Я не согласен ни с одним словом, которое вы говорите, но готов умереть за ваше право это говорить... Эвелин Беатрис Холл

независимый интернет-журнал

Держись заглавья Кругозор!.. Наум Коржавин
x

Науму Коржавину - девяносто!

Встречи во времени

Опубликовано 13 Октября 2015 в 11:01 EDT

...Потом я читал стихи. После меня взял слово Наум Коржавин. Он обратился ко мне (я передаю текст близко к оригиналу): "Игорь, вы прочитали чудесное стихотворение Ивана Тургенева. Но я к этому хочу добавить, что тот же прекрасный русский язык может наводить страх и ужас на людей. Я был недавно в Риме, зашел в местный ХИАС по делу. Там были афганские беженцы, которым помогала эта организация. Они сидели вдоль стены. Мы шли по коридору с моим приятелем и говорили по-русски. И вдруг я услышал громкий плач детей. Позже мне объяснили, что, когда они слышат русскую речь, их охватывает страх и ужас бомбёжек. У них происходит нервный срыв. Вот вам и великий, могучий русский язык…"
__________________________
Гостевой доступ access Подписаться

На­уму Кор­жа­вину - 90! По­верить в это труд­но - мне ка­залось, что он че­ловек без воз­раста, веч­но мо­лодой. О нем всег­да хо­дили ле­ген­ды по всей Мос­кве, а по­том рас­хо­дились кру­гами по про­вин­ци­аль­ным ли­тера­тур­ным ок­ра­инам. На­ша семья в зна­мени­тые от­те­пель­ные 60-ые жи­ла во Ль­во­ве. Моя ма­ма бы­ла близ­кой под­ру­гой Ев­ге­нии Се­менов­ны Гин­збург (ма­тери Ва­силия Ак­сё­нова), ко­торая по во­ле судь­бы, пос­ле ла­геря, по­сели­лась в на­шем го­роде. Она ра­бота­ла жур­на­лис­ткой и сот­рудни­чала с мос­ков­ски­ми га­зета­ми. Ког­да Ев­ге­ния Се­менов­на ез­ди­ла в Мос­кву, то при­вози­ла ли­тера­тур­ные но­вос­ти, ко­торы­ми охот­но де­лилась.

Вот тог­да-то для ме­ня и по­яви­лось имя На­ума Кор­жа­вина, о ко­тором она по нес­коль­ким при­чинам вре­мя от вре­мени упо­мина­ла в на­ших бе­седах. Кор­жа­вин, как и она, в прош­лом был арес­то­ван и сос­лан поч­ти на де­сять лет. Пос­ле воз­вра­щения в Мос­кву, сно­ва прес­ле­довал­ся влас­тя­ми за свои сти­хот­во­рения, ко­торые ре­печа­тыва­лись на пи­шущих ма­шин­ках. В те вре­мена Кор­жа­вин был еще и од­ним из пред­ста­вите­лей ина­комыс­лия сре­ди мо­лодых мос­ков­ских ин­теллек­ту­алов.

Ев­ге­ния Се­менов­на в сво­ей гос­тепри­им­ной, тес­ной квар­тирке, но с обя­затель­ным ча­епи­ти­ем, чи­тала мне, мо­лодо­му че­лове­ку, лек­ции по рус­ской ли­тера­туре и сов­ре­мен­ной по­эзии. Это бы­ли пред­ме­ты, о ко­торых она зна­ла не по­нас­лышке. Де­лала она это со­вер­шенно пот­ря­са­юще, очень ар­тистич­но, хо­рошо пос­тавлен­ным го­лосом. Па­мять у неё бы­ла ред­кая. Я за­пом­нил с ее слов нес­коль­ко сти­хот­во­рений На­ума Кор­жа­вина. Са­ма она тог­да ра­бота­ла над зна­мени­тым ро­маном "Кру­той мар­шрут" ("Под сенью Лю­цифе­рова кры­ла"), а я был од­ним из пер­вых слу­шате­лей од­но­го из ва­ри­ан­тов это­го про­из­ве­дения.

Са­мого Кор­жа­вина - "живь­ем" - я уви­дел в на­чале се­миде­сятых, в Мос­кве, из­да­лека, на ка­ком-то по­эти­чес­ком ве­чере (но сти­хи тог­да он не чи­тал). По­дой­ти к не­му не ре­шил­ся, хо­тя у нас бы­ли об­щие зна­комые. Внеш­не он не про­из­вел на ме­ня силь­но­го впе­чат­ле­ния: груз­ный и ма­лопод­вижный. Но он был в цен­тре вни­мания, воз­ле не­го тол­пился на­род. Да­же, ес­ли бы я за­хотел к не­му про­тис­нуть­ся, это бы­ло бы сде­лать не лег­ко.

Од­на­ко судь­ба по­дари­ла мне в даль­ней­шем не од­ну встре­чу с этим уди­витель­ным и яр­ким че­лове­ком. Мы лич­но поз­на­коми­лись уже в Фи­ладель­фии в на­чале вось­ми­деся­тых го­дов, ког­да оба ока­зались в им­мигра­ции. Кор­жа­вин у­ехал в 1973 го­ду, я в 1979. Жил он в Бос­то­не. Вот как опи­сыва­ет его тог­дашнее по­ложе­ние пи­сатель­ни­ца Ири­на Чай­ков­ская в статье "Свет­лый день ка­лен­да­ря" ("По­бережье", № 21, 2012): "У­ехав из Рос­сии в 70-х во впол­не ра­ботос­по­соб­ном воз­расте, На­ум Мо­исе­евич не смог уко­ренить­ся в Аме­рике, най­ти здесь мес­то по се­бе, ус­тро­ить­ся на служ­бу, сде­лать­ся аме­рикан­цем".

Так по­лучи­лось, что ме­ня поп­ро­сили пред­ста­вить Кор­жа­вина мес­тной пуб­ли­ке в клу­бе. Он гос­тил в это вре­мя в при­горо­де Фи­ладель­фии. Я по­мог ему вый­ти на сце­ну, так как он уже тог­да очень пло­хо ви­дел (в Аме­рике та­ких лю­дей на­зыва­ют legally blind). Ири­на Чай­ков­ская в вы­ше­упо­мяну­той статье за­мети­ла: "На­ум Мо­исе­евич уже дав­но жи­вет в си­ту­ации, ког­да зре­ние от­ка­зало, но на воп­рос о жиз­ни ча­ще все­го от­ве­ча­ет не жа­лоба­ми, а спо­кой­ным: "Тер­плю". Мне за­пом­ни­лась од­на пот­ря­са­ющая де­таль этой встре­чи. Вый­дя на сце­ну, пе­ред тем как чи­тать сти­хи, он ска­зал: "…Я по­эт сред­ний. Рос­сия стра­на боль­ших по­этов, по­это­му быть сред­ним - это то­же боль­шая честь". Жи­вя уже мно­го лет в ли­тера­тур­ной сре­де, лю­дей с по­вышен­ной са­мо­оцен­кой и са­молю­би­ем, Кор­жа­вин сде­лал сверхскром­ное за­яв­ле­ни­ем, ко­торое ме­ня сра­зу же по­кори­ло.

Сле­ду­ющая встре­ча с На­умом Кор­жа­виным про­изош­ла на ка­фед­ре сла­вис­ти­ки (от­де­ление рус­ско­го язы­ка и ли­тера­туры) Пен­силь­ван­ско­го Уни­вер­си­тета, ку­да ме­ня приг­ла­сила про­фес­сор Ев­ге­ния Ка­цене­лин­бой­ген. Он чи­тал лек­цию на те­му из об­ласти эти­ки и эс­те­тики. Обыч­но в этой а­уди­тории на та­кие встре­чи при­ходи­ло че­ловек семь, ну от си­лы де­сять. В этот раз на Кор­жа­вина приш­ло че­ловек пять­де­сят. Я был очень удив­лен. Это бы­ли по­ляки, ук­ра­ин­цы, че­хи, сло­ваки, югос­ла­вы и т.д. Поз­днее, уже в пе­рес­тро­еч­ные вре­мена, ког­да Кор­жа­вин при­ез­жал в Мос­кву, на его встре­чи при­ходи­ла вся по­лити­чес­кая эли­та - от пра­вых до ле­вых с про­межу­точ­ны­ми звень­ями. Он всем был ин­те­ресен, его ува­жали. Зал всег­да бы­вал пе­репол­нен. По­чему так слу­чалось? От­вет на этот воп­рос да­ёт ли­тера­туро­вед Ири­на Пан­ченко в статье "Ведь нет, кро­ме нас, тру­бачей на зем­ле" ("По­бережье", № 14, 2005):

"Пос­те­пен­но к нам при­ходит осоз­на­ние то­го, что зна­чит для рус­ской куль­ту­ры по­эт и про­за­ик На­ум Кор­жа­вин. Чи­тате­лям близ­ка его бла­город­ная идея лич­ной от­ветс­твен­ности каж­до­го за всё, про­ис­хо­дящее в ми­ре. Они раз­де­ля­ют его стрем­ле­ние к сох­раннос­ти сис­те­мы бе­зус­ловных нравс­твен­ных цен­ностей (чес­тнос­ти, со­вес­тли­вос­ти, по­рядоч­ности, дос­то­инс­тва). В эпо­ху меж­ду­народ­но­го тер­ро­риз­ма всем по­нят­на его боль и тре­вога за судь­бу за­пад­ной ци­вили­зации, без ко­торой, по его сло­вам, "всё, чем мы в жиз­ни до­рожим, ста­ло бы не­умес­тным и не­воз­можным".

Ири­на Пан­ченко за­вер­ша­ет свою статью те­ми строч­ка­ми из сти­хов На­ума Кор­жа­вина, ко­торые воп­ло­ща­ют кре­до по­эта. Ведь это горь­кое и муд­рое ав­тор­ское кре­до и се­год­ня ос­та­ёт­ся ак­ту­аль­ным:

Жизнь бь­ёт ме­ня час­то. Спле­ча. Сго­ряча.
Но всё же я жду сво­его тру­бача.
Ведь прав­да не мер­кнет и со­весть не спит.
Но го­ды ухо­дят, а он - не тру­бит.

И ста­рость под­хо­дит. И хва­тит ли сил
До смер­ти меч­тать, чтоб тру­бач зат­ру­бил?
А мо­жет, са­мим над­ры­вать­ся во мгле?
Ведь нет, кро­ме нас, тру­бачей на зем­ле.

Как-то не­боль­шая груп­па фи­ладель­фий­ских по­этов по­еха­ла выс­ту­пать со сти­хами в Бос­тон. Ор­га­низо­вал встре­чу ли­тера­туро­вед, пре­пода­ватель Бо?стон Ко?ллед­жа Ми­ха­ил Крепс. В ней учас­тво­вал и На­ум Кор­жа­вин. Ког­да нас­та­ла моя оче­редь чи­тать сти­хи, я ре­шил сде­лать не­боль­шое от­ступ­ле­ние и про­чел сти­хот­во­рение в про­зе Ива­на Тур­ге­нева, на­писан­но­го вне Рос­сии:

"Во дни сом­не­ний, во дни тя­гос­тных раз­ду­мий о судь­бах мо­ей ро­дины, ты один мне под­дер­жка и опо­ра, о ве­ликий, мо­гучий, прав­ди­вый и сво­бод­ный рус­ский язык! Не будь те­бя - как не впасть в от­ча­яние при ви­де все­го, что со­вер­ша­ет­ся до­ма? Но нель­зя ве­рить, что­бы та­кой язык не был дан ве­лико­му на­роду!"

Это бы­ло на­писа­но в и­юне 1882 го­да, и я про­читал его к сто­летию со дня на­писа­ния - ле­том 1982 го­да.

По­том я чи­тал сти­хи. Пос­ле ме­ня взял сло­во На­ум Кор­жа­вин. Он об­ра­тил­ся ко мне (я пе­редаю текст близ­ко к ори­гина­лу):

"Игорь, вы про­чита­ли чу­дес­ное сти­хот­во­рение Ива­на Тур­ге­нева. Но я к это­му хо­чу до­бавить, что тот же прек­расный рус­ский язык мо­жет на­водить страх и ужас на лю­дей. Я был не­дав­но в Ри­ме, за­шел в мес­тный ХИ­АС по де­лу. Там бы­ли аф­ган­ские бе­жен­цы, ко­торым по­мога­ла эта ор­га­низа­ция. Они си­дели вдоль сте­ны. Мы шли по ко­ридо­ру с мо­им при­яте­лем и го­вори­ли по-рус­ски. И вдруг я ус­лы­шал гром­кий плач де­тей. Поз­же мне объ­яс­ни­ли, что, ког­да они слы­шат рус­скую речь, их ох­ва­тыва­ет страх и ужас бом­бё­жек. У них про­ис­хо­дит нер­вный срыв. Вот вам и ве­ликий, мо­гучий рус­ский язык…"

В этом был весь На­ум Кор­жа­вин. За­тем он чи­тал свои сти­хи. Я за­пом­нил его "фир­менное", зна­мени­тое сти­хот­во­рение "Па­мяти Гер­це­на" (Бал­ла­да об ис­то­ричес­ком не­досы­пе, 1972 год), ко­торое я хо­чу пол­ностью вос­про­из­вести:

Лю­бовь к Доб­ру раз­бе­реди­ла сер­дце им.
А Гер­цен спал, не ве­дая про зло...
Но де­каб­ристы раз­бу­дили Гер­це­на.
Он не­дос­пал. От­сю­да всё пош­ло.

И, оша­лев от их пос­тупка дер­зко­го,
Он под­нял страш­ный на весь мир трез­вон.
Чем раз­бу­дил слу­чай­но Чер­ны­шев­ско­го,
Не зная сам, что этим сде­лал он.

А тот со сна, имея нер­вы сла­бые,
Стал к то­пору Рос­сию при­зывать, -
Чем пот­ре­вожил креп­кий сон Же­лябо­ва,
А тот Пе­ров­ской не дал всласть пос­пать.

И за­хоте­лось тут же с кем-то драть­ся им,
Ид­ти в на­род и не стра­шить­ся дыб.
Так на­чалась в Рос­сии кон­спи­рация:
Боль­шое де­ло - дол­гий не­досып.

Был царь убит, но мир не за­жил за­ново.
Же­лябов пал, ус­нул нес­ладким сном.
Но пе­ред этим по­будил Пле­хано­ва,
Чтоб тот по­шёл сов­сем дру­гим пу­тем.

Всё обой­тись мог­ло с те­чень­ем вре­мени.
В по­рядок мог втя­нуть­ся рус­ский быт...
Ка­кая су­ка раз­бу­дила Ле­нина?
Ко­му ме­шало, что ре­бёнок спит?

На тот воп­рос от­ве­та не­ту точ­но­го.
Ко­торый год мы ищем зря его...
Три сос­тавные час­ти - три ис­точни­ка
Не про­яс­ня­ют здесь нам ни­чего.

Да он и сам не знал, по­жалуй, это­го,
Хоть мес­ти в нем за­пас не ис­ся­кал.
Хоть тот воп­рос на­уч­но он ис­сле­довал, -
Лет пять­де­сят ви­нов­но­го ис­кал.

То в "Бун­де", то в ка­детах... Не най­дут­ся ли
Хоть там сле­ды. И в не­уда­че зол,
Он сра­зу всем ус­тро­ил ре­волю­цию,
Чтоб ни один от ка­ры не ушел.

И с пес­ней шли к Гол­го­фам под зна­мёна­ми
От­цы за ним, - как в слад­кое житьё...
Пусть нам прос­тятся мор­ды по­лусон­ные,
Мы де­ти тех, кто не­дос­пал свое.

Мы спать хо­тим... И ни­куда не деть­ся нам
От жаж­ды сна и жаж­ды всех су­дить...
Ах, де­каб­ристы!.. Не бу­дите Гер­це­на!..
Нель­зя в Рос­сии ни­кого бу­дить.

---------------

Ис­точник: Н. Кор­жа­вин; "Вре­мена", Из­бран­ное. Изд-во "По­сев", Фран­кфурт, Гер­ма­ния, 1976.

На се­год­няшний день (ок­тябрь 2015), ког­да рос­сий­ские са­молё­ты бом­бят Си­рию, это зву­чит не ме­нее ак­ту­аль­но, чем в 1982 го­ду. Не вда­ва­ясь в по­лити­чес­кую си­ту­ацию, сле­ду­ет за­метить, что пи­лоты го­ворят по-рус­ски, а вни­зу, на зем­ле опять гиб­нут де­ти.

Ири­на Чай­ков­ская пи­шет о Кор­жа­вине: "Он ос­тался че­лове­ком "от­ту­да", и сей­час, ког­да здо­ровье не поз­во­ля­ет ему ез­дить в Рос­сию, на­вещать ста­рых дру­зей, выс­ту­пать пе­ред шум­ной, бур­ли­вой рос­сий­ской а­уди­тори­ей, он пе­режи­ва­ет эту си­ту­ацию весь­ма бо­лез­ненно".

Вспо­минаю еще од­ну встре­чу с На­умом Кор­жа­виным в Нью-Й­ор­ке, в гос­ти­нице Marriott, на аме­рика­но-рос­сий­ской кон­фе­рен­ции рус­ско­языч­ных ин­теллек­ту­алов обе­их стран (World Russian Forum). Там бы­ла мас­са ин­те­рес­но­го на­рода: Ми­ха­ил Эп­штейн, Алек­сандр Янов, Вла­димир Тор­чи­лин, Со­ломон Вол­ков и т.д. Был да­же прап­раправ­нук Ль­ва Ни­кола­еви­ча Тол­сто­го - Вла­димир Иль­ич Тол­стой, ди­рек­тор до­ма-му­зея в Яс­ной По­ляне.

За круг­лым сто­лом бы­ло че­ловек двад­цать пять дис­куссан­тов. Ос­таль­ные слу­шате­ли бы­ли в при­мыка­ющем за­ле, приб­ли­зитель­но че­ловек сто. Я си­дел за од­ним сто­лом с Кор­жа­виным. Он, собс­твен­но, и на­чал дис­куссию. Я в де­талях не пом­ню, о чём На­ум го­ворил, но идея бы­ла о раз­ли­чи­ях аме­рикан­ско­го и рос­сий­ско­го об­щес­тва. Он за­дал тон. По­том на­чалась пе­репал­ка меж­ду дру­гими выс­ту­па­ющи­ми: нап­ри­мер, как бу­дет вли­ять рус­ская эмиг­ра­ция на аме­рикан­цев, учи­тывая ог­ромное ко­личес­тво уче­ных, спе­ци­алис­тов, де­яте­лей куль­ту­ры - ли­тера­тура, му­зыка, ба­лет и т.д. Что наб­лю­да­ют аме­рикан­цы в Рос­сии, как вос­при­нима­ют ее. Я за­пом­нил мас­су слов о по­ка­янии, спа­сении, про­щении, о двух точ­ках зре­ния но­вой и ста­рой эмиг­ра­ции, не за­были и соц­ре­ализм, и пос­тмо­дер­низм. В об­щем, мно­го че­го бы­ло ска­зано. Кор­жа­вин был в хо­рошем рас­по­ложе­нии ду­ха, всё очень вни­матель­но слу­шал и вов­ре­мя встав­лял реп­ли­ки.

Бы­ло у ме­ня, кро­ме оч­но­го, и за­оч­ное зна­комс­тво с На­умом Кор­жа­виным. Я ре­дак­ти­ровал ли­тера­тур­ный жур­нал "По­бережье", вы­ходив­ший в Фи­ладель­фии. Это был 2005 год. У Кор­жа­вина в это вре­мя дол­жны бы­ли пуб­ли­ковать­ся в пе­чати вос­по­мина­ния "В соб­лазнах кро­вавой эпо­хи". Пред­ста­витель на­шего жур­на­ла, ли­тера­туро­вед Ири­на Пан­ченко ве­ла с ним пе­рего­воры о пуб­ли­кации од­ной из глав. Он охот­но сог­ла­сил­ся и мы на­печа­тали гла­ву "Упо­ение у без­дны". Сот­рудни­чать с ним как с пи­сате­лем, бы­ло лег­ко, при­ят­но и про­фес­си­ональ­но ин­те­рес­но.

Вот не­боль­шой от­ры­вок из этой гла­вы. Он яс­но пе­реда­ет эмо­ци­ональ­ное сос­то­яние ав­то­ра в на­чале его твор­ческо­го пу­ти.

"Не­кото­рые мои сти­хи рас­по­лага­ли к от­кро­вен­ности. Сту­ден­тка (уже не пом­ню ка­кого ин­сти­тута) Ди­на Вейс, по ка­кой-то при­чине близ­кая к инос­тран­ным ком­му­нис­там, рас­ска­зыва­ла мне о мно­гих про­дел­ках Ста­лина. От нее я ус­лы­шал о "Ка­тын­ском де­ле". И это - в 1944-м - мак­си­мум в 1945-м го­ду! Не пом­ню, по­верил ли я ей, хо­тя в глу­бине ду­ши за­подоз­рил, что это прав­да…

Моё чу­дес­ное су­щес­тво­вание, мои от­кры­тые чте­ния и выс­тупле­ния не мог­ли без­на­казан­но про­дол­жать­ся слиш­ком дол­го. Чу­дес тог­да, ес­ли они шли не из Крем­ля, быть не мог­ло. Да еще в цен­тре Мос­квы, в двух ша­гах от Лу­бян­ки и ЦК ВКП(б). Спе­ци­аль­ные лю­ди сле­дили за тем, что­бы их не бы­ло. А нес­пе­ци­аль­ные, вро­де Юров­ской и Тю­рина, зная о су­щес­тво­вании спе­ци­аль­ных, сле­дили еще пу­ще. И ско­ро я нат­кнул­ся на то жёс­ткое - жёс­ткое, ко­неч­но, по нор­маль­ным, а не по тог­дашним на­шим пред­став­ле­ни­ям - соп­ро­тив­ле­ние. Но ме­ня это не ос­кор­бля­ло, ско­рее - ок­ры­ляло. От это­го я се­бя чувс­тво­вал не по­лити­чес­ким бор­цом, а по­доби­ем скан­да­лис­та-фу­турис­та - об­раз в те го­ды для ме­ня го­раз­до бо­лее прив­ле­катель­ный, чем "бо­рец".

Но ту­чи пос­те­пен­но сгу­щались. Прав­да, я, упо­ён­ный собс­твен­ной жизнью, это­го не за­мечал. Пер­вый гром уда­рил не­ожи­дан­но. В 1944-м го­ду ме­ня не при­няли в ли­тин­сти­тут. Это бы­ло уди­витель­но. Я уже дав­но там был сво­им че­лове­ком, ник­то не сом­не­вал­ся, что ко­го-ко­го, а ме­ня-то при­мут. Но вот не при­няли. Был бы я ум­ней и опыт­ней, то я по­нял бы, что это уже ка­жет зу­бы СИС­ТЕ­МА. Но я не по­нимал…"

В пре­дис­ло­вии к пуб­ли­кации Ири­на Пан­ченко пи­шет: "Ме­му­ары Кор­жа­вина - это не толь­ко всмат­ри­вание в се­бя, в свою внут­реннюю жизнь, в свое прош­лое, но и пе­ре­ос­мысле­ние ис­то­рии Рос­сии, су­деб её твор­ческой ин­телли­ген­ции в ста­лин­скую и пос­леста­лин­скую эпо­хи. Под­вергая се­год­ня прош­лое пе­ре­оцен­ке в све­те сов­ре­мен­ности, Кор­жа­вин с бес­по­щад­ной ис­крен­ностью приз­на­ёт­ся: "...тог­да я так ду­мать не умел". Для нас, его чи­тате­лей, в про­цес­се зна­комс­тва с ме­му­ара­ми яр­ко пред­ста­ют два об­ра­за по­эта: его "тог­дашне­го", жи­вого учас­тни­ка со­бытий, ко­торые он вос­созда­ёт, и умуд­рённо­го поз­на­ни­ем ин­теллек­ту­ала. Нравс­твен­ный стер­жень у этих об­ра­зов не­из­менно один - по­иск прав­ды, ко­торый вёл по­эта по жиз­ни, ко­торый за­печат­лён в его твор­чес­тве".

Ни к че­му, ни к че­му, ни к че­му по­луноч­ные бденья.
И меч­ты, что прос­нёшь­ся в ка­ком-ни­будь ве­ке дру­гом.
Вре­мя? Вре­мя да­но. Это не под­ле­жит об­сужденью.
Под­ле­жишь об­сужде­нию ты, раз­местив­ший­ся в нём.

              На­ум Кор­жа­вин "Вступ­ле­ние в по­эму", 1952 г.

Не пропусти интересные статьи, подпишись!
facebook Кругозор в Facebook   telegram Кругозор в Telegram   vk Кругозор в VK
 

Слушайте

СТРОФЫ

ПУШКИН – ВЫСОЦКИЙ (ПОЭМА)

Борис Пукин май 2025

Царь Эдип

Потому тут и мор, что остался с женой,
что сроднился вполне со случайной страной;
кто не хочет ослепнуть – не слушай слепца,
нет нам Родины, матери нет, нет отца!

Дмитрий Аникин май 2025

ИСТОРИЯ

Украинские маршалы

Смотрел краем глаза парад победы…

Виталий Цебрий май 2025

РЕЗОНАНС

Украинский почемучка (сериал)

Почти каждое утро и почти каждый украинский гражданин, просыпаясь, задает себе первый вопрос: "Почему американец Дональд Трамп решил, что можно безнаказанно и на свой выбор отбирать у соседа его дом (квартиру), страну, жену, например, и детей?"

Виталий Цебрий май 2025

ИЗ ЖУРНАЛИСТСКОГО ДОСЬЕ

Неизвестный плагиат

Почему «Буратино» был заимствованием, а «Терминатора» едва ни сочли воровством?

Сергей Кутовой май 2025

Держись заглавья Кругозор!.. Наум Коржавин

x

Исчерпан лимит гостевого доступа:(

Бесплатная подписка

Но для Вас есть подарок!

Получите бесплатный доступ к публикациям на сайте!

Оформите бесплатную подписку за 2 мин.

Бесплатная подписка

Уже зарегистрированы? Вход

или

Войдите через Facebook

Исчерпан лимит доступа:(

Премиум подписка

Улучшите Вашу подписку!

Получите безлимитный доступ к публикациям на сайте!

Оформите премиум-подписку всего за $12/год

Премиум подписка