ВЕРУНИКА*

О НО­ВОМ АВ­ТО­РЕ "КРУ­ГОЗО­РА". Эло­ра Эль­жа­ева ро­дилась в 1989 го­ду, в рес­публи­ке Ка­зах­стан. В 2011 го­ду окон­чи­ла Че­чен­ский го­сударс­твен­ный уни­вер­си­тет, фа­куль­тет жур­на­лис­ти­ки. Ра­бота­ет в рес­публи­кан­ской  га­зете "Дай­мохк" кор­респон­дентом. Пуб­ли­ку­ет­ся в мес­тной прес­се и в раз­личных ин­тернет-из­да­ни­ях.

  Пос­вя­ща­ет­ся мо­ей од­но­кур­сни­це,
в па­мять о на­шем уби­том детс­тве…

… О, Ал­лах!.. Спа­си нас…спа­си нас, по­жалуй­ста, не дай нам с ба­буш­кой уме­реть… по­жалуй­ста. Бо­же, про­шу те­бя!.. Гос­по­ди, мне страш­но уми­рать… я знаю, что это боль­но…

Шес­ти­лет­няя Ме­дина за­билась в тем­ный угол ком­на­ты и со­бира­ла в сво­ей па­мяти сло­ва всех мо­литв, ко­торые она ког­да-ли­бо слы­шала, вне за­виси­мос­ти ка­кой на­ци­ональ­нос­ти или ве­ро­ис­по­веда­ния лю­ди их про­из­но­сили. Взгляд ог­ромных чер­ных глаз де­воч­ки бес­по­кой­но блуж­дал по всей ком­на­те. Ху­дые ко­лен­ки под­пи­рали под­бо­родок, а смуг­лые ма­лень­кие руч­ки изо всех сил пы­тались зак­рыть уши, что­бы не слы­шать гул оче­ред­ной пар­тии ис­тре­бите­лей.

Дым го­ряще­го Гроз­но­го зас­ти­лал всё не­бо. Ес­ли бы кто-ли­бо поп­ро­сил наз­вать зем­ной ад, то лю­бой че­ловек, на­ходив­ший­ся в тот мо­мент в Гроз­ном, обя­затель­но наз­вал бы этот го­род; да и со­от­ветс­тву­ющая таб­личка до­казы­вала: "Доб­ро по­жало­вать в ад", а ко­му она бы­ла ад­ре­сова­на и кем - до сих пор не­понят­но. Кто-то раз­жег этот огонь, ос­та­новить ко­торый ли­бо ник­то не имел же­лания, ли­бо уже не мог.

Поч­ти мил­ли­он­ная рос­сий­ская ар­мия с нес­коль­ки­ми ты­сяча­ми еди­ниц тя­желой бро­нетех­ни­ки слов­но по нев­спа­хан­но­му по­лю прош­лась по всей рес­публи­ке. Этот кро­вавый бой, раз­вернув­ший­ся на че­чен­ской аре­не, ми­ровые средс­тва мас­со­вой ин­форма­ции, по­лито­логи, во­ен­ные на­зыва­ли по-раз­но­му: ма­лень­кая по­бедо­нос­ная вой­на в рам­ках пред­вы­бор­ной кам­па­нии, кон­сти­туци­он­ный по­рядок, борь­ба с над­ви­га­ющим­ся тер­ро­риз­мом; а в ито­ге, не по­няв­шая ель­цин­ско­го юмо­ра, Чеч­ня на­чала во­евать за свой су­вере­нитет - будь он триж­ды  прок­лят.

 При­чины - при­чина­ми,  а бе­да ока­залась не­из­бежной. Чер­ный сце­нарий жес­то­кого ре­жис­се­ра ак­те­ры ис­полня­ли ус­пешно, и за­вер­ша­ющим ак­том кро­вавой тра­гедии для жаж­ду­щей со­бытий ми­ровой пуб­ли­ки, был под­го­тов­лен штурм Гроз­но­го, по­каз ко­торо­го был сор­ван! Нет, тра­гедия сос­то­ялась, но уже с дру­гим сю­жетом, ког­да мас­совка на­чала ис­полнять глав­ные ро­ли. По при­казу име­нитых рос­сий­ских ге­нера­лов в че­чен­скую сто­лицу бы­ла стя­нута мно­готы­сяч­ная бро­нетех­ни­ка, соп­ро­вож­да­емая свер­ху ави­аци­ей. Кры­латая фра­за ми­нис­тра обо­роны Пав­ла Гра­чева - "Я возь­му Гроз­ный за два ча­са" в ми­ре СМИ раз­ле­телась на ци­таты. По су­ти, за­яв­ле­ние уме­лого так­ти­ка, учи­тывая си­лы про­тиво­борс­тву­ющих сто­рон, мог­ло быть в пол­ной ме­ре ре­али­зова­но, од­на­ко со­бытия взя­ли иной ход.

Че­чен­цы на­мерен­но про­пус­ти­ли рос­сий­ские тан­ки в центр го­рода, пос­ле че­го с нас­тупле­ни­ем тем­но­ты на­нес­ли по ним уда­ры так, что под­би­тые бо­евые ма­шины бло­киро­вали ос­таль­ным пу­ти от­хо­да, а за­тем с вер­хних эта­жей до­мов расс­тре­ляли тан­ки, ко­торые не мог­ли ма­нев­ри­ровать на уз­ких ули­цах, и вес­ти от­ветный огонь по про­тив­ни­ку из пу­шек и пу­лемё­тов. Ата­кован­ные си­лами про­тив­ни­ка рос­сий­ские вой­ска по­нес­ли ог­ромные  по­тери, и отош­ли к вок­за­лу, где по­пали в ок­ру­жение, - пи­сали ин­форма­ци­он­ные ис­точни­ки.

Эта но­вогод­няя ночь, прев­ра­тив­ша­яся в ре­пети­цию Суд­но­го дня, бы­ла од­ной из са­мых страш­ных но­чей во­ен­ной Чеч­ни, ког­да жизнь бы­ла уже нев­мо­готу, а смерть на­мерен­но из­де­ва­ясь, не спе­шила заб­рать ду­ши, ос­тавших­ся на тот мо­мент в го­роде мир­ных жи­телей, сре­ди ко­торых бы­ла и шес­ти­лет­няя Ме­дина. Па­па, ма­ма, ма­лень­кий бра­тик Умар и Ме­дина с ба­буш­кой раз­ми­нулись и ока­зались по раз­ные сто­роны од­но­го кош­ма­ра.

Зем­ля под но­гами зад­ро­жала с но­вой си­лой…по­сыпа­лись внутрь стёк­ла пос­ледне­го, це­лого ок­на и хо­лод­ный де­кабрь­ский ве­тер вор­вался в чер­ную ком­на­ту. Ме­дина по­пыта­лась вы­бежать из этой ком­на­ты, и, спот­кнув­шись о стул, с гро­хотом упа­ла на пол. Ле­жа нав­зничь на хо­лод­ном по­лу чер­ной квар­ти­ры де­воч­ка на­чала силь­но пла­кать. На крик при­бежа­ла ба­буш­ка. Она под­ня­ла Ме­дину и при­сев ря­дом с ней на ко­лени, при­жала ее го­лов­ку к сво­ей гру­ди. Мок­рые от слез, за­путав­ши­еся во­лосы зак­ры­вали по­лови­ну ис­ху­дало­го ли­ца, с ко­торо­го на жен­щи­ну смот­ре­ли чер­ные, пол­ные тре­воги и скор­би гла­за, а пух­лые гу­бы ре­бен­ка не пе­рес­та­вали шеп­тать од­ну и ту же мо­лит­ву, сви­детель­ству­ющую о единс­тве Ал­ла­ха и его пос­ледне­го Пос­ланни­ка.      Ве­руни­ка вздрог­ну­ла от это­го взгля­да. Имен­но так смот­рел на нее пол­ве­ка на­зад, най­ден­ный ею на ук­ра­ин­ских по­лях ра­неный чер­но­воло­сый сол­дат…и шеп­тал эту же, чу­жую для нее тог­да мо­лит­ву. Фа­шист­ские сна­ряды не пе­рес­та­вая ни на ми­нуту, раз­ры­вали на кус­ки зем­лю. К сто­нуще­му со­вет­ско­му во­ину скло­нилась в за­ляпан­ном кровью ха­лате мо­лодень­кая мед­сес­тра.

- Ухо­ди, слы­шишь, ухо­ди! Не жи­лец я все рав­но, слы­шишь! Ухо­ди, ду­ра, ра­зор­вет те­бя сей­час! - кри­чал сол­дат. Ес­ли хо­чешь по­мочь, от­правь это пись­мо на Кав­каз, в Че­чено-Ин­гу­шетию, зна­ешь про та­кое мес­то? От­правь это пись­мо, там ад­рес ука­зан, до­пиши толь­ко, что ме­ня не ста­ло.  Сде­лай, умо­ляю те­бя!

Сол­дат сжи­мал от бо­ли ху­дую ру­ку мед­сес­тры, ка­залось, что она вот-вот со звон­ким хрус­том рас­сыплет­ся в его ог­ру­бев­шей ла­дони. Од­на­ко Ве­руни­ка не от­ча­ива­лась. Она от­та­щила пар­ня на бе­зопас­ное мес­то, и, ра­зор­вав свой ха­лат, на­чала пе­ретя­гивать его ра­ны, что­бы ос­та­новить кровь.

- Ты бу­дешь жить, слы­шишь ме­ня? Ты бу­дешь са­мым счас­тли­вым на све­те, я обе­щаю, слы­шишь? - кри­чала сол­да­ту сквозь ле­тящие пу­ли Ве­руни­ка.

И она ис­полни­ла свое обе­щание. На этих за­литых кровью ук­ра­ин­ских по­лях, в чер­ных гла­зах юной мол­да­ван­ки на­шел от­ра­жение сво­ей даль­ней­шей жиз­ни че­чен­ский па­ренек, ко­торый доб­ро­воль­но ушел от­ста­ивать по­беду Со­вет­ско­го Со­юза. Так и прош­ла она всю свою жизнь за этим смуг­ло­лицым кав­каз­ским сол­да­том, от­ча­ян­но за­щищав­шим свою ро­дину, ко­торая впос­ледс­твии так жес­то­ко с ним обош­лась, прик­ре­пив на не­го по­зор­ное клей­мо вра­га на­рода. И уже на зас­не­жен­ных ка­зах­станских сте­пях, во­лоча за со­бой те­ло умер­ше­го свек­ра, Ве­руни­ка уве­рова­ла в еди­ного Ал­ла­ха и при­няла пос­леднюю ре­лигию на зем­ле…

Взры­вы про­дол­жа­ли гре­меть…вся своя, пол­ная нес­пра­вед­ли­вых и жес­то­ких мо­мен­тов жизнь, слов­но ки­нолен­та, про­бега­ла пе­ред гла­зами Ве­руни­ки. Она уже дав­но пе­рес­та­ла за­давать воп­ро­сы - по­чему и за что…все рав­но не­воз­можно бы­ло най­ти на них от­ве­та. Се­дая прядь во­лос жен­щи­ны, вы­бив­ша­яся из-под плат­ка, сме­шалась с чер­ны­ми во­лоса­ми ре­бен­ка. Вот та­кой и бы­ла ее жизнь - по­лоса чер­ная, по­лоса бе­лая…

- Ба­буш­ка, к нам сту­чит­ся кто-то, - пы­та­ясь,  выс­во­бодить­ся  из объ­ятий жен­щи­ны, всхли­пывая, про­из­несла Ме­дина. Ве­руни­ка прис­лу­шалась. Мо­жет, по­каза­лось ре­бен­ку. Но стук про­дол­жался, те­перь уже сме­шав­ший­ся с жен­ским кри­ком.

- По­моги­те, по­моги­те…Ве­руни­ка! Ве­руни­ка!

Жен­щи­на стре­митель­но под­бе­жала к две­ри и быс­тро ее от­кры­ла. На по­роге сто­яла, сог­нувшись вдвое от нес­терпи­мой бо­ли, бе­ремен­ная со­сед­ка с вер­хне­го эта­жа.

- О Ал­лах! За­лина! Вы что не у­еха­ли? А где Ах­мед?

Ве­руни­ка не ве­рила сво­им гла­зам. Пять ми­нут на­зад она счи­тала, что кро­ме нее с Ме­диной в го­рящем Гроз­ном не ос­та­лось боль­ше ни од­но­го жи­вого су­щес­тва, а про них в этом ха­осе смерть прос­то-нап­росто за­была.

- За­ходи! - она бук­валь­но за­тащи­ла мо­лодую жен­щи­ну в квар­ти­ру. Кри­ки ро­жени­цы те­перь для Ме­дины ста­ли нам­но­го страш­нее про­ис­хо­дяще­го за ок­ном. Она сно­ва за­билась в чер­ный угол ком­на­ты, и пы­талась зак­рыть уши.  За­лина кор­чи­лась на по­лу, сжи­мая изо всех сил пу­шис­тый ворс ков­ра. Ре­жущие бо­ли вни­зу жи­вота не да­вали ей встать. Жен­щи­ну бро­сало то в жар, то в хо­лод. Ей ка­залось, что ка­кая-то же­лез­ная ру­ка ору­ду­ет в ее те­ле, сры­вая со сво­их мест все ор­га­ны.

Не­ис­то­вые кри­ки мо­лодой жен­щи­ны заг­лу­шали гро­хот взры­ва­ющих­ся сна­рядов.

- Ве­руни­ка! Ка­жет­ся, у ме­ня схват­ки на­чались! - за­дыха­ясь, про­шеп­та­ла За­лина.

- Не ка­жет­ся, а на­чались! И пе­рес­тань кри­чать! Возь­ми се­бя в ру­ки! Ты не пер­вая и не пос­ледняя из жен­щин, ко­му это пред­сто­ит! По­думай о тех, кто сей­час по­гиба­ет под рос­сий­ски­ми бом­ба­ми! Твоя боль - это пес­чинка по срав­не­нию с тем, что про­ис­хо­дит с ни­ми, - кри­чала на нее Ве­руни­ка, те­перь уже не как бес­по­мощ­ная ста­руш­ка, а как опыт­ный врач, го­товя­щий­ся при­нять ро­ды.  Она, за­сучив ру­кава на­чала рас­сти­лать бе­лую прос­ты­ню.

- Тужь­ся, тужь­ся, да­вай! Ме­дина, иди, сю­да! Ме­дина, ну где ты? - зва­ла  на по­мощь внуч­ку Ве­руни­ка.

Де­воч­ка вста­ла у по­рога ком­на­ты, об­хва­тив ко­сяк, и сквозь сле­зы бор­мо­тала - ба­буш­ка, я не хо­чу к ней, я не хо­чу ту­да за­ходить. Она же уми­ра­ет.

- Пе­рес­тань нес­ти ерун­ду. Ник­то не уми­ра­ет, она на­обо­рот жизнь нам да­рит, по­нима­ешь жизнь! Ма­лыш ско­ро у нас бу­дет ма­лень­кий. Пом­нишь, ког­да ма­ма ма­лень­ко­го Ума­рика нам при­нес­ла? Пом­нишь?

- Пом­ню - хны­кала де­воч­ка.

- Ну вот. А ты го­воришь, уми­ра­ет. Иди сю­да, по­сиди с ней.  Прос­ле­ди, что­бы све­ча не угас­ла. А я пой­ду, раз­ве­ду огонь и ра­зог­рею во­ду.

Ме­дина мед­ленно по­дош­ла к ору­щей жен­щи­не. Бе­лая прос­ты­ня бы­ла за­ляпа­на кровью. Сер­дце де­воч­ки тре­пета­ло, как гас­ну­щая вос­ко­вая све­ча на де­ревян­ном сто­ле. Гул ис­тре­бите­лей раз­ры­ва­ющих на клочья чер­ное гроз­нен­ское не­бо боль­но бил по дет­ским ушам. Ме­дина пос­мотре­ла на сто­нущую жен­щи­ну. Мок­рые от по­та во­лосы бы­ли раз­бро­саны по по­душ­ке, а сле­зы, те­кущие по ще­кам, сме­шав­шись с по­том рас­полза­лись по неж­ной гру­ди. Де­воч­ке ста­ло до бо­ли жал­ко За­лину. Она уже не бо­ялась ее сос­то­яния, кри­ков, ок­ро­вав­ленной прос­ты­ни. Ей прос­то хо­телось по­мочь жен­щи­не из­ба­вить­ся от му­читель­ных стра­даний, са­мой, собс­твен­ны­ми ру­ками вы­тащить из нее это су­щес­тво, так силь­но рву­ще­еся на бе­лый свет…

- Ес­ли бы ты знал, ма­лыш, что здесь про­ис­хо­дит, ни­ког­да бы и не по­думал от­ту­да вы­лезть, - рас­сужда­ла в сер­дцах Ме­дина.

- На­тяни силь­ней прос­ты­ню, пусть она ту­жит­ся, ды­шит ча­ще, - кри­чала с со­сед­ней ком­на­ты Ве­руни­ка.

Ме­дина уже не слы­шала стрель­бы, са­моле­тов, ав­то­мат­ных оче­редей. Ее целью бы­ло по­мочь этой нес­час­тной жен­щи­не, ко­торой вы­пала участь сре­ди здравс­тву­ющей смер­ти про­из­во­дить на свет жизнь. Не прош­ло и трех ми­нут, как ма­лень­кие ру­чон­ки де­воч­ки под­хва­тили лип­кую от кро­ви го­лов­ку мла­ден­ца.

- Ба­буш­ка, иди сю­да ско­рее! Ба­буш­ка­аааа! - Ме­дина впер­вые улыб­ну­лась за эту страш­ную ночь, и, об­ли­зывая со­леные от слез гу­бы зва­ла Ве­руни­ку.

Ста­руш­ка чуть не вы­рони­ла из рук таз с го­рячей во­дой, ког­да уви­дела эту кар­ти­ну. Она под­бе­жала к ро­жени­це и дос­та­ла мла­ден­ца, пе­рере­зав ро­зовую пу­пови­ну, со­еди­няв­шую его с ут­ро­бой ма­тери.  И в этот мо­мент они ус­лы­шали дру­гой, не по­хожий на ос­таль­ные крик, ко­торый заг­лу­шал всё: сто­ны За­лины, гро­хот раз­ры­ва­ющих­ся сна­рядов, свист ав­то­мат­ных пуль. Это был крик ро­див­ше­гося на свет ре­бен­ка. Звон­кий, не­ис­то­вый крик но­вой жиз­ни. Ка­залось, что са­ма смерть сод­рогну­лась от не­го и за­шага­ла прочь.

Сле­зы хлы­нули из глаз Ве­руни­ки. Она под­ня­ла ре­бен­ка вверх и зак­ри­чала:

- Доч­ка у те­бя, За­лина! Де­воч­ка к нам приш­ла, зна­чит мир бу­дет, вой­на за­кон­чится, слы­шишь ме­ня Ме­дина? За­кон­чится вой­на!

Вспо­тев­шая, ус­тавшая от му­читель­ных бо­лей За­лина, улы­ба­ясь сквозь сле­зы, про­тяги­вала блед­ные ру­ки к ре­бен­ку. А  ма­лют­ка про­дол­жа­ла кри­чать, как буд­то хо­тела опо­вес­тить этот го­рящий, чер­ный го­род о сво­ем по­яв­ле­нии на свет. Быс­тро об­мыв теп­лой во­дой но­ворож­денную, Ве­руни­ка при­ложи­ла ее к гру­ди ма­тери.  Вдо­воль на­сытив­шись ма­терин­ским мо­локом, ма­лыш­ка ус­ну­ла.  Из­ба­вив­шу­юся от страш­ных бо­лей За­лину, так­же ох­ва­тил креп­кий сон. Зад­ре­мала и ус­тавшая Ве­руни­ка. Не спа­ла лишь Ме­дина. Она не мог­ла на­любо­вать­ся на этот со­пящий ро­зовый ко­мочек, за ко­торый чувс­тво­вала ог­ромную от­ветс­твен­ность. Ей не бы­ли страш­ны ни бом­барди­ров­ки, ни обс­тре­лы, она прос­то взрос­ле­ла на гла­зах, и зна­ла, что ей вы­пала ве­ликая мис­сия по­мочь это­му кро­хот­но­му су­щес­тву по­явить­ся на свет.

За ок­ном шла вой­на…кон­сти­туци­он­ный по­рядок, штурм, ус­ми­рение бо­еви­ков, как толь­ко ее не на­зыва­ли, но для этих че­тырех жен­щин она бы­ла вой­ной…мо­жет и не ве­ликой, но оте­чес­твен­ной точ­но…Да-да….вы не ос­лы­шались, для жен­щин. Они бы­ли раз­но­го воз­раста, но они бы­ли жен­щи­ны: од­на -  про­шед­шая дол­гий жиз­ненный путь, се­дая, сгор­бивша­яся ста­руш­ка; дру­гая - юная, креп­кая, пол­ная жиз­ненных сил, впер­вые поз­навшая чувс­тво ма­теринс­тва; третья - на­чина­ющая жить, боль­шег­ла­зая хруп­кая де­воч­ка, так жес­то­ко кем-то ли­шен­ная детс­тва; и чет­вертая - сов­сем кро­хот­ная, за­вер­ну­тая в ку­сок бе­лой прос­ты­ни, уви­дев­шая пер­вый раз в жиз­ни этот мир в та­ких чер­ных крас­ках.

За­лина вздрог­ну­ла от взры­ва…

- Ве­руни­ка! - про­шеп­та­ла она…

- Ба­буш­ка, те­бя За­лина зо­вет - Ме­дина рас­тормо­шила спя­щую ба­буш­ку. Ве­руни­ка быс­тро по­дош­ла к За­лине.

- Что, моя хо­рошая?

- Где Ве­руни­ка? - сквозь сон бор­мо­тала мо­лодая жен­щи­на.

- Я Ве­руни­ка, - уди­вилась ста­руш­ка.

- Моя Ве­руни­ка где? Моя доч­ка Ве­руни­ка…

В чем де­ло сра­зу по­няла Ме­дина.

- Ба­буш­ка! Она наз­ва­ла ма­лыш­ку тво­им име­нем! Те­перь у нас бу­дет две Ве­руни­ки! Как здо­рово! - Ме­дина  зах­ло­пала в ла­доши. Это бы­ла единс­твен­ная ве­ликая ра­дость ре­бен­ка на тот мо­мент, ко­торую она за­пом­ни­ла на всю ос­тавшу­юся жизнь. 

Че­рез па­ру дней, ког­да ожес­то­чен­ные бои бы­ли нем­но­го прек­ра­щены, с целью вы­воза тру­пов рос­сий­ских во­ен­ных, Ве­руни­ка рис­кну­ла вмес­те с внуч­кой вый­ти из квар­ти­ры, что­бы  за­пас­тись во­дой, по­тому что ко­личес­тво про­дук­тов ка­тас­тро­фичес­ки сок­ра­щалось, а к ним ведь при­бави­лась ма­лень­кая гостья.

Ку­да дел­ся отец ма­лыш­ки Ах­мед, Ве­руни­ка да­же не мог­ла пред­по­ложить. По сло­вам За­лины, он вы­бежал из квар­ти­ры поз­вать ко­го-ли­бо на по­мощь, ког­да у нее на­чались схват­ки, но жен­щи­на его так и не дож­да­лась. Поз­же…из­ре­шечен­ное ав­то­мат­ной оче­редью те­ло мо­лодо­го муж­чи­ны наш­ли за дверью сле­ду­юще­го подъ­ез­да. Он так и не уви­дел свою ма­лень­кую Ве­руни­ку, ко­торой пред­сто­яло жить без на­деж­ной и силь­ной опо­ры от­ца в этом жес­то­ком и страш­ном ми­ре…

Ве­руни­ка, дер­жа в од­ной ру­ке два плас­тмас­со­вых вед­ра, а в дру­гой креп­ко сжи­мая теп­лую ла­дош­ку Ме­дины, ос­то­рож­но приб­ли­зилась к бе­регу Сун­жи. Зе­леная, гряз­ная, реч­ная во­да не­под­вижно сто­яла на мес­те. Ме­дина мед­ленно опус­ти­ла в нее ру­ку. Она ощу­тила на сво­их паль­цах что-то лип­кое и,  вспом­нив го­лов­ку ма­лыш­ки, с кри­ком вы­тащи­ла ру­ку из во­ды, ко­торая вся бы­ла за­ляпа­на че­лове­чес­кой кровью. А  Ве­руни­ка, аб­со­лют­но не при­дав это­му зна­чения на­чала быс­тро на­бирать во­ду, опус­кая вед­ра в ре­ку, и отод­ви­гая ру­кой кро­вавую слизь. Мно­гих гроз­ненцев в этот пе­ри­од спас­ла ре­ка Сун­жа, на­по­ив их сво­ей зе­леной, мут­ной во­дой…

Род­ная Сун­жа…Соь­лжа…ка­ких же жес­то­ких со­бытий сви­детель­ни­цей ты ста­ла. Сколь­ко жиз­ней люд­ских воб­ра­ла в се­бя, сколь­ко кро­ви че­лове­чес­кой сме­шала со сво­ими вол­на­ми…и толь­ко Все­выш­ний зна­ет кто прав, а кто ви­новат в этой, кем-то уме­ло ор­га­низо­ван­ной, страш­ной бой­не, ко­торая соз­да­ла неп­ре­одо­лимую про­пасть меж­ду жив­ши­ми ког­да-то в ми­ре и сог­ла­сии на­ци­ями, за­родив сре­ди них ма­ни­акаль­ную не­нависть друг к дру­гу. Кто-то из муд­рых ска­зал, что ра­дость при­ходит на сме­ну стра­дани­ям как воз­награж­де­ние, она ус­по­ка­ива­ет, за­лечи­ва­ет ра­ны, хо­тя шра­мы ос­та­ют­ся нав­сегда. Так и Сун­жа…ус­по­ко­илась. Ма­лень­кие сель­ские ре­чуш­ки, впа­да­ющие в нее, очис­ти­ли ее от кро­вавых сле­дов про­шед­ших лет, и она сно­ва иг­ри­во по­тек­ла по цен­тру Гроз­но­го - чис­тая-чис­тая, проз­рачная и свет­лая как в тех да­леких ин­гуш­ских го­рах, где она бе­рет свое на­чало….

Зи­ма 2011 го­да в Гроз­ном вы­далась по-кав­каз­ски теп­лой и мяг­кой.  Сол­нце по-ве­сен­не­му гре­ло ли­цо, а поз­дние де­кабрь­ские ро­зы ра­дова­ли глаз соч­ны­ми, мо­лоды­ми бу­тона­ми. Про­дол­жи­тель­ная гроз­нен­ская осень и не ду­мала сда­вать свои по­зиции, ее теп­лый воз­дух при­ят­но сог­ре­вал те­ло, и по­яв­ля­лась не­уто­лимая жаж­да жиз­ни,  поз­на­ния всех ее сто­рон и ди­кого стра­ха вдруг не­ожи­дан­но ее по­терять.

Ме­дина, дер­жа в ру­ках кур­тку, об­ло­коти­лась о пе­рила мос­та и прис­таль­но вгля­дыва­лась в Сун­жу. Ре­ка, ок­ру­жен­ная су­хими кус­тарни­ками и ста­рыми де­ревь­ями с по­жел­тевшей лис­твой, раз­ме­рен­но про­тека­ла в сво­ем рус­ле. Лег­кий ве­терок лас­ко­во тре­пал рас­пу­щен­ные по пле­чам длин­ные, чер­ные во­лосы де­вуш­ки. Она ог­ля­нулась, в сто­рону мос­та шла жен­щи­на, а за ней юная дев­чонка лет сем­надца­ти-во­сем­надца­ти, в ко­рот­ком  ро­зовом паль­тиш­ко. Они прош­ли ми­мо. Гла­за Ме­дины не­ча­ян­но встре­тились с гла­зами нез­на­ком­ки и уто­нули в ее се­ром, пе­чаль­ном взгля­де. Вос­по­мина­ния боль­но обож­гли все сер­дце.

- Ве­руни­ка! - крик­ну­ла на весь прос­пект де­вуш­ка, отод­ви­гая от ли­ца, раз­бро­сан­ные вет­ром во­лосы.  Про­хожие с удив­ле­ни­ем пос­мотре­ли на Ме­дину. Жен­щи­на, ог­ля­нув­шись на­зад, за­мер­ла на мгно­вение, и  одер­ну­ла иду­щую ря­дом доч­ку.

- Ме­дина! Ме­дина, по­дож­ди! - кри­чала  она с зас­тывши­ми в гла­зах озе­рами слез. А Ме­дина все силь­нее ус­ко­ряла шаг. Нет! Она не шла навс­тре­чу, она нап­ро­тив от­да­лялась от них. Ей ка­залось, что приб­ли­жение к этой де­воч­ке, ее сно­ва вер­нет в эту чер­ную квар­ти­ру го­ряще­го Гроз­но­го, где воп­ре­ки смер­тям с болью и кровью на свет по­яв­ля­лась жизнь. Ме­дина быс­тро за­теря­лась в тол­пе, и пе­рехо­дя на ал­лею, ее но­га раз­да­вила что-то мяг­кое. Де­вуш­ка с ужа­сом от­ско­чила…нет это не был ку­сок че­лове­чес­ко­го мя­са, отод­ранный от тру­па го­лод­ной со­бакой, как в том страш­ном 1995 го­ду, ког­да они впер­вые выш­ли с ба­буш­кой на ули­цу…это бы­ла кем-то бес­печно выб­ро­шен­ная ро­за. Ме­дина пос­мотре­ла на­зад. Де­воч­ка лет шес­ти бе­гала по ал­лее, ком­кая в ку­лач­ке уже но­вый сор­ванный цве­ток. 

…Вы­рас­та­ло но­вое по­коле­ние, по­коле­ние об­ла­дате­лей счас­тли­вого, спо­кой­но­го детс­тва, ко­торым уже не страш­но смот­реть в че­чен­ское не­бо. А ли­хие 90-е го­ды для нас нав­сегда ос­та­нут­ся тра­геди­ей, а для них они ста­нут ис­то­ри­ей, хо­рошо - ес­ли не за­бытой….

____________________________
  *Ве­руни­ка (уда­рение на вто­ром сло­ге)

г. Гроз­ный
2013 г.