ДНЕВНИК

Это - лишь фраг­менты, от­дель­ные стра­ницы уни­каль­ной кни­ги "Днев­ник Же­реб­цо­вой По­лины", ко­торой уго­това­на участь пре­бывать в од­ном ря­ду с прон­зи­тель­ны­ми, сжи­ма­ющи­ми сер­дце днев­ни­ками ев­рей­ской де­воч­ки, уро­жен­ки фа­шист­ской Гер­ма­нии Ан­ны Франк и ле­нин­град­ки-бло­кад­ни­цы Та­ни Са­виче­вой. Все эти кни­ги род­нит об­щее: они  со­еди­ня­ют в судь­бах де­вочек-ав­то­ров мил­ли­оны че­лове­чес­ких тра­гедий, выз­ванных во­ен­ны­ми прес­тупле­ни­ями - по­рож­дённы­ми то ли на­циз­мом, гит­ле­ров­ским ре­жимом, то ли сов­ре­мен­ны­ми рос­сий­ски­ми по­лити­ками, со­вер­ша­ющи­ми во­ен­ные прес­тупле­ния про­тив сво­его же мно­гона­ци­ональ­но­го на­рода. Чи­тай­те.

18 и­юля 2000 год.

Я со­бира­ла яго­ды чер­ной смо­роди­ны в са­дах, а уже нас­ту­пил ве­чер. Стем­не­ло. Я уш­ла от­ту­да, а ут­ром ре­шила про­дол­жить - до­пол­нить би­дон­чик по­лез­ны­ми яго­дами. Приш­ла, ста­ла со­бирать и чувс­твую: мои но­ги про­вали­ва­ют­ся... Зем­ля рых­лая под кус­та­ми... Све­жев­ско­пан­ная!

И вдруг я по­няла, что под мо­ими но­гами - че­лове­чес­кие те­ла. Пло­хо за­сыпан­ные. Это был сад-ого­род ря­дом с до­рогой, ко­торая ве­дет на во­ен­ный блок-пост. Мне ста­ло так страш­но. Страш­но от­то­го, что я стою на мер­тве­цах, воз­можно, уби­тых и за­копан­ных ночью. Я ста­ла из­ви­нять­ся пе­ред ни­ми. Выс­ко­чила из это­го са­да и все из­ви­нялась. Го­вори­ла: "Прос­ти­те. Я не зна­ла, что вас тут за­копа­ли... Да бу­дет Бог ми­лосер­ден к вам. И за­берет вас в Рай! Тог­да вы за­буде­те все му­ки, что пе­режи­ли!"

Че­рез па­ру дней из это­го са­да ого­рода по­шел со­от­ветс­тву­ющий за­пах...             Сей­час ведь ле­то!

Ца­рев­на Бу­дур

20 ян­ва­ря 2000 год.
   
 Вче­ра ут­ром, 19 ян­ва­ря нас вы­вели из до­ма рус­ские во­ен­ные.
 На мо­их ча­сах бы­ло на­чало де­сято­го.
 
- Быс­тро! Очень быс­тро! - при­каза­ли они.

Ма­ме не да­ли взять её пас­порт и па­кет, ку­да она сло­жила фо­тог­ра­фии умер­ших род­ных. Они ска­зали:
 
- Пас­порт те­бе боль­ше не по­надо­бит­ся...

Со­сед­ка из квар­ти­ры ря­дом, - ба­буш­ка Ни­на - выш­ла на снег в до­маш­них та­поч­ках. Пе­ре­обуть­ся она не ус­пе­ла. Ре­шила: про­верят квар­ти­ры, пос­мотрят до­кумен­ты и вер­нёмся до­мой. Так ведь уже бы­ло в 1995 го­ду. Но на этот раз всех жиль­цов, ко­го вы­вели из квар­тир, соб­ра­ли в сред­нем подъ­ез­де до­ма. То­го, что по­ка еще сто­ит. В нем жи­вут Аза с Ли­ной. Я ви­дела, ког­да про­ходи­ла че­рез свой двор, яр­кое сол­нце и бе­лый, ис­кря­щий­ся снег. Кра­сиво!

Толь­ко ос­колки, ко­торые уже че­тыре ме­сяца жи­ли в но­ге, ко­лоли из­нутри, и ид­ти бы­ло боль­но. На лес­тни­це, ве­дущей вниз, бы­ло мно­го па­чек мы­ла в крас­ной упа­ков­ке. Оно рас­сы­палось из ог­ромной ко­роб­ки. Я под­ня­ла од­ну пач­ку и спря­тала в кар­ман: вдруг при­годит­ся - ру­ки мыть?
  
Еще, по­ка мы шли че­рез свой двор, я ви­дела, как, во­ен­ные вы­носи­ли го­лубые ко­роб­ки, как ока­залось - с хрус­та­лем. По­том они от­кры­вали их, ру­гались ма­том и би­ли хрус­таль пря­мо во дво­ре, на гла­зах у всех...
Толь­ко не­понят­но - за­чем?
  
По­том нам ве­лели спус­тить­ся в под­вал, а раз­го­вари­вать зап­ре­тили.
Бол­ту­нам по­обе­щали гра­нату.
 
Мы си­дели в под­ва­ле око­ло трёх ча­сов. Без­звуч­но об­ща­лись, ед­ва ше­веля гу­бами. Все бо­ялись, что бро­сят гра­нату. Взрос­лые го­вори­ли, что та­кие слу­чаи бы­вали.

Бы­ло тес­но, сы­ро и очень душ­но. А Юроч­ка, у ко­торо­го пов­ре­дил­ся рас­су­док, внук баб­ки Ни­ны, шеп­тал мне про НЛО. Что сол­да­ты не нас­то­ящие, что вмес­то них при­лете­ли убий­цы-при­шель­цы с дру­гой га­лак­ти­ки. А он ждал "сво­их дру­зей, рус­ских", но сов­сем не при­шель­цев...

На­конец, нам ве­лели вы­ходить. Тё­тя Аза и тё­тя Ли­на вы­лез­ли на свет и сра­зу ста­ли со­бирать кра­сивое крас­ное мы­ло. Объ­яви­ли, что им его ос­та­вили на хра­нение ка­кие-то со­седи. Мне бы­ло стыд­но, но свой единс­твен­ный ку­сок я не от­да­ла.

- Раз­ре­шите зай­ти в свою квар­ти­ру! Пас­порт взять. Как же я без пас­порта? - Ма­ма вол­но­валась.

- Нель­зя! Пас­порт - вам не ну­жен. Ве­щи не брать! Две­ри не за­пирать!
Впе­ред! С соп­ро­вож­да­ющим.

Аза да­ла мо­ей ма­ме чёр­ное ко­жаное паль­то.

-Ты мне хоть это спа­си! - не­ожи­дан­но поп­ро­сила она.

Лю­ди из двух до­мов шли це­поч­кой. Я уви­дела око­ло 11-ти че­ловек. За уг­лом, при вы­ходе со дво­ра, обс­трел был силь­нее. Шур­ша­ли и свис­те­ли ми­ны. Не­дале­ко ра­зор­вался сна­ряд. По­лых­ну­ло пря­мо пе­ред на­ми. Мы и во­ен­ные шли вмес­те. Свои би­ли по сво­им. Сол­дат сле­ва кри­чал ма­том в ра­цию. Но часть его ре­чи я ра­зоб­ра­ла:

- Эй вы, пер­мя­ки! Мы это! Мы уже здесь! По сво­им бь­ёте!
 
Мы шли пер­вые: ба­буш­ка Ста­ся, ма­ма и я. Ста­ся еле шла. Мы взя­ли её в "се­редин­ку" и все дер­жа­лись друг за дру­га. Я са­ма еле дви­галась от го­лода и ус­та­лос­ти. Ког­да раз­да­вал­ся шур­ша­щий визг ми­ны, все па­дали . А по­том опять шли...

Нас под­ве­ли к об­ры­ву. Я взгля­нула вниз. Там лип­кая гли­на и снег.
Юроч­ка тряс­ся, крес­тил сол­дат и бор­мо­тал что-то ти­па:

-- Кыш! Кыш! Уле­тай­те от­сю­да!

Кто-то из во­ен­ных паль­нул ко­рот­кой оче­редью из ав­то­мата, чуть по­выше на­ших го­лов. Я ис­пу­галась и по­чувс­тво­вала, что па­даю. У ме­ня зак­ру­жилась го­лова. Ма­ма под­держа­ла ме­ня. А блуж­да­ющий ос­ко­лок в пра­вой но­ге "прос­нулся" и ре­занул со страш­ной си­лой. Ста­рая баб­ка Ста­ся упа­ла на ко­лени и ста­ла кри­чать:

- Что вы де­ла­ете? Мы - свои, мы - рус­ские! Не стре­ляй­те!

Ма­ма сто­яла мол­ча.

Сол­да­ты зас­ме­ялись. Тот, что был круг­лый, как ко­лобок, мах­нул ру­кой:

- Сво­бод­ны! Ка­титесь вниз! А до­мой не смей­те яв­лять­ся - у нас тут за­чис­тка!

Мы его пос­лу­шались. Дей­стви­тель­но по­кати­лись вниз по гли­не и по сне­гу. Во­ен­ный, тот, что ру­гал­ся в ра­цию, крик­нул вдо­гон­ку:

- А нас­чет расс­тре­ла, это мы по­шути­ли.
 
Мы бре­ли не­из­вес­тно ку­да, то и де­ло зас­ка­кивая в чу­жие га­ражи от обс­тре­ла. Соп­ро­вож­да­ющий ука­зал нам на дом без окон и две­рей, но с креп­ки­ми кир­пичны­ми сте­нами:
 
- Здесь по­ка пе­реси­дите. За на­ми дру­гие час­ти идут. У них - жёс­тче. Это мы доб­рые - мос­кви­чи, у нас лю­ди да­же из ву­зов есть!

Он был вы­сокий и очень ху­дой.

Ско­ро под­тя­нулись на­ши жиль­цы-со­седи. Дом, в ко­торый нас при­вели, был со­вер­шенно пуст. Толь­ко сто­яла в се­реди­не ком­на­ты од­на кро­вать с же­лез­ной сет­кой без мат­ра­са и оде­ял. Все по оче­реди си­дели на ней ос­та­ток дня и всю ночь. А я се­ла на пол и в оче­редь не прис­тра­ива­лась.

У ме­ня в кар­ма­не ока­залось два ма­люсень­ких ку­соч­ка са­хара. Чер­ных от ко­поти и по­хожих на уголь­ки. Я дав­но их хра­нила. Хо­тела съ­есть пе­ред смертью, ду­мая, что она все ров­но не­из­бежно нас­тигнет ме­ня, но за­была. Су­нула ру­ку в кар­ман - а они там. Пред­ло­жила лю­дям, но все от­ка­зались. Толь­ко баб­ка Ста­ся взя­ла. И, по­давив­шись ими, за­каш­ля­лась.
  
Ут­ром, все от­пра­вились ис­кать дру­гой дом, це­лый и чтоб в нём бы­ло
на чём спать. Мы не ели. Ни вче­ра, ни се­год­ня. За­то наш­ли дом! Там есть  две­ри! Есть окон­ные ра­мы. Да­же ку­хон­ный стол! И... ди­ван! На­ши ли­ца, на­вер­ное, ос­ве­тились счасть­ем, и все пе­рес­та­ли вор­чать. Быс­тро раз­би­лись на ма­лень­кие груп­пы и от­пра­вились ис­кать кле­ён­ку, что­бы зак­рыть ею окон­ные ра­мы. Так бу­дет теп­лее.

На­ша охо­та бы­ла удач­ной. Мы при­нес­ли инс­тру­мен­ты - гвоз­ди и мо­лоток.
Ре­шили не раз­де­лять­ся! В дан­ный мо­мент, жить по два - три че­лове­ка страш­но. Луч­ше дер­жать­ся всем вмес­те. Мы за­няли край­нюю ком­на­ту со ста­рым зе­лёным ди­ваном. Ока­залось - нас в ком­натке шес­те­ро: я с ма­мой, ба­буш­ка Ни­на с боль­ным вну­ком, ста­рень­кая Ста­ся, и ещё од­на ба­буш­ка - Ма­ша, из час­тно­го до­ма, сго­рев­ше­го на уг­лу. Это бы­ла ма­ма Оль­ги. Для Ни­ны с вну­ком Юроч­кой я и ма­ма от­ко­пали из-под сне­га же­лез­ную ржа­вую сет­ку от кро­вати.

Еще мы при­дума­ли для сет­ки под­порки - кир­пи­чи. Кто-то на­шел муж­ские бо­тин­ки и пе­ре­обул ба­буш­ку Ни­ну, мок­рые но­ги ко­торой силь­но рас­пухли.
Ста­рой Ста­се при­тащи­ли кро­вать, как в боль­ни­це, с вы­соки­ми спин­ка­ми
Нам еди­ног­ласно ус­ту­пили зе­лёный ди­ван и мы с ма­мой удоб­но раз­мести­лись на нём "ва­летом".
 
Пра­вая но­га очень бо­лит. У ме­ня - тем­пе­рату­ра. По­вез­ло, что в раз­би­том шка­фу, за стек­ла­ми наш­лись ле­карс­тва: ас­пи­рин" и ва­лидол. Еды мы в до­ме не наш­ли.
  
К ве­черу мне всег­да ху­же. Во­об­ще, я хо­жу нор­маль­но, но вдруг по­яв­ля­ет­ся рез­кая, страш­ная боль, я па­даю на снег и кри­чу...

  
 22 ян­ва­ря 2000
 
Тё­тя Аза с тё­тей Ли­ной при­нес­ли из со­сед­них до­мов теп­лые оде­яла и спа­ли спо­кой­но.
 
Моя ма­ма пос­тесня­лась хо­дить по чу­жим квар­ти­рам. И мы му­чились, мёр­зли. Я зап­ла­кала ут­ром, не вы­дер­жав двух­днев­ной го­лодов­ки, и ска­зала ма­ме: "Да с них при­мер брать на­до! Лю­ди ори­ен­ти­ру­ют­ся в об­ста­нов­ке, а мы...!"

Она ска­зала: "Да лад­но..." и без­воль­но мах­ну­ла ру­кой.
  
Ка­кие-то рус­ские сол­да­ты по­жале­ли нас, да­ли две бан­ки сво­ей пай­ко­вой ту­шен­ки. Ска­зали:

- Все, что вам нуж­но, ищи­те са­ми. Зак­ры­тых две­рей в го­роде Гроз­ном, вро­де, нет!.

Все пош­ли ис­кать, но ни­чего не наш­ли, кро­ме му­ки. К трем ча­сам дня сва­рили суп с "га­луш­ка­ми". На­конец, по­ели! К ве­черу кто-то об­на­ружил нем­но­го ри­са в ку­леч­ке, а кто-то ста­кан ма­карон. Ура! Бу­дет ма­карон­но-ри­совый суп. В не­го мы по­ложим всё, что у нас есть.
  
Наш дом, на­вер­ное, уже сго­рел, и пас­порт ма­мы то­же.
  
Вов­ка и Аза где-то ку­пили для во­ен­ных вод­ку. Это ещё за­чем? Я так и не по­няла. Вов­ки­на же­на - те­тя Оля - пос­то­ян­но хи­хика­ет и шеп­чется с сол­да­тами. Го­ворит, что ста­ра­ет­ся ра­ди еды. Ко­ман­ду­ет все­ми, кри­чит, а са­ма тас­ка­ет в свою ком­на­ту чу­жой хрус­таль и ка­кие-то ков­ры. На­ши ком­на­ты раз­де­ля­ет кух­ня. Во вто­рой ком­на­те по­сели­лись чет­ве­ро: Оля с му­жем, Аза и Ли­на.
  
Ку­да-то по­терял­ся со­сед - Ни­колай со сво­ей па­рали­зован­ной ма­мой. Они жи­ли в том же до­ме, что и мы. Ког­да нас выг­на­ли на за­чис­тку, мы ви­дели, как во­ен­ные вы­тас­ки­вали мать Ни­колая, а он все твер­дил, что ее нель­зя тро­гать...
  
У ме­ня бо­лят паль­цы рук - боль­шой и ука­затель­ный. Вче­ра, ког­да нес­ли сет­ку от кро­вати для ба­буш­ки Ни­ны, паль­цы "прик­ле­ились" к мер­зло­му же­лезу. На нем ос­та­лись ку­соч­ки мо­ей ко­жи. Ва­режек нет, я за­была их до­ма на хо­лодиль­ни­ке.
  
Се­год­ня в днев­ное вре­мя ма­ма наш­ла ме­шок, а в нём - при­мер­но, вед­ро- пол­то­ра тём­ной му­ки! Он ле­жал в яме у до­ма на уг­лу ули­цы. Ма­ма взя­лась нес­ти ме­шок, а ка­кая-то баб­ка-че­чен­ка на неё "на­еха­ла" и гром­ко за­ора­ла:

- Моё! От­дай! Он ле­жал воз­ле мо­его до­ма. Я ста­рая! Я не ела три дня! 

Ма­ме ста­ло стыд­но и жаль баб­ку. Она от­да­ла ей му­ку.

Как орал на ма­му пь­яный Вов­ка!!!

-Я не со­бес! Я вас кор­мить не бу­ду! Кто ни­чего не при­несет - еды не по­лучит!
 
Мы мол­ча­ли. Зна­ли - ви­нова­ты.

Про­дол­жаю:

По­ка ис­ка­ла дро­ва, со­чини­ла сти­хи. Вот они:
  
  На снег, в Кре­щенье, 19-то­го:
  - Из до­ма - вон! Не за­пирать!
  С со­бою ве­щи не вы­тас­ки­вать!
  И ног не смей­те обу­вать...
  
  Иди­те вон! Впе­ред! Без пас­порта!
  Он вам не ну­жен! Вон! На снег!.. 
  Мы смот­рим - пе­ред на­ми в мас­ке
  Во­ен­ный рус­ский че­ловек...
  
  
  По­лина
  
     
 23 ян­ва­ря 2000 го­да
  
Вов­ка пь­ян с ве­чера до ут­ра и с ут­ра - то­же.
Ни­на и ее су­мас­шедший внук ко­лют и пи­лят дро­ва. Но­сят их в дом, де­ла­ют за­пас на слу­чай обс­тре­ла. Мы с ма­мой пе­реде­лали на­ше ок­но. Еще раз за­тяну­ли его кле­ен­кой, ведь зи­ма, ян­варь, а мы, счи­тай, на ули­це. 

  По­том, по­мога­ли ба­буш­кам, но­сили дро­ва. 
  Уже пол­день.   Се­год­ня Вов­ка при­тащил и пос­та­вил в кух­не же­лез­ную печь. Вы­вел тру­бу в ок­но. Печь боль­шая. 

  На­де­юсь, что пе­рес­та­нут мёр­знуть мои обод­ранные паль­цы и но­ги. 
  Я хо­жу в ста­ром, очень длин­ном чёр­ном паль­то. Оно ма­мино. 
  Я в нём спа­ла, ког­да нас вы­вели из до­ма. Под ним еще две коф­ты и ды­рявая кур­тка.
  
  Что­бы ко мне не прис­та­вали, ма­ма сде­лала мне по под­бо­род­ку
  кап­ли из тес­та, вро­де, пры­щи. При­пуд­ри­ла их тёр­тым крас­ным кир­пи­чом.
  По­лучи­лось, как за­раза. Я так хо­жу. Ведь мне - 14 лет!
  Ма­ма бо­ит­ся за ме­ня. Мно­го пь­яных муж­чин вок­руг.
  
  Лю­ди ска­зали, что в во­ен­ный гос­пи­таль мне луч­ше не об­ра­щать­ся для опе­рации.
  По­чему?
  Сей­час, Вов­ка на­пом­нил ма­ме, что она - "рас­тя­па", так как от­да­ла
  ста­рухе, "ко­торой по­дыхать по­ра", му­ку.
  Ма­ма не вы­дер­жа­ла кри­тики и ре­вела.
  Наш " обед", по­чему-то за­дер­жи­ва­ет­ся.
  Ку­да-то де­лись троё: же­на Вов­ки Оль­га, Аза и Ли­на?
  Уже по­лови­на пя­того ве­чера. 


  Ока­зыва­ет­ся, они все трое, ез­ди­ли на БТРах к нам, в на­ши до­ма, вмес­те с сол­да­тами.
  Ни­кому ни­чего не ска­зали!
  До­гово­рились с во­ен­ны­ми и тю-тю...
  При­вез­ли ка­кие-то боль­шие меш­ки.
  Объ­яс­ни­ли: там, в на­ших до­мах, рас­по­ложи­лась дру­гая во­ин­ская часть.
  И они "спа­сали" свои ве­щи. Меш­ки за­нес­ли во вто­рую ком­на­ту.
  И сра­зу зак­ры­лись.
  Мы жда­ли.
  Я бы­ла очень го­лод­ная, но ещё силь­нее я же­лала уз­нать, как там наш дом?
  
  Пу­тешес­твен­ни­цы, на­конец, сде­лали все свои де­ла и рас­ска­зали:
  - Вход в ваш подъ­езд за­вален кир­пи­чами. Вой­ти мож­но, но толь­ко
  из дру­гих подъ­ез­дов. Че­рез ды­ры, про­руб­ленные в сте­нах квар­тир.
  Все квар­ти­ры в до­ме те­перь со­еди­нены че­рез внут­ренние пе­рего­род­ки.!
  Но та­кой путь тре­бу­ет вре­мени, а мы - спе­шили -
  - Что же до­кумен­ты нам не при­вез­ли? Не­об­хо­дим же пас­порт! ,-
  вол­но­валась ма­ма.-
  Мой пас­порт - в пус­том хо­лодиль­ни­ке! Он спря­тан на слу­чай по­жара! -
  - На хер он ко­му ну­жен! - ог­рызну­лась Аза.
  А ведь ма­ма не­дав­но спа­сала её плащ!
  Ка­кие ста­ли все нер­вные и злые!
  
  С это­го дня в со­сед­ней ком­на­те при­жились кра­соч­ные тер­мо­сы и но­вый сер­виз...
  - Ес­ли чес­тно, очень за­видую, что вы смог­ли уви­деть наш дом! - приз­на­лась я.
  И сра­зу уви­дела, как скри­вилась Вов­ки­на же­на - Оля.
  - Там, у вхо­да к вам, - му­сор и го­ра кир­пи­чей. Не проб­рать­ся.
  Что-то из ве­щей, на­вер­ное, ос­та­нет­ся...,- ус­по­ко­ила ма­му Ли­на.
  Она доб­рее. И на том спа­сибо!
  У ме­ня бо­лит сер­дце и очень хо­чет­ся до­мой.
  Жен­щи­ны рас­ска­зали, что те во­ен­ные с кем они при­еха­ли, силь­но ссо­рились
  с те­ми, кто был там, в на­ших до­мах. С дру­гой во­ин­ской частью...
  Они ед­ва не под­ра­лись и не пос­тре­ляли друг дру­га...
  
  По­лина.   
   
   
  24 ян­ва­ря 2000 год
  
Мы тас­ка­ли во­ду. Я по по­ловин­ке вед­ра. Сна­ряды из пу­шек те­перь па­да­ют сов­сем не­дале­ко. Пуш­ки сто­ят на го­ре, ря­дом с по­жар­ны­ми ко­лод­ца­ми, по до­роге в мою шко­лу № 50. Хо­рошо вид­но, как за­гора­ет­ся и ру­шит­ся дом. Гро­хот. Гарь. Час­то сна­ряды про­лета­ют пря­мо над на­ми. Так во­ен­ные раз­вле­ка­ют­ся. Они стре­ля­ют чуть вы­ше на­ших го­лов, по­ка мы на­бира­ем во­ду.
  
В чу­жих раз­би­тых до­мах бы­ва­ет во­да, на­литая в вед­ра, но она за­мёр­зла и не всег­да мож­но отор­вать вед­ро от по­ла. Где по­луча­ет­ся - за­бира­ем во­ду се­бе. У нас печ­ка. Ста­ло чуть теп­лее. Лёд в вед­ре та­ет. А снег то­пить очень труд­но. И он всег­да с ко­потью - чер­ный...

Спим мы, как и рань­ше, в паль­то, но те­перь не так мёр­знем. Се­год­ня, по­вез­ло - наш­ли со­леные по­мидо­ры в бал­ло­нах. Но­сили в дом. Труд­но ма­ме: в од­ной ру­ке вед­ро с во­дой, в дру­гой бан­ка. А я мо­гу нес­ти толь­ко не­пол­ное вед­ро, мне боль­но сту­пать. Едим мы один раз в сут­ки. При­мер­но, в три ча­са дня. Но на­ши со­седи наш­ли и при­нес­ли му­ку. По­тому се­год­ня, у каж­до­го ещё есть пыш­ка. Хо­чешь - жуй всё сра­зу, а хо­чешь - спрячь на ве­чер. Я пос­то­ян­но хо­чу есть. Бо­лят но­ги. Это все из-за ос­колков ра­кеты.
  
  Про­дол­жаю: толь­ко, что был ужас­ный, сви­нячий скан­дал. Пь­яный Вов­ка бил и ду­шил ста­рую баб­ку Ста­сю. Он кри­чал:
 
 - Прок­ля­тые тва­ри! Еду ищи­те се­бе са­ми! Я вся­ких ста­рых бля­дей кор­мить не обя­зан!
 
За ста­руш­ку Ста­сю всту­пилась че­чен­ка Аза:
 
- Она же еле хо­дит!
 
Вов­ка уда­рил и её! Аза силь­но пок­расне­ла, зап­ла­кала. Вот сво­лочь! Жаль, у ме­ня сил нет на­бить ему наг­лую мор­ду! То­же мне, ве­ликий бла­годе­тель...
  
Не­кото­рые рус­ские сол­да­ты по­жале­ли нас - вы­селен­ных. Из сво­их пай­ков да­ли кон­сервы 1-2 бан­ки. Это на всех!

- Нам и так да­ют по­лови­ну по­ложен­но­го пай­ка, - приз­нался один из во­ен­ных. - Ос­таль­ное на­чаль­ство на сто­рону про­да­ет. Но вы возь­ми­те. Смот­реть на вас тя­жело. Вы же - го­лод­ные!

Все про­дук­ты Вов­ка и тет­ки: Ли­на, Аза и Оля сра­зу сор­ти­ру­ют. То, что ка­чес­твен­ней - пря­чут у се­бя, в дру­гой ком­на­те. Едят вти­хую, по но­чам, и от­кла­дыва­ют на по­том, а ба­буш­кам и мне с ма­мой не да­ют.
  
Я вче­ра ве­чером выш­ла на ули­цу. По­наб­лю­дала эту стран­ную жизнь в ок­но, со дво­ра. Чувс­твую, что и са­ма ста­нов­люсь гад­кой и злой. Ежед­невно ру­га­юсь с кем-ни­будь, да­же, с ма­мой. Это, на­вер­ное, по­тому, что мне пос­то­ян­но ме­ша­ют де­лать мои за­писи, ме­ша­ют со­чинять сти­хи, чи­тать.

Они вряд ли ве­рят в Бо­га или в Прав­ду. А в ко­го во­об­ще тут мож­но ве­рить?
Я по­няла, на­конец! Все дни на­ши со­жите­ли по до­му прос­то ма­родерс­тву­ют.
И де­ла­ют "ки­но". Они спе­ци­аль­но во весь го­лос кри­чат на нас. Чтоб лю­ди
на ули­це слы­шали и оши­боч­но ду­мали, что ста­рым ба­буш­кам и нам ну­жен хрус­таль. А у нас до­ма по­суды - ва­лом! Лич­но на­шей, вклю­чая ба­буш­ки­ну, из го­рода Рос­то­ва-на-До­ну. Мы при­вез­ли ёё в 1992 го­ду, ког­да умер­ла ма­мина ма­ма. Моя ма­ма мыть эту по­суду не хо­тела. Да­же не рас­па­кова­ла всю. В то вре­мя я пош­ла в шко­лу. На­чинал­ся мой пер­вый класс. Ле­жала, пе­реве­зен­ная к нам, па­рали­зован­ная моя пра­бабуш­ка - 92 лет. Не до по­суды бы­ло. Мне она во­об­ще не нуж­на.

Я вспом­ни­ла, что один фи­лософ, - не пом­ню, как зва­ли, - то­же все бро­сил и ски­тал­ся по све­ту, имея од­ну толь­ко чаш­ку для во­ды. А ког­да при­шел к ручью и уви­дел, как маль­чиш­ка-пас­тух пь­ет во­ду из гор­сти, то раз­бил свою чаш­ку о кам­ни.
  
Я пос­то­ян­но чувс­твую за­пах смер­ти. Она пах­нет ме­тал­лом.
  .
Ма­ма, ес­ли мы идем в "по­ход", не раз­ре­ша­ет за­ходить в жи­лые ком­на­ты.
Чтоб соб­лазна не бы­ло что-ни­будь взять. Ког­да за­ходим в чу­жой дом, то сра­зу нап­равля­ем­ся на кух­ню и в под­вал. Глав­ное - еда! Еду брать не грех. Ес­ли у нас за­бира­ли еду - мы ни­ког­да не ру­гали этих лю­дей. Обя­затель­но мы по­сеща­ем и ван­ную ком­на­ту. Там бы­ва­ют: ап­течка, во­да, мы­ло.
Те­перь мы сти­ра­ем ред­ко - эко­номим во­ду.

Нам се­год­ня круп­но по­вез­ло - наш­ли ле­карс­тво. Аналь­гин. Я вы­пила сра­зу две таб­летки. Ког­да боль в мо­ей но­ге сов­сем прош­ла, мы пош­ли на со­сед­нюю ули­цу, про­сить у жи­телей ва­реж­ки для ме­ня. Но ник­то не дал. Ска­зали:

- Ищи­те са­ми. Или у сво­их про­сите. Вон "хо­зя­ева ва­ши хо­зяй­ни­ча­ют", - и
  они ука­зали на во­ен­ных.
 
- Ко­неч­но, по­ищем! - ог­рызну­лась ма­ма.

На­до бы­ло спро­сить на че­чен­ском язы­ке, тог­да бы да­ли. А так - руг­ну­лись и всё.

Ва­реж­ки мы ис­ка­ли, но не об­на­ружи­ли. Не­везу­чие мы.
  
Се­год­ня, был вкус­ный обед. Суп с кар­тошкой! Ста­рались на­ши де­жур­ные: Аза и Ли­на. Пос­ле обе­да я хо­тела по­лежать, но приш­ла кра­сави­ца - Ли­на - и со­об­щи­ла:

- Я уже один раз при­нес­ла во­ду и по­мидо­ры. Что, я гро­бить­ся на всех дол­жна? Там мно­го.

Ста­рень­кая Ста­ся спа­ла. Ни­ны с бе­зум­ным вну­ком не бы­ло. На свою бе­ду мы взя­лись по­мочь - при­нес­ти еду и во­ду. В кир­пичном час­тном до­ме бы­ли сол­да­ты и ещё ка­кой-то дед - че­ченец. Я взя­ла вед­ро во­ды, от­ли­ла для лёг­кости и выш­ла. Ма­ма так­же под­хва­тила од­но вед­ро с во­дой, бал­лон ва­ренья. По­том она уви­дела в ба­ноч­ке, ос­трую прип­ра­ву - ад­жи­ку - и то­же су­мела взять её.
  
В этом до­ме в боль­шой крас­ный бак из плас­тмас­сы сол­да­ты ста­вили се­бе бал­ло­ны и бан­ки с кон­серва­ми, на весь свой кол­лектив. Дед-че­ченец кру­тил­ся там же - с меш­ком. Он то­же за­пасал­ся едой. Ник­то ни­кому не ме­шал. На­обо­рот, ца­рили по­нима­ние и со­чувс­твие.

Сле­дом за на­ми, очень ско­ро, выш­ла ры­жик - Ли­на.
  
Ба­буш­ка Ни­на, по проз­ви­щу, "Ин­гушка - Уса­тый кот", шла мне навс­тре­чу.
Она мне по­мог­ла за­нес­ти вед­ро с во­дой по сту­пень­кам, в " наш" дом.

- Мы с вну­ком лук наш­ли и спич­ки! - ус­пе­ла пох­вастать­ся она.
  
Ед­ва мы вош­ли, к нам вор­ва­лись рус­ские во­ен­ные. Они кри­чали, что мы ук­ра­ли у них фо­нарь.

?!
 
Что, сей­час за это они расс­тре­ля­ют нас всех? Они тряс­лись от гне­ва и злос­ти. Все на­ши со­седи мол­ча­ли, за­мерев от стра­ха, так как два ав­то­мата бы­ли сня­ты с пре­дох­ра­ните­лей и на­целе­ны на нас.

Фо­нарик я дей­стви­тель­но ви­дела. Кра­сивый, блес­тя­щий! Он был в том до­ме, от­ку­да мы толь­ко что приш­ли. Фо­нарик сто­ял лам­почкой вниз на по­докон­ни­ке в кух­не. Я выш­ла впе­ред и ска­зала об этом. Уго­вори­ла раз­гне­ван­ных лю­дей не стре­лять, по­думать. Вер­нуть­ся. Пос­мотреть вни­матель­но. Ска­зала, что я не бра­ла.

Они по­няли - я не вру. Плю­нули и уш­ли.
  
Ес­ли бы не я, воз­можно, ос­та­лись бы од­ни тру­пы! А, впро­чем, на­ши со­седи-во­риш­ки это зас­лу­жили.

Кто же под­ста­вил нас так под­ло? Ста­рик или Ли­на? Ско­рее все­го, ук­ра­ла имен­но она. Хо­тя, мо­жет быть, фо­нарь най­дут?
  
  Ца­рев­на.
  
  
  25 ян­ва­ря 2000 год
  
Ут­ром на­ши жен­щи­ны приш­ли и рас­ска­зали, что двух де­вочек-сес­тер
во­ен­ные уве­ли из до­ма от ма­тери. По воз­расту они - школь­ни­цы.
Их мать ис­ка­ла, у ко­го мож­но ку­пить ящик вод­ки, что­бы вер­нуть де­тей, ина­че их ей не от­да­дут.
  
Аза и Оля при­нес­ли чу­жие кра­сивые по­лотен­ца, по­яс­ни­ли: "Это вмес­то сал­фе­ток". И сра­зу заб­ра­ли всё в свою ком­на­ту.
  
Днём я уви­дела: в на­шем дво­ре све­жая мо­гила. Взрос­лые объ­яс­ни­ли:

- Это со­сед. Уби­ло в до­ме ря­дом.
 
На­до же! А я не за­мети­ла...
  
Ночью силь­но стре­ля­ют, но ник­то не ухо­дит в под­вал под до­мом. Спим   каж­дый на сво­ем мес­те.
  
Боль­ной внук ба­бы Ни­ны при­носит от­ку­да-то кни­ги. Луч­шие из них Ли­на за­бира­ет се­бе. Ког­да обс­трел, он страш­но пу­га­ет­ся и всег­да твер­дит:

- Гос­по­ди! Не­уже­ли я ма­му боль­ше не уви­жу?! Ее уби­ли? Да­вай­те спря­чем­ся в ка­нали­заци­он­ный люк! 

Его ба­буш­ка шу­тит:
 
- Уви­дишь ма­му, ес­ли слу­шать­ся бу­дешь!

На са­мом де­ле его ма­ма с млад­ши­ми деть­ми ста­ли бе­жен­ца­ми. И ник­то не зна­ет, жи­вы ли они. Ведь мес­та в ав­то­бусе сто­или очень до­рого, на всех де­нег не хва­тало. А вы­вози­ли бес­плат­но очень нем­но­гих. При этом - еще и обс­тре­лива­ли. Так уби­ло всю семью бе­жен­цев из со­сед­не­го до­ма, осенью 1999-го. Как-то 46 че­ловек сго­рело, ког­да в ав­то­бус по­пал сна­ряд. Спас­ся один ре­бенок...
  
Мо­ей ма­ме бы­ло пло­хо с сер­дцем. Я да­вала ей ва­лидол и кап­ли.
Она поп­ро­сила за­копать ее пря­мо в ого­роде, ес­ли она ум­рет. Но что­бы это сде­лала имен­но я, а не кто-ни­будь еще из бли­жай­ше­го ок­ру­жения. Она объ­яс­ни­ла, что да­же пос­ле смер­ти ей бу­дет про­тив­но при­нять от них по­мощь. А я от­ве­тила, что не смо­гу ее за­копать, так как зем­ля мер­злая. Вся в сне­гу.

- Тог­да сож­ги, - пред­ло­жила она.

Я по­пыта­лась пред­ста­вить се­бе, слов­но уви­дев это свер­ху, мер­злую зем­лю, мед­ленно рас­плы­ва­юще­еся чер­ное пят­но вок­руг кос­тра и ее та­ющее в ог­не те­ло. Но, ви­дя, как ей пло­хо, по­обе­щала:

- Сде­лаю, как ты про­сишь.
 
И, по­ка она не ви­дит, вы­тер­ла сле­зы.
  
 Про­дол­жаю. Вов­ка при­тащил бал­ло­ны со­лёной че­рем­ши. При­нес на та­релоч­ке и угос­тил нас. Мы сме­ли че­рем­шу в од­но мгно­венье.
 
- Ос­таль­ное моё! Я люб­лю! , - за­явил он. И от­нёс все бан­ки на свою по­лови­ну.
  
В 200 мет­рах от нас за­горел­ся час­тный дом, пос­ле обс­тре­ла из ору­дий. Все кол­лектив­но ту­шили по­жар, но нап­расно. Дом сго­рел. Стран­но, но ник­то, ни­чего не взял се­бе. Все ве­щи вы­носи­ли и ста­вили на до­рогу.
От­да­вали в до­ма нап­ро­тив. Я с людь­ми заб­ра­ла часть об­го­рев­ше­го за­бора на дро­ва.

Наш­ли го­лов­ки лу­ка и пач­ки с про­мер­зшим ча­ем. 

  P.S.

На­ши мо­лодые со­сед­ки ста­ли ис­че­зать по но­чам ку­да-то... Жен­щи­ны, а не бо­ят­ся! Оля, на­вер­ное, уй­дет - её муж Вов­ка все боль­ше пь­ёт.
  
  Ца­рев­на По­лина - Бу­дур.
  
   
  26 ян­ва­ря 2000 год 

  Ночь.
  
Об­нагле­ли со­седи из вто­рой ком­на­те! Спят впо­вал­ку и там же ку­рят пь­ют. Это в та­кое вре­мя! В вой­ну, ког­да жизнь на во­лос­ке! Дым идет к нам. Мы за­дыха­ем­ся: де­ти и ста­рики. Сей­час по­лучи­лось еще кру­че: на­шу ком­натную дверь зак­ры­ли, зад­ви­нули стуль­ями. Си­дим все шесть
  че­ловек, как на­казан­ные, вза­пер­ти. В ту­алет не вый­ти! А в кух­не на­ши     
  "де­вуш­ки" пи­ру­ют с рус­ски­ми во­ен­ны­ми! Мир­но бе­седу­ют и жу­ют.     
  На­вари­ли что-то вкус­ное. За­пах! Обал­деть! Хо­тя про­дук­ты, на­вер­ня­ка,
  да­ли на всех. Мы - го­лод­ные. А они - пь­ют! В ды­роч­ку от зам­ка нам хо­рошо 
  вид­ны бал­ло­ны с крас­ным ви­ном.
 
  Рус­ские во­ен­ные ус­лы­шали шо­рохи, спра­шива­ют:
 
  - Что, тут ещё лю­ди есть?
 
  Тог­да вов­ки­на же­на и тё­тя Аза ста­ли раз­дра­жен­но пов­то­рять:
 
  - Ка­кие там лю­ди?! Это у нас ком­на­та для ка­лек. Мы их кор­мим.
 
  Ма­ма, как ус­лы­шала, рас­пла­калась. Ска­зала:
 
- Мы от­де­лим­ся. В про­дук­тах и в дро­вах. А печь я са­ма се­бе с ре­шёт­кой во дво­ре сде­лаю. Би­тых кир­пи­чей мно­го...

Я об­ра­дова­лась и за­шеп­та­ла:

- Да­вай уй­дем от них сов­сем!
 
Но ухо­дить из до­ма ма­ма не ре­шилась. Жен­щи­на и де­воч­ка - яв­ная ми­шень. Тем бо­лее, что у нее пос­то­ян­но бо­лит сер­дце. Ба­буш­ки нас под­держа­ли и хо­ром ска­зали:

- Да! Мы сог­ласны! Мы то­же от­де­лим­ся и уй­дем
 
Но прош­ло нес­коль­ко ми­нут - и они ис­пу­гались собс­твен­но­го сво­ево­лия. Ста­ли "петь" сов­сем дру­гое:
- На­до тер­петь! Гор­дость ни к че­му. Вы не уме­ете жить в кол­лекти­ве...
 
Яв­ное пре­датель­ство и тру­сость. В кон­це кон­цов по­лучи­лось, что от­де­лились толь­ко я и ма­ма.

На­ши со­сед­ки, из па­рал­лель­ной ком­на­ты про­дол­жа­ют ис­че­зать по но­чам.
Кто-то им све­тит фо­нари­ком и свис­тит. И у на­ших "дам" то­же по­явил­ся фо­нарь.
  
Се­год­ня ма­ме луч­ше. Она смог­ла встать. Сер­дце от­пусти­ло... Мы с ней   наш­ли в чу­жом до­ме су­хие нос­ки и пе­ре­обу­лись. Ва­реж­ки опять не наш­ли.
В од­ном до­ме на ди­ване уви­дели уби­того муж­чи­ну. Нем­но­го кро­ви на го­лове и ста­кан чая в ру­ке, сво­бод­но ле­жащей на под­ло­кот­ни­ке.
Он был слов­но жи­вой. Толь­ко в воз­ду­хе ви­сел за­пах ме­тал­ла. По­чему от уби­тых пах­нет ме­тал­лом и пеп­лом? И дет­ские ве­щи, ле­жащие ря­дом с ним, и кро­ват­ка ма­лыша...

В этом до­ме ма­ма не раз­ре­шила брать да­же еду. Она - су­евер­ная. Го­ворит, что у мёр­твых ни­чего брать нель­зя.
  
По­том мы ис­ка­ли му­ку и са­хар. В дру­гом до­ме я заг­ля­нула в ком­на­ту. О! Что там бы­ло! На сто­ле сто­ял от­кры­тый че­модан се­рый, "се­реб­ря­ный". В проз­рачном па­кете ря­дом ле­жала но­вая кур­тка из ко­жи! Я поп­ро­сила ма­му взять кур­тку. Моя сов­сем из­но­силась. Ды­рявая. Но ма­ма не раз­ре­шила. Ру­галась.

Вот за­нуда! Как буд­то не ви­дит: вок­руг все и всё за­бира­ют. Хо­дят груп­па­ми. Взрос­лые и де­ти, во­ен­ные и мир­ные жи­тели, со­седи и слу­чай­ные по­пут­чи­ки...
  
Ве­чером мы с ма­мой выш­ли "по­дышать", по­ка нет обс­тре­ла. Идём, ви­дим - нет то­го до­ма с кур­ткой. Од­ни го­ловеш­ки и фун­да­мент. Я ска­зала:
 
- Ни­ког­да не смо­гу по­носить та­кую кур­тку.

Ма­ма об­ня­ла ме­ня:

- По­тер­пи! Что­бы у нас, в на­шей квар­ти­ре, хоть что-то ос­та­лось,
мы то­же с то­бой кро­ме еды и ле­карств ни­чего брать не дол­жны!
Есть час доб­рый, а есть - не­доб­рый, осо­бен­но в вой­ну.
  
Поз­днее, ночью, я ед­ва не по­гиб­ла. Выш­ла око­ло 23 ча­сов во двор. Тем­но. Звез­ды. Мо­роз. Я спря­тала ку­сок пыш­ки, чтоб по­кор­мить без­домную со­баку. Из-за со­баки, собс­твен­но го­воря, я и выш­ла. Поз­ва­ла ее и ста­ла кор­мить. Не­ожи­дан­но раз­дался выс­трел. За ним вто­рой. Ря­дом со мной по сте­не чир­кну­ла пу­ля. Кто-то за­хохо­тал пь­яным го­лосом. Стре­ляли в ме­ня. Яв­но, ис­поль­зуя ноч­ной при­цел. На­вер­ное, сквозь не­го мы ка­жем­ся снай­пе­рам приз­ра­ками, ко­торых ин­те­рес­но уби­вать. Я дер­ну­лась, спря­талась за угол. При­села на кор­точки.

Прос­то­яла, как утё­нок, ми­нут пять. Так же, на кор­точках, не под­ни­ма­ясь,
взоб­ра­лась по лес­тни­це до­мой! От бо­ли в но­гах я до кро­ви ис­ку­сала гу­бы.
До­ма, при све­те ке­роси­новой лам­пы, мы с ма­мой рас­смот­ре­ли пу­левое от­вер­стие в мо­ём шар­фе...
  
Еще, ког­да я кор­ми­ла пыш­кой со­баку, то от­четли­во слы­шала раз­го­вор Ли­ны, Азы и Оль­ги о рус­ских сол­да­тах. Их речь и си­гарет­ный дым, ли­лись из ок­на их ком­на­ты. Жен­щи­ны хо­хота­ли и об­сужда­ли, кто луч­ше как муж­чи­на. У ко­го ка­кое "бо­гатс­тво" и вся­кие гряз­ные ве­щи... Ка­кая ни­зость!
  
Вре­мя - за пол­ночь. Толь­ко что я по­руга­лась с Олей, же­ной Вов­ки. Я, на­конец, ре­шила по­мыть го­лову, а то уже че­шет­ся (не мы­ла не­делю!), а Оля, - на­чала кри­чать:

- Хо­чешь пон­ра­вить­ся во­ен­ным?! Шлю­ха!

Это с мо­ими-то взгля­дами! И с мо­ими ра­нены­ми но­гами? Я от­ве­тила:

- Бог уже всех вас прок­лял! Шлю­хи - жи­вут в со­сед­ней от ме­ня ком­на­те.

Оль­га про­шипе­ла, что не­нави­дит ме­ня, и с удо­воль­стви­ем бы уби­ла,
пос­ле че­го скры­лась сре­ди меш­ков в их ком­на­те.
  
Кры­са! Она что, на са­мом де­ле ду­ма­ет, что я в 14 лет та­кая же, как и они?!
  
Па­тош­ка.

     
  27 ян­ва­ря 2000 год
  
 Се­год­ня не­наг­лядные со­сед­ки сно­ва смо­тались в на­ши преж­ние до­ма,
 на во­ен­ных ма­шинах, с сол­да­тами. У них БТРы - как ав­то­моби­ли. Это вто­рой раз пос­ле вы­селе­ния. Ни ма­мин пас­порт, ни её тру­довую они не при­вез­ли. Хо­тя обе­щали. За­то вта­щили мно­го боль­ших су­мок. От­ли­чились: Оля и Аза.

Воз­можно, они врут и бы­ли сов­сем не в на­ших до­мах? Я дав­но, пе­рес­та­ла ве­рить рас­ска­зам этих не­насыт­ных лю­дей. Оля при­нес­ла сво­ей ма­тери на вы­бор стоп­ку го­лов­ных плат­ков. Ба­буш­ка Ма­ша со сло­вами: "Гос­по­ди, по­милуй!" отоб­ра­ла те, что ей боль­ше пон­ра­вились, крес­тясь и мо­лясь.
  
Вов­ка был пь­яным, ма­терил­ся на ме­ня и го­ворил от­кро­вен­ные пош­лости. А я ска­зала ему, что я млад­ше его до­чери, и что со­вес­ти у не­го сов­сем нет. Пос­ле это­го он зат­кнул­ся.
  
По­том, ког­да все по­ели, при­бежал де­душ­ка Ха­лид, че­ченец, мес­тный жи­тель, с "на­шей", по слу­чаю, ули­цы:

- По­моги­те! Го­рит дом мо­ей до­чери. Спа­сите ве­щи!
 
Не при­под­нялся ник­то. Вы­пол­зли толь­ко я и ма­ма. Дед по­казал на боль­шой   дом. По­жар был не силь­ным, но ту­шить его всё рав­но бы­ло не­чем. Мы вы­тащи­ли: 2 по­душ­ки и боль­шую си­нюю кас­трю­лю лит­ров на 50. Ка­кие-то ста­рые паль­то. Нес­коль­ко вё­дер. Всё это за­нес­ли вмес­те с де­дом к не­му во двор. Дом, в ко­тором по­лыхал по­жар, был поч­ти пуст, ви­димо, ос­новное иму­щес­тво дочь с зя­тем ус­пе­ли вы­вез­ти. Ста­рик по­обе­щал от­бла­года­рить, дать нам вер­ми­шели. Мы за­были пре­дуп­ре­дить его, что пи­та­ем­ся от­дель­но.

Ха­лид не об­ма­нул. Он при­нес то, что обе­щал. Но яв­но по­жад­ни­чал. При­нес очень ма­ло, в па­кети­ке. А го­ворил - у не­го ме­шок! На­шу вер­ми­шель пе­рех­ва­тила Аза. Она мгно­вен­но спря­тала её в сво­ей ком­на­те. Мы с ма­мой ос­та­лись с "но­сом".
  
Я страш­но ра­зоби­делась! Что­бы не по­казать свою боль и свое бес­си­лие,
я выш­ла на ули­цу. Сле­пило сол­нце. Бо­лела ра­неная но­га. Я не за­мети­ла, как зап­ла­кала. И в этот мо­мент мне кто-то про­тянул плю­шевую иг­рушку - зай­ца. Я не за­пом­ни­ла ли­цо это­го че­лове­ка. Вер­нее, я его не уви­дела. Толь­ко гла­за - они бы­ли си­ними.

Ког­да отош­ла - ог­ля­нулась: это был рус­ский во­ен­ный. Он пи­сал су­хой, по­ломан­ной вет­кой на бе­лом сне­гу:
  
  "НАМ ПО­РА ДО­МОЙ!".
  
Иг­рушка ма­ме пон­ра­вилась. Она раз­ре­шила её ос­та­вить. За­яц жел­тый, кра­соч­ный! Я ля­гу с ним спать.
  
Про­дол­жаю.
Еще но­вос­ти, днев­ник! На­ши "да­мы" при­нес­ли мне кра­сивые платья. Я   бы­ла удив­ле­на та­ким по­дар­кам. Но как толь­ко со­сед­ки выш­ли от нас, ма­ма
по­веси­ла всё за шкаф с зад­ней сто­роны и ска­зала:

 - Уж не знаю, хит­рости ли это или нет, но до­мой к се­бе мы эти ве­щи не   по­несём. Сде­ла­ем вид, что взя­ли. Что­бы не оби­деть.

Я вы­тащи­ла все на­ряды об­ратно в ком­на­ту и ста­ла при­мерять. Боль­ше всех мне пон­ра­вилось ро­зовое платье. Я пы­талась уго­вари­вать ма­му раз­ре­шить ос­та­вить хо­тя бы его. Но ма­ма бы­ла неп­реклон­на. Ста­ла объ­яс­нять:

- Ты глу­пая! Это не по­дар­ки. Это - чтоб свои де­ла на нас сва­лить. У нас род­ных нет. У­ез­жать нам не­куда. Мы ос­та­нем­ся. Вот и бу­дут
лю­ди ду­мать, что во­рова­ли мы. Не­нависть к рус­ским в этом по­может.
А на­ши со­седи за наш счёт очис­тятся. Да­вай мы сде­ла­ем вид, что взя­ли.
Пусть ду­ма­ют - их хит­рость прош­ла.

Я по­няла - ма­ма пра­ва. И при­нялась за еду.

Пи­тать­ся эти дни мы ста­ли го­раз­до луч­ше. Об­сле­ду­ем чу­жие под­ва­лы
и кух­ни. Что оты­щем, то едим. Иног­да два ра­за в день! На­шу до­лю про­дук­тов со­седи-со­жите­ли от во­ен­ных по­луча­ют, но мы её
не ви­дим.

- Раз са­ми от­де­лились - вам ни­чего не по­ложе­но! - за­яви­ла вов­ки­на же­на.

Ос­таль­ные под­держа­ли Оль­гу, что­бы еды их кол­лекти­ву бы­ло боль­ше.

Мы не спо­рили. Ре­шили не нер­вни­чать. Нуж­но пом­нить ис­то­рию с ма­каро­нами и с де­душ­кой Ха­лидом.
 
По­ка мы об­хо­дим­ся без по­мощи во­ен­ных, са­ми. Прав­да, мне пос­то­ян­но хо­чет­ся есть. Иног­да, мы уго­ща­ем ба­буль-со­седок по ком­на­те и "об­ще­го" вну­ка. Они с на­ми дру­жат, ког­да "оп­по­зиция" не ви­дит. Да­же жа­лу­ют­ся по­тихонь­ку, а при "сво­их" не раз­го­вари­ва­ют. Иг­ра ка­кая-то. Стран­ные взрос­лые лю­ди...
  
  Ца­рев­на.

  
  28 ян­ва­ря 2000 год
   
Се­год­ня, мы хо­дили за во­дой. Да­леко, в по­жар­ные ко­лод­цы. Все ос­та­лись жи­вы! Толь­ко, ба­бе Ни­не ста­ло пло­хо с сер­дцем в пу­ти, и мне то­же - я чуть не упа­ла от бо­ли. Её во­ду приш­лось от­дать во­ен­ным - тан­кистам. Не вы­ливать же! А я свою - до­нес­ла.

С на­ми бы­ло мно­го мес­тных жен­щин, все с тач­ка­ми, с ба­ками. На при­гор­ке сто­яла "рус­ская" пуш­ка, она стре­ляла. Ог­ненный сна­ряд вы­летал у нас над го­ловой. Ма­ма заб­ра­лась к сол­да­там, на вы­соту. Сто­яла и смот­ре­ла на наш дом. Ком­менти­рова­ла:

- Дом сто­ит! Из-под кры­ши ва­лит дым. На вер­хних эта­жах по­жары. Нам ска­зали не под­хо­дить к на­шим до­мам 15 - 20 дней. Не бе­да! Вер­немся рань­ше. Рис­кнем.
  
Ма­ма каж­дый день пов­то­ря­ет сло­ва:

- По­ра до­мой!
 
Это как её зак­ли­нание. Од­новре­мен­но - мысль во­ен­но­го, пи­сав­ше­го на сне­гу. То­го, что дал мне зай­ца.

До­рога на­зад ши­рокая, без ук­ры­тий. Опас­но! Ид­ти на­до боль­шой груп­пой, как ухо­дили из сво­их до­мов, - ре­ша­ют все. На­чались об­щие сбо­ры. Де­лёж тех про­дук­тов, что мы ис­ка­ли, и но­сили вмес­те. Нам с ма­мой да­ли вед­ро му­ки, лук, бал­лон по­мидор и - ура! - де­сяток кар­то­шек. До­пол­ни­тель­но, вы­дели­ли две лит­ро­вые ба­ноч­ки: ва­ренье и ад­жи­ка.

Под кро­ватя­ми у на­ших со­седей мно­го раз­ной еды. До­маш­них кон­сервов.
Но ста­рым ба­булям - Ста­се и Ни­не с боль­ным вну­ком - от­да­ли та­кую же ма­лень­кую пор­цию, что и нам.

Я ста­щила, для сво­его до­ма мно­го по­лез­ных ве­щей: спич­ки, ва­ту, ле­карс­тво ва­лидол и книж­ку "Прек­расная вто­рогод­ни­ца" - о школь­ни­ках. Ма­ма сей­час выб­ро­сила "вы­ход­ную", ког­да-то кра­сивую, а те­перь гряз­ную, за­коп­ченную улич­ной печ­кой коф­ту. Она пе­ре­оде­лась в муж­ской сви­тер, ко­торый наш­ла в кух­не, во дво­ре. Он со­вер­шенно чис­тый! Свою жел­тую коф­ту она по­ложи­ла на мес­то сви­тера.

- Это ещё за­чем? - спро­сила я

- Её мож­но пос­ти­рать, ког­да во­ды мно­го бу­дет. Пусть ви­дят - вы­хода не бы­ло.
 
Ма­ма сра­зу по­хоро­шела. Сви­тер се­ро-зе­лёный, ей идет!
  
Се­год­ня, мы впер­вые об­ра­тились к во­ен­ным. Поп­ро­сили на­пол­нить бу­тыль со­ляр­кой или бен­зи­ном. Они да­ли. Сде­ла­ем до­ма "коп­тилку"!

До­мой! До­мой! До­мой! Ура-а-а-а!    
   
  Про­дол­жаю:
 
...Ве­чер. Коп­тилка. Мы до­ма.
Се­год­ня мы со­вер­ши­ли свой "пе­реход". Шли по глу­боко­му сне­гу, по до­роге, ве­дущей вверх. Впе­реди всех - ба­буш­ка Ста­ся. Она нес­ла свою до­лю "пай­ка" в ка­кой-то сум­ке. Все вре­мя спо­тыка­лась. Обо­рачи­валась, смот­ре­ла на нас, жда­ла по­мощи. Иног­да она смеш­но по­виз­ги­вала. Иног­да сто­нала. За Ста­сей шли мы. Ма­ма по­чини­ла пов­режден­ную руч­ную ко­ляс­ку. Ус­та­нови­ла на неё де­ревян­ный ящик. В не­го по­мес­ти­лись вед­ро с му­кой, две бан­ки: од­на с по­мидо­рами, дру­гая с "ад­жи­кой"; лук и дра­гоцен­ные кар­то­фели­ны.

Я нес­ла сум­ку, в цвет­ной го­рошек. Это моя на­ход­ка! Со дво­ра, од­но­го
из раз­ру­шен­ных до­мов. В сум­ке у ме­ня рас­по­ложи­лись жел­тый за­яц,
бан­ка с ва­рень­ем, ва­та, раз­ные ле­карс­тва, книж­ка о школь­ни­ках и ещё
крас­ный сви­тер. По­дарок тё­ти Ли­ны. Ма­ма его не ви­дела. Вдруг там, до­ма, сов­сем ни­чего нет, а на­до пе­ре­одеть­ся?
  
Крат­ковре­мен­но, к воз­вра­щению до­мой, от­но­шения меж­ду все­ми на­лади­лись. На­ши со­седи пе­рес­та­ли драть­ся и ру­гать­ся.
  
Платья, по­дарен­ные мне, я ос­та­вила, раз­ве­сив их за шка­фом.
Все они бы­ли по­шиты по ин­ди­виду­аль­но­му за­казу, что под­твержда­ло ма­мину вер­сию о хит­ростях...
  
Сра­зу за на­ми, по снеж­ной до­роге шли баб­ка Ни­на и её боль­ной внук.
Внук нес две стоп­ки книг, пе­ревя­зан­ных бин­том. Ба­буля та­щила свою до­лю  еды. Ма­лорос­лая, пол­ная, она про­вали­валась в глу­бокий снег и труд­но ды­шала.
  
За Ни­ной тя­нулись ос­таль­ные.
  
Же­на Вов­ки та­щила сра­зу две тач­ки: по од­ной в каж­дой ру­ке. Вов­ка то­же вез две наг­ру­жен­ные тач­ки.
 
Ли­на за­вер­ша­ла шес­твие. Ее тач­ка бы­ла поч­ти пус­той. Шла она бой­ко и лег­ко. Эта жен­щи­на кра­сива. Ры­жие во­лосы до плеч, яр­кие го­лубые гла­за. Ли­на всег­да ак­ку­рат­на. Да­же в вой­ну. И в 40 лет выг­ля­дит мо­лодой, спор­тивной сту­ден­ткой.
  
По до­роге до­мой вы­яс­ни­лось - ос­та­вили ба­буш­ку Ма­шу. Ох­ра­нять ка­кое-то иму­щес­тво. И Аза ос­та­лась с ней.

- Там у нас мно­го ве­щей. Бро­сать нель­зя! - про­гово­рилась Оль­га.

Спро­воци­рова­ли её ба­були прос­тым воп­ро­сом:
 
- А где же все ос­таль­ные?
 
- При­дет­ся ещё за оли­ной ма­терью ид­ти, - сде­лал грус­тное ли­цо хит­рю­щий Вов­ка.

Дей­стви­тель­но, по­ка мы уби­рали би­тый кир­пич, чтоб вой­ти в свой подъ­езд, все жиль­цы из до­ма нап­ро­тив, ука­тили за "ба­буш­кой", прих­ва­тив с со­бой пус­тые тач­ки. Вот по­ган­цы! Из до­ма ведь все выш­ли в чём бы­ли, без ве­щей.
Ба­буш­ка Ни­на - в та­поч­ках. На снег! Я, лич­но, в ста­рых ма­миных ка­лошах. Без са­пог. А че­чен­ка Аза спа­сала свой единс­твен­ный плащ...
  
Уви­дев нас, по­дош­ли со­седи из че­тыре­хэтаж­но­го до­ма ря­дом. То­го, где по­гиб­ла Ра­иса - ар­мя­ноч­ка. Они рас­ска­зали:

- Ког­да Ни­колая с па­рали­зован­ной ма­терью вы­вели из до­ма, его ста­рая мать на­чала уми­рать у во­ен­ных ма­шин. Тог­да кто-то из во­ен­ных не вы­дер­жал. При­казал от­везти обо­их в гос­пи­таль. Че­рез два дня Ни­колай оси­ротел. Он бро­сил ос­татки сво­их ве­щей. У­ехал в бе­жен­цы или к даль­ней род­не. Ос­тать­ся ему бы­ло нег­де. Од­на из стен его квар­ти­ры, на вто­ром эта­же, рух­ну­ла. Ещё до Кре­щенья.
  
На­конец, ког­да стем­не­ло, мы рас­чисти­ли тро­пу к сво­ей две­ри. Но са­мой две­ри не ока­залось. У вхо­да нас встре­тил наш расс­тре­лян­ный хо­лодиль­ник.
Его отор­ванная двер­ца ле­жала ря­дом. Мы вош­ли и уви­дели: прос­ты­ни в кро­ви. Мо­его ма­лень­ко­го маг­ни­тофо­на и те­леви­зора нет. Ис­чезли упа­кован­ные ве­щи: по­суда, пос­тель­ное бельё. Нет да­же мо­его ниж­не­го белья - пе­ре­одеть­ся.

Квар­ти­ра нак­ре­нилась окон­ча­тель­но. Ко­ридор с кух­ней про­вали­лись в по­лупод­вал. До­ма ос­та­лись два са­мых ма­лень­ких ков­ри­ка. До­кумен­тов и фо­тог­ра­фий нет. Мно­гих ста­рин­ных ве­щей, при­везен­ных от ба­буш­ки из го­рода Рос­то­ва-на-До­ну, то­же. Есть го­лени­ща от мо­их но­вых са­пог - низ кто-то от­ре­зал, пе­ре­обул­ся и ушел. Мы уви­дели ста­рые муж­ские бо­тин­ки, под­твержда­ющие этот факт. (У ме­ня боль­шая но­га - 40 раз­мер, а мы ку­пили са­поги с рас­чё­том "на но­сок").

Про­пала ико­на, что хра­нилась меж­ду книг. Ста­рин­ная. Ей вен­ча­ли, ма­мину пра­бабуш­ку.

Все за­гаже­но. И ве­щи, и по­душ­ки ди­вана.

Мы так ус­та­ли, что прос­то оде­ли на се­бя то, что смог­ли най­ти. Снег ле­тел в ком­на­ту че­рез ок­но.

Пле­вать! Мы - до­ма!

Ма­ма быс­тро со­ору­дила "коп­тилку" из ба­ноч­ки от дет­ско­го пи­тания. Мы нак­ры­лись ста­рым по­тер­тым ков­ром, об­ня­лись и зас­ну­ли в ко­ридо­ре на мат­ра­се.

К ут­ру, силь­но за­мёр­зли ру­ки. Свои пер­чатки мы не наш­ли. Не бы­ло да­же, са­мых ста­рых.
   
  П.

   
  29 ян­ва­ря 2000 год
 
Ут­ром слу­чились ра­дос­ти: уви­дели, что ос­та­лась ста­рин­ная ва­за, спря­тан­ная в дро­вах! Сох­ра­нилась боль­шая часть книг. "Древ­ние" ба­буш­ки­ны кас­трюль­ки. Часть лю­бимо­го ма­мино­го сер­ви­за - прав­да, без ча­шек - ва­лялась по дво­ру. Наш­лось нес­коль­ко бо­калов. Нет на­шего сто­лово­го се­реб­ра, но есть та­рел­ки. Ни­кем не най­ден, ос­тался боль­шой маг­ни­тофон. Пос­леднее при­об­ре­тение пред­во­ен­но­го ле­та. А про­пал мой лю­бимый - ма­лень­кий.
  
За сте­ной, в квар­ти­ре ин­гу­шей, сно­ва по­сели­лись две под­ру­ги - Ни­на и Ста­ся. Ба­буш­ка Ни­на с ран­не­го ут­ра кри­чит на вну­ка. Он тре­бу­ет еду и рвет­ся что-то ис­кать.
  
Со­седи из до­ма нап­ро­тив и се­год­ня с тач­ка­ми. Они тру­дят­ся. Пе­рево­зят к се­бе чу­жое доб­ро, дав опе­рации ко­довое наз­ва­ние: "Ба­буш­ка".
  
За ок­на­ми то ти­хо, а то стре­ля­ют. Низ­ко ле­та­ют са­моле­ты.
 
Нам сле­ду­ет сроч­но най­ти на­шу дверь. А са­мое глав­ное - най­ти до­кумен­ты.
По­лы на­шей ком­на­ты под­ня­лись го­рой в се­реди­не в ко­ридо­ре и в кух­не. А
по уг­лам - на­обо­рот: опус­ти­лись в под­вал. При­мер­но сан­ти­мет­ров на трид­цать - со­рок.

Из под­ва­ла ве­ет хо­лодом, слы­шен писк крыс. Они то­же го­лод­ные. А я ни­как не мо­гу сог­реть­ся. Си­жу у пах­ну­щей от­бро­сами "бур­жуй­ки" на кух­не и все рав­но мёр­зну. Она не гре­ет сов­сем.
  
Се­год­ня на гряз­ном сне­гу во дво­ре мы наш­ли мои дет­ские фо­тог­ра­фии. Они бы­ли по­топ­танные. Мы су­шили их воз­ле печ­ки, сде­лан­ной из вы­вар­ки. В ко­ридо­ре, ря­дом с ту­але­том, у ба­бушек-со­седок ока­зал­ся ма­мин пас­порт.
Это - са­мое цен­ное!

За­наве­сили оде­ялом ок­но. Мень­ше хо­лода бу­дет. Об­хо­дить дом и чи­нить
ок­на опас­но. Из са­дов, че­рез до­рогу, все вре­мя стре­ля­ют. Ну, ни­чего, по­тер­пим, пе­реж­дём...
  
  Ца­рев­на Бу­дур

  
  30 ян­ва­ря 2000 год / 14 лет/
  
Мы спим без две­ри, пря­мо на по­лу. У вхо­да ста­вим та­бурет, на не­го - вы­вар­ку для белья, с дро­вами. Свою дверь наш­ли, но скру­чены пет­ли. Не­об­хо­димо их за­менить. Не­из­вес­тные ук­ра­ли на­шу му­ку, ту, что да­ли бо­еви­ки. Унес­ли её вмес­те с боль­ши­ми кас­трю­лями. В му­ке бы­ли ос­татки на­шего то­вара и мои лю­бимые му­зыкаль­ные кас­се­ты. Я уже об­на­ружи­ла: боль­шие гвоз­ди и мо­лоток для ре­мон­та.
  
Из са­дов, что за на­шими ок­на­ми, пе­ри­оди­чес­ки стре­ля­ют. Толь­ко что гро­мых­ну­ло под ок­ном. Ко­рот­кая вспыш­ка - и по­рыв вет­ра. Я выг­ля­нула и быс­тро спря­талась. Уви­дела: по­яви­лась яма на ас­фаль­те. Ес­ли смот­реть сна­ружи - то меж­ду кух­ней и ком­на­той. Нас за­щитил прос­те­нок.
  
Рус­ские сол­да­ты расс­тре­ляли пу­шис­то­го ко­та Ли­ны, пус­тив ему пу­лю в лоб. Она пла­кала.

А дво­ровую со­бач­ку Бе­лоч­ку, ко­торую я спа­сала от обс­тре­ла в подъ­ез­де, пу­лей ра­нили в шею. Но не до­били. Она про­мучи­лась три дня, а по­том, за­дыха­ясь, умер­ла. Моя ма­ма взя­ла ее на ру­ки и по­хоро­нила в кус­тах у до­роги.
  
На­ши ко­ты и кош­ки еще поз­дней осенью умер­ли от го­лода.
    
Хо­лод­но. Не пи­шет­ся. За­кан­чи­ва­ет­ся еда...
 
 Бу­дур.