Апология Хлестакова

Про­тотип глав­но­го ге­роя «Ре­визо­ра» про­хажи­вал­ся по ули­цам Фи­ладель­фии и Бос­то­на вес­ной 1812 го­да. И да­же ос­та­вил при­меча­тель­ные за­писи: «Но­вая Ан­глия сла­вит­ся сво­им гос­тепри­имс­твом и при­вет­ли­востью к инос­тран­цам, кое ока­зыва­но мне бы­ло в са­мых лес­тных для ме­ня ви­дах».

Зна­комец Пуш­ки­на и Го­голя, Па­вел Пет­ро­вич Свинь­ин (1787–1839), нес­мотря на неб­ла­гоз­вучность фа­милии, был вы­ход­цем из ста­рин­но­го, но обед­невше­го дво­рян­ско­го ро­да. Отец его, от­став­ной лей­те­нант фло­та, имел де­ревень­ку в Кос­тромской гу­бер­нии. Ба­буш­кой Пав­ла Пет­ро­вича бы­ла Ан­на Лер­монто­ва (дво­юрод­ная тёт­ка по­эта), урож­дённая Бо­боры­кина, ко­торая при­ходи­лась внуч­кой каз­нённо­го по при­казу Пет­ра I столь­ни­ка Фе­дора Мат­ве­еви­ча Пуш­ки­на.

На до­лю Пав­ла Свинь­ина вы­пало не­мало пу­тешес­твий в Ста­ром и Но­вом све­те, но его кра­соч­ные рас­ска­зы вы­зыва­ли у иро­нич­ных сов­ре­мен­ни­ков срав­не­ние с не­безыз­вес­тным Мюн­хга­узе­ном. Пуш­кин, по­дарив Го­голю сю­жет «Ре­визо­ра», пред­ло­жил фи­гуру Свинь­ина в ка­чес­тве про­об­ра­за Хлес­та­кова.

Вы­пус­кник Бла­город­но­го пан­си­она при Мос­ков­ском уни­вер­си­тете, Па­вел Свинь­ин на­чал служ­бу пе­ревод­чи­ком на рос­сий­ском фло­те в Сре­дизем­ном мо­ре. За от­ли­чие при взя­тии кре­пос­ти Те­недос в 1808 го­ду по­жало­ван ка­вале­ром ор­де­на Св. Вла­дими­ра 4-й сте­пени с бан­том. Мо­лод­ца при­ветил Алек­сандр I, ко­торый не­ожи­дан­но спро­сил его о са­мом сок­ро­вен­ном же­лании. Тот от­ве­тил, что меч­той его яв­ля­ет­ся уче­ба в им­пе­ратор­ской Ака­демии ху­дожеств.

В сте­нах Санкт-Пе­тер­бург­ской Ака­демии ба­ловень фор­ту­ны вы­казал из­рядное ху­дожес­твен­ное да­рова­ние. За вы­пол­ненную ра­боту «От­дых гра­фа Су­воро­ва-Рым­ник­ско­го по одер­жанной по­беде» дип­ломная ко­мис­сия 1 сен­тября 1811 го­да прис­во­ила П. П. Свинь­ину зва­ние ака­деми­ка. В том же го­ду вы­сочай­шим ука­зом Па­вел Пет­ро­вич был оп­ре­делён сек­ре­тарём ге­нераль­но­го кон­су­ла в Фи­ладель­фию. В днев­ни­ке мо­лодо­го дип­ло­мата по­яви­лась ро­ман­ти­чес­кая за­пись: «К че­му-то вле­чет ме­ня судь­ба моя? Во­об­ра­жение и на­деж­ды обе­ща­ют мне мно­го лес­тно­го и при­ят­но­го, но как час­то на­деж­да бы­ва­ет об­манчи­ва! Из 40 миль­онов, на­селя­ющих Рос­сию, жре­бий пал на че­тырёх ехать в Аме­рику!».

Свинь­ин ока­зал­ся пер­вым из по­бывав­ших в Но­вом Све­те рус­ских, кто на­писал под­робную и за­нима­тель­ную кни­гу о Со­еди­нён­ных Шта­тах. Па­вел Пет­ро­вич от­кры­вал для се­бя и для рос­сий­ско­го чи­тате­ля нез­на­комую и во мно­гом ди­ковин­ную ци­вили­зацию: «Мне весь­ма нра­вит­ся, что на каж­дом пе­рек­рёс­тке здесь при­бита дос­ка с над­писью: «За­кон по­веле­ва­ет дер­жать­ся пра­вой сто­роны». И от­то­го ни­ког­да не бы­ва­ет спо­ров на до­рогах».

За­мет­ки Свинь­ина от­ли­ча­ет не­под­дель­ный ин­те­рес к куль­ту­ре Но­вого Све­та, впе­чат­ле­ния его от­нюдь не выг­ля­дят по­вер­хностны­ми «за­пис­ка­ми пу­тешес­твен­ни­ка». При­меча­тель­ны рас­сужде­ния дип­ло­мата о за­оке­ан­ской школь­ной сис­те­ме: «Сын пер­ва­го бан­ки­ра идёт в од­ну шко­лу с сы­ном бед­ней­ша­го по­дён­щи­ка. Каж­дой учит ге­ог­ра­фию зем­ли сво­ей, пер­выя пра­вила ариф­ме­тики и не­кото­рыя по­нятия о дру­гих на­уках; от то­го вся­кой здеш­ний му­жик не толь­ко не удив­ля­ет­ся лун­но­му зат­ме­нию или ко­мете, но раз­сужда­ет об них до­воль­но пра­виль­но».

С не­кото­рой иро­ни­ей опи­сыва­ет Па­вел Пет­ро­вич по­лити­чес­кие кол­ли­зии в «Мас­са­сушет­ской об­ласти и Май­нском дис­трик­те» (ны­неш­ние шта­ты Мас­са­чусетс и Мэйн): «Фе­дера­лис­ты сос­тавля­ют здесь класс поч­тенней­ших и бо­гатей­ших граж­дан. Ниг­де сии две пар­тии не не­нави­дят столь друг дру­га, как в сей об­ласти. Не­нависть сия ока­зыва­ет­ся во всех слу­ча­ях, нап­ри­мер, фе­дера­лист ни­ког­да не за­кажет пор­тно­му платье се­бе, ко­торый шь­ет на де­мок­ра­та, ни­ког­да не ос­та­новит­ся в трак­ти­ре, со­дер­жи­мом трак­тирщи­ком про­тив­ной пар­тии. В до­ме у де­мок­ра­та не най­дешь фе­дераль­ской га­зеты, а у фе­дера­лис­та — де­мок­рат­ской. Ужас­ная меж­ду ни­ми не­нависть сия пе­реда­ет­ся от от­ца к де­тям, и час­то фе­дера­лист не от­даст дочь свою за де­мок­ра­та».

О ли­тера­тур­ных спо­соб­ностях Свинь­ина сви­детель­ству­ют как стра­ницы его днев­ни­ка, так и сох­ра­нив­ша­яся об­ширная пе­репис­ка. Два фраг­мента мо­гут дать пред­став­ле­ние об эпис­то­ляр­ном сти­ле рус­ско­го пу­тешес­твен­ни­ка. Из опи­сания его по­ез­дки на се­вер Но­вой Ан­глии: «Се­рые об­лачка быс­тро но­сились над на­ми и зат­ме­вали свет пол­ной лу­ны. Креп­ко шу­мел ветр мшис­ты­ми вет­вя­ми древ­них сосн и елей, а ры­кание ди­ких зве­рей и прон­зи­тель­ный свист змей от­да­вал­ся в уще­линах гор и вер­те­пах лес­ных». Из пись­ма к Е. О. Даш­ко­вой, же­не рос­сий­ско­го пос­ланни­ка в Ва­шин­гто­не: «По­ка я пи­шу это пись­мо, звук са­ней, ле­тящих по ули­це со ско­ростью лас­точки, при­ят­но на­поми­на­ет мне род­ную стра­ну и не­воль­но пе­реме­ща­ет ме­ня на Нев­ский — ещё бо­лее уси­лива­ет ил­лю­зию по­года, ко­торая так по­хожа на ве­сен­нюю улыб­ку Рос­сии…»

Па­вел Свинь­ин вез­де и всег­да — вер­но­под­данный рос­сий­ский чи­нов­ник, но объ­ек­тивные наб­лю­дения его за­час­тую гра­ничат с воль­но­думс­твом: «Ко­неч­но, из чис­ла бла­женс­тва и воль­нос­ти, ко­ею нас­лажда­ет­ся сия рес­публи­ка, есть бе­зопас­ность и сво­бода пу­тешес­твен­ни­ков. Про­ез­жая все Со­еди­нён­ные Ста­ты от од­но­го кон­ца до дру­гова и ник­то не ос­та­новит те­бя, ник­то не име­ет пра­ва спро­сить: кто ты? ку­да? и за­чем?»

Вер­нувшись из-за оке­ана, П. П. Свинь­ин ак­тивно за­нимал­ся ис­то­ричес­кой пуб­ли­цис­ти­кой и из­да­тель­ской де­ятель­ностью. Его са­мое из­вес­тное де­тище — ос­но­ван­ный в 1818 го­ду жур­нал «Оте­чес­твен­ные за­пис­ки». В сто­лич­ных ли­тера­тур­ных кру­гах к «Оте­чес­твен­ным за­пис­кам» от­но­сились иро­ничес­ки, что бы­ло выз­ва­но ха­рак­терной для Свинь­ина склон­ностью к цве­тис­тым рас­ска­зам о не­из­ве­дан­ных зем­лях и най­ден­ных им рус­ских та­лан­тах-са­мород­ках. Тем не ме­нее Свинь­ин стал пер­вым би­ог­ра­фом ме­хани­ка И. Ку­либи­на, а его свя­зи в об­щес­тве по­мог­ли вы­купить из кре­пос­тной за­виси­мос­ти ху­дож­ни­ка В. Тро­пини­на.

Час­то во вре­мя зас­то­лий Свинь­ин лю­бил прих­вас­тнуть, что от­крыл но­вый ли­тера­тур­ный та­лант и тут же на­чинал его про­тежи­ровать. Ав­то­ры на по­вер­ку ока­зыва­лись гра­фома­нами. Ис­клю­чение сос­та­вил мо­лодой Го­голь, ко­торый де­бюти­ровал в «Оте­чес­твен­ных за­пис­ках» по­вестью «Би­сав­рюк, или Ве­чер на­кану­не Ива­на Ку­пала».

Свинь­ин мно­гок­ратно пе­чат­но и ус­тно рас­простра­нял хва­леб­ные от­зы­вы о твор­чес­тве Пуш­ки­на. От­но­шение же по­эта к Свинь­ину бы­ло весь­ма нас­мешли­вым, о чём сви­детель­ству­ют за­писи в его днев­ни­ке.

В па­родий­ной дет­ской ска­зоч­ке Пуш­ки­на «Ма­лень­кий лжец», при жиз­ни по­эта не пуб­ли­ковав­шей­ся, ге­рой «Пав­лушка был оп­рятный, доб­рый, при­леж­ный маль­чик, но имел боль­шой по­рок: он не мог ска­зать трёх слов, чтоб не сол­гать».

Бла­года­ря по­доб­ным нас­мешли­вым ат­теста­ци­ям и сло­жил­ся у ис­то­риков рус­ской ли­тера­туры сте­ре­отип вос­при­ятия Свинь­ина как фи­гуры ко­мичес­кой, вра­ля и бах­ва­ла, че­лове­ка не­серь­ёз­но­го. Как вы­ражал­ся Хлес­та­ков, «лёг­кость не­обык­но­вен­ная в мыс­лях…»

Мно­гие вы­пады про­тив Свинь­ина мо­гут быть объ­яс­не­ны ли­тера­тур­ной по­леми­кой тех лет, его сла­вяно­филь­ски­ми прис­трас­ти­ями. Тем не ме­нее, оба ли­тера­тора, Пуш­кин и Свинь­ин, пре­бывав­шие в от­да­лён­ном родс­тве, дей­стви­тель­но бы­ли «на дру­жес­кой но­ге». Пуш­кин охот­но при­ходил на ли­тера­тур­ные ве­чера, ко­торые Па­вел Пет­ро­вич ус­тра­ивал у се­бя до­ма. Здесь же бы­вали И. А. Кры­лов, А. С. Гри­бо­едов, Н. И. Греч. На од­ном из та­ких ве­черов ле­том 1827 г. Пуш­кин чи­тал две но­вые гла­вы «Ев­ге­ния Оне­гина». В биб­ли­оте­ке по­эта име­ет­ся прак­ти­чес­ки пол­ный ком­плект «Оте­чес­твен­ных за­писок» за де­сять лет с раз­ре­зан­ны­ми стра­ница­ми, Пуш­кин не­од­нократ­но поль­зо­вал­ся ред­ки­ми ис­то­ричес­ки­ми ма­тери­ала­ми из лич­но­го ар­хи­ва Свинь­ина.

Ни­колай Греч пи­сал: «Бу­дем объ­ек­тивны: не­дос­та­ток учё­ного об­ра­зова­ния, иног­да пос­пешность, иног­да доб­ро­душие, иног­да да­же и из­лишняя рев­ность к пред­ме­ту ув­ле­кали П. П. в ошиб­ки; но, ко­неч­но, ник­то не от­ка­жет ему в пер­венс­тве пат­ри­оти­чес­кой мыс­ли, в том, что он су­мел отыс­кать и ска­зать мно­го прек­расно­го и по­лез­но­го; что всег­да он был го­тов усер­дно по­могать каж­до­му юно­му да­рова­нию и все­му, в чём ви­дел доб­ро и поль­зу; что мно­гие бы­ли обя­заны ему мно­гим…»

Кни­гу Свинь­ина «Взгляд на рес­публи­ку Со­еди­нен­ных Аме­рикан­ских об­ластей» в Санкт-Пе­тер­бурге чи­тали вни­матель­но. Из­вестен до­нос Фад­дея Бул­га­рина в III от­де­ление о воль­но­думс­тве не­кото­рых чи­тате­лей Свинь­ина. И бы­ло от че­го — в пер­вых же стро­ках Па­вел Пет­ро­вич ут­вер­жда­ет: «Аме­рикан­цы по­каза­ли се­бя со­вер­шенно дос­той­ны­ми нас­лаждать­ся те­ми пра­вами ис­тинной воль­нос­ти и щас­тия, ко­торые бы­ли пер­вою ос­но­вою ду­ха их уп­равле­ния, пре­выша­юще­го, по мо­ему мне­нию, в сем от­но­шении все древ­ние и но­вые рес­публи­ки».