ОРУЩИХ КАМНЕЙ ГОСУДАРСТВО

 За­мет­ки прис­трастно­го пу­тешес­твен­ни­ка

 Су­рен МАР­КО­СЯН

 (Окон­ча­ние. На­чало см. «Кру­гозор» № 3’ 2006)

 Го­род, ко­торо­го нет

Ког­да мы про­еха­ли па­ру ар­мей­ских блок-пос­тов, впе­реди по­каза­лись кре­пос­тные сте­ны древ­не­го ар­мян­ско­го го­рода – «го­рода ты­сячи и од­ной цер­кви». В Ани я про­вел пять ча­сов. Как ска­зал по­том так­сист «normal tourist – two hours, no normal tourist – five hours!». Гра­ница бы­ла все­го в нес­коль­ких мет­рах, че­рез ре­ку, и бы­ло слыш­но, и бы­ло вид­но как лю­ди на дру­гой сто­роне хо­дят, пе­рего­вари­ва­ют­ся по-ар­мян­ски. Шу­мели буль­до­зеры и гру­зови­ки – они до­быва­ли кам­ни из кань­она, ко­торый рас­ко­пали нес­коль­ки­ми го­дами ра­нее. Из этих «кам­ней Ани» пос­тро­или но­вую цер­ковь в Ере­ване, это­му фак­ту при­да­ют боль­шое зна­чение и очень этим гор­дятся. Го­ворят, ког­да в кань­оне про­из­во­дили взрыв­ные ра­боты, от удар­ной вол­ны трес­ну­ла од­на из стен ка­фед­раль­но­го со­бора в Ани – на дру­гой сто­роне ре­ки.

За все пять ча­сов в Ани я не встре­тил ни ду­ши. Лишь сол­нечный зай­чик от­ска­кивал от стен ста­рого го­рода – кто-то сле­дил за мной в би­нокль. Таб­личка ря­дом с единс­твен­ной не пов­режден­ной ме­четью гла­сила, что это пер­вая ме­четь, пос­тро­ен­ная тур­ка­мисель­джу­ками в Ана­толии. Стро­итель­ные кам­ни, ар­хи­тек­ту­ра и ин­терь­ер ме­чети очень на­поми­нали ар­мян­ские цер­кви, а на по­лу ле­жали об­ломки ар­мян­ских хач­ка­ров. На всей тер­ри­тории го­рода те­перь рас­тёт тра­ва, про­бива­ясь сквозь фун­да­мен­ты до­мов, меж­ду об­ломка­ми цер­квей, рас­сы­пан­ных кам­ней уже не­сущес­тву­ющих зда­ний. На хол­ме, от­ку­да ис­то­ричес­ки бе­рёт своё на­чало го­род, ле­жит в ру­инах дво­рец, ре­зиден­ция Баг­ра­тидов – по­вели­телей Ани. На са­мом хол­ме я нас­чи­тал раз­ва­лины трёх цер­квей. Ос­татки мно­жес­тва дру­гих вид­ны вок­руг и на спус­ке, ве­дущем в ущелье. Те­перь над ци­таделью ре­ет ту­рец­кий флаг – флаг по­беди­телей.

Че­рез ущелье, в сто­рону Ар­ме­нии, на от­дель­но воз­вы­ша­ющей­ся ска­ле сто­ит оди­нокий мо­нас­тырь, а вок­руг не­го вид­ны ру­ины раз­личных пос­тро­ек. Дос­ту­па ту­да нет.

Глав­ный ка­фед­раль­ный со­бор го­рода дей­стви­тель­но очень боль­шой. Ку­пол со­бора был час­тично раз­ру­шен в 14-м ве­ке, и окон­ча­тель­но – в 19-м, во вре­мя зем­летря­сения, что при­дало зда­нию фор­му ку­ба. В сте­нах вы­резан ар­мян­ский текст, по­вес­тву­ющий о раз­ных со­быти­ях жиз­ни со­бора. В 11-м ве­ке со­бор был прев­ра­щен тур­ка­ми в ме­четь, но в 12-м сно­ва вос­ста­нов­лен как хрис­ти­ан­ский храм. Внут­ри и сна­ружи мно­го над­пи­сей крас­кой – ту­рец­ких, ар­мян­ских, рус­ских. Од­на из них, на­писан­ная по-рус­ски, гла­сит: «Иванъ Ах­вердовъ, 1891». На внут­ренних сте­нах со­бора что-то гру­бо за­маза­но бе­лой крас­кой – мо­жет быть фрес­ки, а мо­жет, ар­мян­ские пись­ме­на. В не­кото­рых мес­тах ра­бота по сок­ры­тию «ар­мян­ско­го сле­да» про­из­ве­дена бо­лее гра­мот­но – сте­ны пок­ра­шены крас­кой, сли­ва­ющей­ся с цве­том кам­ней.

Не­дале­ко от со­бора, на вос­точной сто­роне, рас­по­ложи­лась сим­метрич­ная цир­ку­ляр­ная цер­ковь Сурп Аме­нап­ркич (Свя­того Спа­сите­ля), точ­нее од­на по­лови­на цер­кви. Дру­гая по­лови­на об­ва­лилась в 1957 го­ду во вре­мя штор­ма. Ос­татки фре­сок и ба­рель­ефов сви­детель­ству­ют о бы­лой кра­соте.

На­ибо­лее силь­ное впе­чат­ле­ние ос­та­вило стро­ение, сто­ящее на скло­не, ве­дущем к ре­ке, в нес­коль­ких мет­рах от пог­ра­нич­ных заг­ражде­ний – цер­ковь Гри­гория Прос­ве­тите­ля (Grigor Lusavorich). И внут­ренние, и внеш­ние сте­ны ее пок­ры­ты фрес­ка­ми, те­перь выц­ветши­ми и по­тус­кнев­ши­ми. Фрес­ки есть да­же на внут­ренних по­вер­хнос­тях арок. В не­кото­рых мес­тах ри­сун­ки за­маза­ны крас­кой или прос­то стер­ты. Го­ворят, это бы­ло сде­лано в на­чале 90-х го­дов ХХ-го ве­ка. Мно­гие ри­сун­ки пок­ры­ты тем, что мы сей­час на­зыва­ем «граф­фи­ти».

И вез­де, во всем го­роде, бы­ли цер­кви, цер­кви и цер­кви. Ар­мя­не, как фа­нати­ки, стро­или их – од­ну луч­ше дру­гой – ук­ра­шали, со­вер­шенс­тво­вали, что­бы по­том ос­та­вить на во­лю вре­мени, сти­хии и ис­то­рии. «Ору­щих кам­ней го­сударс­тво», – на­писал ког­да-то Осип Ман­дель­штам. Точ­нее и гор­ше не ска­жешь. Оки­нув взгля­дом весь Ани и дос­тро­ив в во­об­ра­жении раз­ру­шен­ные зда­ния, я пред­ста­вил се­бе боль­шой ка­мен­ный го­род с до­мами из ро­зово­го ту­фа, ку­пола­ми бес­ко­неч­ных цер­квей, ули­цами, людь­ми...

Щит-ука­затель у вхо­да в го­род рас­ска­зыва­ет об ис­то­рии Ани, ни ра­зу не упо­миная ар­мян. От­ту­да сле­ду­ет, что го­род на­селя­ли языч­ни­ки, за­тем тур­ки, мон­го­лы, за­тем в XIX-м ве­ке го­род был зах­ва­чен рус­ски­ми и от­во­ёван об­ратно тур­ка­ми в 1920 го­ду. О том, кто стро­ил все эти цер­кви, нет ни сло­ва. Таб­лички у цер­квей не упо­мина­ют об их ар­мян­ском про­ис­хожде­нии, со­об­ща­ют лишь – на ло­маном ан­глий­ском, – что та­кая-то цер­ковь бы­ла пос­тро­ена та­ким-то ца­рем (имя, как пра­вило, ту­рец­кое), из та­кого-то (ту­рец­ко­го) го­рода.

На вы­ходе из го­рода ни­кого не бы­ло. Кро­ме так­систа, ко­торый тут же при­нял­ся соб­лазнять ме­ня раз­личны­ми дос­топри­меча­тель­нос­тя­ми, де­монс­три­ровал от­крыт­ки с ви­дами двор­цов сул­та­нов, ме­четей и кре­пос­тей. Но я упор­но на­мере­вал­ся ехать в Карс. На­конец так­сист по­нял, че­го я хо­чу. Из на­бора ту­рец­ких и ан­глий ских слов он сле­пил фра­зу, ко­торую мож­но бы­ло по­нять так: здесь в ок­ру­ге есть очень мно­го «эр­ме­ни ки­лисе» (ар­мян­ских цер­квей) и к двум из них (од­на из ко­торых «good», а дру­гая – «бум») он зна­ет до­рогу. По­казал мне кар­ту и, по­лучив мое одоб­ре­ние, тро­нул­ся в путь. Свер­нув на грун­то­вую до­рогу и про­ехав око­ло 20-ти ки­ломет­ров, мы уви­дели де­рев­ню, над ко­торой пос­ре­ди убо­гих де­ревен­ских до­мишек воз­вы­шал­ся ку­пол клас­си­чес­кой ар­мян­ской цер­кви, пос­тро­ен­ной из крас­но­го и тем­но­го кам­ня впе­ремеш­ку. Де­рев­ня, по­кину­тая ар­мя­нами в 1920 го­ду, те­перь на­зыва­ет­ся Яги­кесен (Yagikesen). Цер­ковь, су­дя по ар­хи­тек­ту­ре, воз­ве­ден­ная в 11-12 ве­ках и из­вес­тная в XIX-м ве­ке под име­нем Сурп Ас­тва­цацин, те­перь на­зыва­ет­ся мес­тны­ми жи­теля­ми «Ки­зил Ки­лисе» (Крас­ная цер­ковь). Зда­ние до­воль­но хо­рошо сох­ра­нилось, лишь толь­ко, как и у всех дру­гих цер­квей в этом ре­ги­оне Тур­ции, от­сутс­тву­ет крест. Вок­руг, впри­тир­ку к кам­ням, на­вале­ны сто­га се­на, внут­ри цер­кви то­же хра­нит­ся се­но. Глав­ный вход, над ко­торым вид­на над­пись на ар­мян­ском язы­ке, за­вален кам­ня­ми. Не­пода­леку сто­ит прос­тая, нас­пех со­ору­жен­ная ме­четь.

– Ле­нина­кан, Эр­ме­нис­тан! – ска­зал так­сист и мах­нул ру­кой в сто­рону боль­шо­го го­рода, вид­невше­гося вда­леке. Го­род был ви­ден как на ла­дони. В со­сед­ней де­рев­не Огуз­лу (Oguzlu) – го­лые се­рые сте­ны – это все, что ос­та­лось от ар­мян­ской цер­кви пря­мо­уголь­ной ком­по­нов­ки, на­поми­на­ющей со­бор Ани в ми­ни­атю­ре. Ниж­няя часть об­ли­цов­ки стен от­сутс­тву­ет – но­вые хо­зя­ева де­рев­ни рас­та­щили ее на строй­ма­тери­алы. В сте­нах – над­пи­си на ар­мян­ском язы­ке.

 Пеш­ком по Кар­су

Я поп­ро­сил так­систа от­везти ме­ня в Карс, к «эр­ме­ни ки­лисе». Нес­мотря на то, что единс­твен­ная сох­ра­нив­ша­яся ар­мян­ская цер­ковь в Кар­се – ка­фед­раль­ный Со­бор Свя­тых Апос­то­лов – бы­ла дав­но прев­ра­щена в ме­четь, так­сист прек­расно знал, ку­да ехать. Воз­ве­ден­ный в 10 ве­ке, он сто­ит у под­ножья Кар­ской кре­пос­ти. Сна­ружи прев­ра­щение цер­кви в ме­четь зак­лю­чалось в за­мене крес­та на по­луме­сяц и ус­та­нов­ке гром­ко­гово­рите­ля у ос­но­вания ку­пола – не­лепое, не­ес­тес­твен­ное зре­лище. Всё ос­таль­ное – как и бы­ло: и ажур­ные крес­ты, вы­резан­ные в сте­нах, и фи­гуры две­над­ца­ти апос­то­лов на ку­поле, но ниг­де не вид­ны ар­мян­ские пись­ме­на, ви­димо, они бы­ли унич­то­жены тур­ка­ми. Па­ру лет на­зад зда­ние прев­ра­тили в му­зей, но сей­час на бе­лой де­ревян­ной вход­ной две­ри ви­сел за­мок, вой­ти внутрь не уда­лось.

Я под­нялся в Кар­скую кре­пость и обо­шёл го­род пеш­ком. Го­род, от­ку­да ро­дом был мой пра­дедуш­ка, выг­ля­дел впол­не сов­ре­мен­ным вос­точно-ев­ро­пей­ским го­родом с при­лич­но оде­тыми людь­ми, нор­маль­ны­ми ма­шина­ми, ма­гази­нами, бан­ка­ми, офи­сами и вос­точны­ми ба­зара­ми. Го­вори­ли, что где­то здесь есть ру­ины двух ар­мян­ских цер­квей и сред­не­веко­вое клад­би­ще, но я их не на­шёл. Ка­ких-ли­бо сле­дов родс­твен­ни­ка-фо­тог­ра­фа, «пос­тавщи­ка На­мес­тни­ка Его Им­пе­ратор­ско­го Ве­личес­тва на Кав­ка­зе», ко­неч­но, то­же не отыс­ка­лось. Не на­шёл я и рус­скую пра­вос­лавную цер­ковь XIX-го ве­ка, ос­тавшу­юся от вре­мен, ког­да Карс был частью рос­сий­ской им­пе­рии. За­то вре­мя от вре­мени по­пада­лись лю­бопыт­ные об­разчи­ки ар­хи­тек­ту­ры им­пер­ско­го сти­ля XIX-го ве­ка, поч­ти как в Пе­тер­бурге и Мос­кве.

 Дол­гий путь в Ван

Ав­то­бус тро­нул­ся, и всем пас­са­жирам, как и по­лага­ет­ся, по­лили ру­ки ли­мон­ной жид­костью. «Чай», – ска­зал я по­дошед­ше­му борт­про­вод­ни­ку. «Чай», – кив­нул он и на­лил мне ко­фе. Все по­пут­чи­ки, по ви­ду кур­ды, сош­ли в го­роде с наз­ва­ни­ем «Ер­кис», а ав­то­бус со мной, единс­твен­ным пас­са­жиром, про­дол­жил путь в Ван. Ми­нова­ли де­рев­ню, на­зыва­емую в мо­ем на­вига­торе ар­мян­ским сло­вом «Ас­тва­цацин» (в пе­рево­де – Бо­гома­терь), дол­го еха­ли вдоль озе­ра Ван, на фо­не ко­торо­го гран­ди­оз­но смот­ре­лась вы­сокая снеж­ная го­ра.

 Пеш­ком по Ва­ну

Оп­ре­делив­шись с рас­сто­яни­ями и нап­равле­ни­ями, я ре­шил ос­мотреть сна­чала го­род Ван и древ­нюю Урарт­скую кре­пость на ска­ле у озе­ра. Кре­пость бы­ла на дру­гом кон­це го­рода и, сле­дуя стрел­ке GPS, я нап­ра­вил­ся ту­да. Про­ходя че­рез центр го­рода, за­шел в ис­то­ричес­кий му­зей. Нес­мотря на то, что над­пись по-ан­глий­ски со­об­ща­ла: «Это один из са­мых важ­ных и зна­чимых му­зе­ев ми­ра», я об­на­ружил все­го две ма­лень­кие ком­на­ты с кли­нописью, фрес­ка­ми и инс­тру­мен­та­ми урарт­ской куль­ту­ры, столь зна­комы­ми по ере­ван­ско­му му­зею Эре­буни.

У од­ной сте­ны, в стек­лянном шка­фу, со­вер­шенно не впи­сыва­ясь в ис­то­рию Урар­ту, ле­жали че­репа и кос­ти, а таб­личка на ко­рявом ан­глий­ском со­об­ща­ла: «Ске­леты тур­ков, уби­тые и сож­женные в 1915 го­ду». Ту­рец­кая про­паган­да в дей­ствии: мол, ни­како­го ге­ноци­да ар­мян в 1915 го­ду не бы­ло, на­обо­рот, кто-то уби­вал и сжи­гал «ске­леты тур­ков». Ви­димо, нес­метное ко­личес­тво ар­мян­ских цер­квей в ок­ру­ге то­же бы­ли пос­тро­ены хрис­ти­ано­люби­выми тур­ка­ми, а ка­кими-то злы­ми си­лами раз­ру­шены.

Ван – чис­тый вос­точно-ев­ро­пей­ский го­род. Сов­ре­мен­ные зда­ния, мно­го ма­шин и очень мно­го лю­дей – и днем, и ве­чером, и ночью. Сто­ит па­мят­ник рус­ско­му са­мова­ру. Путь до кре­пос­ти за­нял нем­но­гим бо­лее ча­са. Вос­хожде­ние на вер­ши­ну ска­лы с кре­пос­тны­ми сте­нами – еще ми­нут двад­цать. С од­ной сто­роны кре­пос­ти – вид на но­вый го­род Ван, с дру­гой сто­роны – на ста­рый, ко­торый тур­ки срав­ня­ли с зем­лей в 1915 го­ду. Сло­во «раз­ру­шили” здесь не­умес­тно, так как с зем­лей его имен­но срав­ня­ли, в бук­валь­ном смыс­ле это­го сло­ва. Здесь ког­да-то бы­ла древ­няя сто­лица го­сударс­тва Урар­ту – Туш­па, по­том ста­рый го­род Ван, а те­перь ос­та­лись толь­ко хол­ми­ки, пок­ры­тые тра­вой, тро­пин­ки, ко­торые их опо­ясы­вали, сте­ны нес­коль­ких зда­ний и ме­чети, ко­торые, ес­тес­твен­но, ник­то не раз­ру­шал.

Я спус­тился со ска­лы, на­мере­ва­ясь обой­ти её и по­пасть ту­да, где ког­да-то был рас­ки­нут го­род. За мной увя­зал­ся пя­тилет­ний ре­бёнок и, спро­сив по-ан­глий­ски, из ка­кой стра­ны я при­был, стал рас­ска­зывать ис­то­рию урарт­ской кре­пос­ти. По-ан­глий­ски. Не за­метив ни­какой вос­торжен­ной ре­ак­ции с мо­ей сто­роны, ма­лыш не рас­те­рял­ся. Спра­вил­ся, мо­жет быть, я яв­ля­юсь япон­ским ту­рис­том? И, не слу­шая от­ве­та, тут же стал сно­ва рас­ска­зывать ис­то­рию кре­пос­ти. На этот раз по-япон­ски. Я сно­ва ни­как не от­ре­аги­ровал. Ре­бёнок пе­решел на фран­цуз­ский… Ра­зоча­ровав­шись в мо­их язы­ковых спо­соб­ностях и убе­див­шись, что де­нег не по­лучит, он так и ос­тался сто­ять у ручья, те­куще­го у ста­рого го­рода.

Слег­ка под­ко­пав один из хол­ми­ков под­ручны­ми средс­тва­ми, я об­на­ружил ос­но­вание фун­да­мен­та. Хол­ми­ки – зда­ния, тро­пин­ки – ули­цы. Мно­го я ви­дел раз­ру­шен­ных го­родов, раз­ва­лин и рас­ко­пок, но здесь всё бы­ло под­ру­гому. Я так и не су­мел по­доб­рать сло­ва для опи­сания сво­их ощу­щений, ког­да шёл по жёл­то-зе­лёной тра­ве это­го хол­мисто­го по­ля, под ко­торым скры­валась дол­гая жизнь и ко­рот­кая смерть.

 Озе­ро мо­нас­ты­рей

Что­бы об­сле­довать глу­хие де­рев­ни и гор­ные мес­та вдоль юж­ной час­ти озе­ра, ре­шил взять нап­ро­кат ма­шину. По­тор­го­вав­шись, я ока­зал­ся об­ла­дате­лем ма­лень­кой гряз­ной ма­шин­ки бе­лого цве­та со сло­ман­ны­ми зер­ка­лами. Но глав­ное – она ез­ди­ла.

Бла­года­ря на­вига­тору, с нес­коль­ких по­пыток выб­рался из го­рода. Мне на­до бы­ло най­ти де­рев­ню в 10 ки­ломет­рах юж­нее Ва­на, где ког­да­то на­ходил­ся Ва­рага­ванк – ог­ромный мо­нас­тыр­ский ком­плекс из се­ми цер­квей. Мес­тные жи­тели его так и на­зыва­ют – «Й­еди Ки­лисе» («Семь Цер­квей»).

Ви­ляя по грун­то­вым до­рогам ок­рес­тных де­ревень и пос­то­ян­но справ­ля­ясь у дру­желюб­ных мес­тных жи­телей про Й­еди Ки­лисе, доб­рался до де­рев­ни, в ко­торой ког­да-то был мо­нас­тыр­ский ком­плекс. Из се­ми цер­квей об­на­ружил толь­ко од­ну с по­лови­ной. Опо­лови­нен­ное зда­ние, ког­да-то фор­мой бы­ло по­хоже на пас­халь­ный ку­лич. Пос­ле то­го, как ту­рец­кая ар­мия, штур­муя в 1915 го­ду Ван, раз­ру­шила весь мо­нас­тыр­ский ком­плекс, «ку­лич» стал силь­но сма­хивать на по­ловин­ку пус­той я­ич­ной скор­лу­пы с не­ров­ны­ми кра­ями.

На этой уце­лев­шей по­лови­не ле­жали брев­на и охап­ки се­на. Ос­новное зда­ние ком­плек­са – не­пос­редс­твен­но сам мо­нас­тырь – то­же в пло­хом сос­то­янии: без кры­ши, но ар­мян­ские бук­вы над вхо­дом сох­ра­нились; по­верх вы­битых в сте­не ажур­ных крес­тов на­тяну­то по­лот­ни­ще ту­рец­ко­го фла­га. Я за­лез на кры­шу мо­нас­ты­ря, в ко­торой на мес­те ку­пола зи­яла боль­шая ды­ра. Че­рез нее бы­ли вид­ны внут­ренние сте­ны и ко­лон­ны с выц­ветши­ми фрес­ка­ми. По­ка об­хо­дил де­рев­ню, за мной, не от­ста­вая ни на шаг, сле­дова­ли де­ревен­ские де­ти – они по­лез­ли да­же на кры­шу цер­кви. Из окон выг­ля­дыва­ли лю­бопытс­тву­ющие жен­щи­ны, а со дво­ров до­носи­лось пе­решеп­ты­вание, из ко­торо­го я ра­зоб­рал сло­во «ту­рист».

Мне по­вез­ло: уви­дел зна­мени­тую ван­скую кош­ку, ко­торая спо­кой­но гу­ляла по де­рев­не. Кош­ки этой по­роды во­дят­ся толь­ко в Ва­не и зна­мени­ты тем, что у них один глаз го­лубой, дру­гой – жел­тый, а шку­ра – бе­лая. Де­ти про­води­ли ме­ня до са­мой ма­шины и, по­махав им ру­кой, я нап­ра­вил­ся об­ратно к озе­ру, что­бы доб­рать­ся до ос­тро­ва, в 50 ки­ломет­рах от Ва­на, на ко­тором сто­ит глав­ная дос­топри­меча­тель­ность ван­ско­го ре­ги­она – сред­не­веко­вая ар­мян­ская цер­ковь Ах­та­мар.

Озе­ро Ван – проз­рачное, би­рюзо­вое и со­леное, поч­ти как мо­ре. Проп­лыв 15 ми­нут, ка­тер при­чалил к ос­тро­ву Ах­та­мар, на ко­тором не бы­ло ни ду­ши. Цер­ковь – ред­кой кра­соты, из кам­ня тем­но-пе­соч­но­го цве­та, пос­тро­ена в X-м ве­ке ца­рём Га­гиком I, сна­ружи ук­ра­шена ба­рель­ефа­ми, а из­нутри – фрес­ка­ми. Вок­руг цер­кви, по­мимо хач­ка­ров, в боль­шом ко­личес­тве ле­жат кам­ни неп­ра­виль­ной фор­мы с вы­резан­ны­ми в них крес­та­ми. Ви­димо, крес­ты вы­реза­лись на лю­бых кам­нях, ко­торые по­пада­лись под ру­ки лю­дям. Тур­ки сде­лали из ос­тро­ва «куль­тур­ное», в их по­нима­нии, мес­то для от­ды­ха – не­пода­леку сто­яли вко­пан­ные в зем­лю ман­га­лы и ска­мей­ки. Внеш­ние сте­ны по­ража­ли ко­личес­твом ба­рель­ефов и над­пи­сей на ста­ро-ар­мян­ском.

Таб­лички, рас­ска­зыва­ющие о цер­кви и ус­та­нов­ленные на ос­тро­ве и на бе­регу у при­чала, зас­лу­жива­ют осо­бого вни­мания. На двух язы­ках – ту­рец­ком и очень силь­но ло­маном ан­глий­ском, они со­об­ща­ют нес­ве­дущим ту­рис­там, что цер­ковь кон­тро­лиро­валась (а не бы­ла пос­тро­ена) Га­гиком I из ар­ма­ни­он­ской ди­нас­тии Вас­пу­ракан. Ан­глий­ское сло­во «armenian» на­писа­но как «armanion» – по не­вежес­тву или на­роч­но, не знаю. Да­лее ста­новит­ся еще ин­те­рес­нее. Ока­зыва­ет­ся, ниж­няя часть цер­кви свя­зана с хрис­ти­ан­ской ре­лиги­ей, а вот вер­хняя – с му­суль­ман­ской. В пос­ледней стро­ке го­ворит­ся дос­ловно сле­ду­ющее: «Удач­ный и ин­те­рес­ный при­мер ис­ла­ма и хрис­ти­анс­тва кар­ти­ны прог­раммы». Это бы­ла са­мая боль­шая чушь, ко­торую до­велось про­читать или ус­лы­шать за все вре­мя пу­тешес­твия.

Ког­да ка­тер от­плы­вал от ос­тро­ва, на­чал­ся шторм: дождь, силь­ный ве­тер, вол­ны. Ме­ня усер­дно пы­тались за­манить в ка­юту, но я ос­тался на па­лубе смот­реть на уда­ляв­ший­ся ос­тров.

Про­дол­жая свой путь даль­ше на за­пад, свер­нул на грун­то­вую до­рогу, ко­торая, ми­новав па­ру де­ревень, по­вела вдоль озе­ра. До­рога пос­те­пен­но ухуд­ша­лась, ста­ла очень пыль­ной, с мно­жес­твом мел­ких и круп­ных кам­ней, ко­торые ца­рапа­ли дно ма­шины. Дос­тигнув точ­ки, ука­зыва­емой GPS-на­вига­тором, свер­нул на пыль­ную же до­рож­ку с уха­бами и раз­бро­сан­ны­ми на ней кам­ня­ми. До­рож­ка очень ско­ро за­кон­чи­лась, и я об­на­ружил, что еду по по­лю. Вда­ли на го­ре, за не­боль­шим ущель­ем, по­полу ле­жали про­дук­ты жиз­не­де­ятель­нос­ти ка­ких-то жи­вот­ных.

Даль­ше по­катил по грун­то­вой до­роге вдоль озе­ра и ока­зал­ся в не­боль­шой де­рев­не. Пря­мо в цен­тре, у до­роги, сто­яли раз­ва­лины оче­ред­ной ар­мян­ской цер­кви. По­нять, что эта гру­да кам­ней ког­да-то яв­ля­лась цер­ковью, бы­ло слож­но. Но ар­мян­ские над­пи­си и крес­ты в сте­нах раз­ве­яли все сом­не­ния. Зай­дя с об­ратной сто­роны, уви­дел, что боль­шая часть зда­ния уш­ла под зем­лю, а на кры­ше ле­жит раз­личный му­сор – сло­ман­ная ме­бель и до­маш­няя ут­варь. На вхо­де и внут­ри цер­кви – меш­ки с се­ном: за­готов­ки на гря­дущую зи­му.

По пу­ти из де­рев­ни, про­ехав нес­коль­ко ки­ломет­ров, по­доб­рал пас­састиг вер­ши­ны. Цер­ковь сто­яла оди­ноко – единс­твен­ное це­лое зда­ние, ос­тавше­еся от все­го мо­нас­ты­ря. В сте­нах, как и по­лага­ет­ся, крес­ты и над­пи­си на ар­мян­ском язы­ке. Вок­руг груп­па­ми и от­дель­но ле­жали гру­ды кам­ней – все, что сох­ра­нилось от прис­тро­ек и жи­лых по­меще­ний. Сле­дов жи­вот­ных внут­ри не бы­ло, но ле­жала ку­ча зем­ли ря­дом с не так дав­но вы­копан­ной ямой – ви­димо, здесь что-то ис­ка­ли, мо­жет, сок­ро­вища, а, мо­жет, рас­ка­пыва­ли мо­гилы.

Бли­зил­ся ве­чер, не­бо за­волок­ло об­ла­ками, и по­шёл дождь. Опа­са­ясь, что грун­то­вые до­роги раз­мокнут и я зас­тря­ну здесь на­дол­го, пос­пе­шил об­ратно к ма­шине. На до­рогу вдоль озе­ра вы­ехал уже в тем­но­те, а ча­са че­рез пол­то­ра выб­рался на глав­ную до­рогу, ве­дущую в Ван. К то­му вре­мени вов­сю шёл ли­вень, фа­ры све­тили пло­хо, и лишь толь­ко на­вига­тор по­казы­вал нуж­ное нап­равле­ние. Ещё че­рез па­ру ча­сов я вер­нулся, на­конец, в го­род Ван.

 Воз­вра­щение

В ма­лень­кий чис­тый а­эро­порт Ва­на я до­ехал на ав­то­бусе ту­рец­ких ави­али­ний ра­но ут­ром, и ко­ротал там вре­мя в ожи­дании вы­лета, об­ща­ясь с груп­пой аме­рикан­цев и ев­ро­пей­цев, за­вер­ша­ющих свой во­яж по Тур­ции. Мы об­сужда­ли ге­ноцид в ис­то­рии раз­ных на­родов, ко­торых ока­залось не­мало, и ар­мян­ский ге­ноцид прос­то встал с ни­ми в ряд. Один из мо­их со­бесед­ни­ков ска­зал, что здесь, в Тур­ции, не­дав­но живь­ем за­копа­ли хрис­ти­ан­ско­го свя­щен­ни­ка. Я ему не по­верил.

В Стам­бу­ле ока­залось, что би­летов в Ере­ван нет – все мес­та про­даны. Рейс в Ере­ван вы­летал в 2 ча­са но­чи, и мне пред­ло­жили по­дой­ти пе­ред са­мым вы­летом, мо­жет быть, удас­тся что-ни­будь ус­тро­ить.

Весь ос­тавший­ся день я про­вёл в Стам­бу­ле, лег­ко доб­равшись до го­рода на мет­ро и за­тем на трам­вае. Стам­бул – боль­шой вос­точный го­род со сво­им уни­каль­ным ко­лори­том. Рас­сказ о нем – во мно­жес­тве книг, уже су­щес­тву­ющих и еще не на­писан­ных.

Ночью в а­эро­пор­ту мне вы­писа­ли пос­ледний ос­тавший­ся би­лет на Ере­ван.

Са­молёт при­был в Ере­ван в пять ча­сов ут­ра. От­махнув­шись от на­зой­ли­вых так­систов, я от­пра­вил­ся пеш­ком. В го­род, ко­торый про­сыпал­ся.

Ар­ме­ния – Гру­зия –Тур­ция – Ар­ме­ния