НЕВЕСТКА

МОРЕ

Ког­да ду­хота в ком­на­те ста­нови­лось не­выно­симой, ма­ма сте­лила ей  на бал­ко­не. А что­бы доч­ке не бы­ло страш­но, ря­дом на  рас­кла­душ­ке спал ее родс­твен­ник Юра из со­сед­ней квар­ти­ры. Де­ло бы­ло не в стра­хах Ка­ры, а в ха­рак­те­ре ее ма­мы, про­сив­шей Юру лечь на бал­ко­не для собс­твен­но­го спо­кой­ствия.

Хо­тя Ка­ра обо­жала но­чевать на бал­ко­не, спать там бы­ло пло­хо: всю ночь вы­ли и дра­лись со­сед­ские ко­ты,  ча­сов до двух   муж­чи­ны во дво­ре сту­чали кос­тяшка­ми - иг­ра­ли в нар­ды. Но мож­но бы­ло меч­тать. Меч­тать о мо­ре, встре­ча с ко­торым бы­ла не за го­рам.

О мо­лоч­ной  мор­ской гла­ди по ут­рам  на­поми­нал ей го­лос вок­заль­но­го дик­то­ра, объ­яв­лявше­го о при­бытии и от­прав­ле­нии по­ез­дов с же­лез­но­дорож­но­го вок­за­ла. В ноч­ной ти­ши   го­лос зву­чал до­воль­но гром­ко и чет­ко. Она зак­ры­вала гла­за и пред­став­ля­ла, как   жар­ким и­юль­ским ве­чером  они ся­дут в душ­ный ку­пиро­ван­ный ва­гон пас­са­жир­ско­го по­ез­да "Тби­лиси - Со­чи", ко­торый ум­чит их к Чер­но­му мо­рю,  Дос­та­точ­но бу­дет про­вес­ти все­го  ка­ких-ни­будь 6-7 ча­сов в жа­ре, об­ли­ва­ясь по­том, что­бы ут­ром  ощу­тить в ку­пе осо­бый мор­ской воз­дух.

Сколь­ко раз, вслу­шива­ясь в  мо­нотон­ный го­лос дик­то­ра, пов­то­ряв­ше­го текст на гру­зин­ском и рус­ском язы­ках, она ви­дела пе­ред со­бой зна­комую кар­ти­ну: бук­валь­но на ми­нуту-дру­гую по­езд ос­та­нав­ли­ва­ет­ся на ма­лень­кой стан­ции Ве­селое, пас­са­жиры  вы­сажи­ва­ют­ся из ва­гонов,  а на  плат­форме  си­дят чер­ные, как па­пу­асы, от­ды­ха­ющие.  Она  с за­вистью смот­рит на их за­горев­шие те­ла  и  взды­ха­ет, по­нимая,  что ей при­дет­ся жа­рить­ся на сол­нце не один час, что­бы выг­ля­деть, как эти шо­колад­ные де­вуш­ки в са­рафа­нах с ого­лен­ной спи­ной.

За­видо­вала она не толь­ко их цве­ту ко­жи, но и их на­рядам. По­тому что ма­ма шить  от­кро­вен­ные платья с вы­резом до  по­пы или блуз­ки на бре­тель­ках ка­тего­ричес­ки от­ка­зыва­лась.  А так хо­телось выг­ля­деть, как де­вицы в брюч­ках до ко­лен с яр­ко нак­ра­шен­ны­ми гу­бами. Увы, при­ходи­лось до­воль­ство­вать­ся тру­сика­ми и лиф­чи­ком из го­лубо­го лав­са­на до­маш­не­го из­го­тов­ле­ния, а так­же куп­ленным два го­да на­зад цель­ным ку­паль­ни­ком.

Ка­ра стра­дала от­то­го, что на вид ей бы­ло не мень­ше во­сем­надца­ти, хо­тя на са­мом де­ле   в этом го­ду  ей ис­полни­лось че­тыр­надцать. И на мо­ре она по­еха­ла с ро­дите­лями сра­зу пос­ле окон­ча­ния пер­вой сме­ны  в  пи­онер­ла­гере ЗАК­ВО.

Обыч­но от­чим, ко­торый ру­ково­дил их от­ды­хом,  по­купал би­леты до Со­чи, про­из­но­ся при этом од­ну и ту же фра­зу: "Там вид­но бу­дет!" То есть до­едем до Со­чи, а там ре­шим, ехать ли даль­ше на элек­трич­ке в Лоо или Да­гомыс, или вер­нуть­ся  в Ле­селид­зе. Но каж­дый год пов­то­рялось од­но и то же. Сто­ило им выг­ру­зить­ся из по­ез­да на Со­чин­ский вок­зал, как от­чим на­чинал:

- Зна­ешь, Рая, луч­ше Со­чи ни­чего нет. Снаб­же­ние здесь от­личное.

Мо­лоч­ные про­дук­ты чу­дес­ные. От доб­ра доб­ра не ищут. Что мы по­теря­ли в этом Да­гомы­се, где все­го один хи­лый про­дук­то­вый на всю де­рев­ню? Все рав­но при­дет­ся ез­дить в Со­чи за мас­лом, сы­ром, кол­ба­сой. Так что пред­ла­гаю ос­тать­ся.

Ма­ма Ка­ры всег­да сог­ла­шалась с ним:

- Ле­ша, ты прав! От доб­ра доб­ра не ищут!

В ко­неч­ном ито­ге Ка­ра с ма­мой  и сы­ном от­чи­ма от пер­во­го бра­ка ос­та­вались на вок­за­ле, а от­чим ехал в го­род ис­кать им ком­на­ту. Хо­тя ма­ма пре­дуп­режда­ла его, что ком­на­та дол­жна быть не­дале­ко от мо­ря и при­лич­ная, от­чим каж­дый год удив­лял семью сво­им вы­бором. Один раз заг­нал их на го­ру в по­селок для сот­рудни­ков са­нато­рия "Зо­лотой ко­лос", где в са­мую жа­ру они спа­ли под теп­лы­ми оде­яла­ми и до­бира­лись до мо­ря око­ло ча­су. В ос­новном пеш­ком.

То они ока­зались в боль­шой ком­на­те  ря­дом с цир­ком. И  ма­ма не спа­ла ни од­ной но­чи от воя зве­рей в клет­ках. А от­чи­му все нра­вилось. И дей­стви­тель­но, в ком­на­те на вер­хо­туре бы­ли свои плю­сы: в то ле­то    чле­ны семьи по­худе­ли за ме­сяц  ки­ло на пять каж­дый. Боль­ше всех ра­довал­ся от­чим, вес ко­торо­го пе­рева­лил за цен­тнер. 

На пляж они от­прав­ля­лись пос­ле зав­тра­ка. Квар­ти­ры в рай­оне "Ривь­еры" лю­ди стол­би­ли еще зи­мой. Но это был не их слу­чай. Они до пос­ледне­го не зна­ли, от­пустят от­чи­ма  с ра­боты или нет. От­дых всей семьи  пос­то­ян­но был под уг­ро­зой. Тем не ме­нее, за день до наз­на­чен­ной да­ты отъ­ез­да с ра­боты при­ходил си­яющий от­чим, и вся семья по­нима­ла, что в этом го­ду от­пуск сос­то­ит­ся. Зна­чит, они  уви­дят мо­ре.

Пер­вое мо­ре по­яв­ля­лось,  ког­да бы­ло еще тем­но. Пос­ле Су­хуми.  Она не спа­ла. Жда­ла встре­чи с ним.  Мо­ря  по­ка не бы­ло вид­но. Сна­ружи до­носил­ся лишь  мо­нотон­ный ро­кот волн, раз­би­ва­ющих­ся о бе­рег.

Но вот по­езд вы­ныри­ва­ет из тун­не­ля. И мо­ре, се­рое спо­кой­ное мо­ре, пред­ста­ет пе­ред ее гла­зами. Всю  ос­тавшу­юся до­рогу до Со­чи по­езд то ны­ря­ет в тун­нель, то пол­зет  по бе­регу мо­ря. Мо­ре сов­сем ря­дом -  теп­лое, с бли­ками сол­нца на  во­де. Она наб­лю­да­ет за пер­вы­ми от­ды­ха­ющи­ми - лю­бите­лями ран­не­го ку­пания: они вы­жима­ют ку­паль­ни­ки, рас­ти­ра­ют­ся по­лотен­цем,  де­ла­ют гим­насти­ку. Ка­ра за­виду­ет им. Она не смо­жет так ра­но прий­ти на мо­ре, пос­коль­ку  от­чим опять сни­мет ком­на­ту да­леко от пля­жа.

В этот раз им по­вез­ло: ком­на­та ока­залась ря­дом с  мос­том, за ко­торым на­чинал­ся пляж.  Кро­ме них, в до­ме от­ды­ха­ющих не бы­ло. Хо­зяй­ка по име­ни Люд­ми­ла Ле­онар­довна (или "Ле­опар­довна", как на­зыва­ли ее все от­ды­ха­ющие) ока­залась жен­щи­ной доб­рой и  раз­ре­шила поль­зо­вать­ся бе­сед­кой, где они ели, иг­ра­ли в кар­ты, чи­тали.  Те­перь по ут­рам мож­но бы­ло хо­дить на мо­ре очень ра­но, как она лю­била.  Од­на­ко од­ну ее не пус­ка­ли. А де­воч­ки  из со­сед­не­го  дво­ра, с ко­торы­ми она ус­пе­ла под­ру­жить­ся, спа­ли ча­сов до де­сяти.

Ка­ра счи­тала се­бя нек­ра­сивой, ком­плек­со­вала по по­воду сво­ей внеш­ности и ред­ко но­сила раз­дель­ный ку­паль­ник, хо­тя дев­чонки го­вори­ли, что ей в нем очень хо­рошо.

К ле­ту ма­ма обя­затель­но об­новля­ла ее гар­де­роб.  В этом го­ду у нее по­яви­лось пер­вое уз­кое платье из го­лубой че­сучи, а так­же брюч­ки-ду­доч­ки до ко­лен и  и бе­лая пи­кей­ная блуз­ка с во­рот­ни­ком,  как у Од­ри Хеп­берн на фо­тог­ра­фии, пе­рес­ня­той с об­ложки поль­ско­го жур­на­ла "Эк­ран".  Ка­ра по­купа­ла сним­ки из­вес­тных ар­тистов у по­доз­ри­тель­ных ти­пов, тор­го­вав­ших  ими из-под по­лы на ули­це Мар­джа­ниш­ви­ли. Она счи­тала, что оде­та, как бо­гиня. Хо­тя и на этот раз ма­ма не раз­ре­шила ей сшить вы­зыва­ющий са­рафан с го­лой спи­ной и блуз­ку на бре­тель­ках.

 

И все же иног­да, ког­да со­сед­ские де­воч­ки еще дрых­ли, она убе­гала на мо­ре,  по­тому что боль­ше все­го  лю­била за­ходить в во­ду ра­но ут­ром. Ча­сов эдак в семь. Ког­да воз­дух еще прох­ладный, а во­да, как  пар­ное мо­локо. И волн  ни­каких. И мо­ре не­сет те­бя. И мо­жешь проп­лыть очень дол­го, преж­де чем  за­хочет­ся обер­нуть­ся и пос­мотреть на ос­тавший­ся да­леко по­зади бе­рег.

Днем она мог­ла во­об­ще не пла­вать, а точ­нее -  бул­ты­хать­ся вмес­те с от­ды­ха­ющи­ми во  взба­ламу­чен­ном зе­леном  бо­лоте. Вмес­то пля­жа час­то от­прав­ля­лась в биб­ли­оте­ку. У нее бы­ло так за­веде­но: по при­ез­де в Со­чи Ка­ра в тот же день за­писы­валась в биб­ли­оте­ку в пар­ке "Ривь­ера". На­до бы­ло за­пас­тись кни­гами, ко­торые она чи­тала во вре­мя днев­но­го от­ды­ха или по но­чам, ког­да не спа­лось. 

И в пять  ве­чера Ка­ра  шла на мо­ре без же­лания. Проп­лыв мет­ров пять­де­сят, тот­час вы­леза­ла из во­ды, меч­тая ока­зать­ся на пля­же ночью. 

Пла­вать  ночью - од­но нас­лажде­ние. Во­да теп­лая-теп­лая. Мо­ре  спо­кой­ное. Вок­руг ни ду­ши. Иног­да, прав­да,  про­ходят   пог­ра­нич­ни­ки с фо­нари­ками в по­ис­ках шпи­онов, ко­торые, по-ви­димо­му, по­яв­ля­ют­ся из во­ды, как Их­ти­андр. Пос­коль­ку  мор­ская гра­ница бы­ла ря­дом, от­чим, во из­бе­жание неп­ри­ят­ностей, ноч­ные ку­пания  зап­ре­тил.

Ка­ра прос­ну­лась еще до рас­све­та. Всю ночь шел дождь, и она, как и все пре­дыду­щие го­ды, с со­жале­ни­ем по­дума­ла, что ут­ром бу­дет бур­ное мо­ре, в ко­торое да­же не вой­дешь. Но мысль о том, что при­дет­ся ос­тать­ся до­ма, по­каза­лась ей ко­щунс­твен­ной. Ведь они про­води­ли на мо­ре все­го один ме­сяц из две­над­ца­ти. И это­го ме­сяца дол­жно бы­ло хва­тить до сле­ду­юще­го го­да, ког­да жар­ким и­юль­ским ве­чером они сно­ва ся­дут в ку­пиро­ван­ный ва­гон пас­са­жир­ско­го по­ез­да "Тби­лиси-Со­чи". Что­бы про­верить  свои пред­по­ложе­ния, она ти­хонь­ко выс­коль­зну­ла из ком­на­ты, в ко­торой слад­ко спа­ли ее ма­ма, от­чим и свод­ный брат, и од­на от­пра­вилась на пляж. По­сидеть на бе­регу и по­думать.

Бе­рега прак­ти­чес­ки не ос­та­лось. Ог­ромные вол­ны на­каты­вались на мел­кие кам­ни и смы­вали их. Приш­лось отой­ти по­даль­ше, но пос­ле дож­дя все боль­шие кам­ни бы­ли мок­рые.  Она ста­ла про­хажи­вать­ся вдоль бе­рега и смот­реть на бур­ное, бу­тылоч­но­го цве­та мо­ре. И вдруг до­воль­но да­леко от бе­рега уви­дела го­лубую ша­поч­ку. Не­уже­ли кто-то ре­шил­ся за­лезть в это ши­пящее  ме­сиво из кам­ней и во­ды? Она не ве­рила сво­им гла­зам: го­лубая ша­поч­ка то по­яв­ля­лась на греб­не ги­гант­ских волн, то сно­ва ис­че­зала. Ка­ра под­ня­лась на­верх, на на­береж­ную, что­бы от­ту­да по­наб­лю­дать за смель­ча­ком. Она сра­зу ре­шила, что это дол­жен быть мо­лодой па­рень. По­тому что ни один взрос­лый муж­чи­на не ре­шит­ся вой­ти в та­кое мо­ре.

Свер­ху бы­ло вид­но луч­ше: пло­вец мед­ленно приб­ли­жал­ся к бе­регу. Ей за­хоте­лось уз­нать, ка­кой су­мас­шедший ус­тро­ил  зап­лыв в та­кую рань.  Она се­ла на па­рапет.

Плыть бы­ло труд­но.  Он на­чал вы­бивать­ся из сил. Час­то ло­жил­ся на спи­ну и от­ды­хал. Но вол­ны не поз­во­ляли рас­сла­бить­ся. Его те­ло ока­мене­ло. Он зас­тавлял се­бя не ду­мать о том, что мо­жет не доп­лыть, не вый­ти из во­ды. По­нимал, что ес­ли нач­нет па­нико­вать, до бе­рега не до­тянет. Сто­ило ему по­думать о том, что на­до сох­ра­нять спо­кой­ствие,  как  в по­ле его зре­ния по­пала  си­дящая на па­рапе­те де­вуш­ка.

Он смот­рел толь­ко на нее и мо­лил бо­га, что­бы она не уш­ла, не ос­та­вила его один на один с  се­рым, раз­бу­шевав­шимся мо­рем. Ве­ро­ят­но, она ус­лы­шала его сло­ва, об­ра­щен­ные к бо­гу, или он, то есть бог, на­шеп­тал ей их, что­бы он, то есть пло­вец, не ос­тался один на один со сти­хи­ей. По­тому что де­вуш­ка про­дол­жа­ла си­деть и смот­реть ту­да, где он вы­бивал­ся из сил.

Не­уже­ли она не по­нима­ет, что он  боль­ше не мо­жет? Что еще два-три взма­ха  и он пой­дет ко дну? По­чему она не бе­жит за по­мощью? Не зо­вет ни­кого? Де­вуш­ка про­дол­жа­ла  всмат­ри­вать­ся вдаль. На­вер­ное, меч­та­ла о чем-то сво­ем. А он по­гибал тут, сов­сем ря­дом с ней.

Ка­ра смот­ре­ла не вдаль, а вок­руг. Ис­ка­ла лю­дей. Но мо­ре штор­ми­ло, ночью шел дождь, по­это­му на пля­же не бы­ло ни ду­ши. К том уже еще очень ра­но. Да­же фа­наты за­ряд­ки на пля­же еще не прос­ну­лись. Она по­нима­ла: он вы­бива­ет­ся из сил. Ему ос­та­валось до бе­рега сов­сем чуть-чуть, но вол­на сно­ва и сно­ва за­бира­ла его с со­бой в мо­ре.  Ка­ра про­сила его соб­рать­ся и сде­лать пос­ледний ры­вок. Пов­то­ряла без ус­та­ли од­но и то же:

- Маль­чик, да­вай, со­берись, род­нень­кий! Я здесь. Я с то­бой! Я мыс­ленно по­могаю те­бе, нас двое и мы дол­жны вы­караб­кать­ся!

Она  ста­ла ма­хать  ру­ками, что­бы он смот­рел толь­ко на нее и ду­мал о том, как доб­рать­ся до нее - единс­твен­ной жи­вой  ду­ши на мок­ром, уг­рю­мом пля­же. И вдруг ей по­каза­лось... Или не по­каза­лось, а бы­ло на са­мом де­ле - он за­метил ее и мах­нул ру­кой? Под­нял  ру­ку над во­дой и мах­нул. Или  она вы­да­ет же­ла­емое за дей­стви­тель­ное?

Сколь­ко вре­мени он пы­тал­ся вый­ти на бе­рег и  сколь­ко раз вол­на сно­сила его в мо­ре, Ка­ра ска­зать не мог­ла. Ей ка­залось, что прош­ла веч­ность, преж­де чем ему уда­лось  нем­но­го приб­ли­зить­ся. А по­том еще чуть-чуть. Те­перь она не си­дела, а ме­талась по пля­жу,  да­вая по­нять, что вол­ну­ет­ся и ждет его.  А он жа­лел, что она уш­ла с на­береж­ной, по­тому что от­ту­да он ви­дел ее луч­ше. Но и здесь все вре­мя "дер­жал  на при­целе" ее фи­гур­ку в  тем­ных брю­ках и бе­лой ру­бахе.  И плыл на нее, как на ма­як. И чер­ты­хал­ся. На сме­ну стра­ху приш­ла злость, ко­торая по­мога­ла ему справ­лять­ся с вол­ной и не­умо­лимо приб­ли­жать­ся к бе­регу.

Она  слов­но ус­та­нови­ла с ним те­лепа­тичес­кую связь: на­чала его ру­гать,  что­бы он ра­зоз­лился и сде­лал пос­леднее уси­лие.   И "ду­рак" , "де­бил" и "кре­тин" бы­ли не пос­ледни­ми сло­вами из тех, что она кри­чала ему.

Ни с то­го ни с се­го  он  про­шеп­тал: "Ес­ли вы­берусь жи­вым, же­нюсь на ней!" Как князь Ан­дрей. Ко­неч­но, князь не пла­вал, а был на ба­лу, но ему по­каза­лось, что он дол­жен дать ка­кой-ни­будь за­рок, что­бы выс­шие си­лы на­вер­ху ус­лы­шали его и по­мог­ли дос­тичь бе­рега.

Он за­нимал­ся пла­вань­ем с шес­ти лет. В шес­тнад­цать был уже мас­те­ром спор­та, стал выс­ту­пать за сбор­ную  стра­ны. В Со­чи сор­вался со сбо­ров. Что­бы встре­тить­ся с пон­ра­вив­шей­ся ему де­вуш­кой.  Они раз­ру­гались, и он ре­шил пой­ти на пляж:  а вдруг она по­бежит за ним и уви­дит, что он не по­бо­ял­ся вой­ти в бур­ля­щее ме­сиво, сра­зу под­нырнул под вол­ну и сме­ло поп­лыл впе­ред.

Но она, как ока­залось, за ним не пош­ла и не зна­ет, что он тут от­да­ет кон­цы по глу­пос­ти. И от­дал бы, ес­ли б не эта де­вуш­ка в тем­ных брюч­ках, ко­торая сей­час ме­чет­ся по пля­жу и раз­ма­хива­ет ру­ками. Он дал се­бе сло­во, что поз­на­комит­ся с ней, ес­ли вый­дет. А ес­ли она ока­жет­ся хо­рошень­кой, то обя­затель­но  про­дол­жит зна­комс­тво, по­тому что бла­года­ря ей ос­тался жив.  Сде­лав пос­ледний ры­вок, он  не поз­во­лил вол­не унес­ти се­бя и   на­чал мед­ленно выб­рать­ся на бе­рег.

Она сто­яла с про­тяну­тыми ру­ками и жда­ла. А ког­да он на­конец вы­лез, Ка­ра под­бе­жала  и креп­ко об­ня­ла его.  И что-то там про­шеп­та­ла нас­чет то­го, что он жив,  что это, мол, са­мое глав­ное. Он зас­ме­ял­ся и отор­вал ее от сво­ей гру­ди. И уви­дел, что она пла­чет. И что она ми­лая и смеш­ная. И ре­шил, что обя­затель­но же­нит­ся на ней. 

ПЕРВОЕ СВИДАНИЕ

В тот же день он приг­ла­сил ее на сви­дание.  Спер­ва по­ин­те­ресо­вал­ся, как ее зо­вут, а по­том  пред­ло­жил встре­тить­ся, но зав­тра, что­бы бы­ло вре­мя прий­ти в се­бя. Она сог­ла­силась. Ему бы­ло так пло­хо, что он да­же не пред­ста­вил­ся.

- Прос­ти­те, мо­жете наз­вать свое имя? - спро­сила она, про­ща­ясь.

- Сер­гей...

- Здо­рово! Сер­гей  - мое лю­бимое имя!- зак­ри­чала она ему вслед.

Он  еле под­нялся по ле­сен­ке, ве­дущей на на­береж­ную, с тру­дом доп­лелся до то­го мес­та, где ос­та­вил свои ве­щи, и рух­нул на ска­мей­ку. Она ос­та­лась  вда­леке и мол­ча наб­лю­дала за ним, что­бы в слу­чае не­об­хо­димос­ти опять прий­ти на по­мощь. Но он мах­нул ей ру­кой: мол, спа­сибо, те­перь я справ­люсь сам. Она по­няла его -  раз­верну­лась и пош­ла в про­тиво­полож­ную сто­рону. Он по­сидел, на­вер­ное, с пол­ча­са,  преж­де чем при­шел в се­бя. За­тем на­тянул шор­ты и тен­ниску и очень по­жалел, что так лег­ко одел­ся. По пу­ти к ав­то­бус­ной ос­та­нов­ке он  по­думал, что опять сглу­пил, приг­ла­сив де­вуш­ку на сви­дание, по­тому что у­ехал со сбо­ров са­моволь­но, ни­кого не пре­дуп­ре­див. На­вер­ня­ка его не от­пустят зав­тра. Но не прий­ти на сви­дание он не мог. И не толь­ко по­тому, что она спас­ла его. Эта вы­сокая де­вуш­ка с боль­ши­ми го­лубы­ми гла­зами очень пон­ра­вилась ему. За­пала в ду­шу.

Двад­цать че­тыре го­да - впол­не  нор­маль­ный воз­раст для же­нить­бы. Всю до­рогу до  ба­зы он пред­став­лял, как бу­дет с ней встре­чать­ся, хо­дить в ка­фе и ки­но. Про се­бя  Сер­гей  уже  на­зывал ее "Ка­ра". Она в од­но­часье ста­ла для не­го близ­кой и  род­ной.  А как же ина­че! Ведь она прош­ла очень важ­ную про­вер­ку,  до­каза­ла, что мо­жет быть вер­ной и пре­дан­ной, прий­ти на по­мощь в труд­ную ми­нуту. Он мыс­ленно зна­комил ее со сво­ими друзь­ями, ко­торые по­нача­лу с удив­ле­ни­ем от­не­сут­ся к его ре­шению же­нить­ся на нез­на­комой де­вице. Но ког­да уз­на­ют Ка­ру по­луч­ше, ис­чезнут скеп­сис и не­дове­рие, и ре­бята при­мут ее в свой круг. Его друзья, как и преж­де, бу­дут при­ходить к не­му до­мой. Толь­ко те­перь встре­чать их ста­нут они вдво­ем.

Он прок­ру­чивал  в уме  пред­сто­ящую встре­чу. При­кинул, как оде­нет­ся. Ка­кие по­дарит ей цве­ты. По­чему-то ре­шил, что ей дол­жны нра­вить­ся не ро­зы и ге­ор­ги­ны, а лан­ды­ши и фи­ал­ки, ко­торых сей­час нет. Он уже знал, ку­да приг­ла­сит ее. Не­дале­ко от пля­жа в но­вом ки­ноте­ат­ре шел поль­ский ки­нофильм " По­ис­ки прош­ло­го". На­вер­ня­ка она  не смот­ре­ла его. Пос­ле ки­но они по­сидят в ка­фе. И там, ког­да  при­несут шам­пан­ское,  он обя­затель­но ска­жет ей что-ни­будь при­ят­ное. Смот­ря по си­ту­ации. А ес­ли она от­не­сет­ся к его сло­вам бла­гос­клон­но, он пред­ло­жит ей встре­чать­ся. По­ка она не у­еха­ла. И пос­та­ра­ет­ся по­чаще уди­рать с ба­зы.

Они про­дол­жат зна­комс­тво в Мос­кве. Он по­чему-то не сом­не­вал­ся, что она жи­вет   в рай­оне Ма­лой Брон­ной, Пат­ри­ар­ших пру­дов. Не­дале­ко от не­го.  Сам он жил на Гер­це­на, нап­ро­тив те­ат­ра Ма­яков­ско­го, в до­ме с вы­соки­ми по­тол­ка­ми и гул­ким па­рад­ным. Они бу­дут наз­на­чать друг дру­гу встре­чи у па­мят­ни­ка Ти­миря­зеву на Ни­кит­ских во­ротах.  Иног­да обе­дать в шаш­лычной "Каз­бек",  хо­дить в ки­ноте­атр "Пов­торный" или ка­фе "Кос­мос" на Горь­ко­го. По­том  он при­ведет  ее к се­бе до­мой. Она дол­жна  пон­ра­вить­ся его ро­дите­лям.  Ког­да они  бу­дут си­деть за боль­шим круг­лым сто­лом и  пить чай, он  объ­явит ма­ме и па­пе, что же­нит­ся на ней... А вот и ба­за. В ту же ми­нуту он за­был  о Ка­ре: пред­сто­ял неп­ри­ят­ный раз­го­вор с тре­нером.

Ка­ра  не мог­ла прий­ти в се­бя пос­ле со­бытий се­год­няшне­го ут­ра.  Сла­ва бо­гу, па­рень ос­тался жив. Выб­рался на бе­рег. И ока­зал­ся очень кра­сивым! Как  ар­тист Ко­ренев. В пер­вую ми­нуту она так об­ра­дова­лась, что ему уда­лось  выб­рать­ся на бе­рег, что да­же не об­ра­тила вни­мания на его фи­гуру и ли­цо. Но по­том, ког­да он поб­рел к ска­мей­ке, она не мог­ла отор­вать глаз от его плеч и спи­ны. А ка­кие у не­го гла­за! Го­лубые, боль­шие! И во­лосы чер­ные-чер­ные! И он вы­шел к ней из во­ды! При­жима­ясь к не­му, она  по­чувс­тво­вала его те­ло, его за­пах! Та­кое слу­чилось в ее жиз­ни впер­вые. Ка­ра шла и улы­балась. Ду­мала о  пред­сто­ящем сви­дании и  уно­силась мыс­ля­ми в зав­траш­ний день. 

Она  уже ре­шила, что в  уз­ком го­лубом платье с  боль­шим круг­лым  вы­резом и бе­лыми пу­гови­цами бу­дет  выг­ля­деть стар­ше. На но­ги  при­дет­ся на­деть бе­лые па­руси­новые та­поч­ки, ко­торые се­год­ня она на­чис­тит ме­лом. Она зах­ва­тила  на от­дых еще вь­ет­намки, но ид­ти в них  на сви­дание неп­ри­лич­но.   Не­решен­ной ос­та­лась  од­на проб­ле­ма - су­моч­ка.  Ка­ра при­вез­ла с со­бой  ко­рич­не­вую, зам­ше­вую, ко­торую ку­пила  в Ере­ване, ког­да ез­ди­ла на эк­скур­сию, но сум­ка не  под­хо­дила к ее на­ряду. У ма­мы Ка­ра про­сить не ста­нет. По­тому что не смо­жет ска­зать ей про сви­дание. Ес­ли ма­ма уз­на­ет, что ее приг­ла­сил на сви­дание взрос­лый па­рень, ей не сно­сить го­ловы! Во-пер­вых, она уд­ра­ла из до­ма и пош­ла на мо­ре од­на! Во-вто­рых,  ма­ма не зна­кома с его  ро­дите­лями! Че­го доб­ро­го она  поп­ро­сит  от­чи­ма пой­ти с Ка­рой на сви­дание, что­бы уз­нать всю ро­дос­ловную пар­ня! Или нат­ра­вит бра­та, что­бы тот по­гово­рил с нез­на­ком­цем.

Но как уй­ти днем не­заме­чен­ной?  Что вы­думать? Что ска­зать ма­ме? Кро­ме не­ожи­дан­но воз­никше­го же­лания пой­ти в биб­ли­оте­ку, в го­лову не при­ходи­ло ни­чего. По­верит ма­ма или нет, это дру­гой воп­рос. Для дос­то­вер­ности мож­но бу­дет прих­ва­тить под­ружку из со­сед­не­го дво­ра. Но тог­да и вер­нуть­ся на­до вмес­те. Ку­да деть со­сед­ку, по­ка Ка­ра  бу­дет на сви­дании? Не­понят­но. Да и ку­да он приг­ла­сит ее, то­же не­из­вес­тно. Ес­ли в ки­но - нор­маль­но, а ес­ли в ка­фе? Там ник­то на ча­сы не смот­рит. Ко­торых, кста­ти, у нее нет.

Ка­ра бы­ла как во сне. Это ее пер­вое сви­дание. Она не зна­ла, как вес­ти се­бя. Что го­ворить. Приз­нать­ся, что ей все­го че­тыр­надцать? Или скрыть? По­сове­товать­ся не с кем. При­дет­ся ре­шать все са­мой.  Ве­чером Ка­ра дол­го гла­дила го­лубое платье, ко­торое ни­как не раз­гла­жива­лось.  Сплош­ная му­ка, а не глаж­ка! Чер­то­ва ткань!  По­том на­чис­ти­ла зуб­ным по­рош­ком свои па­руси­новые та­поч­ки, пос­ле че­го  пош­ла спать, от­ка­зав­шись иг­рать в кин­га, что бы­ло боль­шой жер­твой с ее сто­роны. А ночью все вре­мя про­сыпа­лась и пов­то­ряла его имя. Из муж­ских имен оно бы­ло са­мое лю­бимое.

Он то­же пло­хо спал. Ночью шел дождь, и он по­думал, что они не смо­гут по­гулять пос­ле ки­но, ес­ли дождь не прек­ра­тит­ся. И в ка­фе бу­дет труд­но по­пасть.  Но к ут­ру дождь пе­рес­тал, и  выг­ля­нуло сол­нце. Он то­же не знал, что на­деть на сви­дание. Но  дол­го не раз­ду­мывал. Выб­рал го­лубые па­руси­новые брю­ки и го­лубую ру­баш­ку с ко­рот­ки­ми ру­кава­ми. И опять уд­рал, хо­тя по­нимал, что ча­сы его пре­быва­ния в сбор­ной соч­те­ны.  Эта мысль при­нес­ла ему об­легче­ние. Че­го не наб­лю­далось еще год на­зад. Прос­то он чер­тов­ски ус­тал и ре­шил за­вязать с карь­ерой плов­ца. По­ра  серь­ез­но брать­ся за уче­бу.

Ка­ра выш­ла из до­ма за­ранее. Дол­го бро­дила по ули­цам. При­сесть она не мог­ла, что­бы не по­мять платье. Приш­лось все- та­ки взять  зам­ше­вую сум­ку, что­бы  бы­ло ку­да по­ложить  но­совой пла­ток, ко­шелек, а так­же кни­гу, ес­ли при­дет­ся  его ждать. Ей ка­залось, что он дол­жен опоз­дать. К то­му же она смы­лась из до­ма для то­го, что­бы  схо­дить в биб­ли­оте­ку.

У ки­ноте­ат­ра тол­пился на­род. На кас­се ви­села таб­личка, что на двух­ча­совой се­анс все би­леты про­даны. Ка­ре ста­ло грус­тно. Сер­гея еще не бы­ло, а зна­чит, он не ус­пел ку­пить би­леты. Ес­ли  не ку­пил, то не ку­пит и сей­час. На сле­ду­ющий се­анс она уже не пой­дет. Слиш­ком мно­го вре­мени: два ча­са ждать плюс два ча­са в ки­но. Впро­чем, для грус­ти нет ос­но­ваний! Они встре­тят­ся в лю­бом слу­чае. Не мо­жет же он не при­ехать! Та­кое не ук­ла­дыва­лось в ее го­лове! Он же взрос­лый муж­чи­на! Она ог­ля­дыва­лась по сто­ронам, нер­вни­чала, по­тому что не ви­дела его.

А он сто­ял чуть на­ис­ко­сок и наб­лю­дал за ней. Ему очень нра­вилось, что она  ждет его и нер­вни­ча­ет. Хо­телось вот так сто­ять и смот­реть, как она вол­ну­ет­ся и ждет. Вско­ре  ему ста­ло жаль ее. Он по­дошел сза­ди и об­нял Ка­ру за пле­чи. Она обер­ну­лась и зас­ме­ялась.  Он чмок­нул ее в щеч­ку.

- При­вет, Ка­ра!

- Здравс­твуй, Сер­гей! - Ка­ра пок­расне­ла и рас­те­рялась.

- Пош­ли?

- Ку­да?

- Как ку­да? В ки­но.

- Так би­летов нет,  - вздох­ну­ла она.

- Я ку­пил еще вче­ра, - ус­по­ко­ил ее Сер­гей.

Мес­та у них бы­ли в де­сятом ря­ду, в са­мой се­реди­не. Ког­да по­гас свет и пош­ли пер­вые кад­ры,  он очень расс­тро­ил­ся. Сер­гей по­чему-то ре­шил, что на ку­рор­те по­казы­ва­ют толь­ко лег­кие и смеш­ные филь­мы, а тут на­те - опять  про вой­ну!  Хо­тя са­мой вой­ны на эк­ра­не не бы­ло, о ней вспо­мина­ли и го­вори­ли все пер­со­нажи, в том чис­ле  и глав­ный ге­рой - кра­савец Се­дой, ко­торый при­ез­жа­ет из Фран­ции в го­род сво­ей  во­ен­ной юнос­ти  - Вар­ша­ву. Опять рас­че­ты с прош­лым, вы­яс­не­ние от­но­шений с друзь­ями, жи­вущи­ми в но­вой  Поль­ше.  Ску­ка не­выно­симая!   

Ка­ра си­дела, за­та­ив ды­хание. Не от­ры­ва­ясь, смот­ре­ла на эк­ран.  Ему нра­вилось го­раз­до боль­ше наб­лю­дать за ней, чем сле­дить за раз­ви­ти­ем со­бытий. К то­му же  хо­телось уз­нать, смот­рит она на не­го или толь­ко на эк­ран. Он с удов­летво­рени­ем от­ме­тил, что она  пог­ля­дыва­ет  и на не­го.

Ка­ра бы­ла в смя­тении.  То, что про­ис­хо­дило на эк­ра­не, зах­ва­тило ее нас­толь­ко, что в ка­кой-то мо­мент он по­казал­ся ей лиш­ним. А  от му­зыки Ан­джея Ку­рыле­вича  ей хо­телось пла­кать: нас­толь­ко прон­зи­тель­ной она бы­ла.  Ей иног­да ка­залось, что она в за­ле од­на. И нет ря­дом ни­како­го Сер­гея. А толь­ко Се­дой, ко­торый бро­дит по ста­рым ули­цам Вар­ша­вы.

Вре­мя от вре­мени она ко­силась на пар­ня, си­дев­ше­го ря­дом. Про­веря­ла, здесь он или нет. Он был ря­дом. Та­кой  кра­сивый, в го­лубой со­роч­ке в цвет глаз - боль­ших и очень вы­рази­тель­ных. Увы, ма­ма пра­ва. На сви­дание ей  хо­дить ра­но. По­тому что  в ду­ше она меч­та­тель­ни­ца. И ей ну­жен ро­ман­ти­чес­кий ге­рой. Та­кой, как Ан­джей Ла­пиц­кий! Имя это­го ак­те­ра она за­пом­нит на всю жизнь, а зав­тра пой­дет на  фильм еще раз. Но уже од­на. Она хо­тела ос­тать­ся с ге­ро­ем  на­еди­не. Что­бы Сер­гей не­наро­ком не ис­портил впе­чат­ле­ние от кар­ти­ны. Че­го доб­ро­го, он нач­нет ее об­ни­мать или возь­мет за ру­ку! 

Фильм за­кон­чился. Ни­чего  не про­изош­ло.  Она бы­ла ра­да, что он не прис­та­вал, огор­чи­ло ее рас­ста­вание с ге­ро­ем.  Они выш­ли из тем­но­го  за­ла на за­литую сол­нцем ули­цу. Он пред­ло­жил по­сидеть  где-ни­будь в ка­фе. Нап­ри­мер, пой­ти в мор­ской порт. Она в ужа­се за­маха­ла ру­ками.

- Что ты, что ты! У ме­ня нет вре­мени!

- Чем ты здесь за­нята?

- Ни­чем. От­ды­хаю с ма­мой и от­чи­мом.

- Ты при­еха­ла в Со­чи с ма­мой?

- Да, с ма­мой. А что тут та­кого? - удив­ленно спро­сила она.

- Ни­чего. Стран­но прос­то.

- Не по­няла. Что стран­но?

- В та­ком воз­расте с ма­мой уже не ез­дят, - зас­ме­ял­ся он.

- А-а-а... -  про­тяну­ла Ка­ра.

- Вот имен­но, - до­бавил Сер­гей. - Мо­жет, все же пой­дем в ка­фе? - не

уни­мал­ся он, все боль­ше убеж­да­ясь, что сде­лал пра­виль­ный вы­бор.

- Нет, Се­режа, мне по­ра до­мой. Я сов­ра­ла ма­ме, что пош­ла в биб­ли­оте­ку, - про­шеп­та­ла она.

- А по­чему сов­ра­ла? Те­бя не вы­пус­ка­ют из до­ма? - он про­пус­тил ми­мо ушей  сло­во "биб­ли­оте­ка".

- Как не вы­пус­ка­ют? Ты ме­ня оби­жа­ешь!  Но я не ска­зала, что иду на сви­дание.

- Не по­нимаю по­чему...

- По­тому что это мое пер­вое сви­дание... - про­шеп­та­ла она.

- Пер­вое? - он не мог скрыть удив­ле­ния.

- Да.

- По­дож­ди...Сколь­ко те­бе лет?

- Че­тыр­надцать.

- Я не ос­лы­шал­ся, Ка­ра?

- Нет. Те­перь, ког­да ты зна­ешь прав­ду, я пой­ду. А то ма­ма дей­стви­тель­но нач­нет бес­по­ко­ить­ся. Я же ска­зала ей, что иду в биб­ли­оте­ку.

- Биб­ли­оте­ку? - он впер­вые слы­шал, что де­вуш­ки на от­ды­хе хо­дят в биб­ли­оте­ку.

- Да, пош­ла яко­бы об­ме­нять книж­ку.

- Об­ме­нять ка­кую книж­ку?

- "Жар­кое ле­то в Бер­ли­не". Чи­тал?-  по­ин­те­ресо­валась она.

- Нет, не пом­ню. Кто ав­тор? - сму­тил­ся он.

- Авс­тра­лий­ская пи­сатель­ни­ца  Дим­фна Кь­юсак.

- Нет, не чи­тал. Ин­те­рес­но?

- Очень! Возь­ми в биб­ли­оте­ке, не по­жале­ешь, - по­сове­това­ла ему Ка­ра.

- А что еще чи­та­ешь?

- "Гос­по­жу ми­нис­тершу" Ну­шича.

Бы­ло яс­но, что она  в свои че­тыр­надцать  го­раз­до  бо­лее на­читан­ная, чем он. Сер­гей улыб­нулся. У не­го есть чутье! Де­воч­ка - зо­лото!  Толь­ко сей­час он за­метил,  ка­кая она не­ук­лю­жая. И грудь у нее еще ма­лень­кая. И крас­не­ет пос­то­ян­но. Но  эта не­ук­лю­жесть и сму­щение де­лали ее  еще при­ят­нее. И ми­лее.

- Да , за­был спро­сить, как те­бе фильм?

- Фильм? - пов­то­рила она. - С этой ми­нуты это мой са­мый лю­бимый фильм, - про­шеп­та­ла Ка­ра.

- Прав­да? - Сер­гей уди­вил­ся. На не­го ки­но осо­бого впе­чат­ле­ния не про­из­ве­ло.

- Я хо­чу пос­мотреть его еще раз зав­тра, - со­об­щи­ла она.

- Еще раз? - он не со­бирал­ся смот­реть его вто­рич­но.- А мо­жет, пой­дем ку­да-ни­будь в дру­гое мес­то? - пред­ло­жил Сер­гей.

- Ты не по­нял, - пок­расне­ла она. - Я хо­чу пой­ти од­на.

- Тог­да да­вай встре­тим­ся пос­ле­зав­тра, -  те­перь пок­раснел он. - Я на­вер­ное, со­шел с ума.

- Нет, пос­ле­зав­тра я у­ез­жаю.

- Тог­да да­вай уви­дим­ся в Мос­кве,  - пред­ло­жил он. Уж очень не хо­телось те­рять ее.

- Ког­да еще я там бу­ду!

- Ты жи­вешь не в Мос­кве?

- Нет, Се­режа. Я при­еха­ла из Тби­лиси.

Ни­чего не по­луча­ет­ся! Он меч­тал при­вес­ти ее к се­бе до­мой. А те­перь  вы­ходит, что боль­ше ни­ког­да не уви­дит ее.

- Слу­шай, за­пиши мой ад­рес и те­лефон. Вдруг  бу­дешь в Мос­кве. И мы встре­тим­ся.

- Я обя­затель­но при­еду пос­ту­пать в МГУ. Я уже дав­но ре­шила. А те­перь знаю точ­но, что бу­ду изу­чать поль­ский язык и ли­тера­туру.

- Ког­да ты это ре­шила?

- Се­год­ня, сей­час. Я хо­чу вы­учить язык, на ко­тором го­ворит он.

- Он?

- Се­дой, ге­рой филь­ма "По­ис­ки прош­ло­го".

Он рас­стал­ся с ней за два квар­та­ла до ее до­ма.

ЖИЗНЬ В ТБИЛИСИ

Ка­ра пос­ту­пила в  Мос­ков­ский уни­вер­си­тет с пер­во­го ра­за. Сда­ла все­го один эк­за­мен и бы­ла при­нята на ром­герм. Прав­да, для это­го на­до бы­ло за­кон­чить шко­лу с зо­лотой ме­далью и по­дать до­кумен­ты имен­но на ро­мано-гер­ман­ское от­де­ление фи­лоло­гичес­ко­го фа­куль­те­та.  Ес­ли на рус­ское от­де­ление аби­тури­ен­ты сда­вали два эк­за­мена - со­чине­ние, а по­том ли­тера­туру и грам­ма­тику, то на ром­герме в тот год   ме­далис­там дос­та­точ­но бы­ло  пя­тер­ки по инос­тран­но­му язы­ку, что­бы стать сту­ден­том МГУ.  

Ко­неч­но, она  ни­ког­да бы не по­лучи­ла  "от­лично", ес­ли бы  не ее учи­тель­ни­ца   - ле­ген­дарная  Кла­ра И­оси­фов­на, обу­чав­шая де­тей  фран­цуз­ско­му в обыч­ной тби­лис­ской шко­ле.

В на­чале шес­ти­деся­тых спец­школ в Тби­лиси еще не бы­ло. А ес­ли и бы­ли, то Ка­ра не зна­ла, где они на­ходят­ся.  Во вся­ком слу­чае, не в ее рай­оне. Жи­ла она не­дале­ко от же­лез­но­дорож­но­го вок­за­ла,  на ули­це Со­вет­ской,  нап­ро­тив хлеб­но­го ма­гази­на, где  ежед­невно по­купа­ла гре­чес­кий ла­ваш или го­рячий бе­лый хлеб с хрус­тя­щим  хол­ми­ком кор­ки, ко­торый при­вози­ли в ма­газин пос­ле пе­реры­ва, ког­да она  воз­вра­щалась из шко­лы.

Ка­ра пе­рехо­дила  не­боль­шую пло­щадь,  вы­мощен­ную брус­чаткой, и по­пада­ла в царс­тво аро­матов бу­лоч­ной-кон­ди­тер­ской. "Кир­пи­чи"  бы­ли боль­шие, тя­нули ки­ло  на два-три. По­купа­тели про­сили их раз­ре­зать.  Про­из­но­ся за­вет­ную фра­зу: "Дай­те мне, по­жалуй­ста, по­ловин­ку!", она  каж­дый раз за­мира­ла от ужа­са. Про­давец по име­ни Гам­лет од­ним дви­жени­ем ру­ки  из­вле­кал из чре­ва при­лав­ка нож с ру­ко­ят­кой и рас­се­кал хлеб по­полам, пос­ле че­го нож  с ляз­гом ис­че­зал в оби­тых жестью про­резях. Имен­но так она пред­став­ля­ла се­бе казнь сы­на Ге­ор­гия Са­акад­зе - Па­аты, ко­торо­му от­ру­били го­лову по при­казу ша­ха Аб­ба­са.   В детс­тве мно­готом­ный ро­ман  Ан­ны Ан­то­нов­ский о жиз­ни  гру­зин­ско­го пол­ко­вод­ца был  од­ной из ее лю­бимей­ших книг. Пе­ред сном она час­то пе­речи­тыва­ла  его, за ис­клю­чени­ем сце­ны каз­ни. Ку­да при­ят­нее бы­ло чи­тать о встре­че ге­роя в Ана­нур­ском зам­ке с  кра­сави­цей Ру­судан или о люб­ви Тек­ле и ца­ря Лу­ар­са­ба.

Что­бы го­рячий хлеб "не за­дох­нулся",  его при­ходи­лось за­вора­чивать в сит­це­вую тря­пицу,  с ут­ра по­ложен­ную ма­мой в пор­тфель. Она пу­лей нес­лась до­мой: ей ка­залось, что  в тряп­ке  от­рублен­ная го­лова сы­на  гру­зин­ско­го ге­роя.

Сре­ди ее дет­ских стра­хов был еще один. Она час­то за­бега­ла в ап­те­ку пос­мотреть на  пи­явок в круг­лом ак­ва­ри­уме, от­ку­да их сач­ком вы­лав­ли­вала по­жилая жен­щи­на-про­визор, по­ка  не уви­дела, как ма­ма ста­вит  этих мер­зких тва­рей  со­сед­ской ба­буш­ке.  Од­на из пи­явок за­вис­ла над ба­буш­ки­ным ухом. На­пив­шись кро­ви, она на­бух­ла и от­ва­лилась.  Ког­да от­па­ла  пос­ледняя, ма­ма поп­ро­сила Ка­ру спус­тить пи­яв­ки в уни­таз. Пос­коль­ку во­да унес­ла их жи­выми, Ка­ра ре­шила, что они мо­гут вер­нуть­ся и  всплыть имен­но в тот мо­мент, ког­да она бу­дет си­деть в убор­ной. А вре­мени она там про­води­ла мно­го, чи­тая сва­лен­ные в уг­лу то­ма со­чине­ний  то­вари­ща Ста­лина.   Око­ло го­да она за­ходи­ла  в ту­алет с опас­кой. Осо­бен­но по но­чам.   Пи­яв­ки, как и гро­мад­ный нож, ко­торым раз­ре­зали хлеб, ста­ли лей­тмо­тивом ее  ноч­ных кош­ма­ров на про­тяже­нии всей жиз­ни. В детс­тве они му­чили ее, ес­ли  в ком­на­те гас свет, ко­торый в Тби­лиси час­то от­клю­чали по но­чам.   С го­дами они ста­ли пред­вес­тни­ками неп­ри­ят­ностей, о ко­торых сиг­на­лизи­рова­ли  тя­жесть на сер­дце  или уча­щен­ное сер­дце­би­ение.

Шко­ла, в ко­торую хо­дила Кла­ра, на­ходи­лась поб­ли­зос­ти, на той же Со­вет­ской ули­це.  С пер­во­го клас­са она учи­лась на од­ни пя­тер­ки.  Пе­рехо­дила  из клас­са в класс с пох­валь­ной гра­мотой. А с пя­того клас­са, ког­да на­чал­ся инос­тран­ный язык, ста­ла лю­бимой уче­ницей Кла­ры И­оси­фов­ны.

Кла­ра И­оси­фов­на изу­чала фран­цуз­ский в Сор­бонне. Еще до ре­волю­ции. Од­на­ко ее дип­лом об окон­ча­нии Сор­бонны про­пал в трид­ца­тые го­ды. Воз­можно, она са­ма его унич­то­жила, что­бы не мо­золить ру­ководс­тву шко­лы гла­за заг­ра­нич­ным об­ра­зова­ни­ем. Но все ве­рили ей на сло­во. По­тому что толь­ко ее уче­ники пос­ту­пали в язы­ковые ву­зы  стра­ны без ре­пети­торов.

Жи­ла Кла­ра И­оси­фов­на на ули­це Пас­те­ра в боль­шом до­ме  с вы­соки­ми по­тол­ка­ми, в  ком­на­те с бал­ко­ном, вы­ходя­щим на на­береж­ную. До  ре­волю­ции ее ро­дите­лям при­над­ле­жал весь дом.   Семья за­нима­ла пя­тиком­натную  квар­ти­ру   в бель-эта­же. Пос­ле уп­лотне­ния Пше­кар­ским ос­та­вили лишь боль­шую ком­на­ту,  в  ко­торой, в кон­це кон­цов, ока­залась  про­писа­на од­на Кла­ра И­оси­фов­на.

Ве­ро­ят­но, преж­де это бы­ла гос­ти­ная. О прош­лой жиз­ни Кла­ре на­поми­нали стулья с бам­бу­ковы­ми спин­ка­ми, оби­тые бор­до­вым бар­ха­том, боль­шое трю­мо, зас­тавлен­ное ста­рин­ны­ми фла­кон­чи­ками с при­тер­ты­ми проб­ка­ми, в ко­торых ду­хи за­кон­чи­лись еще лет со­рок на­зад.

Впро­чем, Кла­ра не ду­шилась ни­ког­да. Да­же в мо­лодос­ти. Она во­об­ще не сле­дила за со­бой. Ма­лень­кая, сгор­блен­ная, с рас­тре­пан­ны­ми се­дыми во­лоса­ми и  боль­шим зон­том в ру­ке, не­зави­симо от вре­мени го­да, она да­же не смот­ре­лась в зер­ка­ло пе­ред вы­ходом из до­ма - ей всег­да бы­ло не­ког­да.

С го­дами но­ги слу­шались все ху­же, паль­цы рук, обе­зоб­ра­жен­ные по­даг­рой, с тру­дом пе­рево­рачи­вали стра­ницы тет­ра­док с кон­троль­ны­ми ра­бота­ми. Боль­шие го­лубые гла­за, за­тума­нен­ные ка­тарак­той, пос­то­ян­но сле­зились, все ча­ще при­ходи­лось  приг­ла­шать до­мой луч­шую уче­ницу один­надца­того клас­са, ко­торой она до­веря­ла, как са­мой се­бе.

Ка­ра про­веря­ла кон­троль­ные, а Кла­ра  толь­ко рас­пи­сыва­лась и ста­вила от­метку. И лишь кон­троль­ные ра­боты клас­са, в ко­тором учи­лась Ка­ра, она про­веря­ла лич­но, что­бы ник­то не ска­зал, что  де­воч­ка выс­тавля­ет оцен­ки се­бе  са­ма. Это бы­ло неп­ри­лич­но. Хо­тя с ее ре­пута­ци­ей  при­лич­но бы­ло все. Она мог­ла кри­чать на блед­ных от стра­ха уче­ников, то­пать но­гами, рвать их тет­ра­ди, ес­ли до­маш­нее за­дание бы­ло вы­пол­не­но кое-как.  Де­ти   па­дали в об­мо­рок. Ни од­но­го учи­теля они не бо­ялись так, как как эту кро­шеч­ную ста­руш­ку.

Са­мых не­ради­вых уче­ников Кла­ра по­сыла­ла к сво­ей под­ру­ге, с ко­торой  учи­лась в Сор­бонне. Од­на­ко, зная ее мяг­кий ха­рак­тер, она без пре­дуп­режде­ния яв­ля­лась  к ре­пети­тор­ше до­мой, что­бы про­верить, не хал­ту­рят ли  уче­ники.

Ка­ра бы­ла ее лю­бими­цей. И не по­тому, что Кла­ре нра­вились ее вздер­ну­тый но­сик, боль­шие го­лубые гла­за, лад­ная фи­гур­ка и пше­нич­ные во­лосы. Внеш­ность для Кла­ры не име­ла зна­чения ни­ког­да. Она лю­била Ка­ру за ее тру­долю­бие и при­лежа­ние, а уже по­том - за боль­шие спо­соб­ности к язы­ку.

Кла­ра И­оси­фов­на не сом­не­валась, что Ка­ра вы­берет фран­цуз­скую фи­лоло­гию. Ка­ра дол­го хра­нила свою тай­ну. Ро­дите­ли и лю­бимая учи­тель­ни­ца пре­быва­ли в не­веде­нии. Но од­нажды, за ча­ем, ко­торый они  всег­да пи­ли пос­ле то­го, как за­кан­чи­вали про­верять тет­ра­ди, Ка­ра про­гово­рилась:

- А я уже вы­учи­ла поль­ский ал­фа­вит и  прош­ла фо­нети­чес­кий курс

по учеб­ни­ку Ка­роля­ка и Ва­силев­ской!

\- Не по­няла,  ка­кой ал­фа­вит?

- Поль­ский...

Кла­ра И­оси­фов­на от удив­ле­ния рас­кры­ла рот.

- Поль­ский  - твое но­вое ув­ле­чение? Знай, ты выб­ра­ла не са­мое

под­хо­дящее вре­мя для изу­чения но­вого язы­ка. В пос­леднем клас­се  все си­лы  на­до бро­сить  на  дос­ти­жение на­мечен­ной це­ли...

- Я так и де­лаю, - ляп­ну­ла Ка­ра и пок­расне­ла, со­об­ра­зив, что вы­дала

се­бя.

Ус­лы­шав, что Ка­ра ре­шила пос­вя­тить се­бя поль­ско­му язы­ку, учи­тель­ни­ца  приш­ла в ярость.

- Это  что еще за но­вос­ти? За­чем те­бе поль­ский?  По­думай, сколь­ко

лю­дей го­ворят на нем? Мил­ли­онов трид­цать, не боль­ше. Раз­ве мож­но срав­нить его с фран­цуз­ским -  язы­ком меж­ду­народ­но­го об­ще­ния?  С тво­ими спо­соб­ностя­ми и зна­ни­ями  ты  и в Мос­кве бу­дешь пер­вой на кур­се! Те­бя пош­лют на ста­жиров­ку в Сор­бонну! По­том за­щитишь дис­серта­цию, ос­та­нешь­ся на ка­фед­ре... А ку­да ты де­нешь­ся со сво­им поль­ским? Вер­нешь­ся в Тби­лиси? Пой­дешь к от­чи­му  на фаб­ри­ку в от­дел кад­ров? В та­ком слу­чае не сто­ит у­ез­жать! Он очень об­ра­ду­ет­ся, что не при­дет­ся вы­сылать те­бе день­ги на уче­бу!  Не о та­ком бу­дущем я меч­та­ла для те­бя! По­ди прочь!

Ка­ра вер­ну­лась до­мой в сле­зах.  Од­на­ко Кла­ра И­оси­фов­на  на этом не ус­по­ко­илась. Спус­тя па­ру дней  она яви­лась к Ка­ре до­мой.

- Ро­дите­ли, хо­чу серь­ез­но по­гово­рить с ва­ми! - на­чала она   с по­рога.

  Кла­ра И­оси­фов­на, до­рогая!  - ма­ма за­мета­лась по квар­ти­ре.
  
Пос­та­вила  на пли­ту чай­ник, дос­та­ла из бу­фета  па­рад­ный сер­виз,  из ко­торо­го они пи­ли чай толь­ко по праз­дни­кам. - Что слу­чилось? В чем моя доч­ка про­вини­лась? Вы толь­ко ска­жите, мы ее на­кажем!

- Это ни к че­му. Хо­тя дурь из  го­ловы ва­шей до­чур­ки вы­бить на­до!

Ведь речь идет о ее бу­дущем!

- Слу­ша­ем вас! - ма­ма с от­чи­мом отод­ви­нул от се­бя чаш­ки. Есть и пить в при­сутс­твии ле­ген­дарной учи­тель­ни­цы они не ре­шались.

- Вы  сог­ласны от­пустить ее в Мос­кву?

- Да, - вздох­ну­ла ма­ма. - Хо­тя и бо­яз­но. Но вы счи­та­ете, что у нее боль­шие спо­соб­ности...

- В Тби­лиси то­же мож­но учить­ся, - от­чим за­вел ста­рую пес­ню, - на ве­чер­нем и ра­ботать!

- Ни­каких ве­чер­них! Толь­ко на днев­ном! - взвиз­гну­ла Кла­ра

И­оси­фов­на. От­чим  за­молк.  - Я приш­ла сов­сем по дру­гому по­воду.  Вам  из­вес­тно, что она соб­ра­лась пос­ту­пать на сла­вян­ское от­де­ление?

- Ка­кое? - пе­рес­про­сили  от­чим и ма­ма.

- Ва­ша дочь меч­та­ет изу­чить поль­ский язык.

- Это  еще что за блажь? - от­чим нах­му­рил­ся.

- Вы, на­вер­ное, ее не так по­няли, - по­пыта­лась за­щитить дочь ма­ма.

- Нет, го­лубуш­ка, я по­няла ее очень хо­рошо! - Кла­ра при­нялась рас­ха­живать по ком­на­те.

Ка­ра умо­ля­юще пос­мотре­ла на учи­тель­ни­цу. Ес­ли та рас­ска­жет  ро­дите­лям, что Ка­ра влю­билась в поль­ско­го ки­но­ак­те­ра и меч­та­ет вы­учить поль­ский, что­бы встре­тить­ся с ним,   в Мос­кву  ее не от­пустят ни­ког­да.  Кла­ра И­оси­фов­на  ус­мехну­лась.

- Ко­роче, мне не­ког­да у вас чаи рас­пи­вать. Я  приш­ла толь­ко для то­го, что­бы Ка­ра в ва­шем при­сутс­твии да­ла чес­тное ком­со­моль­ское сло­во, что бу­дет пос­ту­пать на ро­мано-гер­ман­ское от­де­ление.

Уви­дев, что учи­тель­ни­ца нас­тро­ена мир­но и то­пать но­гами не со­бира­ет­ся, ро­дите­ли вздох­ну­ли с об­легче­ни­ем и об­ра­тились к Ка­ре.

- Да­вай, доч­ка,  кля­нись!

Про­щай, Поль­ша, пос­ле­во­ен­ная Вар­ша­ва! Она ни­ког­да не уви­дит  Ан­джея Ла­иц­ко­го, не пой­дет в под­вал, где выс­ту­па­ют Ван­да Вар­ска и ее муж - ком­по­зитор Ан­джей Ку­рыле­вич!

- Чес­тное ком­со­моль­ское, бу­ду изу­чать фран­цуз­ский язык! - со сле­зами на гла­зах про­из­несла Ка­ра и вы­бежа­ла из ком­на­ты. Обыч­но, пос­ле ссо­ры  с от­чи­мом или ма­мой, Ка­ра  за­пира­лась в убор­ной.  Так бы­ло и на сей раз.

Ма­ма ее не на­каза­ла.  Да и от­чим  про­явил не свой­ствен­ную ему де­ликат­ность: не раз­болтал ни­кому из со­седей,  что она влю­билась в поль­ско­го ки­но­ак­те­ра. С  то­го  дня Ка­ра ста­ла на­зывать его "па­пой". 

Пос­тупле­ние

Ка­ре не приш­лось  зуб­рить с ре­пети­тором тек­сты и за­учи­вать на­изусть грам­ма­тику Сы­рей­щи­кова.  Она сво­бод­но об­ща­лась с пре­пода­вате­лями МГУ на фран­цуз­ском язы­ке. Ког­да же один из них по­ин­те­ресо­вал­ся, ка­кую спец­шко­лу аби­тури­ен­тка за­кон­чи­ла, Ка­ра с гор­достью от­ра­пор­то­вала: "Обыч­ную сред­нюю шко­лу в го­роде Тби­лиси". Чле­ны эк­за­мена­ци­он­ной ко­мис­сии пе­рег­ля­нулись и, ви­димо,  ре­шили, что де­воч­ка  не го­ворит всей прав­ды. Как пить дать, при­еха­ла па­ру ме­сяцев на­зад, на­няла до­рого­го ре­пети­тора, ко­торый су­мел ее на­тас­кать.

Ка­ра не  ве­рила сво­ему счастью! "Ура, я сту­ден­тка!" - пов­то­ряла она, спус­ка­ясь по лес­тни­це с фил­фа­ка.  - "Пер­во­го сен­тября  вмес­те с дру­гими сту­ден­та­ми  при­ду в Ком­му­нис­ти­чес­кую а­уди­торию на лек­цию по ан­тичной ли­тера­туре Сер­гея Ива­нови­ча Рад­ци­га!!" - это имя она ус­лы­шала  от сту­ден­та треть­его кур­са, ра­ботав­ше­го в при­ем­ной ко­мис­сии.  - "Мне вы­дадут студ­би­лет, я бу­ду жить в об­ще­житии, хо­дить в мос­ков­ские те­ат­ры, есть мо­роже­ное на  трид­ца­тиг­ра­дус­ном мо­розе!"

Она опь­яне­ла от сво­боды! Ды­шала пол­ной грудью и пос­то­ян­но улы­балась. Вот уже поч­ти ме­сяц ник­то не де­лал ей за­меча­ния, не тре­бовал, что­бы она мы­ла по­лы в квар­ти­ре, дер­жа­ла пря­мо спи­ну, за­нима­лась  ис­то­ри­ей и рус­ским. Не на­до бы­ло от­чи­тывать­ся, ку­да  пош­ла и ког­да при­дет, хо­тя ма­ма час­то зво­нила зна­комым, у ко­торых она ос­та­нови­лась. Но ведь в Тби­лиси ник­то не знал, сколь­ко ча­сов длит­ся эк­за­мен или кон­суль­та­ция. Прос­то на­до бы­ло к шес­ти ве­чера быть до­ма.

Це­лых две­над­цать ча­сов сво­боды ежед­невно! Впер­вые в жиз­ни ро­дите­ли от­пусти­ли ее од­ну. Она са­ма, на по­ез­де, при­еха­ла в Мос­кву, поч­ти двое су­ток  ела, что хо­тела, -  по­купа­ла на ос­та­нов­ках в Ти­хорец­кой и Ило­вай­ской  пи­рож­ки с ка­пус­той и го­рячую  кар­тошку, что бы­ло ка­тего­ричес­ки зап­ре­щено, са­ма   наш­ла стан­цию мет­ро и  спус­ти­лась  под зем­лю на эс­ка­лато­ре, пред­ва­ритель­но спро­сив у жен­щи­ны в чер­ной фор­ме, как ей доб­рать­ся до Ма­неж­ной пло­щади, где на­ходил­ся фи­лоло­гичес­кий фа­куль­тет МГУ. Са­ма на­писа­ла за­яв­ле­ние.  Од­на, без ро­дите­лей и родс­твен­ни­ков, в от­ли­чие от дру­гих аби­тури­ен­тов, приш­ла на эк­за­мен по язы­ку.  И ра­дова­лась са­ма, ког­да по­лучи­ла пя­тер­ку.

Ма­ма поз­во­нила  ве­чером, а для нее эк­за­мен за­кон­чился в час дня. На ра­дос­тях  она пом­ча­лась в ГУМ, в ко­тором еще не бы­ла ни ра­зу.  По­ходи­ла по его га­лере­ям, по­ела зна­мени­тое мо­роже­ное в хрус­тя­щем ста­кан­чи­ке, ко­торое по­каза­лось ей го­раз­до вкус­нее тби­лис­ско­го.  И сде­лала пер­вую в сво­ей жиз­ни са­мос­то­ятель­ную по­куп­ку, хо­тя ма­ма не поз­во­ляла тра­тить день­ги на пус­тя­ки, -  при­об­ре­ла поль­скую щет­ку для во­лос.

Жен­щи­на в сит­це­вом платье пос­лю­няви­ла ка­ран­даш и вы­вела  на Ка­риной ла­дош­ке циф­ру 110 - но­мер ее оче­реди, а по­том объ­яс­ни­ла, что оче­редь дви­жет­ся быс­тро, пос­коль­ку  то­вар от­пуска­ет­ся без при­мер­ки. "Де­воч­ка, ни­куда не ухо­ди. Сто­ять все­го-ни­чего - ми­нут со­рок! Да­ют по две шту­ки, ес­ли хо­чешь боль­ше, иди в ко­нец оче­реди и за­писы­вай­ся еще раз!"  Счас­тли­вая  и улы­ба­юща­яся,  с по­куп­кой в сум­ке (ку­пила она все же две щет­ки, вто­рую - для те­ти Зи­ны, у ко­торой ос­та­нови­лась), Ка­ра от­пра­вилась  до­мой, что­бы не опоз­дать к звон­ку из Тби­лиси.

Про­дол­же­ние сле­ду­ет.