АРОПС

Про­тяги­вая ре­бен­ка счас­тли­вому  па­паше,  ня­неч­ка  по­чему-то  ви­нова­то
от­ве­ла взгляд. Гла­за мла­ден­ца бы­ли зак­ры­ты, а  ли­чико  в  бе­лом  кру­жев­ном чеп­чи­ке ка­залось го­лубо­ватым. Отец оза­бочен­но по­ин­те­ресо­вал­ся, не бо­лен ли но­ворож­денный. Же­на лишь от­ри­цатель­но по­мота­ла го­ловой  и  всю  до­рогу  до до­ма не про­из­несла ни сло­ва.

На крыль­це их встре­чали до­мочад­цы:  свек­ровь  и  те­перь  уже  стар­шая
дочь - пер­воклас­сни­ца, креп­кая, жиз­не­радос­тная де­воч­ка.

- Где он? По­кажи­те! Дай­те я по­несу! - пры­гала она вок­руг ма­тери.

- Уро­нишь, - от­ре­зал отец и  сам  внес  но­вого  чле­на  семьи  в  дом, ос­то­рож­но опус­тив его на ди­ван.

Со­бака, ра­дос­тно кру­тив­ша­яся  у  ног  вер­нувшей­ся  хо­зяй­ки,  по­тяну­ла
воз­дух мок­рой пу­гов­кой но­са и, вдруг зас­ку­лив, спря­талась под стол.

- Ты че­го, Ча­рачи­чи?* (* Ча­рачи­чи - ша­лун (арм.) - уди­вилась свек­ровь. - Ма­лень­ких не ви­дел? - И спро­сила у не­вес­тки:

- Кор­мишь?

Та опять толь­ко мол­ча по­мота­ла го­ловой.

- Это  что  еще  за  фо­кусы? -  Ли­цо   свек­ро­ви   ста­ло   стро­гим   и
не­доволь­ным. - В на­шем ро­ду все вскор­мле­ны ма­терин­ским мо­локом.

- От­ка­зал­ся, - ла­конич­но объ­яс­ни­ла не­вес­тка.

Свек­ровь сок­ру­шен­но по­щел­ка­ла язы­ком и не­ожи­дан­но вскрик­ну­ла:

- Ой!

Мла­денец от­крыл гла­за - вы­пук­лые, круг­лые, блес­тя­щие  и  чер­ные,  без
бел­ков и зрач­ков, буд­то это бы­ли и  не  гла­за  вов­се,  а  две  пе­рез­ревшие
ви­шен­ки.

- Стран­ный ка­кой, - ска­зал отец. - У нас в ро­ду та­ких не бы­вало.

Же­на толь­ко вздох­ну­ла, а но­ворож­денный стал вер­теть го­ловой, буд­то  в
ухо ему по­пала во­да или ухо­вер­тка.
 
- Не ви­дите раз­ве, ему чеп­чик ме­ша­ет, сни­ми! - ска­зал отец же­не.

Же­на не дви­нулась с мес­та. Свек­ровь бро­силась раз­вя­зывать  те­семоч­ки.
Но ед­ва чеп­чик ока­зал­ся  в  ее  ру­ках,  она  ис­пу­ган­но  от­ско­чила.  Уп­ру­го
раз­вернув­шись, из-под чеп­чи­ка выс­во­боди­лись два ши­роких, круг­лых ло­пуш­ка - единс­твен­ное ук­ра­шение го­лой, си­зой го­лов­ки.

- Ой, ма­моч­ки, ка­кой ло­по­ухий! - всплес­ну­ла ру­ками пер­воклас­сни­ца.

- Это не уши, - об­ре­чен­но ска­зала ма­ма. - Это не­из­вес­тно что.

- Как это не уши? - Отец скло­нил­ся над но­ворож­денным,  что­бы  по­луч­ше
раз­гля­деть  два  ко­жис­тых,  ли­шен­ных  ка­ких-ли­бо  скла­дочек  и   из­ви­линок
от­рос­тка, на ко­торых не бы­ло во­об­ще ни­чего, да­же уш­ных от­вер­стий. - Да  он
же глу­хоне­мой! - ах­нул отец.

- Он прек­расно слы­шит, - ска­зала  мать  все  тем  же  то­ном  по­кор­ной
об­ре­чен­ности.

- Не го­вори глу­пос­тей,  так  не  бы­ва­ет, -  рас­серди­лась  свек­ровь  и
при­нялась пос­пешно рас­пе­лены­вать но­ворож­денно­го.

Со­бака из-под сто­ла глу­хо за­вор­ча­ла, а мать  не  то  пуг­ли­во,  не  то
ви­нова­то по­пяти­лась. Ос­во­бож­денные  от  пе­ленок  ко­неч­ности  выс­тре­лили  в сто­роны, буд­то ту­гие пру­жин­ки. Все, вклю­чая со­баку, обал­де­ло ус­та­вились на гру­шевид­ное  блес­тя­щее  те­ло  неж­но-го­лубо­го  цве­та  и  че­тыре   аб­со­лют­но оди­нако­вые пе­репон­ча­то-пя­типа­лые ко­неч­ности.

- О... оно  м...  маль­чик  и...  или  де­воч­ка? -  за­ика­ясь,  спро­сила
стар­шая сес­тра. - У не­го там нет ни­чего, да­же пу­поч­ка.

Свек­ровь не без  уси­лия  отор­ва­ла  взгляд  от  стран­но­го  соз­да­ния  и
сто­пудо­вой тя­жестью воз­ло­жила его на не­вес­тку:

- Ты что в дом при­нес­ла?

- Не   ре­бен­ка,   не   ля­гуш­ку,   а   не­ведо­му   зве­руш­ку! -   ве­село
про­дек­ла­миро­вала де­воч­ка, но тут же при­куси­ла язык. И что­бы как-то уте­шить ро­дите­лей, до­бави­ла: - Пе­лен­ки сти­рать не при­дет­ся. Ему не­чем их пач­кать.

- А ну, марш от­сю­да! - прик­рикну­ла в сер­дцах на нее  свек­ровь.  И  так
как де­воч­ка бы­ла пос­лушной, уже вдо­гон­ку ей крик­ну­ла: - И со­баку  с  со­бой за­бери!..  Что  де­лать-то  бу­дем? - пос­леднее  от­но­силось к ро­дите­лям бес­по­лого неч­то.

- Рас­тить, - твер­до ска­зала мать.

- Но мы да­же не зна­ем, он это или она, - воз­ра­зил отец.

- А  мне  все  рав­но.  Он  ма­лень­кий.  Бес­по­мощ­ный.  Я  бу­ду  о   нем
за­ботить­ся.

- Оно ко­неч­но, ведь не вы­кинешь же  его  на  ули­цу.  Пусть  он  бу­дет
маль­чик, де­воч­ка у нас уже есть. Де­воч­ке ну­жен брат, а  мне -  по­мощ­ник, - оза­дачен­но рас­суждал вслух отец.

- Как же,  бу­дет  те­бе  по­мощ­ник, -  про­вор­ча­ла  свек­ровь  и,  вко­нец
расс­тро­ив­шись, уш­ла на кух­ню.

Не взгля­нув на же­ну, выс­коль­знул из ком­на­ты и отец.  Мать  об­легчен­но
вздох­ну­ла и  бро­силась  к  ди­вану.  Но­ворож­денный  дры­гал  все­ми  че­тырь­мя
ко­неч­ностя­ми, вер­тел вы­пук­лы­ми чер­ны­ми круг­ляшка­ми  и  за­бав­но  со­бирал  в
скла­доч­ки по­лиро­ван­ную го­лубую ма­куш­ку.

 - Как же мы те­бя звать бу­дем, уро­дец ты  мой  не­наг­лядный, -  умиль­но
вор­ко­вала мать, раз­мышляя вслух, и вдруг с уве­рен­ностью ска­зала: -  АРОПС! Ну, ко­неч­но, Аропс! А как же еще?!

- По­чему Аропс? - рас­сердил­ся  отец,  уз­нав  о  ре­шении  же­ны. -  Нет
та­кого име­ни. Над на­ми бу­дут сме­ять­ся. И так не­из­вес­тно что  уро­дилось,  а
ты еще имя ему не­сус­ветное при­дума­ла.

- Я ни­чего не при­думы­вала, - за­уп­ря­милась же­на. -  Прос­то  его  зо­вут
Аропс!

Ма­лыш ока­зал­ся на удив­ле­ние пок­ла­дис­тым,  ни­кому  ни­каких  хло­пот  не
дос­тавлял - ле­жал се­бе це­лый день на ди­ване да дры­гал ко­неч­ностя­ми. Толь­ко вот бе­да - от еды от­ка­зывал­ся.

- Пом­рет  ведь, -  го­вори­ла  свек­ровь,  ко­сясь  на  урод­ца. -  Козь­им
мо­локом кор­мить не про­бова­ла?

- Плю­ет­ся.

- Не­деля уже, как вы до­ма, и ни­чего­шень­ки в рот не брал.

- Ни­чего. Он у ме­ня вы­нос­ли­вый.

Свек­ровь бро­сила тре­вож­ный взгляд на не­вес­тку - мо­жет,  с  го­ря  умом
по­мути­лась?

Отец, по­дол­гу раз­гля­дывая стран­ное ди­тя, лишь сок­ру­шен­но взды­хал.

- И в ко­го ты та­кой уро­дил­ся? Со­седям стыд­но по­казать.

- А не­зачем и по­казы­вать, - от­ре­зала же­на. - Сгла­зят!

Стар­шая сес­трен­ка Ароп­са очень ско­ро при­вык­ла к  не­му -  гла­дила  его
ту­гой, блес­тя­щий жи­вотик, ле­гонь­ко дер­га­ла за ко­жис­тые ло­пуш­ки. Но  боль­ше все­го ей нра­вилось иг­рать с ним в ла­душ­ки по­пере­мен­но то с ниж­ни­ми,  то  с вер­хни­ми ко­неч­ностя­ми - бла­года­ря  пе­репон­кам,  у  ма­лыша  это  по­луча­лось осо­бен­но звон­ко.

     Как-то раз, за­пеле­нав Ароп­са в оде­яль­це, мать вы­нес­ла его в  сад,  на
сол­нышко. Ма­лыш, ка­залось, с лю­бопытс­твом гла­зел по сто­ронам. Его вни­мание
прив­лек пче­линый рой, вив­ший­ся над де­ревян­ны­ми до­мика­ми улья.

По­одаль, раз­ва­лясь в те­ни, спал Ча­рачи­чи, из­бе­гав­ший с не­кото­рых  пор
по­яв­лять­ся в ком­на­тах. Над ним, на­до­ед­ли­во жуж­жа, кру­тилась боль­шая  си­няя му­ха. Ча­рачи­чи при­от­крыл один глаз. Улу­чив мо­мент,  он  ляз­гнул  зу­бами  и сло­пал прис­та­вуч­ку. По­том встал, по­тянул­ся и от­пра­вил­ся  в  даль­ний  ко­нец са­да под ка­мен­ную ог­ра­ду,  где,  сло­жив­шись  пи­рамид­кой,  со­вер­шил  впол­не ес­тес­твен­ное дей­ство.

Аропс, вы­тянув шею, наб­лю­дал за Ча­рачи­чи. И вдруг выс­коль­знул из  рук
ма­тери, ос­та­вив вмес­то се­бя пус­тую  "ку­кол­ку"  свер­ну­того  оде­яла.  Смеш­но пры­гая, слов­но мя­чик, вок­руг улья, Аропс при­нял­ся, сов­сем как Ча­рачи­чи  му­ху, ло­вить ртом пчел и заг­ла­тывать  их  це­лым  ро­ем.  В  мгно­вение  ока  пче­лы ис­чезли в жи­воте Ароп­са. Мать вы­рони­ла оде­яло и схва­тилась  за  го­лову.  А Аропс раз­ва­лил­ся на тра­ве, и го­лубой, блес­тя­щий  жи­вот  его  быс­тро-быс­тро зад­ви­гал­ся, буд­то там, внут­ри, вклю­чились мель­нич­ные жер­но­ва.

Че­рез нес­коль­ко ми­нут Аропс  вско­чил,  по­тянул­ся  и  пос­ка­кал  в  тот
ук­ромный  уго­лок  са­да,  где  не­дав­но  пи­рамид­кой   воз­вы­шал­ся   Ча­рачи­чи.

Ско­пиро­вав по­зу  со­баки,  он  вып­лю­нул  на  тра­ву  по­лоса­тый  бри­кетик  из
прес­со­ван­ных пчел и, до­воль­ный со­бой, сно­ва прыг­нул к ма­тери на ру­ки.

Весь день, бо­ясь свек­ро­ви, мать не про­рони­ла ни сло­ва.  А  ночью,  не
удер­жавшись, воз­бужден­но за­шеп­та­ла му­жу на ухо:

- Он съ­ел на­ших пчел. Всех до еди­ной. Прев­ра­тил их в по­лоса­тый  ку­бик
и вып­лю­нул.

- Ну и  де­ла...  Не  ре­бенок,  а  пче­лог­лот  ка­кой-то, -  расс­тро­ил­ся
отец. - Что же мы бу­дем де­лать без пчел? Со­ты поч­ти пус­ты, и  на  зи­му  мы ос­та­нем­ся без ме­да... И меж­ду про­чим, но­ворож­денные не пи­та­ют­ся пче­лами.

- Мне то­же так ка­залось, - вздох­ну­ла мать.

Но гу­лять с Ароп­сом ей пон­ра­вилось, и на сле­ду­ющий день она взя­ла его
за око­лицу, к не­боль­шо­му бо­лот­цу, где мож­но  бы­ло  не  опа­сать­ся,  что  их
кто-ни­будь уви­дит: из-за ко­маров и ля­гушек сю­да ма­ло кто за­хажи­вал.

При ви­де Ароп­са ля­гуш­ки, грев­ши­еся на сол­нышке,  ве­ером  поп­ры­гали  в
во­ду.  А  Аропс,  сно­ва  не  уси­дев   в   пе­лен­ках,   от­тол­кнул­ся   сво­ими
пе­репон­ча­тыми нож­ка­ми от ма­тери и бул­тыхнул­ся вслед за ля­гуш­ка­ми  в  во­ду.

Мать  толь­ко  ах­ну­ла  от  не­ожи­дан­ности.   А   он,   по-ля­гушачьи   ору­дуя
ко­неч­ностя­ми, но­сил­ся по бо­лот­цу, по­жирая на хо­ду по­падав­шихся ля­гушек.

- Не­мед­ленно прек­ра­ти! - зак­ри­чала мать. - У те­бя раз­бо­лит­ся жи­вот!

И в ту же се­кун­ду, об­дав ее брыз­га­ми, он плюх­нулся ей на ру­ки.

- Ду­рачок... Как ты  ме­ня  на­пугал, -  рас­тро­галась  мать,  сни­мая  с
мок­ро­го тель­ца ма­лыша на­лип­шие на не­го во­дорос­ли.

Аропс де­лови­то вып­лю­нул на зем­лю боль­шой зе­леный бри­кет из ля­гушек  и
при­жал­ся к ма­тери.

До­ма мать, спе­ци­аль­но при всех, гром­ко ска­зала:

- Наш Аропс не глу­хой. Я это дав­но зна­ла.  К  то­му  же  он  прек­расно
пла­ва­ет. - И она рас­ска­зала о про­ис­шес­твии на бо­лоте.

- Ест ля­гушек?! Ка­кая га­дость! - брез­гли­во пе­редер­ну­лась свек­ровь.

- А что тут осо­бен­но­го, - всту­пил­ся  за  сы­на  отец. -  У  фран­цу­зов,
нап­ри­мер, ля­гуш­ки - де­лика­тес.

- Ма­моч­ка, но он же ис­портит се­бе же­лудо­чек, - встре­вожи­лась  стар­шая
сес­трен­ка.

- Не вол­нуй­ся,  у  не­го  не  же­лудо­чек,  а  фаб­ри­ка  по  про­из­водс­тву
бри­кетов. - Мать пог­ла­дила жи­вотик си­дев­ше­го у нее на ко­ленях Ароп­са.

(Окон­ча­ние)