Без вины виноватая -2

Окон­ча­ние. На­чало

Еще один внук Сер­гея Сер­ге­еви­ча и Ли­ны Ива­нов­ны Про­кофь­евых - Сер­гей Оле­гович Про­кофь­ев был од­ним из ли­деров все­мир­но­го ан­тро­пософ­ско­го дви­жения, чле­ном прав­ле­ния Меж­ду­народ­но­го Ан­тро­пософ­ско­го об­щес­тва. Раз­го­вор с ним в кон­це ле­та 2009-го по­мог мне до­бавить нес­коль­ко важ­ных штри­хов к пор­тре­ту жен­щи­ны, пос­тра­дав­шей дваж­ды: вна­чале - от со­пер­ни­цы, раз­лу­чив­шей ее с му­жем, за­тем - от ста­лин­ско­го тер­ро­ра, но при этом ос­тавшей­ся лич­ностью, пе­ред ко­торой скло­няли го­ловы ми­ровые зна­мени­тос­ти.

- Сер­гей Оле­гович, преж­де чем я за­дам вам воп­ро­сы, от­но­сящи­еся к Ли­не Ива­нов­не, рас­ска­жите в об­щих чер­тах о де­ле, ко­торо­му вы се­бя пос­вя­тили. Вряд ли мно­гие из на­ших чи­тате­лей мо­гут пох­вастать­ся проч­ны­ми све­дени­ями об ан­тро­посо­фии...

- Пред­ста­вить в нес­коль­ких сло­вах сущ­ность ду­хов­но­го те­чения, ос­но­ван­но­го в на­чале ХХ ве­ка авс­трий­ским фи­лосо­фом-мис­ти­ком Ру­доль­фом Штай­не­ром, не­воз­можно. При­веду лишь нес­коль­ко штри­хов. Ан­тро­посо­фия (от гре­чес­ко­го - anthropos - че­ловек и sophia - муд­рость) приз­на­ет ре­аль­ность на­ряду с фи­зичес­ким ми­ром так­же ми­ра ду­хов­но­го и счи­та­ет воз­можным его поз­на­ние. На поч­ве ан­тро­посо­фии вы­рос­ли раз­личные прак­ти­чес­кие ини­ци­ати­вы в об­ласти пе­даго­гики, ме­дици­ны, ис­кусс­тва, фар­ма­коло­гии и да­же... сель­ско­го хо­зяй­ства. Это те­чение ухо­дит сво­ими кор­ня­ми в глу­бины ев­ро­пей­ской куль­ту­ры; я мог бы так­же оха­рак­те­ризо­вать его как сов­ре­мен­ную фор­му эзо­тери­чес­ко­го хрис­ти­анс­тва. В на­чале прош­ло­го ве­ка оно бы­ло рас­простра­нено в Рос­сии, к не­му при­над­ле­жали та­кие из­вес­тные фи­гуры, как по­эт Мак­си­мили­ан Во­лошин, про­за­ик-сим­во­лист Ан­дрей Бе­лый и его же­на, ху­дож­ни­ца Ася Тур­ге­нева, ак­тер и ре­жис­сер Ми­ха­ил Че­хов; на За­паде ан­тро­посо­фи­ей ин­те­ресо­вались ху­дож­ни­ки Ва­силий Кан­дин­ский и Па­уль Клее, пи­сатель и пе­ревод­чик Са­ул Бе­лов, ди­рижер Бру­но Валь­тер и мно­гие дру­гие. В сов­ре­мен­ном ми­ре это те­чение пред­став­ле­но Ан­тро­пософ­ским об­щес­твом, име­ющим свои от­де­ления бо­лее чем в трид­ца­ти стра­нах ми­ра. Центр Дви­жения на­ходит­ся в Дор­на­хе, не­боль­шом по­сел­ке под Ба­зелем, в зда­нии Гё­тена­ум, пос­тро­ен­ном по про­ек­ту Ру­доль­фа Штай­не­ра и наз­ванном в честь Воль­фган­га Гё­те. Как член прав­ле­ния Ан­тро­пософ­ско­го об­щес­тва я учас­твую в ру­ководс­тве этой боль­шой меж­ду­народ­ной ор­га­низа­ци­ей, опуб­ли­ковал бо­лее двух де­сят­ков книг, ре­гуляр­но чи­таю лек­ции в раз­личных стра­нах на не­мец­ком, ан­глий­ском, фран­цуз­ском язы­ках и, ко­неч­но же, рус­ском.

- Ва­ша ба­буш­ка Ли­на Ива­нов­на Про­кофь­ева бы­ла че­лове­ком ве­ру­ющим, хо­тя и не в тра­дици­он­ном по­нима­нии: зна­ла Биб­лию, но не по­сеща­ла цер­ковь, не ис­по­ведо­валась, у се­бя в квар­ти­ре не дер­жа­ла икон, тра­дици­он­ную хрис­ти­ан­скую ре­лигию ей за­меня­ло уче­ние Christian Science. Ска­залось ли это хо­тя бы опос­ре­дован­но на вы­боре ва­ми про­фес­сии?

- Нет, не ска­залось. Мно­гие го­ды я во­об­ще не ре­шал­ся за­гово­рить об ан­тро­посо­фии с кем-ли­бо в мо­ей семье. Авия (в пе­рево­де на ис­пан­ский это оз­на­ча­ет - ба­буш­ка, и даль­ше я поз­во­лю се­бе так ее на­зывать в этом ин­тервью) то­же не сра­зу рас­ска­зала мне о сво­ей при­вер­женнос­ти к уче­нию Christian Science. Так что она дол­гое вре­мя не зна­ла о мо­их ду­хов­ных ис­ка­ни­ях, а я не был пос­вя­щен в ее ин­те­ресы. Но в ка­кой-то мо­мент тай­ное ста­ло яв­ным, и вы­яс­ни­лось, что мы оба за­няты ду­хов­ной ра­ботой, хо­тя и очень по-раз­но­му. Го­воря ко­рот­ко, в ос­но­ве Christian Science ле­жит идея о том, что внут­ренний нас­трой че­лове­ка, в осо­бен­ности си­ла его мыс­ли по­мога­ет ему пре­одо­левать все жиз­ненные нев­зго­ды, вплоть до бо­лез­ней. Авия бы­ла ис­клю­читель­но му­жес­твен­ным че­лове­ком, к то­му же при­рода на­дели­ла ее очень хо­рошим здо­ровь­ем - фи­зичес­ким и ду­хов­ным. Но в экс­тре­маль­ных си­ту­аци­ях, ко­торые в ее жиз­ни бы­вали не раз, уче­ние Christian Science слу­жило ей до­пол­ни­тель­ной опо­рой...

- Как вся­кая ба­буш­ка, Ли­на Ива­нов­на лю­била обо­их вну­ков, но мне по­каза­лось, по­ка я чи­тал кни­гу Ва­лен­ти­ны Чем­бер­джи, что к вам она пи­тала осо­бые чувс­тва...

- Да, вы пра­вы, нас с Ави­ей объ­еди­няла не­кая об­щая тай­на, ведь ду­хов­ная сто­рона жиз­ни бы­ла важ­ной как для нас обо­их. От­даю ей дол­жное: она ува­жала мой вы­бор и ни­ког­да не пы­талась об­ра­тить ме­ня в свою ве­ру. На этой поч­ве у нас воз­никло и ук­ре­пилось глу­бокое вза­им­ное ува­жение и осо­бая внут­ренняя связь. Авия вся­чес­ки по­ощ­ря­ла мои за­нятия ан­глий­ским и фран­цуз­ским язы­ками, ко­торые са­ма зна­ла в со­вер­шенс­тве. В пос­ле­ду­ющие го­ды мы не раз ви­делись с ней в Па­риже и в Лон­до­не. На сво­ей ма­шине я нес­коль­ко раз во­зил ее по Фран­цуз­ской Швей­ца­рии: она хо­тела по­сетить мес­та, зна­комые ей еще с детс­тва. Во вре­мя этих встреч мы час­то го­вори­ли и об ан­тро­посо­фии, осо­бен­но пос­ле то­го, как Авия спе­ци­аль­но ез­ди­ла в Дор­нах, что­бы по­сетить Гё­те­анум.

- По про­шес­твии вре­мени, ко­торое мно­гому да­ет но­вую оцен­ку, мо­жете ли вы ска­зать, что му­зыкаль­ный ге­ний ва­шего зна­мени­того де­да Сер­гея Про­кофь­ева пе­рек­ры­ва­ет зна­чение его пос­тупка по от­но­шению к же­не и сы­новь­ям, ко­торых он ос­та­вил, за­ведя дру­гую семью?

- Это очень неп­ростой воп­рос! Та­лант, ге­ни­аль­ность да­ют­ся че­лове­ку от Бо­га. А уж как че­ловек се­бя по­ведет в жиз­ни - это ре­зуль­тат его ра­боты над со­бой. По­это­му ода­рен­ность и ха­рак­тер не­ред­ко рас­хо­дят­ся имен­но у ге­ни­аль­ных лич­ностей. Ду­маю, что Авия это по­нима­ла и в даль­ней­шем су­мела за­быть на­несен­ную ей оби­ду и да­же прос­тить Сер­гея Сер­ге­еви­ча, ко­торо­го уже не бы­ло в жи­вых, ког­да она вер­ну­лась из зак­лю­чения.

- А по-мо­ему, ей да­же про­щать не приш­лось: ведь она его ни в чем не об­ви­няла. Го­вори­ла, что са­мым тя­желым уда­ром для нее бы­ло из­вестие о смер­ти Сер­гея Сер­ге­еви­ча в 1953 го­ду. К то­му вре­мени она про­вела в ла­гере пять страш­ных лет, а впе­реди ос­та­вались еще три го­да - не ме­нее страш­ных. Пот­ря­са­ющий при­мер то­го, как лю­бовь ока­зыва­ет­ся силь­нее обид и стра­даний! Ска­жите, на ва­ше от­но­шение к де­ду (точ­нее, к его па­мяти) пов­ли­яли жиз­ненные об­сто­ятель­ства, в ко­торых ока­залась Ли­на Ива­нов­на?

- Мне не до­велось лич­но знать де­да, он умер за год до мо­его рож­де­ния. По­это­му мои пред­став­ле­ния о нем в зна­читель­ной ме­ре фор­ми­рова­лись под вли­яни­ем Авии, в хо­де об­ще­ния с ней, и я во мно­гом пе­ренял к не­му то от­но­шение, ко­торое жи­ло в ее ду­ше. В тот пе­ри­од жиз­ни, ко­торый я зас­тал, ее па­мять о му­же бы­ла чис­той, не­замут­ненной: все, что их ког­да-то раз­де­ляло, бы­ло пол­ностью пре­одо­лено. Оби­да все-та­ки име­ла мес­то, и Авии бы­ло что про­щать, хо­тя, ду­маю, она, преж­де все­го, счи­тала Сер­гея Сер­ге­еви­ча жер­твой той, дру­гой жен­щи­ны, об­ма­нутым, вве­ден­ным в заб­лужде­ние треть­им учас­тни­ком дра­мы. Свою лю­бовь и вер­ность му­жу Авия про­нес­ла че­рез все вы­пав­шие на ее до­лю ис­пы­тания. Это то­же яр­кая чер­та ее ха­рак­те­ра. Ко­неч­но, она очень стра­дала, от­то­го что муж ее бро­сил, и тем не ме­нее ви­дела в нем лич­ность зна­читель­ную, му­зыкаль­но­го ге­ния, счи­тала, что па­мять о Про­кофь­еве, как и его му­зыка, при­над­ле­жит все­му че­лове­чес­тву. Это бы­ло для нее важ­нее...

- Мне по­каза­лось, ког­да я чи­тал кни­гу, что лю­дям, ок­ру­жав­шим Ли­ну Ива­нов­ну, неп­росто бы­ло с ней об­щать­ся, им для это­го сле­дова­ло быть ес­ли не на од­ном с ней уров­не по час­ти эру­диции, ду­хов­но­го ин­теллек­та, то, во вся­ком слу­чае, ока­зать­ся не нам­но­го ни­же...

- Сре­ди мно­гочис­ленных зна­комых Авии бы­ли, с од­ной сто­роны, пред­ста­вите­ли за­пад­ной арис­токра­тии, блес­тя­щего бо­мон­да в па­риж­ский пе­ри­од, луч­шие му­зыкан­ты 20-го ве­ка, а поз­днее, уже в Мос­кве, - пред­ста­вите­ли рос­сий­ской ин­телли­ген­ции и куль­тур­ные ат­та­ше мно­гих инос­тран­ных по­соль­ств; с дру­гой сто­роны - прос­тые рус­ские лю­ди: пор­тни­ха, у ко­торой она ши­ла платья; жен­щи­на, по­могав­шая в убор­ке квар­ти­ры; то­вари­щи по нес­частью в ла­гере. Как ис­тинная арис­тократ­ка ду­ха, Авия ко всем без ис­клю­чения от­но­силась ров­но, доб­ро­жела­тель­но и всег­да с ис­крен­ним ин­те­ресом.

- Как же тре­бова­лось се­бя про­явить, что­бы зас­лу­жить та­кое с ее сто­роны от­но­шение?

- В че­лове­ке она в пер­вую оче­редь це­нила та­лант. Не ин­теллект, не эру­дицию, не на­читан­ность, а имен­но та­лант в лю­бых его про­яв­ле­ни­ях! Не­важ­но, ка­салось ли это круп­но­го уче­ного, или ре­бен­ка, у ко­торо­го толь­ко на­чина­ли про­бивать­ся пер­вые рос­тки твор­ческих спо­соб­ностей. Са­ма чрез­вы­чай­но та­лан­тли­вый че­ловек, она уме­ла раз­гля­деть это свой­ство и в дру­гих.

Авия лег­ко схо­дилась с людь­ми, близ­ки­ми ей по ду­ху. Ни­ког­да не за­буду: мы си­дим на бал­ко­не до­ма Мак­си­мили­ана Во­лоши­на в Кок­те­беле, и я по­ража­юсь то­му, как быс­тро его вдо­ва Ма­рия Сте­панов­на и Авия - эти силь­ные жен­щи­ны со столь нес­хо­жими судь­ба­ми, два поч­ти не соп­ри­каса­ющих­ся ми­ра - наш­ли об­щий язык, дол­го и ожив­ленно бе­седо­вали.

- Вот о чем я не ре­шил­ся спро­сить Свя­тос­ла­ва Сер­ге­еви­ча, ког­да мы с ним бе­седо­вали, и уже не спро­шу ва­шего от­ца Оле­га Сер­ге­еви­ча - он, к со­жале­нию, дав­но по­кинул сей мир, - но, воз­можно, вы су­ме­ете мне от­ве­тить. Как пи­шет Ми­ра Мен­дель­сон в сво­их днев­ни­ках, она "при­веча­ла сы­новей Про­кофь­ева, кор­ми­ла обе­дами, по­купа­ла одеж­ду", а Оле­га, по ее сло­вам, да­же "оде­ла с ног до го­ловы". Вы не спра­шива­ли у от­ца, по­чему он при­нимал уго­щение и по­дар­ки из рук этой жен­щи­ны - ведь от нее пош­ли все бе­ды, ко­торые об­ру­шились на его ма­му, ва­шу ба­буш­ку?

- Нет, я об этом его не спра­шивал. Но ду­маю, что Ми­ра Алек­сан­дров­на сто­яла меж­ду Сер­ге­ем Сер­ге­еви­чем и его сы­новь­ями, их путь к от­цу шел от­части че­рез нее, по­нима­ете? В ее влас­ти бы­ло - дать им воз­можность об­щать­ся с от­цом или силь­но зат­руднить это об­ще­ние. Ду­маю, им при­ходи­лось при­нимать эти да­ры от чу­жого для них че­лове­ка, что­бы не по­терять рас­по­ложе­ние от­ца, ко­торо­го они лю­били и це­нили, к ко­торо­му тя­нулись. Да и да­ров бы­ло не так уж мно­го, и не столь цен­ных, как это опи­сыва­ла Ми­ра Мен­дель­сон.

- На фо­тог­ра­фии из следс­твен­но­го де­ла, ко­торое за­вели на Ли­ну Ива­нов­ну в НКВД, в ее гла­зах нет и те­ни стра­ха - лишь гор­дость и глу­бокое през­ре­ние к па­лачам. Мог­ли бы вы, опи­ра­ясь на уче­ние ан­тро­посо­фии, объ­яс­нить: ка­кие си­лы дви­жут на­ми в ми­нуты, ког­да мы ока­зыва­ем­ся на гра­ни жиз­ни и смер­ти?

- Че­лове­ку в жиз­ни ис­пы­тания, как пра­вило, да­ют­ся по его си­лам. Но бы­ва­ет и так, что ис­пы­тания дос­ти­га­ют край­ней гра­ницы его сил, и да­же при мак­си­маль­ном нап­ря­жении их мо­жет не хва­тить, - тог­да ду­хов­ный мир идет ему навс­тре­чу, и он по­луча­ет по­мощь свы­ше. На доп­ро­сах во внут­ренней тюрь­ме НКВД, ко­торы­ми ру­ково­дил Рю­мин, - пра­вая ру­ка Бе­рии, - сле­дова­тели пы­тались зас­та­вить Авию под­пи­сать сфаб­ри­кован­ное про­тив нее со­вер­шенно аб­сур­дное об­ви­нение в шпи­она­же. Соп­ро­вож­давше­еся пыт­ка­ми следс­твие тя­нулось нес­коль­ко не­дель, Авия ни­чего не под­пи­сыва­ла. Тог­да, убе­див­шись, что ни уг­ро­зами, ни пыт­ка­ми ее не зас­та­вить, ей ска­зали: "Не под­пи­шешь - арес­ту­ем сы­новей". И она под­пи­сала. Та­кая у нее бы­ла вы­сокая сте­пень нравс­твен­ности: че­ловек име­ет пра­во до кон­ца сто­ять за свои убеж­де­ния, но он не име­ет пра­ва пов­ре­дить ближ­не­му.

Авия ви­дит­ся мне лич­ностью бо­лее силь­ной и в оп­ре­делен­ном смыс­ле да­же бо­лее яр­кой, чем Сер­гей Сер­ге­евич. Ви­дите ли, тот факт, что он - ге­ний, как бы пе­реве­шивал все ос­таль­ное: каж­дый, кто с ним об­щался, вос­при­нимал его сквозь приз­му ге­ни­аль­нос­ти. Бе­зус­ловно, он был то­же очень ин­те­рес­ным, об­ра­зован­ным че­лове­ком, но его жизнь, нес­мотря на су­щес­тво­вав­шие в то вре­мя не­малые опас­ности, про­тека­ла бо­лее-ме­нее мир­ным об­ра­зом. Но, пов­то­рюсь, лич­ность по-нас­то­яще­му про­яв­ля­ет­ся преж­де все­го в экс­тре­маль­ных си­ту­аци­ях, и судь­ба Авии - пол­ное то­му под­твержде­ние. Ее не сло­мили да­же тя­желей­шие ус­ло­вия жен­ско­го ла­геря за по­ляр­ным кру­гом, где она си­дела вмес­те с уго­лов­ни­цами, как это прак­ти­кова­лось в со­вет­ской пе­нитен­ци­ар­ной сис­те­ме. Од­нажды она мне рас­ска­зала, как со­сед­ки по ба­раку пы­тались зас­та­вить ее ру­гать­ся ма­том, но это им не уда­лось. Ма­лень­кий эпи­зод - но он от­ра­жа­ет неч­то очень зна­читель­ное в ее ха­рак­те­ре. В сво­ей жиз­ни Авия сле­дова­ла оп­ре­делен­ным мо­раль­ным прин­ци­пам и сто­яла за них нас­мерть.

- Вас с Ли­ной Ива­нов­ной раз­де­ляли поч­ти 60 лет, про­житых ею до ва­шего рож­де­ния. Об­ща­ясь с ней, вы ощу­щали эту ко­лос­саль­ную раз­ни­цу в воз­расте?

- И да, и нет. Ко­неч­но, бы­ли чис­то внеш­ние приз­на­ки, где воз­раст ска­зывал­ся: она хо­дила мед­леннее, чем я, иног­да ей нуж­но бы­ло в чем-то по­мочь, где-то под­держать, по­дать ру­ку. Но у нее бы­ла на удив­ле­ние мо­лодая ду­ша! Не об­ра­щать вни­мания на воз­раст, про­тивос­тавлять ему си­лу ду­ха - это бы­ло ее жиз­ненной ус­та­нов­кой. Си­ла ду­ха де­лала ее не по воз­расту мо­лодой. Мы не­ред­ко  в пов­седнев­ной жиз­ни встре­ча­ем по­жилых лю­дей, ко­торые лю­бят по­гово­рить о сво­их бо­лез­нях, нев­зго­дах, о смер­ти, и по-че­лове­чес­ки их мож­но по­нять. Авия на эти те­мы ни­ког­да не го­вори­ла! Был та­кой слу­чай: Авия сло­мала ру­ку, к вра­чу ид­ти от­ка­залась, по­тому что ве­чером пред­сто­ял при­ем в инос­тран­ном по­соль­стве, и она ту­да от­пра­вилась с пе­ребин­то­ван­ной ру­кой, и так весь ве­чер про­сиде­ла, не по­давая ви­ду, что ис­пы­тыва­ет силь­ней­шую боль. Авия бы­ла всег­да нас­тро­ена по­зитив­но, доб­ро­жела­тель­но и ста­ралась имен­но эти ка­чес­тва под­держать в дру­гих лю­дях, так что они в ее при­сутс­твии чувс­тво­вали се­бя мо­ложе, силь­нее, уве­рен­нее и сво­бод­нее.

- Жизнь в СССР бы­ла для Ли­ны Ива­нов­ны доб­ро­воль­но из­бран­ной жер­твой, при­несен­ной во имя люб­ви к му­жу, со­вет­ские ре­алии бы­ли ей аб­со­лют­но чуж­ды, она их тер­пе­ла, но не при­нима­ла, не прис­по­саб­ли­валась к ним. И так - все три с по­лови­ной де­сят­ка сво­их "со­вет­ских" лет, вклю­чая во­семь ла­гер­ных. Она вам ни­ког­да не го­вори­ла - труд­но ли бы­ло ей все это вы­носить, внеш­не не по­давая ви­да?

- Од­нажды я спро­сил: что ей бы­ло труд­нее все­го пе­рено­сить в со­вет­ской Рос­сии? Она от­ве­тила сра­зу и од­нознач­но: "со­вет­ское хамс­тво". А ей бы­ло с чем срав­ни­вать: ро­дилась она в Ис­па­нии, в детс­тве жи­ла в Швей­ца­рии, бы­вала в Рос­сии; школь­ные го­ды про­вела в Нью-Й­ор­ке, учи­лась пе­нию в Ита­лии, за­тем жи­ла в Гер­ма­нии и во Фран­ции, да и впос­ледс­твии мно­го ез­ди­ла по ми­ру, вез­де чувс­твуя се­бя уве­рен­но и сво­бод­но. Толь­ко вот сми­рить­ся с со­вет­ской дей­стви­тель­ностью так и не смог­ла! С дру­гой сто­роны, за эти поч­ти со­рок лет она ис­крен­не по­люби­ла и на­учи­лась це­нить дру­гую Рос­сию, не со­вет­скую. Рос­сию - но­ситель­ни­цу куль­ту­ры ми­рово­го зна­чения, к ко­торой при­над­ле­жал и ее муж, стра­ну, дав­шую ми­ру бо­гатей­шую ли­тера­туру, му­зыку, жи­вопись. На­учи­лась лю­бить и по­нимать ду­шу рус­ско­го че­лове­ка со все­ми ее про­тиво­речи­ями и край­нос­тя­ми, взле­тами и па­дени­ями. Чувс­тво­вала се­бя пред­ста­витель­ни­цей ге­ни­аль­но­го ком­по­зито­ра Про­кофь­ева, а че­рез его му­зыку - пред­ста­витель­ни­цей ве­ликой рус­ской (не со­вет­ской, а имен­но рус­ской!) куль­ту­ры. Мож­но ска­зать, что она бы­ла кос­мо­полит­кой в са­мом вы­соком и чис­том смыс­ле это­го сло­ва.

- Ва­лен­ти­на Чем­бер­джи пи­шет, что Ли­на Ива­нов­на прак­ти­чес­ки до пос­ледних дней жиз­ни (а про­жила она 91 год!) ос­та­валась женс­твен­ной, оба­ятель­ной, уме­ло, со вку­сом оде­валась, мог­ла под­держать бе­седу на лю­бую те­му. При всем ува­жении к ав­то­ру кни­ги, мне ка­жет­ся, что она по­пала под оба­яние об­ра­за лю­бимой ге­ро­ини. Раз­ве не так?

- Оба­яние в Ли­не Ива­нов­не бы­ло, ко­неч­но, ог­ромное. Не на­иг­ранное и ис­кусс­твен­ное, а имен­но при­род­ное, как не­кая лишь ей од­ной свой­ствен­ная ода­рен­ность. Но бы­ло в ней и неч­то дру­гое: яс­ная и твер­дая жиз­ненная по­зиция, о ко­торой я упо­минал вы­ше и ко­торой за­ража­лись лю­ди в ее ок­ру­жении. Да, она смо­лоду оде­валась со вку­сом и этой при­выч­ке ни ра­зу не из­ме­нила. Сво­бод­но ори­ен­ти­рова­лась в раз­личных об­ластях куль­ту­ры, в му­зыкаль­ной - преж­де все­го, пос­коль­ку са­ма бы­ла про­фес­си­ональ­ным му­зыкан­том, го­вори­ла без ак­цента и оши­бок на шес­ти язы­ках, ее зна­ли как прек­расную со­бесед­ни­цу. У нее был осо­бый дар ве­дения раз­го­вора: ес­ли она не чувс­тво­вала се­бя уве­рен­но в ка­кой-то те­ме, то уме­ла так за­дать воп­ро­сы, что бе­седа сра­зу ожив­ля­лась и по­луча­ла бо­лее ду­хов­ную нап­равлен­ность.

- Так ди­рижер уме­ет из­влечь из ор­кес­тра имен­но те зву­ки и рит­мы, ко­торые не­об­хо­димы, что­бы заз­ву­чала Му­зыка...

- Мне нра­вит­ся это срав­не­ние. И еще до­бав­лю: Авия не при­нима­ла пош­лости ни в ка­ких фор­мах, всег­да стре­милась под­нять раз­го­вор на дос­той­ный че­лове­ка уро­вень. Она лю­била лю­дей, це­нила об­ще­ние с ни­ми. Вся ее жизнь яв­ля­ла со­бой неч­то ху­дожес­твен­ное, воз­вы­ша­ющее...

- Знаю, что о ла­гер­ных го­дах она не рас­ска­зыва­ла ни­кому. В том чис­ле и вам, нес­мотря на ва­шу ду­хов­ную бли­зость?

- То, что Авия пе­режи­ла в ла­гере, пре­тило ее жиз­ненной ус­та­нов­ке на по­зитив­ное. Мо­жет быть, по этой при­чине она не лю­била об этом го­ворить. В том чис­ле и со мной. Ду­маю, од­на­ко, что имен­но тра­гичес­кое вре­мя по­роди­ло в ее ду­ше мо­раль­ную си­лу, ко­торой она поль­зо­валась в пос­ле­ду­ющие го­ды в сво­ем про­тивос­то­янии со­вет­ской влас­ти. Но эта си­ла бы­ла ею за­во­ева­на горь­ким опы­том, и об этом опы­те она го­ворить не хо­тела, воз­можно да­же, стре­милась о нем за­быть.

- Да­вай­те на­пос­ле­док по­фан­та­зиру­ем. Ока­жись судь­ба бо­лее бла­гос­клон­ной к Ли­не Ива­нов­не, до­живи она свой век в сво­боде, в счас­тли­вом бра­ке с зна­мени­тым му­жем-ком­по­зито­ром - это пов­ли­яло бы на ее по­веде­ние в жиз­ни?

- Ду­маю, не пов­ли­яло бы. Авия бы­ла ис­клю­читель­но цель­ной на­турой. Ее мож­но бы­ло ли­бо при­нять та­кой, как есть, со все­ми за­меча­тель­ны­ми чер­та­ми ее ха­рак­те­ра, ко­торый, од­на­ко, ни­как нель­зя наз­вать лег­ким (че­го сто­ил лишь один ее ис­пан­ский тем­пе­рамент!), - ли­бо не при­нимать во­об­ще. Как бы по-ино­му ни сло­жилась жизнь, цель­ность в лю­бых об­сто­ятель­ствах ос­та­валась бы не­отъ­ем­ле­мой чер­той ее ду­шев­но­го скла­да.

- А мо­жет, че­лове­ку, что­бы явить луч­шие свой­ства ха­рак­те­ра, все же не­об­хо­димо прой­ти че­рез стра­дания, да­же те, ко­торые не­из­вес­тно за что ему дос­та­лись?

- Мне ка­жет­ся, от­части так оно и есть. Под­линное стра­дание, о ко­тором, как пра­вило, не го­ворят, под­ни­ма­ет на по­вер­хность ду­ши ее глу­бин­ные си­лы. В поз­дние го­ды, ког­да Авия сно­ва жи­ла на За­паде, об­щавши­еся с ней лю­ди чувс­тво­вали ис­хо­дящую от нее мо­раль­ную си­лу и под­дер­жку, а по­тому тя­нулись к ней, к ее Све­ту, к ее за­рази­тель­ной жиз­не­радос­тнос­ти. И я уве­рен: эта ду­шев­ная си­ла бы­ла в ней пло­дом всех тя­желей­ших ис­пы­таний, вы­пав­ших на ее до­лю...

...Знаю, что до­писать че­лове­чес­кую судь­бу до пос­ледней чер­точки - не­воз­можно. Но ве­рю, что вре­мя до­бавит к пор­тре­ту Ли­ны Ива­нов­ны Про­кофь­евой но­вые штри­хи, их на­несут лю­ди, ко­торые с ней встре­чались в раз­ные го­ды, и мне ос­та­ет­ся лишь приз­нать­ся в за­вис­ти к каж­до­му из них: они зна­ли ее близ­ко, ве­ли с ней бе­седы или прос­то хо­дили ря­дом.

До­рисо­вывать пор­трет этой уди­витель­ной жен­щи­ны пред­сто­ит еще очень дол­го.

P.S. Бы­ва­ет, что пе­чаль­ные из­вестия (впро­чем, как и ра­дос­тные) до­ходят до нас не сра­зу. Лишь прис­ту­пив к под­го­тов­ке зак­лю­читель­ной час­ти этих за­меток для "Кру­гозо­ра", я ре­шил вы­яс­нить с по­мощью Ин­терне­та, все ли по­том­ки ком­по­зито­ра Про­кофь­ева, с ко­торы­ми я бе­седо­вал в 2009 го­ду, жи­вы и здо­ровы. И вы­яс­нил, что Сер­гей Оле­гович в ав­густе 2014 го­да, пос­ле трех лет тя­желой бо­лез­ни скон­чался в Дор­на­хе. Зная, что зем­ные дни его соч­те­ны, он в сво­ем за­веща­нии поп­ро­сил всех, кто за­хочет при­нес­ти цве­ты на его мо­гилу, не де­лать это­го, а вза­мен пе­ревес­ти день­ги на счет Рос­сий­ско­го ан­тро­пософ­ско­го об­щес­тва, в воз­рожде­нии ко­торо­го он при жиз­ни при­нимал са­мое ак­тивное учас­тие.

В.С.

_________________________
На фо­то: Сер­гей О. Про­кофь­ев.