Дни поцелуев, семьи и любви

Каж­дый день жиз­ни раз­ный. Каж­дая жизнь не по­хожа на дру­гую. Но в на­ших ду­шах есть осо­бые мгно­вения све­та - от дет­ской ра­дос­ти при­кос­но­вения к ма­ме до чу­да об­ре­тения лю­бимо­го че­лове­ка, от ра­дос­ти об­ре­тения собс­твен­но­го ре­бён­ка до осоз­на­ния не­об­хо­димос­ти трез­вой оцен­ки пло­дов про­катив­шей­ся жиз­ни...
 
В стра­нах есть важ­ные го­сударс­твен­ные праз­дни­ки. Есть ми­лые праз­днич­ные дни, пос­вя­щён­ные ро­дите­лям, де­тям, прос­тым че­лове­чес­ким чувс­твам. На­чало и­юля от­ме­чено дву­мя та­кими праз­днич­ны­ми дня­ми:  

7 и­юля - Все­мир­ный день по­целуя - World Kissing Day, 8 и­юля - День семьи, люб­ви и вер­ности.

День по­целуя - са­мо наз­ва­ние всё ста­вит на свои мес­та: неж­но смот­ри, об­ни­май и це­луй до­рогих те­бе лю­дей. С та­кими по­целу­ями свя­зано на­ше ос­новное вос­при­ятие та­кого дей­ства.

По рос­сий­ской тра­диции праз­дник семьи свя­зыва­ет­ся с днём Пет­ра и Фев­ро­нии. Меж­ду­народ­ный день семьи - International Day of Families - во все­мир­ном мас­шта­бе уч­реждён поч­ти 20 лет на­зад Ге­нераль­ной Ас­сам­бле­ей О­ОН. У не­го, прав­да, дру­гая да­та - 15 мая. От ре­шения ли О­ОН, от Пет­ра и Фев­ро­нии или от Ада­ма и Евы - мож­но  не осо­бо кон­цен­три­ровать вни­мание на по­сылах про­воз­гла­шения праз­дни­ка семьи, - оче­вид­но, что его глу­бин­ный смысл од­нозна­чен для боль­шинс­тва.

Есть в ис­то­ках рос­сий­ско­го дня семьи не­кото­рое стрем­ле­ние к ми­фоло­гиза­ции, не­кото­рая ис­кусс­твен­ность осов­ре­мени­вания дня свя­тых Пет­ра и Фев­ро­нии. Но ес­ли по­доб­ный обо­рот прес­ле­ду­ет доб­рые це­ли, то, ве­ро­ят­но, не сто­ит воз­ра­жать. Эта­кая доб­рая сто­рона сом­ни­тель­но­го прин­ци­па, что цель оп­равды­ва­ет средс­тва. Здесь - во бла­го.

Оба эти праз­дни­ка как бы "в од­ном фла­коне". В соз­на­нии они очень пе­рек­ли­ка­ют­ся меж­ду со­бой. Не­даром в Древ­нем Ри­ме офи­ци­аль­ный брак зак­лю­чал­ся при по­мощи по­целуя. Что-то в та­ком вы­деле­нии этих дней вы­зыва­ет улыб­ку. Это сов­сем неп­ло­хо. Лиш­ний раз улыб­нуть­ся уже по­дарок. Это осо­бые дни, ког­да чёр­то­ву со­ци­аль­ную дис­танцию, хо­тя бы мыс­ленно, хо­чет­ся сок­ра­тить до ну­ля.

 
Мож­но вспом­нить дет­ский по­целуй ма­мы или дет­са­дов­ской под­ружки, а мож­но вспом­нить меч­та­тель­ную го­тов­ность к по­целую до­рогой под­ружки стар­ших школь­ных лет. Ём­кость та­кого по­рыва в мо­мен­ты страс­тных ув­ле­чений: ще­ка, гу­бы или не пе­речис­ля­емые при­кос­но­вения и лас­ко­вос­ти без раз­бо­ра. В по­целуе са­мое до­рогое его им­пуль­сив­ность, не­пере­дава­емое на­пол­не­ние чувс­твом.

По­целуй вме­ща­ет в се­бя мно­жес­тво от­тенков и смыс­лов. На пер­вой воз­ни­ка­ющей эмо­ци­ональ­ной ре­ак­ции - лю­бовь. Но уже че­рез мгно­вение по­сып­лется мно­жес­тво дру­гих смыс­лов по­целуя.

Все­мир­ный праз­дник по­целу­ев - за­дум­ка но­вая. Но по­рас­суждать о по­целу­ях лю­били из­давна. Ве­ликое и смеш­ное пе­реме­шива­ют­ся по­рой очень плот­но.

Мне вспом­нился по­разив­шие ког­да-то рас­сужде­ния о по­целуе - как по со­дер­жа­нию, так и по мес­ту пуб­ли­кации. Лет в 14-15 при по­ез­дке в зим­ние ка­нику­лы в Ле­нин­град я заб­рёл в му­зей Пуш­ки­на на Мой­ке. Там в "Ли­тера­тур­ном при­бав­ле­нии" к га­зете "Рус­ский ин­ва­лид" от 30 ян­ва­ря 1837 г. мож­но бы­ло про­честь из­вес­тный нек­ро­лог Вла­дими­ра Одо­ев­ско­го А.С.Пуш­ки­ну "Сол­нце на­шей по­эзии за­кати­лось...". А пря­мо под ним под руб­ри­кой "Смесь" бы­ло не­боль­шое по­яс­не­ние точ­но к ны­неш­не­му дню по­целу­ев:

"Один не­мец­кий жур­на­лист очень ос­тро­ум­но раз­ли­ча­ет по­целуи. "Ува­жение, - го­ворит он, - це­лу­ет ру­ку, друж­ба - ще­ку, оте­чес­кая бла­гос­клон­ность - лоб, лю­бовь - ус­та, уч­ти­вость - ру­ку, неж­ность - гла­за, рабс­тво - но­гу, сми­рение - по­лу одеж­ды, а не­ис­товс­тво люб­ви - всё".

Праз­днич­ный нас­трой по­рож­да­ет осо­бую но­ту вос­при­ятия жиз­ни.

Че­ловек су­щес­тву­ет в ми­ре. Он смот­рит на мир. Он со­зер­ца­тель про­ис­хо­дяще­го, тво­рец со­бытий сво­ей жиз­ни и раб ус­ло­вий. Се­год­ня о праз­дни­ках и на­деж­дах...
  
По­яв­ля­ет­ся вто­рое я. Нап­ри­мер, лю­бимый че­ловек. Они де­ла­ют не два ша­га, а один об­щий. Они вмес­те вос­при­нима­ют мир. А мир для каж­до­го стал на од­но­го че­лове­ка мень­ше. Этот че­ловек пе­рек­лю­чил­ся из ми­ра в лич­ное единс­тво, в объ­еди­нение, ко­торое труд­но раз­де­лить не толь­ко в мгно­вения бли­зос­ти, но и во всё вре­мя бе­гуще­го дня, не­дели, ме­сяца, го­да, жиз­ни...

 Ду­хи "Лель"

Двое: Она и Я. Неж­ное, зах­ва­тыва­ющее чувс­тво. Это бы­ло дав­но. Но раз­ве мо­жет пер­вая лю­бовь быть дав­но. Она без вре­мени и прос­транс­тва. Она всег­да и вез­де.

Приб­ли­жа­ет­ся Её день рож­де­ния. Му­читель­ная проб­ле­ма, что по­дарить? В те не­из­бы­точ­ные со­вет­ские го­ды вы­бор был не­велик. Это уже бы­ло, это не­посиль­но для кар­ма­на сту­ден­та, это стан­дар­тно... Ку­пил ду­хи "Лель". Их аро­мат был тог­да очень мо­ден, да и наз­ва­ние с под­тек­стом. Но это обы­ден­но, это пош­ло... Как она к это­му от­не­сет­ся? Нет, не по­несу...

Прош­ло нес­коль­ко лет. Она выш­ла за­муж. Не прос­то бы­ло пе­режить это. За­хоте­лось, по­яви­лась не­одо­лимая не­об­хо­димость ска­зать са­мому се­бе об ушед­шем, ус­коль­за­ющем. От­да­лить­ся от пос­тавлен­ной не то­бой точ­ки. Под­го­ня­емый сры­ва­ющим­ся ды­хани­ем пи­шу лист за лис­том. Кровью сер­дца. Из объ­еди­ня­юще­го прош­ло­го все вплоть до ма­лень­ко­го клоч­ка за­писок по­доб­ра­но. За­печа­тано в кон­верт - "Не вскры­вать 25 лет" и да­та.

На­ши жиз­ни в даль­ней­шем шли па­рал­лель­но. Пос­то­ян­но встре­ча­ясь, мы ни в об­щес­тве, ни на­еди­не не ка­сались боль­ше ни­ког­да тех мно­гоз­на­читель­ных поч­ти дет­ских сви­даний и пе­режи­ваний. Прош­ло и 25 лет, и зна­читель­но боль­ше. Па­мять хра­нит дав­но на­писан­ное, и нет да­же не­об­хо­димос­ти вскры­вать кон­верт. А ря­дом ле­жит круг­лая вы­сокая ко­робоч­ка, за­вер­ну­тая в се­рую ма­газин­ную обер­точную бу­магу тех лет - ос­тавши­еся не­рас­пе­чатан­ны­ми ду­хи "Лель".

Она в Из­ра­иле, я в США. Не ста­ло мо­ей же­ны, не ста­ло Её му­жа. Раз­би­раю лич­ные ра­рите­ты в ос­тавшей­ся мос­ков­ской квар­ти­ре. Кон­верт и фла­кон ду­хов... Пред­ста­вилась ока­зия. Пи­шу ко­ротень­кую за­пис­ку. Сер­дце уча­щен­но бь­ет­ся, и ще­ки го­рят.

Го­ворят: наг­ра­да наш­ла ге­роя. Здесь: сен­ти­мен­таль­ный дав­ний по­дарок едет к ад­ре­сату в Из­ра­иль. Че­рез 50 лет... Мос­тик, пе­реки­нутый че­рез всю жизнь. Кон­верт же по-преж­не­му за­печа­тан и едет в Шта­ты...

Она взя­ла не­боль­шой свер­ток и проч­ла за­пис­ку. Она ни­ког­да не зна­ла о пре­дыс­то­рии дав­не­го дня рож­де­ния, ос­та­вив­шей этот след. Ру­ки пре­датель­ски зад­ро­жали, гла­за за­бега­ли в по­ис­ках не­боль­шо­го ук­ры­тия в боль­шой квар­ти­ре. Ка­лей­дос­коп па­мяти на­рисо­вал же­лан­но у­еди­нен­ные се­ни ста­рого мос­ков­ско­го до­ма. По­яс­ни­ца по­чувс­тво­вала тя­жесть ту­го зап­ле­тен­ных пыш­ных кос. Поч­ти не при­каса­ющи­еся лас­ко­вые про­щаль­ные дви­жения Его рук...

Млад­ший внук под­ле­тел к ба­буле: "Что это? Дай мне!" Он схва­тил свер­ток, и уже че­рез нес­коль­ко се­кунд вся квар­ти­ра пог­ру­зилась в аро­мат слад­ко­го цве­точ­но­го за­паха вы­лив­шихся из раз­би­того фла­кона ду­хов... На по­лу ле­жали ос­колки стек­ла, на­поми­нав­шие да­лекую бе­рез­ку. Лель про­дол­жал си­деть, при­жав­шись к бе­рез­ке, на­рисо­ван­ной на эти­кет­ке.

Она и сей­час не зна­ет о за­печа­тан­ном ак­ку­рат­ном па­кете. Что про­изош­ло бы, ес­ли бы этот кон­верт ока­зал­ся в её ру­ках? Пусть уж он ос­та­нет­ся у ме­ня.

P.S. Она как-то вспо­мина­ла нас­тавле­ние ма­мы: "По­целуи ос­тавь для му­жа!"

Ро­ман­ти­ка фан­та­зий и вос­по­мина­ний. Да­лекое и близ­кое, об­щее и раз­де­лен­ное - всё кру­то пе­реп­ле­тено в каж­дом дви­жении лет.

Оза­рение

Ти­хая уз­кая улоч­ка в пред­местье Лон­до­на. Мы шли навс­тре­чу. С улыб­кой фор­маль­но кив­ну­ли друг дру­гу го­лова­ми, как при­нято здесь в знак при­ветс­твия. Прош­ли даль­ше. Что-то вско­лых­ну­лось внут­ри. Я ог­ля­нулась. Он сто­ял уже в нес­коль­ких ша­гах по­зади и смот­рел на ме­ня, как бы ожи­дая от­ветной ре­ак­ции.

 - Ва­люша?! - проз­ву­чала воп­ро­ситель­ная ин­то­нация зна­комо­го го­лоса.

 - Валь­ка!!! - уже без вся­ких приз­на­ков бри­тан­ско­го эти­кета за­ора­ла я и тот­час по­вис­ла на его шее.

Труд­но ска­зать, как бы вос­при­нял эту сце­ну кто-ли­бо со сто­роны. Ему под 70, мне боль­ше 55. Да, меж­ду на­ми бы­ла (и есть: это не из­ме­ня­ет­ся) раз­ни­ца в 14 лет. Тог­да, лет трид­цать то­му на­зад, это вос­при­нима­лось мной как ком­пли­мент со сто­роны очень со­лид­но­го ин­те­рес­но­го че­лове­ка, но и как нас­то­ражи­ва­ющий знак при не­воль­но серь­ёз­ном взгля­де на пер­спек­ти­ву от­но­шений. Но сей­час это бы­ла ра­дость. Это бы­ла встре­ча!

Мгно­вения по­ражён­но­го мол­ча­ния сме­нились стран­ной смесью двух та­су­ющих­ся друг с дру­гом мо­ноло­гов. Рас­стать­ся бы­ло не­воз­можно. Все де­ла отош­ли в сто­рону. Ва­ля приг­ла­сил зай­ти к не­му, - это бы­ло сов­сем близ­ко. Мы го­вори­ли. Мы вгля­дыва­лись друг в дру­га. Мы вгля­дыва­лись в про­шед­шие го­ды.

Ва­ля по­дошел к книж­но­му шка­фу и уве­рен­но дос­тал из вто­рого ря­да книг пап­ку, на­пом­нившую мне су­хое де­лоп­ро­из­водс­тво да­лёких со­вет­ских лет. Он по­ложил пе­редо мной не­боль­шой кон­верт.

 - Пос­мотри, - нем­но­го сму­щён­но ска­зал он.

Там ока­зались мои пись­ма. Я ежед­невно по­сыла­ла их ему бо­лее чет­верти ве­ка то­му на­зад. Уди­вило? Да, нет. Объ­еди­нило ста­рое и но­вое. Мгно­вен­но пос­та­вило точ­ку над i, нес­коль­ко то­чек над че­редой дав­них i, да­ло от­вет на бы­лые тер­за­ния. Про­шед­шие го­ды пред­ста­вились крис­таль­но чис­тым сло­ем во­ды, сквозь ко­торый чёт­ко вы­яви­лось приг­лу­шён­ное вре­менем прош­лое. Точ­но так­же, в мес­те, скры­том от глаз до­маш­них, его пись­ма тех же дней хра­нились у ме­ня. Мне не на­до да­же пе­речи­тывать ни его, ни свои пись­ма. Я их пом­ни­ла, как толь­ко что на­писан­ные и по­лучен­ные. Я вып­ро­сила свои пись­ма, что­бы вновь ос­тать­ся на­еди­не с ни­ми и с тем вре­менем. Мы зна­ли, что лю­бое рас­ста­вание у нас сей­час - не­надол­го.

Вспо­лохи ог­ня не поз­во­ляли отор­вать взгляд. Треск су­хих по­лень­ев и за­пах смо­лис­то­го де­рева до­пол­ня­ли ощу­щение у­юта. Теп­ло ох­ва­тыва­ло ве­сен­ний дач­ный до­мик, бес­при­ют­но сос­ку­чив­ший­ся по лю­дям за дол­гую мос­ков­скую зи­му. Оно про­ника­ло в нас, за­шед­ших в дом пос­ле про­гул­ки по еще пус­то­му под­москов­но­му по­сел­ку. Каж­дое мгно­вение и каж­дый шаг та­ил не­из­вес­тность, за ко­торой скры­валось ка­кое-то осо­бое от­кро­вение. Дол­гождан­ное. Ле­ле­емое во мно­жес­тве встреч и в бес­ко­неч­ности не­пов­то­римых раз­го­воров.

Это был день мо­его рож­де­ния. И ка­залось ес­тес­твен­но ожи­да­емое еди­нение, ко­торое уже дав­но при­зыв­но скво­зило в каж­дом при­кос­но­вении, в вя­зи сло­вес­ных пе­рек­ли­чек. Гла­за дав­но про­ника­ли в са­мую глу­бину вос­при­ятия друг дру­га. При этом нам бы­ло друг с дру­гом нас­толь­ко хо­рошо, что сло­жив­ша­яся фор­ма об­ще­ния ка­залась са­модос­та­точ­ной. Но мне не хва­тало ещё не пос­тигну­тых воз­можнос­тей вза­имоп­ро­ник­но­вения ду­ши и те­ла. Для это­го нуж­ны бы­ли осо­бые, не слу­чай­ные ус­ло­вия.

Не­боль­шой круг­лый стол, при­жатый к зак­ры­тому на зи­му став­ня­ми ок­ну, в сов­мес­тной су­ете пос­те­пен­но ста­новил­ся праз­днич­ным. Ма­лень­кий дом на фе­шене­бель­ной ны­не Ни­коли­ной го­ре при­об­ре­тал об­жи­той вид. Сво­бод­но рас­пра­вил­ся аро­мат­ный бу­кет роз в боль­шой хрус­таль­ной ва­зе. Шам­пан­ское, бо­калы, фрук­ты, шо­колад... Я всег­да лю­била свой день рож­де­ния. Меч­та­тель­ные на­деж­ды, срав­ни­мые толь­ко с но­вогод­ни­ми ожи­дани­ями, су­ета под­го­тов­ки и ра­дость встре­чи с са­мыми близ­ки­ми, да и ещё го­воря­щими та­кие же­лан­ные сло­ва. В это вре­мя всё это воп­ло­тилось в осо­бые на­деж­ды, не чет­ко про­гова­рива­емые да­же мыс­ленно.

Мы пи­ли мяг­кий конь­як и вкус­ное шам­пан­ское. Гур­ма­ны ска­жут, что это пло­хо, но нам бы­ло хо­рошо. Всё бы­ло по его ма­нове­нию точ­но та­ким, как я люб­лю. Ис­корки шам­пан­ско­го ра­дос­тно ожив­ля­лись в бо­калах иг­ри­во бро­са­емы­ми мной ту­да ку­соч­ка­ми горь­ко­го шо­кола­да.

Что на­чина­ет­ся пос­ле на­чала? Да и мож­но ли наз­вать на­чалом дол­гождан­ный вы­меч­танный, вы­люби­мый ша­жок? Не­об­хо­димо, ес­тес­твен­но, не­из­бежно. Но ужас бе­рёт, ког­да по­нима­ешь, что за этим од­ним из счас­тли­вей­ших, а на са­мом де­ле са­мом счас­тли­вом мгно­вении жиз­ни, пос­ле­ду­ет рас­ста­вание. Че­рез па­ру дней Ва­ля у­ез­жал в от­пуск. Я дав­но под­талки­вала его от­дохнуть, сме­нить об­ста­нов­ку мос­ков­ской за­чум­леннос­ти.

Од­но де­ло ра­зум и соз­на­ние, а дру­гое - пу­ля, под­се­ка­ющая пти­цу счастья (фу, ка­кая ба­наль­ность) на взле­те! Жизнь сто­ит на стра­же, не до­пус­кая пре­сыще­ния. Ко­рот­кий вздох, а за­тем про­дол­жи­тель­ный вы­дох...

К это­му мгно­вению жиз­ни я и воз­вра­ща­юсь пос­то­ян­но (де­сяти­лети­ями!) с теп­лом и бла­годар­ностью. Ни что дру­гое, хо­рошее и яр­кое, в пос­ле­ду­ющей жиз­ни не мик­ши­ру­ет этот мак­си­мум. Все­го нес­коль­ко не­дель дис­танци­он­но­го раз­ры­ва пе­ред мно­голет­ним про­дол­же­ни­ем. В тот мо­мент это ка­залось не­пере­носи­мым. И се­год­ня я воз­вра­ща­юсь к это­му, ког­да я ста­ла бо­лее чем вдвое стар­ше. Да и во мне, ве­ро­ят­но, мно­гое из­ме­нилось: из кан­це­ляр­ской офис­ной кры­сы с дип­ло­мом ин­же­нера, я пре­об­ра­зилась в сот­рудни­цу глян­це­вого жен­ско­го жур­на­ла. Кор­респон­денс­твую в Ев­ро­пах и по все­му ми­ру.

Ро­ман­ти­ка вос­по­мина­ний. Как-то так по­луча­ет­ся, что счастье ча­ще бы­ва­ет упу­щен­ным. Мо­жет быть, за этим сто­ит его си­юми­нут­ность, и ре­али­зу­юще­еся счастье пос­те­пен­но ут­ра­чива­ет ка­кие-то глав­ные его чер­ты, прев­ра­ща­ясь в обы­ден­ность, за­тёр­тость, быт? Над­бы­товая ро­ман­тичность и ре­аль­ная жизнь, - мо­жет быть, это две ипос­та­си это­го кра­сиво­го ле­бедя жиз­ни - счастья?

Я при­каса­юсь к этим пись­мам. Се­год­ня я, ве­ро­ят­но, выб­ра­ла бы дру­гие сло­ва, но это бы­ло тог­да, и я це­ню это сох­ра­нив­ше­еся вос­при­ятие то­го мо­мен­та. Сей­час, ка­жет­ся, впер­вые за мно­го лет я пе­реве­ла эти пись­ма из сво­его под­созна­ния в ося­за­емую ре­аль­ность. Я сов­мести­ла эти две сто­поч­ки пи­сем - его и мою - в неж­ную, до слез бу­дора­жащую пе­рек­личку. Пусть хоть де­нёк они бу­дут вмес­те. Его пись­ма на­писа­ны толь­ко для ме­ня. И я ос­тавляю их толь­ко для се­бя, ог­ра­ничи­ва­юсь ма­лой то­ликой их теп­ла и мыс­лей в сво­их пись­мах. А еще в ушах и моз­гу, как пир­синг, на­ши раз­го­воры, раз­го­воры по те­лефо­ну и при лю­бимых встре­чах, ко­торых всег­да не хва­тало. Я ни­ког­да не пред­став­ля­ла, что я столь не­насыт­на: до­зиро­ван­но­го судь­бой об­ще­ния бы­ло всег­да ма­ло. Всег­да. И се­год­ня в вос­по­мина­ни­ях - то­же...

Я про­читы­ваю сей­час сло­ва дав­них меч­та­ний и пе­чалюсь мно­жес­твен­но­му чис­лу ре­аль­но­го су­щес­тво­вания - на­ших жиз­ней. Это так хо­рошо выг­ля­дит "на­шей жиз­ни"! Со­бытия дав­них дней... Не на день, не на мгно­вение, это вско­лых­ну­ло ду­шу и пе­реро­дило всю суть вос­при­ятия жиз­ни. Мо­жет это осо­бен­ность мо­его жен­ско­го ума. Со­жалею, что об этом при­ходит­ся го­ворить в про­шед­шем вре­мени. Каж­дое мгно­вение ка­залось аб­со­лют­но не­об­хо­димым, жиз­не­об­ра­зу­ющим. Я прог­ла­тываю свои пись­ма и пов­то­ряю их пос­ледние сло­ва и стро­ки.

Я те­бя креп­ко-креп­ко об­ни­маю, це­лую. Це­лу-у-у-ю...

Хо­чу быть тво­им си­ам­ским близ­не­цом. Нет, нет, нет. Хо­чу, что­бы ты как эго­ист всю жизнь ис­кал и ле­ле­ял мою лю­бовь для се­бя. Мил­ли­он раз це­лую, об­ни­маю, жду.

P.S. По­цело­вала те­бя и как бы зас­ты­ла в ожи­дании от­ве­та. Ты же ни­ког­да не ос­та­вал­ся в дол­гу.

Хо­чет­ся рас­тво­рить­ся в те­бе, быть в каж­дом тво­ем дви­жении. Быть каж­дым тво­им дви­жени­ем. Но при этом чтоб сох­ра­нилось вол­не­ние при каж­дом тво­ем приб­ли­жении ко мне - в те­бе и во мне. Ми­лый мой, я те­бя очень неж­но и лас­ко­во це­лую и об­ни­маю.

На двух сто­ронах сло­жен­ной стра­нич­ки пись­ма - два по­жел­тевших от­пе­чат­ка до сих пор сох­ра­нив­шей­ся в пись­ме вло­жен­ной мной ро­зоч­ки. О ней я за­была.

Да­же стран­но убеж­дать­ся, что ежед­невная тя­га бы­ла не толь­ко вос­по­мина­ни­ем в ис­тоско­вав­шемся моз­гу, но и ре­аль­ны­ми со­быти­ями прош­ло­го - пе­режи­вани­ями, от­ра­жён­ны­ми на бу­маге. Ока­зыва­ет­ся, на­век. Чувс­тво бла­годар­ности к Ва­лен­ти­ну зах­лес­тну­ло ме­ня за эти сох­ра­нён­ные пись­ма. Этот приз­нак жи­вос­ти тех дней в нём. Та­кое единс­тво на­шего вос­при­ятия, столь же­лан­ное, ока­залось ре­аль­ностью.

Пись­ма - что при­от­кры­тый за­навес. За­моч­ная сква­жина в две­ри собс­твен­но­го до­ма и собс­твен­ный ключ. А сколь­ко все­го са­мого раз­но­го бы­ло за пос­ле­ду­ющие дни, ме­сяцы и го­ды! Ва­лен­тин, лю­бовь к не­му - дру­гое, всё не так. Эти дав­ние мгно­вения вы­дер­жи­ва­ют но­вое при­кос­но­вение. Чувс­тво, ко­торое ос­та­ёт­ся.

Нав­сегда.

Мир се­год­няшний и вче­раш­ний. Все в об­щем дви­жении, где уз­на­ва­емос­ти и пов­то­ря­емос­ти зна­читель­но боль­ше, чем не­ожи­дан­ностей и раз­ли­чий...

Слож­но и прос­то. Дом на­шей жиз­ни стро­ит­ся из кир­пи­чей с осо­бой связ­кой. То, зат­верде­ва­ющей быс­тро, как це­мент. То, ни­ког­да не твер­де­ющей, как мёд. То, осо­бой, как бы я­ич­ной связ­кой, ко­торая мо­жет быть под­вижной и тран­сфор­ми­ру­емой, а по­том ока­мене­ва­ющей на­век, вы­дер­жи­ва­ющей пот­ря­сения и эк­сцес­сы, до пос­ледне­го взгля­да и вздо­ха.

Те­лефон­ный зво­нок

Вла­дом ов­ла­дел хо­зяй­ский зуд. Же­на на не­делю у­еха­ла в ко­ман­ди­ров­ку. Поль­зу­ясь сво­бодой вы­бора, он на­метил се­бе мно­го дел по до­му. Сам се­бе го­лова - это бла­женс­тво! Ник­то не мель­те­шит пе­ред гла­зами и не вы­да­ёт нев­про­ворот ве­рени­цы за­даний.

Спо­ро идёт ра­бота. Зво­нок. Те­лефон, зак­реплён­ный на стен­ке в ко­ридо­ре (не­даром выб­ра­на та­кая зас­тавка - до­кумен­таль­но точ­но), тре­бу­ет к се­бе вни­мания. Влад бро­са­ет де­ло и бе­жит к те­лефо­ну. Бе­жать, собс­твен­но, осо­бо не­куда. Квар­ти­ра ма­лень­кая, не хо­ромы - не раз­бе­жишь­ся.

 - И тут дос­та­нут! - вор­чит Влад по по­воду не­ожи­дан­но­го вкли­нива­ния в его ра­боту. Под нос он про­из­но­сит ещё ка­кие-то сло­ва (воз­держусь от ци­тиро­вания). Влад снял труб­ку. Не час­тый або­нент. Зво­нит Га­ля, его быв­шая со­кур­сни­ца, с ко­торой он не раз­го­вари­вал с год-пол­то­ра.

 - При­вет.

 - При­вет.

 - Как де­ла?

 - Пло­хова­то слыш­но. А что у те­бя?

 - Вот я в по­недель­ник на Ком­со­моль­ской встре­тила твою же­ну. Ла­риса ска­зала, что едет в ко­ман­ди­ров­ку.

- Да, она у­еха­ла на не­дель­ку.

- Да­вай сей­час встре­тим­ся, по­гово­рим.

Влад тя­жёл на подъ­ём. Не­ожи­дан­ное пред­ло­жение не очень соб­лазня­ло его. Он хо­тел бы сде­лать всё на­мечен­ное по до­му.

 - Ты зна­ешь, у ме­ня бед­лам до­ма, я на­метил ку­чу дел. Се­год­ня не смо­гу.

 - Да­вай зав­тра, - ла­конич­но скло­няла к встре­че Га­ля.

 - Зав­тра я то­же не смо­гу. Я до­гово­рил­ся по­ехать по­мочь бра­ту, - Влад не врал. Он, дей­стви­тель­но, до­гово­рил­ся о та­кой встре­че.

Не­кото­рая, я бы ска­зал те­мати­чес­кая, на­порис­тость Га­ли уди­вила Вла­да. Это бы­ло не­ожи­дан­но и аб­со­лют­но не со­от­ветс­тво­вало их от­но­шени­ям. Они встре­чались обыч­но толь­ко на груп­по­вых са­бан­ту­ях. Так или ина­че, но они не до­гово­рились о встре­че ни в один из бли­жай­ших дней. Влад обе­щал, что ес­ли у не­го об­ра­зу­ет­ся окош­ко, то он поз­во­нит.

Раз­го­вор не вы­ходил из го­ловы Вла­да. Он знал Га­лю мно­го лет. Что на­зыва­ет­ся, прош­ли огонь, во­ду и мед­ные тру­бы. Мед­ных труб, прав­да, не хва­тило. Что это с её сто­роны? Ма­шина вре­мени и гон­ка за прош­лым? Мо­жет, у Га­ли ка­кие-то проб­ле­мы, и ей ну­жен со­вет или прос­то от­вести ду­шу. Как-то нес­по­кой­но...

Ла­рисе не­ожи­дан­но приш­лось вер­нуть­ся из ко­ман­ди­ров­ки. Уви­дев у вхо­да в мет­ро те­лефон­ную буд­ку, ей приш­ла озор­ная мысль ра­зыг­рать му­жа. Поз­во­нить от име­ни ин­сти­тут­ской при­ятель­ни­цы, о ко­торой она из­давна слы­шала и не­од­нократ­но с ней встре­чалась. Даль­ше всё бы­ло как на ав­то­мате. Сло­во шло за сло­вом, соб­лазня­ющие пред­ло­жения вы­каты­вались са­ми по се­бе.

К боль­шо­му удив­ле­нию вы­шел дол­гий раз­го­вор. Влад да­же не за­подоз­рил под­ме­ну. За­тея уда­лась. Но ещё боль­ший плюс - он твёр­до не под­дался на пред­ло­жения встре­чи. "Ка­жет­ся, я нап­расно цеп­ля­юсь к не­му", - по­дума­ла Ла­риса. - Не заг­лотнул на­жив­ку.

Она не еха­ла до­мой, она ле­тела. Гла­за ис­кри­лись. Но ин­те­рес­но, рас­ска­жет ли Влад об этом раз­го­воре?

До­маш­ние де­ла не ме­ша­ют па­рал­лель­ной ра­боте па­мяти. Мыс­ли Вла­да от­прав­ля­ют­ся в прош­лое. Сколь­ко же лет прош­ло с тех пор? Это бы­ло на чет­вёртом кур­се. Зна­чит, поч­ти де­сять лет. Что-то за­быва­ет­ся, что-то ут­ра­чива­ет ос­тро­ту и зна­чение, а что-то вдруг про­яв­ля­ет­ся с бы­лой чёт­костью. Хо­тя как бы уже дав­но рас­тво­рилось в по­токе пос­ле­ду­ющих со­бытий.

Так уж ус­тро­ена жизнь, что час­то неп­ре­мен­но про­ходят дни и ме­сяцы. По­рой с тру­дом от­ли­ча­ешь друг от дру­га про­мель­кнув­шие го­ды. А вдруг воз­ни­ка­ет Со­бытие, ка­лей­дос­коп дней ос­та­нав­ли­ва­ет­ся. Это мо­жет быть чрез­вы­чай­ное про­ис­шес­твие, а мо­жет, ка­кой-то не­обыч­ный или тро­гатель­ный мо­мент, ка­кая-то под­ко­выр­ка. Жизнь мно­гог­ранна. Она мо­жет быть и уха­бис­той, как пло­хая до­рога, и ра­зуха­бис­той, и не­ожи­дан­но взрыв­ной, как вспыш­ка мол­нии. Но, как ка­жет­ся, че­лове­ку свой­ствен­но чёт­че за­поми­нать расс­трой­ства и ра­зоча­рова­ния, чем ро­зовый ту­ман счас­тли­вых мгно­вений.

Тог­да, ве­чером, Влад под­би­рал тет­ра­ди для лек­ций на сле­ду­ющий день, Он вспом­нил о неп­ро­читан­ном пись­ме. Оно вы­пало ут­ром из поч­то­вого ящи­ка, ви­сев­ше­го на вход­ной две­ри квар­ти­ры. Обыч­ный кон­верт с ад­ре­сом, на­писан­ным ак­ку­рат­ным по­чер­ком. Об­ратно­го ад­ре­са не бы­ло. От ко­го?.. Влад спе­шил, опаз­ды­вал на лек­ции в ин­сти­туте (ны­не все на­ши ин­сти­туты ста­ли на­зывать­ся уни­вер­си­тета­ми), су­нул пись­мо в пап­ку с тет­ра­дями для кон­спек­тов и за­был о нём. В пе­реры­ве меж­ду лек­ци­ями, про­ходя ми­мо, Га­ля как-то сму­щён­но спро­сила, есть ли ка­кие но­вос­ти. Вла­ду ни к че­му: "Всё пуч­ком". И каж­дый пос­пе­шил по сво­им де­лам.

В не­кото­рой от­ре­шён­ности от со­бытий Влад дос­тал это пись­мо: один лис­ток, мел­ко ис­пи­сан­ный с двух сто­рон. Он не час­то пи­сал пись­ма, ещё ре­же по­лучал их. Кто? Что? О чём? В кон­це уви­дел под­пись: Га­ля. Вспом­нил не без нас­то­рожен­ности воп­рос ми­мохо­дом в пе­реры­ве меж­ду лек­ци­ями... 

В пись­ме бы­ли очень доб­рые сло­ва, лас­ка­ющие са­молю­бие. Но в кон­це пись­ма бы­ли сло­ва приз­на­ния и по­ис­ка от­ветно­го чувс­тва, вза­имо­пони­мания. Сей­час, с боль­шей сме­лостью в оцен­ках, чем тог­да, Влад од­нознач­но ска­зал бы - приз­на­ния в люб­ви. Гром сре­ди яс­но­го не­ба.

Го­лова пош­ла кру­гом. Не от бо­лез­ни, не от труд­ностей жиз­ни. Да, собс­твен­но жизнь толь­ко на­чина­лась: сту­ден­ческие го­ды. Пол­ная не­ожи­дан­ность. Обу­хом по го­лове. Обе­зору­жива­ющая ис­крен­ность. В его от­но­шении к Га­ле не бы­ло от­ветно­го чувс­тва. В этом сос­то­янии рас­те­рян­ности Влад дер­жал пись­мо в ру­ках... Что в от­вет? И на хо­лод­ную го­лову это бы­ло бы не­малой проб­ле­мой, но в сос­то­янии оше­лом­лённос­ти, те­рялись вся­кие ори­ен­ти­ры.

Па­ра дней прош­ла в са­мо­ис­тя­зании и по­ис­ке хоть ка­кого-ни­будь вы­хода. Влад по­чувс­тво­вал не­об­хо­димость с кем-то об этом по­гово­рить. Но не бы­ло вид­но столь близ­ко­го че­лове­ка для до­вери­тель­но­го раз­го­вора. По­том приш­ла идея по­гово­рить об этом со зна­комой, с ко­торой они иног­да пе­ресе­кались в ком­па­ни­ях. Ла­риса по­ража­ла оп­ти­миз­мом и ка­кой-то лёг­костью и теп­лом от­но­шений с друзь­ями. Мо­жет, она с не­мужиц­кой по­зиции под­ска­жет пра­виль­ный путь...

С мно­жес­твом ого­ворок об осо­бой си­ту­ации Влад по­казал Ла­рисе пись­мо нез­на­комой ей де­воч­ки. Она не да­вала ни­каких со­ветов, но этот дру­жес­кий раз­го­вор поз­во­лил при­нять ре­шение о ха­рак­те­ре раз­го­вора с Га­лей. Ве­ро­ят­но, пра­виль­ное ре­шение. На всю жизнь ос­та­лись очень тёп­лые и сер­дечные от­но­шения. Но се­год­няшний зво­нок был как-то не в масть.

Нап­ря­жение пос­те­пен­но спа­ло, оза­бочен­ность ку­да-то смес­ти­лась на вто­рой план. Де­ла не ждут, мо­лоток в ру­ках, инс­тру­мен­ты в ра­боте.

Вдруг Влад ус­лы­шал звук от­кры­ва­ющей­ся вход­ной две­ри. Ба, Ла­ра на по­роге, - вот не­ожи­дан­ность! И тут же в го­лове вновь заз­ву­чал стран­ный раз­го­вор по те­лефо­ну. Не здесь ли раз­гадка не­ес­тес­твен­ной ак­тивнос­ти Га­ли? Приг­лу­шён­ный раз­го­вор. Нас­той­чи­вое пред­ло­жение встре­чи с упо­мина­ни­ем ко­ман­ди­ров­ки же­ны не очень увя­зыва­лось с ус­та­новив­шимся мно­голет­ним дру­жес­ким об­ще­ни­ем с быв­шей со­кур­сни­цей.

 - Э, - оза­даче­но мель­кну­ло в го­лове Вла­да, - ду­рак-ду­раком. Не­уже­ли не уз­нал по го­лосу собс­твен­ную же­ну? Да, у неё блес­тя­щие ар­тисти­чес­кие воз­можнос­ти. Сот­ни раз в ма­лых и боль­ших ком­па­ни­ях или прос­то за ве­чер­ним сто­лом на кух­не все до чёр­ти­ков по­каты­вались со сме­ху при рас­ска­зах с ими­таци­ей го­лосов на­ших зна­комых. Ку­да там ны­неш­ние или не­дав­ние ар­тисты. Ка­жет­ся, паль­ма пер­венс­тва уш­ла бы да­же от Ген­на­дия Ха­зано­ва или Кла­ры Но­вико­вой. Но се­год­няшний зво­нок?.. Нет, это­го быть не мог­ло. Это прос­то сов­па­дение.

Нет, та­ких сов­па­дений не бы­ва­ет. Слиш­ком сма­хива­ет на ро­зыг­рыш. Не­уже­ли я "удос­то­ил­ся" столь от­кро­вен­ной ло­вуш­ки? Эта­кого раз­де­лоч­но­го сто­ла: пре­пари­рова­ния, как кур в ощип? Сла­ва бо­гу, что раз­го­вор был ко­шер­ным, да и не бы­ло ни ма­лей­ших ос­но­ваний для дру­гого. Чем же "от­пла­тить" (да ещё без по­терь или с вы­годой для се­бя), ес­ли оп­росто­воло­сил­ся?..

Да, без проб­лем...

Сей­час, не те­ряя вре­мени. Пря­мо в ко­ридо­ре у ве­шал­ки... Без вся­ких за­дер­жек, без по­туг на кра­соч­ность. Го­ворят: же­на Це­заря вне по­доз­ре­ний. Но муж Ла­рисы ни­чуть не ху­же. Он проз­ра­чен, как по­лиро­ван­ное стек­ло.

- При­вет! Что слу­чилось? Уже всё сде­лали? - выс­тре­лива­ет по­ток воп­ро­сов Влад. И, поч­ти не да­вая от­ве­тить, вып­лёски­ва­ет всю ис­то­рию, сло­во в сло­во, о стран­ном звон­ке Га­ли и о пред­ло­жении встре­тить­ся. С не­кото­рым сму­щени­ем, под­твержда­ющим всег­дашнюю не­пог­ре­шимость.

Ла­риса оза­бочен­но вслу­шива­лась в сло­ва. Бы­ла за­мет­на толь­ко ка­кая-то ре­ак­ция на упо­мина­ние встре­чи у трёх вок­за­лов. Мог­ло да­же по­казать­ся, что та­кая встре­ча бы­ла. Приз­на­ния в звон­ке не пос­ле­дова­ло. Нет, фи­нал ещё не дос­тигнут. Но Влад во всех слу­ча­ях за­щитил­ся от на­падок. Был ли это под­линный зво­нок или сво­еоб­разный фи­шинг, он за­щитил­ся, он на вы­соте.

Влад про­дол­жал раз­мышлять о про­ис­шедшем:

 - А мо­жет, я нап­расно по­доз­ре­ваю Лар­ку в сколь­зком ро­зыг­ры­ше? - Он ре­ша­ет чуть выж­дать, а по­том уж по­пытать­ся вы­яс­нить ис­ти­ну.

Пос­ле ужи­на с па­рой тос­тов с доб­рой вод­кой, Ла­ра, по-ви­димо­му, соч­ла, что за­навес по­ра зак­ры­вать. Сос­тро­ила хит­рю­щую ро­жу и как бы впроб­рос го­ворит: "Ни­какая не Га­ля, это я зво­нила и приг­ла­шала те­бя на сви­дание". На­до бы­ло ви­деть в этот мо­мент хо­ровод чер­тей в гла­зах под­вы­пив­шей об­манщи­цы. Ра­дос­ти Ла­рисы не бы­ло кон­ца. С бо­калом в ру­ке она при­тан­цо­выва­ла, де­лала ка­кие-то пас­сы, на­певая по-дет­ски, "об­ма­нули ду­рака на че­тыре ку­лака"...

Да, жен­ская па­мять мно­гое хра­нит дол­го и нес­прос­та: пись­мо Га­ли из пре­дыду­щей эры не прош­ло, ока­зыва­ет­ся, бес­след­но. Для удо­воль­ствия же­ны от её сом­ни­тель­но­го спек­такля Влад ре­шил сыг­рать свою роль. Он как бы чуть не упал в об­мо­рок от та­кой вес­ти. Он из­да­вал толь­ко ка­кие-то меж­до­метия. За­тем Влад стал при­читать: "Не мо­жет быть! Неп­ред­ста­вимо! Не мо­жет быть!" Ши­роко рас­кры­тые гла­за, ус­трем­ленные на про­вока­тор­шу, де­монс­три­рова­ли эф­фект ро­зыг­ры­ша.

Влад так и не приз­нался, что раз­гадка приш­ла в мо­мент воз­вра­щения же­ны до­мой. Но это уж ни­как нель­зя счесть за серь­ёз­ное прег­ре­шение.

Влад вспо­минал эту ис­то­рию, а на его ли­це ка­лей­дос­ко­пичес­ки ме­нялись от­тенки ожив­ле­ния и по­дав­леннос­ти. Буд­то он дер­жит в ру­ках кра­сивый бу­кет роз с боль­ши­ми ши­пами на стеб­лях. То пе­ред гла­зами об­во­рожи­тель­ная ро­за, то па­лец на­тыка­ет­ся на вон­за­ющий­ся шип. Ар­тисти­чес­кий та­лант же­ны - пре­лесть, кра­сота ро­зы; про­вока­ци­он­ная цель - шип, боль, про­ника­ющая в ду­шу. Да ещё до­пол­ни­тель­но прог­ля­дыва­ло своё расс­трой­ство: бал­да, не уз­нал по го­лосу собс­твен­ной же­ны.

Ни для ко­го не сек­рет, что го­ды се­мей­ной жиз­ни осы­паны не толь­ко ле­пес­тка­ми роз, но дос­та­ёт­ся по­рой на оре­хи. Вла­ду ми­ролю­бие поз­во­лило в ко­вар­ной за­дум­ке ви­деть по-пре­иму­щес­тву ис­кусс­тво та­лан­тли­вой ар­тис­тки. Мир и сог­ла­сие...

С улыб­кой, с ра­достью, с на­деж­дой - ре­аль­но или мыс­ленно об­ща­ясь с до­роги­ми нам людь­ми - об­ме­нива­ем­ся по­целу­ями и на­де­ем­ся на вза­имо­под­дежку.

Ког­да на по­вес­тке дня та­кие сим­во­лы, как день по­целу­ев или день семьи труд­но пред­ста­вить нас без доб­ро­го тос­та. Боль­шая часть тех, кто на­тол­кнёт­ся на этот текст, не от­ка­зыва­ют се­бе в воз­можнос­ти до­пол­нить ра­дость бо­калом ви­на.

Пред­ста­вим се­бе боль­шой все­мир­ный - и мир­ный - стол, пе­рез­вон бо­калов и мно­го­язы­чие тос­тов... При всём оби­лии язы­ков и люд­ских ха­рак­те­ров тос­ты-по­жела­ния сов­па­да­ют во мно­гих стра­нах, на мно­гих язы­ках.

Я с удо­воль­стви­ем слы­шу пе­рек­личку тос­тов - "За здо­ровье" с раз­ны­ми от­тенка­ми (За ва­ше здо­ровье, Будь­те здо­ровы, Ва­ше здо­ровье), "Cheers" (Чирс) - в ан­гло­языч­ных стра­нах, "Prost" (Прост) или "Prosit" - на не­мец­ком. Ма­ло от­ли­ча­ет­ся от не­мец­ко­го тост в Авс­трии или Швей­ца­рии - Прошт! "Sk?l" (сколь) - по-швед­ски, "Na zdrowie" (На здро­вие) - у по­ляков или чеш­ское "Na zdrav" (на здрав). У фран­цу­зов - "A votre sant?" (А вот­рэ сан­тэ) или в бо­лее тес­ной кам­па­нии сок­ра­щён­но - Сан­тэ. В италь­ян­ском зас­толье мож­но ус­лы­шать: "Salute!" (Са­лютэ), то же "Здо­ровья". Ана­логич­но проз­ву­чит тост на ис­пан­ском: "Salud!" (Са­люд, Здо­ровья!)…

С не­боль­шим смыс­ло­вым от­ли­чи­ем по­доб­ный тост зву­чит на идиш: "L'Chayim" (Ле­ха­им) - за жизнь.

Италь­ян­цы мо­гут пред­по­честь тра­дици­он­но­му "са­лютэ" звон­кое "чин-чин", вос­хо­дящее к ки­тай­ским тра­дици­ям. Ещё один рас­простра­нён­ный ва­ри­ант тос­та в Гер­ма­нии: "Zum Wohl!" - (Ва­ше здо­ровье/бла­гопо­лучие).

Глу­боко­мыс­ленно зву­чит ки­тай­ский тост "Ган бей", что в пе­рево­де оз­на­ча­ет "Что­бы ре­ка об­ме­лела", в рус­ской ана­логии - "Пей до дна". Воз­глас "чай йо", что оз­на­ча­ет "ура", мож­но ус­лы­шать в ка­чес­тве тос­та в Юго-Вос­точной Азии по-тай­ски. Там же на­путс­твен­ное "Чон ка­ев" ("Выпь­ем!").

Без осо­бых пре­тен­зий за рос­сий­ским мо­лодеж­ным сто­лом мо­жет проз­ву­чать и "Да­вай!", "По­еха­ли!" или "Бу­дем!" Кста­ти, в Бе­лорус­сии уни­вер­саль­ный тост зву­чит имен­но так - "Будь­зма", то есть "бу­дем". На не­мец­ком мож­но ус­лы­шать: "Noch einmal" (Нох ай­нмаль) - Ещё раз, сно­ва.

Да­вай­те выпь­ем по­нем­но­гу - за ра­дость жиз­ни, за про­дол­же­ние доб­рых со­бытий этих на­ших, увы, счёт­ных дней…

А по­ка хо­чет­ся ду­мать не о пред­ска­зыва­емых пу­тях в ад или рай, а о ра­дос­тях по­целуя и о счастье се­мей­но­го ок­ру­жения. (Ду­мать то, точ­но, в на­ших воз­можнос­тях).