Мои дедушки, до Берлина дошедшие

Оба мо­их де­да - ев­реи из Поль­ши, из од­но­го и то­го же го­рода Мез­рич (по-поль­ски - Мен­ды­жец Под­ляски). Оба во­ева­ли, дош­ли до Бер­ли­на. Я рас­ска­жу ис­то­рию каж­до­го из них. 
                       
1. ДЕД АБ­РАМ

Отец ма­тери Аб­рам Ганц у­ехал из Поль­ши в СССР в 1926 го­ду. Он был при­вер­женцем идей со­ци­ализ­ма и на­де­ял­ся об­рести се­бя в стра­не, ко­торая бы­ла, как ему ка­залось, пря­мым воп­ло­щени­ем этих идей.

Он пи­сал сти­хи. Его род­ным язы­ком был идиш. В СССР 20-лет­ний дед по­шёл про­торен­ным пу­тём - спер­ва шко­ла ра­бочей мо­лоде­жи, по­том раб­фак, пос­тупле­ние в МГУ на ма­тема­тичес­кий фа­куль­тет.

В 1939 го­ду по­пал по рас­пре­деле­нию на ра­боту в Го­мель­ский уни­вер­си­тет, на ка­фед­ру ма­тема­тики — пре­пода­вате­лем.

В сен­тябре то­го же го­да на­чалась Вто­рая ми­ровая вой­на.

Из Поль­ши в СССР в на­деж­де спас­тись от Гит­ле­ра ус­тре­мились  ев­рей­ские бе­жен­цы. Ог­ромный по­ток. Сот­ни ты­сяч. Спа­сение ока­залось мни­мым. Мно­гих со­вет­ские влас­ти арес­то­выва­ли как шпи­онов, са­жали, от­прав­ля­ли в ла­геря или уби­вали. Дру­гих раз­во­рачи­вали на­зад, где на гра­нице их встре­чали и тот­час же унич­то­жали на тот мо­мент со­юз­ни­ки боль­ше­виков - на­цис­ты. Но не­кото­рым всё же по­вез­ло. Им уда­лось вы­жить. Так и с мо­ей ба­буш­кой Ле­ей-Ли­зой. 

Она встре­тила в Го­меле мо­его де­да. И тот спас её, обе­зумев­шую 18- лет­нюю дев­чонку от арес­та, же­нив­шись на ней. Ос­таль­ная семья ба­буш­ки бы­ла фак­ти­чес­ки вся унич­то­жена. Её ро­дите­лей и стар­ших брать­ев уби­ли че­кис­ты как поль­ских шпи­онов.

Пра­деда же об­ви­нили в кле­вете на вож­дя не­мец­ко­го про­лета­ри­ата то­вари­ща Гит­ле­ра. Пра­баб­ке кон­во­ир раз­мозжил го­лову на гла­зах её сы­на, млад­ше­го бра­та ба­буш­ки, при эта­пиро­вании в ла­герь. Эта пра­баб­ка бы­ла на­бож­ной ев­рей­кой, свя­то ве­рила в Гос­по­да, мо­лилась доб­ру. Её уби­ли ни за что, как со­баку — вер­нее, за то, что по нес­частью бы­ла ев­рей­кой из Поль­ши.

    А брат ба­буш­ки вы­жил. Его спас­ла и вы­ходи­ла рус­ская жен­щи­на - ла­гер­ный врач, для ко­торой он про­давал по­том на рын­ке ле­карс­тва. Но про не­го — ни­же.

...Итак, дед мой спас ба­буш­ку от арес­та и они про­дол­жи­ли жить в Го­меле, где в 1940-м ро­дил­ся их пер­ве­нец - мой дя­дя. Дя­дя Изя.

По­том Гит­лер на­пал на СССР. Де­да приз­ва­ли в ар­мию и он от­пра­вил­ся на фронт. Ба­буш­ку с сы­ном эва­ку­иро­вали из Го­меля на Урал.

Пись­ма от де­да при­ходи­ли все че­тыре го­да вой­ны. Пись­ма на идиш. Они и сей­час хра­нят­ся в се­мей­ном ар­хи­ве.
  
Пос­ле по­беды, счас­тли­вый, у­ехал в Го­мель, где его уже жда­ла ба­буш­ка, вер­нувша­яся из эва­ку­ации.

Дед был опь­янен, как ему ка­залось, но­вым пос­ле­во­ен­ным воз­ду­хом сво­боды. Ве­рил по-преж­не­му в со­ци­ализм, в пе­реме­ны, в то, что 1937 год пов­то­рить­ся бо­лее не мо­жет пос­ле кро­ви, про­литой со­вет­ски­ми людь­ми за по­беду над на­циз­мом....

Шло вре­мя. В 1946 го­ду И­осиф Ста­лин раз­ре­шил поль­ским ев­ре­ям вер­нуть­ся на ро­дину, в Поль­шу, уже тог­да на­мечая про­ект соз­да­ния под­кон­троль­но­го СССР Из­ра­иля.

Из ла­геря в Го­мель вер­нулся пов­зрос­левший ба­буш­кин млад­ший брат - 16-лет­ний юно­ша, про­шед­ший семь лет ла­геря на Ко­лыме, и спас­ший­ся чу­дом. 

Он ска­зал де­ду и баб­ке:

- Мы дол­жны вмес­те у­ехать. В этой стра­не ос­та­вать­ся нель­зя. Я ви­дел ад. Страш­нее, чем ад...

Дед ос­та­новил его:

- Ты у­ез­жай. Те­бе не­об­хо­димо. А я за эту зем­лю, за эту стра­ну про­ливал кровь. Те­перь это моё. И всё по­меня­ет­ся, по­тому что мы по­беди­ли фа­шис­тов.

Он был на­ив­ным, мой по­этич­ный дед-ма­тема­тик. Он был сол­да­том-ге­ро­ем. И он поп­ла­тил­ся в даль­ней­шем за ве­ру в по­беду доб­ра над злом.

Брат ба­буш­ки вер­нулся в Поль­шу один. При­шел в свой дом в Мен­ды­жеце. Дом был за­нят по­ляка­ми. Они от­да­ли маль­чиш­ке аль­бом с се­мей­ны­ми фо­тог­ра­фи­ями, ле­жав­ший на чер­да­ке. И спус­ти­ли юно­шу с крыль­ца. Че­рез ме­сяц па­рень у­ехал из Поль­ши в Шве­цию. Там же­нил­ся. Из Шве­ции вмес­те с же­ной пе­реб­рался в США. Там и жи­вёт по­ныне. О мо­ей встре­че с ним я ещё рас­ска­жу.

Дед Аб­рам и ба­буш­ка Лея-Ли­за ос­та­лись в СССР. 

Ли­кова­ни­ем при­ветс­тво­вали ре­шение О­ОН о соз­да­нии го­сударс­тва Из­ра­иль. Дед пи­сал вос­торжен­ные си­онист­ские по­луре­лиги­оз­ные по­эмы на эту те­му.

А по­том,   в ян­ва­ре 1948 го­да, че­кис­ты уби­ли в Мин­ске Ми­хо­эл­са, ко­торо­го дед бо­гот­во­рил. И раз­верну­лась в СССР ши­рокая  ан­ти­семит­ская кам­па­ния. В ду­хе Гер­ма­нии 30-х го­дов. Пе­реса­жали- по­уби­вали ве­дущих де­яте­лей ев­рей­ской куль­ту­ры. Зак­ры­ли ев­рей­ский те­атр ГОС­СЕТ в Мос­кве. И дед по­нял,  что в 1946-ом ошиб­ся, не у­ехав. Но бы­ло уже поз­дно.

Же­лез­ный за­навес опус­тился, от­го­родив Со­вет­ский Со­юз от ос­таль­но­го ми­ра. 

Ба­буш­ка рас­ска­зыва­ла, что, уз­нав об убий­стве Ми­хо­эл­са, дед зак­рыл ли­цо ру­ками и прос­то­нал: "Фа­шис­ты, за ко­го я во­евал?!.". Он сра­зу по­нял, что «нес­час­тный слу­чай» с Ми­хо­эл­сом, «на­езд гру­зови­ка» - сказ­ка для ду­раков.

Дед тя­жело пе­режи­вал про­ис­хо­дящее в стра­не. В ито­ге он  был уво­лен из уни­вер­си­тета за кос­мо­поли­тизм и сос­лан сель­ским учи­телем ма­тема­тики в Бор­щовку, что под Го­мелем, с пра­вом по­сещать в Го­меле семью раз в три ме­сяца.

Нас­ту­пил 1956 год, сос­то­ял­ся эпо­халь­ный ХХ съ­езд КПСС, на ко­тором Хру­щёв раз­венчал Ста­лина. Де­да вер­ну­ли в Го­мель и он тут же по­дал до­кумен­ты на вы­езд семьи в Поль­шу.

На­чалось ожи­дание. Дед лю­бил взять трость, на­цепить на пид­жак во­ен­ные наг­ра­ды - и в та­ком ви­де прис­та­вать к со­седям по ули­це, ко­рен­ным со­вет­ским ев­ре­ям, уг­ро­жая по­бить их тростью за ве­ру в иде­алы ком­му­низ­ма. Кон­ту­зия фрон­то­вая да­вала знать о се­бе всё ча­ще и ча­ще. Дед сры­вал­ся на крик, рас­пу­гивая пос­ледних при­яте­лей и дру­зей, не го­воря о со­седях и про­хожих.

- Фа­шис­ты!.. Фа­шис­ты!.. - реф­ре­ном вык­ри­кивал он на всю ули­цу. Не объ­яс­няя - о ком. Ев­реи жи­вущие ря­дом,  в ужа­се зак­ры­вали ок­на.

Че­рез нес­коль­ко ме­сяцев де­да выз­ва­ли в ОВИР. На­дел он пид­жак, на­цепил во­ен­ные наг­ра­ды, взял трость. И по­шел.

В ка­бине­те,  по вос­по­мина­ни­ям ба­буш­ки, из-за сто­ла навс­тре­чу де­ду под­нялся чи­нов­ник со сви­ным  ры­лом. 

- Вам от­ка­зано в отъ­ез­де, - про­из­нес он - мы не мо­жем от­пустить ге­роя вой­ны, быв­ше­го  сол­да­та со­вет­ской ар­мии. Жи­вите, ра­ботай­те. Рас­ти­те де­тей в на­шей со­вет­ской стра­не.

Дед зад­ро­жал. Нер­вны­ми дви­жени­ями рук сры­вал  с се­бя во­ен­ные ме­дали и клал на стол чи­нов­ни­ку.

- За­бери­те ва­ши наг­ра­ды. Они мне не нуж­ны!..

Сви­ное ры­ло вы­дави­ло:

- Ва­ши поб­ря­куш­ки нам то­же не нуж­ны.

По­мощ­ник чи­нов­ни­ка за­сунул ме­дали де­ду в кар­ман пид­жа­ка и вып­ро­водил за дверь.

Вер­нувшись до­мой, ра­зоз­ленный и раз­нер­вни­чав­ший­ся дед спер­ва кри­чал на до­маш­них, по­том вы­шел во двор, где сто­ял де­ревян­ный сор­тир. И выб­ро­сил в дыр­ку сор­ти­ра все свои ме­дали. 

С этих пор дед на­чал лю­то не­нави­деть Со­вет­ский Со­юз. Су­дорож­но вслу­шивал­ся в пе­реда­чи «Го­лоса Из­ра­иля» на идиш. Все боль­ше и боль­ше за­мыкал­ся.

Кри­ки не прек­ра­щались. Кон­ту­зия да­вала знать о се­бе ча­ще и ча­ще.

Дед всё еще пи­сал сти­хи. А­арон Вер­ги­лис, ре­дак­тор ли­тера­тур­но­го идиш­ско­го жур­на­ла "Со­ветиш Гей­мланд" (Со­вет­ская Ро­дина ) их не пе­чатал.

За­то чу­дом уда­лось пе­редать не­кото­рые ру­копи­си сти­хов  в Из­ра­иль. И в 1965 го­ду они здесь бы­ли на­печа­таны. У ме­ня до­ма это из­да­ние есть и сей­час.

Дед сда­вал. И умер в воз­расте 64 лет, не до­жив до мо­его рож­де­ния нес­коль­ких ме­сяцев.

 Мне рас­ска­зыва­ют родс­твен­ни­ки, что я на не­го чем - то по­хож.

...Мо­гилу де­да в Го­меле я по­сетил в 2010 ом го­ду. По­ложил ка­мень. По­молил­ся.

Пом­ню те­бя, мой прек­расный дед. Ге­рой, сол­дат, по­эт. Пла­мен­ный со­ци­алист. Пла­мен­ный си­онист.

Веч­ная и свет­лая те­бе па­мять.

2. ДЕД МИ­ХА­ИЛ

Отец мо­его от­ца, дед Ми­ха­ил Эпель­зафт, то­же бе­жал из Поль­ши в СССР. Но уже в сен­тябре 1939 го­да.

НКВД не стал его арес­то­вывать. Он был опыт­ным ком­му­нис­том- аги­тато­ром ещё в Поль­ше, где воз­глав­лял мез­ри­чес­кую ячей­ку ком­партии.

В 1941-ом ушёл на вой­ну. Был ра­нен. Вер­нулся в тыл. Там же­нил­ся на ба­буш­ке. В 1943-ём на Ура­ле, в го­роде Кур­ган, в эва­ку­ации ро­дил­ся мой отец Алек­сандр.

Де­да сно­ва приз­ва­ли на фронт. До­шёл до Бер­ли­на. А на­зад в СССР не вер­нулся. Сбе­жал в род­ную Поль­шу, за­теряв­шись в Вар­ша­ве как опыт­ный ком­му­нист-под­поль­щик, всё для се­бя у­яс­нивший о Со­вет­ском Со­юзе. Мой па­па рос без от­ца.

В 1956 го­ду Ми­ха­ил ра­зыс­кал свою же­ну, мою баб­ку че­рез зна­комых. Та бы­ла уже на­чаль­ни­цей хи­мичес­кой ла­бора­тории на за­воде "Гом­сель­маш" в Го­меле. Де­душ­ка по те­лефо­ну пред­ло­жил ей по взять мо­его па­пу и у­ехать с ним в Поль­шу - я, мол, га­ран­ти­рую раз­ре­шение на вы­езд.

Баб­ка не­году­юще от­ка­залась. С тех пор дед в ее жиз­ни боль­ше не по­яв­лялся.

Отец пи­сал ему в Поль­шу пись­ма на идиш. По­лучал от­ве­ты. Иног­да при­ходи­ли по­сыл­ки с по­дар­ка­ми для сы­на. А по­том дед ис­чез. Сно­ва при­годил­ся опыт под­поль­щи­ка - он вов­ре­мя  свин­тил из Поль­ши в Из­ра­иль, где же­нил­ся на жен­щи­не с ре­бен­ком. Но об этом мы уз­на­ли толь­ко в 1990 го­ду, а до то­го - мол­ча­ние. Ни­каких сле­дов. В 1980 го­ду отец поп­ро­сил у­ез­жа­ющих в Из­ра­иль дру­зей ра­зыс­кать его там. Че­рез не­кото­рое вре­мя те друзья на­писа­ли: та­кого в Из­ра­иле нет. 

Ве­ро­ят­но, умер - сде­лал вы­вод отец. И ус­по­ко­ил­ся. Прек­ра­тил по­ис­ки де­да, за­быв, про его под­поь­ное прош­лое. 

...Мы при­были в Из­ра­иль в 1990 го­ду. В а­эро­пор­ту, в рож­дес­твенский ве­чер 24 де­каб­ря 1990 го­да нас встре­чал дво­юрод­ный брат ма­мино­го от­ца, де­да Аб­ра­ма, жив­ший в Из­ра­иле с 1948 го­да.

Ус­лы­шав, что фа­милия на­ша не Ганц, но Эпель­зафт, он встре­пенул­ся и спро­сил:

- Ми­ха­ил Эпель­зафт - не ваш родс­твен­ник?. 

У па­пы гла­за по­лез­ли на лоб:

- Так это мой отец, я его ис­кал и ни­чего о нём не знаю с 60-ых го­дов!..

- Ваш па­па - пред­се­датель ев­рей­ской об­щи­ны Мель­бур­на с 1978 го­да. У ме­ня есть но­мер его те­лефо­на в Авс­тра­лии...

Так на­шёл­ся мой дед. И все 90-ые го­ды прош­ло­го ве­ка пе­репи­сывал­ся с мо­им от­цом, бу­дучи сдан­ным при­ем­ной доч­кой в дом прес­та­релых. 

В 2000 го­ду со мной и с от­цом раз­го­вари­вали вра­чи из Авс­тра­лии, про­ся раз­ре­шения на опе­рацию. Сер­дце. Мы бы­ли удив­ле­ны. Ока­залось, что де­да ник­то в этом до­ме прес­та­релых не по­сеща­ет. И он ука­зал в ка­чес­тве родс­твен­ни­ков нас.

Мы да­ли раз­ре­шение. И дед че­рез па­ру ме­сяцев умер. Не вы­дер­жав пос­то­пера­ци­он­ных наг­ру­зок.

А еще че­рез ме­сяц из Авс­тра­лии приш­ла по­сыл­ка. В ней бы­ли,  кро­ме нес­коль­ких ве­щей и книг, две во­ен­ных ме­дали де­да. За по­беду над Гер­ма­ни­ей, за взя­тие Бер­ли­на...

Я смот­рел на эти ме­дали. На уши и нос де­да на фо­то. На свои уши и нос. И пла­кал. Не в си­лах осоз­нать кру­гово­рот су­деб, со­бытий, те­чения вре­мени...

3. ВСЁ ПРЕ­ДОП­РЕ­ДЕЛЕ­НО

В 1993 го­ду, в мае, в ка­нун Дня По­беды, из США в Из­ра­иль при­ехал ба­буш­кин брат - тот са­мый маль­чиш­ка, вы­жив­ший в со­вет­ском ла­гере. Мы си­дели в рес­то­ран­чи­ке на на­береж­ной Тель-Ави­ва. Раз­го­вари­вали на жут­кой сме­си рус­ско­го, иди­ша и ан­глий­ско­го.

Он хо­рошо пом­нил рус­ский мат. По ла­герю. И чуть ху­же - раз­го­вор­ный рус­ский. Но я по­нимал его идиш плюс ан­глий­ский. А он по­нимал мой рус­ский. Так и об­ща­лись. За ок­ном сгу­щались су­мер­ки. Шу­мело мо­ре. Он вспо­минал ба­буш­ку, со­вет­ский ла­герь, нем­цев в Поль­ше. И вдруг спро­сил ме­ня:

- Ты изу­чал или хо­тя бы чи­тал Тал­муд?

- Нет, - чес­тно на тот мо­мент от­ве­тил я.

- Изу­чай , зу­неле***. Там ска­зано, что всё пре­доп­ре­деле­но. 

 - К че­му ты об этом?

- К то­му, что не­воз­можно бы­ло из­бе­жать ни вой­ны, ни Хо­локос­та. И по­беда над на­цис­та­ми то­же бы­ла зап­рограм­ми­рова­на. Пре­доп­ре­деле­на. Най­ди, зу­неле, Тал­муд. От­крой трак­тат "Ме­гила:" 6а.  Там ска­зано, что пра­отец Я­аков мо­лил Все­выш­не­го не дать Гер­ма­нии осу­щес­твить свои за­мыс­лы, не дать ей вый­ти в мир и пе­ревер­нуть его.

Я оне­мел. 

Но в те вре­мена как мож­но бы­ло знать о фа­шист­ской Гер­ма­нии? И об Из­ра­иле? Сплош­ной древ­ний Еги­пет!

- Ты ви­дишь, что мир пе­ревер­нулся, зу­неле. Это про­изош­ло. Да­вай выпь­ем за со­вет­ских сол­дат, за рус­ских, за ук­ра­ин­цев, за аме­рикан­цев, за ан­гли­чан, за на­ших ев­рей­ских ге­ро­ев то­же выпь­ем. По­тому  что мы с то­бой име­ем бла­года­ря всем им воз­можность си­деть здесь и лю­бовать­ся ве­чер­ни­ми звез­да­ми за ок­ном.

И ждать от­ве­та Не­бес.

- Да­вай выпь­ем, дя­дя - про­из­нес я с ко­мом в гор­ле. За По­беду. А ждать от­ве­та не­бес не сто­ит. По­тому что Не­беса ждут от­ве­та. От нас.