...Это час размышлений твоих

"Сначала я увидела её стихи, воображение соотнесло их с морем и побережьем, с бликами, с хрупким чередованием блеска и тени. Прихотливый, независимый и несомненно ранимый мир открылся мне, явилась мысль о возможном обидчике воздуха и моря. И сама милая Вера очень понравилась мне! Я верю, что она слышит голос своей звезды, предвещающей удачу, но оберегающей от суеты, вздора, поспешности. Её стихи - изъявление ясной и суверенной души, грациозно существующей в осознанном пространстве".

/Белла Ахмадулина о Вере Зубаревой/

                            В ДОЖДЬ

В дождь сильнее привязанность к дому
Дольше улицы вьются к теплу,
Придается значенье подъему                         
И разрытой трубе на углу.
В дождь все земли приходят к единству
По слезе, по струе, по реке -
По земному размазавшись диску -
И молчат на одном языке.
Как с педали не снятая нота,
Резонируют капли в окно.
В дождь всегда вспоминается что-то,
Что, казалось, просохло давно.

 
* * *

Памяти отца, Кима Беленковича

К морским глубинам тянется душа.
Там всё знакомо - кривизна пространства,
И копошенье - эхо вечных странствий,
И тьма, откуда жизнь произошла.
К морским глубинам тянется душа.
Туда же осень тянется за летом,
Туда уходит день за новым светом
И мысль за отрицаньем рубежа.
К морским глубинам тянется душа,
Чтоб в голос крови вслушаться взатяжку,
Следить, как жизни бродят нараспашку
По кромке неизвестного числа,
И ощущать привязанность нутра
К рассеянному тлению заветов
И расщепленью памятных моментов
На бесконечность краткого вчера.
 

КОЛЫБЕЛЬНАЯ

Ах, ухватиться б за подол заката
И плыть, и плыть - туда, где не объято
Никем, пространство жмётся на краю
Всего земного, что уму понятно,
И напевает "баюшки-баю".

И на зеркально-синей акварели
Качаются как лодки колыбели,
Плывут как сны туманы вдоль земель,
И лунный свет играет на свирели
И нить судьбы мотает на свирель.

А ночью кроны - как большие крыши.
Под ними заклинается в двустишье
Магическое "баюшки-баю".
Ты слушаешь. Ты спишь. А край всё ближе.
Как ни ложись, проснёшься на краю.

И смешивая сумрак с небесами,
Единый кто-то, множась голосами,
Поёт одно и то же - "не ложись!",
Но исподволь меняет всё местами.
Очнёшься, вздрогнув. Полоснёт, как пламя…
"Кто это был?" И вдруг прозреешь: жизнь.
 

* * *

Дети не знают, что происходит глубокой ночью,
Куда летишь вместе с городом под разрывы оставшихся связей
Со скоростью темени, относительно которой всё прочее
Измеряется по ту сторону человеческой фантазии.
Видишь то, что раньше было не велено,
Когда зажмуривался, в надежде подсмотреть,
Что происходит в момент её наступления,
Как из жизни пытаются подглядывать в смерть.
А теперь вот закрыть бы глаза, чтобы миновало
Это зрелище опрокинутых в безмолвие мыслей,
Где собственное одинокое начало
Пребывает, заглушённое до пианиссимо.
Где эта непридуманная никем колыбельная
Для ума, который давно всё уже понял?
Кто бы так сумел нашептать: "Не велено!",
Чтоб уснуть, лишившись собственной воли? 
Как укрыться под то спасительное одеяло,
Под которым никаких разногласий с душою,
И превратиться в прежнее малое,
Просто и радостно вливающееся в большое?

* * *

Снова день промелькнул вдалеке.
Он ушёл, как пришёл - налегке,
И оставил свой росчерк
Тонким солнцем над рощей,
Как письмо на простом языке.

И растаяла лёгкость вдали,
И осталась  лишь тяжесть земли
Всем деревьям и птицам,
И ночным небылицам,
И ветрам, что сошли с колеи.

Это время полотен и книг.
Труден их отвлеченный язык.
Знает миропорядок
Их свинцовый осадок.
Это час размышлений твоих.
 
 * * *

Из внутренних  глубин взойти, в который раз,
Чтоб посмотреть, как отцветает лето,
Как времени сгорающий запас
Готовит к взлёту сердцевину  ветра,
Как жизнь идет, чтоб кончиться впотьмах
И за окном оставить скрип скамейки,
Как вечности блуждающий размах
Споткнётся на случайном человеке.
Летит звезда в пробоину тепла,
Оттуда сумерки нещадно хлещут.
Ночных жуков горящая зола
Палит траву срисованную с трещин.
Приливы ночи сносят небосвод,
Сооруженный всуе смертным богом.
И высота приветствует полёт,
И глубина болит его итогом.

***

Утечка летней благости, и дождь,
Срывает небо в приступе истерик,
А ты идёшь, идёшь, идёшь, идёшь -
Как одинокий движущийся берег,
Минуя погрустневшие дома,
Стоящие всю жизнь свою на рейде.
Мечта уплыть - навек погребена
В фундаменте как мавзолее смерти.
Всё мимо, мимо - чьих-то окон, глаз,
Планет, сосущих млечности созвездий...
Ты движешься, и сохранён баланс
Между чредой стремлений и бездействий.
Ты порождаешь цели бытия -
Его извечный вектор, центр и фокус.
И предназначен постигать тебя
Вокруг располагающийся космос.