Я не согласен ни с одним словом, которое вы говорите, но готов умереть за ваше право это говорить... Эвелин Беатрис Холл

независимый интернет-журнал

Держись заглавья Кругозор!.. Наум Коржавин
x

Экзотическая поездка

Командировка с приключениями

Опубликовано 17 Февраля 2020 в 12:23 EST

Ада Даль
...всё бы ничего, если бы не их лица. На них просто написано было, что они уголовники. Я уверена, что это были бывшие зэки. Ни одного нормального лица я не заметила. Грубые, злобные, и что-то было в них такое, что объяснить не могу, но интуитивно я чувствовала - это ужасные люди. Преодолев желание выскочить на улицу (очень уж хотелось есть), я...
Гостевой доступ access Подписаться

В мае 1972 года меня в составе группы сотрудников нашего проектного института направили в командировку на Усольский химкомбинат для защиты проекта производства, которое должно было там строиться. В группу входило шесть человек: главный инженер проекта, технолог (я), механик, архитектор, электрик и представитель генпроектировщика из Москвы.

Летели мы через Москву. В аэропорту перед вылетом из Киева  узнаём, что в этот день под Харьковом разбился саймолет АН-10, и все АН-10 сняты с авиалиний страны (в той самой катастрофе погиб знаменитый пародист В.Чистяков). Но мы не предполагали тогда, какими приключениями и волнениями это событие обернется для нас.

Не знаю,  как у кого, а у меня полёты всегда вызывали двойственное чувство. С одной стороны – захватывающее ощущение, когда самолет отрывается от земли и набирает высоту. Я обожала наблюдать, как дома, люди, машины становятся все меньше и меньше, дороги превращаются в ниточки, и земля приобретает вид географической карты. А затем, вынырнув из сплошного тумана, летим в голубом небе под ярким солнцем над горами облаков, похожих на огромные куски ваты. Эти картины всегда доставляли мне большое наслаждение. Но все же в подсознании сидел какой-то червячок, и нет-нет да вспомнишь, что ты на высоте 10 тысяч метров, и что если. не дай Бог… Поэтому, когда самолет приземляется, выпускает шасси и, наконец, коснувшись колесами земли, скачет по полосе, меня всегда охватывает благостное, радостное успокоение.

Но если перед полетом расскажут о какой-нибудь авиакатастрофе, то червячок гложет сильнее, и еще больше хочется поскорей очутиться на земле.

В связи с этим не могу не упомянуть о другом моем полете. Мы с сотрудницей летели через Москву в Уфу. Самолет вырулил на взлетную полосу, моторы взревели – сейчас взлетим, но рев стих, и мы возвращаемся к аэропорту: не завелся один из двигателей. Перед тем, как пересадить нас в другой самолет, командир экипажа бегал по самолету и простукивал каждый болтик и винтик. А когда один из пассажиров пошутил по этому поводу, он ответил: «А Вы не шутите, скажите лучше спасибо, что ваши дети сиротами не остались». Настроение наше после таких слов явно не улучшилось…

А в Москве, в довершение «приятных» впечатлений, когда мы приехали из Внуково в Домодедово, нас встретила сотрудница, приехавшая в Москву раньше. Она была белая, как мел, и дрожала. Оказывается, на ее глазах упал и загорелся только что взлетевший самолет. Так что лететь дальше нам было совсем «весело».

Ну, это было «лирическое» отступление.

Долетели мы благополучно до Москвы, потом – до Иркутска и под вечер приехали в Усолье. Поселились в общежитии. Нужно было раздобыть какую-нибудь еду, и я отправилась в магазин. Там не было ничего, кроме хлеба, водки и консервов. Мужчины наши (женщина - я одна) этим и ужинали, но меня такой ужин не устраивал, и я пошла в столовую. Даже сейчас, через 35 лет, когда я вспоминаю то, что там увидела, мне становится не по себе.

Небольшое помещение, тесно заставленное столами, с узенькими проходами, заполнено мужчинами (хочется сказать – мужиками) в черных ватниках. Очевидно, это были рабочие после смены на химкомбинате. Я оказалась там единственной женщиной. Все они очень громко и возбужденно разговаривали, похоже, уже были подвыпившими. Оказаться в таком обществе – не самое приятное. Но все бы ничего, если бы не их лица. На них просто написано было, что они уголовники. Я уверена, что это были бывшие ЗЭКи. Ни одного нормального лица я не заметила. Грубые, злобные, и что-то было в них такое, что объяснить не могу, но интуитивно я чувствовала, что это ужасные люди. Преодолев желание выскочить на улицу (очень уж хотелось есть), я взяла макароны и жиденький компот (больше ничего подходящего не было). Ела я, сжавшись в комок. И даже сейчас, как будто это было вчера, я ощущаю то свое состояние страха. Мне казалось, что вот сейчас кто-то из них на меня накинется. Когда я вышла оттуда и отошла на приличное расстояние, счастливее человека, кажется, на свете не было.

Усолье мне показалось больше похожим на деревню, чем на город, сплошь деревянную: одноэтажные деревянные домики за деревянными заборами, деревянные тротуары. Может быть, там и был городского типа центр, но я его не видела.

На следующий день состоялась защита проекта на химкомбинате. В моем командировочном задании было еще ознакомление с одним из производств. Аналогичное производство было на киевском химзаводе, и реконструкцией его я тогда занималась. Так что после защиты и обеда в заводской столовой я долго ходила по цеху, выясняя различные вопросы.

Утро следующего дня у меня было свободным, и я отправилась на рынок. Погода была солнечная, но холодная. Ледяной ветер пронизывал насквозь.  Шерстяная кофта, плащ-болонья и шерстяная шапочка мало помогали. В Киеве такой холоднючий ветер бывает обычно не позже конца марта – начала апреля, когда еще лежит снег.

На рынке мне нужно было купить «серу» (по просьбе одной сотрудницы, жившей когда-то в Сибири), которая бывает только в Сибири и которая якобы обладает какими-то целебными свойствами. Это твердая светло-серая масса, делают ее то ли из наростов, то ли из смолы какого-то дерева, уже не помню – какого.

Рынок находился в небольшом реденьком леске и состоял из 4-х или 5-ти длинных столов, за которыми торговали несколько женщин, да и покупателей почти не было. «Сера», на мое счастье, продавалась, и я была довольна, что смогла выполнить поручение.

Затем я пошла искать книжный магазин, что делала в каждом городе, куда попадала, если оставалось свободное время.

В маленьком, сельского типа магазинчике оказался, как ни странно, букинистический отдел. Когда я зашла в него, у меня глаза разбежались, столько там было интересных книг, и для взрослых, и для детей: большая книга, что-то вроде детской энциклопедии, – книги о животных и растениях, научно-популярные, мемуары. В Киеве в то время хорошую книгу – днем с огнем не сыскать. А мы с мужем искали книги для дочки (ей тогда было 8 лет).

Откуда такое богатство в глухом городишке? Все книги лежали вместе, отдельно от других. Похоже, что их сдал один человек, ясно – что интеллигентный, читающий. Может быть, бывший политзаключенный, осевший там после лагеря, или его потомок? Но, может, это просто моя фантазия.

Купила я книг 20. Я была так рада, как будто  нашла драгоценный клад. Потащила свое сокровище на почту, упаковала в 4 посылочных ящика и отправила в Киев.

Наша защита прошла быстро и гладко. Начальство химкомбината мало во что вникало. То ли не было заинтересовано в этом производстве, то ли знало, что денег на его строительство не дадут. Так оно в дальнейшем и случилось. Проект пошел в «корзину», как и бОльшая часть наших проектов.

Оставшиеся до отлета два дня мы провели в Иркутске. Бродили по городу.

Центр города оставил очень приятное впечатление. Мне помнятся прямые, широкие улицы, стройные ряды старинных каменных зданий. Сейчас центр представляется мне как единый ансамбль, но помню его смутно и не уверена, что в памяти не исказилось первоначальное впечатление.

Когда я недавно прочитала, что Иркутск напоминает Петербург, подумала, что это действительно так, хотя тогда у меня эта ассоциация не возникла.

Видела я и деревянные дома с красивой резьбой, но не помню – в Иркутске или в Усолье, а, может быть, и там и там.

Мы подходили к церкви (названия не помню) на берегу Ангары, за оградой которой – могила жены декабриста, кто она, я тоже не помню. Рядом, как запомнила я, могила ее маленького сына. Начитавшись сейчас материалов в Интернете, я решила, что это – графиня Трубецкая, т.к. ни о каких других женах декабристов, похороненных в Иркутске, кроме гр. Трубецкой, сведений нет. Но на фотографии надгробие на могиле гр. Трубецкой совершенно не похоже на памятник, который видела я. Оно горизонтальное, в виде саркофага, а я помню вертикальный памятник, то ли стела, то ли башенка. Кроме того, по сведениям в Интернете, рядом с гр. Трубецкой похоронены трое ее детей. Так что чьи могилы я видела тогда, остается для меня загадкой.  Как жаль, что я ничего не записывала, да и фотоаппарата с собой не было.

Нашему руководителю удалось договориться, и  нам дали автобус и повезли на Байкал. Все мы, конечно, мечтали об этой поездке. Я ждала ярких, захватывающих впечатлений, но была несколько разочарована. Мы подъехали к берегу Байкала в таком месте, где обзор был ограничен. Конечно, видно было, что это большое озеро, но особого величия, красоты его я не ощутила. Оно напоминало скорее залив, с трех сторон окруженный берегами.

Слева на гористом, поросшем лесом берегу расположено, как нам сказали, селение Листвянка, где находится музей Байкала. Но в тот момент он был закрыт. Где-то недалеко – исток Ангары, но нам он не был виден. Самое сильное впечатление произвела байкальская вода, такая чистая и прозрачная, что виден не только каждый камушек на дне, но, кажется, и каждая песчинка. Мы попробовали воду, она мне показалась похожей на дистиллированную.

Недавно я наткнулась на фотографию. Я и еще двое попутчиков стоим на небольшой горке камней, выступающих из воды, видны камушки, по которым мы добрались до этой горки, а за нами – водная гладь Байкала. Противоположного берега, конечно, не видно.

Мы походили немного по берегу и поехали в Иркутск.

На обратном пути нас ждал небольшой сюрприз. Мы заметили у дороги цветущие кусты багульника. Остановили автобус и наломали по букету. Небольшие, очень симпатичные цветочки росли прямо на коричневых ветках. Сейчас мне кажется, что они были голубого цвета – и я собиралась уверенно об этом написать – но это не так. И вот как это выяснилось.

На днях за завтраком зашел разговор о багульнике, и Лена (моя дочь) сказала, что во времена ее турпоходов, в т. числе по Сибири, во всех туристских отчетах писалось, что ни в коем случае нельзя спать среди зарослей багульника, т.к. можно не проснуться, - но потом засомневалась, к багульнику ли это относится. Я решила проверить, заглянула в Интернет. Увидела там разные виды багульников. Они действительно ядовиты, но они совершенно не похожи на те кусты, которые видела я. Потом, правда, я нашла много фотографий точно таких кустов, с такими же цветами, но…(и это меня очень удивило) все они не голубые, а розово-сиреневые. И хотя в Сибири их называют багульник даурский, но это не багульник, а относится это растение к семейству рододендронов. Багульники же относятся к семейству вересковых. Долго я искала голубой рододендрон, но не находила. И тогда я заподозрила, что «что-то с памятью моей стало». Когда Лена позвонила из города, я спросила у нее:

– Какого цвета были цветы багульника, что я привезла из Иркутска?

– Розового.   (Я в маленьком шоке)

– Ты точно помнишь?

– Точно помню.

И я, конечно, доверилась ее памяти.

Когда и почему в моем сознании розовые цветы превратились в голубые, мне не  понять. Я вновь и вновь вспоминаю, как наломала букет, как везла в самолетах, как он стоял дома, но  все равно у меня перед глазами голубые цветы. Это похоже на странный сон, где происходят всякие невероятные вещи. Но это не сон, а явь, и поэтому мне немного не по себе.

Остается добавить, что до лениного звонка я еще продолжала поиск и в перечне рододендронов нашла все-таки голубой рододендрон, но это уже не имеет значения.

Теперь в нашей семье, стоит только кому-нибудь что-либо перепутать, тут же раздается: «Привет от голубого багульника!»

Я привезла букет в Киев, и он долго стоял в вазе с водой. Очень жаль, что не сфотографировала его на цветную пленку, тогда он, наверно, не представлялся бы мне сейчас голубым.

Ну и наконец  – о нашем возвращении в Киев

В Иркутском аэропорту – большая толпа пассажиров, которая скопилась с  момента, когда были сняты с линий все самолеты АН-10. Их постепенно отправляли другими рейсами, задерживая часть пассажиров каждого рейса. И получилось так, что половина нашей группы попала на «свой» рейс, а другую половину, в том числе и меня, оставили до следующего рейса на Москву, т.е. примерно на два часа. Все бы ничего, но у нас на этот же вечер были забронированы билеты из Москвы в Киев. Со «своего» рейса мы успевали свободно, а со следующего – впритык.

И в ту, и в другую сторону мы летели с двумя посадками, причем, туда – в одних городах, обратно – в других. Это были, как мне помнится, Барнаул, Новосибирск, Новокузнецк и Омск, но могу и ошибиться. Полет до Москвы был утомительнее, чем из Москвы в Иркутск. Может быть, потому что в городах, где мы садились, стояла  страшная жара, в отличие от прохладного Иркутска. Душно было и в самолете. Кроме того, мы нервничали: успеем ли к киевскому рейсу. И действительно, мы прилетали в Москву с опозданием. А еще ведь нужно было выкупить билеты на Киев и доехать из Домодедово во Внуково.

Но, наконец, мы в аэропорту. И тут началась сумасшедшая гонка. Нам очень помогли сообразительность и предприимчивость наших сотрудников, прилетевших раньше. Видя, что мы опаздываем, они разделились: один нас встретил, другой держал очередь у окошка кассы, третий ждал нас с двумя машинами такси.

Бегом мы добежали до кассы, затем  «на полной скорости» – до такси. Едем во Внуково. Времени до вылета – в обрез. Мчимся на всех парах, то и дело подгоняя шоферов. Сейчас мне та наша гонка очень напоминает гонку в кинофильме «Приключения итальянцев в России».

 «Влетаем» в аэропорт Внуково и …узнаем, что наш рейс задерживается на два часа. Не сразу приходим в себя. Тут только я почувствовала, что безумно устала. Но что делать? Устроились в креслах и продремали с 11 часов вечера до 1 часа ночи.

И вот последний перелет.

Самолет, в который мы сели (это был, по-моему, ТУ-100), – старый – старый.    Судя по бархатным занавескам с кисточками в салоне, – наверно, 50-х годов.

С момента взлета и до посадки он дребезжал и скрипел, как немазаная телега. Уставшая до предела от перелета, гонок и нервотрепки, я в течение всего полета была в каком-то наркотическом полусне. Я все время себе представляла, как вот сейчас эта старая развалина рассыплется на мелкие кусочки, и мы свалимся в тар-тарары. Но, что самое интересное, меня эта перспектива нисколько не волновала. На меня напало тупое безразличие – я это прекрасно помню. Но когда я почувствовала, что мы уже на земле, и самолет катится по полосе, меня охватило такое блаженство, спокойствие, просто счастье, что словами это передать невозможно.

Киевский аэропорт встретил нас теплым, летним, свежим воздухом.

Видно, только что прошел дождь: асфальт еще мокрый. Боже, как же хорошо возвращаться домой!

Было 4 часа ночи. До шести мы подремали в креслах аэропорта, а потом направились к автобусу «Полет», отвозившему пассажиров в город.

Возможно, в своих воспоминаниях я что-то исказила, многое за годы забыто, но некоторые впечатления были настолько остры, что врезались в память намертво.

За все годы работы в проектном институте у меня было много интересных (помимо производственных дел) командировок.

Я много раз была в Москве, и каждая поездка туда была для меня большой радостью. Я люблю Москву, но главное – там жили  две мои любимые тетушки, родные сестры. Я приезжала к ним, как к себе домой. После их смерти Москва стала для меня чужой.

Я бывала в Ленинграде, Риге, Горьком, Ярославле, Нижнекамске, во многих других городах. В каждой поездке было что-то интересное.

 Но такой необычной, экзотической поездки, как в Иркутск и Усолье, больше не было.

Не пропусти интересные статьи, подпишись!
facebook Кругозор в Facebook   telegram Кругозор в Telegram   vk Кругозор в VK
 

Слушайте

 

Читайте также

ПРОЗА

МОЙ ДВОР. ИЛИ О ДРУЗЬЯХ-ТОВАРИЩАХ

Шёл пятьдесят пятый. Прошло всего десять лет, как окончилась Великая Отечественная Война и не зажили ещё раны, нанесённые ею. Страх и горе ещё жили в глазах людей. Первым тостом во время любого застолья было «За Родину, за Сталина!», а последним – «За то, чтобы не было Войны!» — это было время, когда фронтовики не стеснялись пролитой слезы, вспоминая о падших и с гордостью носили свои награды. Мои сверстники и я росли рядом с этими людьми и чувствовали себя, как за каменной стеной.

Борис Пукин март 2024

ПРОЗА

Тетрадь, найденная в Холоне

Страницы были исписаны ровным, довольно убористым, но отчетливым почерком. Это, по  всей вероятности, был  чей–то дневник. Первым, почти инстинктивным, желанием было стремлением вернуть тетрадь на прежнее место, но вдруг внимание моё привлекли выделенные жирным курсивом слова «Если  дорог тебе твой дом…» И уже, ни о чем другом не думая, я углубился в чтение, да с таким интересом, что едва не проехал свою остановку.

Эдуард Малинский февраль 2024

ПРОЗА

Здрасьте, кума Настя, Америка!

Первые еврейские беженцы из России сразу в Америку не попадали. Их туда не пускали. Началось это более ста лет назад. Всех привозили на Эллис Айлэнд- небольшой остров, расположенный недалеко от Нью-Йорка. Здесь были не только евреи, но и итальянцы, украинцы, поляки. Основная цель начальной изоляции – карантин…

Анатолий Стеклов март 2024

СТРОФЫ

Была божественной и кроткой

Мелькает лист тысячелетий
В потоках злата, серебра
А помнишь, как на белом свете,
Ты появилась из ребра?

Вошла уверенной походкой
Улыбкой озарила сад,
Была божественной и кроткой
Ты много, много лет назад…

Михаил Шур март 2024

ДУЛЬФАНИЗМ

Беседы Корнея Ивановича с внучиком....

Когда он шёл по своему ведомству, все заискивали, кланялись, просили, смотрели в глаза. Одним словом, ТАЙНЫЙ СОВЕТНИК! Он решал судьбы художников! Кому славу, медали, уважение, а кому ничего! Был судья! Но в искусстве всё меняется, можно ошибиться.

Люсьен Дульфан февраль 2024

ПОЛИТИКА

«Ах, война, что ж ты сделала, подлая…»

По итогам двухлетней военной кампании появляется все больше признаков того, что война поворачивается в пользу России как на поле боя, так и с точки зрения ослабления некогда безоговорочной поддержки Запада. Но прогнозировать продолжительность и завершающий итог этой бойни сейчас невозможно.

Эдуард Малинский март 2024

НОВЫЕ КНИГИ

Мифы, легенды и курьёзы Российской империи XVIII–XIX веков. Часть первая

Пушкин: «Так было мне, мои друзья, и кюхельбекерно, и тошно». Маркиз де Кюстин. Шокирующие «Записки о России».

Игорь Альмечитов март 2024

ПРОТИВОСТОЯНИЕ

«Страшнее кошки зверя нет»

Уже в конце октября «Ансар Алла» начала ракетные обстрелы Израиля, правда, без видимого успеха. Йемен и Израиль разделяют почти 2000 км, по земле — это напичканная системами ПВО территория враждебной хуситам Саудовской Аравии, а в Красном море постоянно дежурят корабли военно-морского флота США, способные перехватывать ракеты. Кроме того, и сам Израиль защищен собственными современными системами противоракетной обороны.

Эдуард Малинский март 2024

ИСТОРИЯ

САМЫЕ ИНТЕРЕСНЫЕ ФАКТЫ О ВЛАДЕ ДРАКУЛЕ

Валашский князь-господарь и воевода Влад III Басараб, больше известный широкой публике как Влад Дракула, является одной из самых сильных и ярких фигур европейского средневековья, человеком великой и трагической исторической судьбы, очень мощной, противоречивой и неоднозначной во всех смыслах и отношениях личностью. И, если вдуматься, это действительно так, ведь Влад Дракула был очень спорной и амбивалентной личностью, вызывающей двойственные и противоречивые чувства.

Аким Знаткин март 2024

Держись заглавья Кругозор!.. Наум Коржавин

x

Исчерпан лимит гостевого доступа:(

Бесплатная подписка

Но для Вас есть подарок!

Получите бесплатный доступ к публикациям на сайте!

Оформите бесплатную подписку за 2 мин.

Бесплатная подписка

Уже зарегистрированы? Вход

или

Войдите через Facebook

Исчерпан лимит доступа:(

Премиум подписка

Улучшите Вашу подписку!

Получите безлимитный доступ к публикациям на сайте!

Оформите премиум-подписку всего за $12/год

Премиум подписка