ОБ АРМЕНИИ — С ЛЮБОВЬЮ

— Су­рен, нас­коль­ко я знаю, вы ро­дились в ар­мян­ской семье, детс­тво про­вели в Мос­кве, учи­лись в Ве­не, сей­час жи­вете в Ка­лифор­нии. Кем вы се­бя ощу­ща­ете?

— Ког­да я учил­ся в уни­вер­си­тете в Авс­трии, у ме­ня ни­ког­да не бы­ло ощу­щения, что я жи­ву в «сво­ей» стра­не. Ок­ру­жа­ющие от­но­сились ко мне прек­расно, но как к чу­жаку. Нес­мотря на сво­бод­ный не­мец­кий, все эти го­ды я ощу­щал се­бя чу­жим.

Ког­да при­ехал в Аме­рику, со мной про­изо­шёл весь­ма по­каза­тель­ный слу­чай. Мы с при­яте­лем шли по ули­це и раз­го­вари­вали по-рус­ски. К нам по­дошёл че­ловек и по­ин­те­ресо­вал­ся:

— На ка­ком язы­ке вы раз­го­вари­ва­ете?

— Мы го­ворим по-рус­ски.

— Вы при­еха­ли сю­да в гос­ти?

— Нет, мы при­еха­ли сю­да жить.

Тог­да он по­жал нам ру­ки и про­мол­вил:

— Доб­ро по­жало­вать в Аме­рику! Я уве­рен, всё у вас сло­жит­ся здесь хо­рошо.

В стра­нах Ев­ро­пы по­доб­ную си­ту­ацию мож­но пред­ста­вить с тру­дом. Обыч­ный воп­рос ев­ро­пей­цев: «А на­дол­го ли вы к нам при­еха­ли?».

Ес­ли го­ворить о том, кем я се­бя ощу­щаю, то, нис­коль­ко не же­лая впа­дать в па­фос, я, тем не ме­нее, ска­жу, что ощу­щаю се­бя граж­да­нином ми­ра. Мне ин­те­рес­ны все стра­ны и все куль­ту­ры. Чувс­твуя се­бя толь­ко ар­мя­нином, или толь­ко фран­цу­зом, или толь­ко де­мок­ра­том, или толь­ко фа­натом ка­кого-то фут­боль­но­го клу­ба, че­ловек доб­ро­воль­но на­дева­ет на се­бя шо­ры, ог­ра­ничи­вая и свой кру­гозор, и свои чувс­тва, и свой ин­теллект.

— Чем бы­ло выз­ва­но Ва­ше пу­тешес­твие в За­пад­ную Ар­ме­нию?

— Страсть к пу­тешес­тви­ям у ме­ня с детс­тва. В сту­ден­ческие го­ды я поч­ти каж­дое ле­то по­купал де­шёвые би­леты на ноч­ные по­ез­да или пу­тешес­тво­вал ав­тосто­пом по Ев­ро­пе, Азии, Ближ­не­му Вос­то­ку…

Преж­де чем от­пра­вить­ся в За­пад­ную Ар­ме­нию, я «из­ла­зил» всю Вос­точную Ар­ме­нию (тер­ри­тория ны­неш­ней ар­мян­ской рес­публи­ки). Об­сле­довал мно­гие цер­кви, мо­нас­ты­ри, древ­ние го­рода. Учас­тво­вал в ар­хе­оло­гичес­кой эк­спе­диции. Пос­ле это­го приш­ла по­ра ехать в Тур­цию, в ту её часть, ко­торую, как пра­вило, ми­ну­ют ту­рис­ты и где боль­шое скоп­ле­ние ар­мян­ских ис­то­ричес­ких па­мят­ни­ков.

— Мне всег­да бы­ли ин­те­рес­ны ар­мя­не и их куль­ту­ра. Судь­ба ар­мян схо­жа с судь­бой ев­ре­ев — ди­ас­по­ра, бегс­тво от прес­ле­дова­ний, рез­ня. Ар­мя­не и ев­реи, убе­гая с на­сижен­ных мест, та­щили с со­бой свя­щен­ные ма­нус­крип­ты — глав­ное, что у них бы­ло. Как вы от­но­ситесь к ис­то­рии сво­его на­рода? Зна­ете её?

— Осо­быми поз­на­ни­ями в ар­мян­ской ис­то­рии пох­вастать не мо­гу. Хо­тя, ко­неч­но, чи­тал о ней мно­го и очень её люб­лю. Но в прин­ци­пе, мне ин­те­рес­на ис­то­рия лю­бого на­рода, осо­бен­но древ­них ци­вили­заций Вос­то­ка.

— А вот лю­бопыт­но, зна­ете вы ар­мян­ский язык? Хо­тели бы, что­бы Ва­ши де­ти его зна­ли? Мес­роп Маш­тоц соз­дал ар­мян­ский ал­фа­вит, ес­ли не оши­ба­юсь, аж в V ве­ке, и он слу­жит по сию по­ру…

— В детс­тве, ког­да ро­дите­ли го­вори­ли со мной по-ар­мян­ски, я от­ча­ян­но соп­ро­тив­лялся. Мне бы­ло чрез­вы­чай­но ком­фор­тно в рус­ском язы­ке, на ко­тором у нас в до­ме раз­го­вари­вали. Но ро­дите­ли ре­шили, что «ре­бён­ку не по­меша­ет зна­ние ещё од­но­го род­но­го язы­ка». И ста­ли ме­ня му­чать бе­седа­ми на ар­мян­ском. Иног­да до­ходи­ло до слез. И тог­да мой па­па, гля­дя на ме­ня, ве­село сме­ял­ся: «Плачь по-ар­мян­ски!». Как тут бы­ло не рас­сме­ять­ся в от­вет. А по­том я сам поп­ро­сил ку­пить бук­варь. Сей­час по-ар­мян­ски я го­ворю бо­лее или ме­нее сво­бод­но. Прав­да, с пись­мом и чте­ни­ем — проб­ле­мы. Ко­неч­но, я бы не хо­тел, что­бы мои де­ти пов­то­рили мой путь и так­же соп­ро­тив­ля­лись. Хо­телось бы, что­бы они зна­ли как мож­но боль­ше язы­ков, пос­коль­ку счи­таю, что это за­лог их бу­дущей муль­ти­куль­тур­ности.

— То, что вы рас­ска­зали, Су­рен, ти­пич­ная ис­то­рия для лю­бого «на­ци­ональ­но­го» язы­ка за гра­ницей. Де­ти рус­ских, как пра­вило, не хо­тят изу­чать этот язык в Аме­рике, ро­дите­лям на их воп­ро­сы от­ве­ча­ют по-ан­глий­ски… Но пе­рей­дем к мо­ему воп­ро­су. Вы че­ловек не гу­мани­тар­ной про­фес­сии, прог­раммист. Я зна­вала в Ар­ме­нии фи­зика, ко­торый с упо­ени­ем по-ар­мян­ски чи­тал стро­ки Гри­гора На­река­ци из «Кни­ги скор­бных пес­но­пений» (X век). По­это­му ре­ша­юсь у вас спро­сить. Это дей­стви­тель­но так мощ­но зву­чит или пе­ревод­чик, прек­расный по­эт На­ум Греб­нев, внёс в пе­ревод свой тем­пе­рамент?

— Ко­неч­но же, лю­бой пе­ревод — это та­кое же твор­чес­тво, как и со­чине­ние са­мого сти­хот­во­рения. По­это­му ес­тес­твен­но, что пе­ревод­чик вкла­дыва­ет в пе­рево­ды не толь­ко свой ин­теллект, но и ду­шу. Сти­хо-тво­рения На­река­ци на рус­ском язы­ке прек­расны. Не ме­нее прек­расны они на ар­мян­ском, уве­ряю вас. Это — блис­та­тель­ный по­эт.

— Не знаю, по­чему ме­ня тя­нет за­давать вам воп­ро­сы о по­эзии. На­вер­ное, раз­гадка в том, что при­ят­но, ког­да мо­лодой че­ловек (вам ведь все­го 32), к то­му же «тех­нарь», лю­бит и це­нит по­эзию сво­его на­рода. На­пом­ню вам ай­рен (стро­фу) сред­не­веко­вого ар­мян­ско­го по­эта-ски­таль­ца На­апе­та Ку­чака в пе­рево­де Ве­ры Звя­гин­це­вой:

Ми­лый мой, мне при­нес­ший зло,
Свет мой яс­ный, быс­трей в сед­ло,
Скрой­ся прочь, чтоб мое прок­лятье
По­разить те­бя не мог­ло.

Как вам ка­жет­ся, Су­рен, в этих сти­хах от­ра­зил­ся на­ци­ональ­ный жен­ский ха­рак­тер?

— В этих стро­ках от­ра­жа­ет­ся не на­ци­ональ­ный ха­рак­тер ар­мян­ской жен­щи­ны, а прос­то ха­рак­тер глу­боко лю­бящей жен­щи­ны. Та­кие ха­рак­те­ры есть и во фран­цуз­ской, и в ан­глий­ской, и в рус­ской по­эзи­ях…

— Бра­во. Но вот пом­ню, что в «Уро­ках Ар­ме­нии» Ан­дрей Би­тов го­ворил об ар­мянках как о жен­щи­нах, ко­торые при всех об­сто­ятель­ствах бу­дут вер­ны и бу­дут ждать. Про­дол­жая раз­го­вор о жен­щи­нах, поп­ро­буй­те от­ве­тить на дав­но ме­ня му­чащий воп­рос. Пер­вые жен­щи­ны-хрис­ти­ан­ки, при­быв­шие крес­тить Ар­ме­нию (сре­ди ко­торых Рип­си­ме, ее храм по­казы­вал мне тот са­мый фи­зик в Эч­ми­ад­зи­не), так вот, эти жен­щи­ны бы­ли ар­мянка­ми или ев­рей­ка­ми? Тот же воп­рос о св. Ни­не, крес­тившей Гру­зию…

— В то вре­мя в Ар­ме­нии бы­ла очень силь­на эл­ли­нис­ти­чес­кая куль­ту­ра. Об этом сви­детель­ству­ет ар­хи­тек­ту­ра тех вре­мен (нап­ри­мер, храм Гар­ни), спек­такли в те­ат­рах иг­ра­лись на гре­чес­ком. Нас­коль­ко я знаю, Рип­си­ме и Гай­ане по про­ис­хожде­нию бы­ли гре­чан­ка­ми. Я счи­таю обе цер­кви — св. Рип­си­ме и св. Гай­ане — на­ибо­лее вы­рази­тель­ны­ми и кра­сивы­ми ар­хи­тек­турны­ми со­ору­жени­ями Ар­ме­нии. Св. Ни­на, при­нес­шая хрис­ти­анс­тво в Гру­зию, то­же, ско­рее все­го, бы­ла гре­чан­кой.

— По­чему я спра­шиваю: свя­тые де­вы при­были в Ар­ме­нию из Ри­ма, а там бы­ло мно­го хрис­ти­ан-ев­ре­ев. Ну, а крес­ти­тель­ни­ца Гру­зии Ни­на при­была из И­еру­сали­ма… Что ка­са­ет­ся Гру­зии, то воп­рос нап­ра­шива­ет­ся сам со­бой. Сей­час, как вы зна­ете, воз­никли стран­ные и ди­кие от­но­шения меж­ду Рос­си­ей и Гру­зи­ей. Мо­жет ли что-то по­доб­ное про­изой­ти меж­ду Рос­си­ей и Ар­ме­ни­ей?

— По­доб­ные от­но­шения мо­гут воз­никнуть меж­ду лю­быми дру­гими стра­нами, ес­ли к то­му бу­дет во­ля пра­вите­лей этих стран. Ны­неш­ний кон­фликт — это имен­но кон­фликт меж­ду пра­вящей вер­хушкой Гру­зии и пра­вящей вер­хушкой Рос­сии, ак­тивно воз­дей­ству­ющих на сво­их под­данных и раз­вя­зав­ших ис­те­рию на на­ци­ональ­ной поч­ве. К то­му же, сле­ду­ет от­ме­тить, что в Рос­сии — мно­гона­ци­ональ­ной и мно­гокон­фесси­ональ­ной стра­не — ксе­нофоб­ские нас­тро­ения су­щес­тво­вали всег­да. Ког­да чи­та­ешь сов­ре­мен­ную рос­сий­скую прес­су, каж­дый раз по­ража­ешь­ся, что в стра­не, пре­тен­ду­ющей на зва­ние ци­вили­зован­ной дер­жа­вы, су­щес­тву­ют та­кие яв­ле­ния, как «не­нависть к чу­жакам», не­тер­пи­мость к дру­гим куль­ту­рам и ре­лиги­ям. Изоб­ре­ли да­же спе­ци­аль­ные тер­ми­ны, пов­се­мес­тно ис­поль­зу­емые как прес­сой, так и в бы­товом оби­ходе для обоз­на­чения чу­жаков, — «кав­казцы», «ли­ца кав­каз­ской на­ци­ональ­нос­ти», «ха­чики», «чуч­ме­ки» и т. д. Са­мое по­рази­тель­ное, что эта не­нависть рас­простра­ня­ет­ся не толь­ко на ближ­них со­седей, но да­же на са­мых даль­них, за­оке­ан­ских. Ру­гать и ос­кор­блять Аме­рику и аме­рикан­цев в Рос­сии — чуть ли не приз­нак хо­роше­го то­на.

Не­дав­но, в са­мый пик рос­сий­ско-гру­зин­ской «вой­ны», один зна­комый про­фес­сор из Стэн­форда, рус­ский по про­ис­хожде­нию и по пас­порту, по­ехал чи­тать лек­ции в Тби­лиси. Ни­какой не­навис­ти к се­бе он там не ощу­тил — ни в а­эро­пор­ту, ни в го­роде, ни во вре­мя мно­гочис­ленных встреч. Его да­же поп­ро­сили: «Про­читай­те, по­жалуй­ста, лек­цию не по-ан­глий­ски, а по-рус­ски. Мы так дав­но не слы­шали рус­скую речь».

— Су­рен, да­вай­те вер­немся к пу­тешес­тви­ям. В За­пад­ную Ар­ме­нию вы от­пра­вились в са­мое опас­ное вре­мя, ког­да в том ре­ги­оне на­чал­ся во­ору­жен­ный кон­фликт. По­хоже, что вас в пу­тешес­тви­ях прив­ле­ка­ет риск. А мо­жет, же­лание быть пер­во­от­кры­вате­лем? Стрем­ле­ние уви­деть что-то ин­те­рес­ное?

— Ког­да нес­коль­ко лет на­зад я впер­вые са­мос­то­ятель­но сел за штур­вал са­молё­та, ис­полнив тем са­мым своё са­мое сок­ро­вен­ное дет­ское же­лание, я ощу­тил не­обык­но­вен­ное чувс­тво пол­ной, аб­со­лют­ной сво­боды. Та­кое же чувс­тво воз­ни­ка­ет вся­кий раз, ког­да я от­прав­ля­юсь пу­тешес­тво­вать. По­зади ос­та­ёт­ся всё ста­рое и при­выч­ное, впе­реди ждёт но­вое и не­из­ве­дан­ное. А ду­ша пол­нится пред­вку­шени­ем то­го са­мого чувс­тва сво­боды. Но уже на зем­ле. Не пре­тен­дуя на роль пер­во­от­кры­вате­ля, я всё-та­ки от­кры­ваю каж­дый раз что-то но­вое имен­но для се­бя. И мне это нра­вит­ся.

— Ка­кое сле­ду­ющее пу­тешес­твие в ва­ших пла­нах?

— Я хо­тел бы бо­лее ос­но­ватель­но ис­сле­довать не­кото­рые мес­та в Ар­ме­нии. А так­же по­сетить Ки­ликию, тер­ри­торию быв­ше­го ар­мян­ско­го царс­тва, рас­по­ложен­ную на бе­регах Сре­дизем­но­го мо­ря. Хо­чу так­же по­ехать в Се­вер­ную Ко­рею — ту­да ле­та­ют рей­сы из Шан­хая и Вла­дивос­то­ка — хо­тя пред­по­лагаю, что по­паду все­го лишь в на­ше не столь да­лекое со­вет­ское прош­лое. А ещё я не был в Юж­ной Аме­рике, а там очень мно­го лю­бопыт­ных мест.

— Вы пред­по­чита­ете пу­тешес­тво­вать в оди­ноч­ку?

— Ког­да пу­тешес­тву­ешь в оди­ноч­ку, зна­читель­но боль­ше сво­боды.

— Мой пос­ледний воп­рос опять об Ар­ме­нии. Как там, по ва­шим наб­лю­дени­ям, от­но­сят­ся к Рос­сии и к рус­ским? В ка­кую сто­рону смот­рит ны­неш­няя Ар­ме­ния?

— В ка­кую сто­рону смот­рит ны­неш­няя Ар­ме­ния? А в ка­кую сто­рону ей ещё смот­реть? Есть ли у неё вы­бор? Осо­бен­ности ге­ог­ра­фичес­ко­го по­ложе­ния сов­ре­мен­ной Ар­ме­нии та­ковы, что Рос­сия яв­ля­ет­ся ее единс­твен­ным на­дёж­ным пар­тнё­ром. К рус­ским в Ар­ме­нии всег­да от­но­сились хо­рошо. Так же, как и в Гру­зии. Рос­сия спас­ла мно­гих ар­мян от ге­ноци­да 1915 го­да. И хо­тя Аме­рика, где од­на из са­мых боль­ших ар­мян­ских ди­ас­пор, еже­год­но без­возмез­дно вы­деля­ет Ар­ме­нии мно­гомил­ли­он­ную по­мощь и фи­нан­си­ру­ет прог­раммы для раз­ви­тия стра­ны (че­го Рос­сия не де­ла­ет), но Рос­сия ей всё рав­но бли­же.