Новогодний рассказ

ОБ АВ­ТО­РЕ. Бу­хин Ев­ге­ний Се­мёно­вич - по­эт, про­за­ик.

"Поз­драв­ляю с Но­вым го­дом! Же­лаю здо­ровья, бла­гопо­лучия...", - это поз­во­нил мне мой ста­рый ки­ев­ский при­ятель, ко­торый се­год­ня жи­вёт по со­седс­тву с Бе­лым до­мом. Зво­нит он мне два ра­за в год, про­веряя жи­вой ли я или нет. На Но­вый год - это ес­тес­твен­но. У не­го над сто­лом ви­сит ка­лен­дарь, ко­торый вы­да­ют в рус­ском ма­гази­не бес­плат­но, так что он, нес­мотря на воз­раст, пе­репу­тать да­ту не мо­жет. Дру­гой раз - в день мо­его рож­де­ния, в и  юле. При­ятель пом­нит эту да­ту, по­тому что ро­дил­ся на сле­ду­ющий день пос­ле ме­ня, так что то­же оши­бить­ся не­воз­можно. Так вот, ми­мохо­дом он ме­ня спро­сил, чи­тал ли я кни­гу но­вого ла­уре­ата Но­белев­ской пре­мии г-жи Алек­си­евич. "Нет, ко­неч­но, - от­ве­чал я, - по­тому что, ес­ли чи­таю, то пе­речи­тываю Тур­ге­нева или Че­хова". Од­на­ко при­ятель нас­то­ятель­но ре­комен­до­вал про­читать эту кни­гу. Что­бы его не огор­чать, я сог­ла­сил­ся. Не бу­ду го­ворить ком­пли­мен­тов. На­иболь­ший ком­пли­мент - это Но­белев­ская пре­мия. Но кое-что, что прош­ло ми­мо Но­белев­ско­го ко­мите­та, не пон­ра­вилось. Об этом ска­жу.

Вся кни­га - это сбор­ник до­кумен­тов. Ав­тор­ских слов прак­ти­чес­ки нет. Но ав­тор - ре­жис­сёр. Име­ет власть пос­та­вить точ­ку в нуж­ном мес­те, а мо­жет сдви­нуть эту точ­ку впра­во или вле­во, и смысл рас­ска­за ме­ня­ет­ся. Ну, к при­меру, та­кой текст:

"В плен во­ен­ных жен­щин нем­цы не бра­ли. Сра­зу расс­тре­лива­ли... Ког­да от­би­ли де­рев­ню, наш­ли на­шу са­нитар­ку: гла­за вы­коло­ты, грудь от­ре­зана, её по­сади­ли на кол... Ей бы­ло де­вят­надцать лет". Ав­тор ста­вит точ­ку.

Кто эти нем­цы - не­понят­но. При­ходит­ся раз­мышлять. На­ив­ные де­воч­ки, сви­детель­ства ко­торых соб­ра­ла г-жа Алек­си­евич, дву­мя ру­ками от­да­вали честь ко­ман­ди­рам, пос­коль­ку ко­ман­ди­ров бы­ло двое, ве­рили стар­ши­не, что в кот­лах сна­чала ва­рят ка­шу, а по­том в этих же кот­лах сол­да­ты ку­па­ют­ся, но я всё-та­ки чи­тал Тур­ге­нева...

Се­год­ня пос­ле Хо­локос­та на нем­цев мож­но ве­шать всех со­бак. Они всё ску­ша­ют и про­мол­чат. Вот что за­писал в сво­ём днев­ни­ке вес­ной 1942 го­да ко­ман­ду­ющий вой­ска­ми бе­зопас­ности груп­пы ар­мий "Центр" ге­нерал фон Шен­кендорф о дей­стви­ях сво­их под­чи­нён­ных в Бе­лорус­сии:

"Нас­тро­ение ка­заков хо­рошее. Бо­его­тов­ность от­личная... По­веде­ние ка­заков по от­но­шению к мес­тно­му на­селе­нию бес­по­щад­ное". Поз­же ка­заки "бес­по­щад­но" вы­жига­ли серб­ские де­рев­ни вмес­те с их жи­теля­ми, ис­поль­зуя бе­лорус­ский опыт. Те­перь сло­во "ка­зак" - по­чёт­ное наз­ва­ние. Г-жа Алек­си­евич вов­ре­мя пос­та­вила точ­ку, и все до­воль­ны.

Ещё бы­ли слав­ные во­ины г-на Ка­мин­ско­го. Су­щес­тво­вала во вре­мя вой­ны под его ру­ководс­твом не­кая рес­публи­ка на тер­ри­тории ны­неш­ней Брян­ской об­ласти. Эти быв­шие со­вет­ские ре­бята мог­ли вы­колоть гла­за и по­садить на кол ко­го угод­но. Пос­ле то­го как они ус­пешно про­яви­ли се­бя в Бе­лорус­сии, нем­цы от­пра­вили их по­дав­лять вос­ста­ние по­ляков в Вар­ша­ве. Они та­кое выт­во­ряли, что не­мец­кое на­чаль­ство схва­тилось за го­лову. По­это­му г-на Ка­мин­ско­го с ближ­ни­ми вти­хую лик­ви­диро­вали, а его бан­ди­тов рас­се­яли по раз­ным рус­ским час­тям. Вы ви­дите сколь­ко фак­ти­чес­ко­го ма­тери­ала я вам со­об­щил. Во всей кни­ге г-жи Алек­си­евич столь­ко не най­дё­те, а там 350 стра­ниц. Так что учи­тесь, мо­лодые пи­сате­ли, в нуж­ном мес­те ста­вить точ­ку.

Вот ещё текст из кни­ги: "Ши­нель ре­шила про­дать. Иду на ры­нок... И что я там уви­дела... Мо­лодые ре­бята без рук, без ног. Весь на­род во­евав­ший... С ор­де­нами, с ме­даля­ми. У ко­го ру­ки це­лые, лож­ки са­модель­ные про­да­ёт, жен­ские бюс­тгаль­те­ры, тру­сики. Они ез­ди­ли на са­модель­ных дос­ках, тол­кая их ру­ками, у ко­го они бы­ли". В од­но прек­расное ут­ро то­варищ Ста­лин сгрёб же­лез­ной мет­лой все эти че­лове­чес­кие об­ломки, по­садил их в то­вар­ные сос­та­вы и от­пра­вил на се­вер в спе­ци­аль­ные при­ём­ни­ки, что­бы не мо­золи­ли гла­за на ули­цах со­вет­ских го­родов. Ес­ли бы г-жа Алек­си­евич не пос­та­вила точ­ку, а пе­ред­ви­нула её нем­но­го впра­во, то это бы­ла бы ве­ликая кни­га. 

Ре­шил я то­же на­писать рас­сказ в сти­ле г-жи Алек­си­евич в на­деж­де, что она вклю­чит мою ис­то­рию, ког­да бу­дет пе­ре­из­да­вать свою кни­гу на фи­лип­пин­ском язы­ке. Фи­лип­пинцам пон­ра­вит­ся.

***

Есть в Ки­еве рай­он, ко­торый на­зыва­ет­ся По­дол. Как ог­ромный по­дол ши­кар­но­го платья, спус­ка­ет­ся го­род с ки­ев­ских хол­мов к Днеп­ру. Рай­он этот ев­рей­ский с до­рево­люци­он­ных вре­мён. Тог­да ев­ре­ям раз­ре­шали се­лить­ся толь­ко в этой час­ти го­рода. Бы­ла на По­доле та­кая иг­ра. Два при­яте­ля идут по ули­це и кри­чат: "Фель­дман!" В ок­нах по­яв­ля­ют­ся ли­ца лю­дей, а при­яте­ли счи­та­ют. По­том идут об­ратно и кри­чат: "Фрид­ман!", и опять при­яте­ли счи­та­ют. Кто нас­чи­тал боль­ше, тот и вы­иг­рал па­ри. Сей­час все Фель­дма­ны и Фрид­ма­ны пе­ре­еха­ли в Нью-Й­орк на "Брай­тон бич", так что в эту иг­ру в Ки­еве уже не по­иг­ра­ешь.

Она при рож­де­нии по­лучи­ла фа­милию Фель­дман и кра­сивое не­мец­кое имя Брун­гиль­да. Пос­коль­ку его ник­то не мог вы­гово­рить, то её на­зыва­ли прос­то Бу­ся. Ког­да на­чалась вой­на, её па­па за­писал­ся доб­ро­воль­цем и сги­нул в круп­ней­шей ка­тас­тро­фе Крас­ной ар­мии, что слу­чилась под Ки­евом. Тог­да в ре­зуль­та­те лич­ных ука­заний то­вари­ща Ста­лина в ок­ру­жение по­пали 453 ты­сячи сол­дат и офи­церов во гла­ве с ко­ман­ду­ющим Юго-За­пад­ным фрон­том ге­нерал-пол­ковни­ком Кир­по­носом. А Бу­ся, ко­торой бы­ло 16 лет и она бы­ла уче­ницей фель­дшер­ской шко­лы, по при­меру па­пы, то­же за­писа­лась доб­ро­воль­цем. Она не стре­ляла из ав­то­мата, не ле­тала на бо­евых са­молё­тах - всю вой­ну вы­тас­ки­вала ра­неных с по­ля боя.

Уже на тер­ри­тории Гер­ма­нии по­дошёл к Бу­се Фель­дман ко­ман­дир пу­лемёт­но­го взво­да Са­ша Ко­нова­лов и ска­зал: "Бу­ся, ты кра­сивая де­вуш­ка. Я хоть сей­час по­шёл бы с то­бой в ЗАГС, но где его в этой чёр­то­вой Гер­ма­нии най­дёшь. Вой­на ско­ро за­кон­чится, тог­да и офор­мим на­ши от­но­шения". Бу­ся не воз­ра­жала, тем бо­лее, что Са­ша был со­бою вид­ным пар­нем. Од­на­ко так слу­чилось, что то­варищ Ста­лин от­дал при­каз мар­ша­лу Жу­кову взять Бер­лин к Меж­ду­народ­но­му дню со­лидар­ности тру­дящих­ся 1 Мая, ну а так­же, что­бы не до­пус­тить ту­да аме­рикан­цев. Мар­шал Жу­ков по­ложил 300 ты­сяч че­ловек, но при­каз вы­пол­нил. Вот сре­ди этих 300 ты­сяч по­гиб­ших был и Са­ша Ко­нова­лов, а Бу­сю Фель­дман де­моби­лизо­вали и от­пра­вили ро­жать до­мой в Ки­ев.

Это лег­ко ска­зать - от­пра­вили до­мой. До­ма-то не бы­ло. Бу­ся Фель­дман к то­му вре­мени зна­ла, что мать умер­ла от ти­фа в эва­ку­ации, а ком­на­та в ком­му­наль­ной квар­ти­ре, где она с ро­дите­лями жи­ла до вой­ны, бы­ла за­нята дру­гими людь­ми. Ос­та­нови­лась у нянь­ки, ко­торая пе­режи­ла ок­ку­пацию Ки­ева нем­ца­ми, пос­коль­ку не бы­ла ев­рей­кой. "Жи­ви, - ска­зала нянь­ка, - те­бя вы­рас­ти­ла и маль­чи­ка тво­его по­могу пос­та­вить на но­ги". Бу­ся пош­ла ра­ботать в Ок­тябрь­скую боль­ни­цу - ме­дицин­ские сёс­тры с бо­евым опы­том тог­да це­нились, да­же ев­рей­ки.

Прош­ли го­ды, и Бу­ся Фель­дман, на­конец, по­лучи­ла ком­на­ту в до­ме на ули­це име­ни се­год­ня за­быто­го де­яте­ля ре­волю­ции. Зда­ние это бы­ло пос­тро­ено ки­ев­ской кон­фетной фаб­ри­кой име­ни Кар­ла Мар­кса пе­ред са­мой вой­ной. Раз­ме­рами оно по­ходи­ло на до­ис­то­ричес­кое жи­вот­ное, ос­татки ко­торых учё­ные на­ходят в сло­ях веч­ной мер­зло­ты. В цен­тре зда­ния был про­ём, ко­торый вы­водил во внут­ренний двор. Спра­ва от про­ёма - три па­рад­ных, сле­ва - то­же три. Вот в этом до­ме на чет­вёртом эта­же и жил мой тесть Аб­рам Ми­хай­ло­вич. Па­рад­ное бы­ло сплошь ев­рей­ским, и Аб­рам Ми­хай­ло­вич был единс­твен­ным муж­чи­ной, ко­торый вер­нулся с вой­ны. По­это­му он счи­тал, что обя­зан по­могать вдо­вам в их спо­рах с уп­равдо­мом и во­об­ще во вся­ких жиз­ненных неп­ри­ят­ностях. Сле­ду­ет ска­зать, что Аб­рам Ми­хай­ло­вич то­же был от­ме­чен вой­ной: дваж­ды был ра­нен, а в го­лове за­сел ос­ко­лок не то сна­ряда, не то ми­ны. Пос­ле вой­ны он по­шёл к вра­чу, что­бы ему вы­нули ос­ко­лок, но врач по­думал и по­реко­мен­до­вал не тро­гать. Так он и умер с этим ос­колком в го­лове.

Бу­ся Фель­дман с сы­ном по­лучи­ли ком­на­ту на шес­том эта­же. Но ес­ли на пя­ти эта­жах квар­ти­ры бы­ли от­дель­ные, то на шес­том ус­тро­или об­ще­житие: длин­ный ко­ридор и де­сять ком­нат в ли­нию, а в кон­це - кух­ня и ту­алет на од­но­го че­лове­ка. Так вот, Бу­сю Фель­дман со­седи не ува­жали. На это бы­ли две важ­ные при­чины. С од­ной сто­роны она бы­ла ев­рей­ка, а с дру­гой - "ппж". Рас­шифро­выва­ет­ся это так: по­ход­но-по­левая же­на. Так на­зыва­ли жен­щин, ко­торые вер­ну­лись с фрон­та с ре­бён­ком, но без му­жа. А та­ких в на­роде не ува­жали. Маль­чик тем вре­менем по­шёл в шко­лу и ра­довал Бу­сю, по­тому что был круг­лый от­личник. У не­го бы­ла та­кая же, как у Са­ши Ко­нова­лова, гус­тая шап­ка бе­локу­рых во­лос, но из-за пло­хого пи­тания он поч­ти не рос, и де­ти на­зыва­ли его - Бе­лый клоп.

В со­вет­ское вре­мя всег­да был де­фицит на раз­личные то­вары и ус­лу­ги. К при­меру, пе­ред Но­вым го­дом в Ки­еве всег­да ис­че­зало под­солнеч­ное мас­ло, и по­яв­ля­лось оно в мае ко дню По­беды. В опи­сыва­емое вре­мя в рай­оне, где жи­ла Бу­ся, на год от­клю­чили во­ду. Её, ко­неч­но, да­вали, но в 12 ча­сов но­чи и толь­ко на два ча­са. По­это­му каж­дый со­сед Бу­си од­но вед­ро с во­дой дер­жал у се­бя в ком­на­те, что­бы со­седи не ук­ра­ли, а дру­гое на кух­не, что­бы сли­вать пос­ле се­бя в ту­але­те.

Аб­рам Ми­хай­ло­вич си­дел за сто­лом, заг­ру­зив та­рел­ку с бор­щом из­рядной пор­ци­ей сме­таны. Пос­коль­ку бы­ла тёп­лая по­года, а борщ - го­рячий, Аб­рам Ми­хай­ло­вич си­дел по­луго­лый, и в это вре­мя вош­ла пла­чущая Бу­ся Фель­дман. Со­седи её по­били, по­тому что она не сли­вала пос­ле се­бя во­ду в ту­але­те. Де­ло в том, что Бу­ся ра­бота­ла всег­да в ноч­ную сме­ну. Ко­неч­но, она на­казы­вала Бе­лому кло­пу, что­бы он на­пол­нял вёд­ра во­дой, но тот за­сыпал рань­ше 12 ча­сов но­чи.

Аб­рам Ми­хай­ло­вич отод­ви­нул та­рел­ку с бор­щом и по­шёл, как был по­луго­лый, ре­шать проб­ле­му. Ре­шение он при­нял муд­рое. По­лучил ключ от об­ще­жития на шес­том эта­же и в нуж­ное вре­мя стал на­пол­нять вед­ро Бу­си, пред­назна­чен­ное для сли­ва в ту­але­те. Кто-то мо­жет ска­зать, что эту ра­боту мог­ли бы сде­лать её мо­лодые со­седи. Но я уже объ­яс­нял, что со­седи Бу­сю Фель­дман не ува­жали, по­тому что она бы­ла ев­рей­кой и к то­му же "ппж".