НА КОСТЯХ

Лев Ма­дор­ский ро­дил­ся в Мос­кве. Окон­чил муз. ин­сти­тут им. Гне­синых и ис­тфак МГУ. Ра­ботал пре­пода­вате­лем в му­зыкаль­ной шко­ле и жур­на­лис­том на ра­дио. Ав­тор пя­ти книг на пе­даго­гичес­кую те­мати­ку. Пос­ледняя, в со­ав­торс­тве с про­фес­со­ром Ака­демии им. Гне­синых Ана­толи­ем Зак, выш­ла Мос­кве в из­да­тель­стве "Ай­рис" в 2011 го­ду. С 1992 го­ду пе­ре­ехал в Гер­ма­нию. В нас­то­ящее вре­мя в жи­вёт и ра­бота­ет в Бра­ун­швей­ге. Же­нат. Сын и два вну­ка.

Вес­ной 1994-го на ме­ня  не­понят­ным об­ра­зом выш­ла жур­на­лис­тка мес­тно­го, маг­де­бург­ско­го те­леви­дения - Хиль­да Кри­гер. Лет со­рока, ху­дющая, бас­кетболь­но­го рос­та и сло­жения, с нес­клад­ны­ми дви­жени­ями и не­раз­борчи­вой, сма­зан­ной речью, она рас­по­лага­ла к се­бе уди­витель­ной не­пос­редс­твен­ностью и от­кры­тостью. На­вер­но по­это­му, нес­мотря на мой сом­ни­тель­ный не­мец­кий, уже че­рез пол­ча­са мы об­ща­лись как ста­рые, доб­рые зна­комые. Фрау Кри­гер ис­ка­ла по­мощ­ни­ка с жур­на­лист­ским опы­том го­воря­щего по рус­ски, (рос­сий­ские во­ин­ские час­ти ухо­дили из Гер­ма­нии и по­яви­лась воз­можность по­лучить от­ве­ты на на­копив­ши­еся за го­ды "же­лез­но­го за­наве­са" воп­ро­сы) и, од­новре­мен­но, сек­ре­таря. Ко­торый на­вёл бы по­рядок в бу­магах и на­поми­нал о встре­чах. От вто­рой ро­ли я от­ка­зал­ся, так как не мог на­вес­ти по­рядок в собс­твен­ных де­лах. На жур­на­лист­скую же ра­боту, тем бо­лее, по рус­ски, сог­ла­сил­ся с удо­воль­стви­ем. И сра­зу по­лучил не­обы­чай­но ин­те­рес­ное за­дание.

- Не­задол­го до кон­ца вой­ны, в ап­ре­ле 1945 го­да,- рас­ска­зала Хиль­да, вы­кури­вая си­гаре­ту за си­гаре­той, (мы си­дели в её бю­ро и пи­ли креп­кий, чёр­ный ко­фе без са­хара)   нем­цы в сроч­ном по­ряд­ке вы­вози­ли нем­но­гих ос­тавших­ся в жи­вых зак­лю­чён­ных, в ос­новном, ев­ре­ев, из Ос­венци­ма на За­пад. Ки­ломет­рах в 30-ти от Маг­де­бур­га по­езд  по­пал под на­лёт аме­рикан­ской ави­ации. Рель­сы бы­ли раз­би­ты, од­на из бомб по­пала в па­ровоз, ох­ра­на раз­бе­жалась... Зак­лю­чён­ные (тя­жело боль­ные, из­мождён­ные до пре­дела, бо­лее ске­леты, чем лю­ди) ока­зались на сво­боде. В от­кры­том по­ле. Без еды и тёп­лой одеж­ды. Как уз­ни­ки про­дер­жа­лись до при­хода вой­ск со­юз­ни­ков (ту­да пер­вы­ми вош­ли аме­рикан­цы) не сов­сем яс­но. По не­кото­рым све­дени­ям, при­носи­ли про­дук­ты жи­тели ок­рес­тных де­ревень. Впро­чем, про­дер­жа­лись нем­но­гие. Боль­шинс­тво (око­ло ста че­ловек) умер­ло и бы­ли за­хоро­нены там же. Сре­ди аме­рикан­ских во­ен­ных бы­ли  ев­реи. Ока­зал­ся да­же рав­вин. Так в чис­том по­ле, не­дале­ко от ма­лень­ко­го го­род­ка Хил­лер­сле­бен по­яви­лось ев­рей­ское клад­би­ще.- Хиль­да про­тяну­ла мне фо­тог­ра­фию, пе­репе­чатан­ную из аме­рикан­ской га­зеты. Сни­мок был не­чёт­кий, лю­битель­ский.

- Вот, взгля­ните,- она во­дила длин­ны­ми паль­ца­ми с хо­рошим ма­никю­ром по сним­ку: "Над­гроб­ные кам­ни с ма­ген­до­видом, кир­пичная ог­ра­да. Всё по ев­рей­ским за­конам".  Хиль­да за­кури­ла оче­ред­ную си­гаре­ту и за­мол­ча­ла. Она мол­ча­ла, нер­вно пос­ту­кива­ла паль­ца­ми по сто­лу, де­лала не­нуж­ные, су­ет­ли­вые дви­жения и мне ка­залось, что эта дав­няя ис­то­рия с ев­рей­ским клад­би­щем (кро­шеч­ным эпи­зодом в страш­ной тра­гедии Хо­локос­та) ис­крен­не вол­ну­ет её. Боль­ше, чем по­доб­ная ис­то­рия мо­жет вол­но­вать не­мец­кую жур­на­лис­тку. Это бы­ло не­понят­но, но спра­шивать я не стал. Мол­ча­ние дли­лось дол­го.
-В мар­те 46-го го­да, пос­ле ка­ких-то по­лити­чес­ких игр,- про­дол­жи­ла Хиль­да, на­конец, -тер­ри­тория, где бы­ло клад­би­ще, отош­ла к со­вет­ской зо­не. Здесь рас­по­ложи­лась во­ин­ская часть. Клад­би­ще, тем бо­лее ев­рей­ское, не впи­сыва­лось в  стан­дар­тный на­бор не­об­хо­димый для не­сения во­ин­ской служ­бы, и его, поп­росту, сры­ли буль­до­зера­ми. По­том за­ас­фаль­ти­рова­ли. А на этом мес­те пос­тро­или стро­евой плац и спор­тивную пло­щад­ку...

Хиль­да го­вори­ла быс­тро, час­то за­тяги­ва­ясь, и, по преж­не­му, вол­ну­ясь. Иног­да вста­вала и на­чина­ла хо­дить по ком­на­те. Я с тру­дом схва­тывал суть.

- Не­дав­но эта ис­то­рия по­пала в не­мец­кую пе­чать и выз­ва­ла мно­го шу­ма. Рос­сий­ские во­ен­ные выс­ту­пили с оп­ро­вер­же­ни­ем. Что ни­како­го клад­би­ща не бы­ло. Тем бо­лее, ев­рей­ско­го. И, во­об­ще, всё это чушь и  по­гоня за сен­са­ци­ей. 

- Пос­та­рай­тесь,- за­кон­чи­ла Хиль­да, - встре­тить­ся с ко­мен­дантом, дру­гими офи­цера­ми или сол­да­тами. С мес­тны­ми жи­теля­ми. Мо­жет удас­тся дос­тать ка­кие-ни­будь до­кумен­ты или фо­тог­ра­фии.- Она про­тяну­ла мне лис­ток бу­маги. -Вот те­лефон ко­мен­данта, под­полков­ни­ка Ага­фоно­ва Ар­се­ния Ви­таль­еви­ча (Хиль­да вы­гово­рила имя с тру­дом, сде­лав всю­ду не­вер­ные уда­рения) и ад­рес во­ин­ской час­ти. -А это,- она  вы­нула из су­моч­ки сто ма­рок, -на воз­можные рас­хо­ды... Но спе­шите. Ещё две-три не­дели  и, -Хиль­да  не­ожи­дан­но за­кон­чи­ла по-рус­ски, -по­езд ушёль.

На сле­ду­ющий день с ут­ра я поз­во­нил ко­мен­данту. Раз­го­вор по­лучил­ся стран­ный:

- Ал­ле. Лей­те­нант Муч­ных у те­лефо­на.

- По­зови­те, по­жалуй­ста, Ар­се­ния Ви­таль­еви­ча.

- Кто спра­шива­ет?

- Ма­дор­ский, кор­респон­дент мес­тно­го те­леви­дения.

- По ка­кому воп­ро­су?

- До­гово­рить­ся о встре­че.

- С ка­кой целью?

- Хо­чу за­дать нес­коль­ко воп­ро­сов .

- Ми­нут­ку.

 В труб­ке на­дол­го во­царя­лась ти­шина, сквозь ко­торую иног­да про­бива­лись  го­лоса, смех, от­да­лён­ная му­зыка. В ком­на­те ра­ботал те­леви­зор. На­конец, ког­да уже ка­залось ник­то  труб­ку не под­ни­мет,  раз­да­вал­ся но­вый го­лос:

- Слу­шаю. Кто го­ворит?- И раз­го­вор пов­то­рял­ся. Раз за ра­зом. День за днём.  Яс­но бы­ло, что ко­мен­дант Ага­фонов, ес­ли и меч­та­ет о чём-то, то не о встре­че с кор­респон­дентом не­мец­ко­го те­леви­дения.

Че­реп и кос­ти

Прош­ла не­деля, доз­во­нить­ся не уда­валось. Я ре­шил ехать без до­гово­рён­ности. И во-вре­мя. Зав­тра бы­ло бы  поз­дно. Часть ухо­дила до­мой. На КПП ос­та­новил смуг­лый, по­хожий на гру­зина ча­совой. Я про­тянул пас­порт.

- К ко­мен­данту, то­вари­щу Ага­фоно­ву. По лич­но­му де­лу.
Гру­зин  поз­во­нил. По­том ку­да-то ещё. Ник­то не знал, где на­ходит­ся ко­мен­дант.

- Ни фи­га  не раз­бе­рёшь­ся. Ви­дите, что тво­рит­ся.

К про­пус­кно­му пун­кту подъ­ехал мик­ро­ав­то­бус. Выш­ли двое муж­чин в не­понят­но­го об­разца, си­ней фор­ме с  не­мец­ки­ми ов­чарка­ми на по­вод­ке.

- Слу­шай, отой­ди, до­рогой. Сме­на ка­ра­ула.

Двое с со­бака­ми вош­ли в про­пус­кной пункт. Поз­до­рова­лись с сол­да­том за ру­ку. По­дума­ли, по­дали ру­ку и мне.

- Всё,- ска­зал гру­зин. -Ухо­жу. Нем­цы  бу­дут ох­ра­нять.- Не­ожи­дан­но нак­ло­нил­ся  и про­шеп­тал, пу­тая ты и вы:

- Про­ходи. Я Вас не ви­дел. Ищи сво­его ко­мен­данта.

Я про­шёл на тер­ри­торию час­ти.

Здесь всё на­поми­нало де­кора­ции из трил­ле­ра. Или филь­ма ужа­сов. На ули­цах ни ду­ши. У се­рых, об­шарпан­ных до­мов ку­чи му­сора. Толь­ко из­редка на ог­ромной ско­рос­ти про­носят­ся раз­долбан­ные ма­шины без но­меров и ис­че­за­ют за по­воро­том.

- Вам ко­го?- раз­дался го­лос.

Я вздрог­нул. Го­лос до­носил­ся от­ку­да-то свер­ху. Поч­ти с не­ба. Взгля­нул на­верх. Из рас­кры­того нас­тежь ок­на низ­ко­го вто­рого эта­жа за­дум­чи­во смот­ре­ла на ме­ня го­лова. С боль­шим, мя­сис­тым но­сом, ши­роки­ми, нем­но­го сви­са­ющи­ми ще­ками, не­боль­ши­ми, на­выка­те гла­зами. Дру­гих час­тей те­ла не бы­ло вид­но и ощу­щение сюр­ре­алис­ти­чес­кой не­ре­аль­нос­ти про­ис­хо­дяще­го ох­ва­тило ме­ня.

-Вам ко­го?- при­вет­ли­во пов­то­рил го­лос.

- Ищу ко­мен­данта, Ар­се­ния Ви­таль­еви­ча. Не зна­ете, где он?

-Не знаю. Мо­жет, в шта­бе. А за­чем Вам?-

Я вгля­дел­ся. По рас­слаб­ленно­му ли­цу, неп­ро­из­воль­но зак­ры­ва­ющим­ся  гла­зам, дру­гим не­уло­вимым при­метам, по­нял, что вла­делец го­лоса пь­ян. Хо­тел ид­ти даль­ше,  но же­лание по­лучить ин­форма­цию зас­та­вило ос­та­новить­ся и, гля­дя вверх на стран­ную,  за­дум­чи­вую го­лову, крат­ко из­ло­жить ис­то­рию с клад­би­щем.

Го­лова при­под­ня­лась. По­каза­лись ру­ки, ши­рочен­ные пле­чи с ка­питан­ски­ми по­гона­ми, во­лоса­тая грудь из под рас­стёг­ну­той фор­мы. Го­лова вы­суну­лась из ок­на, ос­мотре­лась и ти­хо, поч­ти как в из­вес­тной сце­не из филь­ма "Бе­лое сол­нце пус­ты­ни",  про­из­несла: "За­ходи".

По гряз­ной лес­тни­це под­нялся на вто­рой этаж. В од­но­ком­натной квар­ти­ре ме­бели поч­ти не бы­ло. На по­лу му­сор, пус­тые бу­тыл­ки. Ка­питан был пь­ян, что на­зыва­ет­ся, в ды­мину, но ру­ку по­жал  креп­ко, уве­рен­но:

- Ан­дрей Ива­нович. При­сажи­вай­тесь. Выпь­ете?

- Я за ру­лём. Чуть-чуть.

Вы­пили. Ан­дрей Ива­нович рас­ска­зал, что же­на с доч­кой на днях у­еха­ли. А он со­бира­ет­ся зав­тра. По­жало­вал­ся:

- Толь­ко нор­маль­ные баб­ки пош­ли. В ва­люте.  И ухо­дим...

Я на­пом­нил о клад­би­ще.

- Не знаю, свя­зано с клад­би­щем или нет. Но два го­да на­зад, ког­да толь­ко на­чинал  здесь служ­бу, ря­дом со спорт­пло­щад­кой ре­шили бас­сейн пос­тро­ить. Вон там.- Он ткнул паль­цем ку­да-то в сто­рону. - Ста­ли рыть и сра­зу от­ко­пали, твою мать, че­реп и кос­ти. При­носят мне. Я к ге­нера­лу-ком­ди­визии. И по­лучаю при­каз:

- Стро­итель­ство прек­ра­тить. Мес­то за­бето­ниро­вать. Вот та­кие де­ла,- ка­питан раз­вёл ру­ками:

- Ещё выпь­ете?

Я поб­ла­года­рил, от­ка­зал­ся и от­пра­вил­ся  даль­ше на по­ис­ки  ко­мен­данта.

Ка­кая раз­ни­ца - рус­ские, ев­реи?

Бли­же к цен­тру го­род­ка ста­ли по­падать­ся про­хожие. По­хоже, офи­церы. Но  стран­ные. В штат­ском. Неб­ри­тые. Не­кото­рые на­весе­ле. На воп­рос: "Где мож­но уви­деть ко­мен­данта"? от­ве­чали по раз­но­му: "Труд­но ска­зать. Нет в час­ти. В шта­бе". Я за­путал­ся окон­ча­тель­но и об­ра­довал­ся, ког­да не­ожи­дан­но ли­цом к ли­цу стол­кнул­ся со зна­комым ча­совым-гру­зином. Тот то­же вро­де был мне рад.

- Всё ище­те?

- Да.

-Так ко­мен­дант в этом до­ме. Во вто­ром подъ­ез­де. Сто­ляр­ни­ча­ет.
В подъ­ез­де явс­твен­но слы­шал­ся звук ру­бан­ка. Дверь в квар­ти­ру на пер­вом эта­же бы­ла от­кры­та. Я во­шёл. Пах­ло све­жес­тру­ган­ной дос­кой, сто­ляр­ным кле­ем, чем-то ещё при­ят­но-лес­ным. Пер­вое, что бро­силось в гла­за - два, прис­ло­нён­ных к сте­не, и сде­лан­ных, ви­димо, толь­ко что, боль­ших, с че­лове­чес­кий рост крес­та. Не­высо­кий, плот­ный муж­чи­на сред­них лет, плав­ны­ми, точ­ны­ми дви­жени­ями стро­гав­ший оче­ред­ную дос­ку, ос­та­новил­ся.

Вып­ря­мил­ся:

- Слу­шаю.

- Ар­се­ний Ви­таль­евич?

- Да. Вы кто?

Я пред­ста­вил­ся. -Не­мец­кое те­леви­дение ин­те­ресу­ет ис­то­рия с ев­рей­ским клад­би­щем, ко­торое бы­ло пос­ле вой­ны на мес­те спорт­пло­щад­ки. Вы­нул  фо­тог­ра­фию, ко­торую мне да­ла Хиль­да.

- Как по­пали в рас­по­ложе­ние час­ти?- раз­дра­жён­но спро­сил ко­мен­дант, мель­ком взгля­нув на фо­то.

- Да там  не­мец­кая ох­ра­на. Они про­пус­ти­ли,- сов­рал я.

- Бе­зоб­ра­зие. Ни­чего не знаю ни про ка­кие ев­рей­ские клад­би­ща.Ухо­дите. Здесь нель­зя.- Он сно­ва при­нял­ся стро­гать. Про ме­ня как буд­то за­был. Я не вы­дер­жал, спро­сил:

- За­чем  крес­ты?

Ко­мен­дант не­кото­рое вре­мя про­дол­жал ра­ботать мол­ча, как буд­то не слы­шал  воп­ро­са. По­том рас­пря­мил­ся, от­ло­жил ру­банок, при­сел  на стол, где ле­жали дос­ки. От­ве­тил  не­ожи­дан­но спо­кой­но и доб­ро­жела­тель­но:

- В прош­лом го­ду по­гиб­ли на уче­ни­ях пять сол­дат. При­няли ре­шение по­хоро­нить по хрис­ти­ан­ски. Те­перь это мож­но.- Ко­мен­дант за­курил, глу­боко за­тянул­ся. - Ес­ли хо­тите спис­ки по­гиб­ших сол­дат, я Вам дам. Пусть не­мец­кое те­леви­дение о них рас­ска­жет. Ка­кая раз­ни­ца - рус­ские или ев­реи? Рус­ское клад­би­ще или ев­рей­ское?

- Это не прос­то ев­реи,- воз­ра­зил я.- Это уз­ни­ки Ос­венци­ма. Па­мять о них - па­мять о том, что про­изош­ло. Па­мять о Ка­тас­тро­фе. Вы пра­вы - нет раз­ни­цы меж­ду рус­ски­ми и ев­ре­ями. Но Вы де­ла­ете крес­ты для мо­гил рус­ских сол­дат и, ко­неч­но же, не хо­тите, что­бы на мес­те, где они по­хоро­нены, пос­тро­или  жи­лой дом,  ма­газин или ещё од­ну спор­тивную пло­щад­ку. Вер­но?
Ко­мен­дант по­мол­чал.

- По­кажи­те ещё раз Ва­ше фо­то.- Я дос­тал сни­мок. Он дол­го всмат­ри­вал­ся. По­том  под­вёл ме­ня к ок­ну. - До кон­ца ули­цы и нап­ра­во. По­хоже там и есть это мес­то.- Он как-то сму­щён­но по­тёр ру­ки.- Же­лаю ус­пе­ха. Из­ви­ните, по­горя­чил­ся.

Я поб­ла­года­рил ко­мен­данта. Вы­шел на ули­цу, про­шёл до кон­ца, свер­нул нап­ра­во. По­том дол­го сто­ял, гля­дя на за­ас­фаль­ти­рован­ную, спор­тивную пло­щад­ку с ка­жущи­мися те­перь оди­ноки­ми и не­нуж­ны­ми тур­ни­ком и брусь­ями. Пы­тал­ся пред­ста­вить как здесь всё про­ис­хо­дило бо­лее чем пол­ве­ка на­зад.

Че­тыре постскрип­ту­ма, без ко­торых ис­то­рия ка­жет­ся не­пол­ной.

- Че­рез два ме­сяца по маг­де­бург­ско­му те­леви­дению по­каза­ли сю­жет о ев­рей­ском клад­би­ще.

- Че­рез два го­да на мес­те клад­би­ща при со­дей­ствии пра­витель­ства зем­ли Сак­со­ния-Ан­гальт и ев­рей­ской об­щи­ны Маг­де­бур­га был пос­тавлен па­мят­ный ка­мень.

- В и­юне это­го го­да ка­мень па­мяти уз­ни­кам Ос­венци­ма был ос­квер­нён мес­тны­ми не­она­цис­та­ми: раз­ри­сован свас­ти­ками и час­тично раз­ру­шен.

- Толь­ко не­дав­но Хиль­да Кри­гер рас­ска­зала мне, что ба­буш­ка её бы­ла ев­рей­ка. В  42-м го­ду по­пала в Ос­венцим. Даль­ней­шая судь­ба  не­из­вес­тна...