ОТ ПЕРВОГО ЛИЦА

Около 250 его песен вышли на более чем 80-ти пластинках. Эти песни хорошо знакомы любителям эстрадной музыки: берущие за душу «Поговори со мною, мама», «Зорька алая», «Дарите женщинам цветы», «Не было б любви…» и многие, многие другие. Их исполняли Валентина Толкунова и Ирина Понаровская, Иосиф Кобзон и Анна Герман, Валерий Ободзинский, Сергей Захаров, Эдуард Хиль, Эдита Пьеха, Валерий Леонтьев, Игорь Николаев и другие «звёзды» советской и нынешней российской эстрады.
Имя поэтов-песенников, к сожалению, зачастую остаётся в тени. Задушевные песни на стихи Виктора Гина люди помнят, и через много лет продолжают с удовольствием слушать и петь. Не это ли самое главное?
Такое удовольствие вскоре получат и жители Бостона, пришедшие на встречи с поэтом. Как получили многие другие благодарные слушатели в разных странах.
А сейчас — слово самому Виктору ГИНУ.

Родился я в Гомеле, в Белоруссии, в семье учителей: мать преподавала немецкий, отец — математику. В 1939-ом отца послали в город Белосток директором школы, и оттуда он 21 июня 1941 года уехал в Ленинград на совещание. На следующий день, как известно, началась война.

Вскоре дошли слухи, что отец погиб в поезде, который разбомбили по дороге, и мама со мной и с братом (мне было два года, брату — четыре) стала пробиваться к родным в Гомель. Это «пробивание» затянулось на полгода и когда мы появились в Гомеле, там уже переписали всех евреев. Мама моя бежала с нами на вокзал и, пользуясь хорошим немецким, уговорила коменданта товарного состава с лошадьми взять нас в поезд. Таким образом, мы удрали от верной смерти (всех моих родных, оставшихся в городе, расстреляли). Но мы попали в оккупированный фашистами Орёл, и, скрываясь от гестапо, прожили там три года. То есть мы — выходцы с «того света».

Когда Орёл был освобождён, мы вернулись в Гомель, где нас разыскал отец, работавший после контузии в Оренбурге. И мы, счастливо воссоединившись, переехали в Ленинград, где и прошла вся моя сознательная жизнь. Там я закончил школу, Финансово-экономический институт, Филфак Университета и работал инженером-экономистом, совмещая эту деятельность с преподаванием литературы в одном из вузов города.

Стихи я начал писать ещё в школьные годы, но профессионально окреп к 60-м годам. Стихи печатались в журналах «Юность», «Нева», «Смена», в коллективных сборниках, в «Дне поэзии». Подумывал о первой книжке. Но в 1968-ом посадили за стихи в психиатрическую больницу КГБ моего близкого друга — поэта Николая Данилова, и мы — 12 его друзей — прошли по его процессу через Большой Дом. Я, очевидно, попал в «чёрный список», т. к. был выкинут из всех изданий. А мне в те годы много писалось, но некуда было девать результаты творческого труда. И стал я потихоньку ходить на песенную секцию Союза композиторов (благо, у меня хороший музыкальный слух) и писать с молодыми авторами первые песни. Однажды на этой секции я познакомился со студентом второго курса Консерватории. Звали его Владимир Мигуля (сегодня его, к сожалению, уже нет в живых). Володя предложил мне написать стихи на музыку, которая у него уже была. Так появилась песня, впоследствии спетая молодой певицей Валентиной Толкуновой и ставшая очень популярной: «Поговори со мною, мама».

Эта песня открыла мне путь к сотрудничеству со многими ведущими композиторами страны. Так, например, я стал работать с известным молодым талантливым композитором Александром Морозовым, с которым написал не менее сотни песен, в т. ч. «Зорька алая», «Наливное яблочко» (пела Анна Герман), «Большой привет с Большого Бама» (пластинку с таким названием записал Эдуард Хиль).

С этой песней связана история получения мной квартиры в Ленинграде (до этого 28 лет мы большой семьёй жили в одной комнате в коммуналке), но об этом и о моём отношении к БАМу и гражданским песням я подробно рассказываю на своих авторских концертах.

Скажу только, что гражданская песня — жанр достаточно тяжёлый и не следует путать его с конъюнктурой. Воспевать красоту страны, её непостыдную историю — это одно, а воспевать вождей, партии — это другое. Мои гражданские песни исполнялись хорошими артистами и ансамблями, в том числе ансамблем Советской Армии им. Александрова. Помню, песня «Родная страна» попала на заключительный концерт для делегатов какого-то очередного съезда партии. Вдруг на репетиции концерта режиссёр заметил, что придётся объявлять: музыка Мовсесяна, стихи Гина, поёт Кобзон. Он был в ужасе и судорожно искал выход из положения. В конце концов он поставил на сцену группу балета, объявил, что исполняется вокально-хореографическая композиция, поёт Иосиф Кобзон.

Чего скрывать, приходилось сталкиваться с антисемитизмом повседневно, но грех жаловаться: более чем на 80 пластинках у меня вышли 250 песен, я был в обойме ведущих поэтов-песенников страны. В конце 80-х годов активно стало действовать пресловутое общество «Память». В школе, где училась моя младшая дочь, учитель истории читал «манифест» этой организации на уроках и призывал не дружить с моей дочерью, за которой стоит «мощная сионистская банда». В 90-м году мы с женой поняли, что возрождается фашизм, и надо спасать детей. Так мы уехали в Израиль.

Мы здесь уже 17 лет. Эмиграция далась нелегко: приходилось заниматься любой «чёрной» работой, сторожить. Но со временем всё утряслось. Я редактировал русскоязычную муниципальную газету в г. Кфар-Саба, жена работала по специальности — бактериологом, дочки закончили Иерусалимский университет и вполне самостоятельны. Сейчас постоянно живём в Иерусалиме.

Ностальгируем ли? А как же! Ностальгия — это память о хорошем прошлом, а его было много. Как я написал в одном из своих стихотворений, «я бежал не от России, я бежал от мракобесья». Ну, и, конечно, нередко думаю, что мог бы написать ещё много песен. Правда, честно говоря, на российской эстраде «поют и танцуют деньги» (по выражению одного из московских журналистов). Не хочется ни с кем работать. Но этот «нэповский» период пройдёт, люди пресытятся пошлостью и захотят свежести. Я в Израиле выпустил книгу стихов «Звёзды в траве» и недавно книгу стихов-песен «Подари на память песню», представляющую интерес для композиторов и исполнителей, в первую очередь.

Ещё о себе для справки. Занимался драматургией. На сценах многих театров России шёл и идёт мой детский мюзикл «Брысь, или Истории кота Филофея», артисты Мариинского театра пели в опере по моему либретто — «Амок», в портфеле ещё несколько пьес и либретто, ждущих своей очереди. Я — член Комитета литераторов России и Союза писателей Израиля. Постоянно выступаю с авторскими концертами в Израиле и других странах: Германии, Англии, России, в Америке. В моём новом багаже — кассеты и диски песен, написанных в Израиле.

Я прожил интересную жизнь: встречался с Булатом Окуджавой и Сергеем Образцовым, Всеволодом Рождественским и Михаилом Александровичем, Семёном Кирсановым и Ярославом Смеляковым, дружил с бардами: Клячкиным, Кукиным, Дольским, Городницким, хорошо был знаком со Жванецким и Александром Ивановым. Песни мои пели практически все ведущие мастера русской эстрады. Что говорить, я — человек счастливый.