Многоликий Первомай

В и­юле 1889 го­да бы­ло при­нято ре­шение 1-го (Па­риж­ско­го) кон­грес­са 2-го Ин­терна­ци­она­ла о еже­год­ном праз­дно­вании 1 мая как Дня меж­ду­народ­ной со­лидар­ности тру­дящих­ся. Его от­ме­ча­ют во мно­гих стра­нах. Меж­ду тем, с Пер­во­ма­ем свя­зано боль­шое ко­личес­тво и дру­гих праз­дни­ков.

Нап­ри­мер, ин­дей­цы Ка­нады 1 мая от­ме­ча­ют День сус­ли­ка. В это вре­мя  лечь спать трез­вым счи­та­ет­ся страш­ным гре­хом. "Ты ме­ня ува­жа­ешь?" - во вре­мя воз­ли­яния так жрец-ша­ман об­ра­ща­ет­ся к соп­ле­мен­ни­кам, что сох­ра­нилось и до ны­неш­нве­го вре­мени и у дру­гих на­родов ми­ра. Ка­толи­ками по­чита­ет­ся 1 мая Валь­пур­ги­ева ночь - по име­ни свя­той игу­меньи Валь­пур­гии. Ночь на 1 мая в дох­ристи­ан­ские вре­мена от­ме­чалась у гер­ман­ских на­родов праз­днества­ми в честь нас­тупле­ния вес­ны и про­буж­де­ния сил при­роды. С рас­простра­нени­ем в Гер­ма­нии хрис­ти­анс­тва эти язы­чес­кие праз­днества бы­ли осуж­де­ны цер­ковью как "не­чис­тое, бе­сов­ское идо­лопок­лонс­тво", их учас­тни­ки пре­дава­лись ана­феме как слу­жите­ли дь­яво­ла. Впос­ледс­твии за Валь­пур­ги­евой ночью зак­ре­пилось зна­чение бе­сов­ско­го ша­баша, ор­гий ведьм и чер­тей на са­мой вы­сокой го­ре Гар­ца - Брок­ке­не. Пре­дания о Валь­пур­ги­евой но­чи ис­поль­зо­вал Ге­те в "Фа­ус­те".

В по­вес­ти Н. В. Го­голя "Май­ская ночь" рас­ска­зыва­ет­ся, как дочь сот­ни­ка от­ру­била ночью кош­ке ла­пу. А на­ут­ро она за­мети­ла у ма­чехи пе­ревя­зан­ную ру­ку. Ма­чеха ве­рила, что кош­ка свя­щен­ное жи­вот­ное, ес­ли оно пос­тра­дало, то и ве­ру­ющая в неё дол­жна пос­тра­дать так­же. В древ­ности кош­ки бы­ли обо­жест­вле­ны. В до­мах кош­ки по за­паху вы­ис­ки­вали мы­шиные хо­ды и нор­ки, ося­зали но­вое прос­транс­тво, чувс­тво­вали по за­паху бо­лез­ни; так, они пы­та­ют­ся лечь на боль­ное мес­то хо­зя­ина, пред­чувс­тву­ют приб­ли­жение не­пого­ды и зем­летря­сения. Это же от­но­сит­ся и к па­укам, счи­та­ет­ся, что па­ук - к гос­тям или к из­вести­ям, то что в па­ути­ну по­пада­ют на­секо­мые, оз­на­чало не­кую при­быль, удач­ную охо­ту. Обо­жест­вле­ние жи­вот­ных име­ло мес­то у всех на­родов, к при­меру, жа­бы (ля­гуш­ки) в рус­ских сказ­ках раз­го­вари­ва­ют; это свя­зано с тем, что лю­ди не мог­ли по­нять ме­ханиз­ма стро­ения ро­товой по­лос­ти этих ам­фи­бий, по­чему они пог­ло­ща­ют пи­щу с фе­номе­наль­ной ско­ростью. Кро­ме то­го, прев­ра­щение го­ловас­ти­ка в ля­гуш­ку вы­зывал не­пони­мание и стра­хи.

На Се­веро-Шот­ланд­ском на­горье (сов­ре­мен­ная Ве­ликоб­ри­тания) не­ког­да за­жига­лись пер­во­май­ские ог­ни, из­вес­тные под наз­ва­ни­ем ог­ней Бель­та­на. Их заж­же­ние соп­ро­вож­да­лось пыш­ной це­ремо­ни­ей, в ко­торой без тру­да мож­но бы­ло раз­гля­деть сле­ды че­лове­чес­ких жер­твоп­ри­ноше­ний. В не­кото­рых мес­тах этот обы­чай про­сущес­тво­вал до кон­ца XVIII ве­ка. Как и дру­гие древ­ние жре­чес­кие куль­ты, праз­дник Бель­та­на, по-ви­димо­му, справ­лялся на хол­мах и воз­вы­шен­ностях. Для то­го, чь­им хра­мом бы­ла вся все­лен­ная, счи­талось уни­зитель­ным по­селить­ся в до­ме, пос­тро­ен­ном че­лове­чес­ки­ми ру­ками. По­это­му жер­твы при­носи­лись на от­кры­том воз­ду­хе, как пи­шет в кни­ге "Зо­лотая ветвь" ан­глий­ский ис­сле­дова­тель древ­них об­ря­дов и ве­рова­ний Джей­мс Джордж Фрэ­зер (1854-1941 гг.), час­то на вер­ши­нах хол­мов, на фо­не ве­личес­твен­ней­ших пей­за­жей, в не­пос­редс­твен­ной бли­зос­ти от ис­точни­ка теп­ла и по­коя. Так шот­ланд­ские гор­цы по тра­диции от­ме­чали этот праз­дник в те­чение пос­ледне­го ве­ка. Од­на­ко, ког­да это су­еве­рие пош­ло на убыль, жи­тели каж­дой де­ревуш­ки на­чали са­мос­то­ятель­но от­прав­лять этот ри­ту­ал на ка­ком-ни­будь хол­ме или воз­вы­шен­ности, вок­руг ко­торой пас­ся скот.

1 мая в не­кото­рых рай­онах Гер­ма­нии еще в на­чале XX ве­ка кресть­яне ус­та­нав­ли­вали Май­ские де­ревья или кус­ты у две­рей ко­ров­ни­ков и ко­нюшен, по од­но­му на каж­дую ко­рову и ло­шадь; счи­талось, что от это­го у ко­ров бу­дет боль­ше мо­лока. Воз­дви­жение Май­ско­го де­рева, ук­ра­шения для ко­торо­го из­го­тов­ля­ют де­ревен­ские де­вуш­ки, со­вер­ша­ет­ся с боль­шой тор­жес­твен­ностью: со всех сто­рон к не­му сте­ка­ют­ся лю­ди, об­ра­зуя ог­ромное коль­цо тан­цу­ющих. Та­кие же обы­чаи соб­лю­дались в не­кото­рых час­тях Гер­ма­нии. Так, в го­рах Вер­хне­го Гар­ца на от­кры­тых мес­тах ус­та­нав­ли­вались вы­сокие ели с обод­ранной сни­зу ко­рой, ук­ра­шен­ные цве­тами. Днем вок­руг этих елей тан­це­вала мо­лодежь, а ве­чером - ста­рики. В не­кото­рых час­тях Бо­гемии Май­ская жердь или Лет­нее де­рево вод­ру­жа­ет­ся на Ива­нов день. Пар­ни при­носят из ле­са вы­сокую ель или сос­ну и ус­та­нав­ли­ва­ют ее на воз­вы­шении, а де­вуш­ки об­ря­жа­ют ее бу­кета­ми цве­тов, гир­лянда­ми и крас­ны­ми лен­та­ми. По окон­ча­нии праз­дни­ка де­рево сжи­га­ет­ся. Та­кой обы­чай был рас­простра­нен в Ан­глии, Фран­ции, Гер­ма­нии и в дру­гих час­тях Ев­ро­пы. Рус­ские кресть­яне в древ­ности от­прав­ля­лись в лес, пе­ли пес­ни, спле­тали вен­ки и сру­бали мо­лодую бе­резу, ко­торую об­ря­жали в жен­ское платье и ук­ра­шали раз­ноцвет­ны­ми лен­та­ми и лос­кутка­ми.
 
Об ир­ланд­ских кресть­янах (кель­ты) из­вес­тно, что они счи­тали, что ес­ли на 1 мая при­вязать к до­му зе­леную ветвь, то этим ле­том мо­локо поль­ет­ся в изо­билии. Воз­можно, что обы­чай са­жать на Май­ский праз­дник зе­леный куст у до­ма воз­люблен­ной, рас­простра­нен­ный в Ев­ро­пе, бе­рет свое на­чало в по­верье об оп­ло­дот­во­ря­ющей спо­соб­ности дре­вес­но­го ду­ха. В не­кото­рых час­тях Ба­варии та­кие кус­ты ста­вят у до­мов но­воб­рачных; куст сто­ит до тех пор, по­ка мо­лодая же­на не за­бере­мене­ет. В та­ких слу­ча­ях го­ворят, что муж "сам для се­бя по­садил Май­ский куст". По­сад­ка Май­ско­го де­рева име­ла ши­рокое рас­простра­нение и иг­ра­ла зна­читель­ную роль в жиз­ни мно­гих древ­них на­родов. Во мно­гих час­тях Ев­ро­пы бы­товал и про­дол­жа­ет бы­товать обы­чай, ког­да вес­ной, ран­ним ле­том или да­же на Ива­нов день на­до сру­бить де­рево и при­нес­ти в де­рев­ню, где оно ус­та­нав­ли­валось при все­об­щем ли­кова­нии. Эти обы­чаи нап­равле­ны на то, что­бы прив­лечь к каж­дой де­рев­не и к каж­до­му до­му бла­годе­яния, на­ходя­щи­еся во влас­ти ду­ха де­рева. Сэр Ген­ри Пирс в на­писан­ном в 1682 го­ду "Опи­сании Вес­тме­та" рас­ска­зыва­ет: "В ка­нун Праз­дни­ка мая каж­дая семья ста­вит пе­ред дверью до­ма зе­леный куст, усы­пан­ный жел­ты­ми цве­тами, ко­торые в изо­билии рас­тут на лу­гах. Там, где ле­са мно­го, воз­дви­га­ют вы­сокие строй­ные де­ревья, и те сто­ят пе­ред до­мами поч­ти це­лый год. Чу­жезе­мец мо­жет лег­ко во­об­ра­зить, что это вы­вес­ки тор­говцев пи­вом и что все до­ма яв­ля­ют­ся пив­ны­ми". В графс­тве Нор­тгемптон на Май­ский праз­дник пе­ред каж­дым до­мом са­жали де­рево трех-че­тырех мет­ров вы­сотой так, что­бы ка­залось, что оно там рас­тет. "К древ­ним обы­ча­ям, сох­ра­нив­шимся до на­ших дней в графс­тве Кор­ну­эльс, при­над­ле­жит обы­чай уби­рать на 1 мая две­ри и крыль­цо зе­лены­ми вет­ка­ми си­комо­ра и бо­ярыш­ни­ка и са­жать пе­ред до­мом де­ревья, точ­нее, об­рубки де­ревь­ев". Ког­да-то на се­вере Ан­глии в ка­нун 1 мая мо­лодые лю­ди вста­вали пос­ле по­луно­чи и под труб­ные зву­ки рож­ков от­прав­ля­лись в лес, где они от­ла­мыва­ли вет­ки и ук­ра­шали их цве­тами и вен­ка­ми. С вос­хо­дом сол­нца мо­лодые лю­ди воз­вра­щались и при­вязы­вали к две­рям и ок­нам сво­их до­мов ук­ра­шен­ные цве­тами вет­ви. В Эбин­гто­не (графс­тво Бер­кшир) мо­лодежь ког­да-то пер­во­май­ским ут­ром раз­гу­лива­ла с пе­ни­ем ве­селой пе­сен­ки, в ко­торой име­лись два сле­ду­ющих куп­ле­та:

Бро­дили мы всю ночь, всю ночь
И зах­ва­тив часть дня,
Но вот вер­ну­лись мы на­зад,
Ве­нок цве­тов не­ся.
Ве­нок вам ра­дос­тный кла­дем
Ря­дом с дверь­ми на луг,
Тот рас­пустив­ший­ся по­бег,
Тво­ренье божь­их рук.
 
В го­родах Саф­фрон-Валь­ден и Деб­ден в графс­тве Эс­секс 1 мая ма­лень­кие де­воч­ки стай­ка­ми сну­ют от до­ма к до­му, на­певая пес­ню, сход­ную с при­веден­ной вы­ше, и не­ся в ру­ках гир­лянды цве­тов. В коль­цо каж­до­го вен­ка обыч­но са­жали оде­тую в бе­лое кук­лу. По­доб­ные обы­чаи соб­лю­дались и все еще соб­лю­да­ют­ся в раз­личных час­тях Ан­глии.
В не­кото­рых се­лени­ях в Во­гез­ских го­рах груп­пки мо­лодень­ких де­вушек хо­дят в пер­вое вос­кре­сенье мая от до­ма к до­му, рас­пе­вая хва­леб­ную пес­ню, где упо­мина­ет­ся о "хле­бе и му­ке, ко­торые всхо­дят в мае". Ес­ли де­вуш­кам да­ют день­ги, они при­вязы­ва­ют к две­ри зе­леную ветвь; в "про­тив­ном слу­чае они же­ла­ют семье мно­го де­тей и ма­ло хле­ба на их про­пита­ние. В де­пар­та­мен­те Май­енн (Фран­ция) юно­ши на 1 мая обыч­но раз­гу­лива­ли от фер­мы к фер­ме с пе­ни­ем ве­селых пе­сен, за что их уго­щали ви­ном и да­вали день­ги; они же са­жали не­боль­шое де­рев­це или вет­ку. В ок­рес­тнос­тях го­рода Са­вер­на в Эль­за­се лю­ди рас­ха­жива­ют груп­па­ми с Май­ски­ми де­ревь­ями в ру­ках. Один из учас­тни­ков одет в бе­лую ру­баху, а ли­цо его вы­маза­но в чер­ный цвет, впе­реди не­го не­сут боль­шое Май­ское де­рево, а каж­дый учас­тник про­цес­сии не­сет еще по ма­лень­ко­му де­рев­цу. Дру­гой че­ловек не­сет ог­ромную кор­зи­ну, в ко­торую со­бира­ет яй­ца, коп­че­ную сви­ную гру­дин­ку и т. д.
 
На­кану­не Праз­дни­ка мая пар­ни в не­кото­рых час­тях Шве­ции раз­гу­лива­ют по де­рев­не, в ру­ках у каж­до­го из них связ­ка све­жих бе­резо­вых ве­ток. Про­цес­сия во гла­ве с де­ревен­ским скри­пачом с пе­ни­ем май­ских пе­сен об­хо­дит все до­ма; при­певом к ним слу­жит мо­лит­ва о хо­рошей по­годе, обиль­ном уро­жае, о зем­ном и не­бес­ном счастье. Один из пар­ней не­сет кор­зи­ну, в ко­торую со­бира­ет по­дарен­ные яй­ца и дру­гие про­дук­ты. В слу­чае ра­душ­но­го при­ема они прик­репля­ют вет­ку с листь­ями на кры­шу до­ма пря­мо над дверью. Но, как пра­вило, та­кие об­ря­ды справ­ля­ют­ся в Шве­ции в се­реди­не ле­та. На­кану­не Ива­нова дня (23 и­юня) до­ма тща­тель­но вы­чища­ют­ся и ук­ра­ша­ют­ся зе­лены­ми вет­вя­ми и цве­тами. В двер­ном про­еме и по все­му учас­тку ста­вят­ся мо­лодые ел­ки, а в са­ду из зе­лени со­ору­жа­ют­ся не­боль­шие те­нис­тые бе­сед­ки. В Сток­голь­ме в этот день ра­бота­ет ры­нок, на ко­тором выс­тавля­ют­ся на про­дажу ты­сячи Май­ских де­ревь­ев вы­сотой от со­рока сан­ти­мет­ров до пя­ти мет­ров, ук­ра­шен­ных листь­ями, цве­тами, лис­тка­ми раз­ноцвет­ной бу­маги, по­золо­чен­ной я­ич­ной скор­лу­пой и т. д. На хол­мах за­гора­ют­ся кос­тры, лю­ди тан­цу­ют вок­руг них и че­рез них пе­реп­ры­гива­ют. Но глав­ным со­быти­ем дня яв­ля­ет­ся ус­та­нов­ка Май­ско­го де­рева. Оно пред­став­ля­ет со­бой вы­сокую пря­мую ель с об­рублен­ны­ми бо­ковы­ми вет­ка­ми.