САМАЯ...

Та­мара Си­няв­ская и рань­ше не очень лю­била об­суждать с жур­на­лис­та­ми свою час­тную жизнь. А пос­ле то­го, как в 2008 го­ду ушёл из жиз­ни её суп­руг, ле­ген­дарный пе­вец Мус­лим Ма­гома­ев, с ко­торым она про­жила 34 го­да, Та­мара Иль­инич­на лишь од­нажды на­руши­ла мол­ча­ние, дав ин­тервью для ка­нала Рос­сия -1. Тог­да она от­ве­чала на воп­ро­сы, пос­вя­щён­ные Ма­гома­еву. В пред­ла­га­емом чи­тате­лю ин­тервью, Та­мара Иль­инич­на рас­ска­зыва­ет не толь­ко о нём, но и о се­бе.

Та­мара Си­няв­ская - са­мая мо­лодая из пле­яды ве­ликих со­лис­тов Боль­шо­го те­ат­ра вто­рой по­лови­ны 20 ве­ка. Во­об­ще, эпи­тет "са­мая" со­путс­тво­вал ей на про­тяже­нии всей ар­тисти­чес­кой карь­еры ещё с тех пор, как в 17 лет она бы­ла при­нята в груп­пу ста­жёров Боль­шо­го те­ат­ра, а за­тем ста­ла са­мой мо­лодой во­калис­ткой, по­лучив­шей пер­вую пре­мию на кон­курсе име­ни П.И. Чай­ков­ско­го. Бу­дучи ис­клю­чени­ем из пра­вил, она бы­ла при­нята в труп­пу Боль­шо­го те­ат­ра, не имея кон­серва­тор­ско­го об­ра­зова­ния, но об­ла­дая та­лан­том, ко­торый, по­рой, важ­нее ака­деми­чес­ко­го дип­ло­ма. (Та­мара Си­няв­ская окон­чи­ла му­зучи­лище при кон­серва­тории и за­тем пос­ту­пила сра­зу на тре­тий курс ГИ­ТИСа, где се­год­ня пре­пода­ёт и за­веду­ет ка­фед­рой во­кала.) Го­лос Та­мары Си­няв­ской, её глу­бокий, ред­кий по кра­соте и бо­гатс­тву кра­сок тембр, не­воз­можно спу­тать ни с чь­им дру­гим. На сце­не Боль­шо­го те­ат­ра, где Та­мара Иль­инич­на ра­бота­ла в те­чение 40 лет, она спе­ла прак­ти­чес­ки все ос­новные пар­тии для мец­цо-соп­ра­но. Де­сять лет на­зад, 30 мар­та 2002 го­да, Та­мара Си­няв­ская за­вер­ши­ла карь­еру опер­ной пе­вицы.

В тот ве­чер она пе­ла в спек­такле "Цар­ская не­вес­та", пос­вя­щён­ном сто­летию со дня рож­де­ния  Ма­рии Мак­са­ковой, ко­торая, в своё вре­мя, при­нима­ла у Си­няв­ской дип­ломный эк­за­мен. Та­маре Си­няв­ской, од­ной из са­мых лю­бимых и уз­на­ва­емых опер­ных пе­виц, на­род­ной ар­тис­тке Со­вет­ско­го Со­юза, ка­вале­ру ор­де­на "За зас­лу­ги пе­ред Оте­чес­твом" хо­рошо из­вес­тно, что та­кое ус­пех, приз­на­ние, сла­ва. Вот имен­но с воп­ро­са о сла­ве мы и на­чали на­шу бе­седу.

- Та­мара Иль­инич­на, ког­да вы впер­вые по­чувс­тво­вали, что ста­ли зна­мени­ты?

- Я приш­ла в Боль­шой бу­дучи очень мо­лодень­кой. О сла­ве я не ду­мала, по­тому что в те­ат­ре тог­да бы­ло столь­ко зна­мени­тос­тей, что я прос­то не мог­ла се­бе пред­ста­вить ког­да-ли­бо ока­зать­ся в их чис­ле. Мо­ей за­дачей бы­ло со­от­ветс­тво­вать ста­тусу со­лис­тки Боль­шо­го те­ат­ра и учить­ся, не пе­рес­та­вая, у этих ве­ликих пев­цов. Уже выс­ту­пать на од­ной с ни­ми сце­не бы­ло счасть­ем, так что о собс­твен­ной сла­ве я тог­да не меч­та­ла. А из­вес­тность приш­ла пос­ле кон­курса име­ни П. И. Чай­ков­ско­го, ко­торый тран­сли­ровал­ся по ра­дио и те­леви­дению.

- Тог­да, в 1970 го­ду, вы раз­де­лили зо­лото с Еле­ной Об­разцо­вой.

- Да. Это был очень мощ­ный кон­курс. По­мимо со­вет­ских зна­мени­тос­тей: Ири­ны Ар­хи­повой, Ма­рии Мак­са­ковой, Ива­на Пет­ро­ва, Мар­ка Рей­зе­на, в жю­ри приг­ла­сили и за­рубеж­ных во­калис­тов, сре­ди ко­торых бы­ли Ма­рия Кал­лас и Ти­то Гоб­би.

- За­рубеж­ные гос­ти еди­ног­ласно от­да­ли свои го­лоса вам.

- Это так. И как раз кон­курс дал тол­чок к из­вес­тнос­ти. Но я ни­ког­да не ощу­щала се­бя зна­мени­той. Ско­рее, на­обо­рот, да­же сей­час, я пе­вица и ар­тис­тка -  толь­ко на сце­не. А в жиз­ни я всег­да ве­ду се­бя до­воль­но скром­но.

-  Мне ка­жет­ся, стрем­ле­ние к сла­ве час­то обус­ловле­но не столь­ко же­лани­ем ре­али­зовать свой та­лант и ос­та­вить след в па­мяти об­щес­тва, сколь­ко же­лани­ем кон­верти­ровать свою из­вес­тность в день­ги, свя­зи, бла­га. На ваш взгляд, спо­соб­на ли сла­ва из­ме­нить и са­мого че­лове­ка, и его ми­ровоз­зре­ние в ту или иную сто­рону?

- Ду­маю, что да. Для не­кото­рых дос­той­но пе­режить ус­пех ока­зыва­ет­ся слож­нее, чем его дос­тичь. По­это­му, что­бы ко­рона силь­но не да­вила, на­до адек­ватно се­бя оце­нивать. Это пер­вое ус­ло­вие. А вто­рое, на­до быть раз­борчи­вым в от­но­шении тех, ко­го мы хо­тим ви­деть ря­дом. Ес­ли те­бе изо дня в день пов­то­ря­ют, ка­кая ты ге­ни­аль­ная и не­пов­то­римая, ты, не дай, Б-г, мо­жешь в это по­верить. Лю­ди, дей­стви­тель­но же­ла­ющие те­бе доб­ра, бу­дут вес­ти се­бя ина­че.

- Есть та­кой афо­ризм: "Бой­тесь лав­ро­вых вен­ков. Они про­рас­та­ют в го­лову".

- Дей­стви­тель­но хо­рошо ска­зано.

- Еле­на Об­разцо­ва как-то приз­на­лась вам: "Будь у ме­ня твой го­лос, весь мир бы у ме­ня в но­гах ва­лял­ся". Тем не ме­нее, её имя бо­лее зна­комо за­рубеж­но­му слу­шате­лю. Еле­на Ва­силь­ев­на го­раз­до ак­тивнее вас гас­тро­лиро­вала с кон­церта­ми и выс­ту­пала на сце­нах за­рубеж­ных опер­ных те­ат­ров в ка­чес­тве приг­ла­шён­ной со­лис­тки. Что по­меша­ло Ва­шей карь­ере стать бо­лее на­сыщен­ной?

- Да, был та­кой раз­го­вор. Но тог­да же я па­риро­вала: "За­чем те­бе мой го­лос, ес­ли весь мир и так у тво­их ног"? Дей­стви­тель­но, её имя ши­роко из­вес­тно за ру­бежом, и она к это­му стре­милась. А у ме­ня в жиз­ни, ви­димо, дру­гое пред­назна­чение. Я очень лю­била свой те­атр. Не хо­чу ска­зать, что Еле­не Ва­силь­ев­не он был ме­нее до­рог. Но всё же, на мой взгляд, в её ар­тисти­чес­кой судь­бе по­лучил­ся оп­ре­делён­ный дис­ба­ланс из-за то­го, что пер­вую по­лови­ну сво­ей мощ­ной карь­еры она про­вела за ру­бежом.

- Я пред­по­лагаю, что у вас бы­ло не мень­ше воз­можнос­тей выс­ту­пать на луч­ших сце­нах ми­ра. Мо­жет, вы бы­ли ме­нее чес­то­люби­вы?

- Бе­зус­ловно, бы­ли приг­ла­шения и воз­можнос­ти. Но, ви­димо, не это яв­ля­лось для ме­ня глав­ным.

- А что же тог­да бы­ло глав­ным?

- Ра­ботать в те­ат­ре, ко­торый я до сих пор счи­таю луч­шим в ми­ре. А гас­тро­лиро­вала я прак­ти­чес­ки во всех стра­нах, где мне хо­телось выс­ту­пать. И всё про­ходи­ло весь­ма ус­пешно, но не бу­дора­жило ме­ня нас­толь­ко, что­бы про­водить боль­шую часть жиз­ни за ру­бежом. Моя карь­ера со­вет­ской, рос­сий­ской пе­вицы сло­жилась дос­та­точ­но ус­пешно. Воз­можно, рас­цве­чен­ная за­рубеж­ны­ми крас­ка­ми, она мог­ла быть пол­но­цен­нее, но так сло­жилось.

- Мно­го лет на­зад я слу­шала вас в Боль­шом, в "Цар­ской не­вес­те". Дол­жна приз­нать­ся, что ва­ше ис­по­ление ро­ли Лю­баши из­ме­нило в луч­шую сто­рону моё от­но­шение к рус­ской опер­ной му­зыке, в час­тнос­ти к опе­рам Рим­ско­го-Кор­са­кова.

- Ну, на­вер­ное, в этом и бы­ла моя за­дача. Я очень люб­лю рус­скую опе­ру. По­нят­но, что эта при­вязан­ность не ис­клю­ча­ет люб­ви к италь­ян­ской или фран­цуз­ской му­зыке. Но сер­дце моё при­над­ле­жит имен­но рус­ской му­зыке. Мне с ней ком­фор­тно и лег­ко - я в ней жи­ву, по­тому что это моё род­ное.

- Не так дав­но за­вер­ши­лась ре­конс­трук­ция Боль­шо­го те­ат­ра. В ок­тябре сос­то­ялась це­ремо­ния от­кры­тия. Го­ворят, це­на би­летов на "чёр­ном рын­ке" дос­ти­гала 50 ты­сяч ев­ро. Ре­ак­ция ва­ших кол­лег от уви­ден­но­го в тот ве­чер  бы­ла не­од­нознач­ной. Нап­ри­мер, Зу­раб Сот­ки­лава ска­зал, что ве­ликий те­атр - на дне, что са­мо пред­став­ле­ние бы­ло се­рым, скуч­ным. Ка­ковы ва­ши впе­чат­ле­ния от це­ремо­нии от­кры­тия Боль­шо­го те­ат­ра?

- Я бы не ста­ла так го­ворить о сво­ём род­ном до­ме. Но каж­дый име­ет пра­во на лич­ное мне­ние. Тем бо­лее, что в ка­ких-то мо­мен­тах он прав. Но ры­ба, как из­вес­тно, гни­ёт с го­ловы. А Боль­шой те­атр - это зер­каль­ное от­ра­жение все­го, что про­ис­хо­дит в на­шей стра­не, да и в ми­ре. По­это­му об­ви­нять Боль­шой во всех гре­хах - по мень­шей ме­ре нес­пра­вед­ли­во. Тем бо­лее, ес­ли ты лю­бишь свой те­атр, ему на­до со­чувс­тво­вать, а не выс­ту­пать про­тив и уни­жать. Так мне ка­жет­ся.

- Вы ви­дели "Рус­ла­на и Люд­ми­лу" в пос­та­нов­ке Дмит­рия Чер­ня­кова?

- Да, ви­дела. Я приш­ла спе­ци­аль­но, по­тому что мой быв­ший сту­дент, мой пер­вый вы­пус­кник, был приг­ла­шён в Боль­шой петь пар­тию Рат­ми­ра.

- Вы как-то по­мог­ли?

- Нет. Его приг­ла­сили аб­со­лют­но без мо­его учас­тия.

- Но ведь пар­тия Рат­ми­ра на­писа­на для кон­траль­то и обыч­но ис­полня­лась об­ла­датель­ни­цами глу­боко­го мец­цо-соп­ра­но. Вы же са­ми пе­ли эту пар­тию в пос­та­нов­ке Пок­ров­ско­го.

- Да, но Чер­ня­ков ре­шил от­дать эту пар­тию кон­ра­тено­ру. И вот од­ним из двух приг­ла­шён­ных кон­ра­тено­ров стал мой уче­ник Вла­димир Ма­гома­дов.

- Ма­гома­дов?

- Имен­но.

- Я смот­ре­ла не­кото­рые сце­ны из опе­ры на YouTube, и пос­ле то­го, как Фар­лаф по­казал муж­ской стрип­тиз и об­лил се­бя пи­вом, приш­ла к вы­воду, что Дмит­рий Чер­ня­ков не­нави­дит ак­тё­ров, зри­теля, а так­же Пуш­ки­на и Глин­ку. Пос­ле спек­такля мне­ние пуб­ли­ки раз­де­лилось. Кто-то кри­чал - "По­зор", кто-то  - "Бра­во"! Прав­да, "По­зор!" по­том вы­реза­ли. Мак­ва­ла Кас­рашви­ли за­яви­ла, что кри­чать по­зор в хра­ме ис­кусс­тва не­веж­ли­во и не­вежес­твен­но. Как вы се­бя ощу­щали во вре­мя спек­такля?

- Чес­тно го­воря, мно­го раз во вре­мя прос­мотра я по­рыва­лась уй­ти. Но, по­нимая, что прив­ле­ку к се­бе вни­мание, а это неп­ри­лич­но, и же­лая дос­лу­шать пар­тию Рат­ми­ра, я бла­гопо­луч­но до­сиде­ла ко кон­ца. Но всё во мне соп­ро­тив­ля­лось это­му зре­лищу. Всё! Единс­твен­ное, что спа­сало - му­зыка Глин­ки, ко­торую прек­расно пре­под­нёс ор­кестр под уп­равле­ни­ем Вла­дими­ра Юров­ско­го, ко­торо­го я, кста­ти, пом­ню сов­сем юным, на­чина­ющим му­зыкан­том. Мне до­велось мно­го выс­ту­пать с его от­цом, ди­рижё­ром Ми­ха­илом Юров­ским, и те­перь бы­ло очень при­ят­но ви­деть его сы­на, став­ше­го зре­лым му­зыкан­том. Что ка­са­ет­ся Во­лоди Ма­гома­дова, он зас­лу­жил пя­тёр­ку за свой де­бют, хо­тя мно­гое по­ка нуж­да­ет­ся в до­работ­ке. А пе­чаль­но то, что в спек­такле для ме­ня не бы­ло ни Пуш­ки­на, ни вре­мени, в ко­тором он жил, ни мыс­ли... Но это от­дель­ный серь­ёз­ный раз­го­вор, и прос­то от­ве­чать на воп­рос, пон­ра­вилось или нет, мне ка­жет­ся не­целе­со­об­разным. Я по­нимаю, что на­до быть тер­пи­мее и ждать мо­мен­та, ког­да спро­сят о мо­ём мне­нии. А пос­коль­ку ме­ня ник­то не спра­шива­ет, я его не выс­ка­зываю. Во вся­ком слу­чае, я ста­ра­юсь не хо­дить в Боль­шой час­то, по­тому что со мно­гим не сог­ласна, и из-за это­го нер­вни­чаю.

- Ну вот. А го­ворят, Чер­ня­ков - ге­ний, но­ватор.

- Это кто та­кое ска­зал?

- Он - ла­уре­ат пре­мии "Зо­лотая мас­ка", весь­ма по­пуля­рен на за­паде, его ци­тиру­ют, ему под­ра­жа­ют, его но­ватор­ским та­лан­том вос­хи­ща­ют­ся.

- Я пред­по­читаю Пок­ров­ско­го. Там есть мысль, ува­жение к ма­тери­алу и нас­то­ящий дра­мати­чес­кий те­атр. Кста­ти го­воря, за­дача ре­жис­сё­ра - рас­кры­вать ге­ний ком­по­зито­ра, а не за­нимать­ся собс­твен­ным пи­аром за счёт то­го, что­бы пе­рево­рачи­вать за­мысел ав­то­ра с ног на го­лову. Зна­ете, те "но­ватор­ские на­ход­ки", ко­торые я ви­дела на премь­ере "Рус­ла­на и Люд­ми­лы", мож­но се­бе поз­во­лить на ка­пус­тни­ке.

- Ес­ли срав­ни­вать се­год­няшнюю пуб­ли­ку с той, ко­торая при­ходи­ла на Ва­ши спек­такли 20 - 30 лет на­зад, что бро­са­ет­ся в гла­за?

- Ес­ли ны­неш­ней пуб­ли­ке по­казать нас­то­ящий, глу­бокий, дей­стви­тель­но про­фес­си­ональ­но сде­лан­ный спек­такль, ока­жет­ся, что она всё та же по сос­та­ву, сос­то­янию и вос­при­ятию. На­род не так глуп, как хо­тят его пред­ста­вить. Вот сов­сем не­дав­но да­ли "Бо­риса Го­дуно­ва" в ста­рой пос­та­нов­ке, с преж­ни­ми де­кора­ци­ями, с ко­рона­ци­ей Бо­риса, со сце­ной у фон­та­на, и это был оше­лом­ля­ющий ус­пех - без вся­кого... из­вра­щения.

- Не ста­ну ут­вер­ждать, но на­вер­ное, ве­ликий пе­вец - тот, чей тембр го­лоса нель­зя спу­тать ни с чь­им дру­гим.

- Да, тембр - это глав­ное. Есть мно­го во­калис­тов, бе­зуп­речно вла­де­ющих куль­ту­рой во­каль­ной фра­зы, ин­то­наци­ей, тех­ни­кой, ак­тёр­ски­ми дан­ны­ми, но толь­ко счи­тан­ные об­ла­да­ют уни­каль­ным, уз­на­ва­емым тем­бром.

- В 50-80 го­ды в Со­вет­ском Со­юзе сло­жилась пле­яда со­вер­шенно уни­каль­ных опер­ных пев­цов: Сер­гей Ле­мешев, Ма­рия Мак­са­кова, Ири­на Ар­хи­пова, Иван Пет­ров, Га­лина Виш­нев­ская, Вла­димир Ат­лантов, Та­мара Си­няв­ская, Еле­на Об­разцо­ва, Ма­рия Би­ешу - всех слож­но пе­речис­лить.

- И го­лос каж­до­го из них был уз­на­ва­ем. При­чём, не за­бывай­те, что до на­чала 70-х те­леви­зоры бы­ли да­леко не у всех. Но слу­шате­ли уз­на­вали ис­полни­телей имен­но по тем­бру. И се­год­ня сре­ди мас­сы за­писей те­норов я всег­да уз­наю го­лос Сер­гея Ле­меше­ва или Ма­рио Лан­ца.

- А ес­ли го­ворить о сов­ре­мен­ных рос­сий­ских и за­рубеж­ных со­лис­тах, кто из них об­ла­да­ет не­пов­то­римым тем­бром?

- Зна­ете, в ка­ком-то смыс­ле на­шему по­коле­нию по­вез­ло боль­ше. Я го­ворю о пра­витель­ствен­ных кон­цертах, тран­сли­ровав­шихся по ра­дио и те­леви­дению. Тог­да пер­вое от­де­ление бы­ло от­да­но клас­си­чес­кой му­зыке, и это да­вало воз­можность ар­тистам стать уз­на­ва­емы­ми. Се­год­ня кон­церты, пос­вя­щён­ные раз­личным да­там или праз­дни­кам, ста­ли ины­ми. Там клас­си­чекой му­зыке мес­та нет. Опер­ные го­лоса мож­но ус­лы­шать толь­ко на ка­нале "Куль­ту­ра". Но, воз­вра­ща­ясь к ва­шему воп­ро­су о мо­лодых ис­полни­телях, от­ве­чу: ни за ка­кой тембр, от­ли­ча­ющий­ся уни­каль­ным зву­чани­ем, сей­час "за­цепить­ся" не мо­гу.

- Вы пре­пода­ёте в ГИ­ТИСе (ны­не РА­ТИ), за­веду­ете ка­фед­рой во­кала. Вам нра­вит­ся то, чем вы за­нима­етесь?

- Дол­жна ска­зать, что ни­ког­да от се­бя это­го не ожи­дала. Я всю жизнь счи­тала се­бя пе­вицей, ко­торой очень мно­гому на­до на­учить­ся. И ког­да, в си­лу сло­жив­шихся об­сто­ятель­ств, я по­пала в ГИ­ТИС в ка­чес­тве пе­даго­га, то сов­сем не бы­ла уве­рена в том, что пре­пода­вание ста­нет мо­ей но­вой про­фес­си­ей. Тут ещё боль­шую роль сыг­ра­ли мои друзья, убе­див­шие при­мерить на се­бя роль пре­пода­вате­ля для то­го, что­бы я не ос­та­вила пе­ние. В об­щем, так и выш­ло. Пер­вые уро­ки мож­но наз­вать эк­спе­римен­та­ми над до­верив­ши­мися мне сту­ден­та­ми, но со вре­менем я так втя­нулась в это де­ло, что те­перь пло­хо пред­став­ляю без не­го мою те­переш­нюю жизнь.

- Па­рал­лель­но спро­шу о Мус­ли­ме Ма­гоме­тови­че - по­чему он, уй­дя со сце­ны, не за­нял­ся пре­пода­ватель­ской де­ятель­ностью? Вот его кол­ле­ги по сце­не - Ле­щен­ко, Коб­зон - пре­пода­ют, го­товят но­вое по­коле­ние звёзд эс­тра­ды.

- Мус­лим не был рож­дён или прис­по­соб­лен для пре­пода­вания. Пе­дагог - это осо­бая про­фес­сия, тре­бу­ющая осо­бого та­лан­та. Быть хо­рошим му­зыкан­том - вов­се не оз­на­ча­ет быть хо­рошим пе­даго­гом. Ко­неч­но, в том, что Мус­лим мог ве­лико­леп­но пре­пода­вать, я не сом­не­ва­юсь, по­тому что бы­ла воз­можность в этом убе­дить­ся. Од­нажды он на спор сог­ла­сил­ся под­го­товить сту­ден­та, ко­торо­го от­числи­ли из кон­серва­тории. Они за­нима­лись ме­сяц, и сту­ден­та вос­ста­нови­ли. Да, у Мус­ли­ма это по­лучи­лось, но не бо­лее то­го. Пре­пода­вате­лю не­об­хо­димо бес­ко­неч­ное тер­пе­ние, а им Мус­лим не об­ла­дал.

- Мус­лим Ма­гоме­тович приз­на­вал­ся, что тер­петь на мог со­вет­скую клас­си­ку. Вы раз­де­ля­ете его от­но­шение к со­вет­ско­му опер­но­му ре­пер­ту­ару?

- В ка­кой-то сте­пени. Я учас­тво­вала во мно­гих со­вет­ских пос­та­нов­ках, но прив­ле­кала ме­ня в них не столь­ко му­зыка, сколь­ко ре­жис­сёр.

- Вы го­вори­те о Бо­рисе Алек­сан­дро­виче Пок­ров­ском?

- Имен­но. И ра­ботать с ним бы­ло од­но удо­воль­ствие. Это бы­ли "мои уни­вер­си­теты", моя кон­серва­тория.

- В од­ном из сво­их дав­них ин­тервью Мус­лим Ма­гома­ев наз­вал те­атр га­дюш­ни­ком. Вы его поп­ра­вили,  - не га­дюш­ник, а сер­пента­рий еди­номыш­ленни­ков. Ка­кими ка­чес­тва­ми ха­рак­те­ра на­до об­ла­дать при­мадон­не, что­бы не про­гибать­ся и в то же вре­мя не быть "съ­еден­ной"?

- Мо­жет быть, луч­ше спро­сить, ка­кими ка­чес­тва­ми ха­рак­те­ра дол­жен об­ла­дать че­ловек. Ес­ли он умён, а са­мое глав­ное, та­лан­тлив, то про­гибать­ся не­зачем. Та­лант бу­дет за­нимать­ся толь­ко сво­им де­лом. А ес­ли че­ловек не осо­бен­но та­лан­тлив, ес­ли при­шёл в те­атр с чёр­но­го хо­да, а пок­ро­вите­ли дер­жат его на ко­рот­ком по­вод­ке, то, ско­рее все­го, при­дёт­ся про­гибать­ся. 

- Вы хо­тите ска­зать, что та­лан­тли­вых, дос­той­ных лю­дей не съ­еда­ли? Ведь на­вер­ня­ка бы­вали си­ту­ации, ког­да ко­го-то оби­жали, от­но­сились нес­пра­вед­ли­во. Вы отс­тра­нялись или пы­тались по­мочь?

- Я вме­шива­лась и го­вори­ла то, что ду­мала. По­чему-то, я не бо­ялась это де­лать. И мо­гу чес­тно ска­зать, что ни­ког­да ни­кого не "унич­то­жала", не под­пи­сыва­ла ни­каких пи­сем. Да ко мне ни­ког­да и не об­ра­щались по это­му по­воду.

- С ка­кими пар­тнё­рами Вам ра­бота­лось с удо­воль­стви­ем, а ка­кие бы­ли в тя­гость?

- Я че­ловек ми­ролю­бивый и всег­да на­ходи­ла кон­такт с пар­тнё­рами. Я не поз­во­ляю се­бе ни­каких кап­ри­зов, по­тому что по­нимаю, что кап­ри­зы рас­ша­тыва­ют нер­вы, а для то­го, что­бы хо­рошо петь, нуж­но чувс­тво­вать се­бя ком­фор­тно. Так что за всю свою карь­еру мо­гу при­пом­нить толь­ко двух пар­тнё­ров, с кем бы­ло дей­стви­тель­но труд­но ра­ботать, тем бо­лее иг­рать лю­бов­ные сце­ны. Эти двое бы­ли ха­мами по жиз­ни. Они поз­во­ляли се­бе ха­мить и мне, и дру­гим, а я, по­нача­лу, пе­режи­вала,
из-за то­го, что не мог­ла най­ти с ни­ми об­щий язык.

- В своё вре­мя Вы ра­бота­ли с Ев­ге­ни­ем Свет­ла­новым. Чем этот ди­рижёр от­ли­чал­ся от дру­гих?

- К со­жале­нию, мне не до­велось мно­го ра­ботать с этим ве­ликим ди­рижё­ром. В те­ат­ре мы с ним ра­бота­ли над очень не­боль­шой ролью, но за­пом­ни­лось мне это на всю жизнь, по­тому что он по­казал, как на­до это де­лать. По­том мы по­теря­ли друг-дру­га из ви­ду и встре­тились уже ког­да я го­тови­ла прог­рамму с Го­сор­кес­тром. Вот тог­да я дей­стви­тель­но по­няла, что та­кое Свет­ла­нов. Не хо­чу оби­деть дру­гих за­меча­тель­ных ди­рижё­ров, но Свет­ла­нов - один. Он об­ла­дал ру­ками, за ко­торы­ми бы­ло не­воз­можно не пой­ти.

- Мо­жет ар­тист жить вне по­лити­ки?

- Ко­неч­но. Мы с Мус­ли­мом так и жи­ли. У нас бы­ли свои сим­па­тии, свои ан­ти­патии.

- Не сек­рет, что Бреж­нев очень  лю­бил Мус­ли­ма Ма­гома­ева, а как он от­но­сил­ся к вам?

- (сме­ёт­ся) Ме­ня он вос­при­нимал толь­ко как "же­ну Ма­гома­ева".

- Вы го­вори­те, что ста­рались дис­танци­ровать­ся от по­лити­ки, но ведь в кон­це 80-х са­ми бы­ли де­пута­том Вер­ховно­го Со­вета СССР.

- Да, а Мус­лим был де­пута­том Вер­ховно­го Со­вета Азер­бай­джа­на. При­чём, в те же го­ды.

- Но, нас­коль­ко я знаю, Мус­лим Ма­гома­ев не был чле­ном пар­тии.

- Я то­же в пар­тию не всту­пала.

- Семья бес­партий­ных де­пута­тов - это не­обыч­но. А в чём зак­лю­чались ва­ши обя­зан­ности как де­пута­та и, глав­ное, как вам уда­валось вы­сижи­вать нес­конча­емые за­седа­ния той по­ры?

- Вот это дей­стви­тель­но бы­ло неп­росто. Тем бо­лее, что мос­ков­ские за­седа­ния по­казы­вали по те­леви­зору, о них пи­сали цен­траль­ные га­зеты. А Мус­ли­му при­ходи­лось ле­тать в Ба­ку на сес­сии два ра­за в год. Он сам приз­на­вал­ся, что вы­сижи­вал за­седа­ния толь­ко ког­да выс­ту­пал Гей­дар Али­ев. Что ка­са­ет­ся обя­зан­ностей, мы с Мус­ли­мом ви­дели их в том, что­бы по­могать лю­дям. Что и де­лали. К Мус­ли­му об­ра­щались и во вре­мя его де­путатс­тва, и пос­ле, и всю жизнь. И он всег­да по­могал.

- Од­на­ко, в од­ном из ин­тервью вы за­мети­ли, что "...к лю­дям Мус­лим Ма­гоме­тович от­но­сил­ся с от­кры­тым сер­дцем, но как по­каза­ла жизнь, в од­носто­рон­нем по­ряд­ке". Как это по­нять, зная о по­ис­ти­не все­народ­ной люб­ви к Ма­гома­еву.

- Зна­ете, ког­да лю­бят все, это всё рав­но, что ник­то. Ко­неч­но, ощу­щать энер­ге­тику обо­жания тол­пы очень при­ят­но. Во­об­ще, лю­бовь на­рода - один из кри­тери­ев ус­пешнос­ти ар­тиста. Но лю­бить в тол­пе - это од­но. А лю­бить и быть ис­тинным дру­гом - это неч­то иное. По­нима­ете, Мус­лим был очень зак­ры­тым че­лове­ком и толь­ко иног­да рас­кры­вал­ся, до­пус­кал к се­бе... Но в ка­кой-то мо­мент в от­вет по­лучал не ту ре­ак­цию, не те дей­ствия, ко­торые ожи­дал, и очень от это­го стра­дал. Об­на­ружить, что ты до­верял не тем лю­дям всег­да неп­ри­ят­но и боль­но.

- Где вам жи­вёт­ся ком­фор­тнее - в со­вет­ском или ны­неш­нем вре­мени? Со­жале­ете ли о чём-то, что нав­сегда ос­та­лось в со­вет­ской эпо­хе?

- Что прош­ло - прош­ло. Стра­ница про­жита - она пе­ревёр­ну­та. Я ни о чём не жа­лею. Мо­жет быть, толь­ко тос­кую по не­кото­рым мо­мен­там. Нап­ри­мер, по то­му вре­мени, ког­да мож­но бы­ло спо­кой­но, ни о чём не за­думы­ва­ясь, по­ехать в лю­бую рес­публи­ку на от­дых или гас­тро­ли и при этом не чувс­тво­вать се­бя инос­тран­кой или чу­жес­тран­кой. А те­перь, что­бы сле­тать в Азер­бай­джан, где по­хоро­нен Мус­лим, мне ну­жен заг­ра­нич­ный пас­порт. Вот к это­му слож­но при­вык­нуть. Мне во­об­ще не нра­вит­ся, ког­да о со­вет­ской эпо­хе го­ворят ис­клю­читель­но пло­хо, по­тому что я жи­ла в том, мо­жет, да­леко не иде­аль­ном вре­мени. И тот, кто без раз­бо­ру пе­речёр­ки­ва­ет всё, что тог­да про­ис­хо­дило, пе­речёр­ки­ва­ет и то хо­рошее, что бы­ло в мо­ей жиз­ни. А мы чес­тно ра­бота­ли и гор­ди­лись тем, что де­лали.

- Два вы­да­ющих­ся ар­тиста в од­ном до­ме. Сей­час ска­зали бы - две звез­ды. Вы как-то по­мога­ли друг-дру­гу в твор­ческом пла­не?

- Что вы! (сме­ёт­ся) Чем я мог­ла по­мочь та­кому му­зыкан­ту, ка­ким был Мус­лим? Я ни­ког­да не вме­шива­лась в его ра­боту. Свои пар­тии я ра­зучи­вала в те­ат­ре. До­ма мы ре­пети­рова­ли вмес­те толь­ко пе­ред сов­мес­тны­ми выс­тупле­ни­ями. И тог­да он был мо­им учи­телем. Мус­лим был нас­толь­ко ве­лико­леп­ным му­зыкан­том, пи­анис­том, ис­полни­телем, что, на­ходясь ря­дом с ним, я ни­ког­да не чувс­тво­вала се­бя звез­дой.

- Мус­ли­ма Ма­гоме­тови­ча час­то спра­шива­ли о при­чине срав­ни­тель­но ран­не­го за­вер­ше­ния его пев­ческой де­ятель­нос­ти. В сво­ей кни­ге вос­по­мина­ний он от­ве­тил, что ус­тал от пе­ния, что боль­ше не по­луча­ет от не­го удо­воль­ствия. А по ка­кой при­чине вы уш­ли со сце­ны?

- Я от­ве­чу его же сло­вами. Мус­лим го­ворил: "Луч­ше, что­бы лю­ди об­ра­щались к ар­тисту с этим воп­ро­сом, чем не­до­уме­вали, по­чему он до сих пор не ушёл. Луч­ше уй­ти, по­ка лю­ди те­бя уз­на­ют и опе­чале­ны тво­им от­сутс­тви­ем на сце­не". Я с ним со­вер­шенно сог­ласна.

- Кто был опер­ным ку­миром Ма­гома­ева?

- Ма­рио Лан­ца, о ко­тором он сде­лал пе­реда­чи на ра­дио и те­леви­дении, а по­том на­писал кни­гу.

- А из со­вет­ских пев­цов?

- Ге­орг Отс. Кста­ти, имен­но ему, единс­твен­но­му из муж­чин, Мус­лим вы­нес на сце­ну бу­кет цве­тов.

- Не­дав­но по Пер­во­му ка­налу по­каза­ли пе­реда­чу "Дос­то­яние рес­публи­ки", пос­вя­щён­ную Мус­ли­му Ма­гома­еву. Вы при­нима­ли учас­тие в под­бо­ре ис­полни­телей и проз­ву­чав­ших там пе­сен?

- От­части. Во­об­ще-то ме­ня пос­та­вили пе­ред фак­том, но что ус­пе­ла, я под­коррек­ти­рова­ла и да­же выд­ви­нула не­кото­рые кан­ди­дату­ры.

- Мне по­каза­лось, эта прог­рамма да­лась вам не­лег­ко.

- Да, мне бы­ло тя­жело си­деть на съ­ём­ках пе­реда­чи. Я ведь да­же по те­леви­зору Мус­ли­ма не смот­рю.

- На той же пе­реда­че Ири­на Ага­ларо­ва рас­ска­зала ис­то­рию, ко­торая мне по­каза­лась по мень­шей ме­ре стран­ной. Она по­веда­ла, что в 1985 го­ду, на од­ном из выс­тупле­ний в кон­цер­тном за­ле "Рос­сия", Ма­гома­еву не пон­ра­вилось, как всту­пили му­зыкан­ты, по­это­му он дал от­став­ку ор­кес­тру и сам ак­компа­ниро­вал се­бе в те­чение двух ча­сов. Не­уже­ли Ма­гома­ев мог поз­во­лить се­бе так уни­зить му­зыкан­тов?

- Чес­тно го­воря, та­кое труд­но се­бе пред­ста­вить. Мо­жет, Ири­на по­пала на кон­церт, о ко­тором мне не­из­вес­тно, а мо­жет, она неп­ра­виль­но вы­рази­лась. Да, Мус­лим час­то сам се­бе ак­компа­ниро­вал, и де­лал это прек­расно, но ес­ли на афи­ше был объ­яв­лен кон­церт с ор­кес­тром или ан­сам­блем, я не мо­гу пред­ста­вить его у ро­яля в те­чение двух от­де­лений.

- Ма­гома­ев пи­сал: "Ког­да ме­ня на­зыва­ют ве­ликим пев­цом, я мор­щусь и внеш­не, и внут­ренне. За­чем сот­ря­сать воз­дух? Ред­ко ког­да я был до­волен тем, что де­лал". Слу­шая выс­тупле­ния гос­тей пе­реда­чи "Дос­то­яние рес­публи­ки", у ме­ня воз­никло ощу­щение чрез­мерной сла­щавос­ти, да­же при­тор­ности их ре­чей.

- Это ва­ше вос­при­ятие, и вы име­ете пра­во так чувс­тво­вать или ду­мать. На мой взгляд, в це­лом пе­реда­ча по­лучи­лась.

- В хо­де на­шего раз­го­вора, у ме­ня сло­жилось впе­чат­ле­ние, что Вы очень сдер­жанный че­ловек, при­вык­ший кон­тро­лиро­вать каж­дое своё сло­во или ре­ак­цию. А Мус­лим Ма­гоме­тович, су­дя по то­му, что он на­писал о се­бе в кни­ге вос­по­мина­ний, был вспыль­чив, эмо­ци­она­лен, иног­да из­лишне пря­моли­не­ен, о чём не­ред­ко жа­лел. И тем не ме­нее, вы бы­ли очень счас­тли­вы друг с дру­гом. Сек­рет - в од­ной люб­ви?

-  В люб­ви, а так же в об­щих ин­те­ресах и вку­сах. И по­том, в жиз­ни, как и на сце­не, важ­на ин­то­нация. Глав­ное, что­бы она бы­ла чис­той. Вот что важ­но.

- Из­вес­тно, что Мус­лим Ма­гома­ев прек­расно ри­совал, ле­пил, пи­сал кни­ги, и хо­тя счи­тал эти за­нятия хоб­би, де­лал всё про­фес­си­ональ­но. Есть ли у вас хоб­би? Чем вы лю­бите за­нимать­ся в сво­бод­ное вре­мя?

- (дол­го мол­чит) Зна­ете, для то­го, что­бы хо­телось чем-то за­нимать­ся, на сер­дце дол­жна быть ра­дость, а она сей­час в мо­ём до­ме не жи­вёт.

- Как час­то в ва­шу твор­ческую и лич­ную жизнь вме­шивал­ся слу­чай?

- Слу­чай? Нет, ско­рее все­го, всё, что про­ис­хо­дит, бы­ло имен­но так зап­ла­ниро­вано, пред­на­чер­та­но. Я рас­смат­ри­ваю свою жизнь как на­писан­ный и пос­тавлен­ный кем-то сце­нарий. Ско­рее все­го, гос­по­дом Бо­гом.

- Не пла­ниру­ете ли вы на­писать свою кни­гу ме­му­аров?

- По­ка нет...

ПОЮТ ТАМАРА СИНЯВСКАЯ И МУСЛИМ МАГОМАЕВ

www.zoyamaster.com