгля­дом щуп­ло­го Шму­леви­ча. Ко­неч­но, имел­ся в ви­ду дед со сто­роны ма­тери, по­тому что, кто её отец, она и не зна­ла.

Да и сом­намбу­лиро­вал сын Шу­рик, как ма­ма. Учить­ся не хо­тел, пе­реби­вал­ся слу­чай­ны­ми за­работ­ка­ми. А от­ца рас­смат­ри­вал как не­удоб­но­го вор­чли­вого со­седа по до­му и по жиз­ни, ко­торо­го при­ходит­ся тер­петь. По­тому как пусть и нес­та­биль­ный, но ис­точник фи­нан­си­рова­ния.

Вот все го­ворят о кри­зисе сред­не­го воз­раста. Дес­кать, муж­чи­на в свои со­рок пять лет... Нет, кри­зиса не бы­ло. Жа­ловать­ся бы­ло не на что. Всё шло, как шло. Де­ла, встре­чи, до­гово­ры. Чек ту­да, чек сю­да. Саль­до-буль­до. Прос­то в ка­кой-то мо­мент, как вспыш­ка мол­нии, Шму­левич от­чётли­во по­нял, что он не ну­жен. Ни этой оша­лев­шей до ужа­са от нас­ту­па­ющей ста­рос­ти нез­на­комой жен­щи­не, ни сы­ну — ин­фантиль­но­му па­цану, пы­та­юще­муся спра­вить­ся с на­вали­ва­ющей­ся на не­го жизнью.

И ещё Шму­левич по­нял, что и ему-то уже ник­то не ну­жен. Он ус­тал су­етить­ся. Со­от­ветс­тво­вать. За­хоте­лось за­бить­ся в теп­лую у­ют­ную квар­тирку с ви­дом на Аль­пы. И что­бы вок­руг бы­ли «озё­ра и сплош­ные фран­цу­зы».  Так что на все воп­ли же­ны... И да­же ког­да сын раз­би­вал ма­шину, по­падал в скан­да­лы, ку­рил ма­риху­ану, при­водил в дом де­вушек раз­но­го цве­та ко­жи... И ког­да ки­дали пар­тнё­ры по биз­не­су, ха­мили пос­тавщи­ки... Шму­левич мол­чал. Нет! Не сов­сем. Он в эти мо­мен­ты ду­мал про Швей­ца­рию и мур­лы­кал се­бе под нос:

— Ям­щик, не го­ни ло­шадей, нам не­куда боль­ше спе­шить, нам не­кого боль­ше лю­бить...

Пред­ставь­те се­бе, он да­же поз­во­лял се­бе мур­лы­кать это, си­дя в си­наго­ге на Й­ом-Ки­пур. Бди­тель­ный со­сед — тот са­мый прош­ло­год­ний ха­сид ока­зал­ся ро­дом из под­москов­ной Ма­лахов­ки и по­это­му был зна­ком с пес­ней по той жиз­ни — уди­вил­ся:

— Что так?! Эта же рус­ская «го­еше» пес­ня!

И тог­да Шму­левич ска­зал ему, что пес­ня-то хоть и счи­та­ет­ся рус­ской на­род­ной, но сло­ва на­писал об­ру­сев­ший не­мец, а му­зыку — ев­рей. Ха­сид уди­вил­ся ещё боль­ше. По­том, ког­да за­кон­чился День Ис­купле­ния, и ого­лодав­шие ев­реи рва­нули гурь­бой, кто до­мой, а кто за ко­шер­ной пиц­цей, Шму­левич, как всег­да, по­шёл и ку­пил опять на двад­цать дол­ла­ров би­леты ло­тереи Power Ball. Че­рез па­ру дней был ро­зыг­рыш. Увы... Хо­тя нет. В од­ном из би­летов три циф­ры сов­па­ли. Вы­иг­рыш — це­лых пять дол­ла­ров.

А спус­тя ме­сяц пос­ле Й­ом-Ки­пура Шму­левич на­ладил­ся в оче­ред­ную вы­лаз­ку по сво­им, азохн-вэй, биз­нес-де­лам. На этот раз в Мол­до­ву. По­вид­ло сли­вовое и фар­ши­рован­ный пе­рец в то­мате для рус­ских ма­гази­нов Брай­то­на и ок­рес­тнос­тей. Пе­ресад­ка у не­го опять же бы­ла в а­эро­пор­ту Цю­риха. В при­выч­ном се­ро-го­лубом ко­ридо­ре тран­зитно­го пе­рехо­да Шму­левич глу­боко вдох­нул, но вдруг уже не вы­дох­нул. «Ям­щик, не го­ни ло­шадей...».

Слу­жащий со­от­ветс­тву­юще­го от­де­ла меж­ду­народ­но­го а­эро­пор­та го­рода Цю­риха поз­во­нил в США в семью месье Шму­леви­ча, что­бы пос­та­вить в из­вес­тность о слу­чив­шемся и сог­ла­совать дей­ствия. Дес­кать, есть ли ка­кие-то по­жела­ния? Ког­да и кто при­летит за те­лом для тран­спор­ти­ров­ки и даль­ней­ше­го за­хоро­нения по мес­ту жи­тель­ства? Вы­яс­ни­лось, что ле­теть ник­то не со­бира­ет­ся. Но слу­жащий ока­зал­ся до­тош­ным:

— Да, дей­стви­тель­но, Аме­рика — это да­леко, гос­по­да, — нас­та­ивал он. — Мо­жет быть, есть у месье Шму­леви­ча родс­твен­ни­ки или друзья в Швей­ца­рии или ещё где-то поб­ли­зос­ти в Ев­ро­пе.

И он ус­лы­шал, что там, в Аме­рике, сын пе­рес­пра­шива­ет:

— А у «не­го», что, бы­ли ка­кие-то друзья?

И слыш­но бы­ло по те­лефо­ну, что жен­щи­на по­жала пле­чами:

— Да от­ку­да?!

— Го­товы ли вы оп­ла­тить тран­спор­ти­ров­ку те­ла в США? — спро­сил слу­жащий.

На том кон­це про­вода за­мялись.

Тог­да пе­дан­тичный швей­ца­рец веж­ли­во объ­яс­нил, что стра­хов­ка месье Шму­леви­ча пок­ры­ва­ет ути­лиза­цию те­ла на мес­те. И что это обыч­но осу­щест­вля­ет­ся пу­тём кре­мации те­ла во все­мир­но из­вес­тном цю­рих­ском кре­мато­рии, ко­торый су­щес­тву­ет с 1889 го­да на клад­би­ще Флун­терн.

— Но, де­ло в том, что месье Шму­левич ев­рей, — ска­зал он ос­то­рож­но, — а у ев­ре­ев по­ложе­но за­хоро­нение те­ла в зем­ле...

Но сын Шму­леви­ча Шу­рик не за­мора­чивал­ся:

— Да чё там, сжи­гай­те.

Ещё до­тош­ный слу­жащий пре­дуп­ре­дил, что ур­на с пра­хом бу­дет хра­нить­ся в кре­мато­рии все­го три ме­сяца. А по­том, ес­ли ник­то за ней не явит­ся, бу­дет под­вер­гну­та за­хоро­нению на клад­би­ще.

— Ну, ес­ли бу­дет ока­зия... — от­ве­тил Шу­рик.

По­том, ме­сяца че­рез два, зво­нила, вид­но, очень обя­затель­ная ра­бот­ни­ца кре­мато­рия и пре­дуп­ре­дила, что спус­тя не­делю срок хра­нения пра­ха месье Шму­леви­ча ис­те­ка­ет. В Аме­рике, на том кон­це про­вода, прос­то хмык­ну­ли и по­ложи­ли труб­ку. И, ров­но че­рез не­делю сог­ласно инс­трук­ции ур­на с пра­хом бы­ла за­копа­на на учас­тке №14 клад­би­ща Флун­терн.

А! Спо­добил­ся та­ки Шму­левич! В Швей­ца­рии! Нав­сегда! И не прос­то так, а в од­ном из жи­вопис­ней­ших угол­ков Цю­риха. Клад­би­ще-то рас­по­ложе­но на скло­не го­ры вы­соко над го­родом. Ста­ло быть, ус­лы­шана бы­ла прось­ба! «Див­на де­ла Твоя, Гос­по­ди. Вся пре­муд­ростию сот­во­рил еси».

Кста­ти, а ведь был у Шму­леви­ча друг. Ещё по шко­ле. И уз­нал я про ис­те­чение сро­ка хра­нения вов­ре­мя. Бо­лее то­го, был в это вре­мя на са­мом юге Гер­ма­нии, в Кон­стан­це. Семь­де­сят ки­ломет­ров до Цю­риха. Час на ма­шине. Так что впол­не мог съ­ез­дить, заб­рать прах... И, соб­лю­дая при­личия, од­ну часть за­хоро­нить в Аме­рике на клад­би­ще у мо­гилы ма­мы, вто­рую в Ук­ра­ине око­ло па­пы и де­душек с ба­буш­ка­ми, а третью, учи­тывая то, что Шму­левич лю­бил по­гово­рить о сво­ём ев­рей­стве, раз­ве­ять в И­удей­ской пус­ты­не в Из­ра­иле...

Но кто я та­кой, что­бы вме­шивать­ся в де­яния Гос­подни?