О "НОВОМ ЖУРНАЛЕ" И СТАРОЙ ЭМИГРАЦИИ

- Ма­рина, вот уже пять лет вы воз­глав­ля­ете ре­дак­цию "Но­вого Жур­на­ла" - из­да­ния, груп­пи­ру­юще­го вок­руг се­бя рус­ско­языч­ную ди­ас­по­ру не толь­ко Аме­рики, но и дру­гих кон­ти­нен­тов. В Жур­наль­ном за­ле он за­нима­ет свое по­чет­ное мес­то сре­ди рос­сий­ских "тол­стых" жур­на­лов. Да и воз­раст у не­го  весь­ма со­лид­ный:   в  2012 го­ду, даст Бог, от­ме­тит свое 70-ле­тие. Из рос­сий­ских "тол­стяч­ков" толь­ко "Звез­да" и "Ок­тябрь" бу­дут пос­тарше. Од­на­ко не все чи­тате­ли "Кру­гозо­ра" зна­ют о "Но­вом Жур­на­ле". Что бы вы хо­тели рас­ска­зать о нем для пер­во­го зна­комс­тва?

- Жур­на­лу дей­стви­тель­но бу­дет 70 лет. Пер­вый его но­мер вы­шел в 1942 го­ду, в ян­ва­ре. С ним свя­зана зна­читель­ная часть ис­то­рии рус­ской ли­тера­туры, жиз­ни и куль­ту­ры ХХ ве­ка. Как из­вес­тно, пос­ле 1917 го­да 2 млн. граж­дан Рос­сии ока­зались  вне ее пре­делов. И с са­мого на­чала "рус­ско­го ис­хо­да" эти лю­ди пы­тались се­бя "выс­тро­ить", по­нять про­изо­шед­шее и со­ри­ен­ти­ровать­ся в но­вом для них ми­ре. Ин­теллек­ту­аль­ные жур­на­лы ста­ли соз­да­вать­ся сра­зу, при­чем, в фор­ме тра­дици­он­нно­го рос­сий­ско­го жан­ра "тол­сто­го" жур­на­ла. Этот "фор­мат" воз­ник еще во вре­мена Ека­тери­ны Ве­ликой - имен­но в тот мо­мент, ког­да  рус­ское об­щес­тво на­чало се­бя осоз­на­вать. Вот и ока­зав­ше­еся в эмиг­ра­ции рус­ское об­щес­тво уже в 20-е го­ды соз­да­ет очень мно­го "тол­стых" жур­на­лов, в их чис­ле и та­кой за­меча­тель­ный как "Сов­ре­мен­ные за­пис­ки", про­сущес­тво­вав­ший до на­чала Вто­рой ми­ровой вой­ны.

- "Сов­ре­мен­ные за­пис­ки" из­да­вались во Фран­ции.

- Да, во Фран­ции. Фран­цу­зы го­вори­ли о нем: "Ес­ли бы у нас был та­кой жур­нал, мы бы­ли бы спо­кой­ны за судь­бу фран­цуз­ской ли­тера­туры". Жур­нал зак­рылся, но чле­ны ре­дак­ции и ав­то­ры ос­та­лись. И тог­да, по ини­ци­ати­ве Ива­на Бу­нина, и был соз­дан "Но­вый Жур­нал". К 1942 го­ду его ста­рин­ный друг, из­вес­тный ро­манист Рус­ско­го За­рубежья, Марк Ал­да­нов ока­зал­ся в США. Ведь с на­чалом вой­ны "пер­вая вол­на" рос­сий­ской эмиг­ра­ции по­бежа­ла даль­ше - веч­ная судь­ба из­го­ев-из­гнан­ни­ков, - и вот Марк Ал­да­нов и еще один сот­рудник "СЗ" по­эт и кри­тик Ми­ха­ил Цет­лин очу­тились в Нью-Й­ор­ке. Тог­да, кста­ти, и Бу­нин соб­рался бы­ло ехать в Аме­рику, од­на­ко так и не ре­шил­ся... Сре­ди мно­гочис­ленных ва­ри­ан­тов наз­ва­ния для но­вого жур­на­ла Ал­да­нов и Цет­лин ос­та­нови­лись на са­мом прос­том и по­нят­ном - Но­вый Жур­нал. Но­вый - по от­но­шению к "Сов­ре­мен­ным за­пис­кам", по от­но­шению к но­вой стра­нице в ис­то­рии рус­ской эмиг­ра­ции, по от­но­шению к дру­гой стра­не... С тех пор "НЖ" и су­щес­тву­ет - 70 лет, без пе­реры­ва. На его стра­ницах пе­чата­лись эмиг­рант­ские ав­то­ры - те, чьи име­на сос­тавля­ют ми­ровую сла­ву рус­ской ли­тера­туры - Иван Бу­нин, Бо­рис Зай­цев, Вла­димир На­боков, Ге­ор­гий Ада­мович, Ге­ор­гий Ива­нов, Бо­рис Поп­лав­ский, Гай­то Газ­да­нов... Рус­ские но­белев­ские ла­уре­аты - Иван Бу­нин, Алек­сандр Сол­же­ницын, И­осиф Брод­ский... "НЖ" пер­вым на­печа­тал Вар­ла­ма Ша­ламо­ва - и от­крыл это имя ми­ру и Рос­сии... "Но­вый Жур­нал" как нель­зя луч­ше до­казы­ва­ет мысль о еди­ной рус­ской ли­тера­туре - где бы ни жи­ли ее про­за­ики и по­эты.

Мы не мо­жем от­де­лить ли­тера­туру эмиг­ра­ции от рос­сий­ской ли­тера­туры. Прос­то эти по­токи раз­ви­вались в раз­ных ге­ог­ра­фичес­ких и куль­тур­ных ус­ло­ви­ях. Эмиг­рант­ская ли­тера­тура как раз и про­дол­жи­ла уте­рян­ную в Со­вет­ской Рос­сии тра­дицию рус­ской куль­ту­ры.

- Ка­кая ин­те­рес­ная мысль. Ста­ло быть, вы ду­ма­ете, что имен­но ли­тера­тура эмиг­рантов про­дол­жи­ла клас­си­чес­кую тра­дицию рус­ской ли­тера­туры?

- Да­вай­те вмес­те раз­бе­рем­ся. На тер­ри­тории быв­шей Рос­сий­ской им­пе­рии с 1917-го про­водил­ся Боль­шой Эк­спе­римент эпо­хи мо­дер­низма. А 2 млн. рос­сий­ских эмиг­рантов "увез­ли с со­бой Рос­сию", как го­ворил Ро­ман Гуль (кста­ти, один из глав­ных ре­дак­то­ров НЖ) - они бы­ли но­сите­лями "мат­ри­цы" рус­ской куль­ту­ры в ее нор­маль­ном эво­люци­он­ном раз­ви­тии, рус­ской куль­ту­ры как час­ти ев­ро­пей­ской куль­ту­ры. Эти 2 млн. и про­дол­жи­ли меж­куль­тур­ный ди­алог.

- "Brava", - как го­ворят италь­ян­цы.

- Ко­неч­но, на эмиг­рант­ское твор­чес­тво на­ложи­ло свой от­пе­чаток то, что эти лю­ди бы­ли из­го­ями, апат­ри­дами и су­щес­тво­вали в си­ту­ация по­вышен­ной тра­гедий­нос­ти. Тра­гичес­кая но­та проз­ву­чала в их про­из­ве­дени­ях на­ибо­лее от­четли­во.

- Тра­гизм су­щес­тво­вания, как из­вес­тно, спо­собс­тву­ет си­ле и глу­бине пос­ти­жения жиз­ни... То, что вы го­вори­те, ин­те­рес­но и, как ка­жет­ся, но­во. Во вся­ком слу­чае, я та­кого про­тиво­пос­тавле­ния со­вет­ской "эк­спе­римен­таль­ной" ли­тера­туры ли­тера­туре эмиг­ра­ции как про­дол­же­ния "клас­си­чес­кой тра­диции"  не встре­чала. Но идем даль­ше.

Вы - мос­квич­ка, за­кан­чи­вали жур­фак МГУ. Ду­мали ли вы ког­да-ни­будь, что ста­нете глав­ным ре­дак­то­ром жур­на­ла, из­да­ва­емо­го в Нью-Й­ор­ке? Что в ва­шей прош­лой жиз­ни  го­тови­ло вас к судь­бе глав­но­го ре­дак­то­ра Но­вого Жур­на­ла?  Бы­ли ли ка­кие-то пред­вестия?

-  Воп­рос пря­мо-та­ки ме­тафи­зичес­кий. Ес­ли бы че­ловек был столь мудр или хо­тя бы ра­зумен, что умел бы про­читы­вать те зна­ки, ко­торые ему по­сыла­ет судь­ба, жизнь че­лове­чес­тва, на­вер­ное, сло­жилась бы ина­че, нес­коль­ко ве­селее.

- Мы го­ворим о рет­роспек­ции, взгля­ните на­зад и от­веть­те.

- Ска­жу так: по­жалуй, что и бы­ли. Я у­еха­ла из Мос­квы сфор­ми­ровав­шимся че­лове­ком. Лю­ди, ок­ру­жав­шие ме­ня в пе­ри­од взрос­ле­ния - а я бы­ла обыч­ным со­вет­ским реб­нком, - и сде­лали ме­ня та­кой, ка­кая я есть. Мо­им боль­шим дру­гом в юнос­ти бы­ла вдо­ва Да­ни­ила Ан­дре­ева - Ал­ла Алек­сан­дров­на. Сов­сем не­дав­но судь­ба ме­ня вновь стол­кну­ла с че­лове­ком из тех лет - Ни­кола­ем Ни­кола­еви­чем Бра­уном, он еще - сла­ва Бо­гу - жив, хо­тя уже тог­да ка­зал­ся нам, 17-лет­ним, глу­боким ста­риком. Это че­ловек не­обык­но­вен­ной судь­бы, очень мно­го сде­лав­ший для Рос­сии. Лев Гу­милев. Игорь Ви­ног­ра­дов. Игорь Ива­нович - мой учи­тель. Это че­ловек "Но­вого ми­ра" Твар­дов­ско­го, мо­лодым, на­бирав­шим си­лу и сла­ву кри­тиком, он выс­ту­пил про­тив втор­же­ния со­вет­ских вой­ск в Че­хос­ло­вакию - и на этом его карь­ера в Со­вет­ском Со­юзе за­кон­чи­лась. Со­вет­ская власть сло­мала его карь­еру, но не его са­мого. Он очень мно­го в ме­ня вло­жил - хо­чу пок­ло­нить­ся ему в год его 80-ле­тия. Моя семья, мои пред­ки... По ним спол­на про­шел­ся ХХ век...

Все это то­же - "пред­вестья", как Вы на­зыва­ете. Моя ба­буш­ка... она бы­ла глу­боко ве­ру­ющей... Я ког­да-то на­писа­ла эс­се "За­пахи мо­его детс­тва" - для фор­ми­рова­ния ре­бен­ка очень важ­ны за­пахи, его ок­ру­жа­ющие. В те ред­кие пе­ри­оды, ког­ды мы на­веща­ли ба­буш­ку, я за­сыпа­ла в ее за­кут­ке, под ико­нами, под аро­матом лам­падки...

- Отец был во­ен­ный?

- Да, отец был про­фес­си­ональ­ный во­ен­ный. По­чему он стал во­ен­ным - это от­дель­ный и дол­гий рас­сказ о том, как дво­рян­ская семья пы­талась вы­жить при со­вет­ской влас­ти.  Па­па - учас­тник вой­ны пос­ледне­го при­зыва: в свои 18 лет ему приш­лось ос­во­бож­дать Ра­венс­брюк, жен­ский кон­цла­герь... О вой­не, кста­ти, он ни­ког­да не рас­ска­зыва­ет: лю­ди, про­шед­шие че­рез смерть, ни­ког­да по-нас­то­яще­му не вер­нутся к жиз­ни. По­это­му на вой­не не бы­ва­ет по­беди­телей. Это тра­гедия, от ко­торой нель­зя оп­ра­вить­ся. Но это и его мо­лодость - дру­гой у не­го прос­то не бы­ло. Все на­ложи­лось, сме­шалось - и вып­лесну­лось на нас, сле­ду­юще­ее по­коле­ние. Нас фор­ми­ру­ют мир и лю­ди. Мне на лю­дей вез­ло.

И вот на не очень изящ­ном по­воро­те судь­бы я ока­залась вне Рос­сии. И - что уж сов­сем ес­тес­твен­но - приш­ла в "Но­вый Жур­нал". В Со­вет­ском Со­юзе он был зап­ре­щен, но - опять же че­рез близ­ких мне лю­дей - я про не­го зна­ла... И я под­ня­лась на 8-й этаж зда­ния на Брод­вее, где тог­да на­ходил­ся офис "НЖ", и дверь мне от­кры­ла сес­тра Вла­дими­ра Мак­си­мова - она бы­ла тог­да от­ветс­твен­ным сек­ре­тарем жур­на­ла... А я уже бы­ла свя­зана с "Кон­ти­нен­том"... Как хо­тите, так и ин­тер­пре­тируй­те, что это: зна­ки судь­бы, сте­чение об­сто­ятель­ств? Я скло­ня­юсь к то­му, что это все же Про­виде­ние, ко­торое пок­ры­ва­ет жизнь каж­до­го че­лове­ка. Мы ведь все рож­да­ем­ся с Божь­им за­мыс­лом о нас - и хо­рошо бы его ес­ли не раз­га­дать, то хо­тя бы приб­ли­зить­ся к раз­гадке.

- Вас что-то "ве­ло" и "при­вело". Ре­дак­то­рами то­го пе­чат­но­го из­да­ния, ку­да вас "при­вело", а имен­но "Но­вого Жур­на­ла",  в раз­ное вре­мя бы­ли Ал­да­нов и Цет­лин, Ро­ман Гуль, Ми­ха­ил Кар­по­вич, Ва­дим Крейд. Жен­щин до вас не бы­ло.  Что из ими на­рабо­тан­но­го вы пе­рено­сите в се­год­няшнюю жизнь жур­на­ла и что ме­ня­ете, до­бав­ля­ете в свя­зи с пот­ребнос­тя­ми на­шего вре­мени и сво­им собс­твен­ным ви­дени­ем его це­лей и за­дач?

- Кон­цепция жур­на­ла бы­ла оп­ре­деле­на уже Ал­да­новым и Цет­ли­ным. Ми­ха­ил Кар­по­вич (про­фес­сор Гар­варда, ос­но­вопо­лож­ник рус­ской ис­то­ри­ог­ра­фии в Аме­рике, эмиг­рант "пер­вой вол­ны") дал ту струк­ту­ру, в ко­торой жур­нал су­щес­тву­ет с 50-х го­дов и ко­торая бы­ла раз­ви­та его пре­ем­ни­ками. А цель из­да­ния бы­ла сфор­му­лиро­вана в пер­вой книж­ке жур­на­ла: Рос­сия. Сво­бода. Эмиг­ра­ция. Ни­чего не из­ме­нилось.

- Но что-то все же из­ме­нилось?

- В са­мой эмиг­ра­ции. Рус­ская ди­ас­по­ра сло­жилась дав­но. Уже ушед­ший про­фес­сор Марк Ра­ев (то­же - "пер­вая вол­на", за­меча­тель­ный ис­сле­дова­тель рус­ской эмиг­ра­ции) на­зывал ее "Рос­сия в ми­ни­атю­ре", ведь ди­ас­по­ра - это са­мос­то­ятель­ный жи­вой ор­га­низм. За пре­дела­ми Рос­сии се­год­ня жи­вет 25 млн. че­ловек. Это на­ши чи­тате­ли - "НЖ" рас­простра­ня­ет­ся в трид­ца­ти стра­нах. Но в эпо­ху гло­бали­зации это уже не эмиг­ра­ция, не им­мигра­ция, а миг­ра­ция. Ес­тес­твен­но, жур­нал ре­аги­ру­ет на из­ме­нения и а­уди­тории, и ми­ровой куль­ту­ры в це­лом. Ведь ли­тера­тура, куль­ту­ра - это про­цесс, ди­алог - и жур­нал не мо­жет в нем не учас­тво­вать.

- Я пра­виль­но по­няла:  вы про­дол­жа­ете то, что бы­ло за­ложе­но пред­шес­твен­ни­ками, не ме­ня­ете нап­равле­ния?

- Кре­до: Рос­сия. Сво­бода. Эмиг­ра­ция - ос­та­лось с на­ми. Эс­те­тичес­кое кре­до "НЖ" то­же не из­ме­нилось: "зна­чимое сло­во". На та­ком "зна­чимом сло­ве" выс­тро­ена вся клас­си­чес­кая рус­ская ли­тера­тура. На­ша эпо­ха, эпо­ха пос­тмо­дер­низма, ви­до­из­ме­нила рус­скую ли­тера­туру. Пос­тмо­дер­низм ис­поль­зу­ет ре­чевой по­ток, а не сло­во. Но и эта эс­те­тика уже ухо­дит в прош­лое.

- Что ж, "зна­чимое сло­во" - де­виз дос­той­ный. Наш­ла на ин­терне­те ваш об­зор рус­ско­языч­ных аме­рикан­ских пе­ри­оди­чес­ких из­да­ний за 1999 год. Из пе­речис­ленных ва­ми наз­ва­ний ос­та­лись все­го два: Но­вый Жур­нал и аль­ма­нах "По­бережье". Ос­таль­ные ка­нули в Ле­ту, что не­уди­витель­но.  Но­вый Жур­нал - из­да­ние ака­деми­чес­ко­го ти­па,  в нем нет рек­ла­мы и оно не до­тиру­ет­ся ни аме­рикан­ским, ни рос­сий­ским пра­витель­ством. Как вы вы­жива­ете?

- Тя­жело вы­жива­ем, дей­стви­тель­но тя­жело. В чем да­же труд­но ко­го-то об­ви­нить: куль­ту­роло­гичес­кая си­ту­ация из­ме­нилась. Во­об­ще, жур­на­лу в эмиг­ра­ции вы­жить прак­ти­чес­ки не­воз­можно. Впер­вые об этом в 1947 го­ду ска­зал Марк Ал­да­нов. В од­ном из пи­сем он се­товал: "Не знаю на что вы­пус­тить сле­ду­ющий но­мер". Поп­ро­бовал да­же в Па­риже па­ру но­меров сде­лать... С тех пор прош­ло поч­ти 70 лет. Из них око­ло 30 лет - не­веро­ят­ный срок - нас под­держи­вал вид­ный аме­рикан­ский сла­вист и пе­ревод­чик То­мас Вит­ни. Это да­ло нам воз­можность пе­ревес­ти дух, креп­ко встать на но­ги. Но То­мас ушел в мир иной - бы­ло ему за 95...

По­ложе­ние из­ме­нилось в прин­ци­пе, из­ме­нилась са­ма па­радиг­ма куль­ту­ры: сей­час ме­ценатс­тва в под­линном, ста­ром по­нима­нии сло­ва, нет ни в од­ной стра­не ми­ра. Как мы вы­жива­ем? - за­кон­ный воп­рос. Опо­ра - на­ши чи­тате­ли, под­писка. К то­му же мы ищем ка­ких-то час­тных спон­со­ров, фон­ды, гран­ты. И в Аме­рике, и в Рос­сии. "Но­вый Жур­нал" се­год­ня - это ко­роп­ра­ция, у нас мно­го сов­мес­тных про­ек­тов. Я глу­боко убеж­де­на, что под­линная, вы­сокая куль­ту­ра ни­ког­да лег­ко не жи­ла, но она вы­живет в лю­бых ус­ло­ви­ях - ибо это воп­рос ду­ха. По­ка жив че­ловек, он все рав­но вер­нется в ло­но ду­ха, ина­че пе­рес­та­нет быть че­лове­ком. Да­же ес­ли "Но­вый Жур­нал" зак­ро­ет­ся...

- Не дай Бог!

- ... не най­дя ни од­но­го спон­со­ра, это не ко­нец куль­ту­ры. Все рав­но что-то бу­дет по­том, по­ка жив че­ловек.

- Я, Ма­рина, хо­чу под­хва­тить эту те­му. Воз­можно, это ин­тервью по­падетcя на гла­за тем, ко­му до­рога рус­ская куль­ту­ра в лю­бом мес­те зем­но­го ша­ра, ко­торым не без­различ­на судь­ба "Но­вого Жур­на­ла". Это бы­ло бы га­ран­ти­ей то­го, что он не зак­ро­ет­ся. Как ав­тор "НЖ", как че­ловек со­чувс­тву­ющий его судь­бе, хо­тела бы, что­бы он жил и жил дол­го. 

Мой сле­ду­ющий воп­рос свя­зан с Рос­си­ей. Есть ли у "НЖ" с ней связь, про­ис­хо­дит ли вза­имо­об­мен? Что в этой си­ту­ации вас ус­тра­ива­ет и что нет?

- Во­об­ще "но­вожур­наль­цы" ни­ког­да не по­рыва­ли с Рос­си­ей. Но в го­ды Со­вет­ской влас­ти там жур­нал был зап­ре­щен. По­это­му здесь, в Аме­рике, жур­нал от­ста­ивал под­линную Рос­сию. Для ста­рой эмиг­ра­ции Рос­сия бы­ла всег­да глав­ным смыс­лом жиз­ни. И как толь­ко в го­ды Пе­рес­трой­ки воз­никла воз­можность вос­ста­новить свя­зи, "НЖ" это сде­лал: Юрий Каш­ка­ров по­ехал с ре­дак­ци­ей в Мос­кву. Это бы­ла пер­вая пре­зен­та­ция НЖ в Рос­сии. Мы эти свя­зи ста­ра­ем­ся под­держи­вать. Ко­неч­но, как в лю­бой ра­боте, что-то ус­тра­ива­ет, что-то - нет; ка­кой-то про­ект уда­ет­ся, а ка­кой-то - без­на­дежен. Рос­сия - в про­цес­се ста­нов­ле­ния. Все зна­ют, с ка­кими слож­ны­ми проб­ле­мами она стал­ки­ва­ет­ся. По­это­му на се­год­ня мы не­кото­рые про­ек­ты прос­то зак­ры­ли, хо­тя они нам и до­роги. Нап­ри­мер, до­печат­ка "НЖ" в Рос­сии, что­бы рас­простра­нять его внут­ри стра­ны. Па­радокс, но, кро­ме Мос­квы и Пе­тер­бурга, по­жалуй, еще Вла­дивос­то­ка (здесь по­мога­ет жур­нал "Ру­беж"), вы ниг­де не най­де­те ни од­но­го эк­зем­пля­ра "НЖ". А най­ти рос­сий­ские день­ги на "рос­сий­ский" ти­раж "НЖ", да еще без рис­ка "утеч­ки" это­го ти­ража, - увы нам, увы...

А что хо­рошо  - это эн­ту­зи­азм и не­под­дель­ный ин­те­рес, с ко­торы­ми рос­си­яне с на­ми ра­бота­ют. У мно­гих прос­то тре­пет­ное от­но­шение к эмиг­рантам, они на­ши еди­номыш­ленни­ки. По­это­му воз­ни­ка­ют и чис­то рус­ские про­ек­ты, нап­ри­мер, Фес­ти­валь рос­сий­ско­го до­кумен­таль­но­го ки­но, уже три го­да про­ходя­щий в Нью-Й­ор­ке. Ведь вся ста­рая эмиг­ра­ция жи­ла с мыслью сбе­речь рус­скую куль­ту­ру, что­бы в ито­ге вер­нуть ее, как зер­нышко "для по­сева". Имен­но это име­ли в ви­ду, го­воря: "мы не в из­га­нии - мы в пос­ла­нии". Сей­час нас­ту­пил мо­мент воз­вра­щения, мо­мент ди­ало­га. А то, что не всег­да мы по­нима­ем дру­гу дру­га, - это ес­тес­твен­но. В 1917 го­ду про­изош­ла Ка­тас­тро­фа. Все что вы­жило - вы­жило воп­ре­ки, слу­чай­но. Бог спас, или сам на­род под­на­тужил­ся. И вот я ду­маю: ес­ли каж­дый в Рос­сии сей­час что-то сде­ла­ет, тог­да все и по­лучит­ся, - та­кая у ме­ня те­ория "ма­лых дел".

- Вы, Ма­рина, не ска­зали, что в се­год­няшней Рос­сии мно­го та­ких, кто от­торга­ет все при­ходя­щее с За­пада  кто от­но­сит­ся к эмиг­рантам с от­чужде­ни­ем и враж­дой. Вы под­чер­кну­ли дру­гое - ин­те­рес и сим­па­тию. Что ж, это го­ворит о ва­шем "по­зитив­ном нас­трое" и же­лании на­лажи­вать кон­такты в лю­бой си­ту­ации.

Чи­тала в "НЖ" ва­ши ин­те­рес­ней­шие ин­тервью с ро­дови­тыми по­том­ка­ми "пер­вой эмиг­ра­ции". В пос­леднем те­мати­чес­ком но­мере, пос­вя­щен­ном Сер­бии, вы взя­ли ин­тервью у серб­ско­го прес­то­лонас­ледни­ка Алек­сан­дра II Ка­раге­ор­ги­еви­ча. Не по­дели­тесь впе­чат­ле­ни­ями? Что вы ду­ма­ете о "го­лубой кро­ви"? Нет у вас ка­кой-ни­будь те­ории на сей счет?

- Нач­ну с дру­гого кон­ца: по­чему ин­те­ресу­ет. Од­на из ос­новных проб­лем на­шего вре­мени как вре­мени пос­тмо­дер­на, - пос­тмо­дер­нист­ский мен­та­литет. Его от­ли­ча­ет по­теря чувс­тва ис­то­риз­ма. Но мы же не "го­лый че­ловек на го­лой зем­ле"... За это я люб­лю Ми­лора­да Па­вича, ко­торо­го все оши­боч­но счи­тали пос­тмо­дер­нистом: за обос­трен­ное, древ­нее ка­кое-то чувс­тво ис­то­риз­ма. До ме­ня бы­ли по­коленья, пос­ле ме­ня бу­дут по­коленья... Это, в об­щем-то, ре­лиги­оз­ное чувс­тво - спа­ситель­ное, со­зида­тель­ное.

Я дей­стви­тель­но знаю мно­гих из этих лю­дей. Здесь да­же не так ин­те­рес­но, что они при­над­ле­жат к арис­токра­тичес­ким ро­дам - хо­тя лю­бая ис­то­рия по­учи­тель­на, - это жи­вые лю­ди, не­сущие в се­бе Ис­то­рию. Не­обык­но­вен­но ин­те­рес­но! Эти лю­ди до­роги мне. Ска­жем, мне до­велось брать ин­тервью у ца­ря Бол­га­рии Си­ме­она Сак­ско­бур­гготско­го, он - эмиг­рант с 50-лет­ним ста­жем. В че­тыре го­да его дол­жны бы­ли расс­тре­лять, он мно­го пе­режил в из­гна­нии и "выс­тро­ил" се­бя. Алек­сандр II Ка­раге­ор­ги­евич - то­же эмиг­рант с 50-лет­ним ста­жем. Он и ро­дил­ся в Ан­глии - но вер­нулся в Сер­бию, как толь­ко это ста­ло воз­можным. Они пре­тер­пе­ли, мно­гое ис­пы­тали. Уже в си­лу сво­ей ро­ли - член цар­ской семьи - они об­ре­чены на по­ис­ки муд­рости; дол­жны все в се­бя вмес­тить и все че­рез се­бя про­пус­тить.

Нас­чет "го­лубой кро­ви"... На­зовем это "арис­токра­тизм". У Пас­терна­ка о Юрии Жи­ваго ска­зано: "Он был ра­вен все­му". Вот суть под­линно­го арис­токра­тиз­ма ду­ха, то, что мы в мас­се сво­ей по­теря­ли. И это на­ша бе­да. "Вос­став­ший де­мос" Ор­те­ги-и-Гас­се­та, "Гря­дущий Хам" Ме­реж­ков­ско­го - это ко­нец ци­вили­зации. И ес­ли мы не вер­нем арис­токра­тизм ду­ха, ког­да мы рав­ны се­бе и рав­ны всем, но при этом  - уни­каль­ны, все - раз­ные (как го­ворил один аме­рикан­ский про­за­ик: вот по­мидор, а вот огу­рец, и они - не рав­ны), - де­ло ци­вили­зации бу­дет про­иг­ра­но.
Это слож­ная фи­лософ­ская проб­ле­ма, для ме­ня она очень важ­на.

- По­луча­ет­ся,  что эти лю­ди, вы­делен­ные сво­им про­ис­хожде­ни­ем, еди­нич­ные, дол­жны воп­ло­тить се­бя в этом ми­ре, и вас этот про­цесс ин­те­ресу­ет. Пра­виль­но я по­няла?

- Аб­со­лют­но. Здесь и проб­ле­мы Про­виде­ния, и зна­ка, ко­торый нуж­но уга­дать, и жер­твы...

- Ста­ло быть, ваш ин­те­рес сфор­ми­рован не "яр­маркой тщес­ла­вия", он уко­ренен в ва­шем соз­на­нии. Од­на­ко ска­жу, что с "осо­бами" вы уме­ете об­ра­щать­ся.  Хо­чу вас спро­сить о сот­рудни­ках. На стра­ницах "Кру­гозо­ра" пе­чата­лись сти­хи ва­шего по­мощ­ни­ка по "Но­вому Жур­на­лу", по­эта Ру­доль­фа Фур­ма­на. По­нят­но, что вас не мо­гут не ок­ру­жать ин­те­рес­ные та­лан­тли­вые лю­ди, эн­ту­зи­ас­ты, ко­торым не без­различ­ны судь­бы рус­ской куль­ту­ры, язы­ка, Рос­сии. Не на­зове­те ли не­кото­рых?

- Каж­дый из этих лю­дей дос­то­ин от­дель­но­го рас­ска­за. Они де­ла­ют свое де­ло чес­тно, та­лан­тли­во, ни на что при этом не рас­счи­тывая. Че­ловек, слу­жащий мне опо­рой, - Ва­лен­ти­на Алек­се­ев­на Син­ке­вич, по­эт вто­рой эмиг­ра­ции, с очень слож­ной и не­обык­но­вен­ной судь­бой и вы­сочай­шей внут­ренней куль­ту­рой. Дол­гие го­ды она бы­ла ре­дак­то­ром по­эти­чес­ко­го аль­ма­наха "Встре­чи", уни­каль­но­го из­да­ния, вы­ходив­ше­го в Аме­рике 30 лет. Нес­мотря на свой поч­тенный воз­раст, Ва­лен­ти­на Алек­се­ев­на про­дол­жа­ет пи­сать. "Но­вый Жур­нал" дер­жится во мно­гом бла­года­ря ее энер­гии и си­ле ду­ха. Еще один мой боль­шой и дав­ний друг Сер­гей Ль­во­вич Гол­лербах, пре­зидент кор­по­рации "Но­вого Жур­на­ла", из­вес­тный аме­рикан­ский ху­дож­ник. Так же, как Ва­лен­ти­на Син­ке­вич, в юнос­ти был уг­нан в Гер­ма­нию. Это лю­ди осо­бой за­кал­ки, осо­бой "ка­чес­твен­ной" по­роды. Они от­да­дут все ра­ди за­щиты рус­ской куль­ту­ры, в том чис­ле и ра­ди "Но­вого Жур­на­ла".

 Кто еще? Дочь из­вес­тно­го про­фес­со­ра Ти­маше­ва, Т. Н. Боб­рин­ская. Она очень под­держи­ва­ет "НЖ", мно­го де­ла­ет для то­го, что­бы мы выш­ли из ту­пико­вой фи­нан­со­вой си­ту­ации. Вся во­об­ще кор­по­рация, 15 че­ловек,  - это лю­ди, уже про­жив­шие жизнь, но де­ятель­ные оп­ти­мис­ты; бла­года­ря им дер­жится жур­нал. В Лон­до­не на­ша опо­ра - Ни­кита Ло­банов-Рос­тов­ский. Ну и на­ши ав­то­ры. Мы не дол­жны о них за­бывать. Ког­да в 2005 го­ду мы ока­зались в кри­тичес­кой си­ту­ации - нам прос­то не на что бы­ло вы­ходить, - я об­ра­тилась к на­шим ав­то­рам. Не от­ка­зал ник­то. При­сыла­ли пос­ледние ко­пей­ки. Под­держа­ли. Их ду­хом, их вер­ностью дер­жится "Но­вый Жур­нал". На­ши чуд­ные по­эты: Во­лодя Ган­дель­сман, Ан­дрей Гриц­ман, Ба­хыт Кен­же­ев, Са­ша Сте­син из мо­лодых... Я во­об­ще ве­рю в че­лове­ка.
Лю­ди спа­са­ют, один в по­ле не во­ин.

- За­давая этот воп­рос, я, Ма­рина, бы­ла уве­рена, что вы на­зове­те двух вы­соко це­нимых мною лю­дей - Ва­лен­ти­ну Син­ке­вич и Сер­гея Гол­лерба­ха. Их статьи, эс­се при­сутс­тву­ют поч­ти в каж­дом но­мере "НЖ". Хо­рошо, что они ря­дом.

Мой сле­ду­ющий воп­рос свя­зан с Аме­рикой. Кро­ме ра­боты над жур­на­лом, про­веде­ния еже­год­ных ки­нофес­ти­валей,  вы еще ус­пе­ва­ете чи­тать лек­ции для аме­рикан­ских сту­ден­тов в Мидд­лбер­ри. О чем? Что вы го­вори­те юным аме­рикан­цам?

- Во­об­ще это бы­ла на­ша сов­мес­тная идея с Мар­ком Ра­евым, чуд­ным че­лове­ком, про­фес­со­ром Ко­лум­бий­ско­го уни­вер­си­тета: мы с ним уже 15 лет на­зад на­чали на­ши "сек­ции" по куль­ту­ре рус­ской эмиг­ра­ции в рам­ках меж­ду­народ­ной сла­вист­ской ор­га­низа­ции. Дол­го над этим би­лись - и по­беди­ли. Мидд­лбер­ри - один из луч­ших язы­ковых кол­леджей Аме­рики, име­ет 9 язы­ковых лет­них школ, в том чис­ле и рус­скую, в ко­торой ра­бота­ет кол­лектив под­вижни­ков, в том чис­ле и из Рос­сии. Но так сло­жилось, что сту­ден­ты ни­чего не зна­ют про рус­скую эмиг­ра­цию.
Рас­ска­жу од­ну ис­то­рию: еще бу­дучи ас­пи­ран­ткой Ма­рина Вик­то­ров­на Лед­ков­ская, пле­мян­ни­ца На­боко­ва (и по­чет­ный про­фес­сор Ко­лум­бий­ско­го уни­вер­си­тета) как-то спро­сила у сво­его пе­даго­га: по­чему в "рус­ской прог­рамме" нет ни од­но­го име­ни пи­сате­ля-эмиг­ранта, на что тот без раз­ду­мий от­ве­тил: "А та­ких нет".

- От­ве­тил пле­мян­ни­це На­боко­ва.

- Да-да. Сей­час, прав­да, аме­рикан­ские сла­вис­ты за­нялись эмиг­рант­ской ли­тера­турой, но вот ис­то­рию эмиг­ра­ции они не зна­ют. По­это­му моя за­дача бы­ла пре­дель­но прос­та: рас­ска­зать аме­рикан­ским сту­ден­там о фе­номе­не "За­рубеж­ной Рос­сии", стра­не, раз­бро­сан­ной по всем стра­нам и кон­ти­нен­там. О той "Рос­сии в тми­ни­атю­ре", что соз­да­ла ве­ликую ли­тера­туру: Иван Бу­нин, Ге­ор­гий Ада­мович, Ге­ор­гий Ива­нов, Ме­реж­ков­ский и Гип­пи­ус, Бо­рис Зай­цев, Вла­димир На­боков, Сер­гей Мак­си­мов, Ле­онид Ржев­ский, Иван Ела­гин... Я мо­гу бес­ко­неч­но сы­пать име­нами, и все это - не­ког­да ав­то­ры "НЖ". И все это - на­ша рус­ская ли­тера­тура. Моя за­дача пре­дель­но прос­та и от­ветс­твен­на: рас­ска­зать об их судь­бах, рас­ска­зать, как лю­ди се­бя "встра­ива­ли" в чу­жой мир, как они по­беди­ли судь­бу. Счасть­ем бы­ло ви­деть жи­вые мо­лодые гла­за...

- Чи­тали по-рус­ски?

- Да.

- Зна­чит, они вас по­нима­ли? Ве­щи-то неп­ростые. А вот слыш­но, Ма­рина, что вы чи­та­ете лек­ции, у вас та­кие бы­ва­ют ин­то­нации, что по­нят­но: в этом мес­те а­уди­тория дол­жна за­мереть и вклю­чить вни­мание.

 Хо­чу за­дать вам смеш­ной воп­рос. Знаю, что вся ва­ша боль­шая и друж­ная семья лю­бит жи­вот­ных. Со­бака, по­пугай, че­репа­ха. Кто еще? Бы­ли ли слу­чаи, ког­да ва­ши "зве­ри" по­мог­ли вам в соз­да­нии жур­на­ла? Или по­меша­ли?

- Воп­рос на са­мом де­ле "серь­ез­ный". Я - со­бач­ни­ца за­коре­нелая, не­ис­пра­вимая. Но вот что важ­но по­нять... Мы все пог­ру­жены в су­ету. А су­ета гу­битель­на: мы мель­ча­ем, пе­рес­та­ем ис­пы­тывать боль­шие чувс­тва, жи­вем в ат­мосфе­ре ком­про­мис­са, - на что не спо­соб­ны жи­вот­ные. У них - бес­ко­рыс­тная лю­бовь, бес­ком­про­мис­сность, пре­дан­ность. Важ­ные имен­но для че­лове­ка свой­ства, - ко­торые он те­ря­ет, а по­том удив­ля­ет­ся, что мир раз­ру­шил­ся.

- Ого, зна­чит, вы сох­ра­ня­ете свой че­лове­чес­кий мас­штаб в об­ще­нии с ва­шими "зве­рями"? Ин­те­рес­но. Во всем вы хо­тите коп­нуть пог­лубже, фи­лософ­ская у вас зак­васка. Зна­чит, не ме­ша­ют вам жи­вот­ные?

- Толь­ко по­мога­ют. Они да­ют вер­ную но­ту. Ее, к со­жале­нию, не всег­да даст че­ловек.

- Мой пос­ледний воп­рос. Ка­ким вам ви­дит­ся бу­дущее "Но­вого Жур­на­ла", и есть ли оно у не­го?

- Бу­дущее лю­бого жур­на­ла - в его ав­то­рах. К нам при­ходят тек­сты отов­сю­ду, где жи­вет рус­ский че­ловек. По­ток этот с каж­дым го­дом уве­личи­ва­ет­ся, от­то­го, кста­ти, и жур­нал ста­новит­ся все тол­ще - мы уже не ук­ла­дыва­ем­ся в 400 стра­ниц (а ведь еще есть и ин­тернет-вер­сия "НЖ": www.newreviewinc.com). Ав­то­рам та­кого уров­ня по­зави­ду­ет лю­бое из­да­ние, лю­бая стра­на. При этом мы - жур­нал ин­теллек­ту­аль­ный, не рас­счи­тан­ный на мас­со­вую а­уди­торию. У нас пе­ре­из­бы­ток идей, мы за­пус­ти­ли мно­го дол­говре­мен­ных фун­да­мен­таль­ных про­ек­тов (и Ли­тера­тур­ная пре­мия им. Мар­ка Ал­да­нова, и по­эти­чес­кая се­рия "Сов­ре­мен­ная ли­тера­тура За­рубежья", и спе­ци­аль­ные но­мера "Рус­ская эмиг­ра­ция на куль­тур­ных пе­рек­рес­тках ХХ сто­летия"; Фес­ти­валь рос­сий­ско­го до­кумен­таль­но­го ки­но в США, ли­тера­тур­ные пре­зен­та­ции на двух язы­ках и пр.пр.). Мы силь­ны сво­ими еди­номыш­ленни­ками и в ди­ас­по­ре, и в Рос­сии. Есть ли у нас бу­дущее? А есть ли бу­дущее у рус­ской ли­тера­туры? У ми­ровой куль­ту­ры?.. Да­же ес­ли зав­тра мы не по­лучим ни од­но­го гран­та и ум­рет пос­ледний спон­сор "Но­вого Жур­на­ла" (и вос­лед ему, по впол­не ес­тес­твен­ным при­чинам, ум­рем и мы), рус­ской эмиг­ра­ци­ей и "НЖ" уже за­ложе­но столь­ко, что этой энер­гии хва­тит, что­бы влить си­лы в пос­ледне­го на­шего чи­тате­ля. Ко­торый и рас­ска­жет "бла­годар­ным по­том­кам" о чу­даках, не­ког­да жив­ших и тво­рив­ших на этой греш­ной зем­ле.

- Спа­сибо, Ма­рина, за бе­седу. Ве­рю, что "Но­вый Жур­нал" бу­дет жить!

_________________

На фо­то: №1- Глав­ный ре­дак­тор "Но­вого Жур­на­ла" Ма­рина Ада­мович; №2 - На ки­нофес­ти­вале; №3 - сле­ва - нап­ра­во Игорь Ми­хале­вич-Кап­лан, Сер­гей Ада­мович, Ва­лен­ти­на Син­ке­вич и Ма­рина Ада­мович.