Я не согласен ни с одним словом, которое вы говорите, но готов умереть за ваше право это говорить... Эвелин Беатрис Холл

независимый интернет-журнал

Держись заглавья Кругозор!.. Наум Коржавин
x

Американские сюжеты

Три рассказа

Опубликовано 18 Июля 2018 в 09:40 EDT

Эрих фон Нефф
Перевод с английского Олега Кустова
…Пока я терзался раздумьями, она скользнула под одеяло. И как мне надо было поступить? А как мужчина всегда поступает в таких ситуациях? Я из тех людей, что вечно мучаются сомнениями - что правильно? что неправильно? - мысленно возвращаясь к ним снова и снова, без конца. Вот до чего доводит степень магистра философии. К счастью, она дала мне верную подсказку, просто похлопав ладонью по одеялу рядом с собой. Я быстро разделся; тело мое уже было наготове. Она притянула меня к себе, стиснула…
Гостевой доступ access Подписаться

НО­ВЫЙ АВ­ТОР "КРУ­ГОЗО­РА" О СЕ­БЕ

Я про­живаю в Сан-Фран­циско, ра­ботаю в пор­ту, имею сте­пень ма­гис­тра фи­лосо­фии, по­лучен­ную в Уни­вер­си­тете Сан-Фран­циско. Яв­ля­юсь чле­ном "Об­щес­тва фран­цуз­ских по­этов" (Poetes Francais), а так­же "Об­щес­тва фран­цуз­ских по­этов и ху­дож­ни­ков" (La Societes des Poetes et Artistes de France). На­писал бо­лее ты­сячи сти­хот­во­рений и по­эм, а так­же 156 рас­ска­зов. Опуб­ли­ковал 6 книг, по пре­иму­щес­тву во Фран­ции. В 1998 го­ду в из­да­тель­стве Cahiers de Nuit опуб­ли­ковал сбор­ник сти­хов Les Putains Cocainomanes ("Ко­ка­ино­вые шлю­хи"). В 1999 го­ду в том же из­да­тель­стве из­дан ро­ман Prostitutees au bord de La Route ("Прос­ти­тут­ки на обо­чине"). В 1998 го­ду был удос­то­ен пре­мии име­ни Вик­то­ра Гю­го за кни­гу Une Lancia rouge d?vale Lombard Street tombeau ouvert ("Крас­ная "лян­чия", не­суща­яся с рё­вом по Лом­бард-стрит").

ЛА­ЗАНЬЯ-СТРИТ
На рус­ском язы­ке пуб­ли­ку­ет­ся впер­вые

Бы­ло уже поч­ти два ча­са но­чи, ког­да я на­конец рас­про­щал­ся со сво­ими друзь­ями До­ном Мил­лзом и Ро­ном Гер­хар­дтом и по­ехал до­мой. За пи­вом и раз­го­вора­ми мы за­сиде­лись до­поз­дна. Дон и Рон жи­ли на прис­та­ни Са­уса­лито, до­мом им слу­жил ло­доч­ный са­рай, сто­яв­ший в ок­ру­жении по­доб­ных же хи­бар, ста­рых фур­го­нов и прог­нивших ло­док. Меж­ду этих не­казис­тых оби­талищ рос бурь­ян, ва­лялись ржа­вые ве­лоси­пед­ные ра­мы, пус­тые боч­ки из-под со­ляр­ки, стер­тые ав­то­мобиль­ные пок­рышки и про­чие объ­ек­ты пос­тиндус­три­аль­но­го ис­кусс­тва.

Дождь, лив­ший чуть не всю ночь, поч­ти за­кон­чился; на вет­ро­вой стек­ло па­дали ред­кие кап­ли. На Ма­рин­шип-у­эй я свер­нул на­лево, на Хар­бор-драйв, за­тем - еще раз на­лево, на Брид­жу­эй. Про­ез­жая ми­мо ав­то­бус­ной ос­та­нов­ки мар­шру­та Гол­ден-гейт Тран­зит, я за­метил сто­яв­шую под на­весом жен­щи­ну, ко­торая го­лосо­вала про­ез­жавшим ми­мо ма­шинам. По­рой прос­ти­тут­ки та­ким не­хит­рым спо­собом под­ма­нива­ют кли­ен­тов, но я по­думал, что для это­го биз­не­са вре­мя уже слиш­ком поз­днее, да и по­года край­не сквер­ная. Я подъ­ехал, ос­та­новил­ся. Нас­коль­ко я мог за­метить, оде­та она бы­ла сов­сем не по по­годе. Рос­ту в ней бы­ло при­мер­но метр семь­де­сят, влаж­ные кон­цы рас­тре­пан­ных ры­жих во­лос при­лип­ли к неб­режно на­кину­тому си­нему дож­де­вику. Она жад­но ку­рила, ве­ро­ят­но, прос­то что­бы хоть как-то сог­реть­ся.

- Под­брось ме­ня до Ла­занья-стрит, - ска­зала она, заб­равшись ко мне в ма­шину.

Я тро­нул с мес­та, по­том, ког­да мы уже про­еха­ли па­ру квар­та­лов, по­ин­те­ресо­вал­ся:

- А где эта чер­то­ва Ла­занья-стрит?

- Не хо­чешь ма­лость по­раз­влечь­ся? - от­ве­тила она воп­ро­сом на воп­рос.

- Не осо­бен­но, - ска­зал я. - Да и де­нег у ме­ня поч­ти не ос­та­лось.

- А сколь­ко у те­бя есть?

- Шесть дол­ла­ров.

- Ну, - по­мед­лив, ска­зала она. - За шесть дол­ла­ров мо­жешь по­лучить ми­нет.

Мож­но по­думать, я тор­го­вал­ся, что­бы сбить це­ну…

- Ес­ли те­бе так силь­но нуж­ны день­ги, - ска­зал я, - мо­гу дать те­бе пя­тер­ку прос­то так. Дол­лар мне ну­жен, что­бы зап­ла­тить за про­езд по мос­ту.

Она ми­нуту по­раз­мышля­ла над мо­ими сло­вами, по­том ска­зала:

- Тор­мозни воз­ле "Се­вен-эле­вен", я хо­чу взять чаш­ку ко­фе.

К то­му вре­мени, как мы подъ­еха­ли к Милл-Вэл­ли, она уже зад­ре­мала, при­валив­шись к мо­ему пле­чу. Я да­же слы­шал, как она ле­гонь­ко пох­ра­пыва­ет во сне.

Я про­ехал по шос­се Шор-лайн, на Тэм-джанкшн по­вер­нул на­лево и вско­ре при­пар­ко­вал­ся воз­ле су­пер­марке­та. Она прос­ну­лась, по­тер­ла гла­за. Я вы­шел из ма­шины, она вы­лез­ла вслед за мной. Свой дож­де­вик она сня­ла и ос­та­вила в ма­шине; я об­ра­тил вни­мание на тем­ные пят­на у нее на ру­ках. Они бы­ли очень по­хожи на си­няки. Впро­чем, эти пят­на впол­не мог­ли ока­зать­ся приз­на­ками ка­кой-ни­будь бо­лез­ни. Уж и не знаю, ка­кой из двух ва­ри­ан­тов был бы ху­же, со­вер­шенно ни­куда не год­ная ди­лем­ма.

Я ку­пил ей ста­кан­чик ко­фе за пять­де­сят цен­тов и черс­твый шо­колад­ный пон­чик за со­рок. "Рэй­нир эль" за­кон­чился, приш­лось взять бу­тыл­ку "Бад­вай­зе­ра" за пять­де­сят де­вять цен­тов, и еще я ку­пил па­кет со­леных крен­дель­ков "Ролд Голд" за трид­цать пять. Я поз­во­лил ей заб­рать всю сда­чу с пя­тер­ки - наб­ра­лось три дол­ла­ра шес­тнад­цать цен­тов. И у ме­ня еще ос­тался дол­лар в бу­маж­ни­ке - на про­езд по мос­ту.

Мы вер­ну­лись к мо­ему уни­вер­са­лу. Я сгру­зил по­куп­ки на ле­жав­ший в ба­гаж­ни­ке мат­рац. Он слу­жил под­клад­кой для вся­кого ба­рах­ла, что­бы оно не гре­мело, пе­река­тыва­ясь по го­лому же­лезу. Хо­тя мат­рац мож­но бы­ло ис­поль­зо­вать с боль­шим тол­ком и при­ят­ностью.

Я по­думал, что те­перь моя по­пут­чи­ца хо­чет вер­нуть­ся на ав­то­бус­ную ос­та­нов­ку, и по­вез ее об­ратно.

- Не на­до, - ска­зала она. - От­ве­зи ме­ня до­мой.

- Ку­да, на Ла­занья-стрит? - спро­сил я в пол­ной уве­рен­ности, что наз­ва­ние ули­цы вы­думан­ное.

- Нет, я по­кажу до­рогу.

Мы про­еха­ли Ло­рел-у­эй, свер­ну­ли на Ма­рин-аве­ню, по­том ока­зались воз­ле не­опи­су­емо вет­хой хи­бары.

- Идем, - ска­зала она. Пош­ла к до­му пер­вой, от­кры­ла дверь.

- Это ты, Крис? - пос­лы­шал­ся дре­без­жа­щий го­лос.

- Как ты, па? - отоз­ва­лась она.

Я та­кого не ожи­дал. Ско­рее по­думал бы, что она жи­вет с чер­ным су­тене­ром или под­ружкой-лес­би­ян­кой.

Па­паша Крис си­дел на про­дав­ленном ди­ване, смот­рел те­леви­зор. Груз­ный, пле­шивый дядь­ка, ко­торый дав­но пе­рес­тал за со­бой сле­дить. Не знаю, ка­кие меж­ду от­цом и до­черью бы­ли до­гово­рен­ности нас­чет то­го, мо­жет ли она при­водить пос­то­рон­них му­жиков к се­бе в ком­на­ту. Он си­дел, ку­рил си­гаре­ту и, ка­жет­ся, ему бы­ло все рав­но.

Крис прош­ла в свою ком­на­ту. Я пос­ле­довал за ней, чувс­твуя се­бя нез­ва­ным гос­тем, не­уве­рен­ным сто­ит ли уй­ти, или сто­ит ос­тать­ся. Она на­чала раз­де­вать­ся, и я сно­ва уви­дел эти чер­то­вы пят­на на ее ру­ках. Па­паша ее по­кола­чивал, что ли? Или она бы­ла нар­ко­ман­кой? По­ка я тер­зался раз­думь­ями, она сколь­зну­ла под оде­яло.

И как мне на­до бы­ло пос­ту­пить? А как муж­чи­на всег­да пос­ту­па­ет в та­ких си­ту­аци­ях? Я из тех лю­дей, что веч­но му­ча­ют­ся сом­не­ни­ями: что пра­виль­но, что неп­ра­виль­но, мыс­ленно воз­вра­ща­ясь к ним сно­ва и сно­ва, без кон­ца. Вот до че­го до­водит сте­пень ма­гис­тра фи­лосо­фии.

К счастью, она да­ла мне вер­ную под­сказ­ку, прос­то пох­ло­пав ла­донью по оде­ялу ря­дом с со­бой. Я быс­тро раз­делся; те­ло мое уже бы­ло на­гото­ве. Она при­тяну­ла ме­ня к се­бе, стис­ну­ла в креп­ких объ­яти­ях.

И дол­го не от­пуска­ла.

ЭМИ
На рус­ском язы­ке пуб­ли­ку­ет­ся впер­вые

Эми шку­рит тра­улер. Дра­ит ржа­вые бор­та гру­бой наж­дачной бу­магой. Ра­бота тя­желая, но Эми упор­но трет изо всех сил.

Гряз­ну­ля ка­та­ет по при­чалу ста­рый вин­ный бо­чонок, ко­торый раз­до­была на дру­гой сто­роне до­роги, на пе­пели­ще ви­нокур­ни Мэй­со­на*. Бо­чонок гро­мыха­ет на весь при­чал; лю­ди выг­ля­дыва­ют из сво­их фур­го­нов и ло­док, кри­чат: "Прек­ра­ти не­мед­ленно!" Но Гряз­ну­ля их не слу­ша­ет, она про­дол­жа­ет ка­тать бо­чонок, по­тому что ей нра­вит­ся это за­нятие. В бо­чон­ке, по­хоже, еще ос­та­лось чу­точ­ку вис­ки, слыш­но, как что-то пле­щет­ся внут­ри.

- Пот­рясно! - вос­кли­ца­ет Гряз­ну­ля.

Она пы­та­ет­ся влезть на кру­той бок бо­чон­ка. Ус­то­ять не по­луча­ет­ся.

- Ос­то­рож­но, - пре­дуп­режда­ет ее Эми. - Рас­ши­бешь­ся.

Гряз­ну­ля про­бу­ет сно­ва. Но, в кон­це кон­цов, бро­са­ет эту за­тею.

- Что де­ла­ешь? - лю­бопытс­тву­ет она.

- От­чи­щаю ржав­чи­ну, - го­ворит Эми.

- За­чем?

- Что­бы за­тем пок­ра­сить.

- А в ка­кой цвет?

- Об этом я еще не ду­мала, - приз­на­ет­ся Эми. - В лю­бом слу­чае, спер­ва на­до все при­вес­ти в по­рядок, а уж по­том от­прав­лять­ся в пла­вание.

- А ку­да? - Гряз­ну­ле неп­ре­мен­но нуж­но знать все.

- Да­леко-да­леко. На край све­та.

- А, - пре­неб­ре­житель­но бро­са­ет Гряз­ну­ля.

- Да-да, - го­ворит Эми. - Так и бу­дет, вот уви­дишь.

- Не, я те­бе не ве­рю, - го­ворит Гряз­ну­ля.

- Это по­чему?

- По­тому что ты ни­ког­да не за­кон­чишь шку­рить.

- Тог­да за­чем же я этим за­нима­юсь?

- По­тому что те­бе боль­ше не­чем за­нять­ся.

- Это не зна­чит…

- Нет, зна­чит. Ты трешь этот тра­улер уже не пер­вый год.

- Зна­ешь, ты пра­ва, - сог­ла­ша­ет­ся Эми, про­дол­жая шку­рить. - Боль­ше мне за­нять­ся не­чем. Но луч­ше де­лать хоть что-то, чем вов­се ни­чего.

Гряз­ну­ля бе­рет в ру­ки ку­сок наж­дачной бу­маги.

- Нуж­но обер­нуть наж­дачкой де­ревян­ный бру­сок, - го­ворит Эми и по­казы­ва­ет Гряз­ну­ле, как это де­ла­ет­ся.

Ка­кое-то вре­мя они дра­ят тра­улер вмес­те. По­том Гряз­ну­ля го­ворит:

- Ску­кота.

- Тут еще пол­но ра­боты, - го­ворит Эми.

- Ус­пе­ет­ся, - от­ве­ча­ет Гряз­ну­ля, воз­вра­ща­ясь к сво­ему бо­чон­ку. Тол­ка­ет его, и бо­чонок ка­тит­ся вдоль при­чала, гро­мыхая.

- Ку­да пой­дешь? - ин­те­ресу­ет­ся Эми.

- Ду­маю, на­до про­ведать мам­ку.

- На пе­рек­рес­тке, что ли?

Мам­ка Гряз­ну­ли сто­ит на пе­рек­рес­тке, где све­тофор. Под­жи­да­ет мо­ряков и мор­ских пе­хотин­цев. Плюх-плюх - бо­чонок ка­тит­ся по при­чалу. "Прек­ра­ти! - сер­ди­то во­пит ка­кой-то лы­сый тол­стяк. - Прек­ра­ти не­мед­ленно!" Гряз­ну­ля не об­ра­ща­ет на не­го вни­мания, про­дол­жая тол­кать бо­чонок.

- Ну, как там де­ла? - спра­шива­ет мам­ка.

- Эми сно­ва трет тра­улер, - го­ворит Гряз­ну­ля. - Она все трет его и трет. По-мо­ему, она уже ма­лость око­села.

- Мне то­же так ка­жет­ся, - сог­ла­ша­ет­ся мам­ка. По­рыв­шись в су­моч­ке, она дос­та­ет лис­ток бу­маги. - Эрих кое-что для те­бя на­писал. И да­же пе­ревел с не­мец­ко­го.

Из-за уг­ла по­казы­ва­ет­ся ли­музин, ог­ромный, как лин­кор. И да­же по­хоже­го цве­та.

- Шо­фер при­вез са­мого ка­пита­на, - ро­ня­ет мам­ка.

Ли­музин ос­та­нав­ли­ва­ет­ся, за­тем на све­тофо­ре за­жига­ет­ся зе­леный, и мам­ка у­ез­жа­ет.

Гряз­ну­ля воз­вра­ща­ет­ся на при­чал. Сно­ва при­нима­ет­ся ка­тать бо­чонок.

У тра­уле­ра Эми про­тяги­ва­ет ей де­ревян­ный бру­сок и но­вый ку­сок наж­дачной бу­маги.

- Что, опять? - воп­ро­ша­ет Гряз­ну­ля.

- Ко­неч­но, - ки­ва­ет Эми. - Ско­ро мы поп­лы­вем на край све­та. Но до той по­ры на­до ста­рать­ся как сле­ду­ет.

- Ни­куда ты не поп­лы­вешь, - за­яв­ля­ет Гряз­ну­ля. - Ты бу­дешь тор­чать здесь и без кон­ца дра­ить этот прок­ля­тый тра­улер.

- А ты хо­чешь сто­ять на пе­рек­рес­тке и смот­реть на све­тофор?

- Ты ос­та­нешь­ся здесь нав­сегда.

- Хо­чешь пас­ти ма­шины, что ос­та­нав­ли­ва­ют­ся на крас­ный?

- Да, хо­чу!

Гряз­ну­ля от­во­рачи­ва­ет­ся. Раз­во­рачи­ва­ет за­пис­ку, ко­торую пе­реда­ла мам­ка. Чи­та­ет: "Три пря­хи. Жи­ла-бы­ла де­вуш­ка, ле­ниви­ца да прясть не охот­ни­ца; и что ей мать ни го­вори­ла, а зас­та­вить ее ра­ботать ни­как не мог­ла…"** Гряз­ну­ля бро­са­ет за­пис­ку, и ее уно­сит вет­ром. У Гряз­ну­ли есть бо­чонок, ко­торый мож­но ка­тать по при­чалу.

Плюх-плюх.

Хоть це­лый день.

 

ГРЯЗНУЛЯ

Но­ги у нее бы­ли гряз­ные-прег­рязные. Ли­чико то­же чу­мазое, об­рамлен­ное свет­лы­ми куд­ряшка­ми, так­же дав­но ску­чав­ши­ми по го­рячей во­де и мы­лу.

 С па­лубы ста­рого тра­уле­ра, встав­ше­го на веч­ный при­кол в су­хом до­ке, я мог наб­лю­дать, как Гряз­ну­ля но­сит­ся по пир­су, за­вален­но­му вся­ким хла­мом. Гру­ды ста­рых пок­ры­шек, мот­ки ка­беля, ди­кое ко­личес­тво ржа­вых ве­лоси­пед­ных час­тей, ку­чи из­но­шен­ной одеж­ды и еще мно­го все­го про­чего.

Она мог­ла заб­рать­ся ку­да угод­но. Без приг­ла­шения за­леза­ла и в лод­ки, и в трей­ле­ры, и в ла­чуги, где об­ре­тались мес­тные ко­рабе­лы, а так­же воль­ные ху­дож­ни­ки всех мас­тей.

Не­кото­рые гна­ли Гряз­ну­лю прочь. Но, лю­бопыт­ная, как кош­ка, она при­ходи­ла сно­ва. А мно­гие уже при­вык­ли, что она бро­дит са­ма по се­бе. Мяу-мяу.

Мам­ка Гряз­ну­ли ра­бота­ла на пе­рек­рес­тке. Пас­ла ма­шины, что ос­та­нав­ли­ва­ют­ся на крас­ный свет. Пред­ла­гала за двад­цать дол­ла­ров про­катить­ся в ук­ромное мес­течко. И так - це­лый день, ту­да-сю­да-об­ратно.

Жи­ли они не­пода­леку от тра­уле­ра, в сло­ман­ном хлеб­ном фур­го­не. Фур­гон ког­да-то при­над­ле­жал пе­кар­не брать­ев Лар­ра­буру, на­тураль­ная вин­тажная клас­си­ка. Внут­ри был га­зовый при­мус и двухъ­ярус­ная ко­рабель­ная кой­ка. Гряз­ну­ля спа­ла на вер­хней; у кой­ки бы­ли бор­ти­ки, что­бы ночью не сва­лить­ся во сне.

Пи­тались они кон­серва­ми, ра­зог­ре­тыми на при­мусе. Кон­серви­рован­ная ту­шеная фа­соль. Кон­серви­рован­ный ту­шеный го­рошек. Кон­серви­рован­ные сар­ди­ны. Вся­кая та­кая дрянь. Иног­да они ели не ра­зог­ре­тое. Еще пи­ли раз­ве­ден­ное су­хое мо­локо.

Мам­ка гре­ла кон­сервы на при­мусе до сос­то­яния, ког­да бан­ка бы­ла го­това лоп­нуть. От­кры­вала бан­ку осо­бым кон­сер­вным но­жом. Кру­тила руч­ку, по­ка раз­рез не за­мыкал­ся в коль­цо, сни­мала с бан­ки жес­тя­ной круг­ляш. И тог­да Гряз­ну­ля за­пус­ка­ла в бан­ку свою лож­ку, чер­пая го­рячее чи­ли или что там у них в этот раз бы­ло на зав­трак. Выс­кре­бала все до дна, ук­ра­шая фи­зи­оно­мию но­выми раз­во­дами. Пус­тые бан­ки, как и про­чий му­сор, мам­ка Гряз­ну­ли скла­дыва­ла в плас­ти­ковый ме­шок, что­бы за­тем от­нести его в му­сор­ный кон­тей­нер воз­ле су­пер­марке­та "Сей­фу­эй". Ага, на этот счет у нее бы­ли свои прин­ци­пы.

За­тем мам­ка от­прав­ля­лась ра­ботать на пе­рек­ресток. Наб­лю­дать за сиг­на­лами све­тофо­ра. Ждать.

Гряз­ну­ле иног­да хо­телось пос­мотреть, как мам­ка сто­ит на пе­рек­рес­тке. Как ло­вит уда­чу.

Впро­чем, и без это­го на пир­се хва­та­ет мес­та для за­бав. Мож­но иг­рать сре­ди бро­шен­ных фур­го­нов, ржа­вых ве­лоси­педов, прог­нивших ло­док. На ру­ках и но­гах Гряз­ну­ли от­четли­вые сле­ды от соп­ри­кос­но­вений со мно­жес­твом ста­рых ве­щей. Вро­де тех бо­чек из-под вис­ки, что сва­лены на дру­гой сто­роне до­роги. Они еще хра­нят слад­кий за­пах аме­рикан­ской меч­ты.

На пир­се жи­вет мно­го раз­но­го на­роду. Жан де Люс ро­дом из Бель­гии, нас­то­ящий вал­лон. Мис­тер Пирз - ху­дож­ник, ри­су­ет кло­унов. Сэм­ми стро­ит лод­ки, а его под­ру­га Эми це­лый день дра­ит наж­дачной бу­магой борт тра­уле­ра.

Есть да­же пи­сате­ли. Дон Миллз и его друг Рон Гер­хардт, ко­торые ра­бота­ют в лис­тоштам­по­воч­ном це­ху. Еще Эрих фон Нефф, ко­торый жи­вет на ста­ром тра­уле­ре. Ту­да то­же мож­но заб­рать­ся, к пра­вому бор­ту прис­ло­нена лес­тни­ца.

Гряз­ну­ля под­ни­ма­ет­ся по лес­тни­це, пе­реби­ра­ет гряз­ны­ми нож­ка­ми. Сту­пень­ка за сту­пень­кой, все вы­ше и вы­ше. Пе­релезть че­рез борт, пе­рей­ти на дру­гой ко­нец па­лубы - там дру­гая лес­тни­ца, что ве­дет вниз, внутрь ко­раб­ля.

Я си­жу в единс­твен­ной обус­тро­ен­ной ка­юте, пи­шу ис­то­рии из жиз­ни. За­вер­шенные ис­то­рии ак­ку­рат­но рас­кла­дываю в стоп­ки пря­мо на по­лу. Ма­лень­кие ров­ные стоп­ки бу­маги.

- Что де­ла­ешь? - спра­шива­ет Гряз­ну­ля.

- Пи­шу про жизнь, - от­ве­чаю я.

Она ки­ва­ет, как буд­то ей все по­нят­но. Раз­гля­дыва­ет кни­ги на пол­ках, од­ну за дру­гой. Бе­рет в ру­ки сказ­ки брать­ев Гримм. Но кни­га на не­мец­ком. Гряз­ну­ля все рав­но лис­та­ет стра­ницы, ее за­вора­жива­ет го­тичес­кий шрифт.

- По­читай мне, - про­сит она.

Я бе­ру в ру­ки кни­гу.

- "Goldkinder ." Es war einmal ein armer Mann und eine arme Frau; die hatten weiter nichts als ein Hutte, - чи­таю я и сра­зу пе­рево­жу. - "Зо­лотые де­ти". У од­но­го бед­ня­ка и его же­ны не бы­ло за ду­шой ни­чего, кро­ме ма­лень­кой хи­жины, а пи­тались они от рыб­ной лов­ли: что до­будут, то и съ­едят.

По­ка я чи­таю, Гряз­ну­ля об­хва­тыва­ет ме­ня сво­ими ру­чон­ка­ми. Ди­тя, тос­ку­ющее по от­цов­ской люб­ви.

- Der Mann was ein Fisher, und wie er einmal am Wasser sass und sein Netz ausgeworfen hatte, das fing er einem goldenen Fisch. - Я про­дол­жаю чи­тать и пе­рево­дить. - Слу­чилось, од­на­ко же, что од­нажды, ког­да муж си­дел у во­ды и сеть свою за­киды­вал, он вы­ловил ры­бу, сов­сем зо­лотую…

Вско­ре чте­ние на не­мец­ком и пос­ле­ду­ющий пе­ревод на­чина­ет ме­ня утом­лять. Гряз­ну­ля смот­рит на ме­ня, на пи­сате­ля, чьи рас­ска­зы раз­ло­жены на по­лу в ма­лень­кие ак­ку­рат­ные стоп­ки. Ее мам­ка где-то там, ждет, ког­да на све­тофо­ре за­горит­ся крас­ный. Мой мед­ленный пе­рес­каз с не­мец­ко­го Гряз­ну­ле на­до­ел. Она воз­вра­ща­ет­ся к лес­тни­це и ле­зет на­верх, к сол­нечно­му све­ту, бро­сив мне один ко­сой взгляд на­пос­ле­док.

Мам­ка Гряз­ну­ли воз­вра­ща­ет­ся с пе­рек­рес­тка, от­ра­ботав пол­дня внут­ри ма­шин и сна­ружи. Приш­ла до­мой на ланч, по пу­ти зас­ко­чила в су­пер­маркет. В па­кете у нее кон­сер­вные бан­ки, мо­локо и пи­во.

Гряз­ну­ля про­вор­но пе­реби­ра­ет но­гами, спус­ка­ясь по прис­ло­нен­ной к бор­ту лес­тни­це. Под­бе­га­ет к мам­ке, вцеп­ля­ет­ся в ее кур­тку.

- Дон Миллз на­писал пь­есу, - со­об­ща­ет Гряз­ну­ля с важ­ностью.

- А Эрих что на­писал? - нас­мешли­во спра­шива­ет мам­ка.

- Он сказ­ки чи­та­ет, - го­ворит Гряз­ну­ля.

Мам­ка с по­нима­ни­ем ки­ва­ет.

Ко­тенок трет­ся о ее гряз­ные но­ги. Мур­лы­чет. Лас­ка­ет­ся ра­ди объ­ед­ков. Про­ситель­но заг­ля­дыва­ет в гла­за.

Мяу-мяу.

___________________
* Ви­ноку­рен­ный за­вод Мэй­со­на (Mason Distillery) - пред­при­ятие по про­из­водс­тву креп­ких ал­ко­голь­ных на­пит­ков, при­над­ле­жав­шее American Distilling company. На­ходи­лось в Са­уса­лито, при­горо­де Сан-Фран­циско. Унич­то­жено по­жаром в 1963 г. (прим. пе­рев.)

** "Три пря­хи" - сказ­ка брать­ев Гримм. При­веден­ный фраг­мент дан в пе­рево­де Гри­гория Пет­ни­кова (прим. пе­рев.)

Не пропусти интересные статьи, подпишись!
facebook Кругозор в Facebook   telegram Кругозор в Telegram   vk Кругозор в VK
 

Слушайте

 

Читайте также

БРАТЬЯ НАШИ МЕНЬШИЕ

Наши меньшие братья по оружию

На войне люди часто предавали животных, но животные никогда не предавали людей. Среди них было много героев, но не было дезертиров…

Сергей Кутовой июль 2025

ПРОЗА

Радужное настроение (рассказ)

Люди направлялись и в сторону Арбата и таким же потоком шли навстречу. Прямо праздник! Только что не пляшут вокруг, но двери многочисленных кафе открыты настежь. Заходи если есть деньги. А ведь где-то сейчас стреляют. Бойцы падают на землю. Но военных вокруг чего-то не видно. Всего один человек шел навстречу в камуфляжной форме, тяжело опираясь на палочку. Толпа обтекала его особо не задерживаясь. Да, куда ни глянь везде были толпы народа.

Никита Николаенко июль 2025

ПОЛЕМИКА

Вечная война России

На переговорах с делегацией Украины в Стамбуле Мединский, путинский извращенец от истории петушился: Россия может воевать вечно! А поскольку переговоры Трампа с Путиным закончились ничем – Путин продолжает водить нашего старого и глупого барашка за нос, то война продолжается.

Юрий Кирпичёв июнь 2025

СТРОФЫ

Наперекор

На траве блестит майская роса,
Где-то вдалеке чьи-то голоса...
Кончится весна, и пройдут дожди.
Просто только верь, просто только жди

Михаил Шур май 2025

СТРОФЫ

БРАТЬЯ НАШИ МЕНЬШИЕ

Наши меньшие братья по оружию

На войне люди часто предавали животных, но животные никогда не предавали людей. Среди них было много героев, но не было дезертиров…

Сергей Кутовой июль 2025

Держись заглавья Кругозор!.. Наум Коржавин

x

Исчерпан лимит гостевого доступа:(

Бесплатная подписка

Но для Вас есть подарок!

Получите бесплатный доступ к публикациям на сайте!

Оформите бесплатную подписку за 2 мин.

Бесплатная подписка

Уже зарегистрированы? Вход

или

Войдите через Facebook

Исчерпан лимит доступа:(

Премиум подписка

Улучшите Вашу подписку!

Получите безлимитный доступ к публикациям на сайте!

Оформите премиум-подписку всего за $12/год

Премиум подписка