Когда б вы знали, из какого сора…

"Это тот Из­ра­иль, о су­щес­тво­вании ко­торо­го я по­нятия не имел/а, " - хо­ром ска­зали мы с Еле­ной Ула­нов­ской, про­читав - она - мой ро­ман о по­селен­цах, а я - ее ро­ман о ре­пат­ри­ан­тах "Паль­мы на ас­фаль­те".

   Не бу­ду вда­вать­ся в де­тали собс­твен­ной би­ог­ра­фии, но, со­вер­шив алию, я пря­мым пу­тем от­пра­вил­ся в по­селе­ние в Са­марии и ока­зал­ся сре­ди лю­дей, рав­ных ко­торым по си­ле люб­ви к Б-гу, к род­ной зем­ле и к ближ­не­му я в жиз­ни не ви­дел и вряд ли ког­да-ни­будь уви­жу! А тут  чи­та­ешь пла­ны на жизнь, так ска­зать : "…вся жизнь впе­реди; и ка­кая жизнь… В пер­вую оче­редь он се­бе ку­пит компъ­ютер… и пер­вое, что он на не­го за­пишет - это пор­ногра­фичес­кую иг­ру". Вот меч­та од­но­го из глав­ных  пер­со­нажей (сог­ла­ситесь, сло­во "ге­рой" здесь во­об­ще как-то е­умес­тно). Вот за­чем он едет в Эрец Ис­ра­эль!

+  А за­чем еще ему ехать? Ведь ав­то­ром все объ­яс­не­но:

"Это те­перь Игорь стал ев­ре­ем, а рань­ше был сво­им пар­нем, но с "пя­той гра­фой"...  При этом на ев­рея внеш­не он по­хож не был: свет­ло­воло­сый и го­лубог­ла­зый, круг­ло­лицый и улыб­чи­вый…"

  Да и от­ку­да бы­ло взять­ся у это­го мо­лодо­го ман­курта дру­гому от­но­шению  к сво­ему на­роду? От ма­тери, Ли­дии Ми­хай­лов­ны (по пас­порту Ли­дии Мо­исе­ев­ны), учи­тель­ни­цы хи­мии с 29-лет­ним ста­жем, ко­торая те­ря­ет смысл жиз­ни, ког­да ее вы­тал­ки­ва­ют на пен­сию? От от­ца, Бо­риса Ни­кола­еви­ча (по пас­порту - На­умо­вича) Дуб­ров­ско­го, ви­дев­ше­го смысл су­щес­тво­вания в сво­их бес­числен­ных по­бедах над осо­бями про­тиво­полож­но­го по­ла? От млад­шей сес­тры, ко­торая лю­бит Бло­ка и инос­тран­ные язы­ки и тер­петь не мо­жет сво­его бра­та? За­чем всем этим лю­дям Из­ра­иль?

   В пре­дис­ло­вии к ро­ману Еле­на Ула­нов­ская пи­шет:

   "…Как мор­ской вал, об­ру­шив­шись на бе­рег, та­щит с со­бой в мо­ре кам­ни, ра­куш­ки и не су­мев­ших за­цепить­ся кра­бов, так и вол­на эмиг­ра­ции в Из­ра­иль та­щила за со­бой всех: сог­ласных и не­сог­ласных, ев­ре­ев в ду­ше и ев­ре­ев толь­ко по пас­порту, да и не­ев­ре­ев вов­се - тех, кто вы­ехал по не­об­хо­димос­ти, вслед за мужь­ями и же­нами, а так­же всех, кто был го­тов у­ехать лю­бой це­ной…

    Сколь­ко лет по­надо­билось им, что­бы наз­вать Зем­лю Обе­тован­ную сво­ей? Ко­му-то од­на ночь бом­бежки, ко­му-то це­лая жизнь…"

   Ну, "ев­ре­ев в ду­ше" сре­ди на­ших "ге­ро­ев" не наб­лю­да­ет­ся, но про­дол­жим вы­яс­не­ние при­чин их отъ­ез­да.

   Вот Та­ня По­лон­ская, "хо­роша со­бой", но "в свои двад­цать во­семь лет… не за­мужем".

"…В Ба­ку это был воз­раст, ко­торый уже счи­тал­ся без­на­деж­ным, по­это­му, как толь­ко Та­ня ус­лы­шала о том, что у "лиц ев­рей­ской на­ци­ональ­нос­ти" есть воз­можность эмиг­ри­ровать в Из­ра­иль, она с не­ожи­дан­ной… энер­ги­ей взя­лась за де­ло".

  Ну­жен Из­ра­иль и мин­чанке Ри­не, чей муж Во­лодя, кста­ти, рус­ский по про­ис­хожде­нию, слиш­ком час­то и слиш­ком на­дол­го на­чал ез­дить в ко­ман­ди­ров­ки в Мос­кву, где жи­вет его "ста­рая при­ятель­ни­ца по ин­сти­туту". "Обыч­ная жи­тей­ская ло­гика под­ска­зыва­ла ей, что вы­яс­не­ния от­но­шений, сле­зы и прось­бы не по­могут. Нуж­ны ра­дикаль­ные ме­ры, нуж­но най­ти вы­ход, и та­ким вы­ходом ста­ла для нее эмиг­ра­ция в Из­ра­иль. Что­бы прек­ра­тить эти по­ез­дки в Мос­кву, …нуж­но  пре­ломить жизнь под дру­гим уг­лом. Тог­да Во­лодя пой­мет, что он, она - его же­на Ри­на - и их ма­лень­кий сын - единс­твен­но близ­кие друг дру­гу лю­ди; и это мо­жет слу­чить­ся толь­ко в чу­жой сре­де, в чу­жой стра­не".

   Та­кой вот мат­ри­мони­аль­ный си­онизм.

  Прав­да, в про­цес­се офор­мле­ния до­кумен­тов в Из­ра­иль Ри­на ока­зыва­ет­ся в пос­те­ле уже из­вес­тно­го нам Иго­ря Дуб­ров­ско­го, с ко­торым поз­на­коми­лась в оче­реди в по­соль­ство. И  влюб­ля­ет­ся в не­го на всю жизнь! При­чем вза­им­но.

  Ко­го мы еще за­были. Ну как же, Олег, брат Ри­ны. Мо­тива­ция? "Он, ма­лень­кий ев­рей­ский маль­чик, смо­жет сде­лать пры­жок в за­пад­ную ци­вили­зацию, в то вре­мя как его од­ноклас­сни­ки - друзья и нед­ру­ги - ос­та­нут­ся дог­ни­вать в Со­юзе".  Очень убе­дитель­но! Вы­ходит, не будь од­ноклас­сни­ков -"дру­зей и нед­ру­гов" - мо­жет, и не по­ехал бы.

  Во­об­ще-то, на этой точ­ке мой ра­зум воз­му­щен­ный уже на­чина­ет под­за­кипать.  Да ведь еще в се­миде­сятых в Мос­кве в сре­де ев­рей­ской мо­лоде­жи,  от­нюдь не ре­лиги­оз­ной  и не су­пер на­ци­она­лис­ти­чес­кой, пе­лось в воль­ном пе­рево­де с ив­ри­та:

     "Мы по­кину­ли чуж­би­ну,

       Мы за­были сло­во "страх"…

  А уж в кон­це вось­ми­деся­тых-на­чале де­вянос­тых  -  пом­ню, как рас­кры­вались ев­рей­ские сер­дца навс­тре­чу сво­ему язы­ку, сво­ему на­роду, сво­ей стра­не! По­нят­но, что вся­кие бы­ли, но ведь, су­дя по оби­лию об­ра­зов и сю­жет­ных ли­ний, Еле­на Ула­нов­ская за­мыс­ли­ла соз­дать неч­то вро­де эн­цикло­педии ре­пат­ри­ант­ской жиз­ни, так  по­чему же у нее од­ни от­ре­зан­ные лом­ти в этой "эн­цикло­педии" фи­гури­ру­ют?

  Да по­тому что Ве­ликая алия это ве­ликое чу­до! И для то­го, что­бы в Из­ра­иль по­еха­ли те, у ко­го сер­дца от­кры­ты ев­рей­ству  -  тут чу­да боль­шо­го не нуж­но. А нап­лыв та­ких вот "от­ре­зан­ных лом­тей", но при этом  все рав­но ев­ре­ев - вот это чу­до! 

   В 91-м, на­кану­не и в раз­гар Вой­ны в За­ливе ев­реи про­дол­жа­ли  ре­пат­ри­иро­вать­ся и пе­рес­ту­пали по­рог Ше­ремеь­ева со сло­вами: "Что со все­ми бу­дет, то и с на­ми!"

  А тут: "…Ри­на вдруг…  ре­аль­но, как буд­то со сто­роны, оце­нила си­ту­ацию, в ко­торой они на­ходи­лись… Она, ее муж и и ее ре­бенок. На се­год­ня они лю­ди без граж­данс­тва, без до­кумен­тов (де­ло про­ис­хо­дит на пе­рева­лоч­ном пун­кте в Бу­дапеш­те - А.К.), без де­нег, а зав­тра, пят­надца­того ян­ва­ря, дол­жна на­чать­ся вой­на в Пер­сид­ском за­ливе, имен­но в том мес­те, ку­да их ве­зут, как бес­сло­вес­ную ско­тину".

   Кру­той си­онизм, прав­да?

   А даль­ше на­чина­ет­ся борь­ба за вы­жива­ние в чу­жой… то есть в сво­ей… нет, по­ка еще сов­сем чу­жой стра­не.

  У Ли­дии Ми­хай­лов­ны от­кры­ва­ет­ся вто­рое ды­хание. "Она бро­салась на сче­та, как на бар­ри­кады: без стра­ха вхо­дила в спо­ры со слу­жащи­ми бан­ков, об­ла­дая сло­вар­ным за­пасом в пять слов. А на рын­ке все тор­говцы уже зна­ли ее по име­ни и без­ро­пот­но при­нима­ли це­ну, ко­торую она наз­на­чала. Ив­рит она учи­ла, как буд­то это был ее лич­ный враг: вгры­залась в таб­ли­цы, де­лала кар­точки, не вы­пус­ка­ла из рук сло­варь и да­же, ког­да жа­рила кот­ле­ты, зуб­ри­ла сло­ва. А са­мое глав­ное - она ни­чего не бо­ялась.

   Вот и сей­час - на­кину­ла кур­тку и пош­ла на ры­нок, как буд­то не ска­зали вче­ра … что Сад­дам Хус­сейн нач­нет бом­бить уже се­год­ня".

   А что ее сын, наш ге­рой-лю­бов­ник?

  "   Игорь, сце­пив зу­бы, дал се­бе сло­во, что ник­то и нич­то… не смо­жет вы­вес­ти его из рав­но­весия, по­ка он не толь­ко не бу­дет изъ­яс­нять­ся на ив­ри­те в лю­бом мес­те и на лю­бую те­му, но и смо­жет ука­зать лю­бому вы­род­ку (это он об из­ра­иль­тя­нах - А.К.), где его мес­то. И еще: Игорь вспом­нил кар­ти­ну, ка­жет­ся, Саль­ва­дора Да­ли, изоб­ра­жав­шую го­лову че­лове­ка с выд­ви­нуты­ми из нее ящич­ка­ми. Так вот, свои ящич­ки, за­битые вос­по­мина­ни­ями из прош­лой жиз­ни, Игорь зад­ви­нул креп­ко-нак­репко, зак­рыл на ключ и бро­сил в мо­ре…"

   А Ри­на, его воз­люблен­ная  и вре­мен­но им по­терян­ная, про­жива­ет чуть ли не на той же ули­це и пре­быва­ет в глу­бокой деп­рессии.

  "Как же так? - про­дол­жа­ла Ри­на уже про се­бя, - что же я сде­лала со сво­ей жизнью, с Го­шиком, с Во­лодей?..."

   Нет, не по­думай­те, это она не о сво­ей из­ме­не, это все о том же - о пе­ре­ез­де в Из­ра­иль!

  И даль­ше вспо­мина­ет она са­мое за­меча­тель­ное - как они с (ро­гатым) Во­лодей и ма­лень­ким Го­шиком при­еха­ли в Мос­кву, как наб­лю­дали сме­ну ка­ра­ула у Мав­зо­лея: "… И чувс­тво за­щищен­ности, не­зыб­ле­мос­ти, взра­щен­ное в них, на­ив­ных, этой ко­лос­саль­ной бе­зум­ной дер­жа­вой,  вер­ну­лось на се­кун­ду и вспом­ни­лась преж­няя, дет­ская гор­дость за свою стра­ну".

   И че­рез нес­коль­ко стра­ниц - окон­ча­тель­ный вер­дикт, или, ес­ли хо­тите, ди­аг­ноз: " Она про­иг­ра­ла во всем, но она дол­жна вы­жить, и для это­го - за­быть все, что бы­ло рань­ше ее жизнью: рус­ские кни­ги и рус­ские пес­ни, ули­цы род­но­го го­рода, дру­зей сво­ей юнос­ти, лас­ки лю­бимо­го и жа­лость к му­жу".

  При­мер­но так же вос­при­нима­ют собс­твен­ную алию  и дру­гие ге­рои ро­мана. Вот Яков Се­мено­вич - лю­бов­ник ма­мы Во­лоди, му­жа Ри­ны (ви­дите, ка­кая слож­ная сте­пень родс­тва?), быв­ший дет­ский врач:  "Са­мое глав­ное, что бы­ло у не­го в жиз­ни: его уме­ние ле­чить, ста­вить ди­аг­но­зы; его ма­лень­кие па­ци­ен­ты, ко­торых он лю­бил всем сер­дцем… за что он от­дал все это? За ил­лю­зию быть сво­бод­ным че­лове­ком в сво­бод­ной стра­не, ев­ре­ем сре­ди ев­ре­ев?

"…Нуж­на ли тру­пу его сво­бода? - сно­ва и сно­ва спра­шивал се­бя док­тор и сно­ва от­ве­чал: - Нет".

     Итак, сплош­ное ра­зоча­рова­ние, пол­ная бес­прос­ветность, ес­ли, ко­неч­но, не счи­тать прос­ве­том пат­ри­оти­чес­кий по­рыв во­сем­надца­тилет­не­го Оле­га, ко­торый, уз­нав, что его воз­люблен­ная (на­ша с ва­ми ста­рая - зна­комая Та­ня По­лон­ская) из­ме­нила ему с ара­бом, бе­жит на при­зыв­ной пункт и, ког­да его из-за пло­хого ив­ри­та не бе­рут в де­сант, а от­прав­ля­ют в ар­тилле­рию, уте­ша­ет се­бя тем, что "ес­ли очень пос­та­рать­ся, то и там мож­но по­гиб­нуть за Ро­дину".

 И сно­ва борь­ба за су­щес­тво­вание, сно­ва му­чения. Чи­та­ешь и спра­шива­ешь се­бя: "Не­уже­ли то, что для те­бя бы­ло са­мым счас­тли­вым, са­мым за­меча­тель­ным со­быти­ем в жиз­ни - алия в Из­ра­иль - ста­ло са­мой боль­шой тра­геди­ей в жиз­ни этих нес­час­тных ман­куртов, изу­родо­ван­ных не толь­ко ас­си­миля­ци­ей в ее са­мой гнус­ной фор­ме - Сов­ко­вой?  А ман­курты, пе­репол­зая со стра­ницы на стра­ницу, про­дол­жа­ют ко­пошить­ся - бо­рют­ся за вы­жива­ние, спят од­новре­мен­но с нес­коль­ки­ми, из­ме­ня­ют мужь­ям и же­нам, влюб­ля­ют­ся, раз­во­дят­ся и… и все! Жизнь стра­ны про­ходит ми­мо. Лю­ди на ули­цах чу­жие.  Од­но сло­во - ми­рок.

     Что же дер­жит их в Из­ра­иле??

 Ког­да Во­лодя, ко­торо­му "все … чуж­до здесь: язык, лю­ди, по­нятия, цвет не­ба и вкус во­ды… и да­же воз­дух," ре­шив вер­нуть­ся в Мос­кву, ро­ня­ет фра­зу: "Я ус­тро­юсь и за­беру вас", Ри­та взры­ва­ет­ся:  "- Ку­да за­берешь? В Мос­кву? В раз­ру­ху? Да там каж­дую ми­нуту мо­жет слу­чить­ся пе­рево­рот, рез­ня, пог­ром. Нет Мос­квы той, что бы­ла. На что ты со­бира­ешь­ся об­речь сво­его ре­бен­ка? Че­го ты ис­пу­гал­ся здесь?"

   Итак, впер­вые в ус­тах на­ших ге­ро­ев сло­во "здесь", в смыс­ле "в Из­ра­иле" проз­ву­чало как неч­то по­ложи­тель­ное. По­ка еще "там", в смыс­ле "в Мос­кве".  Так ска­зать, пат­ри­отизм от про­тив­но­го.

  И еще од­но сло­во здесь проз­ву­чало, прав­да, с не­кото­рым опоз­да­ни­ем, по­тому что на ули­цах рос­сий­ских го­родов оно зву­чало ско­рее до, а не пос­ле их отъ­ез­да. Это сло­во - "пог­ром".  Тут я дол­жен сде­лать не­боль­шое от­ступ­ле­ние.

   Я пом­ню, что пос­лу­жило де­тона­тором боль­шой алии.  Лю­ди, тер­певшие де­сяти­лети­ями со­вет­скую ни­щету, со­вет­ское бес­пра­вие, со­вет­ский ан­ти­семи­тизм, вдруг сде­лали стой­ку в го­ды Пе­рес­трой­ки. Раз­ру­ха, бар­дак, "пред­чувс­твие граж­дан­ской вой­ны"- все это, ко­неч­но, под­талки­вало лю­дей к эмиг­ра­ции, но пос­ледней со­ломин­кой, сло­мав­шей спи­ну вер­блю­ду, пос­ле че­го "Рос­сии вер­ные жи­ды" рва­нули сот­ня­ми ты­сяч, бы­ло оно - об­щес­тво "Па­мять".

  Из тех дней мне за­пом­ни­лись две слы­шан­ные мною блес­тя­щие фра­зы: "На то и "Па­мять" в ле­су, чтоб ев­рей не дре­мал!" и "Па­мять" - это средс­тво про­тив ев­рей­ско­го бес­па­мятс­тва".

   Ес­ли бы я не ве­рил в Б-га, то ис­то­рия с этим прес­ло­вутым об­щес­твом убе­дила бы ме­ня в су­щес­тво­вании си­онист­ско-ма­сон­ско­го за­гово­ра. Са­ми по­суди­те, не на­поми­на­ет ли она (сия ис­то­рия) объ­яс­не­ния,  что та­кое фей­ер­верк со сто­роны анек­дотно­го Ва­силия Ива­нови­ча: " Ни фи­га-ни фи­га. По­том до фи­га-до фи­га-до фи­га! А по­том - опять ни фи­га". Так оно и бы­ло.  По­яви­лось, про­шуме­ло, выг­на­ло ев­ре­ев из Рос­сии и де­мате­ри­али­зова­лось пол­ностью! От ее вож­дя Дмит­рия Ва­силь­ева од­на строч­ка в Ви­кипе­дии ос­та­лась! Ну чем не про­вока­ция со сто­роны аген­тов Мос­са­да, по указ­ке ли­деров Из­ра­иля с тем, что­бы на­чалась но­вая алия? Прав­да, по­том эти ли­деры че­сали ев­рей­ские ре­пы, не зная, что де­лать с мил­ли­оном "оли­мов", к нап­лы­ву ко­торых они как-то за­были стра­ну под­го­товить.  Но де­ло не толь­ко в этом. Имен­но, чи­тая кни­гу Еле­ны Ула­нов­ской, мы ви­дим, как  ис­то­рия Ве­ликой алии скла­дыва­ет­ся из бес­ко­неч­но­го ко­личес­тва лич­ных ис­то­рий ма­лень­ких лю­дей, за­нятых сво­ими лич­ны­ми проб­ле­мами и не по­нима­ющих, ка­кую пот­ря­са­ющую роль имен­но они иг­ра­ют не толь­ко в ис­то­рии собс­твен­но­го на­рода (при­час­тность к ко­торо­му во­об­ще не чувс­тву­ют), но и все­го че­лове­чес­тва (о при­час­тнос­ти к ко­торо­му они как-то не за­думы­ва­ют­ся). Где уж им уви­деть за собс­твен­ны­ми судь­ба­ми, за пе­репи­ти­ями в ис­то­рии стра­ны ис­хо­да, раз­ро­див­шей­ся раз­ру­хой, кон­флик­та­ми и об­щес­твом "Па­мять",  то что в То­ре на­зыва­ет­ся "эц­ба эло­ким" - "от­пе­чати паль­цев Вс-выш­не­го"?

   Собс­твен­но об этом весь ро­ман - о ве­ликой тай­не Ве­ликой алии с ее ка­жущей­ся бес­при­чин­ностью и од­новре­мен­но с этим - с бес­ко­неч­ным ко­личес­твом при­чин, скры­ва­ющих со­бой од­ну единс­твен­ную глав­ную При­чину -  воз­рожде­ние ев­рей­ско­го на­рода на сво­ей зем­ле, как ус­ло­вие при­хода эры все­об­ще­го Из­бавле­ния.

    Чи­татель, ра­зуме­ет­ся, ждет, что ге­рои пос­ле или в те­чение всех мы­тарств, "осоз­на­ют и пе­рес­тро­ят­ся", про­ник­нутся ев­рей­ским ду­хом, пре­по­яшут чрес­ла бе­ло-го­лубым зна­менем и пр. Нап­расно жде­те! Взрос­лые так и бу­дут до са­мого кон­ца ро­мана на про­тяже­нии де­сяти­летий "жить, под со­бою не слы­ша стра­ны". Раз­ве что Та­ня, ока­зав­шись  че­рез пят­надцать лет жиз­ни в Из­ра­иле, на быв­шей ро­дине, вдруг об­на­ружит, что жить без это­го Из­ра­иля не мо­жет, и, уз­нав о те­рак­те,  про­шеп­чет: "Что же та­кое есть в этой ма­лень­кой стра­не, что каж­дая та­кая ка­тас­тро­фа вос­при­нима­ет­ся, как лич­ная тра­гедия?"

  И в риф­му ей  Во­лодя, ко­торый "по же­не ев­рей", уз­нав о том, что его сын ра­нен при те­рак­те, вдруг мыс­ленно вос­клик­нет: "Что же это за стра­на та­кая, что нет ни­кому по­щады - ни де­тям, ни ста­рикам? Нет в ней ни мес­та, где бы ты чувс­тво­вал се­бя в бе­зопас­ности, ни вре­мени су­ток. А лю­ди жи­вут там и ра­ду­ют­ся каж­до­му про­жито­му дню, и вгры­за­ют­ся в эту пе­ресох­шую от не­мыс­ли­мой жа­ры зем­лю и де­ла­ют из нее сад".

  Ну, а мо­лодежь? Вот Ма­ша, за­дох­нется от счастья, уви­дев, по воз­вра­щении из дол­гих странс­твий по Даль­не­му Вос­то­ку, в а­эро­пор­ту Бен Гу­ри­она  над­пи­си  на ив­ри­те. За­дох­нется и - у­едет в Аме­рику. Олег - транс, нар­ко­тики, по­ез­дки в Ита­лию.  Та­кое ощу­щение, что ге­рои соз­на­тель­но про­ходят ми­мо Из­ра­иля.  

         Свет­лым пят­нышком бу­дет са­мый млад­ший из ге­ро­ев - сын Ри­ны и Во­лоди - Го­шик.

  Имен­но он, единс­твен­ный из них, на­чина­ет ощу­щать свое ев­рей­ство, ког­да, праз­днуя бар-миц­ву, вы­ходит к То­ре. Имен­но он с гор­достью идет в "Ги­вати", что­бы за­щищать стра­ну. Свою стра­ну! И не слу­чай­но пос­ледние сло­ва в ро­мане про­из­но­сит, об­ра­ща­ясь к Ри­не ра­неный в те­рак­те Го­шик: "Я жив, ма­ма!". Эти сло­ва зву­чат сим­во­личес­ки - он единс­твен­ный из всех пер­со­нажей кни­ги, кто дей­стви­тель­но жив, ибо он - на­деж­да.

  А ос­таль­ные?   Го­ворят, труд­нее вы­вес­ти Га­лут из ев­рея, чем ев­рея из Га­лута. Ду­ши на­ших ге­ро­ев до кра­ев пол­ны га­лут­ным му­сором, и все же Из­ра­иль по­тихонь­ку про­рас­та­ет в них, по­нем­но­гу очи­ща­ет их. Очис­тятся ли они до кон­ца? Ес­ли и нет, то де­ти у них уже точ­но ман­курта­ми не бу­дут!

  Ах­ма­това пи­сала: "Ког­да б вы зна­ли, из ка­кого со­ра Рас­тут сти­хи…" А здесь не сти­хи, здесь песнь Ве­ликой алии, по­доб­но пес­не, про­петой Мо­исе­ем пос­ле  рас­се­чения Крас­но­го мо­ря, ког­да, сог­ласно пре­данию, прос­тая ра­быня уви­дела боль­ше, чем про­рок И­ехез­кель. "И уз­рел Из­ра­иль ве­ликое де­яние, ко­торое со­вер­шил Г-сподь"… 

   Тог­да это бы­ло ос­во­бож­де­ние на­шего на­рода. Се­год­ня - пред­вестье ос­во­бож­де­ния все­го че­лове­чес­тва.

   Пред­ла­гая чи­тате­лям свою кни­гу Еле­на Ула­нов­ская как-то про­из­несла: "Это ре­пат­ри­ант­ская "Вой­на и мир". Ког­да я это ус­лы­шал, пер­вая мысль бы­ла:"Мож­но ли срав­ни­вать?" Вто­рая: "Ко­неч­но, нель­зя. Там со­бытие, гло­баль­ное для дав­но ушед­ше­го де­вят­надца­того ве­ка, а здесь - для всей Все­мир­ной ис­то­рии.

"Это тот Из­ра­иль, о су­щес­тво­вании ко­торо­го я по­нятия не имел/а, " - хо­ром ска­зали мы с Еле­ной Ула­нов­ской, про­читав - она - мой ро­ман, а я - ее.

  Что ж, два этих Из­ра­иля су­щес­тво­вали и су­щес­тву­ют од­новре­мен­но, иног­да пе­ресе­ка­ясь, ча­ще - па­рал­лель­но. Но оба они - стар­то­вые пло­щад­ки  для гря­дуще­го Ос­во­бож­де­ния, сле­дова­тель­но, оба прек­расны.