Городские

Ночь

Пе­тух - вред­ное соз­да­ние, и вред­ность его про­ис­хо­дит от осоз­на­ния собс­твен­ной птичь­ей не­пол­но­цен­ности. К та­кому вы­воду приш­ла Ки­ра, пы­та­ясь объ­яс­нить при­чину хро­ничес­кой не­навис­ти хо­зяй­ско­го пе­туха к сво­ей луч­шей под­ру­ге. За­видя Ли­лю, пе­тух на­чинал злоб­но кле­котать, ос­терве­нело рыть жёл­той че­шуй­ча­той ла­пой дво­ровую гли­ну, за­тем рас­пускал гор­чичные с си­зым на­лётом крылья, раз­бе­гал­ся и, под­пры­гивая, как са­молёт-ку­куруз­ник, от­ры­вал­ся от зем­ли. На Ки­ру он не об­ра­щал ни­како­го вни­мания.

- Смот­ри-ка, пе­тух ей не нра­вит­ся, - воз­му­щалась хо­зяй­ка, ког­да Ли­ля жа­лова­лась на без­на­казан­ную аг­рессию пти­цы, - мень­ше на­до за­дом вер­теть. Это те­бе не го­род.

Хо­зяй­ку зва­ли Ну­ца, на вид ей бы­ло хо­рошо за шесть­де­сят. Днём она хоть и с ак­центом, но весь­ма при­лич­но раз­го­вари­вала по-рус­ски, а ночью - толь­ко по-мол­дав­ски.

- *Чи­не-й ако­ло?! Орь­кум ни­мик н-ам сэ вэ дау! - ди­ко вскри­кива­ла она обыч­но ча­са в два но­чи. - и рез­ко са­дилась на ши­рокой ме­тал­ли­чес­кой кро­вати.

При све­те ноч­ни­ка её ли­цо от­ли­вало не­оно­вой зе­ленью, вы­тара­щен­ные гла­за, не от­ры­ва­ясь, свер­ли­ли сте­ну, уве­шан­ную фо­тог­ра­фи­ями де­тей и вну­ков.

- **Оф, До­ам­не, че сэ фак? - над­рывно сто­нала она, рас­ка­чива­ясь из сто­роны в сто­рону.

В од­ну из та­ких но­чей, по­няв, что пос­тель­ные кош­ма­ры Ну­цы не­из­бежны, как сме­на вре­мён го­да, Ли­ля про­шипе­ла: "Я не вы­дер­жу ешё три не­дели этих воп­лей. Ка­кого чёр­та ей не спит­ся? Мы тут му­ча­ем­ся на этих дол­ба­ных рас­кла­душ­ках, а она на трёх пе­ринах рас­сла­бить­ся не мо­жет. И смот­ри, во вто­рой ком­на­те, в ка­са ма­ре, ник­то не жи­вёт, а нас она ту­да не пус­ка­ет, на­де­ет­ся, что доч­ка из го­рода вер­нётся. Да ещё этот пе­тух жить не да­ёт. Да­вай по­ищем дру­гое жильё".

- А кто ска­зал, что там бу­дет луч­ше? - от­ве­тила Ки­ра. - Вот близ­няшки-скри­пач­ки Мар­ки­ны рас­ска­зыва­ли вче­ра, что по­пали в семью, где чет­ве­ро чуд­ных де­ток по но­чам пи­са­ют в жес­тя­ное вед­ро. Всю ночь - звон струи о жесть. И дух идёт... Пред­ста­вила? Или пи­анис­тки - в од­ной ком­на­те, как в тюрь­ме - де­сять кро­ватей и стол. Толь­ко стуль­ча­ка и ре­шёток на ок­нах не хва­та­ет.

- ***Чи­не сын­тец? - оза­бочен­но спро­сила Ну­ца, по­вер­нув го­лову на шё­пот го­лосов и скрип рас­кла­душек.

- Да мы это,  - при­выч­но от­ве­тила Ки­ра, - вот пы­та­ем­ся зас­нуть.

-  Да­кэ пря мулт вей дор­ми, ни­мень ну ва луа де не­вес­те.

- Это она в том смыс­ле, что ес­ли бу­дем мно­го спать, ник­то за­муж не возь­мёт.

Вот что ста­рость и оди­ночес­тво с людь­ми де­ла­ют, - вздох­ну­ла Ли­ля и нак­ры­ла го­лову по­душ­кой.

_____________________________________________

* Кто здесь? Всё рав­но ни­чего не дам!

* *Ой, бо­же мой, что мне де­лать?

*** Вы кто?

А Ну­ца, так же вне­зап­но, как про­буди­лась, рух­ну­ла на спи­ну и зах­ра­пела пис­кля­вым соп­ра­но.

- Ин­те­рес­но, по­чему она всег­да хра­пит в квар­ту: си бе­моль - фа, си бе­моль - фа? - спро­сила Ки­ра, с детс­тва лю­бив­шая за­давать фи­лософ­ские воп­ро­сы. Но Ли­ля уже спа­ла.

Ут­ро

Под ут­ро по­шёл дождь, а к зав­тра­ку ве­тер отог­нал об­ла­ка за ок­ра­ину се­ла, и они гро­моз­ди­лись там плот­ной гу­сени­цей вздув­шихся, склад­ча­тых пу­зырей. Над  тен­том-сто­ловой об­ра­зова­лась бе­лесая за­лыси­на с не­ров­ны­ми, под­све­чен­ны­ми ане­мич­ным осен­ним сол­нцем, кра­ями. С бре­зен­то­вовой кры­ши тен­та сте­кали ос­татки во­ды, со­лома под но­гами бы­ла сы­рой и мяг­кой. По ней, со ста­риков­ским бор­мо­тани­ем, раз­гу­лива­ли ин­дю­ки, ку­ры и гу­си, вык­лё­вывая ка­кую-то мел­кую га­дость. На де­ревян­ных сто­лах ма­тово поб­лески­вали алю­мини­евые ми­соч­ки с ка­шей, ря­дом с гра­нёны­ми ста­кана­ми ле­жали тол­стые лом­ти ап­пе­тит­но­го ржа­ного хле­ба. Кус­ки под­та­ива­юще­го мас­ла жел­те­ли в глу­бокой та­рел­ке, за ко­торой сто­яла кас­трю­ля с ча­ем. Ка­ша бы­ла го­рячей, а чай еле тёп­лым и слад­ким до не­воз­можнос­ти, по­тому что ва­рили его в уже под­са­харен­ной во­де.

- Кор­мят ху­же, чем Ну­ца свою свинью, - про­вор­ча­ла Ли­ля, - ут­ром ка­ша, в обед ма­каро­ны, ве­чером опять ка­ша с мяс­ны­ми об­резка­ми. Мы здесь па­шем, как нег­ры на план­та­ци­ях, так хоть бы кор­ми­ли нор­маль­но.

- А мне жаль де­ревн­ских, - Ки­ра за­каш­ля­лась при­тор­ным ча­ем, - ты пред­ставь, мы здесь все­го не­делю и уже сто­нем: еда не та, ма­газин - од­но наз­ва­ние, хо­лод­но, сы­ро, сор­тир на ули­це, по­мыть­ся тол­ком нег­де. А они здесь жи­вут с рож­де­ния до смер­ти, по­нима­ешь? Вес­ной сля­коть, осенью - сля­коть, зи­мой - во­об­ще хоть вол­ком вой. Я бы сдох­ла со ску­ки.

- Прям, бед­ные-нес­час­тные. Ты хоть ко­го-то из мес­тных на ви­ног­радни­ке ви­дишь? Нет, по­тому что они дру­гим за­няты - ви­но го­нят и к свадь­бам го­товят­ся. Жаль ей! Кто бы нас по­жалел. Толь­ко пос­ту­пили в учи­лище и вмес­то за­нятий - ме­сяц ссыл­ки. Ско­ро зав­ши­ве­ем тут. Го­ворят, зав­тра всех в ба­ню от­ве­зут, в со­сед­нее се­ло. Пред­ставь, как ма­ло для счастья на­до.

- Пшёл вон, ко­зёл, - флег­ма­тич­но ска­зал Яша Скляр вспрыг­нувшей на стол ку­рице.

Та за­мер­ла, скло­нив на­бок хищ­ную го­лов­ку, ус­та­вилась на Яшу глу­боко по­сажен­ны­ми глаз­ка­ми цве­та ржав­чи­ны, рез­ко дёр­ну­ла ше­ей и клю­нула его в ру­ку. Яша вскрик­нул и вре­зал ку­рице по го­лове мис­кой с ос­татка­ми ка­ши.

- Это она те­бе за коз­ла отом­сти­ла, - на­зида­тель­но про­из­нёс Жо­ра Гуль­кин, ге­ни­аль­ный пи­анист и ред­кий за­нуда.

Заг­ре­бая ког­тисты­ми но­гами хлеб­ные крош­ки, ку­рица пом­ча­лась по сто­лу, но, нат­кнув­шись на пи­рамид­ку гряз­ных ста­канов, ос­та­нови­лась и оза­бочен­но ста­ла склё­вывать ко­моч­ки ка­ши с ры­жих перь­ев.

- Так, кто сде­лал этот цирк?  - за кас­трю­лей чая, по­качи­ва­ясь с пят­ки на но­сок, сто­ял за­вуч. В се­ром дву­бор­тном пла­ще и мы­шино­го цве­та фет­ро­вой шля­пе он на­поми­нал че­кис­та трид­ца­тых го­дов.

- Это Яша, его ку­рица чуть ин­ва­лидом не сде­лала, - всё ещё хи­хикая, бряк­ну­ла Ли­ля и осек­лась, - а что та­кого?

 - А ни­чего хо­роше­го, по­тому что те­бе, Скляр, я сни­му сти­пен­дию на ме­сяц.

- За что? - взвил­ся Яша. - Она пер­вая на ме­ня на­пала.

- За то, что раз­бра­сыва­ешь­ся на­род­ным доб­ром, вот ка­шу ис­портил.

В Аф­ри­ке де­ти го­лода­ют, а те­бя это не вол­ну­ет. Ты, вид­но, к чёр­ной ик­ре при­вык.

За сто­лом ста­ло ти­хо. Ку­рица, за­вис­нув на од­ной но­ге, не­воз­му­тимо пи­ла из чай­ной лу­жицы, а за­вуч про­дол­жал: "Те­перь все до один вста­ли и пош­ли в по­ле. На ро­ялях иг­рать и ду­раки мо­гут".

- Пош­ли, - Ки­ра дёр­ну­ла под­ру­гу за ру­кав, - во­об­ще-то, мне уже го­вори­ли, что Згар­дан - при­дурок, ну а что ты хо­чешь от пре­пода­вате­ля ис­то­рии КПСС? Им чувс­тво юмо­ра иметь не по­ложе­но.

Сра­зу за пос­ледним до­мом на­чина­лись ви­ног­радни­ки. Они ухо­дили за холм и по­том, как на пе­ревод­ной кар­тинке, про­яв­ля­лись из низ­ко сте­ляще­гося ту­мана слов­но ухо­дящее за го­ризонт ста­до зе­лено­гор­бых вер­блю­дов. Пах­ло гни­ющи­ми листь­ями и ды­мом. Под но­гами с мяг­ким трес­ком ло­пались пе­рез­ре­лые ви­ног­ра­дин­ки.

- Так вдруг за­хоте­лось ка­као с ко­рицей, - ска­зала Ки­ра.

- И пе­ченье "Сте­фания", трех­слой­ное, из ку­лина­рии на Ком­со­моль­ской, - под­хва­тила Ли­ля.

- Всем раз­бить­ся на два че­лове­ка и ра­зоб­рать кор­зи­ны, - прок­ри­чал в ме­гафон Згар­дан. - За­дание на се­год­ня - соб­рать все по са­мый низ гроздья на этом по­ле.

- Так ведь со­сед­ний ви­ног­радник да­же не тро­нут, там ник­то не ра­бота­ет, уро­жай гни­ёт. За­чем здесь пол­зать весь день, со­бирая ос­татки? - по­ин­те­ресо­вал­ся не­уго­мон­ный Яша.

- Не на­до ис­кать лёг­ких пу­тей в жиз­ни, - от­ве­тил Згар­дан, - луч­ше иди и по­кажи при­мер дру­гим.

С хол­ма мед­ленно съ­ез­жа­ла зап­ря­жён­ная во­лами те­лега. Вы­сокий смуг­лый па­рень в клет­ча­той ру­бахе ски­дывал кор­зи­ны на зем­лю по обе сто­роны дви­жущей­ся те­леги. Они ле­тели и шлё­пались в грязь, а те­лега еха­ла даль­ше, ос­тавляя глу­бокую бо­роз­ду и рых­лые во­ловьи ле­пёш­ки.     

День

Всё в Ли­ле бы­ло вы­пук­лым: ка­рие гла­за под тол­сты­ми стёк­ла­ми оч­ков, вы­сокая, поч­ти под клю­чицы, грудь, пыш­ные бёд­ра, на ви­олон­чель­ный ма­нер под­чёрки­ва­ющие тон­кую та­лию, и глав­ное, уп­ру­гий, соб­лазни­тель­но вы­пира­ющий из-под лю­бой одеж­ды зад. Вот и сей­час, пол­зая вдоль ви­ног­радных кус­тов в дав­но по­теряв­ших фор­му спор­тивных шта­нах, Ли­ля прив­ле­кала вни­мание всех, кто про­ходил ми­мо.

- Дев­чонки, да­вай­те я от­не­су пол­ные кор­зи­ны и при­несу но­вые, - пред­ло­жил Яша.

- Не на­до, са­ми спра­вим­ся, - не гля­дя на не­го, бур­кну­ла Ли­ля.

- Ну, как хо­тите, - по­жал пле­чами Яша и ото­шёл.

 - Ты что, сду­рела? - воз­му­тилась Ки­ра. - Са­ма же его ут­ром под­ста­вила и вмес­то то­го, что­бы из­ви­нить­ся, те­перь ещё ха­мишь?

Ли­ля не­лов­ко под­ня­лась с зем­ли, - вы­тяну­тые в ко­лен­ках шта­ны бы­ли мок­ры­ми, - сня­ла лип­ки­ми ру­ками за­потев­шие оч­ки, вы­тер­ла их по­долом вя­заной коф­ты и ска­зала бес­цвет­ным го­лосом че­лове­ка, ре­шив­ше­гося на са­мо­убий­ство: "Ты хо­рошо пос­мотри на ме­ня. И на се­бя за­од­но. Мы же на лю­дей не по­хожи, выг­ля­дим ху­же сель­ских тё­ток. На­вер­ня­ка от нас по­том не­сёт. Глянь на свои ру­ки в тре­щинах, на ли­цо, - нос об­го­рел, на лбу пры­щи. И тут под­хо­дит Яша. Да луч­ше бы он ме­ня во­об­ще не за­мечал, чем та­кую".

- Ты что ли влю­билась в не­го? - ото­ропе­ла Ки­ра. - Ког­да ты ус­пе­ла?

- В ав­то­бусе, по до­роге в эту ссыл­ку. Он си­дел на­ис­ко­сок, та­кой кра­сивый, за­горе­лый, анек­до­ты рас­ска­зывал, сме­ял­ся. Ты за­мети­ла, ка­кие у не­го кра­сивые зу­бы? Бе­лые, ров­ные...

- ...как у ло­шади, - за­кон­чи­ла Ки­ра.

- Ду­ра, - оби­делась Ли­ля, упа­ла на ко­лени и упол­зла к сле­ду­ющей ло­зе.

Обед при­вози­ли пря­мо на ви­ног­радник, обыч­но это бы­ли ма­каро­ны с брын­зой или кар­тошка в гус­том то­мате. Се­год­ня при­вез­ли суп, со­лёные огур­цы и ос­татки ут­ренне­го хле­ба. В су­пе пла­вали по­хожие на шел­ко­вицу ку­соч­ки мя­са, ред­кие круж­ки мор­ковки и чет­верти­ны кар­тошки. Ки­ра нак­ро­шила в суп под­сохший хлеб.

 - Смот­ри-ка, что это? - кив­ну­ла она на пла­ва­ющий в лож­ке ку­сок кар­то­фель­ной ко­журы.

 - Ну-ка, ну-ка, по­кажи, - за­ин­те­ресо­валась Ан­фи­са Ман­су­рова, ку­рив­шая под со­сед­ним кус­том с под­ружка­ми-чет­ве­рокур­сни­цами.- Точ­но, очис­тки, - кон­ста­тиро­вала она и тут же де­монс­тра­тив­но вы­лила свой суп на зем­лю. - Вы, дев­ки, при­выкай­те, вам ещё три го­да по кол­хо­зам мо­тать­ся. И не та­кое уви­дите, вот в прош­лом го­ду... - Не до­гово­рив, она вско­чила на но­ги и брез­гли­во стрях­ну­ла с ру­кава ко­мок во­нючей во­ловь­ей ле­пёш­ки с на­лип­шей зем­лёй.

- Ка­кая сво­лочь швыр­ну­ла эту га­дость?!

Из-за сто­ящих не­пода­лёку ящи­ков выс­ко­чили двое маль­чи­шек лет де­сяти. На них бы­ла школь­ная фор­ма, в ру­ках за­тёр­тые пор­тфе­ли.

- * Я уй­та­ци-вэ ла ачес­те тыр­фе,  - зак­ри­чал тот, что по­выше, из­да­лека ты­ча пал­кой в Ан­фи­су, - фу­мегэ ка ниш­те ло­комо­тиве!

- **Ма­ма ымь зи­че, кэ то­ате ора­шече­ле сунт аша, - под­пел ему стри­женый на­лысо вто­рой па­цан.

_________________________________

*Смот­ри­те на этих прос­ти­туток! Они ды­мят, как па­ровоз.

** Моя ма­ма го­ворит, что все го­род­ские та­кие.

- Я вам сей­час по­кажу, па­рази­ты та­кие! - за­ора­ла Ан­фи­са. - Мы здесь ка­рячим­ся за них, а они гов­ном швы­ря­ют! Ма­ма ему ска­зала! Где твоя ма­ма сей­час? Не­бось, в го­роде на ба­заре тор­гу­ет?

Ог­ля­дыва­ясь и крив­ля­ясь, маль­чиш­ки убе­жали вверх по хол­му по­ка не скры­лись за его жел­те­ющей хол­кой. Ан­фи­са вер­ну­лась вспо­тев­шая, крас­но­лицая; тон­кие спор­тивные шта­ны при­лип­ли к мя­сис­тым ляж­кам, и уже бы­ло не­понят­но, в ка­ких мес­тах они по­тем­не­ли от по­та, а в ка­ких - от впи­тав­ше­гося ви­ног­радно­го со­ка.

- Сво­лочи! На весь день нас­тро­ение ис­по­рили, - по­дыто­жила она и за­кури­ла но­вую си­гаре­ту.

Пос­ле обе­да рас­по­годи­лось. Осен­нее сол­нце прог­ре­ло зем­лю. Ки­ра сгреб­ла су­хие, хрус­тя­щие листья и рас­тя­нулась на них, под­ло­жив под го­лову ру­ки. Хо­рошо бы ус­нуть и прос­нуть­ся до­ма на ди­ване. Ря­дом мур­лы­чет кош­ка, а их кух­ни пах­нет жа­реной кар­тошкой. Или нет, луч­ше очу­тить­ся в ван­не с го­рячей во­дой. Зер­ка­ло пок­ры­то плё­ноч­кой па­ра и пах­нет хо­рошим не­мец­ким мы­лом. Ку­сочек та­кого мы­ла Ки­ра за­суну­ла в сум­ку, для за­паха. И пра­виль­но сде­лала, по­тому что ока­залось, в мес­тном ма­гази­не про­да­ёт­ся толь­ко сти­раль­ное. Вче­ра Ну­ца дол­го раз­гля­дыва­ла бе­лый оваль­ный бру­сочек, при­нюхи­валась, скоб­ли­ла ног­тем вы­битые бу­ков­ки, по­том бе­реж­но по­ложи­ла об­ратно на же­лез­ный ру­комой­ник. А се­год­ня ут­ром мы­ло ис­чезло - толь­ко клей­кий от­пе­чаток на се­рой жес­ти.

Ки­ра по­чис­ти­ла зу­бы, наб­ра­ла в ла­дони во­ду про­полос­кать рот и за­каш­ля­лась - рот был по­лон мы­ла. Да­же сей­час од­на толь­ко мысль об этом прив­ку­се вы­зыва­ет тош­но­ту. А тог­да Ки­ру выр­ва­ло желчью, по­тому что же­лудок был пус­той. Ока­залось, Ну­ца рас­тво­рила весь бру­сок в бач­ке ру­комой­ни­ка. За­чем же каж­дый раз ру­ки на­мыли­вать, ког­да мыль­ная во­да - эко­ном­нее? И смот­ре­ла так, что не по­нять, то ли из­де­ва­ет­ся, то ли всерь­ёз. Ки­ра вы­уди­ла об­мы­лок, - зав­тра в ба­не при­годит­ся.

Ну­ца - стран­ная. Жи­вёт впрок, буд­то впе­реди ещё лет не­меря­но. Ку­пит по слу­чаю ска­терть, по­лотен­це, что-ни­будь из одеж­ды - и в шкаф. Всё сло­жено ак­ку­рат­ны­ми стоп­ка­ми, пе­рело­жено наф­та­лином и ка­кими-то трав­ка­ми в са­модель­ных по­лот­ня­ных ме­шоч­ках. Бе­лые по­доде­яль­ни­ки с жел­тизной гп сги­бах, не­ноше­ные ха­латы, ни ра­зу не на­детые ла­ковые туф­ли до­во­ен­но­го фа­сона. В прош­лое вос­кре­сенье она ос­во­боди­ла все пол­ки в шка­фу, раз­ло­жила со­дер­жи­мое на кро­вати, пе­рег­ла­дила, и в том же по­ряд­ке вер­ну­ла на мес­то, пе­дан­тично сло­жив бельё по тем же сги­бам. И за­лежи еды: бес­числен­ные бан­ки с зак­рутка­ми, ва­ренье, по­вид­ло, ком­по­ты, по­мидо­ры, ги­веч, меш­ки са­хара и му­ки в ма­тер­ча­тых тор­бах про за­пас, как буд­то зав­тра вой­на

Ну­ца ела ма­ло и од­но­об­разно, и го­тови­ла прак­ти­чес­ки без от­хо­дов. Из ку­рицы по­луча­лись буль­он и жар­кое. Но­ги шли на хо­лодец. Перья - на по­душ­ки. И толь­ко внут­реннос­ти она швы­ряла веч­но го­лод­ной, при­вязан­ной к буд­ке со­баке. У со­баки не бы­ло име­ни, а её об­тя­нутый ко­жей ске­лет на­поми­нал учеб­ное по­собие по ана­томии. Она бро­салась на всех, кто про­ходил ми­мо за­бора или за­ходил во двор, вклю­чая собс­твен­ную хо­зяй­ку.

- По­чему ва­ша со­бака та­кая злая? По­чему вы её не на­кор­ми­те? - как-то спро­сила Ки­ра. - Она же пос­то­ян­но ла­ет.

- А за­чем мне доб­рая со­бака? - ис­крен­не уди­вилась Ну­ца, с со­жале­ни­ем пос­мотрев на Ки­ру. Сы­тая, он же дом ох­ра­нять не бу­дет.

Вот и сей­час из-за за­бора до­носил­ся виз­гли­вый со­бачий лай и лас­ко­вый го­лос Ну­цы, кор­мившей кур: "Пуй-пуй-пуй, пуй-пуй-пуй".  Пе­тух рас­ха­живал по дво­ру, цеп­ко впи­ва­ясь в зем­лю ког­тя­ми на ку­куруз­ных но­гах. Слов­но сде­лан­ный из крас­ной ре­зины, гре­бень мо­тал­ся на его по­дёр­ги­ва­ющей­ся го­лове.

- Бе­жим в дом по­ка он за­нят жрач­кой, - ска­зала Ки­ра.

Ли­ля при­бави­ла ша­гу. Пе­тух пе­рес­тал кле­вать, в гор­ле у не­го что-то зак­ло­кота­ло, он ско­сил глаз в сто­рону бе­гущих де­вочек, про­пус­тил Ки­ру и пом­чался Ли­ле на­пере­рез. С виз­гом, она вле­тела в дом, ус­пев зах­лопнуть стек­лянную дверь ве­ран­ды. Пе­тух до­сад­ли­во по­щёл­кал клю­вом и вер­нулся к ок­ру­жив­шим его ку­рам.

- Я его чем-то от­равлю, - мрач­но по­обе­щала Ли­ля.

    Ве­чер

Ког­да де­воч­ки шли на ужин, на­чало тем­неть, и кон­ту­ры до­мов ещё уга­дыва­лись в сгу­щав­шихся су­мер­ках. А на об­ратном пу­ти уже при­ходи­лось ид­ти на ощупь, по­тому что глав­ную и единс­твен­ную ули­цу ос­ве­щали два си­рот­ли­вых фо­наря.

К до­му Ну­цы на­до бы­ло сво­рачи­вать нап­ра­во пос­ле вто­рого, за­тем прой­ти ми­мо ко­лод­ца, обой­ти не­высы­ха­ющую лу­жу, в ко­торой днём рас­слаб­ленно пох­рю­кива­ли свиньи, а ночью что-то плес­ка­лось и пот­рески­вало, а уже по­том, за кри­вой яб­ло­ней мож­но бы­ло на­щупать ка­лит­ку во двор. Са­мым неп­ри­ят­ным был учас­ток от вто­рого фо­наря до ко­лод­ца - там веч­но око­лачи­вались мес­тные пар­ни, и на вся­кий слу­чай, в ка­чес­тве за­щиты, Ли­ля но­сила при се­бе алю­мини­евые вил­ки. Пос­ле ужи­на она всег­да прих­ва­тыва­ла с со­бой две-три и дер­жа­ла их в ру­ке на­гото­ве, чем не­из­менно сме­шила Ки­ру.

- Эти вил­ки сги­ба­ют­ся да­же от ва­рёной кар­тошки.

 - Мне так спо­кой­нее, - вслух убеж­да­ла се­бя Ли­ля.

В до­ме го­рел свет. Дверь на кух­ню бы­ла за­пер­та из­нутри: каж­дую пят­ни­цу Ну­ца гре­ла во­ду в пу­затых зе­лёных кас­трю­лях и по­том дол­го мы­лась в цин­ко­вом ко­рыте, из­да­вая сто­ны и пок­ря­кивая.

- *Аша, аша, е би­не, - при­гова­рива­ла она, по­ливая се­бя из бе­лой с ягод­кой по кру­гу эма­лиро­ван­ной круж­ки.

- Ой, что-то у ме­ня жи­вот раз­бо­лел­ся, - скри­вилась Ли­ля.

- Стран­но, как раз се­год­ня ужин был хо­роший. Поч­ти как в рес­то­ране, ме­ню из трёх блюд: и сви­ные от­бивные, и ма­каро­ны по-флот­ски, и ку­риное жар­кое. Го­ворят, ко­мис­сия из Ки­шинё­ва при­еха­ла. По­чаще бы.

- Да? Зна­чит, я та­кая удач­ная. Ой, мне сроч­но на­до в сор­тир, а то поз­дно бу­дет, сжав зу­бы про­бор­мо­тала Ли­ля, схва­тила фо­нарик и вы­бежа­ла в тем­но­ту дво­ра.

Ки­ра прош­ла в ком­на­ту. По­сере­дине ра­зоб­ранной кро­вати Ну­цы ле­жала бай­ко­вая ноч­ная ру­баха в мел­кую ро­зоч­ку с обор­ка­ми на гру­ди.

_____________________________________

* Вот так, вот так, хо­рошо.

Две про­дав­ленные рас­кла­душ­ки бы­ли сдви­нуты к сте­не. У ок­на, прак­ти­чес­ки стоя, до­суши­вались две па­ры клей­ких, нас­квозь про­питан­ных ви­ног­радным со­ком спор­тивных шта­нов. На по­докон­ни­ке ле­жали нес­коль­ко пок­лё­ван­ных пти­цами яб­лок. Пах­ло осен­ним дож­дём и убор­ной.

- Ки-и-ира! Ки-и-ира! Ско­рее!

- Хо­рошо, что не ус­пе­ла раз­деть­ся, - Ки­ра пом­ча­лась на го­лос.

У до­щатой по­лу­от­кры­той две­ри убор­ной в бо­евой по­зе сто­ял пе­тух, а за дверью со спу­щен­ны­ми шта­нами, на кор­точках си­дела Ли­ля с фо­нари­ком в ле­вой ру­ке и длин­ной гну­той пал­кой - в пра­вой.

 - По­шёл вон, тварь, - кри­чала Ли­ля, ты­ча пал­кой в под­пры­гива­ющую от ярос­ти пти­цу. Пе­тух нас­ка­кивал, пы­та­ясь прор­вать­ся в убор­ную, и при этом злоб­но кле­вал пал­ку, по­падав­шую ему то в грудь, то в го­лову.

- Я от­вле­ку, - крик­ну­ла Ки­ра, - а ты по­ка на­день шта­ны.

Она пну­ла но­гой пыш­ный пе­туши­ный зад и от­ско­чила, ото­ропев от не­навис­ти, уме­щав­шей­ся в кро­шеч­ной бу­син­ке зрач­ка.

- Ах ты гад, - взвы­ла ус­певшая вско­чить со стуль­ча­ка Ли­ля, - и об­ру­шила пал­ку на пе­туши­ный гре­бень.

Пе­тух рух­нул на зем­лю и за­тих. Из до­ма до­носил­ся шум пе­рели­ва­емой во­ды и звя­канье вё­дер.

- Что бу­дем де­лать с те­лом? - по де­лово­му спро­сила Ки­ра, про­буя туш­ку нос­ком гряз­но­го ке­да. - Мо­жет, за­кинем в кус­ты?

- Да­вай ос­та­вим как есть, хо­тя на­до бы за­сунуть его го­ловой в дерь­мо, - мсти­тель­но про­цеди­ла Ли­ля и твёр­дым ша­гом по­беди­теля нап­ра­вилась к до­му.

Суб­бо­та

  Ут­ром труп ис­чез.

- На­вер­ное, кош­ки сож­ра­ли, - меч­та­тель­но ска­зала Ли­ля.

- Пе­рес­тань, он хоть и пти­ца, а жи­вое су­щес­тво.

- Да? А мне он боль­ше нра­вит­ся дох­лым. Ты об­ра­тила вни­мание, как он вче­ра ле­жал - ти­хонеч­ко так, нож­ки вы­тянул, ко­гот­ки рас­то­пырил, клю­вом в зем­лю ут­кнул­ся...

- Лад­но те­бе зло­радс­тво­вать, - Ки­ра не вы­дер­жа­ла и рас­сме­ялась, - пой­дём в со­сед­нее се­ло, с поч­ты до­мой поз­во­ним. Тем бо­лее, день та­кой тёп­лый.

- Ты зна­ешь до­рогу?

- А что тут знать? До реч­ки че­рез сад, по­том пе­рей­ти мос­тик, а там спро­сим.

- А зав­трак?

- К чёр­ту. На­до­ели со сво­ими ка­шами. Нар­вём яб­лок по до­роге.

Сра­зу за сель­ским клад­би­щем на­чинал­ся сад, но за­пах спе­лых яб­лок чувс­тво­вал­ся за­дол­го до по­воро­та от све­жевык­ра­шен­ных ре­шёт­ча­тых во­рот - к вы­тянув­шимся вдоль реч­ки яб­ло­невым ал­ле­ям. Сквозь по­редев­шую лис­тву прог­ля­дыва­ло бе­лесо-го­лубое не­бо, и ут­реннее сол­нце пе­реби­рало лу­чами тя­жёлые вет­ви. При ма­лей­шем ду­нове­нии вет­ра яб­ло­ки с мяг­ким сту­ком па­дали на вя­лую тра­ву.

- Зна­ешь, - ска­зала Ки­ра, - в ста­рос­ти я бу­ду вспо­минать аро­мат и вкус этих яб­лок; как я сры­вала с вет­ки са­мое кра­сивое, над­ку­сыва­ла, бро­сала  в тра­ву, про­бова­ла дру­гой сорт,  и тре­тий, и каж­дое яб­ло­ко ока­зыва­лось вкус­нее пре­дыду­щего. И эту ти­шину. Ой, смот­ри, ёжик бе­жит. Пер­вый раз в жиз­ни ви­жу ежи­ка! Вот я пой­ма­ла ку­сочек счастья, а че­рез ми­нуту или се­кун­ду всё это ос­та­нет­ся в прош­лом.

- А я, ес­ли ме­ня не хва­тит стар­ческий ма­разм, пос­та­ра­юсь за­пом­нить всё - и Ну­цу, и пе­туха, и то, как Згар­дан по­зорил нас на ли­ней­ке за то, что вмес­то по­ложен­ных двад­ца­ти пя­ти днев­ных кор­зин соб­ра­ли толь­ко двад­цать.

- Те­бе труд­но бу­дет жить.

- Это те­бе бу­дет труд­но жить, при­нимая се­рое за ро­зовое, - не сог­ла­силась Ли­ля. - Это то же са­мое, что не уз­на­вать крас­ный свет на пе­рехо­де. Раз­да­вят и не за­метят.

- Ты не по­нима­ешь, что счастье - это мел­кие ра­дос­ти. В боль­ших ко­личес­тва на нас об­ру­шива­ют­ся толь­ко неп­ри­ят­ности. Вот пос­мотри, сол­нце све­тит, чис­тый воз­дух, теп­ло, реч­ка из­ви­ва­ет­ся, или да­же не реч­ка, а ка­нав­ка с бе­гущей во­дич­кой, не­важ­но. На мос­ти­ке маль­чиш­ки иг­ра­ют­ся или ры­бачат. Ко­роче, пред­ставь, что сей­час кто-то нас сфо­тог­ра­фиро­вал, и че­рез мно­го лет, гля­дя на сни­мок, ты, уже с раз­вившим­ся ар­три­том, мор­щи­нис­тым ли­цом и лёг­ким скле­розом, по­жале­ешь, что не ра­дова­лась этим ми­нутам по­коя и ти­шины.

- По-мо­ему, это те же па­цаны, что ки­дали дерь­мом в Ан­фиску, - за­бес­по­ко­илась Ли­ля, бли­зору­ко щу­рясь. - Не­похо­же что­бы они ры­бачи­ли, да и что здесь мож­но вы­ловить кро­ме ля­гушек? Эй, па­цаны, *ун­де еш­те поч­та?!

Си­дя на кор­точках, маль­чи­ки про­дол­жа­ли ко­вырять­ся у се­бя под но­гами, а ког­да Ли­ля поч­ти вплот­ную по­дош­ла к ним, - ух­мыль­ну­лись и, под­пры­гивая на шат­ких дос­ках, сбе­жали по мос­ти­ку на дру­гую сто­рону. Пе­ред тем, как скрыть­ся в ку­куруз­ном по­ле, один что-то прок­ри­чал, но крик Ли­ли был гром­че. Ус­лы­шав её воп­ли, оба па­цана вы­суну­лись из ку­куруз­ных за­рос­лей, бряк­ну­лись на зем­лю и, дры­гая но­гами, зат­ряслись в кон­вуль­си­ях сме­ха.

Ли­ля крях­те­ла, пы­та­ясь ос­во­бодить но­гу, по ко­лено зас­тряв­шую меж ра­зоб­ранных до­сочек мос­ти­ка.

- Как же это, - рас­те­рян­но бор­мо­тала Ки­ра, пе­рево­дя взгляд с вы­ковы­рян­ных до­щечек на всхли­пыва­ющую под­ру­гу.

- Сво­лочи, - про­рыда­ла Ли­ля, ког­да ей уда­лось вы­пол­зти на мос­тик, - это бы­ли мои но­вые брю­ки, тёт­ка при­вез­ла из Бол­га­рии. А те­перь что? И но­га бо­лит, мо­жет, да­же пе­релом... - Она ос­то­рож­но пот­ро­гала рас­ца­рапан­ную, по­синев­шую

щи­колот­ку. - Уби­ла бы га­дёны­шей этих. Ну что мы им сде­лали?!

- Да за­будь о них, - не­уве­рен­но по­сове­това­ла Ки­ра, - де­ти, им же за­нять­ся здесь боль­ше не­чем -ни круж­ков ка­ких-ни­будь, ни ки­ноте­ат­ра, ни пар­ка, в кон­це-кон­цов.

- Ес­ли ты ска­жешь ещё хоть сло­во в за­щиту этих ма­лолет­них бан­ди­тов, я с то­бой боль­ше ни­ког­да в жиз­ни не бу­ду раз­го­вари­вать, - ряв­кну­ла Ли­ля и за­рыда­ла во весь го­лос.

_________________________________

* Где поч­та? (ло­маный мол­дав­ский)

Че­рез час де­воч­ки доб­ре­ли до до­ма. Ну­цы ниг­де не бы­ло вид­но.

- Она же ска­зала, что пой­дёт на крес­ти­ны, - вспом­ни­ла Ки­ра.

Бе­зымян­ная со­бака за­ходи­лась ла­ем, на­тяги­вая цепь каж­дым рыв­ком ссох­ше­гося те­ла. Ошей­ник впи­вал­ся в то­щую шею, и тог­да жи­вот­ное, не пе­рес­та­вая ры­чать, от­бе­гало к буд­ке.

- Я люб­лю со­бак, но сы­тых и не­мых, - за­мети­ла Ки­ра.

- Смот­ри, - про­шеп­та­ла Ли­ля и ос­та­нови­лась.

Нас­тре­чу им шёл пе­тух. Ес­ли не счи­тать не­кото­рой вя­лос­ти в по­ход­ке, выг­ля­дел он как обыч­но.

- Слу­шай, - за­дум­чи­во ска­зала Ки­ра, - а он чем-то по­хож на те­бя. Та­кая же рос­кошная грудь. И хо­дит по-ба­лет­но­му, но­сочек тя­нет. Толь­ко ви­дишь, в от­ли­чие от те­бя, он смот­рит под но­ги.

- За­сунь свой сар­казм зна­ешь ку­да? Вот что мне де­лать, я же бе­гать не мо­гу и пал­ки под ру­кой нет?

Не пе­рес­та­вая тряс­ти го­ловой, пе­тух по­рав­нялся с де­воч­ка­ми, оки­нул их ту­ман­ным взгля­дом, заг­ло­тил ви­сев­ше­го по­перёк клю­ва чер­вя­ка и про­дол­жил свой путь.

- Да, - оза­дачен­но ска­зала Ки­ра, - что-то с ним яв­но не так. Не ви­жу преж­не­го за­дора.

- Пред­став­ля­ешь, в ка­ком я ви­де ес­ли уже пе­тух на ме­ня вни­мания не об­ра­ща­ет, - огор­чи­лась Ли­ля. - По­моги, по­жалуй­ста, под­нять­ся на крыль­цо.

В до­ме бы­ло ти­хо и прох­ладно. В ок­не би­лась жир­ная осен­няя му­ха. Ве­терок ше­велил обор­ки тю­левых за­наве­сок. Му­ха упор­но пол­зла на­верх к от­кры­той фор­точке и сно­ва сос­каль­зы­вала на по­докон­ник, ус­тавлен­ный бан­ка­ми с ещё не ус­певшим ос­тыть ай­во­вым ва­рень­ем.

- Вот пол­зёт она и не со­об­ра­жа­ет, что не­мину­емо сва­лит­ся в ва­ренье и там окон­чит свою во­нючую жизнь, - скри­вилась Ки­ра. - И мы с то­бой то­же влип­ли с этим кол­хо­зом, как му­хи, и не­понят­но, ког­да от­сю­да вы­берем­ся.

- Слу­шай, как спать хо­чет­ся. Раз Ну­цы нет, да­вай ля­жем в ка­са ма­ре, на ту рос­кошную кро­вать с сот­ней по­душек, я на них но­гу по­ложу, бо­лит очень.

 - А Ну­ца?

- А что Ну­ца, в суд на нас по­даст? И во­об­ще, она толь­ко ве­чером вер­нётся. Мы чуть под­ремлем, она и знать не бу­дет. Глав­ное, по­том по­душ­ки пра­виль­но сло­жить.

Во дво­ре тос­кли­во по­виз­ги­вала со­бака, и Ки­ре прис­ни­лось, что, та, ус­тав от сво­ей со­бачь­ей жиз­ни, лег­ла, по­ложив го­лову на ла­пы, а по­том на её мес­те ока­залась му­мия, ко­торая ка­ким-то об­ра­зом про­дол­жа­ла ла­ять и зве­неть цепью.

А по­том сон за­кон­чился, но не­воз­можно от­крыть гла­за, ког­да те­ло уто­па­ет в бла­жен­ной мяг­кости и теп­ле нас­то­ящей пос­те­ли. Ещё нем­но­го, и она у­едет ту­да, где есть го­рячая во­да, хо­дят трол­лей­бу­сы, в ка­фе едят мо­роже­ное, а по ос­ве­щён­ным ули­цам мож­но гу­лять. Но по­чему так всё че­шет­ся? Как в детс­тве пос­ле клуб­ни­ки, ког­да жи­вот и спи­на пок­ры­вались сыпью и хо­телось сод­рать ко­жу, н ма­ма сма­зыва­ла цин­ко­вой мазью, и по­купа­ла но­вую книж­ку, наг­ра­ду за стра­дания...

- Чёрт, тут же бло­хи. Ки­ра, вста­вай, ина­че они нас сож­рут.

- От­ку­да бло­хи?!

- Не знаю, ка­ким дерь­мом на­биты эти пе­рины, - при­чита­ла Ли­ля, - мо­жет, со­бачь­ей шерстью. И глав­ное, ни­чего не вид­но. Ко­торый час? Мы на­вер­ня­ка прос­па­ли и ба­ню, и ужин...

- и Ну­цу, - Ки­ра кив­ну­ла на по­лу­от­кры­тую дверь, че­рез ко­торую про­бивал­ся свет. Пах­ло до­маш­ним хле­бом и буль­оном.

- *Бу­нэ се­яра, фе­теле, - про­из­нёс су­тулый си­лу­эт Ну­цы, - я вам во­ду наг­ре­ла, ба­ня бу­дет. Толь­ко мыть­ся -  в од­ном ко­рыте по оче­реди. По­том по­кор­млю.

- Шу­тит, что ли? - про­шеп­та­ла Ли­ля.

- Хай вста­вай­те, в это вре­мя вред­но спать - го­лова бо­леть бу­дет.

- У ме­ня уже бо­лит, - по­жало­валась Ли­ля. Дер­жась за сте­ны, она пох­ро­мала в кух­ню, - и вот ещё но­га...

- До свадь­бы за­живёт, - ска­зала Ну­ца, не по­вора­чивая го­ловы, - она вы­тас­ки­вала из ду­хов­ки хлеб, - а Мить­ку с бра­том его отец уже вы­порол.

- Так вы зна­ете, что слу­чилось ут­ром? От­ку­да? - изу­милась Ли­ля.

- В се­ле не на­до га­зеты и те­лефон. Я у доч­ки в го­роде гос­ти­ла и удив­ля­лась силь­но, как она с труб­кой на ухо це­лый день хо­дит: суп ва­рит - те­лефон, те­леви­зор смот­рит - те­лефон, муж с ра­боты при­шёл - нет до не­го де­ла. Та­кая вся го­род­ская ста­ла, буд­то я её не на этой кро­вати ро­дила, и не бе­гала она бо­сая по се­лу, и не чис­ти­ла ку­рят­ник. И внуч­ка то­же с ног­тя­ми хо­дит, во­лосы пок­ра­сила, хо­рошо хоть не ку­рит, как эти ва­ши прос­ти гос­по­ди.

- За­то в го­роде есть ту­алет, го­рячая во­да и газ, - воз­ра­зила Ли­ля, от­мо­кая в ко­рыте.

- Это да, хо­рошо, удоб­но да­же. Ког­да вой­ны нет.

- Ка­кой вой­ны?

- Ка­кой, ка­кой? Кто зна­ет. Но ес­ли нач­нётся, го­род­ские сно­ва сю­да по­бегут - к ого­родам, печ­кам, да ко­лод­цам. На вот по­лотен­це.

- Спа­сибо. А с че­го вы взя­ли, что вой­на нач­нётся?

- Так ведь прош­лую то­же не жда­ли, объ­яви­ли тог­да по ра­дио, что нем­цы на­пали.

- Стран­ная вы, Ну­ца, - ска­зала Ки­ра, зап­ле­тая во­лосы в мок­рую ко­су, - а ес­ли не бу­дет вой­ны, то так всю жизнь и мыть­ся в ко­рыте?

- И что? Я вот не по­мер­ла от та­кой жиз­ни и ещё здо­ровее мно­гих го­род­ских, по­тому что ра­ботаю на воз­ду­хе, ку­шаю с ого­рода, а не вся­кую га­дость. Да что го­ворить. Луч­ше за стол са­дитесь, ма­малы­га го­това. Брын­зу пок­ро­шите. Вот

буль­он сва­рила. К ут­ру хол­дец зас­ты­нет.

- Я люб­лю го­рячий буль­он, - Ли­ля бла­годар­но улыб­ну­лась и от­хлеб­ну­ла из ши­рокой чаш­ки с от­би­той руч­кой. - Ма­ма час­то ва­рит, с лап­шой и клёц­ка­ми. Но ваш и прав­да вкус­нее, пах­нет по-осо­бен­но­му.

 - Там ук­роп и трав­ки. И это не си­няя мо­роже­ная ку­рица, как у вас в го­роде, а пе­тушок. Он вот толь­ко бе­гал и све­жее зер­но кле­вал.

 Ли­ля поб­ледне­ла и за­мер­ла с по­лупус­той чаш­кой у рта. - Ка­кой пе­тушок?

_________________________________________ 

* Доб­рый ве­чер, де­воч­ки.

- Ка­кой-ка­кой? Мой. Один  и был. Толь­ко вот за­болел, вя­лый стал, на ку­рочек не смот­рит. Вче­ра ещё го­нял их, а се­год­ня с ут­ра хо­дит вро­де как кон­ту­жен­ный и го­лос хрип­лый. Я ему вод­ки в клюв на­лила, мо­жет, ду­маю, прос­тыл. Не по­мог­ло. Приш­ла с крес­тин, смот­рю, а ку­ры ему но­ги до кро­ви об­кле­вали, им ведь од­но от не­го нуж­но.

- И вы его за­реза­ли?

- А на что мне этот ин­ва­лид? Зав­тра по­еду на ба­зар, дру­гого куп­лю. А ты че­го не до­ела? Те­перь что, вы­ливать?

- Боль­ше не хо­чу, - ска­зала Ли­ля, - я уже не го­лод­ная.

- Ну, так не на­до бы­ло пол­ную та­рел­ку на­ливать. Вот зав­тра хо­лодец поп­ро­бу­ете. Пе­туши­ное мя­со неж­ное, не то что у цап­ли.

- А вы что, и цап­лю ели? - спро­сила Ки­ра, чувс­твуя, как ка­мене­ют ску­лы.

- Вой­на бы­ла, ку­шать не­чего, вот мы с со­сед­кой и её бра­том млад­шим, ему лет две­над­цать бы­ло, пош­ли на реч­ку, там цап­ли во­дились. Глу­пые пти­цы, сто­ят в во­де до-о-ол­го и не ше­велят­ся да­же. Вро­де ру­ками мож­но взять, а как - не зна­ем. А­урел в од­ну ка­мень бро­сил, в шею по­пал. Она уле­теть хо­тела. Но цап­ли ле­та­ют мед­ленно, и мы сет­ку на­кину­ли, уже в воз­ду­хе пой­ма­ли. Она би­лась ка ун не­бун, как не­нор­маль­ная, и Ма­рии кры­лом в глаз по­пала, у неё ин­фекция по­том на­чалась и глаз вы­тек. Да вы её ви­дели - в ма­гази­не ра­бота­ет. Сва­рили мы эту пти­цу, а мя­со горь­ким как по­лынь ока­залось. Да­же со­баки не ели. Но перья кра­сивые, се­рые с си­ним - вон в ва­зоч­ке сто­ят.

- А вы ещё пе­туши­ные ту­да за­сунь­те, - пред­ло­жила Ли­ля, - бу­кет бу­дет.

- Дак это, ко­му они нуж­ны, и так по все­му се­лу ва­ля­ют­ся. А вот цап­ли здесь боль­ше не во­дят­ся, пос­ле вой­ны по­дева­лись ку­да-то.

Се­рые гру­зови­ки сто­яли  под се­рым дож­ди­ком на се­рой от ут­ренней из­мо­роси до­роге - ри­сунок из тет­радки в ко­сую ли­ней­ку.

- Дож­дли­вая осень в этом го­ду, - ска­зал шо­фёр.

От­ра­ботан­ным дви­жени­ем он за­киды­вал в рот чёр­ные ви­ног­ра­дины, по­том на­дувал пло­хо выб­ри­тые щё­ки и сплё­вывал кос­точки так, что они вы­лета­ли ве­ером. - Вот, дев­чонки, возь­ми­те, нак­рой­тесь, а то про­мок­не­те, - он ки­нул в ку­зов ку­сок бре­зен­та. - До го­рода ча­са три, не мень­ше. Ви­ног­ра­да хо­тите на до­рож­ку? - Он про­тянул Ки­ре гроздь "Иза­бел­лы". Та мол­ча по­кача­ла го­ловой.

- Мы ви­ног­ра­дом на всю жизнь на­елись, - крик­ну­ла Ра­иса, вы­сунув­шись из ку­зова. Вы уж как-ни­будь са­ми его до­едай­те.

В гру­зови­ке пах­ло ре­зиной и сы­рой одеж­дой. По обе сто­роны до­роги мель­ка­ли без­людные по­ля и ви­ног­радни­ки, кое-где пе­реме­жа­ющи­еся с пе­релес­ка­ми и пес­ча­ными карь­ера­ми. Поз­дняя осень бы­ла не­от­ли­чима от ран­ней зи­мы.

У же­лез­но­дорож­но­го пе­ре­ез­да гру­зови­ки зас­тря­ли. За при­дорож­ны­ми ака­ци­ями вид­не­лось озе­ро. Из­да­ли во­да на­поми­нала боль­нич­ный ки­сель. Вдоль приб­режной ли­нии тор­ча­ли зас­тывшие се­рые ком­ки.

- На­до же, цап­ли, - уди­вил­ся во­дитель, - дав­но не ви­дел их в на­ших кра­ях. Ес­ли они не уле­тели на юг, зна­чит, зи­ма бу­дёт тёп­лой.

Пос­ледний ва­гон то­вар­ня­ка скрыл­ся за по­воро­том. Не­ук­лю­же под­пры­гивая на рель­сах, гру­зови­ки выб­ра­лись на шос­се. До го­рода бы­ло ещё да­леко...

____________________________________________________________
Под­робнее оз­на­комить­ся с твор­чес­твом Зои Мас­тер мож­но на её офи­ци­аль­ном ин­тернет-сай­те www.zoyamaster.com