КУПЕЧЕСКАЯ ГАВАНЬ*

ИЗ ПИСЬ­МА В "КРУ­ГОЗОР": "...по­сылаю Вам за­пис­ки мо­ей быв­шей уче­ницы Тать­яны Куз­не­цовой. Та­ня наш­ла ме­ня слу­чай­но - в ин­терне­те она уви­дела жур­нал "Кру­гозор" и об­на­ружи­ла ме­ня сре­ди ав­то­ров. За­вяза­лась пе­репис­ка. Так  ее за­пис­ки о по­ез­дке в Да­нию ока­зались у ме­ня. Они нем­но­го "ху­лиган­ские", и я ду­мала сна­чала, что часть "ху­лиганс­тва" нуж­но уб­рать. Но по­том ре­шила, что  "ху­лиганс­тво" - их сос­тавная часть, кста­ти ска­зать, чер­та, ма­ло вя­жуща­яся с той Та­ней, ко­торую я зна­ла на сво­их уро­ках ли­тера­туры.  Уче­ники, впро­чем, дол­жны  по­рой удив­лять сво­их учи­телей.

Ес­ли на­дума­ете опуб­ли­ковать "Ку­печес­кую га­вань" в "Кру­гозо­ре", - это бу­дет та­нин де­бют в про­зе.

Счас­тли­вого те­бе пла­ванья, Та­неч­ка!

Ири­на Чай­ков­ская".

О НО­ВОМ АВ­ТО­РЕ "КРУ­ГОЗО­РА": Тать­яна Куз­не­цова (Бе­лян­чи­кова Тать­яна Вик­то­ров­на) ро­дилась в Мос­кве в семье на­уч­ных ра­бот­ни­ков. Окон­чи­ла Мос­ков­ский ин­сти­тут на­род­но­го хо­зяй­ства им. Г. В. Пле­хано­ва. Кан­ди­дат эко­номи­чес­ких на­ук. Бо­лее 20 лет про­рабо­тала ме­нед­же­ром в ком­мерчес­ких бан­ках. Жи­вет в Мос­кве, за­мужем, рас­тит дочь. Ав­тор по­эти­чес­ких сбор­ни­ков "Ло­вуш­ка для снов" (2007), "Ва­лен­ки на каб­лу­ках" (2010). Сти­хи пе­чата­лись в ли­тера­тур­ных жур­на­лах и аль­ма­нахах, про­за ни­ког­да не пуб­ли­кова­лась. Пи­шет тек­сты пе­сен для ис­полни­телей раз­личных жан­ров.

Бе­жала сей­час под хо­лод­ным дож­дем по лу­жам на ра­боту.

Из от­крыв­шей­ся две­ри ко­фей­ни выс­коль­знул за­пах све­жей вы­печ­ки и наг­ло приг­ла­сил внутрь. Нет, я не свер­ну­ла с про­торен­но­го пу­ти. Но вспом­ни­ла дож­дли­вую ко­пен­га­ген­скую зи­му, ког­да так же, по­ут­ру, я то­ропи­лась в свою кон­то­ру ми­мо кон­ди­тер­ской, и дождь с ту­маном стой­ко дер­жа­ли слад­кий за­пах ва­нили, и го­род был дру­желюб­но-чу­жим, и ли­ца про­хожих - за­дум­чи­во-уми­рот­во­рен­ны­ми, и так мно­го бы­ло еще впе­реди...

1.

Бу­дучи ас­пи­ран­ткой мос­ков­ско­го эко­номи­чес­ко­го ву­за, я, в ка­чес­тве ста­жера меж­ду­народ­ной ас­со­ци­ации сту­ден­тов, за­нима­ющих­ся эко­номи­кой и уп­равле­ни­ем АЙ­СЕК (AIESEC, фран­цуз­ская аб­бре­ви­ату­ра), ко­торая ор­га­низу­ет ра­бочие ста­жиров­ки сту­ден­тов и ас­пи­ран­тов по все­му ми­ру, ста­ла на де­вять ме­сяцев мо­лодым спе­ци­алис­том по мар­ке­тин­гу в дат­ской ин­же­нирин­го­вой ком­па­нии. Это бы­ло в 1991-1992 гг. По­сели­лась в ог­ромной квар­ти­ре, ко­торую нес­коль­ко сту­ден­тов прис­по­соби­ли под об­ще­житие. Каж­до­му по­лага­лась ком­на­та. Кро­ме это­го, бы­ла об­щая гос­ти­ная. И кух­ня, ра­зуме­ет­ся. Го­тови­ли мы по оче­реди. В ос­новном этим за­нима­лась од­на из дев­чо­нок - ей нра­вилось кор­мить всех нас. Еду по­купа­ли всклад­чи­ну.

Осо­бен­ности на­ци­ональ­ной куль­ту­ры я поз­на­ла че­рез не­делю пос­ле при­бытия.

- Тать­яна, пой­дешь с на­ми се­год­ня в рес­то­ран? - приг­ла­сил ме­ня один из со­седей.

- Ко­неч­но, - ска­зала я.

- Тог­да при­ходи че­рез пят­надцать ми­нут на кух­ню.

На кух­не ме­ня жда­ла ко­ман­да в пол­ном сбо­ре. И от­кры­тые бу­тыл­ки.

- Пей, - ска­зала Дёр­те.

- За­чем?

- Мы идем в рес­то­ран. Пей, тут де­шев­ле. Там бу­дем есть и ве­селить­ся, - го­воря со мной, как с тя­жело­боль­ной, по­яс­ни­ла она.

О как.

Квар­ти­ра на­ходи­лась в де­сяти ми­нутах от па­мят­ни­ка Ру­салоч­ке. Дев­чонка си­дела на кам­не, та­кая ма­лень­кая и грус­тная. Ос­таль­ные па­мят­ни­ки пред­став­ля­ли со­бой мес­тных пра­вите­лей вер­хом. При­ехав­шие в Ко­пен­га­ген рус­ские друзья рас­ска­зали, как они до­гово­рились встре­тить­ся око­ло му­жика на ло­шади. Луч­ше бы они до­гово­рились встре­тить­ся око­ло ль­ва в Пи­тере. Шан­сов бы­ло бы боль­ше. Пра­вите­ли бы­ли су­ровые и мед­ные. "Сом­не­ний нет: он бу­дет ко­ролем, ведь здесь не ста­вят па­мят­ни­ков прин­цам..."

Порт об­да­вал мор­ским воз­ду­хом и по­ражал ог­ромны­ми ко­раб­ля­ми. Ни ра­зу не бы­ла там днем. Ночью зре­лище бы­ло фе­ери­чес­ким. Ог­ни от­ра­жались в во­де и, ка­залось, еще и на не­бе. Страш­но хо­телось на ро­дину. До тех пор, по­ка ко мне в пор­ту не прис­та­ли пь­яные со­оте­чес­твен­ни­ки, при­няв­шие ме­ня за мес­тную де­вуш­ку лег­ко­го по­веде­ния.

А по­том я при­юти­ла на ночь че­тырех ай­се­керов** из Пи­тера, ко­торым нег­де бы­ло но­чевать. На­ут­ро они съ­ели всё, что наш­ли в об­щем хо­лодиль­ни­ке. Дат­ча­не оби­делись. Я не ста­ла ждать, чем за­кон­чится де­ло, рас­пла­тилась за пос­ледних рус­ских и съ­еха­ла на дру­гую квар­ти­ру.

Хо­зяй­ка бы­ла со­лид­ной и не­моло­дой. Она ку­рила по три пач­ки в день, лю­била ме­ня, под­кар­мли­вала и го­вори­ла, что глу­хова­та. Это из­бавля­ло ее от не­об­хо­димос­ти вы­гова­ривать мне, ког­да у ме­ня ос­та­вались на ночь но­во­ис­пе­чен­ные друзья. Как пра­вило, дев­чонки. И не­кото­рые да­же из Рос­сии.

Маль­чик по­явил­ся по­том.

2.

Ве­черин­ка, на ко­торой мы поз­на­коми­лись с То­масом, на­чалась со стра-а-а-аш­ной ис­то­рии.

Дом, где мес­тная сту­ден­ческая ту­са ус­тра­ива­ла кар­на­вал, на­ходил­ся нап­ро­тив цен­траль­но­го клад­би­ща. Клад­би­ще бы­ло го­род­ской дос­топри­меча­тель­ностью, и я пош­ла обоз­ре­вать мо­гилы зна­мени­тос­тей. Рас­по­лага­лись они в раз­ных кон­цах ти­хого и очень кра­сиво­го мес­та. Сна­чала мы ска­кали меж­ду па­мят­ни­ками с заб­лудшей ан­гли­чан­кой, охо­тясь на мо­гилу Ан­дерсе­на. По­том она за­вис­ла у мес­та веч­но­го по­коя ве­лико­го сы­на ос­тро­ва Фюн, а я поб­ре­ла даль­ше на по­ис­ки Ниль­са Бо­ра. Ука­зате­лей не бы­ло. Я хо­дила и хо­дила, по­ка не на­чало смер­кать­ся. Бор на­шел­ся, я пок­ло­нилась ему и ста­ла ис­кать вы­ход. Во­рота ока­зались зак­ры­ты.

Это мне не пон­ра­вилось.

Сра­зу об­на­ружи­лась и третья дос­топри­меча­тель­ность - мо­гила Кир­ке­гора. Но это ме­ня уже не воз­бужда­ло.

Я по­пыта­лась най­ти дру­гой вы­ход. Бес­по­лез­но.

Я шла вдоль за­бора и си­лилась по­нять, ку­да де­ва­ют­ся дат­ские клад­би­щен­ские сто­рожа.

На­чал нак­ра­пывать дож­дик.

Хму­рый дат­ча­нин вы­пус­тил ме­ня на во­лю, ког­да уже сов­сем стем­не­ло и я бро­сала мо­нет­ку, на мо­гил­ке ко­го из ве­ликих мне ко­ротать ночь.

По­сему по при­шес­твии на мес­то я вы­пила пол­бу­тыл­ки "Сто­лич­ной", ко­торую при­нес­ла с со­бой.

В та­ком сос­то­янии ме­ня и снял куд­ря­вый серь­ез­ный маль­чик в круг­лых оч­ках.

Он до­вез ме­ня до до­ма на сво­ей Аль­фа-Ро­мео и по­желал доб­рых снов.

Где он по­том об­на­ружил мой те­лефон - я не знаю. Во­об­ще пы­тать­ся най­ти то, на что я бы­ла по­хожа к кон­цу ве­чера, бы­ло под­ви­гом с его сто­роны.

Но он ока­зал­ся за­меча­тель­ным.

Он го­товил мне вкус­ные са­латы, во­зил за го­род и учил пре­муд­ростям дат­ской люб­ви.

Его оч­ки и се­рый плащ при­води­ли в за­меша­тель­ство мес­тных тор­говцев креп­ки­ми на­пит­ка­ми. Они счи­тали, что мы из по­лиции и пря­тали то­вар в не­поло­жен­ное вре­мя. По­сему маль­чик за­пасал­ся на вы­ход­ные за­ранее.

Бы­ло теп­ло и прон­зи­тель­но-неж­но.

Мы пе­ли друг дру­гу на­род­ные пес­ни, слу­шали ан­глий­ский рок и ло­вили хюг­ге. Это та­кой мед­ленный ва­ри­ант кай­фа, при­нятый в Ко­пен­га­гене.

И я до сих пор ему бла­годар­на за вто­рое от­кры­тие стра­ны.

3.

Юдик был наш, из Мос­квы. Он ста­жиро­вал­ся в Па­риже на ком­па­нии по про­из­водс­тву мо­биль­ных те­лефо­нов. Ви­дели бы вы эти мо­билы! Они ве­сили око­ло де­сяти ки­ло, но ка­зались чу­дом че­лове­чес­кой тех­ни­чес­кой мыс­ли. Ког­да я поз­во­нила до­мой из элек­трич­ки, я ис­пы­тала вос­торг, ко­торый, на­вер­ное, пе­репол­нял ду­шу або­риге­на юж­ных ос­тро­вов при ви­де стек­лянных бус.

Я наш­ла Юди­ка че­рез ай­се­керов.

- Ку­зя, блин, су­чара! - зак­ри­чал Юдик в труб­ку, ког­да я доз­во­нилась в Па­риж. - Ты ког­да при­тащишь­ся ко мне из сво­ей сра­ной Да­нии?

- Ну­ууу­уу, - ска­зала я.

- Не ну­кай. На Рож­дес­тво при­ез­жа­ют на­ши из Мос­квы. Твой Са­шень­ка то­же. Мо­жешь, ко­неч­но, ос­та­вать­ся под сво­им дож­дем, - Юдик, ког­да хо­тел, умел ис­ку­шать.

- Я при­еду, - о­ооочень рав­но­душ­но от­ве­тила я.

Он до­воль­но зар­жал.

Во фран­цуз­ском по­соль­стве Ко­пен­га­гена с ме­ня пот­ре­бова­ли приг­ла­шение.

От Юди­ка его ждать бы­ло не­чего.

Я пош­ла ва-банк. К Са­шень­ке я го­това бы­ла про­бирать­ся че­рез все гра­ницы по-плас­тун­ски.

Я поз­во­нила в На­ци­ональ­ный ко­митет АЙ­СЕК Фран­ции.

- Ал­ло, я мо­гу по­гово­рить с ва­шим рис­пешн оф­фи­сером?

- Эли­забет! - поз­вал фран­цуз.

"Ага, ее зо­вут Эли­забет".

- При­вет, Эли­забет. Это Тать­яна из Мос­квы.

- При­вет, Тать­яна, ра­да те­бя слы­шать! - бод­ро ска­зала Эли­забет.

- Ты ме­ня пом­нишь? Ну, пом­нишь, мы с то­бой пи­ли на па­ти?

- В Мос­кве? - в го­лосе Эли­забет все-та­ки скво­зила не­уве­рен­ность.

"Ура, она бы­ла в Мос­кве".

- Ну да, мы с то­бой пи­ли вод­ку и ты приг­ла­шала ме­ня в Па­риж, пом­нишь?

- Ну да, ко­неч­но...

- Так вот, я при­еду на Рож­дес­тво, я сей­час в Ко­пен­га­гене. Приш­ли мне приг­ла­шение. Как я ра­да, что наш­ла те­бя!

- Да, ко­неч­но, да­вай ад­рес.

Спа­сибо те­бе, нез­на­комая де­вуш­ка! В Па­риже мы так и не уви­делись. Но я че­рез Юди­ка пе­реда­ла те­бе по­дарок.

Юдик во­дил ме­ня че­рез чер­ный ход в Лувр и учил иг­рать в компь­ютер­ные иг­ры.

Око­ло Три­ум­фаль­ной ар­ки мы встре­тили Бе­сима. Тур­ка, ко­торый ор­га­низо­вывал до­суг инос­тран­ных сту­ден­тов в Ан­ка­ре за пол­то­ра го­да до это­го. Как же мал наш ша­рик...

При­ехав­ший Са­шень­ка вел се­бя, как по­ложе­но прин­цу. Дер­жал за руч­ку и гу­лял со мной по на­береж­ной Се­ны.

А по­том про­водил эк­скур­сию по му­зею Пи­кас­со.

И по­дог­ре­вал мой ро­ман­тизм взгля­дом ог­ромных се­рых глаз. Впро­чем, не под­пуская близ­ко.

Но пос­леднее об­сто­ятель­ство не силь­но огор­ча­ло.

Это бы­ло луч­шее ка­толи­чес­кое Рож­дес­тво в мо­ей жиз­ни.

4.

Ви­ка при­еха­ла в Да­нию за свои день­ги.

Это бы­ло кру­то. Ви­кина ма­ма слу­жила круп­ной проф­со­юз­ной на­чаль­ни­цей в Мос­кве.

- Что бу­дем смот­реть?

- В Ко­пен­га­гене - ма­гази­ны. И еще Эль­си­нор.

Пос­ле шо­пин­га Ви­ка уз­ре­ла в ур­не на Стро­гете кра­сивый зон­тик.

- На де­ло пой­дем ночью, - уве­рен­но за­яви­ла она.

По пок­ро­вом но­чи мы изъ­яли зон­тик из ур­ны. Он ока­зал­ся це­лым.

- До­быча! - кри­чала Ви­ка, раз­го­няя ноч­ную ти­шину тор­го­вых квар­та­лов.

В Эль­си­нор мы при­еха­ли на сле­ду­ющее ут­ро. За­мок прин­ца Дат­ско­го ока­зал­ся ско­рее сим­во­лом, чем про­из­ве­дени­ем ар­хи­тек­ту­ры - ну, да мы наш­ли в нем то, что ис­ка­ли. Ле­ген­ду.

- По­еха­ли в Шве­цию, а? - пред­ло­жила Ви­ка, ког­да мы сто­яли око­ло кре­пос­тной пуш­ки и смот­ре­ли на ту­ман­ный со­сед­ний бе­рег.

- Ты что? У нас же нет ви­зы, а у те­бя к то­му же в Да­нию од­нократ­ная...

- Ну и что?

Нас не пой­ма­ли. Ни ког­да мы са­дились на па­ром ту­да, ни там, ни по пу­ти об­ратно.

Обо­жаю аван­тю­рис­ток.

Швед­ский Хель­син­борг на­ходит­ся все­го в двад­ца­ти ми­нутах от дат­ско­го Эль­си­нора.

Этих двад­ца­ти ми­нут на па­роме по суб­бо­там обыч­но ока­зыва­ет­ся дос­та­точ­но шве­дам, что­бы за­тарить­ся де­шевы­ми спир­тны­ми на­пит­ка­ми в такс-фри. В Эль­си­норе они на­пива­ют­ся, ве­чером спе­ци­аль­ная ма­шина со­бира­ет их по ули­цам и пог­ру­жа­ет на па­ром, да­бы от­пра­вить на ро­дину. Зна­комый не­мец де­лил­ся сво­ими впе­чат­ле­ни­ями от суб­ботне­го ве­чер­не­го Эль­си­нора: "Тать­яна, я был в Мос­кве де­вято­го мая. Я ду­мал, что ви­дел в этой жиз­ни всё..."

На об­ратном пу­ти в Ко­пен­га­ген мы ели мо­роже­ное. Приш­ли с Ви­кой к вы­воду, что бур­жу­ев на­до лю­бить хо­тя бы за две ве­щи: за й­огурт и за ва­фель­ные рож­ки с шо­колад­кой в са­мом кон­це. В Мос­кве о та­ком не при­ходи­лось да­же меч­тать.

- Пе­реда­вай при­вет Мос­кве.

- Пе­редам. И Са­ше пе­редам осо­бен­но. Рас­ска­жу ему про тво­его То­маса...

- Толь­ко поп­ро­буй!

Ви­ка. Сол­нышко.

5.

"В их язы­ке нет бу­дуще­го вре­мени".

Это мне нав­сегда вну­шила моя пер­вая пре­пода­ватель­ни­ца дат­ско­го язы­ка.

Она бы­ла рус­ской, круп­ной шум­ной тет­кой с Ура­ла. Выш­ла за­муж за дат­ча­нина и под­ра­баты­вала в язы­ковой шко­ле.

Она кор­ми­ла ме­ня обал­денным пе­чень­ем с вкрап­ленны­ми в не­го ку­соч­ка­ми шо­кола­да и по­ила ко­фе.

Это бы­ло бла­женс­твом.

По­том она наш­ла бо­лее серь­ез­ную ра­боту, и мне дос­та­лась ма­лень­кая дат­чанка.

"Фу, ты го­воришь, как сноб!" - за­яви­ла мне Мар­та. - "Ну что это та­кое? яй кан та­ле Данск! на­до го­ворить: яй кэн тэ­ле Дэнск, ес­ли ты жи­вешь в Ко­пен­га­гене!"

Тог­да я у­яс­ни­ла до кон­ца, что язык, на ко­тором в ми­ре го­ворят пять мил­ли­онов че­ловек, име­ет нес­четное ко­личес­тво на­речий. И жи­тели раз­ных про­вин­ций, об­ща­ясь на мес­тном язы­ке, не по­нима­ют друг дру­га.

Ан­дерсен, кста­ти, как я уже и го­вори­ла, был с ос­тро­ва Фюн. И по­нача­лу жи­тели Ко­пен­га­гена во­об­ще не по­нима­ли, о чем это он. Ибо да­же в сов­ре­мен­ном язы­ке, на ко­тором изъ­яс­ня­ют­ся зем­ля­ки ска­зоч­ни­ка, су­щес­тву­ет три грам­ма­тичес­ких ро­да - муж­ской, жен­ский и сред­ний. А в офи­ци­аль­ном дат­ском их все­го два. Об­щий и сред­ний. Так-то. И фо­нети­ка. Бо­же, ка­кая фо­нети­ка! Ко­неч­но, с Ази­ей не срав­нить, но сре­ди ев­ро­пей­ских язы­ков... не­кото­рые вы­раже­ния рус­ский че­ловек мо­жет вы­гово­рить без ак­цента толь­ко пос­ле трех­сот грамм. Двад­цать глас­ных зву­ков, при том, что в рус­ском их все­го шесть. Мяг­кое Д, сред­нее меж­ду глас­ным и сог­ласным. Тол­чок в не­кото­рых сло­вах, поз­во­ля­ющий от­ли­чить, нап­ри­мер, сло­во "со­бака" от сло­ва "она". Эх...

Но к кон­цу пре­быва­ния я уже нем­ножко изъ­яс­ня­лась на ули­це.

Хо­тя это и бы­ло нас­то­ящим сно­биз­мом. По­тому что все за­кон­чившие сред­нюю шко­лу дат­ча­не, кро­ме род­но­го, зна­ют еще два инос­тран­ных язы­ка. И ни­какой не­об­хо­димос­ти в мо­ем "у­юнд­скуль ма­ай" не бы­ло.

Но - дух стра­ны. За­пах ко­рицы и зво­ноч­ки ве­лоси­педов, про­ез­жа­ющих под дож­дем...

На фо­то: В Ко­пен­га­гене.

_______________
*Koeben havn - ку­печес­кая га­вань, наз­ва­ние сто­лицы Да­нии.
** AIESEC - меж­ду­народ­ная ор­га­низа­ция сту­ден­тов, за­нима­ющих­ся эко­номи­кой и уп­равле­ни­ем. В чис­ле про­чего ор­га­низу­ет меж­ду­народ­ные се­мина­ры и ста­жиров­ки мо­лоде­жи за ру­бежом.