ОБ УЧЁНЫХ, НАУКЕ И РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК

В США на­уч­ная ве­личи­на - уче­ный со сво­им рей­тин­гом, а в Рос­сии - ака­демик или ди­рек­тор ин­сти­тута. И чем доль­ше бу­дет за­тяги­вать­ся про­цесс ре­фор­мы рос­сий­ской на­уки, тем не­об­ра­тимее бу­дет про­цесс ее пол­но­го раз­ва­ла. Мак­сим Франк-Ка­менец­кий - про­фес­сор Бос­тон­ско­го уни­вер­си­тета, из­вес­тный спе­ци­алист в об­ласти ДНК, сын круп­ней­ше­го со­вет­ско­го фи­зика - од­но­го из соз­да­телей ядер­ной бом­бы, жи­вет в США. У­ехал он в 1993-м по приг­ла­шению это­го са­мого уни­вер­си­тета, же­лав­ше­го за­полу­чить би­офи­зика, из­вес­тно­го ми­ровой на­уч­ной об­щес­твен­ности, в час­тнос­ти, от­кры­ти­ем не­обыч­ной фор­мы ДНК. Пуб­ли­кация об этом от­кры­тии по­яви­лась в Nature в 1987 го­ду. Сра­зу пос­ле этой пуб­ли­кации Франк-Ка­менец­ко­го ста­ли приг­ла­шать за ру­беж, он рвал­ся на меж­ду­народ­ные кон­фе­рен­ции, но его не пус­ка­ли. Оби­да и гнев не толь­ко на со­от­ветс­тву­ющие ор­га­ны, но и на вер­хушку Ака­демии на­ук, ко­торая то­же при­ложи­ла к это­му ру­ку, до сих пор не от­пуска­ют его. При­ехав в Мос­кву на меж­ду­народ­ный фо­рум по на­нотех­но­логи­ям, Мак­сим Франк-Ка­менец­кий был рад ус­лы­шать блес­тя­щие док­ла­ды не­кото­рых рос­сий­ских уче­ных, но ос­тался расс­тро­ен­ным об­щим сос­то­яни­ем рос­сий­ской на­уки. По его мне­нию, мед­ленные эво­люци­он­ные пре­об­ра­зова­ния эф­фекта не да­дут, рос­сий­ской на­уке ну­жен ре­волю­ци­он­ный пе­рево­рот.

- Мак­сим, по­чему вас так расс­тро­ил при­езд в Мос­кву?

- Обыч­но я при­ез­жаю в Мос­кву по час­тным де­лам, у ме­ня здесь сын с семь­ей, друзья, но ме­ня не тя­нет да­же в те ин­сти­туты, в ко­торых я ког­да-то ра­ботал. Я ста­ра­юсь из­бе­гать все­го, что свя­зано с на­уч­ным офи­ци­озом, что­бы не на­рушать ду­шев­но­го рав­но­весия. Но в этот раз ме­ня приг­ла­сили на фо­рум по на­нотех­но­логи­ям, и я сог­ла­сил­ся, раз­мечтав­шись о по­зитив­ных пе­реме­нах. Но ког­да я уви­дел и ус­лы­шал лю­дей, ко­торые име­ют вы­сокие зва­ния и за­нима­ют вы­сокие дол­жнос­ти в рос­сий­ской на­уке, я слов­но ощу­тил де­жавю. Буд­то ни­чего не из­ме­нилось с тех пор, как я у­ехал из Рос­сии ра­ботать в США. А от по­доб­ных вос­по­мина­ний ме­ня бук­валь­но на­чина­ет тряс­ти.

- По­хоже, вам здесь здо­рово дос­та­лось? Да­же в сво­ей лек­ции о ДНК, про­читан­ной в МГУ, вы го­вори­ли о ком­му­нис­ти­чес­кой за­разе и мил­ли­онах ее жертв, выс­тро­ив к ней це­поч­ку от по­лом­ки в ге­номе ко­роле­вы Вик­то­рии - че­рез боль­но­го ге­мофи­ли­ей сы­на Ни­колая Вто­рого, Рас­пу­тина и ре­волю­цию.

- Зна­ете, на­вер­ное, все, ко­му приш­лось жить в Рос­сии в двад­ца­том ве­ке, трав­ми­рован­ные лю­ди. Мы жи­ли в очень неп­ростое вре­мя, и нам всем здо­рово дос­та­лось. Не­сом­ненно, на ме­ня еще на­ложил от­пе­чаток свой­ствен­ный то­му вре­мени ан­ти­семи­тизм, с ко­торым я стол­кнул­ся до­воль­но ра­но - еще в од­ной из мос­ков­ских школ. Прав­да, тог­да я не по­нимал, по­чему ме­ня так не лю­бят учи­теля. Ду­мал, из-за мо­его ху­лига­нис­то­го по­веде­ния. Но поз­же я по­нял, что все их и­езу­ит­ские при­ем­чи­ки бы­ли свя­заны имен­но с мо­ей на­ци­ональ­ностью. А в от­кры­той фор­ме с ан­ти­семи­тиз­мом я стол­кнул­ся при пос­тупле­нии на Физ­тех. Сре­ди пос­ту­пав­ших в мо­ей груп­пе при­мер­но по­лови­на аби­тури­ен­тов бы­ли ев­ре­ями, и ни од­но­го из них не при­няли в сту­ден­ты. Ни од­но­го. Ме­ня при­няли кан­ди­датом в сту­ден­ты: ес­ли пос­ле пер­вой сес­сии кто-то от­се­ет­ся, то кан­ди­дата за­чис­лят. Кста­ти, па­па пре­секал до­маш­ние раз­го­воры о дис­кри­мина­ции ев­ре­ев в стра­не. Не знаю по­чему. Мо­жет, это был го­дами въ­едав­ший­ся страх. Он ведь мно­го лет про­рабо­тал в Ар­за­масе-16, в Са­рове, над ядер­ны­ми про­ек­та­ми. Он ра­ботал на Ста­лина и не­нави­дел его.

- А ваш ан­ти­ком­му­низм то­же от от­ца?

- Нет. Па­па не­нави­дел Ста­лина, но к Ле­нину и ком­му­низ­му как идее был ло­ялен, по край­ней ме­ре внеш­не. На­вер­ное, ина­че бы­ло не вы­жить. Мои по­лити­чес­кие школь­ные шу­точ­ки до­ма всег­да пре­сека­лись. Я ду­маю, что пол­ностью не­гатив­ное от­но­шение к ре­жиму в СССР сло­жилось уже у бо­лее поз­дне­го по­коле­ния - мо­его.

- А ве­лико ли бы­ло вли­яние от­ца - зна­мени­того фи­зика - на ва­ше об­ра­зова­ние?

- Пер­вые че­тыр­надцать лет оно ско­рее бы­ло кос­венным. По­ка мы жи­ли в зак­ры­том го­роде Са­рове, ему поп­росту не­ког­да бы­ло мной за­нимать­ся. По­том мы пе­реб­ра­лись в Мос­кву. Пос­ле смер­ти Ста­лина отец, не лю­бив­ший свою во­ен­ную спец­те­мати­ку, ко­торой его зас­та­вили за­нимать­ся, с ра­достью отоз­вался на приг­ла­шение Кур­ча­това пе­реб­рать­ся в Мос­кву, в Ин­сти­тут атом­ной энер­гии. Я же по­шел в мос­ков­скую шко­лу, где не­ожи­дан­но для всей семьи вы­яс­ни­лось, что я не тя­ну на тот класс, в ко­торый при­шел, и ме­ня мо­гут ос­та­вить на вто­рой год. Отец был шо­киро­ван, но поп­ро­сил шко­лу нем­но­го по­дож­дать с ре­шени­ем. Он взял­ся за ме­ня ре­шитель­но. При­чем за­нимал­ся со мной не толь­ко фи­зикой, но и ма­тема­тикой, рус­ским, ан­глий­ским. И ес­ли по­нача­лу я пы­тал­ся соп­ро­тив­лять­ся та­кому ин­тенсив­но­му тре­нин­гу, то вско­ре ув­лекся. Па­па был за­меча­тель­ным учи­телем. У не­го бы­ла фе­номе­наль­ная па­мять и ог­ромный, эн­цикло­педи­чес­кий объ­ем зна­ний. При этом он был от­личным по­пуля­риза­тором. За свою жизнь он на­писал с де­сяток книг и мас­су ста­тей, при­чем мно­го на­уч­но-по­пуляр­ных. Дол­гое вре­мя он был за­мес­ти­телем глав­но­го ре­дак­то­ра жур­на­ла "При­рода", фак­ти­чес­ки ру­ково­дил им.

- В об­щем, ему уда­лось при­вить сы­ну лю­бовь к зна­ни­ям?

- О да. Но я стал раз­дра­жать учи­телей еще боль­ше, пос­коль­ку всег­да стре­мил­ся им по­казать, что я ум­нее их.

- А из ок­ру­жения от­ца кто-то ока­зал на вас вли­яние?

- Не нап­ря­мую. У нас в гос­тях бы­вали Зель­до­вич, Тамм, Ха­ритон, Бо­голю­бов, Аль­тшу­лер, Цу­кер­ман. Это бы­ли прос­ве­щен­ные лю­ди, и их бе­седы ме­ня за­вора­жива­ли. Не бу­ду врать, что я всег­да зас­лу­шивал­ся, все-та­ки я был мо­лодым пар­нем.

- Вам с тру­дом уда­лось по­пасть на Физ­тех. Уче­ба в ву­зе то­же бы­ла му­читель­ной?

- Нет. Там уже все бы­ло нор­маль­но. И у ме­ня бы­ли за­меча­тель­ные учи­теля. Я учил­ся по учеб­ни­кам Лан­дау и Лиф­ши­ца и сда­вал эк­за­мен са­мому Лан­дау. Еще один прек­расный учи­тель - Алек­сандр Ве­денов - был уче­ником Лан­дау. Мой учи­тель в бо­лее ши­роком пла­не - то­же весь­ма из­вес­тный уче­ный Юрий Ла­зур­кин. Мно­го я по­чер­пнул от сво­его дру­га, вы­да­юще­гося фи­зика Алек­сан­дра Дых­не. Я на­чинал как фи­зик-те­оре­тик, но очень ра­но ув­лекся би­офи­зикой. И в этой об­ласти на ме­ня боль­шое вли­яние ока­зал гу­ру мо­леку­ляр­ной би­офи­зики в Со­вет­ском Со­юзе - Ми­ха­ил Воль­кен­штейн. У Ильи Лиф­ши­ца, бра­та со­ав­то­ра учеб­ни­ка, и Воль­кен­штей­на бы­ли очень хо­рошие шко­лы, очень силь­ные ре­бята. Сей­час, прав­да, они раз­бро­саны по все­му ми­ру.

- Вы за­кон­чи­ли Физ­тех, ус­пешно ра­бота­ли и да­же сде­лали от­кры­тие ми­рово­го уров­ня. И все это бы­ло воз­можно в на­шей стра­не?

- Я не мо­гу ска­зать, что у ме­ня не бы­ло воз­можнос­ти ра­ботать в Мос­кве. Сна­чала у ме­ня мно­го лет бы­ла те­оре­тичес­кая груп­па в Кур­ча­тов­ском ин­сти­туте, а по­том - в Ин­сти­туте мо­леку­ляр­ной ге­нети­ки РАН. По­том мой шеф Юрий Ла­зур­кин дос­тиг се­миде­сяти лет, а в те вре­мена в этом воз­расте нуж­но бы­ло ос­во­бодить мес­то. И я стал за­ведо­вать от­де­лом, в ко­тором тру­дилось че­ловек пят­надцать. Кро­ме то­го, я воз­гла­вил ка­фед­ру мо­леку­ляр­ной би­офи­зики на Физ­те­хе. С ка­фед­ры в мою ла­бора­торию по­пада­ли силь­ные сту­ден­ты.

На­ша ра­бота о том, что ДНК не всег­да име­ет клас­си­чес­кую фор­му двой­ной спи­рали и при не­кото­рых фи­зичес­ких ус­ло­ви­ях мо­жет при­нимать дру­гую кон­форма­цию - трой­ной спи­рали, бы­ла опуб­ли­кова­на пер­во­началь­но в 1986 го­ду, но прив­лекла вни­мание пос­ле на­ших пуб­ли­каций в 1987 и 1988 го­дах в прес­тижном жур­на­ле Nature. С по­яв­ле­ни­ем силь­ных пуб­ли­каций воз­росло ко­личес­тво приг­ла­шений на меж­ду­народ­ные кон­фе­рен­ции. Толь­ко вот вы­ез­жать на них не по­луча­лось. Сми­рить­ся с этим бы­ло труд­но: ведь на­чалась пе­рес­трой­ка. Ког­да я стал осо­бен­но нас­той­чив, мне глав­ный гэ­бэш­ник из Ака­демии на­ук объ­яс­нил, что ру­ководс­тво ака­демии не пус­ка­ет ме­ня наз­ло аме­рикан­цам, ко­торые ка­ких-то на­ших "уче­ных в штат­ском" не пус­ти­ли ку­да-то пош­пи­онить. Ме­ня это взбе­сило, пом­ню, как я орал и на гэ­бэш­ни­ка, и ка­ких-то там прис­пешни­ков. Эти иг­ры, на са­мом де­ле, поп­росту на нес­коль­ко лет за­тор­мо­зили на­уч­ные ус­пе­хи и карь­еру - мою и мо­их сот­рудни­ков. Та­кие кон­фе­рен­ции, ку­да не пус­ка­ли ме­ня и мно­гих дру­гих вплоть до кон­ца 1988 го­да, ког­да Гор­ба­чев ли­шил КГБ пра­ва "не пу­щать", не прос­то важ­ны, они как кис­ло­род. Там мож­но ус­лы­шать бук­валь­но нес­коль­ко слов, ко­торые мо­гут дать со­вер­шенно не­ожи­дан­ный по­ворот тво­ей ра­боте.

Я не ви­жу дру­гого вы­хода, как уво­лить всех и со всех пос­тов - ди­рек­то­ров НИИ, зав­ла­бов, а по­том на­нимать на ус­ло­ви­ях сво­бод­но­го и проз­рачно­го кон­курса, ор­га­низо­ван­но­го при учас­тии эк­спер­тов из-за гра­ницы

- По­это­му вы и у­еха­ли в на­чале де­вянос­тых?

- Нет, в на­чале де­вянос­тых с по­ез­дка­ми уже проб­лем не бы­ло, я стал про­водить за гра­ницей при­мер­но по­лови­ну вре­мени. Я у­ехал из Рос­сии, ког­да мне уже не с кем бы­ло ра­ботать - прак­ти­чес­ки все мои сот­рудни­ки у­еха­ли за ру­беж.

- Та­кое впе­чат­ле­ние, что в Аме­рике ра­ботал мощ­ный пы­лесос, ко­торый вы­сосал боль­шую часть на­ших уче­ных…

- Аме­рика по­хожа на пы­лесос, но она не от­ка­чива­ла спе­ци­аль­но рус­ских уче­ных. Там очень мно­го инос­тран­цев из мно­гих стран. И их приг­ла­ша­ют вов­се не из бла­гот­во­ритель­нос­ти, а в за­виси­мос­ти от на­уч­ной цен­ности спе­ци­алис­тов. Здесь все в зна­читель­ной сте­пени ос­но­вано на день­гах. Силь­ный уче­ный при­носит день­ги то­му мес­ту, ку­да его на­нима­ют.

- Ка­ким об­ра­зом?

- Он при­носит прес­тиж. А прес­тиж в ко­неч­ном сче­те кон­верти­ру­ет­ся в день­ги. И на са­мом де­ле бы­ло до­воль­но ма­ло уче­ных, ко­торых дей­стви­тель­но приг­ла­шали в США из Рос­сии: по боль­шей час­ти зва­ли фи­зиков, а би­оло­гов - еди­ницы. В ос­новном при­ез­жа­ющие в США уче­ные ис­ка­ли се­бе по­зиции са­ми. Я один из нем­но­гих, ко­го поз­ва­ли сра­зу за­нять про­фес­сор­скую по­зицию. Точ­нее, сна­чала приг­ла­сили про­вес­ти се­минар в Бос­тон­ском уни­вер­си­тете, а по­том пред­ло­жили там ос­тать­ся. И от­ка­зать­ся бы­ло бы прос­то смеш­но: со­вер­шенно оче­вид­но, что ус­пе­хов в Рос­сии уже бы­ло не до­бить­ся, раз­ве что чу­дом.

 - Но ведь отъ­езд за ру­беж ав­то­мати­чес­ки не оз­на­ча­ет, что там мож­но до­бить­ся ус­пе­ха.

- Это так. Ты по­пада­ешь в силь­но кон­ку­рен­тную сре­ду. Ты дол­жен бук­валь­но па­хать там. Но это и сти­мули­ру­ет то­же. Ес­ли срав­ни­вать, где ты со сво­ими спо­соб­ностя­ми мо­жешь до­бить­ся ус­пе­ха быс­трее: в Рос­сии или в США, - то, бе­зус­ловно, в США шан­сы зна­читель­но вы­ше. Нес­мотря на жес­ткую кон­ку­рен­цию, ты по­пада­ешь со­вер­шенно в иную ат­мосфе­ру. Во-пер­вых, ма­тери­аль­ная ба­за поз­во­ля­ет в нор­маль­ных ус­ло­ви­ях вес­ти ис­сле­дова­ния. Во-вто­рых, на­сыщен­ная на­уч­ная сре­да, за что я страш­но люб­лю Бос­тон, поз­во­ля­ет быс­тро най­ти прак­ти­чес­ки лю­бого на­уч­но­го пар­тне­ра или воз­можность с кем-то про­кон­суль­ти­ровать­ся. Что­бы за­казать ка­кое-то спе­цифи­чес­кое ис­сле­дова­ние, не нуж­но ехать за три­девять зе­мель (как это де­ла­ют уче­ные из Рос­сии). В-треть­их, здесь со­вер­шенно иная мо­раль­ная ат­мосфе­ра, го­раз­до мень­ше ин­триг в на­уч­ной сре­де, ко­торые под­верга­ли ме­ня пос­то­ян­но­му стрес­су в Рос­сии.

- В Бос­то­не вы име­ли воз­можность за­нимать­ся сво­ими те­мами?

- Ког­да уче­ного приг­ла­ша­ют, ко­неч­но, он име­ет воз­можность за­нимать­ся сво­ими те­мами. Но­вый им­пульс раз­ви­тию сво­их ис­сле­дова­ний я по­лучил, еще ра­ботая в Рос­сии, ког­да на од­ной из меж­ду­народ­ных кон­фе­рен­ций поз­на­комил­ся с из­вес­тным уче­ным из Ко­пен­га­гена Пи­тером Нил­со­ном. Нис­коль­ко не удив­люсь, ес­ли этот вы­да­ющий­ся че­ловек ста­нет Но­белев­ским ла­уре­атом в об­ласти хи­мии. Он соз­дал син­те­тичес­кий ана­лог ДНК, нес­коль­ко пе­реде­лав од­ну из глав­ных мо­лекул жиз­ни. Вмес­то са­харо-фос­фатно­го ос­то­ва, к ко­торо­му кре­пят­ся че­тыре ви­да азо­тис­тых ос­но­ваний, он ис­поль­зо­вал пеп­тидный ком­плекс, по­это­му но­вая мо­леку­ла на­зыва­ет­ся ПНК - пеп­тидная нук­ле­ино­вая кис­ло­та. Пер­во­началь­но эта мо­леку­ла ему нуж­на бы­ла для вза­имо­дей­ствия с ДНК, к при­меру, для ре­гули­рова­ния ра­боты ге­нов. Сей­час он боль­ше ув­ле­чен ра­бота­ми, ка­са­ющи­мися про­ис­хожде­ния жиз­ни: уче­ных дав­но вол­ну­ет, как по­яви­лись клю­чевые мо­леку­лы - ДНК, РНК и бел­ки, а син­те­тичес­кая мо­леку­ла, объ­еди­ня­ющая ДНК и бел­ки, мо­жет это­му по­мочь.

Ме­ня же ПНК с са­мого на­чала ин­те­ресо­вала как инс­тру­мент при вза­имо­дей­ствии с ДНК. Кста­ти, имен­но с по­мощью ПНК бы­ло до­каза­но, что в хо­де на­шего ста­рения уко­рачи­ва­ют­ся те­ломе­ры, это име­ет пря­мое от­но­шение к ра­боте, за ко­торую аме­рикан­ские уче­ные по­лучи­ли Но­белев­скую пре­мию в этом го­ду.

- А что да­ет вза­имо­дей­ствие ПНК с ДНК?

- Ес­ли вы син­те­зиру­ете оп­ре­делен­ную ПНК, ее мож­но по­садить на нуж­ный учас­ток ДНК. Мы мо­жем по­метить флю­орес­цен­тной мет­кой на­шу ПНК и в флю­орес­цен­тный мик­роскоп ви­деть, где она си­дит. Та­ким спо­собом мож­но де­тек­ти­ровать, к при­меру, ви­русы, бак­те­рии, ка­кие-то ге­ны.

- А не лег­че ли де­тек­ти­ровать, к при­меру, ви­русы с по­мощью по­лиме­раз­ной цеп­ной ре­ак­ции?

- Мо­жет, и лег­че. Но ме­тод ПЦР ос­но­ван на мно­гок­ратном вос­про­из­ве­дении од­но­го ку­соч­ка ге­на ви­руса или бак­те­рии. Ес­ли ту­да слу­чай­но по­падет хоть один ку­сочек дру­гого ви­руса, он то­же бу­дет мно­жить­ся. Есть ве­ро­ят­ность оши­бок. С по­мощью ПНК мы де­тек­ти­ру­ем оди­ноч­ную мо­леку­лу без вся­кого ее раз­мно­жения. Во-вто­рых, ма­шина для ПЦР сто­ит при­мер­но пять­де­сят ты­сяч дол­ла­ров. А ме­тод с ПНК мог бы стать поп­росту ко­пе­еч­ным.

- И на ка­кой ста­дии ис­сле­дова­ний вы на­ходи­тесь?

- По­ка на са­мой ран­ней. Де­ло в том, что у при­думан­ной Нил­со­ном ПНК бы­ли все же су­щес­твен­ные ог­ра­ниче­ния, не бу­ду вда­вать­ся в на­уч­ные под­робнос­ти. Сей­час я сот­рудни­чаю с Дэ­нишем Ли из Пит­сбур­га, из Уни­вер­си­тета Кар­не­ги-Мел­ло­на, ко­торый мо­дифи­циро­вал ПНК, сде­лав так на­зыва­емую гам­му-ПНК. Вы­яс­ни­лось, что она го­раз­до луч­ше свя­зыва­ет­ся с ДНК. Гам­ма-ПНК сни­ма­ет очень мно­гие ог­ра­ниче­ния, свя­зан­ные с фи­зичес­ки­ми ус­ло­ви­ями, на ко­торые мы на­тыка­лись ра­нее. Зас­лу­га на­шей груп­пы сос­то­ит в том, что мы луч­ше дру­гих уме­ем ме­тить ДНК эти­ми ПНК. Мы уже по­луча­ем пот­ря­са­ющие ре­зуль­та­ты, ко­торые по­тен­ци­аль­но от­кры­ва­ют мас­су прак­ти­чес­ких при­ложе­ний.

- Нап­ри­мер?

- Вы­нуж­ден тут при­тор­мо­зить, пос­коль­ку сей­час толь­ко го­товит­ся к пуб­ли­кации на­ша статья о фун­да­мен­таль­ных прин­ци­пах это­го ме­тода.

- Ну вот, на са­мом ин­те­рес­ном мес­те. Хо­тя бы в об­щих чер­тах…

- ПНК да­ет воз­можность де­шевой де­тек­ции че­го бы то ни бы­ло. Она ста­новит­ся сво­еоб­разным бар­ко­дом, как по­лос­ки на то­варах. Так мож­но де­тек­ти­ровать раз­личные па­тоге­ны, так мож­но ис­кать нуж­ные ге­ны. Нап­ри­мер, мы хо­тим знать, где рас­по­ложен та­кой-то ген.

- А раз­ве не­из­вес­тно, где он рас­по­ложен?

- Из­вес­тно, ес­ли все в по­ряд­ке. Но при ра­ке, к при­меру, мо­жет про­ис­хо­дить хро­мосом­ная пе­рес­трой­ка. В прин­ци­пе мож­но от­секве­ниро­вать весь ге­ном и пот­ра­тить на это сто ты­сяч дол­ла­ров. А с по­мощью гам­мы-ПНК мож­но быс­тро и де­шево най­ти нуж­ный ген.

- По­чему де­шево?

- По­тому что мы с мо­им кол­ле­гой из Из­ра­иля Ами­том Мел­ле­ром, ко­торый сей­час ра­бота­ет в Бос­тон­ском уни­вер­си­тете, ис­поль­зу­ем дос­та­точ­но прос­той ме­тод, да­ющий пре­вос­ходные ре­зуль­та­ты. На прак­ти­ке для де­тек­ции по­надо­бят­ся кро­хот­ные и де­шевые ус­трой­ства с на­нопо­рами. Опять же не хо­чу даль­ше рас­простра­нять­ся, пос­коль­ку слиш­ком мно­го групп охо­тит­ся за этой же те­мой. На од­ной из не­дав­них кон­фе­рен­ций в Ни­дер­ландах мы бо­ялись, что да­же пос­ле на­ших ску­пых со­об­ще­ний кон­ку­рен­ты со­об­ра­зят что к че­му. Но по­ка вро­де не по­хоже на то. По­ка у нас есть не­кая фо­ра в этих ис­сле­дова­ни­ях. И ког­да мы за­кон­чим, это бу­дет силь­ная вещь для ме­дици­ны, по­тому что для нее бу­дет боль­ше при­ложе­ний, чем мы пред­по­лага­ли рань­ше.

- А вы пред­став­ля­ете се­бе, ког­да ра­бота бу­дет до­веде­на до кон­крет­ной "штуч­ки", ис­поль­зу­емой в прак­ти­чес­кой ди­аг­ности­ке?

- По­ка не мо­гу ска­зать. Я пов­то­рюсь, по­ка мы про­веря­ем са­ми ба­зовые прин­ци­пы. Нам ну­жен ус­той­чи­вый ре­зуль­тат. А по­том, ко­неч­но, нуж­но бу­дет при­вес­ти эту "штуч­ку" в та­кой вид, что­бы ею мог без проб­лем поль­зо­вать­ся мед­персо­нал. Это мои пла­ны на бли­жай­шие нес­коль­ко лет.

- На­до по­лагать, бес­смыс­ленно спра­шивать вас о воз­можнос­ти воз­вра­щения в Рос­сию, о чем сей­час час­то го­ворят в на­шей на­уч­ной и по­лити­чес­кой сре­де.

- В прин­ци­пе по­пыт­ки вер­нуть уче­ных вещь не бес­смыс­ленная. Аме­рика не рай на зем­ле. Ра­ботать здесь нуж­но тя­жело и мно­го. Я впол­не мо­гу до­пус­тить, что от это­го лю­ди ус­та­ют. Есть и дру­гие мо­мен­ты. При­веду при­мер. У ме­ня зна­комый - очень круп­ный уче­ный, не­мец, ра­ботал в Гер­ма­нии, по­ка не по­дошел пен­си­он­ный воз­раст. А там с этим не це­ремо­нились: есть у те­бя зас­лу­ги, нет ли - иди и от­ды­хай. Пос­коль­ку он от­ды­хать не со­бирал­ся, то пе­ре­ехал в Бос­тон и стал тут ра­ботать, чрез­вы­чай­но ус­пешно. У не­го ку­ча гран­тов, у не­го есть все, что ду­ше угод­но, для ра­боты. Но не­дав­но его ста­ли пе­рема­нивать об­ратно в Гер­ма­нию, на­вер­ное, опом­ни­лись. Го­ворят, да­дим те­бе го­сударс­твен­ные день­ги, те­бе да­же за гран­ты вол­но­вать­ся не нуж­но бу­дет. И он ско­рее все­го вер­нется. Де­ло в том, что он не толь­ко боль­шой уче­ный, но и боль­шой ин­теллек­ту­ал. Ему в Бос­то­не не хва­та­ет те­ат­ров, выс­та­вок, в об­щем, куль­ту­ры. Здесь не Нью-Й­орк, здесь ве­чером все за­мира­ет, Бос­тон спит. А Нью-Й­орк, Мос­ква, Бер­лин ни­ког­да не спят.

- На­ших уче­ных вряд ли в Мос­кву за­манишь те­ат­ра­ми…

- Все же здесь есть лю­ди, ко­торым очень не хва­та­ет рус­ской куль­ту­ры. По­нят­но, что это не глав­ное. Смо­жет ли Рос­сия пред­ло­жить ком­фор­тные ус­ло­вия для за­нятия на­укой? Мое мне­ние: по­ка не мо­жет. К че­му лю­ди быс­тро при­выка­ют в США - так это к сво­боде и не­зави­симос­ти. Здесь уче­ный, ког­да он пе­рес­та­ет быть пос­тдо­ком и спо­собен до­бывать гран­ты, - сам се­бе хо­зя­ин, ник­то ему не указ. Ник­то не хо­чет из Аме­рики воз­вра­щать­ся в Рос­сию, что­бы ка­кой-то со­вер­шенно не­из­вес­тный ми­ровой на­уке ака­демик или ди­рек­тор ин­сти­тута ре­шал, как уче­ному за­нимать­ся на­укой. В Аме­рике ве­личи­на - уче­ный со сво­им рей­тин­гом, а в Рос­сии - ака­демик или ди­рек­тор. В США то­же есть ака­демия, но это прос­то соб­ра­ние ува­жа­емых лю­дей, они ни­чем не ру­лят и уж тем бо­лее не за­нима­ют­ся рас­пре­деле­ни­ем фи­нан­сов. В Рос­сии же в Ака­демию на­ук стре­мят­ся од­ни для то­го, что­бы по­лучить при­лич­ную пен­сию, дру­гие - что­бы по­лучить оп­ре­делен­ную власть, что­бы от них за­висе­ли, что­бы к ним шли с че­лобит­ны­ми. Вся эта кор­рупция, все эти вза­имо­от­но­шения по по­няти­ям, а не по уни­вер­саль­ным пра­вилам, ни­кого прив­лечь не смо­гут. По­это­му пер­вое, что нуж­но сде­лать в Рос­сии, - ра­зог­нать Ака­демию на­ук.

- Не прос­то ли­шить влас­ти, а ра­зог­нать? Что, по-ва­шему, там сов­сем нет при­лич­ных лю­дей?

- Мне всег­да го­вори­ли: а вот Гин­збург. Да, Гин­збург, кто ж спо­рит, но сколь­ко мож­но его рас­тя­гивать на всю Рос­сию? Те­перь его не ста­ло, кем прик­ры­вать­ся? На­вер­ное, в ака­демии есть при­лич­ные уче­ные, но уве­рен, сов­сем нем­но­го. Про­веря­ет­ся ведь очень лег­ко - по ин­дексу ци­тиру­емос­ти. Мож­но ча­сами пе­речис­лять ее мно­гочис­ленные проб­ле­мы, но я счи­таю, что это­го де­лать не нуж­но, по­тому что не нуж­но пы­тать­ся ре­шать по од­ной все эти мел­кие проб­ле­мы, ла­тать ды­ры. Рос­сий­ская на­уч­ная сис­те­ма не толь­ко ар­ха­ич­на, она вся прог­ни­ла. Ее не­воз­можно ре­фор­ми­ровать, нуж­на ко­рен­ная лом­ка. Я не ви­жу дру­гого вы­хода, как уво­лить всех и со всех пос­тов - ди­рек­то­ров НИИ, зав­ла­бов, а по­том на­нимать на ус­ло­ви­ях сво­бод­но­го и проз­рачно­го кон­курса, ор­га­низо­ван­но­го при учас­тии эк­спер­тов из-за гра­ницы. Ра­зуме­ет­ся, к кон­курсу дол­жны быть до­пуще­ны все же­ла­ющие вне за­виси­мос­ти от на­ци­ональ­нос­ти, мес­та про­жива­ния и так да­лее.

На­уч­но­го со­об­щес­тва нет, на­уки нет, а "уче­ные" есть в ог­ромном ко­личес­тве. Чем они за­нима­ют­ся, труд­но ска­зать, не­кото­рые прос­то за­нима­ют мес­та, на ко­торые не мо­гут по­пасть вы­пус­кни­ки ву­зов. Вы да­же не пред­став­ля­ете, до ка­кого чу­довищ­но­го уров­ня они опус­ти­лись. Мне час­то при­ходит­ся как ре­дак­то­ру и ре­цен­зенту мно­гих меж­ду­народ­ных на­уч­ных жур­на­лов чи­тать ру­копи­си ста­тей из Рос­сии. Я каж­дый раз прос­то за­боле­ваю. Толь­ко не­дав­но от­пи­сал сво­ему ста­рин­но­му дру­гу на его край­не неб­режную статью, что ес­ли бы мой ас­пи­рант та­кое мне при­нес, я бы ус­тро­ил ему жут­кую го­лово­мой­ку, а во вто­рой раз прос­то выг­нал бы вза­шей.

- Ва­ши оцен­ки весь­ма рез­ки. Что ж те­перь, пос­та­вить на рос­сий­ской на­уке жир­ный крест? А у нас сей­час не­дели не про­ходит, что­бы во влас­тных струк­ту­рах не го­вори­ли о не­об­хо­димос­ти раз­ви­вать на­уку и ин­но­вации…

- Да с че­го вы взя­ли, что го­сударс­тво за­ин­те­ресо­вано в раз­ви­тии на­уки? С ка­кой ста­ти? Она не вос­тре­бова­на в стра­не. Где та про­мыш­ленность, ко­торой нуж­на на­ука? В США есть ог­ромный би­отех - ги­гант­ский мно­гомил­ли­ар­дный биз­нес, есть круп­ней­шие фар­ма­цев­ти­чес­кие ком­па­нии. Им нуж­ны уче­ные, ко­торые бу­дут де­лать им на­уку, им нуж­ны про­фес­со­ра, ко­торые бу­дут вос­пи­тывать но­вые кад­ры. А в Рос­сии нет спро­са на уче­ных. Ву­зы их пло­дят, а они у­ез­жа­ют. Вы­рос­ло це­лое но­вое по­коле­ние вы­ход­цев из Рос­сии в США, Ев­ро­пе, Из­ра­иле, ко­торые прош­ли путь от ас­пи­ран­та до про­фес­со­ра и за­нима­ют ве­дущие по­зиции в сво­их об­ластях. Ана­логов им в Рос­сии прос­то нет. Точ­ка.

В Рос­сии нет ре­аль­но­го спро­са на ин­но­вации. От­вет вы зна­ете - petroleum state. Хо­тя не­кото­рые из неф­тя­ных стран все же раз­ви­ва­ют на­уку как раз за счет неф­те­дол­ла­ров. Нор­ве­гия, нап­ри­мер. Мож­но и нуж­но раз­ви­вать на­уку да­же тог­да, ког­да на нее нет осо­бого внут­ренне­го спро­са. Ина­че ту­пик. На вер­баль­ном уров­не это по­нят­но всем, но нуж­на нас­то­ящая ре­шимость со сто­роны ру­ководс­тва стра­ны, и де­ло вов­се не в том, что­бы прос­то вы­делить боль­ше средств.

- И в чем эта ре­шимость, по ва­шему мне­нию, дол­жна зак­лю­чать­ся?

- А я уже ска­зал. Пер­вым де­лом ра­зог­нать Ака­демию на­ук, ли­шив ее пра­ва ру­лить и рас­пре­делять. Это бу­дет мощ­ным сиг­на­лом. По­ка эта зас­тывшая фе­одаль­ная струк­ту­ра су­щес­тву­ет, ни­какое эво­люци­он­ное ре­фор­ми­рова­ние не по­может. И чем доль­ше по-нас­то­яще­му ре­волю­ци­он­ное ре­фор­ми­рова­ние бу­дет за­тяги­вать­ся, тем не­об­ра­тимее бу­дет про­цесс пол­но­го раз­ва­ла на­уки в Рос­сии.

__________________________________
На фо­то: Про­фес­сор Бос­тон­ско­го уни­вер­си­тета Мак­сим Франк-Ка­менец­кий.

Ис­точник  http://expert.ru/expert/2009/46/nuzhna_akademicheskaya_mutaciya/