СИРЕНА

                                                   Но­вый ав­тор "Кру­гозо­ра" о се­бе

Ро­дилась и вы­рос­ла я в Санкт-Пе­тер­бурге, учи­лась в Мос­кве. По об­ра­зова­нию - про­фес­си­ональ­ный му­зыкант. С 1990 го­да - с семь­ёй в Из­ра­иле. Жи­вём в го­род­ке Пе­тах-Тик­ва, ко­торый яв­ля­ет­ся од­ной из гус­то­насе­лён­ных час­тей Боль­шо­го Тель-Ави­ва. Наз­ва­ние го­род­ка пе­рево­дит­ся бук­валь­но: "Вра­та На­деж­ды.

В Из­ра­иле я иг­ра­ла в ор­кес­трах, за­нима­лась пре­пода­вани­ем. Не ос­тавляя ос­новной спе­ци­аль­нос­ти, прош­ла обу­чение на кур­сах ги­дов, ра­бота­ющих за гра­ницей. В те­чение пос­ледних 14 лет ре­гуляр­но вы­ез­жаю с груп­па­ми ту­рис­тов в раз­ные ев­ро­пей­ские стра­ны.

Ли­тера­туру люб­лю с детс­тва. Про­бую си­лы в сти­хах и в про­зе. Сю­жеты, как ока­залось, раз­бро­саны пов­сю­ду - ус­пе­вай толь­ко "со­бирать"...

Й­анив спал и ви­дел сон. Буд­то бы он вов­се не ма­лень­кий маль­чик, а боль­шой взрос­лый дя­дя, сов­сем как его стар­ший брат Й­о­эль. И буд­то бы едет он на тан­ке ку­да-то, где идёт страш­ный бой, и где все ждут его, как спа­сите­ля.  Он сто­ит на тан­ке, вы­тянув­шись в струн­ку, и всё те­ло его по­ёт от счастья. Ско­ро, ско­ро он дос­тигнет то­го са­мого смер­тель­но­го ру­бежа, где пред­сто­ит сра­зить­ся с вра­гом. И танк по­чему-то едет быс­тро-быс­тро, прос­то-та­ки ле­тит, а вок­руг мель­ка­ют го­рода, де­рев­ни, лю­ди сто­ят вдоль до­роги и ма­шут ему, и сме­ют­ся...Они, ко­неч­но, по­нима­ют, ку­да и за­чем мчит­ся на тан­ке этот храб­рый во­ин, и они уве­рены в его по­беде! Й­анив чувс­тво­вал, как сер­дце его ли­ку­ет, на­пол­ня­ет­ся вол­ну­ющим тре­петом, как буд­то крылья вы­рас­та­ют за спи­ной...

Стар­ший брат Й­о­эль, име­ну­емый в семье Юли­ком,   уже це­лый год слу­жил в ар­мии, в под­разде­лении с та­инс­твен­ным наз­ва­ни­ем "Го­лани". До­ма он бы­вал край­не ред­ко, а ког­да при­ез­жал "на по­быв­ку", то всё на­чина­ло кру­тить­ся ис­клю­читель­но вок­руг не­го . Ма­ма не от­хо­дила от бра­та, по­пере­мен­но бе­гая на кух­ню, что­бы его кор­мить, и в ван­ную, что­бы сти­рать и гла­дить его фор­му и бельё. Сам же Юлик, при­няв душ и по­ев, ва­лил­ся спать ча­сов на 12-14, смот­ря по об­сто­ятель­ствам. Все хо­дили на цы­поч­ках, Й­ани­ву зап­ре­щали иг­рать в "гром­кие иг­ры" и смот­реть те­леви­зор с вклю­чён­ным зву­ком.  Ма­ма и па­па бо­ялись, что ма­лыш раз­бу­дит стар­ше­го.  Но Й­анив точ­но знал, что это не­воз­можно. Ког­да брат спал, при­дя из ар­мии, мож­но бы­ло не толь­ко смот­реть те­леви­зор и шу­меть. Мож­но бы­ло из пу­шек стре­лять. Он бы и тог­да не прос­нулся.

Жи­ли они впя­тером в сим­па­тич­ной квар­ти­ре, на треть­ем эта­же пя­ти­этаж­но­го до­ма, сов­сем не­дале­ко от мо­ря. Пя­тый член семьи, бе­лый пу­дель по клич­ке Ри­ки, был его луч­шим дру­гом  и на­пар­ни­ком в иг­рах. Ри­ки был уди­витель­но по­нят­лив и всег­да  ра­довал­ся, ког­да с ним иг­ра­ли или бе­гали на­пере­гон­ки. В за­бегах по­беж­дал, как пра­вило, пу­дель, но раз­ве это важ­но? Им так хо­рошо бы­ло вдво­ём, что, ка­залось, весь мир толь­ко и су­щес­тву­ет для них, и не бы­ло им ни­како­го де­ла до скуч­ных взрос­лых, веч­но оза­бочен­ных сво­ими важ­ны­ми де­лами. При­дя из шко­лы, Й­анив пер­вым де­лом про­верял, как по­жива­ет его друг, кор­мил его, а по­том они ве­село бе­жали на про­гул­ку. И так про­дол­жа­лось каж­дый день.

И со­вер­шенно не­понят­но, что про­изош­ло, по­чему мир вдруг так пе­реме­нил­ся...
Й­о­эль сов­сем пе­рес­тал при­ез­жать до­мой. Он из­редка зво­нил, всё боль­ше пи­сал ко­рот­кие со­об­ще­ния, из ко­торых сле­дова­ло, что он сно­ва не при­едет на вы­ход­ные, что­бы не вол­но­вались, что боль­ше ни­чего ска­зать не мо­жет. Ма­ма час­то пла­кала, чи­тая его ко­рот­кие эсэ­мэс­ки. Па­па мол­чал, оза­бочен­но гля­дя в те­леви­зор. На Й­ани­ва сов­сем пе­рес­та­ли об­ра­щать вни­мание, и это ему сов­сем не нра­вилось. Он да­же па­ру раз на­роч­но ху­лига­нил, на­поми­ная взрос­лым, что их ма­лень­кий сын по-преж­не­му су­щес­тву­ет на этом све­те и нуж­да­ет­ся в не­кото­ром ува­жении к сво­ей пер­со­не. Воп­ре­ки ожи­дани­ям, его да­же не на­каза­ли, по­жури­ли толь­ко, да и то как-то не­серь­ёз­но, боль­ше для про­фор­мы. Что-то ста­ло в этом ми­ре не так.

В пер­вый раз си­рена проз­ву­чала пять дней на­зад, днём, ког­да ма­ма с Й­ани­вом воз­вра­щались из ма­гази­на с по­куп­ка­ми. Страш­ный во­ющий звук под­ни­мал­ся над го­родом, пос­те­пен­но на­рас­тая. От это­го зву­ка хо­телось спря­тать­ся, за­рыть­ся с го­ловой ку­да-то, зат­кнуть уши, толь­ко бы его не слы­шать. Ма­ма страш­но поб­ледне­ла, схва­тила его за ру­ку, боль­но дёр­нув, и они по­нес­лись, спо­тыка­ясь и чуть не па­дая, в бли­жай­ший дом, где в подъ­ез­де уже на­билось пол­но лю­дей. Й­анив пом­нил, что гром­ко пла­кал, пря­мо-та­ки над­ры­вал­ся от кри­ка, а ма­ма при­жима­ла его к се­бе, да так силь­но, что пу­гови­ца от её блуз­ки боль­но впи­лась ему в щё­ку, от­че­го он, ка­жет­ся, за­ревел ещё пу­ще. Си­рена ско­ро прек­ра­тилась, вда­леке что-то грох­ну­ло, по­том ещё раз, и стих­ло. Лю­ди пе­реве­ли дух и ста­ли по­тихонь­ку вы­ходить на­ружу. Ма­ма, всё ещё блед­ная, с дро­жащи­ми гу­бами, опять силь­но сжа­ла его ру­ку,  сде­лав боль­но, и они бе­гом по­бежа­ли к до­му. До­ма бы­ло спо­кой­но, прав­да, Ри­ки очень вол­но­вал­ся, ла­ял, то­же, на­вер­ное, ис­пу­гал­ся. Й­анив по­думал тог­да, что это нес­пра­вед­ли­во - ос­та­вить дру­га од­но­го в бе­де. И ре­шил, что в сле­ду­ющий раз, ког­да за­во­ет эта страш­ная си­рена и на­до бу­дет опять бе­жать ку­да-то, он неп­ре­мен­но возь­мёт с cобой пу­деля. Для это­го он при­гото­вил и по­ложил на вид­ное мес­то по­водок, что­бы,  в слу­чае на­доб­ности, быс­тро на­деть его на со­баку.

В этот же день страш­ный звук воз­вра­щал­ся ещё дваж­ды. При­ехал с ра­боты па­па, нам­но­го рань­ше обыч­но­го. Он выг­ля­дел оза­бочен­ным. Ро­дите­ли дол­го и воз­буждён­но спо­рили на кух­не. Ма­ма пла­кала, го­вори­ла, что ни­куда из до­ма не у­едет, что мо­жет при­ехать Юлик, что у неё тут все друзья и зна­комые, что в до­ме есть бом­бо­убе­жище, что "мы как все"...Па­па воз­ра­жал, убеж­дая её у­ехать с Й­ани­вом на се­вер к тё­те и дя­де, ко­торые уже зво­нили и приг­ла­шали по­жить у них, по­ка всё не ус­по­ко­ит­ся. В раз­гар спо­ра опять раз­дался про­тив­ный во­ющий звук. На этот раз ма­ма не под­да­лась па­нике. Она мол­ча схва­тила сы­на и по­тащи­ла к вы­ходу из квар­ти­ры. Па­па, пой­мав умо­ля­ющий взгляд ре­бён­ка, не го­воря ни сло­ва, под­хва­тил на ру­ки при­тих­ше­го Ри­ки. Они вы­бежа­ли на лес­тни­цу, не за­пирая квар­ти­ру, и со всей воз­можной быс­тро­той по­нес­лись вниз по лес­тни­це.

По­том ока­зались в тес­ном душ­ном по­меще­нии без окон, где бы­ло гряз­но и чем-то про­тив­но пах­ло. Там сто­яло нес­коль­ко стуль­ев, и ле­жали на по­лу в куч­ке ста­рые пыль­ные мат­ра­сы. Кое-кто из со­седей уже был здесь. Й­анив до­гадал­ся, что это и есть то са­мое та­инс­твен­ное "убе­жище", о ко­тором го­вори­ли ро­дите­ли. Он ещё не ус­пел как сле­ду­ет осоз­нать про­ис­хо­дящее, как вдруг гром­ко ух­ну­ло сов­сем ря­дом. Кто-то вскрик­нул, зап­ла­кал ре­бёнок, а пе­репу­ган­ный Ри­ки гром­ко за­ла­ял и за­бил­ся на ру­ках у па­пы. Й­анив на этот раз мол­чал. Что-то под­ска­зыва­ло ему, что в бли­жай­шее вре­мя жизнь бу­дет сос­то­ять из та­ких "пе­ребе­жек" в убе­жище, что на­до при­выкать, и что со­вер­шенно не­из­вес­тно, ког­да всё это за­кон­чится.

Тре­тий по­ход в под­вал сос­то­ял­ся ночью. Маль­чик креп­ко спал и по­это­му страш­но­го зву­ка не ис­пу­гал­ся. Прос­нулся он уже в убе­жище, на ру­ках у па­пы. Ри­ки, удер­жи­ва­емый ма­мой за по­водок, вёл се­бя спо­кой­но. "Как хо­рошо, что я всё при­гото­вил!", - по­думал Й­анив. И, ка­жет­ся, опять зас­нул. Он не слы­шал, как вер­ну­лись в квар­ти­ру, как пла­кала нав­зрыд ма­ма, как нер­вно ку­рил на лес­тни­це па­па. И не ви­дел, как под­ни­малось сол­нце над при­тих­шим, вы­мер­шим го­родом, воз­ве­щая о на­чале но­вого дня, те­перь уже неп­ри­выч­но на­пол­ненно­го стра­хом и болью.

С это­го мо­мен­та жизнь пош­ла ку­выр­ком. Й­анив боль­ше не хо­дил в шко­лу. Да и ник­то ни­куда не хо­дил. Ка­жет­ся, всё на­селе­ние ве­сёло­го, праз­днич­но­го го­рода за­село в до­мах, вы­лезая толь­ко по не­об­хо­димос­ти. Па­па, прав­да, про­дол­жал ез­дить на ра­боту, но не каж­дый день и не­надол­го. При­ходи­лось вы­ходить за про­дук­та­ми, и по­гулять с Ри­ки то­же на­до бы­ло. Всё это де­лала ма­ма. Й­ани­ва ни­куда не вы­пус­ка­ли од­но­го, да­же во двор.

В го­роде бы­ло ти­хо и пус­то. Все боль­шие ма­гази­ны, как по ко­ман­де, зак­ры­лись. На дет­ских пло­щад­ках не бы­ло де­тей, в скве­риках не бы­ло до­минош­ни­ков и шах­ма­тис­тов. Ма­шин на ули­цах то­же поч­ти не ста­ло. Ред­кие про­хожие боль­шей частью бе­жали или очень быс­тро шли, не ос­та­нав­ли­ва­ясь по­бол­тать друг с дру­гом о том о сём, как это бы­вало рань­ше. Пов­сю­ду во­цари­лась неп­ри­выч­ная ти­шина, на­руша­емая нес­коль­ко раз в день лишь про­тив­ным во­ем си­рены, сле­ду­ющей за этим су­етой бе­гущих в ук­ры­тие лю­дей, да ещё взры­вами, то гул­ки­ми в от­да­лении, то трес­ку­чими вбли­зи.

Но­чами спа­ли урыв­ка­ми, не раз­де­ва­ясь, что­бы удоб­но бы­ло сра­зу вска­кивать и бе­жать в ужас­ное убе­жище. Этот во­нючий под­вал Й­анив пря­мо-та­ки воз­не­нави­дел. Там ему ста­нови­лось ещё страш­нее, чем до­ма или на ули­це. По­том он по­нял, по­чему...В под­ва­ле все бо­ялись. Не толь­ко де­ти, но и взрос­лые. Страх тя­жёлой за­весой по­висал  в воз­ду­хе. Взрос­лые лю­ди, блед­ные, с ис­ка­жён­ны­ми ли­цами, при­жима­ясь к гряз­ным стен­кам, об­ре­чён­но гля­дя в од­ну точ­ку, жда­ли не­из­бежно­го. Это сос­то­яние бы­ло, по­жалуй, са­мым не­выно­симым. Оно бы­ло ху­же воя си­рены, ху­же уха­ющи­их взры­вов. Оно пог­ло­щало и па­рали­зова­ло. И не от­пуска­ло ни на ми­нуту.

В тот ве­чер бы­ло как-то спо­кой­нее обыч­но­го. Й­ани­ва по­ложи­ли спать ра­но, и зас­нул он как-то сра­зу, и ви­дел за­меча­тель­ный сон. Буд­то бы он мчал­ся на тан­ке ку­да-то, где его очень жда­ли, где ни­как не мог­ли обой­тись без не­го. Во сне маль­чи­ка ох­ва­тило дав­но за­бытое чувс­тво ра­дос­ти и вос­торга. Но сон прер­вался при­выч­ным во­ем. Приш­лось сно­ва бе­жать, с тру­дом пе­реби­рая не­пос­лушны­ми но­гами. Й­анив ни­как не хо­тел про­сыпать­ся, не хо­тел рас­ста­вать­ся со сво­им тан­ком, и с ве­сёлой быс­трой ез­дой, и с улы­ба­ющи­мися людь­ми. Так не хо­тел, что, ка­жет­ся, да­же зап­ла­кал. Не от стра­ха. От огор­че­ния и оби­ды. Ма­ма по­чему-то осо­бен­но боль­но тя­нула его за ру­ку, на­вер­ное, хо­тела по­торо­пить. Раз­дался ог­лу­шитель­ный хло­пок, где-то сов­сем ря­дом. Они ещё не ус­пе­ли до­бежать до под­ва­ла...По­том Й­анив по­чувс­тво­вал тол­чок. Его отор­ва­ло от ма­мы и по­нес­ло в сто­рону, с си­лой шлёп­нув обо что-то твёр­дое. Ка­жет­ся, он ус­лы­шал ма­мин крик. Пог­ру­жа­аясь во ть­му, он ус­пел по­думать о Ри­ки. По­том нас­ту­пила ти­шина.

Соз­на­ние воз­вра­щалось мед­ленно и урыв­ка­ми. Сна­чала Й­анив уви­дел бе­лый по­толок. По­том лам­пу. По­том чьи-то нез­на­комые ли­ца. Стран­ным бы­ло то, что он ни­чего не слы­шал. Всё дви­галось вок­руг, как в те­леви­зоре с вык­лю­чен­ным зву­ком. Лю­ди что-то го­вори­ли, но он не по­нимал, что имен­но. Бо­ли не бы­ло. Поп­ро­бовал дви­гать ру­ками - по­лучи­лось. Но­гами под­ви­гать не уда­лось. Поп­ро­бовал поз­вать ма­му, но не ус­лы­шал собс­твен­но­го го­лоса.

Всё про­ис­хо­дящее бы­ло так уди­витель­но, что Й­анив да­же не  зап­ла­кал, а, на­обо­рот, по­пытал­ся улыб­нуть­ся. Он не был уве­рен, что и это по­лучи­лось. Но что-то всё же про­изош­ло. Ка­кие-то лю­ди за­су­ети­лись вок­руг, за­бега­ли, за­улы­бались. Ко­неч­но, они улы­бались ему, Й­ани­ву, ко­му же ещё? Стран­но, ку­да по­дева­лись ма­ма и па­па? И где Ри­ки? И...где он сам? Что это за бе­лый по­толок? И сте­ны по­чему бе­лые? И лю­ди все бе­лые, да­же в бе­лых ша­поч­ках.

По­том он по­чувс­тво­вал, что ку­да-то по­ехал. Ря­дом с ним шла жен­щи­на, кра­сивая, как ма­ма, и та­кая же мо­лодая. Она улы­балась и что-то го­вори­ла. Й­анив слов не по­нял. Он то­же улыб­нулся. Жен­щи­на бы­ла та­кая слав­ная! Его ку­да-то при­вез­ли и по­ложи­ли на жёс­ткий стол. Ле­жать бы­ло не­удоб­но. Й­анив хо­тел под­ви­нуть­ся, сесть или встать, но не смог это­го сде­лать. По­том его взя­ли за ру­ку, что-то на неё на­дели. Ста­ло очень боль­но. Ка­жет­ся, сде­лали укол. И он зас­нул.

И сно­ва уви­дел свой за­меча­тель­ный сон. От­важный ко­ман­дир мчал­ся на тан­ке.  Как буд­то и не бы­ло ни­чего, кро­ме это­го. Как буд­то ве­лико­леп­ный по­лёт ни­ког­да не пре­рывал­ся. Не бы­ло си­рен, не бы­ло взры­вов, не бы­ло стра­ха. Ма­ма и па­па шли вдоль до­роги, сме­ялись и ма­хали ру­ками. Ри­ки ра­дос­тно ла­ял и бе­жал ря­дом с мча­щим­ся тан­ком, сов­сем от не­го не от­ста­вая. Й­анив ле­тел к сво­ему счастью. Впе­реди, там, где кон­ча­ет­ся путь, сто­ял и улы­бал­ся стар­ший брат Й­о­эль. И при­ветс­тво­вал его, как по­беди­теля, и от­да­вал ему честь, как во­ину...