Шпионские Страсти

На днях пос­мотрел ки­но "Мост Шпи­онов" (Bridge of Spies), сня­тое Сти­веном Спил­бергом об об­ме­не бо­лее 50 лет на­зад со­вет­ско­го шпи­она Ру­доль­фа Абе­ля на аме­рикан­ско­го пи­лота Гэ­ри Па­уэр­са. Хо­рошее ки­но, доб­ротно сде­лан­ное и ак­ку­рат­ное да­же в ме­лочах, хо­тя как и по­ложе­но в Гол­ли­вуде, не без раз­ве­сис­той клюк­вы. Тем не ме­нее, не зря его выд­ви­нули на Ос­ка­ра в этом го­ду. В от­ли­чие от всех си­дев­ших в за­ле, был у ме­ня к этой те­ме лич­ный ин­те­рес, ибо по вы­виху судь­бы мне до­велось ви­деть Па­уэр­са в са­мые пер­вые ча­сы пос­ле его дра­мати­чес­ко­го при­зем­ле­ния в СССР в 1960 го­ду. Эту ис­то­рию я опи­сал в гла­ве сво­ей кни­ги "Adventures of an Inventor", вы­шед­шей в Аме­рике 20 лет на­зад. Ни­же - кое где сок­ра­щён­ный, а в чём-то до­пол­ненный пе­ревод этой гла­вы.

                                                          * * *

Ког­да я был под­рос­тком, у ме­ня бы­ла од­на все­цело зах­ва­тив­шая ме­ня страсть - хо­тел де­лать ки­но. Всё рав­но как - хоть опе­рато­ром, хоть ре­жис­сё­ром, ак­тё­ром, мон­та­жёром - в лю­бом ка­чес­тве, лишь бы де­лать ки­но! Ког­да мне бы­ло 12 лет, я сконс­тру­иро­вал и пос­тро­ил 16-мм ки­нока­меру, ибо в те го­ды ка­меры в СССР не про­дава­лись, хо­тя ка­туш­ки с плён­кой мож­но бы­ло ку­пить. Ка­мера бы­ла кон­верти­ру­емая, то есть я мог её быс­тро прев­ра­тить в ки­ноп­ро­ек­тор. Сам сни­мал, сам про­яв­лял, сам мон­ти­ровал и сам кру­тил свои филь­мы. Я прог­ла­тывал все дос­тупные кни­ги по про­из­водс­тву ки­нофиль­мов - от пи­сания сце­нари­ев до пос­трой­ки де­кора­ций, до гри­ма,  до мон­та­жа и хи­мии про­яв­ки ки­ноп­лёнки. Поз­же я стал чле­ном нес­коль­ких лю­битель­ских ки­нос­ту­дий и до­воль­но про­фес­си­ональ­но мог ра­ботать с лю­быми дос­тупны­ми ки­нока­мера­ми и во­об­ще де­лать мно­жес­тво ве­щей, свя­зан­ных с ки­но.

Я учил­ся в 9-м клас­се в ураль­ском го­роде Свер­дловске, из до­ма пеш­ком хо­дил в шко­лу ми­мо пом­пезно­го До­ма офи­церов и шта­ба Ураль­ско­го во­ен­но­го ок­ру­га. Од­нажды хо­лод­ным зим­ним ве­чером я воз­вра­щал­ся до­мой и на дос­ке объ­яв­ле­ний у До­ма офи­церов уви­дел пла­кат: "От­кры­та лю­битель­ская ки­нос­ту­дия До­ма офи­церов,  приг­ла­ша­ют­ся все же­ла­ющие". Это­го я про­пус­тить не мог.

Хо­тя Дом офи­церов был офи­цер­ским клу­бом, его мог­ли по­сещать все - и во­ен­ные, и штат­ские. Там про­ходи­ли ин­те­рес­ные кон­церты, ве­чера тан­цев, бы­ла прек­расная биб­ли­оте­ка ста­рых книг и инос­тран­ных жур­на­лов из соцс­тран. Клуб рас­по­лагал­ся в кра­сивом зда­нии ста­рой пос­трой­ки, с вы­соким шпи­лем. В хол­ле бы­ли мра­мор­ные по­лы, ши­рокие лес­тни­цы, ус­тлан­ные ков­ро­выми до­рож­ка­ми, хрус­таль­ные люс­тры свер­ка­ли ра­дуж­ны­ми зай­чи­ками, а сте­ны ук­ра­шали кар­ти­ны, сла­вящие ис­тинных и вы­мыш­ленных ге­ро­ев Крас­ной Ар­мии. Я за­шёл в вес­ти­бюль и спро­сил у де­журив­ше­го у вхо­да сол­да­та, где тут лю­битель­ская ки­нос­ту­дия? Он ска­зал, что это на са­мом вер­ху в кон­це ко­ридо­ра, ку­да я и по­бежал. На две­ри ви­села таб­личка: "Ки­нос­ту­дия", я от­крыл дверь и во­шёл.

В прос­торной ком­на­те по сте­нам сто­яли шка­фы, пол­ки с ки­но- и фо­то-обо­рудо­вани­ем, мон­тажные сто­лы, му­ви­ола, мо­гучие ки­нош­та­тивы с ша­ровы­ми го­лов­ка­ми, на даль­ней сте­не ви­сел боль­шой бе­лый эк­ран. В цен­тре воз­вы­шалась ко­лон­на, как в гре­чес­ком хра­ме. На ко­лон­не бы­ла над­пись: "Не ку­рить", а под ней пла­кат, изоб­ра­жав­ший тол­сто­го ро­зово­го по­росён­ка в офи­цер­ской фу­раж­ке с си­гаре­той в зу­бах. По­росё­нок го­ворил: "А я всё рав­но ку­рю!". Под пла­катом сто­яло крес­ло, на ко­тором, как на тро­не, вос­се­дал ко­ренас­тый му­жичок с бри­той го­ловой, лет 50-и, в ши­той ук­ра­ин­ской ру­бахе и с па­пиро­сой в зу­бах. Му­жичок был ра­зитель­но по­хож на ка­рика­тур­но­го по­росён­ка, а ды­мящий­ся "Бе­ломор" на­мекал на его не­зави­симый ха­рак­тер.

Он спро­сил: - Те­бе че­го тут на­до?

- При­шёл по объ­яв­ле­нию. Хо­чу за­писать­ся в ва­шу сту­дию.
- Во­на как! - хмык­нул по­росё­нок, - а сколь­ко те­бе лет, ин­те­рес­но знать?
- Бу­дет 15. Там ведь на­писа­но - все же­ла­ющие. Вот я и есть эти все.
- Ну лад­но, - ска­зал он, - ме­ня зо­вут под­полков­ник Гри­горий Пав­ло­вич Бой­ко, я ко­ман­дир этой сту­дии. А ты во­об­ще, что-то уме­ешь? Фо­тог­ра­фиро­вать, нап­ри­мер?
- Я всё в ки­но умею. Мо­гу по­казать, ес­ли хо­тите….
- Ишь ты! Всё он уме­ет! Это мы сей­час про­верим, - нас­мешли­во ска­зал он, - Вон в уг­лу на тре­ноге сто­ит ки­ноп­ро­ек­тор. Возь­ми на сто­ле бо­бину. За­ряди-ка плён­ку в про­ек­тор. С зак­ры­тыми гла­зами.
Это бы­ло лег­кое за­дание, я взял бо­бину с 35-мм филь­мом, зак­рыл гла­за и для убе­дитель­нос­ти го­лову в сто­рону по­вер­нул. Всё бы­ло го­тово за 15 се­кунд. Под­полков­ник удив­лённо хмык­нул и ска­зал уже мяг­че:

- Не дур­но, ну а кас­се­ту для "Кон­ва­са" в меш­ке мо­жешь за­рядить?
"Кон­вас" это бы­ла руч­ная 35-мм ка­мера, раз­ра­ботан­ная Ва­сили­ем Кон­стан­ти­новым - от­сю­да и наз­ва­ние. Крях­тя, Бой­ко под­нялся с тро­на, дос­тал из шка­фа кас­се­ту, ро­лик зас­ве­чен­ной плён­ки и чёр­ный ме­шок. Я лов­ко за­рядил кас­се­ту, вы­нул её из меш­ка и про­тянул. Он был впе­чат­лён:

- Да ты, па­цан, дей­стви­тель­но кое-что мо­жешь. Так и быть, я те­бя возь­му по­ка, а там пос­мотрим. Лад­но, при­ходи сю­да пос­ле шко­лы, я тут те­бя кое к ка­ким де­лам прис­по­соб­лю.
С тех пор мой день стал весь­ма уп­лотнен­ным: пос­ле шко­лы я бе­жал до­мой, обе­дал, де­лал уро­ки и мчал­ся в Дом офи­церов. Сов­сем ско­ро я стал для Бой­ко не­заме­нимым по­мощ­ни­ком: за­ряжал кас­се­ты, мон­ти­ровал еже­месяч­ные ро­лики ки­ноно­вос­тей во­ен­но­го ок­ру­га, час­то сни­мал вся­кие сю­жеты. Ес­ли на­до бы­ло сни­мать в во­ен­ных час­тях, ту­да ме­ня не пус­ка­ли, Бой­ко ли­бо ехал сни­мать сам, ли­бо по­сылал од­но­го из офи­церов шта­ба в чи­не ка­пита­на, ко­торый иног­да по­сещал сту­дию. Про­яв­ку и мон­таж не­гати­ва, пе­чать и оз­ву­чива­ние мы за­казы­вали в граж­дан­ской ки­нос­ту­дии.

Я был страш­но рад ра­боте с про­фес­си­ональ­ным ки­но­обо­рудо­вание. Мно­го бы­ло тро­фей­но­го со вре­мён вой­ны, но не­мец­ко­го ма­ло. Боль­шинс­тво - ли­бо аме­рикан­ско­го, ли­бо фран­цуз­ско­го про­из­водс­тва - всё в от­личном сос­то­янии. Под­полков­ник Бой­ко ра­довал­ся: был он ле­нив и час­то на­весе­ле, так что мой пыл при­шёл­ся ему очень кста­ти.

***

В пос­ледний день ап­ре­ля 1960 го­да он ска­зал:

- Зав­ра ут­ром по­едем сни­мать пер­во­май­ский па­рад. При­готовь ка­меру, кас­се­ты, ко­роче - всё, что на­до. Будь в сту­дии к шес­ти ут­ра. Ма­шину за на­ми приш­лют, про­пус­ка для нас бу­дут у шо­фёра. Гля­ди, не прос­пи.
- 
Ров­но к шес­ти ут­ра я был в сту­дии (от­крыл дверь сво­им клю­чом). Вско­ре при­шёл шо­фёр и по­мог мне заг­ру­зить в га­зик кофр с кас­се­тами, шта­тив и "Кон­вас" с ба­таре­ями. Но Бой­ко не по­явил­ся. Прож­дав его до се­ми, я ре­шил­ся поз­во­нить к не­му до­мой. Те­лефон дол­го не от­ве­чал, по­том свар­ли­вый жен­ский го­лос спро­сил:

- Алё, ко­го на­до?

Это бы­ла его же­на. Я наз­вал се­бя и ска­зал, что нам сроч­но на­до ехать на пло­щадь сни­мать па­рад. Она ве­лела по­дож­дать и ми­нут че­рез пять я ус­лы­хал зап­ле­та­ющий­ся го­лос Гри­гория Пав­ло­вича. Бы­ло яс­но, что 1 Мая он на­чал праз­дно­вать за­годя и был уже в со­вер­шенно "глян­це­вом" сос­то­янии. Он про­шепе­лявил:

- Я вот, что… бо­лею. По­нял? Бо­лею я…. Ты да­вай сам… то­го. Ехай… сы­май… Сам.
- 
Я по­весил труб­ку, ска­зал шо­фёру, что под­полков­ник бо­лен и мы пом­ча­лись на цен­траль­ную пло­щадь име­ни 1905 го­да. Ули­цы при подъ­ез­де бы­ли оцеп­ле­ны, нас час­то ос­та­нав­ли­вали и про­веря­ли про­пус­ка. На­конец мы доб­ра­лись, выг­ру­зили обо­рудо­вание у три­буны и "га­зик" у­ехал. В де­вять ут­ра на три­буну заб­ра­лись мес­тные пар­тий­ные вож­ди и во­ен­ное на­чаль­ство ок­ру­га. На­чал­ся па­рад. По брус­чатке ка­тили пуш­ки, тан­ки и ог­ромные пу­затые ра­кеты. Рав­нознач­но пу­затые вож­ди на три­буне де­лали ра­кетам руч­кой и всё шло как по мас­лу. Кро­ме ме­ня на пло­щади ра­бота­ли нес­коль­ко фо­тог­ра­фов из мес­тных га­зет и один ки­но­опе­ратор с те­леви­дения. В те го­ды те­леви­дение пря­мых тран­сля­ций ещё не ве­ло.

Я быс­тро снял всё, что мне бы­ло на­до для ро­лика но­вос­тей и ску­чал, при­топы­вая на хо­лод­ном вет­ру. Вес­на на Урал толь­ко-толь­ко вка­тыва­лась и бы­ло весь­ма зяб­ко. Сол­нце с тру­дом про­тис­ки­валось че­рез про­рехи в об­ла­ках и сов­сем не гре­ло. Шо­фёр дол­жен был ме­ня заб­рать толь­ко пос­ле граж­дан­ской де­монс­тра­ции, так что мне пред­сто­яло топ­тать­ся у три­буны ещё дол­го. Ча­сов око­ло де­сяти я за­метил, что нес­коль­ко ге­нера­лов и пар­тий­ных на­чаль­ни­ков с три­буны ис­чезли. "При­мёр­зли, на­вер­ное, и пош­ли вод­ку с ик­рой ку­шать, - по­думал я. А ещё я за­метил, что по пло­щади бе­га­ет ка­питан с по­гона­ми во­ен­ной ави­ации. Сна­чала он по­дошёл к те­леви­зи­он­но­му опе­рато­ру, по­том нап­ра­вил­ся ко мне.

- Ты, па­рень, не из сту­дии До­ма офи­церов?
 
- Да... А что?

- Где под­полков­ник Бой­ко?

- Бо­лен он. До­ма. Я тут вмес­то не­го сни­маю, - от­ве­тил я.
 
Ка­питал смач­но вы­ругал­ся и ку­да-то убе­жал, но быс­тро вер­нулся на­зад и спро­сил:

- По­едешь со мной. Сроч­ное де­ло. Мо­жешь сни­мать в по­меще­нии?

- Мо­гу, толь­ко хо­рошо бы све­тиль­ни­ки и плён­ку по­чувс­тви­тель­нее, еди­ниц 400. А где на­до сни­мать?

- Там уви­дишь. Я до­ложу, что­бы плён­ку и све­тиль­ни­ки те­бе дос­та­вили. По­еха­ли.

Он по­мог мне соб­рать обо­рудо­вание и мы пог­ру­зили всё в подъ­ехав­шую пря­мо к три­буне лег­ко­вую ма­шину с ма­товы­ми стёк­ла­ми. Еха­ли не­дол­го и быс­тро, ви­димо у этой ма­шины бы­ли ка­кие-то спе­ци­аль­ные зна­ки, так как нас ни ра­зу не ос­та­нови­ли. Ма­шина подъ­еха­ла пря­мо к глав­но­му вхо­ду шта­ба во­ен­но­го ок­ру­га. Ка­питан по­махал ко­му-то, к нам под­бе­жали нес­коль­ко сол­дат из ох­ра­ны и быс­тро по­тащи­ли мои ки­нош­ные шту­ки на вто­рой этаж. Внес­ли всё в прос­торный зал с ог­ромным сто­лом из крас­но­го де­рева, кре­мовы­ми с обор­ка­ми што­рами на ок­нах и дву­мя пор­тре­тами на сте­не: Ни­киты Хру­щёва и мар­ша­ла Ма­линов­ско­го, ми­нис­тра обо­роны. Дру­гие сол­да­ты внес­ли боль­шой сту­дий­ный маг­ни­тофон и два мик­ро­фона, ко­торые ус­та­нови­ли на краю сто­ла.

Ка­питан ска­зал:

- Рас­по­лагай­ся с ка­мерой вот тут, у ок­на, и сни­май, что бу­дет здесь про­ис­хо­дить. Всё, что ты про­сил, сей­час дос­та­вят.

Я ус­та­новил "Кон­вас" на тре­ноге, под­клю­чил ба­тарею и стал ждать. Вско­ре дверь от­кры­лась, два сол­да­та внес­ли в ком­на­ту со­фиты и кофр, а за ни­ми по­явил­ся Бой­ко с зе­лёным опух­шим ли­цом и в во­ен­ной фор­ме. Он нет­вёрдой по­ход­кой по­дошёл ко мне и прох­ри­пел:

- Я те­бе при­нес мно­го плён­ки, дол­жно хва­тить на час. Со­фиты вон то­же. Так что да­вай, за­ряжай, сни­май, что на­до. Я, сам ви­дишь, не в фор­ме, - по­шутил он, поп­равляя на се­бе ки­тель.

Я ус­та­новил со­фиты око­ло края сто­ла, где сто­яли мик­ро­фоны, под­клю­чил про­вода к ро­зет­кам, дос­тал бан­ки с плён­кой из коф­ра и стал за­ряжать кас­се­ты в чер­ном меш­ке. Ког­да всё бы­ло го­тово, я по­казал сол­да­там, как вклю­чать со­фиты по мо­ей ко­ман­де. Ста­ли ждать.

Жда­ли не­дол­го. Дверь нас­тежь рас­пахну­лась и в ком­на­ту вош­ли нес­коль­ко офи­церов, два или три ге­нера­ла и че­ловек пять в штат­ском. Вслед за ни­ми - двое ох­ранни­ков вве­ли не­высо­кого смуг­ло­го че­лове­ка в стран­ной фор­ме: он был одет в ко­рич­не­во-се­рый ком­би­незон, а в ру­ках нёс бе­лый шлем - как у кос­мо­нав­та из по­пуляр­ных жур­наль­ных ил­люс­тра­ций. Все­го два го­да на­зад за­пус­ти­ли пер­вый спут­ник зем­ли и ре­бята мо­его воз­раста бре­дили кос­мо­сом, так что не­уди­витель­но, что я при­нял это­го че­лове­ка за кос­мо­нав­та.

Я мах­нул сол­да­там, те вклю­чили свет и я на­жал на кноп­ку ка­меры.

Ге­нерал ска­зал:

- Пусть шлем на­денет, на­до, чтоб вид­но бы­ло, кто та­ков.

"Кос­мо­навт" не по­нял, но ког­да один из штат­ских ему что-то шеп­нул, он на­дел на се­бя шлем с бол­та­ющим­ся шлан­гом и все рас­сту­пились, что­бы я мог луч­ше снять эту про­цеду­ру.

По­том ге­нерал кив­нул, все нап­ра­вились к сто­лу. С "кос­мо­нав­та" сня­ли шлем и ве­лели са­дить­ся пе­ред мик­ро­фоном. Ге­нерал усел­ся нап­ро­тив и ска­зал:

- Имя, фа­милия, зва­ние, вой­ско­вая часть, цель при­лёта на на­шу тер­ри­торию?

Че­ловек в ком­би­незо­не опять не по­нял и опять че­ловек в штат­ском ему что-то ска­зал. Я со­об­ра­зил, что это пе­ревод­чик и го­ворил он по-ан­глий­ски. "Аме­рикан­ский кос­мо­навт", по­думал я, про­дол­жая сни­мать.

"Кос­мо­навт" что-то от­ве­тил и пе­ревод­чик наз­вал его имя, ко­торое я тог­да не рас­слы­шал, и ещё пе­ревёл:

 - У ме­ня бы­ла ава­рия с при­бора­ми для на­вига­ции. Я слу­чай­но за­летел на ва­шу тер­ри­торию.

- Не ври­те! - те­ат­раль­но крик­нул ге­нерал, хлоп­нув ла­донью по сто­лу, пог­ля­дывая в объ­ек­тив мо­ей ка­меры. - Мы три ча­са ве­ли вас от са­мой гра­ницы и сби­ли пер­вой-же ра­кетой!

- Гос­по­ди, - по­думал я, - они сби­ли аме­рикан­ско­го кос­мо­нав­та… Од­на­ко вско­ре до ме­ня дош­ло, что это не кос­мо­навт, а во­ен­ный пи­лот, за­летев­ший на со­вет­скую тер­ри­торию. Доп­рос про­дол­жался не­дол­го, ещё ми­нут 15-20. Я ма­ло, что слы­шал, так как был за­нят съ­ём­кой и ру­ково­дил сол­да­тами, что­бы те по­вора­чива­ли со­фиты в нуж­ном нап­равле­нии. Пи­лот вёл се­бя очень сдер­жанно, поч­ти ни­чего кро­ме "да" и "нет" не го­ворил, чем не­мало раз­дра­жал ге­нера­ла, ко­торый яв­но с по­каз­ным ви­дом вы­ходил из се­бя. По­том все вста­ли из-за сто­ла, кон­вой­ные уве­ли аме­рикан­ца, мы вык­лю­чили свет и ко мне по­дошёл тот са­мый ка­питан:

- Всё сня­ли? Нор­маль­но! Да­вай­те сю­да всю плён­ку. Мы са­ми про­явим, так что спа­сибо, от вас боль­ше ни­чего не тре­бу­ет­ся. Со­бирай­те свои шту­ки, я вас про­вожу к ма­шине. И ещё вот что - ро­ток на за­мок, не бол­тать до по­ры до вре­мени.

Мы с Бой­ко от­да­ли ему все кас­се­ты, сло­жили обо­рудо­вание и от­пра­вились по до­мам. Я по­лагал, что на этом де­ло и за­кон­чи­лось. Од­на­ко, ког­да сра­зу пос­ле праз­дни­ков я при­шёл в сту­дию, Бой­ко ука­зал на бан­ки с про­яв­ленной плён­кой и ска­зал, что тут всё и да­же боль­ше, и ве­лел сроч­но мон­ти­ровать ки­ноно­вос­ти для Во­ен­но­го Ок­ру­га. Чем я и за­нял­ся. А на сле­ду­ющий день он взял ме­ня с со­бой за го­род в де­рев­ню По­вар­ня по Си­бир­ско­му Трак­ту, что­бы зас­нять, как сот­ни сол­дат про­чёсы­вали по­ля и кус­тарни­ки в по­ис­ках ма­лей­ших об­ломков са­молё­та. Всё сва­лива­ли в ог­ромную ку­чу пос­ре­ди по­ля. Нес­мотря на па­дение с боль­шой вы­соты, мно­гое сох­ра­нилось, в том чис­ле ог­ромные фо­тока­меры и кас­се­ты с плён­кой. Мы это всё сня­ли и я смон­ти­ровал до­воль­но ин­те­рес­ный ро­лик для во­ен­ных но­вос­тей.

Бла­годар­ный Бой­ко по­дарил мне на па­мять не­боль­шой се­ро-чёр­ный об­ло­мок са­молё­та У-2, ко­торый по­том мно­го лет сто­ял на мо­ём пись­мен­ном сто­ле в Свер­дловске. Я сох­ра­нил мно­го сре­зок с от­сня­тых не­гати­вов се­бе на па­мять и по­том по­казы­вал на­печа­тан­ные с них сним­ки друзь­ям по шко­ле. К со­жале­нию, ког­да 17 лет спус­тя я эмиг­ри­ровал из СССР, бы­ло слиш­ком рис­ко­ван­но вез­ти эти кад­ры че­рез гра­ницу, и приш­лось всё ос­та­вить.

***

Прош­ло семь лет. Я за­кан­чи­вал ра­ди­офа­куль­тет по­литех­ни­чес­ко­го ин­сти­тута, где на во­ен­ной ка­фед­ре мы изу­чали все ма­лей­шие де­тали стан­ции на­веде­ния ра­кет СНР-75М, ва­ри­ант ко­торой стре­лял по У-2.  По оче­ред­но­му вы­виху судь­бы в и­юне 1967 го­да я был нап­равлен на во­ен­ные сбо­ры в тот са­мый ра­кет­ный ди­визи­он май­ора Во­роно­ва, ра­кета ко­торо­го сби­ла Па­уэр­са. Сам  Во­ронов, ра­зуме­ет­ся там уже не слу­жил, но в "Ле­нин­ской Ком­на­те" был стенд пос­вя­щён­ный пер­во­му и пос­ледне­му бо­ево­му за­пус­ку ра­кет. На стен­де бы­ло нес­коль­ко сним­ков на­печа­тан­ных с мо­их ки­нокад­ров и пор­трет по­гиб­ше­го пи­лота МИГ-19 Саф­ро­нова. В ди­визи­оне всё ещё слу­жили нес­коль­ко офи­церов, ко­торые учас­тво­вали в стрель­бе по У-2. Они рас­ска­зали нам не­кото­рые под­робнос­ти.

Аме­рикан­ский са­молёт-раз­ведчик Лок­хид У-2 вы­летел из Пе­шава­ра в Па­кис­та­не в нап­равле­нии к Нор­ве­гии, чтоб зас­нять на плён­ку сек­ретные со­вет­ские ус­та­нов­ки, в том чис­ле по­лигон Ка­пус­тин Яр. Па­уэрс и его кол­ле­ги ле­тали так над СССР с 1956 го­да, но на вы­соте око­ло 23 км сбить их у со­вет­ских не бы­ло ни­какой воз­можнос­ти, а по­тому ог­ра­ничи­вались дип­ло­мати­чес­ки­ми но­тами. Бо­ялись да­же пы­тать­ся - ес­ли не по­лучит­ся, бу­дет Аме­рике сиг­нал, что со­вет­ская ПВО сла­ба. По­тому и тер­пе­ли. Но к на­чалу 1960 г. ра­кету С-75 зем­ля-воз­дух мо­дер­ни­зиро­вали для боль­ших вы­сот, и ког­да Хру­щёву, сто­яв­ше­му на мав­зо­лее во вре­мя пер­во­май­ско­го па­рада до­ложи­ли, что У-2 опять ле­тит, он при­казал Мар­ша­лу Би­рюзо­ву: сби­вать. Вы­пус­ти­ли все­го но то пять, не то семь, не то да­же 14 ра­кет, но ни од­на дос­тать та­кую вы­соту не смог­ла. Од­на­ко по­вез­ло - обыч­но ра­кета, не дос­тигшая це­ли, са­мо­унич­то­жа­ет­ся, и са­мая пер­вая ра­кета взор­ва­лась на не­долё­те, соз­дав силь­ную удар­ную вол­ну. Са­молё­ты У-2 ле­тали вы­соко и быс­тро, но бы­ли очень неп­рочны­ми. Удар­ной вол­ной са­молёт так тря­хану­ло, что по­лома­ло хвост и всё по­лете­ло вниз на де­рев­ню По­вар­ня. Конс­трук­ция бы­ла та­кой об­легчён­ной, что там не бы­ло да­же ка­тапуль­ты, по­это­му Гэ­ри Па­уэрс, вруч­ную выб­рался из ка­бины и с тру­дом смог отор­вать­ся от раз­ва­лива­юще­гося са­молё­та. Спус­тился он на па­рашю­те у де­рев­ни Коп­тя­ки, где его по­вяза­ли кол­хозни­ки и пе­реда­ли КГБэш­ни­кам, ко­торые и дос­та­вили его пря­миком в Штаб Ок­ру­га.

Ге­нера­лы из ураль­ско­го ПВО силь­но нер­вни­чали - вдруг не собь­ют, а по­тому для подс­тра­хов­ки пус­ти­ли са­молё­ты-пе­рех­ватчи­ки МИГ-19, но ни один на вы­соту, где ле­тел У-2,  не заб­рался. Из-за тра­дици­он­но­го рос­сий­ско­го бар­да­ка, вов­ре­мя не по­меня­ли ко­ды в сис­те­ме рас­позна­вания "свой-чу­жой", а по­тому од­на из ра­кет при­няла свой МИГ за неп­ри­яте­ля и сби­ла. Лёт­чик Саф­ро­нов спус­тился на па­рашю­те, но по­гиб от ран у де­рев­ни Дег­тярка.

Что ка­са­ет­ся Па­уэр­са, то он на доп­ро­сах по­вёл се­бя до­воль­но ум­но - не от­пи­рал­ся от оче­вид­ных ве­щей, но и сек­ре­тов ни­каких не вы­дал, при­кинув­шись эда­ким чур­ба­ном, ко­торый уме­ет лов­ко кноп­ки на­жимать, но в де­талях не си­лён. Пуб­лично по­винил­ся и поп­ро­сил про­щения, за что ему да­ли срав­ни­тель­но мяг­кий срок - 10 лет, из ко­торых 3 го­да в тюрь­ме, а за­тем 7 лет ла­геря. Но че­рез два го­да его об­ме­няли на Абе­ля, о чём и был ви­ден­ный мной фильм.

***

Прош­ло ещё де­сять лет и мне уда­лось по из­ра­иль­ской ви­зе нав­сегда по­кинуть СССР.  В Ве­не я не­кото­рое вре­мя ра­ботал кон­суль­тан­том в ЦРУ. Од­нажды, бы­ло это 1 ав­густа 1977 го­да, бе­седуя с "на­чаль­ни­ком мюн­хен­ской стан­ции ЦРУ" (по-рус­ски - ре­зиден­том), я ему рас­ска­зал, как мне до­велось сни­мать Па­уэр­са 17 лет на­зад. Он зас­ме­ял­ся и ска­зал, что в те са­мые дни сам был по дру­гую сто­рону "бар­ри­кад" - в се­реди­не мая 1960 г. он соп­ро­вож­дал пре­зиден­та Эй­зен­ха­уэра в Па­риж для встре­чи с Хру­щёвым. Ни­кита при­ехал и пот­ре­бовал, что­бы Пре­зидент пуб­лично из­ви­нил­ся за по­лёт У-2. Эй­зен­ха­уэр от­ка­зал­ся и разъ­ярен­ный Ни­кита, нес­мотря на уве­щева­ния Де Го­ля, рас­кри­чал­ся и уле­тел до­мой.

Ре­зидент рас­ска­зал мне, что пос­ле воз­вра­щения Па­уэр­са в США, к не­му от­но­сились очень пло­хо. ЦРУ не мог­ло ему прос­тить, что он не по­кон­чил с со­бой (у не­го бы­ла иг­ла с ци­анис­тым ка­ли­ем). По­том его всё же ус­тро­или в Лок­хид, где он нес­коль­ко лет ра­ботал лёт­чи­ком-ис­пы­тате­лем, хо­тя зар­пла­ту ему сек­ретно пла­тило ЦРУ.  За­тем ре­зидент спро­сил, не хо­тел бы я, ког­да ока­жусь в Аме­рике, встре­тить­ся с Гэ­ри? - он был с ним лич­но зна­ком и го­тов ор­га­низо­вать на­шу встре­чу. Я силь­но сом­не­вал­ся, что Па­уэрс за­пом­нил моё ли­цо, но ско­рее все­го в то вре­мя я был на За­паде единс­твен­ным сви­дете­лем са­мого дра­мати­чес­ко­го пе­ри­ода его жиз­ни, и на­вер­ня­ка нам бы­ло о чём по­гово­рить, по­это­му я с ра­достью сог­ла­сил­ся. Од­на­ко, ког­да я сно­ва встре­тил­ся че­рез два дня с "на­чаль­ни­ком стан­ции", он сум­рачно ска­зал: - У ме­ня для вас пло­хая но­вость. По­зав­че­ра Гэ­ри по­гиб в Ка­лифор­нии при кру­шении вер­то­лёта.

 ? ?

Впро­чем, Хру­щёву не сто­ило впа­дать в ис­те­рику и стро­ить из се­бя ос­кор­блён­ную не­вин­ность. У са­мого рыль­це бы­ло в пуш­ку. В го­ды хо­лод­ной вой­ны обе сто­роны шпи­они­ли друг за дру­гом весь­ма ак­тивно. По­это­му здесь умес­тно крат­ко рас­ска­зать о Ру­доль­фе Абе­ле, ко­торо­го об­ме­няли на Па­уэр­са в фев­ра­ле 1962 го­да. С ис­то­ри­ей его арес­та в США мно­го тём­но­го и прав­да, ве­ро­ят­но, ста­нет из­вес­тна не ско­ро. Его нас­то­ящее имя бы­ло Виль­ям Ген­ри­хович Фи­шер. Был он че­лове­ком не­за­уряд­ных та­лан­тов - прек­расно знал ра­ди­отех­ни­ку, фо­тог­ра­фию, пи­сал мас­лом кар­ти­ны (на­писал в тюрь­ме пор­трет Кен­не­ди, ко­торый став пре­зиден­том, по­весил этот пор­трет в оваль­ном офи­се). Фи­шер в со­вер­шенс­тве вла­дел рус­ским, ан­глий­ским, не­мец­ким, поль­ским и иди­шем, при­чём по-ан­глий­ски мог го­ворить с шот­ланд­ским, ок­сфорд­ским, ир­ланд­ским и брук­лин­ским ак­цента­ми. Во вре­мя вой­ны ру­ково­дил ра­дио-иг­ра­ми про­тив не­мец­кой раз­ведки, а в 1948 г. был не­легаль­но нап­равлен в США для учас­тия в атом­ном шпи­она­же. Пос­ле про­вала в 1953 го­ду суп­ру­гов Ро­зен­берг и дру­гих со­вет­ских шпи­онов, атом­ный шпи­онаж прек­ра­тил­ся, но Фи­шер ос­тался в США, хо­тя мно­гие со­вет­ские аген­ты бы­ли отоз­ва­ны. И вот даль­ше не­яс­но: чем же он за­нимал­ся в Аме­рике до сво­его арес­та в 1957 го­ду? На воп­рос сво­его дру­га, уже пос­ле воз­вра­щения в Мос­кву, он крат­ко ска­зал: "Я про­верял Ор­ло­ва". Что это мог­ло зна­чить?

Алек­сандр  Ор­лов (Лей­ба Фель­дбин) был ре­зиден­том НКВД в Ис­па­нии во вре­мя граж­дан­ской вой­ны 1936-39 го­дов. Он лич­но знал мно­гих со­вет­ских аген­тов в Ев­ро­пе и Аме­рике и дру­жил с Фи­шером и нас­то­ящим Ру­доль­фом Абе­лем, то­же раз­ведчи­ком НКВД. Ког­да в и­юле 1938 го­да он по­лучил при­каз воз­вра­щать­ся в Мос­кву, хит­рый Ор­лов прек­расно по­нял, что его там ждёт пу­ля. По­тому с же­ной и доч­кой он уд­рал из Ис­па­нии в Аме­рику. В США он так за­кон­спи­риро­вал­ся, что до­жил до ста­рос­ти и умер сво­ей смертью в 1973 го­ду - ред­кая уда­ча для та­ких, как он. Со­вет­ский Центр был в пол­ной не­из­вес­тнос­ти - вы­дал ли он ко­го ни будь, или до кон­ца ос­тался вер­ным ком­му­нис­том? Знать это ста­ло осо­бен­но важ­но пос­ле про­вала атом­но­го шпи­она­жа - на­до бы­ло ак­ти­виро­вать в США ста­рых аген­тов, но зас­ве­тил ли их Ор­лов? Как это про­верить? Од­на прав­до­подоб­ная ги­поте­за та­кова.

Фи­шер, жив­ший в то вре­мя в Брук­ли­не под име­нем Эми­ля Голь­дфу­са, фо­тог­ра­фа по про­фес­сии, по­лучил при­каз по­пасть­ся. Для это­го ему прис­ла­ли из Мос­квы ра­дис­та Рей­но Хей­ха­нена. За­чем ему был ну­жен ра­дист? Фи­шер сам был луч­шим ра­дис­том всей со­вет­ской раз­ведки! Хей­ха­нен "не­ожи­дан­но" стал пе­ребеж­чи­ком и вы­дал Фи­шера аме­рикан­цам.

Мой дав­нишний зна­комый Мар­шалл Лей­бо­виц в 1957 го­ду жил в брук­лин­ской квар­ти­ре нап­ро­тив сту­дии Фи­шера за но­мером 505 в до­ме 252 на Фул­тон Стрит и был с ним по-со­сед­ски зна­ком.  Из его квар­ти­ры ФБР ус­та­нови­ло за Голь­дфу­сом круг­ло­суточ­ное наб­лю­дение. Мар­шалл рас­ска­зывал, что Голь­дфус стал вес­ти се­бя весь­ма стран­но, по край­ней ме­ре для про­фес­си­ональ­но­го раз­ведчи­ка: че­рез его ок­но в квар­ти­ре бы­ла вид­на ко­рот­ко­вол­но­вая ра­ди­оап­па­рату­ре (за­чем она фо­тог­ра­фу и ху­дож­ни­ку?), а по ули­цам он во­об­ще стал гу­лять в стран­ной шля­пе с бе­лой лен­той - так его за вер­сту бы­ло за­мет­но (чтоб слеж­ка из ви­да не упус­ти­ла?) - в этой шля­пе его и арес­то­вали. Пос­ле арес­та он наз­вался Ру­доль­фом Абе­лем - в этом и был весь трюк: ес­ли бы Ор­лов вы­дал со­вет­скую шпи­он­скую сеть, аме­рикан­цы прек­расно бы зна­ли, кто есть Абель и кто есть Фи­шер. Но не зна­ли и ни­ког­да не уз­на­ли, ста­ло быть Ор­лов ни­кого не вы­дал и ста­рых аген­тов мож­но бы­ло вер­нуть в строй. Абель про­сидел в тюрь­ме 4 го­да и пос­ле об­ме­на на  Па­уэр­са, вер­нулся в Мос­кву, где его быс­тро от­пра­вили на пен­сию и он до­живал свои дни, вы­ращи­вая цве­ты в под­москов­ном ого­роди­ке.

©Jacob Fraden
San Diego,
Jan. 22, 2016