В ТЕБЕ СЛИЛИСЬ И ЧАЯНЬЯ, И СЛЁЗЫ

МОИСЕЙ

1

Все со мной го­ворит.
Будь то куст или об­ла­ко, или
это  го­лос кро­ви
не да­ет мне за­быть Твое имя.
Я под­влас­тен ему.
Этот го­лос би­чом ме­ня го­нит.
Мне га­дать ни к че­му
ни по жер­твам и ни по ла­доням.
Со­рок лет я бро­жу
по зем­ле рас­ка­лен­нее ада.
Я воп­ро­са сты­жусь:
"Мо­жет, мы - не­разум­ное ста­до?
Мо­жет, куч­ка лю­дей,
что за мной, об­ре­чен­ная, бро­дит -
это гул пло­щадей,
рас­пи­на­ющий ма­лый на­родец?"
Я не ви­жу мор­щин.
Вы­гора­ет одеж­да от зноя.
Я не знаю при­чин.
Я - по­томок Ада­ма и Ноя.
Нет же­лан­ной Зем­ли.
Нет до­роги. Тер­пенье на гра­ни.
Да­же ду­шу из­лить
не мо­гу. По­дав­ляю сте­нанья.
Но­ги стер до кро­ви.
Ру­ки ста­ли чер­нее эбе­на.
Кто ме­ня вдох­но­вил
на до­рогу дли­ной в по­коленья?
Го­ворят, я жес­ток.
Го­ворят, что мой нрав не­обуз­дан.
Этих ка­мен­ных строк
я хра­нитель. Хреб­ти­ну до хрус­та
рас­прям­ляя, ид­ти,
на кор­ню вы­жигая кра­молу.
Бу­дет куст мне све­тить.
Бу­дет ис­ти­ны Го­лос гла­голить.

2

Те­бя я ви­жу в дым­ке пред со­бой,
зем­ля моя! Прек­расная не­вес­та,
что, впро­чем, не то­ропит­ся же­ной,
под­ру­гой стать. Ско­рее мне от­ветс­твуй!
Так ты жда­ла? За­чем же от­да­лась
ино­му же­ниху, чу­жим объ­ять­ям?
Да будь ты неп­риступ­на, как ска­ла, -
те­бя возь­му, вспа­шу те­бя, за­нятья
те­бе най­ду. Так вот ты ка­кова!
Так вот за­чем я со­рок зим и ве­сен
все брел к те­бе, сти­рая жер­но­ва,
ро­няя хлеб из ста­риков­ских де­сен.
Ты зе­лена, ис­ко­мая. Хол­мы
взды­ма­ют­ся, как девс­твен­ные гру­ди.
Я петь го­тов, как юно­ша, псал­мы.
С то­бой о тя­готах пу­ти за­будешь.
Как буд­то бы ни Ка­ина гре­ха
не зна­ла ты, ни Ва­вилон­ской сва­ры.
Но не мо­гу уже я ус­лы­хать
ни птиц тво­их, ни го­лос жен лу­кавых.
И дух мой вы­лета­ет из гру­ди,
к те­бе стре­мясь, те­бя од­ну же­лая.
А те­ло... Нет, чер­ты не пе­рей­ти...
Все кон­че­но... Еги­пет... Мгла сплош­ная...

ЖА­ЛОБА ЦА­РЯ ДА­ВИДА

Ве­тер кру­жит­ся и вь­ет­ся,
Во­ет кол­ду­ном се­дым.
Я один в сво­ем си­ротс­тве.
Я один в сво­ем си­ротс­тве.
Гос­по­ди, поч­то один?

Маль­чик мой куд­ря­вый, сы­не...
Болью изош­ла ду­ша.
Ты один те­перь в пус­ты­не,
Ты в не­ведо­мой пус­ты­не.
Чу­да бес­по­лез­но ждать.

Все: и сла­ву, и бес­смертье
От­дал б, чтоб те­бя вер­нуть.
Миг с то­бой во ть­ме не све­тит.
Нав­сегда ухо­дят де­ти.
Оди­нок мой скор­бный путь.

Знаю, знаю, был я гре­шен,
Слас­то­люби­ем гре­шил.
Перст воз­мездья не­из­бе­жен.
Не­уже­ли не­из­бе­жен?
Гос­по­ди, я прос­то жил!

Сох­нут гроздья ви­ног­ра­да.
Сол­нце жжет. Ни есть - ни спать.
Ты ушел, моя от­ра­да.
За­мол­чи­те все! Не на­до
Божью во­лю по­минать.

ПОСВЯЩЕНИЕ ИЕРУСАЛИМУ

Мо­лит­ва­ми, на­деж­да­ми хра­ним
ты све­тишь­ся, о мой И­еру­салим!
От пра­от­цов до Страш­но­го Су­да
си­яешь ты, как чис­тая звез­да.
Я по­читаю блеск тво­их се­дин.
Как Бог - един, на све­те ты - один.
Те­бе ха­сиды пос­вя­щали песнь,
и сла­вен Бог, что ты на све­те есть!
То­бой да бу­дет ве­рящий спа­сен.
Ты наш при­ют, ты наш мо­лель­ный дом.

Пред­смертный ше­пот по­белев­ших уст,
из­гна­ния по­зор и Хо­локост...
А ты был жив уп­ря­мо, воп­ре­ки.
И о те­бе взды­хали ста­рики,
и спо­рили куд­ря­вые юн­цы,
бол­та­ли де­ти за кус­ком ма­цы.
Ты рас­тво­рял­ся в дым­ке, слов­но миф,
но не ис­чез ста­рани­ем ешив,
не­пос­ти­жимой ве­рой чу­даков,
что пом­ни­ли те­бя сре­ди плев­ков
и шли на пог­ре­баль­ные кос­тры
по не­из­менным нра­вам той по­ры.
Ты воз­ле­га­ешь пыш­но, слов­но царь.
Еру­шала­им, слез мо­их ал­тарь!
Вздох­ну, пас­халь­ный ку­бок при­губя:
мой дед сле­пой не уви­дал те­бя.
Но, греш­ная (се­бе же на бе­ду),
я мыс­ленно всю жизнь к те­бе иду...

* * *
"При ре­ках Ва­вило­на, там си­дели мы и пла­кали, ког­да вспо­мина­ли о Си­оне".
Биб­лия. Псал­тирь. Пса­лом 136.

Тот плач на ре­ках ва­вилон­ских,
в се­бя воб­равший все зна­ние о бу­дущем и прош­лом
(пог­ром Алек­сан­дрий­ский, ги­бель Хра­мов...),
тот плач, про­шив­ший скор­бной, горь­кой но­той
сто­летия, сте­нанья о зем­ле, что враг - прой­дут ве­ка -
за­сып­лет солью, ос­та­вив лишь меч­той для по­коле­ний;
про­тяж­ный, за­уныв­но-дол­гий плач,
в ко­тором я б не по­няла ни сло­ва,
мо­лит­вою иль пес­ней мо­рося­щий,
а то и пог­ре­ба­ющий вол­ною,
го­нимый вет­ром, слов­но се­мена
смо­ков­ни­цы, впос­ледс­твии при­няв­шей
нес­пра­вед­ли­вого прок­лятья тя­жесть,
(так бес­при­ют­но, Бо­же, так на­веч­но) -
тот плач жи­вет во мне.

ВОПРОС

Как он вы­жил, этот пре­док,
из­бе­жав (ни­как не ма­ло!)
ас­си­рий­скую жес­то­кость,
ярость Тиг­латпа­ласа­ра?
Как го­ненья Ва­вило­на
вы­нес, рим­ские га­леры,
ан­ти­охо­вы рас­пра­вы,
эпи­демии хо­леры,
и не­ис­товс­тво зи­лотов,
крес­то­нос­ные по­ходы,
ни­щету, ски­танья, го­лод,
рей­мско­го со­бора сво­ды,
ин­кви­зицию, пог­ро­мы,
чер­но­сотен­цев, гес­та­по?
Мой жи­вучий лов­кий пре­док,
по­дарив­ший ма­му с па­пой...

МЕС­ТЕЧКО

Все мы выш­ли из мес­течка -
от мо­лоч­ни­ков до мар­ксов.
В нас жи­вет оно на­веч­но.
Ну и не­зачем ло­мать­ся!
Уз­наю я в прог­раммис­те
ин­то­нации де­довьи.
Да­же схо­ден об­раз мыс­лей:
ду­ха странс­твие иль кро­ви?
Да­же но­белев­ский ге­ний
внеш­не мне на­пом­нил дя­дю,
кто Вер­тин­ским ув­ле­кал­ся,
а с Про­кофь­евым не ла­дил.
Это я к то­му ска­зала
(мо­жет, мысль и при­митив­на) -
все мы выш­ли из мес­течка,
хоть ко­му-то и про­тив­но.
Да, мы выш­ли из мес­те­чек,
ис­треб­ленных зло­бой лю­той,
но во мне сту­чит их пе­пел
ежед­невно, по­минут­но.
И в джин­со­вом об­ла­ченьи,
и в ха­сид­ском лап­серда­ке
дух скры­ва­ет­ся биб­лей­ский,
как хле­ба в рас­ту­щем зла­ке.
Это прош­лое так близ­ко.
Пра­во, лишь до­верь­ся слу­ху -
и ус­лы­шишь го­лос мглис­тый
про вой­ну и про раз­лу­ку,
и про не­нависть ти­ранов,
что ис­то­рии не вно­ве,
про бес­силье вражь­их ста­нов
гор­дость сок­ру­шить жи­довью,
и на­ив­ное лу­кавс­тво
тор­га­шей и фан­та­зеров,
шаг над кры­шами ша­галов
и све­ча над вет­хой То­рой.
А прок­ля­тия, а ссо­ры!
По­зави­довал бы Го­голь:
"Ах ты, рыбья хо­лера,
по­месь ме­рина с ог­лоблей!"

Где же ты, мое мес­течко?
Нет, как не бы­вало в ми­ре.
Но при­носит дочь из шко­лы
то, что мы не про­ходи­ли.
Го­вор­ли­вое мес­течко!
Хоть ты ка­нуло в сто­леть­ях,
но ос­та­лось в на­шем сер­дце
да еще, на­де­юсь, в де­тях...

* * *

"Свя­шен­ный вид зем­ли мо­ей род­ной"?
Не в мо­де нын­че па­фос, не в фа­воре.
Но как ина­че вы­разить нам боль
И ра­дость от пре­одо­ленья бо­ли?
Без па­фоса на­порис­тых фан­фар,
Ве­ща­ющих о тор­жес­тве и чу­де,
не по­лон бу­дет ли­кованья жар
и ли­кованья са­мого не бу­дет.
Стра­на - на­пере­кор и воп­ре­ки,
По­лос­ка уз­кая, в гла­зах вра­гов - за­ноза,
При­тока­ми од­ной боль­шой ре­ки
В те­бе сли­лись и ча­янья, и сле­зы.

Бы­лин­ка я, нич­то в тво­ей судь­бе,
Но мыс­ли о те­бе, все о те­бе...